Текст книги "Миссия – любовь"

У меня не было ответов.

Поединок

Если бы вчера мне кто-то сказал, что я буду сидеть на заброшенном поле, живая и невредимая, в пятидесяти метрах от своей разбитой машины, в которой несколько раз перевернулась, что буду находиться в трех шагах от горы трупов и бесстрастно рассматривать мертвые лица тех, кто хотел причинить мне боль, а может быть, даже убить! Если бы вчера мне кто-то сказал, что я, затаив дыхание, буду наблюдать за боем моего похитителя с моим спасителем… Если бы вчера мне кто-то сказал, что моим героем окажется самый востребованный молодой актер Голливуда, кумир молодежи, англичанин, красавец… Наверное, я рассмеялась бы в лицо такому шутнику и сказала бы: «Ну и фантазия у тебя!»

А сейчас я наблюдала за происходящим безо всякого удивления, но с огромным душевным трепетом. Странно, но смерть совсем меня не пугала. Я откуда-то знала, что не погибну, и верила в своего героя, Роберта Стронга, который примчался ко мне на помощь, а сейчас сражался за мою жизнь.

Светящийся синий меч отлетел в сторону, и противники сошлись в рукопашном бою. Я никогда раньше не видела таких приемов. Даже мне, человеку, имевшему очень слабое представление о восточных единоборствах, было ясно, что такую схватку не покажут ни в одном боевике. Разве что в «Матрице», где Нео, за несколько минут обучившись всем боевым искусствам мира, взмывал в воздух.

Сейчас мне пришлось наблюдать за тем, как два человека, пренебрегая принципами земного тяготения и законами физиологии, дрались на земле и в воздухе, яростно откидывая друг друга на десяток метров. Вот татуированный громила обрушил свой огромный кулак прямо на голову Роберта, отчего англичанин отлетел далеко в траву, приземлившись прямо на спину. Обычный человек не встал бы после такого падения, но мой герой быстро поднялся и вновь кинулся к великану.

Стронг подхватил противника на руки, а затем, словно пушинка, взмыл в небо, не выпуская добычи. Здоровяк всеми силами пытался освободиться из цепких объятий Роберта. Он громко и протяжно закричал и тут же был сброшен вниз с десятиметровой высоты.

Длинноволосый вошел в землю, как нож в кусок теплого масла. Он погрузился в грунт по колено и стал торопливо освобождаться, но не успел – Роберт обрушился на него сверху, нанося сильные удары по голове и спине. У моего спасителя сейчас было заметное преимущество – он был полностью свободен, тогда как его соперник еще сильнее увязал в рыхлой земле. Но, надо отметить, что Роберту пришлось изрядно повозиться с этим монстром, тогда как с бритоголовыми в черных костюмах у него проблем не возникло. Парни безмолвно покоились теперь на этом поле, поверженные одним точным ударом. Они, несомненно, были совсем из другого теста, чем этот, в татуировках.

Стронг наносил удар за ударом, но его противник все еще сопротивлялся. Наконец Роберту удалось загнать своего соперника по грудь в мягкую почву. Волосатый рычал, как дикое животное, от унижения и боли, с остервенением хищника, которого долго гнали и, наконец, бросили в клетку. Он предпринимал все новые и новые попытки освободиться, но, видимо, основательно завяз. Он был весь изранен, лицо, и без того безобразное, сейчас напоминало кровавое месиво. Беззубая пасть то и дело открывалась, и оттуда доносились страшные вопли. Наверное, он проклинал всех нас, по вине которых теперь торчал здесь, вкопанный в землю, как фонарный столб.

Я силилась понять, что он выкрикивает, но быстро поняла, что говорит он по-японски, и ничуть не удивилась этому, – видимо, в его кругу все знали этот язык. «А кстати, где Вадим Олегович?»

Я огляделась и вспомнила, что в последний раз видела его рядом с единственным уцелевшим джипом. Он и его татуированный приспешник наблюдали со стороны, как Роберт расправляется с охранниками. Теперь, оставшись в одиночестве, Вадим Олегович уже не стоял у автомобиля, а сидел за рулем.

