Текст книги "Как переехать в Америку, или Путешествие из Петербурга во Флориду"

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

ИЛИ КАК Я ИЗУЧАЛА ИНДИЮ

Мой индийский поклонник приехал в Америку восемь лет назад.

– Я работаю в фирме доставки товаров. Но чем я действительно хотел бы заниматься, так это смешить людей. Три года назад я начал заниматься в клубе импровизаций, и вот уже год мы с моей командой каждые выходные выходим на сцену и шутим. Без какого-либо заранее написанного сценария!

Я слышала о таком раньше. Ведь к нам в Россию импровизация пришла из Америки. Ее музыкальное рождение – джаз – не что иное, как импровизация в первозданном виде.

Что американцы любят больше всего на свете, так это поесть и посмеяться. А потому здесь и возник новый жанр – стэнд ап комеди.

– Improv – это когда ты выходишь на сцену и начинаешь шутить со зрителями? – уточняю я.

– Ну не совсем. Обычно тебе дают определённую тему, и ты, вместе со своей командой, начинаешь разыгрывать сценку. Мы репетируем по нескольку раз в неделю. На сцене идёт настоящая импровизация. Но ты, конечно, понимаешь, как профессиональный человек, что у нас есть свои наработки и приготовленные заранее шутки, которые работают в любой ситуации.

– Как здорово! И это то, что делает тебя счастливым?

– Когда я был ребёнком, в Индии не было такого богатства, которое ты и я видим здесь в Америке. Комедия всегда была моим спасением от окружающей нищеты. Она позволяла мне ускользнуть в другой мир, а после возвращения, примиряла меня с окружающей действительностью. Я знал, что, когда мне это будет необходимо, у меня есть мир улыбок, который меня всегда ждёт.

Мне нравится мой комедиант. Он, конечно, не красавец, но мне кажется, что его непростое детство сделали его добрым и отзывчивым. Мы с ним встречаемся достаточно долго. Меня не смущает ни его сильный акцент, ни желание постоянно пародировать местных русских.

– Я – Тимофей! – любит шутить он, – Попробуй моё уникальное изобретение Вода-Водка. По вкусу гадость, а эффекта никакого!

Когда мы начинаем целоваться, его губы словно облизывают моё лицо. Эта страстность кажется мне излишней. Я прислушиваюсь к себе и понимаю, что, возможно, совершила ошибку, что все-таки мы слишком разные. Возможно ли в отношениях сделать шаг назад?

Дело в том, что в Америке существует очень чёткое представление о процессе свиданий. Поцеловаться на прощание желательно уже на первом свидании. Ну, на втором уж точно. Считается, что остаться на ночь надо уже после третьего свидания. Так что сами понимаете, я со своими ожиданиями изначальной дружбы воспринимаюсь инопланетянкой. Буквально. Мой первый бойфренд подарил мне миленькую футболочку с надписью «Это мой костюм землянина, а так я с другой планеты». Но об этом позже.

Конечно, в Америке много интересного. При всех этих быстрых связях, необыкновенной любви к еде (причём к еде самой неполезной), и абсолютным отсутствием стиля – у американцев удивительное общество. Здесь практически нет коррупции, по крайней мере той, с которой сталкиваешься каждый день в менее развитых странах. Работают институты судебной и исполнительной власти, налоги платятся регулярно и в больших размерах. Причём они действительно идут на обустройство дорог, обеспечение малоимущих, помощь многодетным или одиноким мамам. Америка очень политичная. Каждый считает своим долгом знать и понимать, что происходит в государстве, и верит, что его голос будет услышан и принят во внимание. Согласитесь, что это примета сильного и вдохновенного самосознания. Они также свято верят в ту самую американскую мечту, о которой говорит весь мир. И не просто верят, а претворяют эту мечту в реальность. Здесь действительно можно сделать себе имя и состояние практически с нуля. А как же иначе миллионы иммигрантов каждый год обустраивают здесь свой быт? Это действительно вдохновляет на действия. Конечно, многие остаются простыми чернорабочими, но все равно предпочитают Америку родной Колумбии или Кубе. Здесь всё зависит только от тебя и твоей работоспособности. Конечно, чтобы заработать миллионы нужны и удача, и пронырливость, и умение заводить связи. Но если очень постараться, то это вполне возможно. Даже мне (музыканту, а не бизнесмену), приехавшей сюда всего лишь учиться, удается себя содержать и, по желанию, путешествовать в любую точку мира.

