Текст книги "Триумф экстаза"

Глава 13

3 апреля 1841 года

Прошло две недели. Дни становились длиннее, теплее, а Эмили все еще ничего не придумала. После унизительного разговора с Эдгаром в его кабинете она поняла, что просто так уйти было бы опасно и глупо, и решила подождать возвращения Дэвида, чтобы с его помощью покинуть Бразос-Бенд.

Эдгар упорно настаивал, чтобы жена спала в его постели, но не делал никаких попыток заняться с ней любовью. Подразумевалось, что муж оставит ее в покое при условии, что Эмили будет спать рядом с ним. Ночи были длинными и мучительными, супруги засыпали, повернувшись друг к другу спинами. Под глазами у Эмили появились темные круги, так как сон каждую ночь ускользал от нее.

Поверил ли Эдгар ее угрозе покончить жизнь самоубийством или нет, она не знала. Но Эмили была благодарна за то, что он не пытался снова применить силу. Однако, к ее огорчению, муж вовсю использовал сложившуюся ситуацию: ложился спать нагим, громко храпел всю ночь, иногда во сне клал руку на ее бедро или грудь. По утрам долго брился голым, и Эмили старательно отводила взгляд от его красивого тала. Но часто их взгляды встречались в зеркале, и Эдгар смеялся, заставляя ее краснеть от стыда.

Ей очень не хотелось признаваться в этом самой себе, но муж постепенно брал верх над ней. Ее тело скучало по его объятиям, по его теплу. В эти дни Эмили узнала, что не беременна, и ее подмывало бросить ему в лицо эту новость. Затем с отчаянием поняла, что на самом деле ею движет подленькое желание заставить его исправить положение! Как далеко она зашла, если готова позабыть о своем страхе зачать ребенка ради того, чтобы удовлетворить свою похоть!

Эдгар больше не заговаривал о разбитом флаконе духов, несмотря на свое обещание найти виновного. Эмили часто спрашивала себя, не безумен ли он, и страшилась его приступов насилия, избегала мужа как только могла.

Теперь она свободно ходила по дому, играла на рояле, читала книги из богатой библиотеки, много шила. Но ей недоставало общества людей. Мария Рамеро все еще не приехала, и Эмили уже спрашивала себя, не случилось ли чего, ведь Дэвид сказал, что девушка должна вернуться к концу марта.

Когда становилось невмоготу сидеть дома, Эмили совершала длительные прогулки по поместью. К удивлению, Эдгар не пытался остановить ее, лишь предупредил, что заходить в лес опасно.

В одно особенно приятное весеннее утро Эмили вернулась в дом с букетом голубых колокольчиков и столкнулась в холле с Эвис Жеруар.

– Мадам Эшленд, в гостиной ждет посетитель, а я не могу найти месье Эдгара. Вы не хотите поговорить с этим НО джентльменом?

Эмили обрадовалась. Посетитель! Кто-то приехал навестить их в этом Богом забытом месте!

– Конечно, я встречусь с этим джентльменом, миссис Жеруар.

Мужчина стоял, глядя в окно. Он был почти таким же высоким, как Эдгар, но более мощного сложения. Его кудрявые волосы были ярко-рыжими. Изумрудно-зеленый бархатный сюртук и белые брюки, заправленные в блестящие черные сапоги, выглядели кричаще.

Он обернулся и… был потрясен. Гость явно не ожидал увидеть молодую женщину.

Эмили всматривалась в его веснушчатое лицо и блестящие зеленые глаза. Он был приблизительно одних лет с Эдгаром, возможно, чуточку моложе.

Посетитель тихо присвистнул, нарушив молчание.

– Господи! Откуда, черт побери, ты взялась? – Он внимательно оглядел Эмили с головы до ног, ухмыльнулся и спросил: – Эти цветы для меня, дорогая?

Его голос, низкий и звучный, был полон насмешливого презрения. Рассердившись, Эмили едва удержалась, чтобы не запустить ему в лицо букет, и выбежала из комнаты с твердым намерением приказать Дэниелю прогнать наглеца.

Но посетитель последовал за ней в холл.

– Мисс! Мисс, пожалуйста, простите меня за эти слова. Пожалуйста, я не хотел вас обидеть!