Тонированное стекло было опущено, и шеф наблюдал за происходящим. Судя по напряженному выражению лица, он уже понимал, чем закончится вся эта драка. Я видела, как на его лице сменялись эмоции – он, должно быть, несколько раз менял решения. Видимо, взвешивал – вмешаться ему или покинуть поле битвы, не подвергая себя опасности, как это сделал выживший после аварии водитель джипа. Наконец приняв решение, он с ненавистью посмотрел на Роберта, затем повернул свое холодное лицо в мою сторону и пробуравил меня убийственным взглядом. Если бы взглядом можно было уничтожить или покалечить, я бы сейчас наверняка корчилась в конвульсиях. Но со мной все было в порядке. Я встретила его взгляд и холодно усмехнулась. Он уже был мне не страшен. И хотя я сидела, беззащитная и неподвижная, на земле, а он был за рулем огромного джипа и легко мог переехать меня пополам, я знала, что мне ничего не угрожает. Я была абсолютно в этом уверена.

Решив бежать, Вадим Олегович нажал на педаль газа. Джип стремительно развернулся на 180 градусов и стал удаляться прочь. Я перевела взгляд на вкопанного в землю громилу. На секунду мне стало даже жаль его. Он смотрел вслед своему шефу с какой-то нечеловеческой тоской во взгляде. Казалось, что силы покинули его.

Татуированный обреченно взглянул в глаза своему противнику и что-то сказал – тихо и с расстановкой. Роберт внимательно слушал, не пытаясь перебить, и лишь иногда кивал, будто соглашаясь. Наконец громила затих и опустил голову.

Неожиданно Роберт отошел от противника, пошарил взглядом в траве – и поднял с земли рукоять меча, которым некоторое время назад его пытались убить. Не успела я удивиться отсутствию клинка, как над рукоятью опять вспыхнуло синее пламя. Длинноволосый проследил взглядом за своим мечом, а затем устремил взор ввысь, что-то шепча.

Стронг не спешил к врагу. Он продолжал двигаться по полю, внимательно глядя под ноги. Наконец он подошел к тому месту, где еще несколько минут назад стоял джип Вадима Олеговича, наклонился и поднял с земли еще один предмет. В его руке блеснула рукоять, инкрустированная гладкими цветными камнями. «Еще до появления Роберта босс хотел убить меня этим кинжалом. Зачем же он его оставил здесь? – недоумевала я. – Вадим не потерял контроля над собой, он специально оставил кинжал на этом самом месте – но зачем?»

А дальше и вовсе стало происходить невообразимое: Роберт начал вытаскивать своего соперника из глубокой ямы, в которой тот находился последние несколько минут. Длинноволосый никак не помогал ему, вдруг обмякнув и лишившись сил. Его глаза заплыли от обширных гематом, а руки от пальцев до плеч были в крови, в жутких ссадинах и порезах.

Наконец Стронг с видимым усилием вытащил громилу и распластал его на земле, а сам сел рядом, тяжело дыша. Видимо, он в первый раз смог перевести дух после страшной схватки. Я смотрела на него во все глаза. Роберт отвечал мне прямым взглядом, суровым, полным мрачной решимости. Так мог смотреть лишь человек с чистой совестью, не стыдящийся своих поступков.

Тем временем поверженный враг начал шевелиться, пытаясь подняться. Я видела, с каким усилием он оторвал голову от земли, как повернулся на бок, чтобы из этого положения хотя бы присесть.

Похоже, мужику было очень плохо. Трудно было поверить, что идеальное тело Роберта Стронга, с гладкими, красивыми мускулами, может быть настолько сильным, чтобы одолеть огромного головореза, который сейчас корчился от боли. И потом, эти странные исчезновения и появление совсем в другой точке… Что это еще за фокусы?

Тем временем татуированный сделал над собой усилие и встал на колени. Затем переместил вес своего тела назад и теперь сидел смирно, словно примерный ученик, внимающий своему учителю в школе боевых искусств. Его спина была прямой, а голова – высоко поднятой. Я понимала, каких усилий ему это стоило.

Громила сидел, словно застыв; его лицо было исполнено величавого спокойствия. Сейчас, даже несмотря на уродливые шрамы и запекшиеся кровавые сгустки, его профиль казался мне почти прекрасным. Он повернулся к Роберту и что-то сказал ему; тот кивнул, поднял с земли кинжал и подал своему противнику.

Я не верила своим глазам: «Зачем он это сделал? Ведь длинноволосый мог лишь притворяться слабым, а сейчас, заполучив в руки оружие, вновь захочет напасть!»

Но этого не произошло. Видимо, Стронг знал, чего ожидать от врага.