Bebe Rexha & Florida Georgia Line, Meant to be

Но кажется, пора сказать пару слов и о еде. Какая, по вашему мнению, у американцев самая любимая еда? Правильно, пицца! Они готовы её есть и в 5 утра, и в 11 ночи, а столько различных видов пиццы я не видела даже в Италии. Взять хотя бы пиццу на основе питы, нутеллы и банана… Слюнки текут. Здесь такое обилие и разнообразие еды, что это, несомненно, из блага превратилось в настоящее проклятие, и теперь создает нам, простым смертным, всевозможные проблемы. А вот сладости тут не ахти. Слишком сладко, и всё тут! Тех полутонов вкуса и текстуры, которые можно найти в шоколадно-ореховом пралине в питерской «Сладкоежке» или бабушкином Наполеоне тут днём с огнём не найдешь. Помню, как в первые дни я искала в Америке йогурт. Нашла в магазине похожую баночку, купила. Хранить было негде – холодильника у нас с Мэй не наблюдалось. Ну, думаю, ничего – пол литра йогурта по моим домашним меркам я должна была умять за один вечер. Глотнула и… Выплюнула! С такой приторно-сладкой смесью не может соревноваться даже сухой молочный порошок, который я ночами воровала у дедушки на даче. Мне пришлось отдать йогурт своим новым соседям по кампусу. Они проглотили, не поморщились. Вот что значит привычка!

Пожив здесь несколько лет, я тоже перестала замечать приторность здешних десертов. Каждый раз, возвращаясь домой в Петербург, я с огромным удовольствием ем здоровую и с детства любимую пищу. И, конечно, теряю вес – так что жду не дождусь следующей поездки. Всегда хочется быть худее… Ну, а куда ж без комплексов!

***

– Оксана, я приехал за час до начало торжества, но мне сказали, что свободный стол появится только часа через три. Представляешь? Я очень расстроен. Что за вечер такой!

Итан и вправду выглядит расстроенным. У меня обрывается сердце. Мы сидим в ресторане, окруженные друзьями. Сегодня день рождения Итана, и это не моя вина, что его день рождения выпал на Новый год. Достать столик в этот день практически невозможно, а ещё и на пятнадцать человек! Я обзвонила все рестораны, несколько раз перенесла место празднования, но мы все равно были посажены за разные столы. Что я могла поделать? Мне пришлось в этот день учительствовать, да ещё мой последний студент не пришел. Так что я, усталая и расстроенная, приехала на торжество чуть позже именинника. Итан уже был горяч, как раскаленная сковородка, и встретил меня с обвинениями.

Пару лет назад ему поставили диагноз «биполярное расстройство». Вот он наимилейший человек, которого вы когда-либо встречали. Вдруг, совершенно без причины, его настроение мрачнеет, и все вокруг начинают его раздражать. Это достаточно серьезное психологическое расстройство, а тяжелее всех приходится близким людям. То есть мне.

– Все очень рады быть здесь с тобой, – говорю я Итану, пытаясь удержать дрожь в голосе. – Я уверена, что все отнеслись к ожиданию с пониманием. Я сделала все, что могла, пытаясь забронировать нам столик. Пойду позвоню твоим филиппинским девчонкам, похоже они не могут нас найти.

Использую этот предлог, чтобы выйти из-за стола. Я расстроена, и не могу больше притворно улыбаться. Это самое важное искусство в Америке – улыбаться несмотря ни на что. Я овладела им почти в совершенстве… Почти, потому что сейчас не могу. Подружки Итана и правда задерживаются. Встречаю их у входа.

– Как вы доехали, красавицы? – спрашиваю их. Джана и Николь приехали из Филиппин пару лет назад. Тоже учиться. Они обе молодые, многообещающие пианистки.

– Николь, быстренько, пока никто не слышит, расскажи как там дела с твоим молодым человеком? – спрашиваю я.

Она познакомилась с чернокожим американским мальчиком два года назад. Я точно знаю эту дату, потому что буквально на днях он забыл поздравить её с годовщиной. Конечно, мы все считаем, что она заслуживает гораздо большего. Но ведь это не наше дело.