Эмили обернулась и настороженно посмотрела на незнакомца. Тот искренне продолжал:

– Примите мои извинения, леди, я не знал, что у Эдгара тут появилась женщина…

– Жена, – высокомерно поправила его Эмили. Джентльмен улыбнулся, продемонстрировав ровные белые зубы.

– Будь я проклят! Старина Эдгар верен себе! Должен отдать ему должное.

Эмили с достоинством леди сделала вид, что не расслышала, и поинтересовалась:

– Пожалуйста, скажите, по какому вы делу, сэр.

Посетитель почесал рыжую голову и озадаченно поднял одну бровь.

– Боюсь, я испортил все дело, миссис Эшленд. Можно, мы начнем все сначала? – Он официально поклонился, выпрямился и протянул руку: – Аарон Райс, к вашим услугам, мадам.

Эмили с подозрением разглядывала его. Аарон Райс улыбнулся ей дружелюбной, заразительной улыбкой. Она мгновение поколебалась, потом пожала ему руку.

– Очень хорошо, мистер Райс. Прошу вас пройти в гостиную.

Они сели, и Эмили снова спросила мистера Райса о его деле.

– Собственно говоря, я разыскиваю вашего мужа, потому что у него есть нечто, принадлежащее мне. – Аарон скрестил длинные ноги и откинулся на спинку стула. – Точнее, это принадлежит моим родителям. Портрет Оливии.

– Портрет Оливии? – повторила пораженная Эмили. Аарон рассмеялся коротким, сухим смехом.

– Разве вы не знаете? Нет, конечно! Зачем бы Эдгар стал вам рассказывать обо мне? Миссис Эшленд, я – брат Оливии.

– Брат Оливии Эшленд! – воскликнула Эмили. Аарон нахмурился:

– Вы все-таки знаете об Оливии, правда? О первой жене Эдгара? О той, которую он загнал в реку?

От этих слов по спине Эмили пробежали мурашки.

– Вы не слишком высокого мнения о моем муже, не так ли, мистер Райс?

– Леди, вы – его супруга, не так ли?

Эмили подавила смешок: джентльмен был прав.

– Расскажите мне об этом портрете, – попросила она, уклоняясь от ответа.

– Ну, я уже почти все вам рассказал. Он принадлежит моей семье.

Эмили задумчиво нахмурилась:

– Я осмотрела весь дом, мистер Райс, но не могу припомнить, чтобы видела такой портрет. Может быть, я его не заметила.

Аарон рассмеялся:

– О, вы бы его заметили. Нет, я уверен, что его убрали на чердак или еще куда-нибудь. Зачем Эдгару держать при себе столь… э… печальное напоминание?

Эмили задумчиво посмотрела на рыжеволосого джентльмена:

– Скажите, мистер Райс, если этот портрет принадлежит вашей семье, почему он здесь?

– А вы умны, моя красавица. Получилось так, что мои родители заказали портрет художнику из Хьюстона. Это был подарок Эдгару и Оливии на первую годовщину свадьбы.

– Понятно, – пробормотала Эмили. – Значит, портрет все-таки является собственностью моего мужа?

Аарон прикусил губу и сердито вскочил.

– На кой черт он нужен Эдгару? Мои родители стары, миссис Эшленд. Для них он теперь значит гораздо больше, а для Эдгара это всего лишь холст и краски!

Несмотря на резкие слова, Эмили почувствовала к этому человеку симпатию.

– Пожалуйста, сэр, присядьте. Мне не нравится, когда на меня кричат. Давайте попробуем обсудить все спокойно.

Аарон сел, лицо его залилось краской.

– Простите меня за мою вспышку, миссис Эшленд. Просто нам так недостает Оливии. Зачем Эдгару хранить ее портрет? Ведь у него теперь есть вы.

Эмили нахмурилась; в тоне этого человека слышался какой-то скрытый намек.

– Кстати, почему вы ждали пять лет и лишь сейчас приехали за портретом?

– Я несколько лет жил в Вашингтоне, округ Колумбия, миссис Эшленд, лоббировал в пользу Сэма Хьюстона.

– Но мистер Хьюстон уже три года не президент! – возразила сбитая с толку Эмили.