Его поверженный соперник взял кинжал, бережно отер его ладонью и благодарно посмотрел на Роберта. Англичанин поднял меч – и клинок снова зажегся синим.

Стронг обошел громилу и встал сбоку него, занеся меч над его головой.

Вдруг татуированный в мгновение ока сорвал с себя остатки одежды, опустил голову и, крепко зажав в руке кинжал, поднес его к животу. Затем воткнул в себя, очень глубоко. Я закричала, но крик замер у меня на губах. Самоубийца прорезал свой живот поперек, от левого бока до правого. Затем, с видимым усилием, – вертикально, от диафрагмы до пупка.

При этом громила не издал ни звука.

Я заметалась на месте – что, черт возьми, происходит? Да, этот человек – преступник и его следует наказать за то, что он пытался похитить меня. Конечно, его нужно сдать куда следует. В милицию, или куда там полагается? Но заставить его кончать свою жизнь само убийством… Я по смотрела на холодное, как застывшая маска, лицо Стронга, который внимательно следил за действиями своего врага. Теперь я была почти уверена, что именно Роберт заставил противника пойти на этот чудовищный шаг. В моей душе боролись противоречивые чувства – я была искренне благодарна Роберту за свое спасение, но все его действия казались мне вопиюще жестокими. Сейчас я видела перед собой не молодого красивого парня, а беспощадную машину для убийств. Никто не уцелел, сражаясь с ним. Тело самоубийцы, который стоически терпел мучения, не издав ни звука, качнулось вперед, и в это же мгновенье удар меча в руках Роберта Стронга оборвал его жизнь навеки. Я опять закричала, и на этот раз мой крик оказался резким и пронзительным. Я не отрываясь смотрела на обезглавленный труп. Голова, отделенная от туловища, начала искриться, как будто в нее попал электрический разряд. То же самое стало происходить и с телом. Вскоре останки вспыхнули прозрачным синеватым огнем, разгораясь все сильнее и сильнее. Затем все это полыхнуло, будто туда плеснули бензина, и, коротко осветив все вокруг мерцающим светом, резко погасло.

Труп исчез, на его месте осталась лишь горстка золы. «Как он смог так быстро догореть дотла? Почему он вообще загорелся, этот мертвый громила? И что это за светящийся меч, которым ему отрубили голову? И почему он убил себя сам таким диким средневековым способом, как Самурай, не выдержавший позора поражения? И что все это значит?»

– Кто ты? – беззвучно, одними губами, спросила я.

Стронг приближался ко мне, божественно прекрасный, словно ангел возмездия. Я любовалась его лицом, литыми мускулами, легкой грациозной походкой. Роберт двигался, как хищник, стремительно и бесшумно; он был жесток, как зверь, и так же опасен – но я не боялась его.

Он подошел, сел рядом на траву – так близко, что я почувствовала биение его сердца, – и посмотрел мне в глаза, будто желая прочесть мои мысли.

– Никто и никогда не причинит тебе вреда, – вдруг тихо и отчетливо сказал он.

Я уже хотела поблагодарить его за спасение, но тут Роберт нежно погладил меня по щеке – и я онемела, трепеща от этой неожиданной ласки. Стронг легонько провел пальцем по моим губам, коснулся моих волос и наклонился еще ближе. Я почувствовала, что он хочет меня поцеловать, но не может решиться. Его руки дрожали. Он смотрел на меня внимательно и нежно, а его тело дышало таким жаром, будто готово было воспламениться, словно факел.

Я вспомнила горящего громилу и отстранилась.

– Почему ты заставил его покончить с собой? – вопрос, который невозможно было не задать.

Стронг быстро убрал руку с моего лица и отвернулся. Он несколько раз глубоко вздохнул, как будто приводя в порядок свои мысли. Затем вновь посмотрел на меня. Сейчас его взгляд уже не был столь нежным, он просто внимательно разглядывал меня, словно впервые видел. От его тела теперь исходило ровное тепло, от жара не осталось и следа.

Роберт снова был спокоен, абсолютно спокоен, и больше не делал попыток прикоснуться ко мне. Казалось, он даже не хотел этого.

– Он сам выбрал способ покинуть этот мир, – пояснил мой спаситель минутой позже. – Просто не мог иначе. Поступить по-другому для него значило бы опозорить свое имя в веках.

– А он кто такой?

– Долго объяснять.

– У меня достаточно времени, в универ я уже опоздала.

– