Текст книги "Перезагрузка"

– Может, и так. У него действительно большие возможности.

– Давай, Фомин, имя, адрес и занимаемую должность, – Бекетов положил перед Грузином чистый лист бумаги и простой карандаш с резинкой.

«Так-так, он хочет, чтобы я писал не ручкой, которая осталась лежать на столе рядом с протоколом, а карандашом с резинкой! – промелькнуло в голове Фомина. – Два-ноль в мою пользу!»

– Товарищ начальник, может, вы еще хотите ключи от квартиры, где деньги лежат?

– Ну что ж, если ты хочешь играть в эти игры, то я тебя хочу предупредить, что весь твой «винегрет» может потянуть лет на десять с конфискацией.

– А нельзя с «винегретом» подождать? Может, пока пусть будет салат из двух «Шарпов»? – Грузин перешел на шепот.

– Ты можешь спокойно говорить: у меня тут прослушки нет. Что ж, Фомин, в таком случае ты мне не только ключ от этой квартиры отдашь, но еще и его дубликат, потому что он понадобится моему шефу.

«А вот теперь уже три-ноль в мою пользу. Только бы не продешевить!» – возликовал про себя Фомин и, стараясь не показывать радость, произнес как можно официальнее:

– Тогда давайте по существу.

– Это хорошо, что мы друг друга поняли. Теперь можем начать работать, – заключил лейтенант.

Через неделю Фомин уже был на вахте. Никакой «телеги» из прокуратуры на него не поступило. Был март. Весна постепенно вытесняла остаток дождливой зимы. На улицах продавали подснежники и мимозы, и казалось, что повсюду пахнет свежими огурцами. На самом деле это был запах любимой рыбы ленинградцев – корюшки. У всех станций метро с бортовых машин шла бойкая торговля свежей корюшкой. До сооружения в 1983 году кронштадтской дамбы в Финском заливе было очень много этой рыбы. Дамба нарушила экологию залива, корюшки в нем почти не осталось, и сегодня уже очень мало кому доводится полакомиться знаменитым питерским деликатесом.

Грузин после вахты заехал домой помыться и переодеться. Зазвонил телефон. Его жена Наташа взяла трубку.

– Алло! Здравствуйте, могу я поговорить с Александром? – произнес незнакомый мужской голос.

– Саш, тебя к телефону! – крикнула жена.

Фомин взял трубку.

– Да, слушаю!

– Привет! Не узнаешь?

– Почему же – узнал. Привет.

– Можем сегодня встретиться?

– Давай в баре на Двинской. Я там буду в час.

– Идет, в час в баре. До встречи!

В обед в кафе на Двинской собиралась вся фарца. Обменивались информацией о приходе и наличии товара за коктейлями и бутербродами с красной икрой, которые мастерски готовил бармен Гоша, получавший за каждый такой бутерброд рубль четырнадцать и еще чаевые сверху. Бармен разбирался не только в бутербродах и коктейлях: он был в курсе всех дел фарцовщиков, но каждый из них знал, что дальше него эта информация не пойдет. Грузин приехал на полчаса раньше назначенного времени. Фарца была в сборе, и дым стоял коромыслом. Он протолкнулся к столу у стены. Там сидели моряки из Кронштадта. Один стул был свободный.

– Не помешаю? – спросил он у моряков.

– Конечно, нет, – моряк забрал со стула фуражку и предложил сесть.

Фарцы заметили Грузина и ждали. Бармен тут же оказался у стола.

– Саш, что будешь? – спросил бармен, убирая со стола пустые пивные бутылки.

– Гоша, если не трудно, бутылку пива и два бутерброда с икрой.

– Уже несу, Сань.

Через минуту на столе стояли пиво и бутерброды.

– Вот это сервис! А мы пива ждали целый час, – проворчал моряк справа.

Фарцовщики входили и выходили, и все старались поздороваться с Грузином.

– Сань, сегодня есть что? – поинтересовался бармен. Видимо, всех уже давно мучил этот вопрос.

– На этой неделе выкинут «Волги» и видаки.

– Сань, мне нужно пять видаков, и пиво в банках заканчивается, – шепнул ему на ухо бармен.

– Пиво привезу завтра: там уже приготовлено сто ящиков, а видики – в конце недели.