– Сэм не забыл своей мечты о власти, хотя он сейчас и не на посту президента. Когда его изберут снова, в Вашингтоне произойдут большие события. Я собираюсь пробыть дома всего несколько месяцев, чтобы организовать его кампанию. Между прочим, – продолжал Аарон, похлопав себя по карману сюртука, – у меня письмо от Сэма. Не знаете, где ваш муж и когда он вернется?

Эмили пожала плечами.

– Несомненно, он ездит по плантации и возвратится к ленчу, а может, и позже. Попытайтесь еще раз приехать к вечеру. Но я буду рада передать мужу это письмо, мистер Райс.

– О нет! – поспешно ответил Аарон. – Я собираюсь вручить Эдгару это письмо лично, дабы быть уверенным, что он меня выслушает.

Эмили вздрогнула. Очевидно, эти двое были непримиримыми врагами.

– Вы недолюбливаете моего мужа, мистер Райс?

Аарон горько рассмеялся:

– Лучше сказать, что мы оба забыли о братской любви.

Эмили встала.

– Я расскажу мужу о вашем визите, мистер Райс. Если портрет вашей сестры находится здесь, я, конечно, не стану возражать против того, чтобы вы его забрали. Но решение должен принять мой муж.

Аарон тоже встал и взял со столика свою шляпу.

– Я на несколько недель остановился у друзей в Вашингтоне-на-Бразосе, миссис Эшленд. Скажите Эдгару, что я вернусь, возможно, сегодня же.

Это посещение встревожило Эмили. Она поднялась к себе, некоторое время пыталась заняться шитьем, но никак не могла сосредоточиться.

Портрет Оливии! Новый поворот драмы! Она пыталась представить себе первую жену Эдгара Эшленда. Вспомнила мистера Райса и вообразила себе портрет его сестры – с кремовой кожей лица, блестящими зелеными глазами и рыжими волосами. Сильно ли любил ее Эдгар? Была ли она так же привлекательна, как ее брат? И так же вспыльчива?

«Какой ты была, Оливия Эшленд?» Она это узнает! Возможно, портрет действительно находится на чердаке, как предположил Аарон Райс. Шансов мало, но почему бы не попытаться?

Эмили направилась к двери в конце коридора, которая вела на чердак. Она преодолела узкую винтовую лестницу и вошла в душную, жаркую комнату, заполненную сундуками и поеденной молью мебелью.

Пыльный столб света просачивался сквозь грязное слуховое окно, освещая серебристые нити паутины. Найти что-либо среди этого беспорядка было сложно. Но тем не менее Эмили начала переставлять веши в поисках портрета. Пот струйками стекал по спине, она часто чихала от пыли, но упрямо продолжала искать.

Эмили уже готова была отказаться от своих планов, но тут увидела за сундуком сверток из муслина. Отодвинув тяжелый сундук, она долго сражалась с бечевкой, которой был обвязан муслин. Затем, к своему великому огорчению, обнаружила, что ткань вокруг свертка зашита. Эмили распорола шов внизу и начала стаскивать муслин и вынимать вату, подложенную под него. Показался край позолоченной рамы.

Сердце ее быстро забилось, когда она увидела медную табличку с надписью «Оливия». Постепенно открывался женский торс в изумрудно-зеленом бархатном платье с пышными рукавами, схваченными бантами у локтей. Вот стало видно декольте, отделанное тремя желтыми розами. «Оливия и должна была носить зеленое, – подумала Эмили, – как и ее брат! Зеленый цвет прекрасно оттеняет рыжие волосы».

Сгорая от нетерпения, Эмили взглянула на лицо Оливии и воскликнула:

– О Боже!

Она словно смотрела на себя в зеркало.

Эмили в гневе металась по комнате.

Что за дьявол этот Эдгар? Теперь понятно, почему Аарон Райс смотрел на нее с таким изумлением! Только сейчас Эмили поняла иронию его слов: «Зачем Эдгару хранить ее портрет? Ведь у него теперь есть вы».

– У него есть я! Чудовище! – прошипела она сквозь стиснутые зубы. – Считает, что я бесчувственная, меня можно использовать, как племенную кобылу, которая возродит его безумное прошлое? Неужели он ожидает, что я рожу ему близнецов?

