Текст книги "Перезагрузка"
![](/books_files/covers/thumbs_150/perezagruzka-113962.jpg)
Автор книги: Йоссив Ким
Жанр: Современная русская литература, Современная проза
Возрастные ограничения: +12
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 6 (всего у книги 27 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]
– Спасибо, мы редко выезжаем за город.
Катя тут же подошла к нему и обиженно шепнула:
– Что это она все вертится возле тебя? Только и ждет, когда я отойду.
– Она предложила заехать еще раз. Крашеные блондинки не в моем вкусе, дорогая. К тому же, она намного старше тебя, и у нее не такая красивая грудь.
Катя прижалась к Кану и обняла его свободной рукой. Блондинка насчитала сто семьдесят три доллара.
– Вот двести. Сдачи не надо, – Кан протянул две сотни и взял пакеты с покупками.
Блондинка вышла на порог и наблюдала за тем, как молодые люди укладывали покупки в багажник машины и как Кан потом галантно усаживал свою спутницу на переднее сиденье. Он встретился взглядом с хозяйкой магазина. «Выбрал себе девчонку! Нет бы обратить внимание на зрелых женщин!» – явственно читалось в этом взгляде.
Машина неслась по Приморскому шоссе. Впереди показалась табличка «Ольгино». Слева по шоссе располагался мотель-интурист «Ольгино». Катя дотронулась до руки Кана.
– Милый, давай остановимся тут, в Ольгино? Это хороший мотель. Помню, когда я была в восьмом классе, мы ночевали здесь с мамой: у них была конференция с финскими полицейскими. Мне тут очень понравилось тогда.
Машина притормозила на перекрестке и съехала к мотелю. На стоянке перед мотелем стояли финские фуры и автобусы. Было много машин с немецкими и польскими номерами.
Этот мотель был построен в семидесятых годах – в основном для финнов, приезжавших сюда на выходные попить русской дешевой водки. Мотель «Ольгино» кишел кагэбэшниками и интердевочками. И проститутки, и обслуживающий персонал мотеля были под контролем КГБ. Такса за услуги «жриц любви» была, как за границей, – сто баксов за час.
К подъехавшей машине подбежал охранник.
– Вы с ночевкой или на несколько часов?
Катя приоткрыла свое окно и ответила на финском:
– Мы на одну ночь.
Охранник сказал на ломаном финском:
– Это будет тридцать пять марок. Можете поставить машину у коттеджа номер семь. Ключи в дверях, – он показал на коттедж во дворе.
Кан подогнал «мерседес» к дверям коттеджа. Тем временем из главного здания вышли две валютные проститутки и подозвали охранника:
– Влад, это что за фраер подкатил на черном «мерсе»?
– Какой-то узкоглазый, но из наших, а лялька его – из Финляндии. Разное видел, но такого, чтобы сюда от финнов привозили девочек, еще не было.
Девицы пожали плечами:
– В Тулу – и со своим самоваром? Только азиаты способны на такое.
Они поняли, что заработать на этом «узкоглазом» им не удастся.
– Катя, – сказал Кан, – ты разгружайся, а я загляну к портье и закажу сауну или бассейн.
– Если там будет дискотека, то обязательно закажи нам столик!
– Непременно, дорогая! Осторожно с карабином! Он заряжен. Занеси его в комнату.
– Я уже заметила, что он на предохранителе.
Катя отнесла карабин в спальню.
За стойкой администратора в главном вестибюле гостиницы сидела девушка в красной блузке и такого же цвета юбке. «Униформа у них такая, что ли?» – подумал Кан.
– Как вы устроились? Чем могу вам помочь? – с дежурной улыбкой спросила она.
– Как у вас с сауной? – спросил Стас. – Если работает, то я хотел бы заказать на двадцать два часа. На двоих.
– Я бы посоветовала на двадцать три. Будет меньше народу.
– Отлично! С удовольствием приму ваш совет.
– В два часа у нас в программе ночная дискотека. Хотя я слышала, у вас уже есть спутница. Из Финляндии.
– У вас неплохо поставлена служба информации, – усмехнулся Кан. – Сколько с меня?
– Не беспокойтесь, оплата при выезде.
– Спасибо, – Кан пошел к выходу.
На дворе уже стемнело, прохладный ночной воздух наполнился свежим запахом сосновой хвои. А в коттедже уже пахло совсем по-домашнему. Катя на кухне готовила ужин, вся раскрасневшаяся от жара плиты. Кан подошел к ней сзади и обнял ее. Само ее присутствие рядом снимало его напряжение.