Бармен похлопал Фомина по плечу.

– Спасибо, Сань. Смотри, чтобы толпа не разорвала тебя с этими тачками, – с этими словами он отошел к бару.

Фарцы тут же ринулись к стойке: за «бутербродами» с информацией.

В этот момент в кафе вошел Бекетов. Основная масса народа толпилась у бара и не обратила на него внимания. Одет он был в штатское, а те из фарцовщиков, кто его знал, привыкли видеть его в форме. Зато Грузин заметил вошедшего сразу. Бекетов подошел к столику, за которым сидел администратор кафе, Вадим. Тот привстал и поздоровался с Бекетовым, а затем предложил ему стул напротив себя. Бекетов, усаживаясь, повернулся к Грузину и незаметно подал ему знак, что вскоре подойдет. В основном говорил Вадим, а лейтенант слушал и кивал головой. Через несколько минут Бекетов пересел к Грузину и первым начал разговор:

– Я принес бабки за холодильники. Я слышал, что в порт поступили машины?

– Да, тридцать пять «Волг» и еще видаки. Распределять будут в конце недели.

– У меня имеется информация, что там будут ГАЗ-24 на семьдесят шестом бензине и «Жигули» девятой модели реэкспорт, – сказал Бекетов.

– Может быть. Утром, когда сменился с вахты, я зашел к генеральному, а он спешил на совещание. На ходу сказал только количество товара и ассортимент, но я могу уточнить, если это важно.

– Очень важно! Уточни.

Грузин направился к бару:

– Гоша, дай телефон, – попросил он бармена, подойдя к стойке. Тот протянул ему аппарат. На том конце провода долго не снимали трубку. В баре стало тихо. Все знали: Грузин просто так звонить не станет – только по важному поводу.

– Здравствуйте, это Фомин с БТР-25, можно… Алло, это я. Можно уточнить поступление? – Фомин что-то быстро записал в свою записную книжку, потом положил трубку на рычаг телефонного аппарата и пошел к выходу. Бекетов понял, что толпа не даст им поговорить и двинулся следом за ним. Грузин стоял на ступенях.

– Пятьдесят автомобилей ГАЗ-24, из них пять на семьдесят шестом бензине, и двести «Жигулей» модели 2109 финского реэкспорта. «Волги» белого и бежевого цветов, а «Жигули» – всех цветов, – доложил он.

– Мне нужны две «двадцать четвертые» на девяносто втором бензине. Белые. И пять «девяток» любого цвета, кроме белого, – тихо произнес Бекетов.

– Хорошо, готовь деньги на среду. Я как раз сменюсь с вахты. Только мне будут нужны водители, чтобы из порта перегнать тачки.

– Утром в среду приеду к воротам порта с водителями.

– Все, привет! Мне еще ребенка везти к врачу, – сказал Грузин и, пожав Бекетову руку, поспешил к машине.

«Наконец-то сбудется мечта отца! И по какой цене! Это же почти даром!» – радовался Бекетов, отъезжая от бара.

Близились майские праздники. Как-то вечером Бекетов позвонил Фомину. Теперь он вообще звонил довольно часто, и жена Фомина уже узнавала его голос в трубке.

– Саша, тебя Бекетов, – привычно сказала она.

– Привет, Саш. Как дела?

– Привет, нормально. Сегодня после вахты отдыхаю дома.

– Слушай, есть небольшая проблема. Мне звонил отец: он узнал, что у тебя были «Волги» на семьдесят шестом бензине и просил поменять.

– Да ты что: это же было три недели тому назад! Все тачки давно проданы. Правда, через месяц будет еще.

– Саша, через месяц – это поздно. Ты бы узнал у него, может, есть какой-то резерв?

– Понимаю, что поздно. Слушай, завтра у нас будет собрание во Дворце культуры моряков в честь праздника. Генеральный будет там выступать. Попробую переговорить с ним потом.

– Спасибо, Сань. Я очень на тебя надеюсь. Пока!

– Саша, а что, Бекетов теперь занимается импортными товарами? Его уволили из прокуратуры? – язвительно спросила Наташа.

«Так, значит, завтра собрание, и он будет выступать. Интересно», – размышлял Бекетов; затем он набрал домашний телефон прокурора.