Эмили схватила стакан для бритья и вдребезги разбила его о стенку.

– Лунатик! Животное! – в гневе крикнула она. Словно вызванный ее словами, Эдгар влетел в комнату:

– Эмили, ради Бога, что опять…

– Ты! Ты! – взвизгнула Эмили и бросилась на него.

На лице Эдгара появилось выражение ужаса, он удерживал жену на расстоянии вытянутой руки от себя, а она пыталась его ударить. Наконец, потеряв терпение, он рывком прижал ее к себе и завел ей руки за спину.

– Ну, мадам? Объясните свою безумную выходку!

– Безумную! Это ты безумен!

Эдгар оттолкнул ее прочь, и Эмили упала на кровать.

– Никогда не говори мне этого!

Не обращая внимания на реакцию мужа, она вскочила и крикнула:

– Это правда! Как ты посмел так поступить со мной! Ты хотел, чтобы я заменила тебе Оливию!

– Что?

– Да! Я видела портрет твоей первой жены и знаю, что очень похожа на нее!

Он пошатнулся и отступил назад, словно получил пощечину. Лицо его превратилось в каменную маску.

– Как ты нашла портрет Оливии?

– Я… я… – заикаясь, ответила Эмили. – Здесь был мистер Райс, и…

– Аарон! Какого черта ему здесь нужно?

– У него для тебя письмо, он еще вернется. Ему нужен портрет Оливии!

– Неужели? – с сарказмом усмехнулся Эдгар. – И вы были так добры, что принесли ему этот портрет, мадам? Вот почему у вас все лицо в пыли, вы рылись на чердаке?

Эмили невольно поднесла руку к лицу. Потом топнула ногой.

– Не об этом разговор! Конечно, мне стало любопытно после его визита! А твой… твой драгоценный портрет остался на чердаке! – Она сжала кулаки. – Но как ты мог сыграть со мной эту жестокую шутку? Женился на мне, зная, что я похожа на Оливию!

Эдгар бесстрастно взирал на ее гнев.

– Ваше сходство – это всего лишь совпадение, Эмили.

– Я тебе не верю, чудовище! Почему ты на мне женился так… так быстро, если не потому, что я на нее похожа?

На виске Эдгара запульсировала вена, лицо его потемнело.

– Ты заблуждаешься, Эмили. Я женился на тебе, чтобы уложить к себе в постель.

Это грубое замечание показалось невыносимо обидным. Слезы обожгли ей глаза, а ярость уступила место острой боли.

Наблюдающий за ней Эдгар прерывисто вздохнул, его взгляд смягчился.

– Ты совсем не похожа на Оливию. Никто не может быть такой, как она.

И эти слова резанули по сердцу. Он сказал, что женился на ней лишь ради удовлетворения собственной похоти, а теперь ее унижает рассказом о том, что никто не может заменить ему потерянную любовь. Будь он проклят!

– Это даже хорошо, что ты видела портрет. Рано или поздно ты узнала бы о сходстве с Оливией. И давай забудем об этом.

Но Эмили, погруженная в собственные горестные мысли, не желала забывать.

– Я не нужна тебе, Эдгар, – с горечью обвинила она его. – Ты все еще любишь Оливию, не так ли? И находишь меня несоответствующей!

Несколько мгновений Эдгар с любопытством разглядывал ее, и улыбка медленно тронула его губы.

– Ну, Эмили, мне кажется, что ты ревнуешь!

– Это смешно! – негодующе воскликнула она.

Эдгар медленно приблизился к ней, в его глазах снова горело желание.

– О, дорогая, как я ждал этого мгновения! Ты хочешь, чтобы я занялся с тобой любовью. Правда?

Эмили, заливаясь краской, повернулась к нему спиной. Портрет был забыт, так как снова возникла угроза. По спине поползли предательские мурашки. Эдгар обнял ее за талию и прижал спиной к своей груди. Эмили застыла в его объятиях и подавила стон, когда усы защекотали ей ухо.

– Прелестная, сладкая женушка, – шепнул он, и его ладони легли ей на грудь.