– Иди, мой руки! Сейчас будем ужинать, – скомандовала она.
Кан прошел в спальню, снял портупею с пистолетом и переоделся в спортивный костюм. В ванной были разложены зубные щетки и парфюмерия. «Когда только она успела? Такая хозяйственная: хорошо воспитала ее мама», – порадовался Кан.
Ужин, хоть и на скорую руку, был очень вкусным.
– Мне всегда нравится, когда ты готовишь, – похвалил Кан Катю.
– Всего лишь хорошие продукты и немного фантазии. Вот скоро научусь готовить по-корейски, тогда увидишь!
– К сожалению, Катюша, для этого надо родиться кореянкой, иначе не получится.
– Ты же говорил, что твоя бывшая жена очень хорошо готовила блюда корейской кухни?
– Да, очень хорошо, но не как кореянка.
– Может, ты и прав. Мама моей подружки Оли Хван тоже так говорит. Но все равно она учит меня, и мне нравится.
– Я не знал, что Оля кореянка. Она не похожа на наших девушек.
– Воспитывал ее отчим-кореец, а ее родной отец не был корейцем.
Кан посмотрел на часы.
– Через полчаса в сауну, а потом – в ночной клуб!
– Вот здорово! Пойду приготовлюсь.
– Катя, в сауну ничего не надо. Полотенце там дадут. Лучше в чем мать родила – мы там будем одни.
– Нет, я надену купальник. Ты же знаешь, я стесняюсь своих грудей. Слишком они большие, прямо коровье вымя какое-то.
– Надо гордиться, что тебе от мамы досталась такая красивая грудь.
– Мне неприятно, когда мужики бессовестно пялятся на мою грудь. Поэтому стараюсь максимально скрывать ее под одеждой.
– Ну, ладно, тогда иди, переодевайся! – уступил Кан.
Катя пошла в спальню, а Кан понес грязную посуду на кухню. Тут в дверь кто-то постучал. Кан, вытирая руки полотенцем, открыл входную дверь. На пороге стояли три незнакомца. Первый обратился к нему на ломанном русском языке:
– Это ты здесь с нашей девкой?
Кан почувствовал, как его обдало запахом перегара и лука. Придерживая дверь, он спокойно сказал:
– Ребята, вы уже неплохо погуляли, а теперь идите, проспитесь! Тут вам не Финляндия.
В ту же секунду сбоку по двери ударили ногой. Кан почувствовал сильный удар в челюсть. Его отбросило в комнату. Он успел заметить, как один из нападавших занес над ним бейсбольную биту. В последний момент, уже лежа на полу, Кан резко метнулся влево и увернулся от удара, который пришелся по деревянному полу.
– Говори, желтая собака, где наша девчонка?!
Сквозь приоткрытую дверь Кан увидел стоящих за порогом в темноте двух интердевочек. Нападавшие продолжали бить его ногами по животу и бедрам.
– Где наша сучка?! – прохрипел пьяным голосом один из них.
Били без жалости и профессионально. Сопротивляться было бесполезно.
«Забьют насмерть!» – мелькнуло в голове у Кана.
Вдруг в этом шуме раздался женский голос:
– Я здесь! – Катя в одном купальнике стояла в дверях спальни.
Пьяный финн отбросил Кана и пошел на девушку. Катя спросила на финском:
– Вы меня ищете?
И тут раздался выстрел. Кан видел, как повисла в воздухе рука финна, и бита с треском отлетела в сторону. Раздался нечеловеческий крик. Горилла-финн, зажав руку между ног, крутился как волчок, и по его ногам стекала кровь. Кан, уже теряя сознание, увидел, как остальные кинулись на улицу. Катя подбежала к Кану. Он лежал без сознания в крови. «Убили!» – мелькнуло в голове у девушки. Она направила дуло пистолета на раненного финна, и тот со стоном, скорчившись, выбежал из коттеджа в темноту, оставляя кровавый след. Катя со слезами села на пол и уложила окровавленную голову Кана себе на колени. Тут наконец прибежали охранники – и обомлели. Было от чего! Посреди комнаты в луже крови лежал азиат, а молодая финка в одном купальнике держала его голову на своих коленях и рыдала.
– Что случилось? Вызывайте «скорую»! – крикнул охранник.
– Закройте дверь снаружи! Я сама позвоню куда надо! – на чистом русском языке крикнула девушка. Охранник без возражений закрыл дверь. Раздался звонок – кто-то звонил на телефон Кана. Катя осторожно сняла голову любимого с колен, встала и взяла со стола трубку.
– Алло! Станислав Иванович, это Ваня. Где вы? – услышала она взволнованный голос.
– Ваня, это Катя. У нас беда!
– Катя? Что случилось?
– Мы в мотеле «Ольгино», срочно приезжай.
Потом она набрала номер матери.
– Мама, мы в мотеле «Ольгино». На нас напали.
– Ты в порядке, доченька? – тревожно спросила Тикова.
– Я – да, но Стасу досталось!
– Я уже выезжаю!
Через двадцать минут первым приехал Иван. Катя, сидя на полу, вытирала кровь с лица Кана. Иван подхватил своего генерального директора и понес его в спальню. Катя вбежала за ним и стала снимать покрывало с кровати.
– Катя, оставь покрывало, я прямо так положу, – остановил ее Иван.
И тут с грохотом упал пистолет.
– Откуда это? – Иван посмотрел на Катю.
– Я стреляла в нападающего и задела его. Видел кровь на крыльце?
– Кать, пойди, оденься. Ты, наверное, забыла, что в купальнике?
– Да, я сейчас. Ты присмотри за ним, – она схватила платье и пошла в ванную.
В комнату вошла Тикова в сопровождении охранника.
– Что со Станиславом Ивановичем? Где Катя?
– Мама, я здесь, со мной все в порядке. Только Стас еще не пришел в себя, – произнесла Катя, выходя из ванной.
Тикова сразу оценила обстановку и повернулась к охраннику.
– Срочно вызывайте «скорую»!
Охранник выбежал из коттеджа.
– Катя, вот ключи от моей машины, давайте вы с Ваней быстро перенесите оружие в машину.
– Я никуда не отойду от него!
– Ты сейчас ничем не поможешь. Тут нужен врач.
Иван собрал оружие, и они вышли к машине. Укладывая все в багажник своих «Жигулей», он спросил:
– Катя, кто стрелял?
– Я. Прострелила финну руку, похоже…
Ваня достал пистолет, основательно вытер его тряпкой и взял рукоятку в правую руку. Затем, положив пистолет в багажник, он строго сказал:
– Теперь – я стрелял в финна! Поняла? Пошли обратно!
В коттедже Тикова стояла рядом Каном и пробовала прощупать его пульс.
– Катя, – повернулась она к входящей дочери, – как все произошло?
– После ужина мы собирались в сауну. Я пошла переодеться в спальню. Видимо, в этот момент кто-то постучал в дверь. Станислав Иванович пошел открывать. Я услышала удар, а потом финны кричали: «Где эта наша девка?». Я выскочила из спальни и увидела, как три здоровенных амбала избивали Кана. Он уже лежал на полу, один из них бил его вот этой бейсбольной битой.
Иван держал в руках окровавленную и раздробленную рукоятку бейсбольной биты.
– Все орали: «Где наша проститутка?» – продолжала Катя.
– Почему они решили, что ты финка? – спросила Тикова.
– Когда мы приехали, я сказала охраннику несколько слов на финском – так просто, чтобы отвязался побыстрее. Но недалеко от него стояли интердевочки и слышали это.
– Тогда все ясно.
– В спальне лежало оружие, я бросилась за пистолетом. Когда я вышла из спальни с пистолетом, финн замахнулся битой над головой Станислава Ивановича. Я выстрелила ему в руку.
Вошел охранник с врачом и санитаром.
– Прошу всех выйти, – быстро распорядился врач.
Осмотрев Кана, он сказал санитару:
– Давай носилки! Срочно грузим!
«Скорая» стояла у крыльца. Кана погрузили в машину. Санитар закрывал двери, когда Катя встала перед ним:
– Я тоже должна ехать, – сказала она твердо.
– В машине нет места. Где доктор будет ставить капельницу?
– Катя, они везут его в Приморскую больницу. Едем за ними! – предложила мама.
Включили сирену, и машина «скорой помощи», сорвавшись с места, исчезла в темноте.
– Ваня, вымой все внутри и на крыльце, вещи грузи в «мерседес» и приезжай в Приморскую больницу, – сказала Тикова.