Я продолжаю поддерживать своих друзей – даже если знаю, что, возможно, они совершают ошибку. Дело в том, что ключевое слово «возможно». А значит, возможно, что они поступают правильно! Ничто в мире не имеет одного правильного ответа, и ни одна дорога не ведёт в рай. Потому ли, что этих дорог много, или потому, что рая не существует – это дело вкуса. Да-да, дело вкуса.

– Мы помирились. Он пришел на мой концерт. Правда, должен был уйти сразу после концерта…

– Даже не остался тебя поздравить?

– Нет, но я не переживаю… Я же говорю, он пришел на мой концерт. Ты не представляешь, как он занят.

Николь пытается расстаться с ним уже полгода. Они видятся, дай бог, раз в месяц, потому что у него никогда нет на неё времени. Вот и с годовщиной он ее не только не поздравил, но и упрекнул, когда она спросила, видел ли он её поздравление. Тогда Николь сказала, что с неё хватит и что в этот раз она расстается с ним по-настоящему. Благими намерениями…

– Николь, тебе, конечно, виднее. Я просто хочу, чтобы ты была счастлива – ты такая замечательная девочка, и достойна самого лучшего.

Сказать по правде, я её понимаю. Я выросла на поговорке «лучше синица в руках, чем журавль в небе.» Интересно, говорят ли здесь, в Америке, что-то подобное?

В моменты счастья – когда всё хорошо, и долгожданное «прости» наконец было сказано – нам всем хочется забыть прошлые обиды и размолвки. Ведь сейчас всё хорошо, так зачем же раскачивать лодку и припоминать прошлое? Эх, если бы знать, в какой момент чаша весов переполнится и пора уходить. Не завтра, и не после извинений. Сейчас.

Мы втроем возвращаемся к праздничному столу. Я сажусь подальше от Итана, как бы уступая заветное место вновь прибывшим. Когда он в состоянии раздражения, поверьте – это самый правильных ход. Я сажусь рядом со своей близкой подругой Шэри.

– Ну как ты, моя красавица, – хорошо проводишь время? Откуда у тебя такое красивое платье?

Платье у Шэри и правда роскошное. Мой подарок. Она улыбается и говорит типичную американскую фразу, которая звучит примерно как «это лучшее время моей жизни» – «I’m having the best time of my life». Вот что мне нравится в американцах, так это их умение получать от жизни удовольствие. Или, по крайней мере, притворяться, что это самая лучшая вечеринка, самое красивое платье, самая лучшая компания и так далее. Враньё, конечно, но думаю, в какой-то мере работает – на подсознательном уровне.

С Шэри мы сблизились в последние четыре года. Тогда у неё умер муж, за которым она ухаживала на протяжении многих лет, и она осталась одна. Нет, конечно, у неё были друзья и даже приемные дети, но ведь все же занятые люди. А особенно, в Америке – они тут любят работать, или, вернее, зарабатывать. Так и получилось, что мы с ней сошлись на теме одиночества. Она – прихожанка церкви христианской науки, которая не верит в медицину, а потому они не ходят к докторам и не принимают таблетки.

– Как ты себя чувствуешь, дорогая? – спрашиваю я. Шэри необычайно сдала за прошедший год. Она уже не помнила ни дат, ни наших совместных планов. Даже не могла водить машину, что для Флориды первоначальное дело.

– Когда ты рядом – отлично!

Мне тяжело смотреть, как Шэри теряет себя в круговороте жизни. Тяжело осознавать, что дорогая подруга скоро забудет и твое имя, и имя собственной мамы.

– Ты продолжаешь принимать таблетки, прописанные кардиологом?

– Ты же знаешь, что мне это очень тяжело, Оксан. С тех пор, как я перестала принимать таблетки, мне стало гораздо легче. Я верю, что наше сознание преодолеет все несовершенства тела и окружающего мира. Я исцеляю себя не только своими мыслями, но и мыслями нашего творца.

Я глажу её руку. Ну что я могу поделать, если это её правда. Мне кажется, что вера принесёт ей больше пользы, чем таблетки, которые она считает бесполезной тратой времени. Я здесь, чтобы поддержать мою подругу. Я просто хочу, чтобы она была счастлива.

– Как твои дети?

– Хорошо, но ты знаешь, как Келли занята на работе. Это не просто – руководить целым отделом госпиталя. А Дженни большой начальник у Амазона – она все время путешествует. Как она успевает растить двух маленьких детей – я просто не представляю!