– Ты скучала по моим объятиям, не правда ли? Как и я скучал по твоему шелковистому телу подо мной. Я был к тебе недостаточно внимателен. Твоя демонстрация ревности требует страстного ответа.

Эмили задрожала, когда его губы скользнули в ложбинку на ее шее. Но упрямая гордость одержала верх.

– Я… я не ревную, – слабым голосом возразила она.

Эдгар повернул Эмили лицом к себе, обжигая взглядом ее дрожащие губы.

– Неужели, дорогая?

И поцеловал. Беспомощный крик поражения замер у Эмили в горле.

Она сдалась, и ее руки обвились вокруг его шеи. О, как приятно было его обнимать! Да, она хочет его, прямо сейчас, чтобы его твердое, нагое тело лежало на ней, погружалось в ее плоть! Она прогонит все его воспоминания об Оливии! Она покажет ему, что такое настоящая, живая женщина!

Поцелуй закончился. Эдгар отстранился и нежно улыбнулся.

– Какая бурная реакция, любимая, – мягко поддразнил он и пошел к двери. – Да, полагаю, ты заслужила достойную награду. – А на пороге многозначительно добавил: – Сегодня ночью.

И оставил Эмили в одиночестве оплакивать свое полное поражение.

Глава 14

3 апреля 1841 года

Эмили стояла на верхней веранде, оглядывая Бразос-Бенд, и обдумывала все, что произошло. Ее реакция на поцелуй Эдгара заставила остро ощутить свое поражение: она отказалась от попыток подавить в себе женское начало. Сегодня ночью муж будет заниматься с ней любовью, и Эмили станет принимать его ласки со страстью любящей супруги.

Любящей? Она любит Эдгара Эшленда! Все это время Эмили считала, что любит Дэвида, а любила Эдгара – Эдгара!

– О Боже, – громко простонала она, осознав правду. Когда это произошло? В его объятиях только что, или в самый первый раз, когда он занимался с ней любовью, или в тот день, когда она приехала в Бразос-Бенд и смотрела, как Эдгар спускается по лестнице?

Еще важнее понять, почему она его любит? Конечно, он великолепный мужчина, но это объясняет лишь физическое влечение. Нет, должно быть нечто скрытое под его высокомерием, что заставляет ее любить Эдгара. Но что?

Его боль? Неужели она в глубине души знала, что Эдгар не хотел быть жестоким, что делал ей больно из-за собственных страданий? Эмили знала, каково видеть разрушения войны, смотреть, как умирают любимые люди. Хочет ли она исцелить мужа, научить его любить?

Любить! Сможет ли Эдгар Эшленд когда-либо полюбить ее, а не причинять боль?

Удрученная, Эмили вернулась в спальню и посмотрела на себя в зеркало. Отражение не оставляло сомнений: так сиять может только влюбленная женщина. Она любит Эдгара Эшленда, и если останется здесь, ее сердце одержит победу над рассудком. Этот человек умен, он воспользуется ее чувствами и разобьет ей сердце, а она будет все это терпеть, потому что потеряла волю с ним бороться! И добровольно будет ложиться с ним в постель, рожать ему детей, и возможно, умрет при родах, как ее мать…

– О! – в отчаянии воскликнула Эмили, отворачиваясь от зеркала. – Этого не должно произойти! Просто не должно!

Она могла бы стерпеть такое прежде, когда думала, что ненавидит его. По крайней мере тогда у нее еще была гордость. Теперь она стала беззащитной рабыней безумца! Безумца, который хочет возродить в ней умершую женщину. А если она не сможет сыграть ту роль? Ведь Эдгар уже сказал, что она совсем не такая, как Оливия. Как скоро он устанет от этой игры и выбросит ее, как сломанную игрушку?

Слезы струились по лицу Эмили, слезы печали о том, чего не может быть. Никогда. Оставался лишь один выход, несмотря на риск.

И на этот раз она не должна, не смеет потерпеть поражение!

Эмили шла по Ривер-роуд. Она все еще находилась на земле Бразос-Бенда, но за долгие часы ходьбы прошла уже немалое расстояние от дома лорда Эшленда.