– Добрый вечер, Вадим Григорьевич. Это Бекетов.

– Чего не отдыхаешь? Что-нибудь случилось?

– Нет, все в порядке. Завтра во Дворце культуры моряков собрание. Я подумал, почему бы нам туда не пойти?

– Дело стоящее. Мне прислали приглашение, но я, к сожалению, утром буду в горкоме партии. А вот ты поезжай, билеты лежат у меня на столе.

– Спасибо, я воспользуюсь. Спокойной ночи!

Во Дворце культуры моряков было много народу. Все спешили занять места в зале. Грузин подходил к лестнице, когда его окликнули.

– Фомин! Добрый день. Вы почему не зашли ко мне?

Грузин увидел, что к нему подходит весь генералитет со своей свитой.

– Товарищи, вы проходите, я вас сейчас догоню, – с этими словами заместитель начальника Балтийской морской базы пропустил сопровождающих вперед и подошел к Фомину.

– Что у тебя там? – спросил он тихим голосом.

– Я все передал вашему водителю.

– Хорошо. После моего выступления подойди к машине. Мы поедем в объединение и там переговорим.

Заместитель направился в президиум, а Фомин – в зал. В перерыве он увидел, как к его начальнику подошел заместитель прокурора морской транспортной прокуратуры Ленинграда Васильев в сопровождении Бекетова. Они о чем-то беседовали, стоя в глубине сцены.

…Машина ехала по проспекту Стачек. Фомин сидел рядом с заместителем начальника морской базы.

– Сколько тут? – указал тот на пластиковый пакет в руках Фомина.

– Ровно. Можно не считать, – спокойно ответил Грузин.

– Что у тебя за дело срочное? Кстати, на наше мероприятие приезжал поздравить с праздником, а заодно познакомиться со мной, заместитель прокурора морской прокуратуры с молодым следователем. Говорит, что большое будущее у этого лейтенанта. Так что за дело-то?

– Одному важному клиенту надо поменять «Волгу» на семьдесят шестом бензине.

– Александр, машины все были проданы в течение двух суток. Новое поступление ожидается только в следующем квартале. Но и то – никто не гарантирует, что они будут на семьдесят шестом топливе.

– Мне очень нужно…

– Ну ладно. Одну на семьдесят шестом я оставил для себя, но «Волга» для меня тяжеловата. Так что, забирай мою.

– Вот спасибо – выручили!

– Завтра я улетаю в командировку в Аргентину на три недели. Вы с Захарычем, – он кивнул на водителя, – заберете машину из гаража. Захарыч, останови у метро! Все, звони, как вернусь из командировки.

* * *

К столику, за которым сидели Кан и Бекетов со спутницей, подошел Павлов с кружкой пива в руках. Судя по его довольной физиономии, он только что выиграл в нарды.

– Не помешаю? – обратился он к Кану. Тот кивнул на пустой стул. – Представьте меня прекрасной незнакомке, – нагло разглядывая Натали с ног до головы, сказал Павлов.

– Натали, моя невеста, – сухо произнес Бекетов, не называя имя Павлова, который, не обращая на это внимания, поцеловал девушке руку. Бекетов продолжал прерванный разговор.

– Благодаря Пахану мой отец получил тогда «Волгу» на семьдесят шестом бензине. До сих пор у него единственного в области есть такая машина.

– А откуда вам известно, что это был именно Пахан? – поинтересовался Кан.

– Грузин проговорился по телефону, что его «благодетель» будет выступать на мероприятии во Дворце культуры моряков. Я уговорил заместителя прокурора поехать туда. Среди генералитета морской базы я знал Симончука – заместителя начальника морского пароходства по снабжению. По должности он как раз соответствовал Пахану, но в фойе я случайно увидел, как к Фомину подошел молодой полковник и что-то ему сказал. Потом наш зампрокурора представил меня этому полковнику и сказал, что Ленинградский обком партии рекомендовал его на работу в министерство. Мне стало ясно, что это и был Пахан.

– Постойте! Так вы говорите не о туркменском контракте! – вскочил со стула Павлов.

– Да нет, я просто вспомнил прошлое, – ответил Бекетов.