В Америке дети уходят из дома и начинают жить самостоятельно очень рано. Как только они поступают в колледж – где-то в 17 лет – они начинают жить в общежитии и возвращаются домой только на рождественские каникулы. А потому все эти фильмы о том, как семья вместе собирается только раз в год на рождество – абсолютная правда. Ну нет у них традиции жить под одной крышей. Думаю, это и минус, и плюс. Дети и родители самостоятельные единицы, и чувства семейственности и родства, в нашем понимании, у них нет. Родители дают воспитание и, на начальном этапе, крышу над головой, а дети уже сами находят своё место под солнцем, ни перед кем не чувствуя себя обязанными. Но и не очень-то получая поддержку в тяжелые моменты жизни. Каждый сам за себя. Большой плюс в том, что ссор из-за маленькой жилплощади тоже не возникает.

– Шэри, я знаю, что нам с тобой нужно сделать. Поехали в Дисней Лэнд на денёк! Переночуем в отеле, а на следующий день домой. Что скажешь? – даже говоря это, я сомневаюсь в осуществимости моей мечты. Шэри уже довольно плохо ходит, и я не знаю, смогу ли одна водить ее по гигантскому парку. Конечно, Шэри безумно рада идее, и ее глаза загораются новой мечтой. Пускай мечтает! И я с ней заодно. Кажется все, что у нас есть в жизни – это возможность мечтать. Но ведь и это не так мало?!

– Дай знать, когда поедем!

– Скоро, красавица! И откуда же у тебя такое красивое платье?

***

– Оксана, сядь со мной рядом пожалуйста, а то я тебя совсем не вижу.

Это уже говорит моя другая подруга. Сегодня просто вечер портретов одиночества американского общества. Надежде Павловне около семидесяти лет, и она во Флориде живет совершенно одна.

– Чуть попозже, Надежда. Мы с Шэри взяли одно блюдо на двоих.

Это правда. Во первых, как всегда, я не могу себе позволить потратиться на дорогое блюдо. А во вторых, сегодня мне совершенно не хочется сидеть рядом с Надеждой. Кстати, в Америке принято всех называть просто по имени, так что мне всегда ужасно неудобно перед нашими старшими соотечественниками.

Мы когда с ней встретились, то подружились сразу, потому что обе оказались родом из Петербурга. Но потом желание Надежды Павловны меня оберегать стало мало-помалу меня душить. Я не могла проводить с ней столько времени, сколько ей хотелось, а потому у нас были постоянные конфликты из-за того, что она «мало меня видит». Но друзья есть друзья, и я продолжала поддерживать с ней отношения. Было ли это ошибкой? Иногда мюне хочется быть независимой и выбирать друзей себе по вкусу, но на практике часто оказывается, что мы проводим время с теми, кто хочет проводить его с нами. Как назло, обычно это оказываются не самые лёгкие люди.

У Надежды очень непростая история. Её любимый сын погиб в авиакатастрофе. С тех пор она растила осиротевшую внучку, вышла в Америке замуж, и уже похоронила и мужа. Вот жизнь, полная потерь, но и вдохновения. Надежда Павловна начала рисовать, и это помогало ей продолжать дышать, продолжать жить. Ну и конечно, главным стимулом в жизни стала её красавица-внучка. Я смотрю на мою подругу, и после многочисленных взглядов, полных немого упрека, пересаживаюсь к ней.

– Оксаночка, ну когда же ты ко мне зайдёшь? Когда мы будем гулять? Это же тебе надо.

Вот так с ней всегда. И я опять начинаю оправдываться.

Так интересно наблюдать, насколько наш менталитет отличается от американского. Надежда Павловна – настоящий питерский интеллигент, а потому не любит случайных знакомств.

– Ну что, кому тут надо сказать привет? Я никого не знаю.

– Главное, вы знаете Итана и меня. Как вам вчерашний спектакль?

– Ой, ты знаешь, очень примитивно… Посмеяться разок, а так… Тебе бы не понравилось.

В этом вся Надежда. Американское ей кажется примитивным, а все русское она боготворит. Когда-то я её спросила, почему же она не вернётся в Петербург. Сейчас в Америке её уже ничто не держало.

– Ты знаешь, а ведь меня теперь и в Питере ничто не держит. Всё-таки быстро привыкаешь к благам цивилизации.