Острый камень впился ей в подошву. Эмили остановилась, сняла туфлю и молча выругала себя за то, что не надела башмаки для прогулок. Еще большей глупостью было то, что она не взяла лошадь! В приступе смехотворной гордости она оставила свое обручальное кольцо и решила, что ей не нужно ничего, принадлежащего Эдгару. И теперь Эмили очень жалела об этом решении.

Сегодня лес был угрожающе тихим. Она несколько раз останавливалась и прислушивалась, но слышала лишь пение птиц. Скоро земли Бразос-Бенда закончатся! Эмили считала, что Эдгар не будет преследовать ее за пределами плантации, так как он целых пять лет не покидал своего поместья!

Если повезет, то к ночи можно добраться до Вашингтона-на-Бразосе. Там она пойдет к пастору Фрицу и заручится его помощью, чтобы вернуться в Хьюстон. Эмили хотела продать бабушкину брошь, чтобы оплатить проезд. Но что произойдет, когда она вернется домой? Если Дэвид живет в доме бабушки? Ничего, когда Дэвид узнает, как вел себя его дядя, он обязательно поможет ей.

Эмили остановилась, внезапно почувствовав беспокойство. Оглянулась – никого, прислушалась – тишина. Она отругала себя за то, что позволила разыграться нервам, и продолжила путь.

Теперь она была уверена, что Эдгар угадал ее чувства сегодня утром. Поэтому и объявил, что ночью овладеет ею. Теперь он знал, что угроза покончить с собой была чистой бравадой.

Эмили на мгновение представила, как им было бы хорошо в объятиях друг друга. Будет ли ей лучше с Дэвидом, чем с Эдгаром?

– Конечно! – вслух упрекнула она себя. – Какими бы случайностями ни грозило будущее, уйти от этого зверя – самое правильное решение из всех принятых мной!

И снова Эмили остановилась, словно ждала, что ее резкие слова заставят Эдгара материализоваться перед ней. Но не увидела никакого движения и не услышала ни звука. Она всмотрелась в густое переплетение ветвей деревьев и кустов и, убедившись, что непосредственная опасность ее не подстерегает, осторожно вошла в лес.

Приведя себя в порядок и вернувшись через несколько секунд на дорогу, она ужаснулась, увидев того, кто ее там ждет. Матерь Божья, откуда он взялся?

Эмили попятилась, он не двигался, но смотрел в упор свирепыми черными глазами.

Эмили не знала, то ли бежать – и тогда он погонится за ней, будто огромный медведь, – то ли стоять неподвижно и заставить его отвести взгляд. Растущая паника определила ее поступки. Эмили стала продираться сквозь густой подлесок и, убегая прочь, в последний раз краем глаза увидела его: он стоял неподвижно, явно не торопясь преследовать ее.

Ветки и лианы цеплялись за одежду; волосы, усыпанные листьями, в беспорядке падали на лицо. Она зацепилась за ветку на земле, упала и закричала, так как в лодыжку вонзилась колючка. Но Эмили все же поднялась и снова пустилась бежать. Вдруг раздался треск, и от невыносимой боли она упала на кучу гниющей листвы. Эмили скривилась и потрогала ногу: видимо, все-таки подвернула лодыжку.

Она разрыдалась в ожидании неизбежного.

Долго ждать не пришлось. Через несколько мгновений она почувствовала его присутствие на маленькой поляне. Эмили закрыла глаза.

Ее схватили за волосы и поставили на колени.

– Делай свое дело! – крикнула она. – Ради Бога, делай свое дело!

На его лице не дрогнул ни один мускул, когда он снова бросил ее на землю. Ярко блеснул металл, подтверждая его кровожадные намерения.

Странно, казалось, он склоняется очень медленно. Оцепеневший мозг Эмили запечатлел в памяти мельчайшие детали внешности дикаря, который собирался ее убить.

Его лицо было широким, бронзовым от загара, с высокими скулами и крючковатым носом, раскрашенным красной и желтой краской. Черные волосы, украшенные птичьими перьями, ниспадали до талии. Его твердое коричневое тело было обнажено, не считая набедренной повязки и мокасин.

Она очень хорошо рассмотрела блестящие медные браслеты на его запястье. Эмили подняла глаза и увидела бело-голубые бусы, висевшие у него на шее.

– Красиво… – бессмысленно прошептала она.