– А вдруг следователю понадобятся следы и отпечатки пальцев?
– Я разговаривала с охраной. Это дежурный из шестого отдела КГБ, им не нужен этот инцидент.
– А если со Станиславом Ивановичем будет совсем плохо, то с кого мы спросим? – не унимался бдительный Иван.
– Ваня, я уже сообщила обо всем своему шефу Гаврилову, и он сам разберется. Ты сделай то, о чем я тебя попросила. Мы ждем тебя в больнице.
– Мама, давай быстрее, – с нетерпением просила Катя.
– Садись в машину! Все, едем!
«Жигуленок» выехал из ворот и помчался в сторону города. Солнце уже встало, но трасса была пустой. Казалось, что весь мир спит крепким летним сном, и только капитан РУВД с дочерью спешат вдогонку «скорой помощи», в которой уставший после ночного дежурства врач борется за жизнь Кана.
– Доктор, почему вы решили, что он кореец? – спросил санитар, придерживая капельницу.
– Капитан милиции дала мне его данные. А фамилия Кан – корейская. У меня в детстве был друг с такой же фамилией, кореец.
– Доктор, вас вызывают, – протянул ему рацию водитель.
– Степушка, ты гони быстрее, тут одной капельницей не поможешь, – попросил врач водителя.
– Это центральная. В Приморскую ехать нельзя, – раздалось по рации.
– Это еще почему? Пусть готовятся там к приему пострадавшего, – ответил врач.
– Семнадцатый, я вам говорю, что нельзя. Ваш пострадавший, Станислав Иванович Кан, – бывший морской офицер. Так что везите его на Лесной, в военно-медицинскую академию. Там вас уже ждут.
– Говорит семнадцатый. Боюсь, не довезем, – докладывал врач.
– Его еще сможет принять Свердловка, но это от вас далеко. Так что везите в академию.
– Центральная, понял. Едем в ВМА, – принял решение врач. – Степан, слышал? Гони на Лесной!
– Я уже повернул, док. Не беспокойся! Через тридцать минут будем на месте!
Катя рыдала в машине матери.
– Доченька, успокойся. Все будет хорошо, вот увидишь.
– Мама, поворачивай налево! Смотри, «скорая» свернула влево.
Голубой маяк несущейся впереди «скорой» действительно уходил в левую сторону. Тикова притормозила на перекрестке и тоже круто взяла влево.
– Мама, почему они везут его в центр?
– Видимо, Приморская переполнена.
– Мама, позвони, узнай, может, ему совсем плохо.
– Катя, перестань паниковать! С ним все будет нормально. Вот уж не думала, что ты так влюбишься.
– Мамуля, мы уже говорили на эту тему. Сейчас я думаю только о Стасе. Лучше бы я была на его месте.
Тикова покосилась на дочь:
– Не говори глупостей: если бы ты открыла дверь, и эти пьяные финны попробовали бы тебя изнасиловать, то он бы их расстрелял на месте. Я проверила карабин – обойма полная.
Наконец они въехали в город. Улицы были пусты, и только с протяжным воем сирены неслась вперед машина «скорой помощи», а за ней, не отставая, – машина капитана Тиковой. Тикова включила рацию на милицейской волне:
– Седьмой, седьмой, как слышите? Прием!
– Двадцать второй, это вы?
– Седьмой, это двадцать второй, слышу вас на четверку.
– Двадцать второй, слушаю вас.
– Седьмой, «скорая» едет в центр. Почему изменили маршрут?
– Двадцать второй, потерпевший – бывший морской офицер. Он обслуживается только в Свердловке[18]18
Больница для аппарата горкома и обкома КПСС.
[Закрыть] или в Военно-медицинской академии. Поэтому его везут на Лесной, в ВМА.
– Седьмой, спасибо. Мы уже подъезжаем.
– Двадцать второй, позвоните из больницы – Гаврилов хочет с вами поговорить.
– Седьмой, вас поняла. Конец связи, – Тикова выключила рацию.
На улице прибавилось транспорта и горожан. Рабочий Ленинград готовился к утренней смене.
– Катя, под тобой мигалка. Открой окно и поставь ее на крышу машины.
«Жигуленок» с включенной сиреной и мигалкой рванул вперед по трамвайным путям. Капитан Тикова обогнала «скорую» и понеслась впереди, предупреждая остальной транспорт. Через несколько минут обе машины подъехали к отделению «скорой помощи» Военно-медицинской академии. У дверей их уже ждал военврач с санитарами и носилками.
Кана быстро перегрузили на носилки и увезли.
– Катя, пойдем в приемную. Нас дальше не пустят, здесь моей власти мало. В академии в основном обслуживают полковников и генералов.
У крыльца стоял «мерседес». Ваня, увидев мать и дочь Тиковых, вышел из машины.
– Вань, как ты догадался, что мы приедем в академию, и еще быстрее нас оказался тут? – удивилась Тикова.
– На телефон в машине позвонил Гаврилов и сказал мне, что Станислава Ивановича везут в академию. Я так и думал, что его сюда повезут. В прошлый раз, когда у него был аппендицит, пока спорили, куда его везти, начался перитонит. Шесть часов шла операция тут, в академии.
– Ты – молодец! Так быстро приехал… – похвалила Катя.
– Оставайтесь у машины. Я схожу в приемную, – Тикова скрылась за дверями приемного покоя.
– Катя, я рассказал Гаврилову все, как ты говорила, только добавил, что я тоже был с вами в коттедже. В момент нападения я был в туалете, и стрелял я.
– Но пострадавший финн скажет, что стреляла я.
– Нет, не скажет. Они ведь сразу рванули из Ольгино. Часа через полтора в Выборге в больницу обратился водитель финской фуры с оторванным пальцем правой руки. По его словам, травму он получил при замене баллона колеса.
– А может, это другой водитель финн?
– Ну как же – другой, если палец его оторванный здесь. Я его нашел.
Ваня развернул газету «Смена». Прямо на портрете бывшего секретаря Ленинградского обкома КПСС товарища Г. Романова лежал окровавленный палец с черной грязью под ногтем.
– Ваня, гадость какая! Выкинь подальше!
– Ты что, Катя, это же вещдок! Гаврилов сказал, что наш КГБ возбудил дело. Еще неизвестно ведь, что будет с шефом.
– Надо у мамы забрать его пистолет.
– Пусть твоя мама сама решит, что делать с ним. А кстати, Катя, кто тебя научил обращаться с оружием?
– Вань, я же дочка офицера милиции, и мне было десять лет, когда я начала стрелять у мамы в тире. Мама и научила.
Из приемного покоя вышла Тикова и подошла к машине.
– Он сейчас на операционном столе. Будем ждать.
– Мама, что с ним будет? – Катя разрыдалась.
– Катя, я всегда учила тебя выдержке. Возьми себя в руки! Надо ждать. Мы сейчас ничем ему не поможем. Ваня, ты оставайся здесь. Если что, позвонишь Гаврилову, а мы поедем в управление.
– Хорошо. Буду держать с вами связь через Гаврилова.
– Я хочу остаться с Ваней! – воскликнула Катя. – Может, потом пустят к нему.
– Доченька, после операции к нему еще сутки никого не пустят. Давай, поехали. Немного отдохнешь, потом вернемся обратно.
Валентина убедила дочь, и они уехали в управление.
Утренний развод уже закончился, и начальник РУВД Гаврилов сидел в своем кабинете, просматривая ночную сводку по городу. Но думал он о другом: «Как там проходит операция? Профессор Сенченко борется за жизнь Кана уже второй час». Рано утром ему позвонил сам генерал Шевцов:
– Александр Васильевич, мне доложили, что ночью было совершено нападение на нашего спонсора, и что он доставлен в ВМА в тяжелом состоянии.
– Так точно, товарищ генерал-майор, – отрапортовал Гаврилов Шевцову.
– Ты там проконтролируй, чтоб академики вылечили парня! И держи меня в курсе. Насчет финнов: ими занимается шестой отдел на Литейном. Мне звонил полковник КГБ Молин и просил разрешения с тобой пообщаться. Как только побеседуете, дуй ко мне – покумекаем вместе.
– Понял, товарищ генерал-майор.
– Все. Будь здоров! Смотри, за парня отвечаешь головой!
Гаврилов беспокоился еще больше, чем Шевцов. Он знал Кана много лет и сейчас вспомнил, как впервые увидел его.
Гаврилов тогда был начальником отделения милиции Фрунзенского района. Он, еще совсем молодой капитан милиции, искал средства, чтобы отремонтировать свое отделение, но хозяйственники в управлении поставили их в очередь на три года.
– Да через три года нам будет не войти в туалеты! Стены осыпаются, трубы текут, – возмущался молодой капитан.
– У нас не хватает денег на оружие и транспорт, а ты со своим ремонтом! Да наши оперативники скоро будут ходить на дежурство только с резиновыми дубинками, – в свою очередь возмутился начальник хозяйственной части управления подполковник Скаргин. – Если спешишь, то делай ремонт своими силами.
– У меня работают оперативники, а не шабашники, – не унимался Гаврилов. – Операм надо преступников ловить, а не ремонтом заниматься.
– Вот иди и лови преступников! Жди своей очереди. Ты у меня не один.
В сентябре однокашник Гаврилова по училищу Лазарев пригласил его на рыбалку в Карелию с ночевкой. Круг рыбаков в основном был из бывших офицеров – там, за наваристой ухой у костра, Гаврилов и познакомился с Каном. Сидели вместе у воды с удочками, разговаривали, вспоминали былое. Молодой лысоватый кореец произвел неплохое впечатление на Александра Васильевича. После рыбалки Гаврилов позвонил Лазареву:
– Слушай, а ты давно знаком с Каном?
– Что, хочешь еще раз съездить с ним на рыбалку?
– Да нет, просто, похоже, он неплохой парень и многое прошел…
– Я знал, что вы сойдетесь. Он так же, как и ты, повсюду ищет трудности, чтобы потом успешно их преодолевать.
– Как я понял из разговора, он из морских офицеров?
– Да. Но сейчас Стас в отставке, ремонтирует подводные лодки на мощностях Кронштадтского военно-морского завода и строит корпуса яхт для голландцев.
– Так что ж ты мне раньше не сказал?! Ты же знаешь, что я ищу такого человека!
– А я потому и пригласил тебя на рыбалку, чтобы ты лучше узнал его.
– Дай мне его телефон!
– А что ж ты не попросил его сам? Это на тебя не похоже. Записывай! – майор продиктовал номер телефона Кана.
Кан приехал сам в отделение милиции к Гаврилову. Капитан провел «экскурсию» по вверенному ему хозяйству.
– Ну, как впечатление, Станислав Иванович? – поинтересовался капитан в кабинете.
– Сказать откровенно?
– Конечно. Как офицер офицеру.
– Довольно хреновое впечатление.
– Я сам долго добивался назначения поближе к дому в Купчино, а теперь добиваюсь ремонта отделения, но очередь до нас дойдет в лучшем случае только через три года, – пожаловался капитан.
– А вот стрельбище зато вы неплохо оборудовали, профессионально! – похвалил Кан.
– Это мы своими силами. Мишени у ракетчиков позаимствовали. Как открыли тир, показатели сотрудников по стрельбе за месяц перескочили с «тройки» на «пятерку»!
– У меня вот такое предложение, – сказал Кан. – Мы сделаем полный ремонт вашего отделения – наружный и внутренний. В трех кабинетах – в вашем, вашего заместителя и начальника отдела кадров – заменим мебель.
– Так я же не смогу с вами рассчитаться, Станислав Иванович! Просто у нас нет средств.
– Смету на ремонт мы составим, чтобы вы видели, какие мы понесем затраты. А в обмен я прошу дать мне четыре комнаты на верхнем этаже под наш офис.
– Как? Вам нужен офис?
– Да. Я тоже живу в Купчино и хотел бы открыть офис рядом с домом.
– А четырех комнат вам будет достаточно?
– На первое время да. Мастера у меня на рабочих местах, рабочие трудятся вахтенным методом – неделя через неделю. Только раз в месяц нам необходим будет на несколько часов ваш актовый зал. Но учтите, что за четыре комнаты мы не будем платить в течение года.
– Но ремонт отделения плюс мебель в трех кабинетах стоят гораздо больше, чем годовая аренда четырех комнат! – все еще не верил своему счастью капитан.
– Мы кроме четырех комнат будем пользоваться туалетами и коридорами. Так что используемая площадь увеличится. А года нам достаточно. Знаю, что за год мы заработаем на собственный новый офис, – заверил его Кан.
– Ну что ж, тогда по рукам!
– По рукам, Александр Васильевич! И последнее: разрешите мне и нашей охране пользоваться вашим стрельбищем.
– Об этом можно было даже и не спрашивать! С удовольствием с вами посоревнуюсь.
Воспоминания Гаврилова прервал стук в дверь.
– Входите, пожалуйста!
Вошла капитан Тикова.