– Какое это имеет отношение к нашей встрече? – не унимался Василич.

– Николай Васильевич, вы лучше отнеситесь внимательно к моим словам. Иначе можем поговорить и по-другому.

– Иваныч, ты слышал?! Это же угроза! Зачем ты слушаешь его бредни? Пусть наш Осипов займется этим. В конце концов, безопасность фирмы – это его прямые обязанности.

– Василич, ты, видно, устал от жары. Иди, отдохни, – прервал его Кан. Павлов молча сел на стул. Бекетов продолжал: – Как я уже говорил, мы на сегодня имеем контроль над топливом в Ленинградском регионе. Благодаря этому мы вышли на судовладельца, и наши ребята взяли под контроль «Моррефтранс».

– Так это же хозяйство Бублика! – не удержался Павлов.

Бекетов не обращал внимания на реплики заместителя Кана.

– Николай Васильевич, предлагаю вам погулять в саду, – поднялась с места Натали.

– С превеликим удовольствием! – просиял Павлов и, взяв девушку под руку, направился в сад.

– Да, Павлов прав, – констатировал Бекетов. – Там действительно командует Бублик. Очень скользкий тип, чем-то похож на вашего зама. У Бублика есть несколько рефрижераторов, которые работают на линии Стамбул – Новороссийск. Вначале мы не обращали внимания на такие предприятия, как у него. Нас больше интересовали кооператоры и обменные пункты. Бублик сам вышел на нас и попросил деньги под проценты. У него задерживалась зарплата членам экипажа. Я лично перевел ему 350 тысяч долларов США на лондонский счет какой-то Елены. С расчетом он запоздал, и мы начислили ему дополнительные проценты. За полгода его долг вырос до восьмисот пяти тысяч долларов. В группировке встал вопрос: «Что с него взять?». Корабли он имел в аренде, дома у него не было, офис арендован. Оставалась только пятилетняя «ауди-80», которая тянула тысячи на три – не больше. Есть закон сицилийской мафии, которого придерживается вся братва: «Не требуй того, чего нет!». Мы решили, что будем контролировать Бублика, пока он не отработает свой долг. В прошлом месяце я вернулся из командировки по Европе. Я провел там несколько недель: мне нужно было наладить новые контакты и открыть новые счета в банках. Сразу после возвращения я заехал в казино к Малышеву с отчетом о поездке. У него были странные люди: бывшие «афганцы». Отморозки, которые за пятьсот баксов загонят любого в гроб. Я услышал краем уха про «заказ», который предложили моему шефу на какого-то «клиента». Шефу протянули фотографию и назвали фамилию. Я подошел к столу и перехватил фото. На фото были вы, Станислав Иванович!

– Шеф, я знаю лично этого «клиента». Тут что-то не то, – обратился я к Малышеву.

– Тогда займись им сам. Вот тебе ксива от Бублика и эти двое, – он кивнул на киллеров. – Забирай ребят, можешь спуститься с ними вниз.

Я с этими отморозками вышел к лифту.

– Придете сюда через неделю, найдете меня, а пока отдыхайте.

Я дал им по сто баксов:

– Это за предварительный приезд, у нас так принято.

Так вот, Станислав Иванович, из бумаг Бублика выходило, что весь свой долг он перевел на СП «Ленпан», на вашу фирму. Он встречался с вами, а нас предупредил, но вы отказались платить и сообщили ему, что вылетаете в Красноводск. Я сразу навел справки у Абдурахманова – он давний знакомый моего отца. Министр подтвердил, что вы прилетаете на переговоры. Вот я и решил слетать в Туркмению – тем более что я давно не был у родителей.

Кан внимательно выслушал Бекетова.

– Долг Бублику? – наконец сказал он. – Странно: это он должен нашей фирме триста пятьдесят тысяч долларов за фрахт двух кораблей. Послушайте, я хотел у вас спросить: откуда вы знаете Павлова?

– У меня есть помощник, Игорь Рогов. Он как-то привел Павлова в офис. Тот искал выход на кумаринцев. Видимо, он в контакте с Роговым.