– Я думаю, мне бы очень понравился спектакль. Я же скучаю по театру. На безрыбье, как говорится…

Я устала со всеми постоянно соглашаться, и мне приятно в кой-то веке сказать то, о чем я думаю. Хоть я и петербурженка (и безумно этим горжусь), но это не значит, что я должна относиться к другим культурам свысока. Совсем наоборот. Быть культурным человеком значит быть терпимым и толерантным. Ах, это слово! Помню, ещё в мои питерские годы, у мамы на работе была директива «все посвящать толерантности». Тогда мне это казалось совершенно очевидным и естественным. Где же те годы! Думаю, сейчас это понятие кажется почти что чужеродным.

– Музыки совершенно не было, – как ни в чем не бывало продолжала Надежда. – Юмор был очень примитивным.

– А моей соседке Джоан очень понравилось!

– Ну, она же американка, – подытожила моя собеседница, будто этим все сказано. Этим и правда многое сказано. Слишком многое для такого короткого слова.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

ИЛИ НАКОНЕЦ-ТО

Мой первый настоящий бойфренд Дейв был американцем. Правда, родители его приехали из Китая, а он, его брат и сестра родились уже в Калифорнии. Когда мы встретились впервые, он только что прилетел с интервью в Чикаго.

– Я по профессии юрист. Хотел быть партнёром в одной компании здесь во Флориде, но они меня обошли, и я уволился. Теперь ищу возможности вернуться в Чикаго. Я там провёл последние двенадцать лет, и мне там очень комфортно.

Пока я размышляю, нужны ли мне отношения с парнем из Чикаго он заказывает утку, запеченную в трюфелях, или что-то в этом роде. Как помнится из классики, все шикарное почему-то обязательно должно быть запечено в трюфелях. А я беру самый дешевый суп. Хотя для ресторана, который Дэйв выбрал для свидания, такого понятия как «дешёвый» не существует. Я никогда не считала себя материальным человеком, совсем даже наоборот, но я действительно впечатлена роскошью и апломбом этого места. А суп – прямо-таки амброзия!

– Я не был в серьезных отношениях уже слишком давно… Дай посчитать… Да, пожалуй, уже больше десяти лет.

А еще знаешь, иногда я вижу окружающий мир как будто в разноцветных волнах. Это энергии, которые наполняют все вокруг… – продолжает Дейв. – Только ты не думай, что я сумасшедший. Просто мир гораздо разнообразнее, чем кажется на первый взгляд.

Дейв меня интригует. Мне нравится его безупречное чувство стиля. Я говорю, что сиреневый – мой любимый цвет – точь-в-точь как его рубашка. Он производит впечатление умного и глубокого человека. Я радуюсь нашей встрече, и пытаюсь произвести на него впечатление. Он много говорит о работе. Я спрашиваю его, счастлив ли он, и в чем смысл жизни. Он смотрит на меня удивленно.

– Давно мне не задавали серьезных вопросов. Дай подумать… Нет, не могу сказать, что я счастлив. А целью своей считаю возможность заработать много денег.

Ну вот, приехали. Ещё один американский капиталист.

– Но деньги мне нужны не для себя. Я хочу открыть благотворительный фонд, который будет спонсировать идеи, не нашедшие отклика в других организациях. Те идеи, которые, возможно, не приносят дохода, но благодаря которым человечество развивается и совершенствуется.

Ладно, это уже лучше – думаю я. Немножко идеалистично, но мне не до критики. Я боюсь себе признаться в том, что он действительно произвёл на меня впечатление своими утопическими идеями, определенной загадочностью и, конечно, своими дворянскими замашками. Всё-таки, к своему стыду, я оказалась обычной Золушкой в ожидании принца.

При прощании, я целую свою ладонь и прикладываю к его щеке. Я совершенно не знаю, откуда во мне родилось это движение. Он долго и пронзительно смотрит на меня. Моя машина подана, и я чувствую жгучий стыд за то, что не даю портье на чай. Я же говорила, бедность так легко не выводится.

Мне хотелось написать ему в тот же вечер. Но если вы не знаете американских правил свидания, то я вам открою страшную тайну: писать в тот же вечер нельзя ни в коем случае. Я не хотела его нечаянно спугнуть, а потому держалась аж до следующего вечера. У меня должен был быть концерт, и он об этом знал. Даже спросил, где можно купить билет. Но я в таких вопросах строгая – если пока ещё не знаю человека, то на свои концерты не зову. Представлять каждого своего поклонника Итану я считала лишним.