– Александр Васильевич, вызывали?
– Присаживайся. Ну что, как там Катя?
– Отвезла домой, дала снотворное, чтобы поспала хоть немного. Никогда бы не подумала, что за любимого она готова убить человека.
– Валя, да я бы сам за Кана застрелил кого угодно.
– Это у вас мужская дружба, а она еще девчонка.
– Валентина, ну какая она девчонка! Она у тебя всегда была развита не по годам, и ей было неинтересно со сверстниками. Это я давно заметил, еще когда, помнишь, мы ее класс возили в поход.
– Я тут привезла оружие Станислава Ивановича. Представляешь, у него есть кавалерийский карабин Мосина. Насколько я знаю, в продаже таких нет.
– Это у него наградной от командования. Мы уже проверили.
– Катя сказала, что его водитель Иван взял на себя выстрел. На «Макарове» его отпечатки.
– Это похоже на Ваню. Он в Германии за Кана буквально голову подставил. К счастью, у киллера вышла осечка – не сработал парабеллум тридцать шестого года. Вот действительно везенье: мне отец всегда говорил, что это самый надежный немецкий пистолет.
– На Станислава Ивановича в Германии было покушение? – удивилась Тикова.
– Да, были разборки по его кораблю «Даля Кристи». Они тогда арендовали офис у меня в купчинском отделении. Такие времена, Валя, что тут скажешь.
– Что делать с оружием?
– Верни Ивану. Тут шестой отдел КГБ ждет, когда можно будет поговорить с Каном. Я разговаривал с полковником Молиным – они хотят закрыть это дело. Финн у себя дома, жалоб от него не поступало. А здесь, в Ольгино, замешаны проститутки и охрана, которая из шестого отдела. На Катю натравили пьяных клиентов: интердевочки подумали, что она финка и приехала отбивать их заработок. Она ведь у тебя, оказывается, говорит на финском без акцента.
– Конечно, говорит: ведь ее отец финн, и каждое лето она проводит у бабушки в Турку. Но что если операция закончится плохо?
– Не каркай, Валентина! Без тебя тошно. Генерал требует доклад о состоянии Кана каждые полчаса.
– Вас можно понять. Кан вооружил целое управление ижорскими пистолетами и АКМ, купил оперативникам двадцать УАЗов. Конечно, вы будете беспокоиться о его здоровье.
– Не двадцать, а двадцать пять, – уточнил начальник РУВД.
Зазвонил телефон. Гаврилов поднял трубку и некоторое время молча слушал.
– Спасибо, – наконец сказал он. – А когда оперативники смогут с ним поговорить? – выслушав ответ, он повесил трубку.
– Операция прошла успешно. Правую ключицу по кусочкам из осколков собрали, а вот по поводу поврежденного нерва профессор пока не может дать ответ. Надеется, что зрение восстановится.
– А когда можно его навестить? – обрадованно спросила Тикова.
– Не раньше, чем через три дня. Надо ждать.
– Бедная моя девочка, она за три дня вся измучается.
– Валя, помнишь, как я тебя предупреждал, чтобы ты не воспитывала из нее тургеневскую девушку? Пусть будет, как современная молодежь.
– Вы полагаете, что современная молодежь другая? Нет. И среди них есть Ромео и Джульетты. Просто мы их не знаем.
– Валя, вот в тебе так сказывается твое педагогическое образование. Ты же закончила филологический?
– Я пойду лучше к себе, позвоню Ивану. Пусть заберет оружие.
– Добро. А я свяжусь с Молиным и позвоню генералу.
* * *
Бекетов положил перед Малышевым какие-то счета и платежки.
– Бек, что это и с чем его «хавать»? – удивился шеф.
– Это разборка по Бублику.
– Не буду читать. Лучше объясни на словах. Так легче врублюсь.
– По документам Бублик получил от СП «Ленпан» свои восемьсот тысяч баксов, и еще они оплатили ремонт его судов и зарплату экипажу в размере триста тысяч баксов. Выходит, наоборот: это Бублик должен им триста тысяч, а не они ему.
– Тогда куда Бублик дел восемьсот тысяч баксов?
– Это ты сам у него спроси.
– Бек, если это правда, то Бублика надо просто зарыть. Ладно, с Бубликом разобрались. А ты не можешь нажать на этого узкоглазого, чтоб и его пустить на дно?
– Нет, потому что он мне очень помог когда-то.