– Сейчас я услышал две новости: Бублик заказал меня, а мой заместитель за моей спиной пытается наладить контакт с преступной группировкой. Да уж… Знаете, мой отец всегда говорил мне: деньги, богатство найти или потерять легко, а вот найти настоящего друга, компаньона очень сложно. И еще: предатель всегда – в самом ближнем окружении. Да только получается, что плохо я усвоил родительский наказ.

– Так у вас есть доказательства, что вы не должны Бублику эту сумму?

– Конечно, есть! В бухгалтерии все расписано: сколько мы получили от «Мортрансфлота», сколько он должен нам. По бумагам, подписанным им и мной, за ним числится долг. Я утром позвоню своему главному бухгалтеру, и она подготовит все накладные и счета.

– Так я и думал. Опоздай я на самолет, этого разговора уже не было бы, – сказал Бекетов.

Из сада пришли Павлов с Наташей. В баре почувствовался аромат ночного воздуха. У Наташи в руках был букет из белых роз.

– Откуда розы? – спросил Бекетов свою невесту.

– Тут в саду большие кусты роз. Нашелся джентльмен, который, рискуя своей рубашкой, срезал мне букет, – она указала на порванный рукав рубашки Павлова. Тот смущенно переминался с ноги на ногу, как жеребец.

– Я вас понял; только не пойму, почему вы решили помочь мне? – продолжал необычный разговор Кан.

Бекетов встал и разлил всем боржоми. Кан поблагодарил его кивком головы.

– Благодаря вам, Станислав Иванович, я осуществил мечту своего отца и приобрел ему «Волгу».

– Извините, но вы меня с кем-то путаете! Вас я вижу второй раз в жизни. Никакого Пахана и Грузина я не знал и не знаю.

– Но вам знакомо такое имя – Александр Фомин?

– Может, и был такой. На базе только плавсостава было больше трех тысяч да плюс две тысячи береговых подразделений. Разве всех упомнишь? А насчет «Волги»? Да, я купил новую машину этой модели, но отдал ее своему знакомому. В этом вы правы.

– Тогда все сходится… Вы сможете дать мне копии документов Бублика?

– Иваныч, какие еще документы Бублика? – забеспокоился Павлов, усаживаясь на стул.

Кан сделал вид, что не расслышал вопроса своего заместителя, и ответил Бекетову:

– Конечно, ведь это в моих интересах. И еще: мы должны передать вам наличку для министра.

– Тогда по прилету свяжитесь со мной. Павлов знает, как меня найти, – Бекетов похлопал Василича по плечу и посмотрел ему в глаза.

– Я могу только догадываться, где вас найти, – слукавил Павлов.

– Не скромничай. Станислав Иванович в курсе, что ты неоднократно бывал у меня в казино.

Кан устало наблюдал за последовавшей вслед за этими словами немой сценой. Наступила полночь, наполненная пением сверчков и стрекотанием ночных кузнечиков.

…Самолет сделал еще один круг и пошел на снижение. В иллюминаторе сверкнули стеклянными крышами теплицы фирмы «Лето». Самолет вздрогнул и плавно покатился по бетонке. Стас вспомнил, как Бекетов сказал ему на прощание в аэропорту Красноводска:

– Понимаю, что вы, Станислав Иванович, не хотите будоражить прошлое, но и я и мой отец обязаны тому Пахану из прошлого. И теперь я должен вернуть ему долг.

Так закончилась командировка в жаркую и гостеприимную Туркмению. Впереди Кана ждал Ленинград, горбачевская перестройка. Ему было всего тридцать пять лет…

Ольгино

Ровно в 18:00 к универмагу «Купчинский» подъехал новенький черный «мерседес». На автостоянке не было свободных мест. Водители бросали машины у тротуара и бежали в магазин. Наконец отъехал какой-то «жигуленок», и водитель «мерседеса» ловко припарковался между автобусом и серым БМВ. Из машины вышел молодой человек азиатской наружности лет тридцати в черном плаще и с барсеткой в руках. Кан – а это был он – на ходу включил сигнализацию машины и направился к входу в универмаг. На первом этаже было очень людно: приближались праздники, и все торопились купить подарки. Возле эскалатора одиноко стояла девушка в красном плаще и длинном белом шарфе. Взглядом она искала кого-то в толпе и явно нервничала, теребя ручку сумочки. Кан незаметно подошел к ней и нежно взял ее за руку. Девушка вздрогнула от неожиданности, но, увидев Стаса, облегченно рассмеялась. Лицо ее, в котором было что-то по-детски капризное, светилось радостью и преданностью. Пробиваясь сквозь толпу людей, Кан повел ее к выходу. Они подошли в машине, он открыл перед ней дверь и галантно помог сесть.