«Выхожу на сцену через минуту – пожелай мне удачи!». Я критическим оцениваю свою эсэмэску. Лучше бы, конечно, чтобы он сделал первый шаг, но больше ждать не могу. Нажимаю «отправить».

Буквально через секунду приходит ответ. Мое сердце учащенно бьется. «Я хотел тебе написать весь день, но боялся отвлекать перед концертом. Удачи!»

Ну вот, теперь можно и на сцену. Любовь – дитя, дитя свободы!

***

Дэйв продолжал меня удивлять необычными свиданиями.

– Скажи-ка мне, ты танцуешь?

– Я обожаю танцевать! А ты?

– А я всегда хотел научиться танцевать вальс.

– Что-что?

– Вальс. Знаешь такой танец? Почему ты так удивлена?

– Просто я всегда хотела научиться танцевать вальс.

И вот я уже посылаю ему видео с соревнований по парным танцам.

– Это я в прошлом году, – подначиваю я его. – Но мы с тобой будем смотреться гораздо лучше!

– Я никогда не знаю, шутишь ты или нет! С твоими голосом и скрипкой, книгой стихов, званием Мисс Санкт-Петербург я не уверен, что ты не чемпион по бальным танцам!

– Ну, Мисс Санкт-Петербург было давно и неправда!

Вообще-то, это был конкурс талантов, и назывался он «Петербургская Жемчужина». Никогда не забуду годовую подготовку к многочисленным турам этого конкурса, занятия танцами с лучшими хореографами Петербурга, то, как мы сами шили костюмы и сочиняли стихи, занимались вокалом и учили историю Петербурга. Это одно из самых счастливых воспоминаний моей жизни! Ну, и, конечно, факт победы тоже оставил свой отпечаток. Я благодарна судьбе за то, что это было в моей жизни. А еще благодарна, что я смогла взять только светлые воспоминания в копилку памяти. Хотя было все – и предсказания проигрыша, и одиночество после победы. Только одна конкурсантка поздравила меня по завершении конкурса. Быть победителем нелегко. Остаться открытым и ранимым человеком ещё сложнее. Сейчас, когда Итан представляет меня как Мисс Санкт-Петербург, я вспоминаю только радость от подготовки и достижения творческой цели. Так и должно быть, а иначе – зачем все это было?

***

На уроке танцев я чувствую себя неловко. Я не привыкла к физическому контакту с мужчинами, да ещё и платье одела без бретелек. Все время кажется, что оно вот-вот упадёт.

– Не хотите ли купить абонемент на месяц? – это наш тренер пытается удостовериться, что мы вернёмся. Но Дэйв уклоняется от ответа.

– Я не знаю, как долго пробуду во Флориде. И я не хочу, чтобы ты ходила на танцы с кем-то другим!

После урока мы идём пить чай. Прямо рядышком оказывается замечательная маленькая чайная комната, и мы проводим за разговорами четыре часа.

– Ты первый человек, с которым мне не хочется прощаться. Обычно я первая говорю, что мне пора.

– Мне приятно это слышать. Я тоже отлично провел время.

Перед прощанием Дэйв спрашивает, можно ли меня поцеловать. Я говорю, что ещё рано. Он смотрит на меня с непониманием.

– Я тебе нравлюсь? – спрашивает он.

– Нравишься, но меня воспитывали в другой культуре. Я хочу быть уверена в своем партнёре, поэтому я никуда не тороплюсь. Я бы хотела для начала побыть друзьями.

Мне ужасно неудобно все это ему объяснять. Неужели он не видит, что я за человек? Неужели мне ни с кем не удастся построить серьезных отношений?

Я вижу, что Дэйв расстроен. Но он пытается это скрыть.

– До свидания, красавица! Теперь я точно должен прийти на твой концерт.

– Я играю через пару дней в синагоге. Приходи, если не боишься. И не забудь кипу!

***

Я никогда не гадала на пальцах,

Сейчас не буду.

Среди станцованных мною вальсов

Один как чудо.

Мне не хотелось хрустальных туфель,

Жаркий экватор,

Мы не любили с тобою трюфель-

Любили театр.

Мы не трещали о ресторанах,

Не жили сытно.

Ах, до чего же бывает за нас

Бывает обидно.

Среди раскрашенных мною жизней,

Твоя повсюду.