– И теперь ты спасаешь своего знакомого? – уточнил Малышев.
– Вот документы. Убедись сам и поговори с Бубликом, – спокойно отвечал Бекетов.
– Да ладно, это я так – больше для понтов! Верю тебе, конечно. Ладно, времени нет. Собирайся за бугор. Надо уложить пять лимонов.[19]19
Жаргон: положить на счет в банке пять миллионов долларов США.
[Закрыть]
– Сейчас не могу. Готовлю новый канал выхода на другие европейские банки.
– Ну, так давай уже, открывай его!
– Вот как раз на новые банки мы и выйдем через СП «Ленпан», пока мой знакомый лежит в больнице.
– Так, может, помочь? За нами не станет. Сам знаешь, что за нужных людей мы пасть порвем!
– Там без нас все под присмотром очень крутых людей.
– Он что, как и ты, из ментов?
– Нет. Он бывший морской офицер. Но менты тоже пекутся о нем. Им он купил стволы и УАЗы.
– Бек, распределение баксов за бугром – твоя прямая обязанность. Моя забота – их нарыть. Баксы не должны тут лежать. Так что, давай, проследи, чтобы твоего кореша лечили лучшие костоправы Союза, – и выезжайте. Даю тебе месяц сроку.
– В месяц управлюсь. А Бублика я забираю себе.
– Вопрос Бублика я закрыл. Даже не напоминай! Ты лучше приглядись к своему Рогову.
– Мы же договаривались, что со своими людьми я сам разбираюсь.
– Был такой разговор, – согласился Малышев. – Но он крутился возле Комара-Кумарина, а тот лезет на Киришский НПЗ. Ему Бодрова мало, так он хочет отхватить чужой кусок!
– Это домыслы – или есть сигнал?
– Когда ты последний раз ездил домой, Игорь встречался два раза с Комаром. Если хочешь, мои орлы наведут справки.
– Разберусь сам. Я заберу у тебя «мерс»?
– Конечно, Бек! Эту тачку наши немецкие друзья пригнали для тебя. А я и своей очень доволен.
* * *
Иван медленно ехал к офису, стараясь объезжать ухабы и рытвины на перекопанной Будапештской улице.
– Вань, а быстрее можешь? – просил Осипов.
– Саш, шеф ведь после операции. Растрясу его раны.
– Ты видишь, он спит? Все окей, – настаивал охранник.
– Он не спит, а думает, – настаивал на своем заботливый водитель. – Его мозг работает и во сне. За два года я хорошо изучил его.
«Станислав Иванович, мы на месте!» – не поворачивая головы, Иван разбудил Кана.
– Спасибо, Вань. До обеда свободен.
– Хорошо. Поеду пока помою машину и заправлюсь. Буду на телефоне.
Кан медленно вышел из машины и вместе с Осиповым направился в офис. Там вовсю кипела работа. В приемной было полно народа: строители, мастера, монтажники с конструкторами ждали, пока их примут Фофанов, Павлов или заместитель генерального директора по судоремонту Юренинский. «Молодец Фофанов! – подумал Кан, довольный своим первым заместителем. – Все смог потянуть. Хорошо, что закодировался от алкоголя, наконец». На секретарском месте была Оля. На столе перед ней сидел один из водителей Кана, Артур, и показывал ей фотографии. Увидев Кана, девушка смутилась.
– Ой, Станислав Иванович, а мы вас ждем только завтра, – покраснев, сказала она.
Кан взял одну из фотографий со стола.
– Да это же мы все в последней поездке в Швецию, – заметил он. – Ты, Оленька, не шуми. Пусть мои замы работают, а мне дай сводку по кораблям за последнюю неделю.
– Я мигом в планово-экономический!
– Артур, а ты зайди ко мне!
Кан прошел в кабинет. Теперь понятно, почему его ждали только завтра. У него меняли стеклопакеты. Двое работяг в зеленых комбинезонах с названием их фирмы на спине топтались у окна.
– Здравствуйте, – поприветствовал их генеральный директор и подумал про себя: «Униформу сменили, а вот лица те же – с легко узнаваемой печатью алкоголизма. Может, и правильно в свое время первая леди Советского Союза пыталась искоренить пьянство. Да только рановато. Не готово наше поколение к таким кардинальным изменениям».
– Мы уже заканчиваем. Через полчаса будет наладчик, он и примет стекла в работе, – пояснил один из рабочих.
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?