– Долго ждала, Катюша? – включая двигатель, спросил он.

Машина плавно начала набирать скорость.

– Минут десять. Там было очень много людей, и я думала, что ты не найдешь меня, – Катя с нежностью посмотрела на него.

Он оторвался от дороги и быстро взглянул на девушку. Она сразу покраснела: ей было всего двадцать лет, и он был ее первой настоящей любовью. Кан отлично помнил их первую встречу.

…«Станислав Иванович, к вам пришли из РУВД», – раздался по селектору голос Татьяны, временной секретарши Кана.

Татьяна училась на экономическом факультете по направлению от СП «Ленпан». Постоянная секретарша Кана ушла в декретный отпуск, и пришлось на какое-то время взять на ее место студентку. Только недавно приступив к работе, она еще не узнавала в лицо всех постоянных посетителей.

– Но я никому не назначал встречу. Кто именно? – удивился Кан.

– Начальник отдела кадров РУВД Тикова.

– Хорошо, пусть войдет. И заодно принеси, пожалуйста, два чая.

– Сейчас принесу.

Начальника кадров Фрунзенского РУВД он знал очень хорошо. Стасу она нравилась. Занимая такую беспокойную и ответственную должность, она одна, без мужа, поднимала двух детей. Эта красивая женщина обладала волевым и сильным характером, но при этом была добрейшим человеком, всегда готовым помочь своим друзьям. Начальник РУВД Гаврилов считал, что такие сотрудники, как Тикова, – это золотой фонд управления.

Тикова в форме капитана МВД вошла в кабинет в сопровождении двух девушек. Кан сразу определил, что одна из них – дочь Тиковой: у нее были такие же рыжие волосы, огромные темно-серые глаза и точеная фигура. Взгляд девушки был таким чистым и свежим, что Кану показалось, что в кабинете стало светлее. Он вышел из-за стола, поздоровался за руку с дамами и пригласил их сесть. Татьяна принесла четыре чашки чая.

– Спасибо, Таня. Я как раз хотел попросить еще два чая.

– Не беспокойтесь, я поняла, – улыбнулась девушка и вышла из кабинета.

Разговор начала Тикова:

– Станислав Иванович, извините, что отрываем вас, но я решила приехать, – сказала она и сразу смутилась, покраснела, и на лице ее проступили веснушки.

«Сколько в этой женщине чистоты! В этом возрасте она все еще краснеет», – мелькнуло в голове генерального директора.

– Очень хорошо, что не забываете меня.

– Как видите, я сегодня не одна: это моя Катя, – она указала на девушку с огненно-рыжими волосами. – А это Оля – дочь моей коллеги капитана Дыбенко.

Оля была брюнеткой с вьющимися волосами. Видимо, ровесница Кати. Только она была немного выше ростом, с греческим профилем. В ней чувствовалась зрелость не по годам, и было видно, что она знает себе цену.

– Александр Васильевич сказал мне, что вы ищете секретаршу, – продолжала Тикова. – Вот мы и решили заехать к вам. Может, кто-то из девочек вам подойдет, а может, для обеих работа найдется.

– Да, я разговаривал с Гавриловым на эту тему. Рад, что он не забыл о моей просьбе. Только не знаю, устроит ли девушек работа секретаря?

– А вы, если можно, расскажите им о фирме и о требованиях к секретарше.

– Давайте я лучше приглашу начальника отдела кадров Пугачеву.

Кан включил селектор:

– Татьяна, пригласите ко мне Пугачеву, пожалуйста.

– Хорошо, Станислав Иванович. Тут вас еще доктор ожидает.

Через несколько минут в кабинет вошла Пугачева.

– Вызывали, Станислав Иванович?

– Да, Людмила Сергеевна. Вы знакомы с Валентиной Петровной Тиковой? Это ее дочь Катя, а это – Оля, дочь капитана Дыбенко. Обеих интересует наша открывшаяся вакансия секретарши.