Скромной ромашкой в саду из роз-

Одна, как чудо

Светлым восходом в глухой ночи,

Когда забуду,

Твоё лицо угольком свечи

Горит, как чудо.

***

Ну вот, я сдуру пригласила его на концерт. Теперь он встретит Итана, и как я ему объясню, кто это такой?

Я сижу в гостях у Надежды Павловны с чашкой вкуснейшего шоколадного чая.

– Кстати, откуда у вас такой волшебный чай?

– А я и не знаю – Сашенька откуда-то привезла. Да не переживай ты так. Главное – ты с ним после службы хочешь пойти куда-то?

– Нет, я обычно очень устаю после концертов. Думаю, я поеду сразу домой.

– Тогда вообще никаких проблем. Хочешь, я тоже приду, посмотрю на твоего Дэйва?

Вот так всегда. Надежда обязательно сама себя пригласит везде и всюду.

– Ну если вам удобно…

– Договорились! Тогда до пятницы…

Танго из кинофильма «Запах Женщины»

В пятницу я не могу дышать от волнения. Первый раз в жизни Итан встретит моего ухажёра. Конечно, мы с ним не пара, но я знаю, как он ревностно относится ко мне и моим друзьям мужского пола. Пока я анализирую, что же я затеяла и как буду из этого всего выпутываться, зал постепенно набивается битком. Дэйва все нет. Ну и ладно, не очень-то и хотелось. Зато Итана не понадобится нервировать.

От расстройства, я играю, как никогда. Не думаю ни о руках, ни о солистах-певцах, которых я однозначно перекрываю. Это мой миг, мой плач по не сложившейся любови. Я триумфально смотрю в зал. И прямо на меня из темноты смотрят два пронзительных глаза. Он пришел. Он слышал моё лучшее вступление.

***

Мне бы скрипку поднять,

И сыграть, как прежде,

Да не велено.

Поворачивай вспять,

Извозчик-невежда,

Жестко стелено.

Мне бы выпить воды,

Из колодца лесного,

Моих прадедов.

Только той борозды,

Молодца крепостного-

Уж не найдено.

До чего же ты, Русь,

Холодна и сурова,

К полюбовникам.

Даже если влюблюсь,

Неизменно готова-

Быть раскольником.

***

После, мы, конечно, идём в кафе. Как я могу сказать ему нет? Я ломаю все свои привычки, потому что просто хочу быть с ним.

– Итан замечательный пианист. Как давно вы друг друга знаете?

Ага, почувствовал, что Итан не случайный человек в моей жизни.

– Уже восемь лет. Как тебе синагога?

Я стараюсь поменьше говорить об Итане. Для чего? Если нам с Дэйвом суждено быть вместе, то рано или поздно они друг друга узнают получше. А пока нам есть о чем поговорить и без Итана.

– Ты говорил, что видишь мир в цветовых волнах. Можешь рассказать об этом побольше?

– Я всегда увлекался медитацией. Однажды, я встретил человека, который рассказал мне про мир внутри той реальности, которую мы видим нашим обычным зрением. Мир волн, исходящих из наших рук, мир энергий, передаваемых от предмета к предмету. Со временем я научился видеть этот мир.

– Так ты целитель?

– Нет, этого я не говорил. Я научился видеть энергетические волны, но не управлять ими. Они могут быть как целительными, так и разрушительными. Я не имею ни малейшего представления, как их различать. Но если ты мне дашь свою руку, то я могу постараться сделать так, чтобы ты почувствовала эту энергию.

Что это – уловка для того, чтобы прикоснуться к моей руке, или он действительно верит в существование энергий? И не просто верит, а обладает необъяснимым даром их видеть?

Я даю ему руку. Он к ней не прикасается, а как бы поглаживает воздух вокруг. Дэйв закрывает глаза, и я, волей не волей, подчиняюсь непреодолимому желанию сделать то же самое и довериться случаю. Мы сидим в тишине, словно ожидая чуда.

– Я чувствую, Дэйв. Я чувствую.

Arvo Part, Fratres

Сложно выразить словами моменты торжества энергии над материей. Моменты духовного эксперимента, веры в безграничные возможности вселенной. Жизнь была бы пуста и скучна, если бы каждое явление можно было объяснить законами логики и физики. Так хочется верить в силы выше человеческого разума и понимания, в возможности, превышающие нормы и ограничения человеческого тела. В этот вечер мне хотелось верить, ибо каждому воздастся по вере его.