И тут мир взорвался. Повсюду кровь – на ее лице, на шее, на груди. Страшный дикарь повалился на Эмили.

– Мама! – крикнула она, отчаянно пытаясь вспомнить ее лицо, но не сумела.

Вместо матери над ней склонилось лицо мужа. Дрожащим шепотом Эмили произнесла:

– Я люблю тебя, Эдгар…

Она качалась на волнах прибоя. Прохладная вода ее успокаивала. «Наверное, это рай. Я рождаюсь снова, меня крестят в раю…»

– Эмили, открой глаза! – приказал чей-то хриплый голос.

Она медленно, нехотя повиновалась. Перед глазами плавал туман. Не может быть… Нет, так и есть! Она все еще жива, ее держат сильные руки. Он собирается ее утопить!

– Нет! Нет! – закричала Эмили, брыкаясь.

Он отпустил ее ноги, но крепко держал за талию. Босые ступни нашли опору на каменистом дне реки. Истерично крича, Эмили отбивалась, пока смуглая рука не дала ей пощечину.

– Эмили, это я! Ради Бога, я твой муж!

Наконец слова проникли в ее затуманенный мозг. Она изумленно вскрикнула, узнав Эдгара, и, рыдая, упала ему на грудь.

Они сидели, обнимая друг друга, очень долго.

– А… индеец? – спросила она.

Эдгар поднял ее на руки и понес на берег.

– Он умер, дорогая. Вот почему я принес тебя к реке. Ты вся была в его крови после выстрела.

Она содрогнулась.

– Я д-думала, что меня скальпировали.

Он ничего не ответил, только еще крепче прижал ее к себе.

Отойдя от реки, Эдгар опустил Эмили на землю под огромным ореховым деревом. Острая боль пронзила правую лодыжку, когда она попыталась опереться на ногу. Немного успокоившись, Эмили внимательно посмотрела на мужа. Но не увидела на его лице даже намека на то, что он чувствует.

Эдгар стал расстегивать ее платье.

– Что ты делаешь? – заикаясь, спросила она.

– Даю твоему платью высохнуть, дорогая, пока буду оценивать повреждения, – мрачно ответил он.

– Повреждения? – задохнулась она, дрожа; неужели она какой-то предмет багажа, который оценивают на предмет ущерба? – А мы не можем поехать домой?

– Нет. Надо еще уладить кое-что.

Эмили чувствовала себя совершенно беззащитной, стоя перед ним в прозрачной сорочке. Эдгар разложил платье на ветвях кустарника. Потом осмотрел синяки на ее теле и поврежденную щиколотку.

– Будешь жить, ты просто подвернула ногу. – Эдгар снял сюртук и разложил его на земле под деревом. – Садитесь, миссис Эшленд, – тихо сказал он. – Нам надо кое-что обсудить.

Его мягкий тон встревожил Эмили. Он вытащил из-за пояса револьвер, положил его на траву и сел рядом с ней.

– Ты боишься, что появятся индейцы? Эдгар пожал плечами, глядя на револьвер.

– Это им надо бояться меня, дорогая. Кроме того, у Аполлиона пугливый характер, и он чует чужих, особенно индейцев.

Но Эмили продолжала тревожно оглядываться, скрестив руки на полу прикрытой груди.

– Как… как ты меня нашел?

– Я обнаружил, что ты исчезла, и поехал следом. Издалека я увидел, как черокй пошел за тобой в лес, и погнался за ним, остальное ты знаешь.

За его словами последовало напряженное молчание. Эдгар достал из кармана ее обручальное кольцо.

– Ты кое-что забыла, дорогая?

Эмили с трудом перевела дыхание. Его глаза отказывались отвечать на ее вызов. Она потянулась за кольцом, но Эдгар бережно взял ее руку и надел кольцо на средний палец.

– Твоя истерика уже прошла, Эмили? – тихо спросил он.

– Да, – ответила она, почувствовав ярость, скрытую за этими тихими словами.

– Ты уверена, вполне уверена, что с тобой все в порядке? Эмили кивнула.

– Хорошо. – Молниеносным движением Эдгар схватил ее, поставил на колени и тряс до тех пор, пока она чуть не потеряла сознание. – Ты меня до смерти напугала, женщина! Никогда, никогда больше так не делай!