– Очень приятно, – Пугачева села напротив девушек и продолжила: – Валентина Петровна, может, возьмем обеих, если, конечно, подойдут нам? А вы, девушки, знаете, что у нас приходится работать до девяти вечера?

– Я подумала об этом, но не решилась сказать им, Людмила Сергеевна.

Кан обратился к Пугачевой:

– Вот что, Людмила Сергеевна: забирайте их к себе в кабинет и побеседуйте с ними, а потом скажете мне, кто из них, по вашему мнению, сможет влиться в наш коллектив.

Пугачева и Катя с Олей вышли из кабинета.

– Валентина Петровна, теперь скажите, что случилось? – обратился Кан к капитану милиции.

– Станислав Иванович, вы же знаете, я одна, без мужа, поднимаю двоих детей. Катенька старшая, ей девятнадцать лет, а сыну двенадцать – переходный возраст. После окончания школы Катя поступила в техникум. Я тогда служила участковой: день и ночь на работе, дети практически росли сами по себе. Поэтому Катя у меня очень самостоятельная. Но вот началась студенческая жизнь – и пошло: дискотеки, подружки. А тут еще волна кооперативов по стране с импортными шмотками в свободной продаже. В этом возрасте хочется модно одеться, весело провести время, а на мою зарплату капитана МВД не больно разгуляешься. На дискотеке подружка познакомила Катю с крутым грузином. А он оказался кооператором – у него три торговые точки у метро «Купчино». Катя начала бегать к нему на работу, забеременела от него, а он старше ее на десять лет! Дело даже не в возрасте и национальности: она стала приходить домой подвыпившей, а то и по несколько дней не ночевала дома – оставалась у него. Техникум забросила, начала работать у него на точке. Появились деньги, какие-то сомнительные приятельницы. А тут неделю назад приехала домой вся побитая. Оказывается, она сделала аборт, а он, когда узнал, избил ее. Теперь Катя хочет начать все сначала, с чистого листа. Я вас очень прошу, помогите, если можете.

– А Оля почему решила пойти работать?

– Оля – хорошая девушка. Она выросла у меня на глазах. С ее мамой мы служим вместе. Отец их бросил – ушел к другой женщине. Матери тяжело поднимать троих детей, и Оля старается ей помогать, как может. Она учится в институте имени Герцена на вечернем отделении. Говорит, что хочет работать. Вот мы с ее мамой и решили показать вам наших девочек. Гаврилов говорит, что у вас хорошая зарплата; к тому же, женскому персоналу вы даете дополнительно один день в неделю оплачиваемого отдыха. Да и обеспечиваете своих сотрудников продуктами питания со своей новгородской фермы. Александр Васильевич иногда шутит, что надо закрыть РУВД и переходить на работу в СП «Ленпан», к Кану.

– Хорошо, Валентина Петровна, сейчас Пугачева поговорит с вашими девушками, а в понедельник она позвонит вам. Конечно, мы их возьмем на работу, но не нужно, чтобы они думали, что устроиться на работу – это так просто. Пусть до понедельника попереживают.

– А не поздно ли мы пришли? Я вижу, у вас такая приятная секретарша.

– Она наша стипендиатка, учится на очном в университете и помогает нам только по необходимости.

– Большое вам спасибо, Станислав Иванович. Буду ждать звонка от Пугачевой.

– Это вам спасибо, что привели девушек. Облегчили Пугачевой задачу. Вы же понимаете, что с улицы просто так никого не возьмешь на работу. Нам нужны рекомендации.

…Воспоминания Кана прервал Катин голос:

– Ты прямо из командировки? Как съездил?

– Да, только переоделся и забрал машину из гаража. Съездил хорошо. Корабли в понедельник выходят к нам. Только Павлов недоволен: на этот раз не смог привезти себе восточную Шахерезаду.

Катя засмеялась и потянулась к Кану. Он почувствовал на шее ее теплые губы. Девушка просунула руку под его рубашку, но тут же резко одернула. Он повернулся к ней с недоумением:

– Что случилось, милая?

Катя глубоко вздохнула и взглядом показала на заднее сиденье, где лежал карабин.

– Ты опять с оружием?!

– Тебя пугает оружие, дорогая?

– Оружие меня не пугает: я с детства привыкла к нему.

– Катенька, ничего не поделаешь, мы же без охраны.

– Но мне неприятно чувствовать на твоем теле ремни от кобуры.

– Когда доедем до Сестрорецка, я сниму амуницию. Честное слово!

Катя молча взяла его руку и нежно поцеловала ладонь.

«Мерседес» притормозил у коммерческого магазина рядом с метро «Пионерская».

– Кать, давай здесь купим продукты? У них тут есть немецкие сласти, которые ты так любишь.

Девушка очень оживилась.

– Вот здорово! Ольга говорила, что тут где-то открыли новый магазин, который торгует на условные единицы. Говорят, в нем товары со всей Европы!

– Да, действительно, открыли здесь такой магазин – в традициях «Елисеевского» гастронома, – ответил Кан, вспомнив одно из своих любимых мест в городе.

В начале двадцатого века «Елисеевский» – тогда «магазин колониальных товаров торгового товарищества «Братья Елисеевы»» – называли лучшим гастрономом Европы. В роскошном здании на Невском проспекте, стиль которого был призван показать богатство товарищества и привлечь покупателей, можно было купить сыры из цветочной Голландии и колбасы из далекого Дрездена, английский чай и болгарские вина. Иностранцев привлекали здесь сахарные головы, красная и черная икра и особая медовуха на гречишном меду: заморские купцы увозили ее бочками, чтобы подивить всех на родине русским напитком. Только у Елисеева можно было купить мясо молодой косули или медведя, забитого в Сибири. Только здесь самый придирчивый покупатель мог выбрать свежайшую, будто только что выловленную, стерлядь или осетра. Поставленное на широкую ногу дело началось с малого: с вольной и ста рублей, выданных графом Шереметьевым его садовнику, Петру Елисеевичу Елисееву, который сумел зимой порадовать графа выращенной в оранжерее земляникой. Тот полученные деньги не растратил, а пустил в дело: купил мешок апельсинов, переносной лоток и пошел по Невскому, продавая зимой экзотические фрукты по копейке за штуку. Вложения окупились за несколько дней, и уже к 1813 году Петр Елисеевич смог открыть магазин по торговле фруктами. Его сыновья, прозвавшись в честь отца, продолжили и многократно преумножили его дело. Революция 1917-го года заставила их всех покинуть страну, увозя с собой торговую марку «Братья Елисеевы» и патент на водку «Смирнов». Все так же стоит на Невском проспекте огромный дом торгового товарищества, все так же в нем располагается гастроном. Только ничего в нем, кроме стен, не осталось от того знаменитого на всю Европу «Елисеевского».

В коммерческом магазине еще издали заметили подъезжающий новый «мерседес» со спецномерами «00–01 ЛЕ». Припарковавшись, из машины вышел молодой лысоватый азиат с пышногрудой девушкой. Хозяйка коммерческого магазина, очень приятного вида блондинка, весь облик которой навевал скорее мысли о парфюмерном магазине, выпорхнула на порог встречать гостей.

– У нас лучший выбор импортных сигарет и алкогольных напитков, кондитерские изделия из Европы и немецкая гастрономия! – расхваливала она свой товар.

– Если вы сделаете покупок на сумму больше ста условных единиц, то мы дадим вам скидку десять процентов! – продолжала щебетать блондинка, сопровождая пару.

– А доллары вы принимаете к оплате? – поинтересовался Кан.

– Это даже лучше, потому что нам тогда не надо пересчитывать по курсу, – ответила хозяйка и оценивающе посмотрела на Катю.

Катя набрала полную корзину продуктов.

– Ты думаешь, нам этого хватит на два дня? – спросил Кан.

– А что, там вообще ничего нет?

– Не знаю: я там был последний раз три недели назад.

– Можно я тогда еще возьму колбасы и сыров?

– Катюша, за продовольствие отвечаешь ты. Я бы, конечно, не хотел потом гонять в Сестрорецк за хлебом или колбасой.

Девушка вернулась к прилавкам.

– Приезжайте на следующей неделе: у нас будет финский сервелат и голландские сыры! – не замолкала хозяйка.