И швырнул ее на землю.

– Ты… ты сделал мне больно!

– Больно! – вскричал он, гневно глядя на нее сверху вниз. – Больно! Ты представить себе не можешь, какую пытку я вынес, когда увидел, что дикарь пошел за тобой в лес? Матерь Божья, Эмили, я мог потерять тебя – навсегда!

– Тебе это безразлично!

– Мне… безразлично… – задохнулся он, не веря своим ушам. Эдгар упал на нее, осыпая страстными поцелуями, и впился в ее губы с яростью собственника, чуть не потерявшего свое сокровище.

– Ты предпочитаешь этому смерть? – не помня себя выдохнул он. – Да?

Его нетерпеливые руки рванули сорочку у нее на груди, его губы властно сомкнулись на розовом соске. Она тихо застонала.

– Почему ты покинула меня, Эмили? Скажи!

Она отвернулась, но Эдгар сжал обеими ладонями ее лицо.

– Почему, Эмили? Неужели ты так меня боишься? У нее задрожали губы.

– Да! Я тебя боюсь!

– Боишься… чего именно ты боишься, дорогая?

– Боюсь того, что ты можешь заставить меня почувствовать, и…

– И?

– Я боюсь… – она покраснела, – что ты сделаешь мне ребенка.

Глаза его сделались холодными. «О Боже, я его обидела! – подумала она. – Я этого не хотела».

Сердце Эмили умоляло ее сказать Эдгару правду о том, что она его любит, но страшится родов. Однако упрямая гордость заставляла молчать, глядя, как лицо любимого темнеет от гордости и гнева.

Эдгар вздохнул. Потом медленно стянул с нее сорочку и лег сверху. Его голова склонилась к ее груди, руки сомкнулись под поясницей.

– Неужели это так ужасно, любимая, родить от меня ребенка?

– Нет, Эдгар, пожалуйста, – умоляла она, когда поняла его намерения.

Эдгар не обращал на ее слова внимания, его губы неумолимо спускались по ее животу все ниже.

На мгновение Эмили охватила паника, потом восторг – сладостная боль вокруг лона распускалась, словно почки на ветвях деревьев над ними. Желание доводило до безумия, и она запустила пальцы в его волосы, забыв обо всем, кроме жара, пылающего в ней.

– Эдгар, я тебя хочу, – задыхаясь, прошептала она, срывая с мужа рубашку.

Он отстранился и ласково посмотрел в ее горящие страстью глаза.

– Даже если это означает зачать от меня ребенка?

– Да… я немного боюсь, но… да, я хочу от тебя ребенка.

– Дорогая, не бойся. Скоро ты поймешь, что все правильно.

Все ее существо жаждало быть наполненным его горячей плотью.

– Пожалуйста, Эдгар…

– Да будет так, любимая… – И овладел ею.

Эмили была в восторге от удивительного ощущения слияния их тел. Глядя друг другу в глаза, полные благоговения, на этот раз оба взлетели на вершину экстаза.

– Дорогой… – выдохнула она, и это слово почему-то показалось ей ничего не выражающим.

Его глаза совсем потемнели и светились нескрываемым обожанием.

– О Боже, Эми, не покидай меня больше, – простонал он. – Прошу тебя, не покидай меня.

Эмили растаяла. Уменьшительное «Эми» коснулось ее слуха, как сладчайшая ласка. «Эдгар хочет, действительно хочет, чтобы я осталась с ним!» – ныло ее исстрадавшееся сердце.

Она без оглядки принимала его, вся открываясь навстречу его мощным, обжигающим толчкам. Эмили захотела взять в себя всю его жажду насилия и излечить его измученную душу.

– Да! Да! – крикнула она, и слезы восторга брызнули из ее глаз.

«Да-да, это правильно, только так правильно!» – ликовало ее сердце. Только это сладкое безумие и могло завершить день, в который она чуть не лишилась жизни, не лишилась его любви!

– Ты моя, Эмили, моя! – страстно шептал Эдгар.

– Господи! – крикнула Эмили, и весь ее мир сосредоточился в одном самом прекрасном мгновении, в одном самом дорогом человеке.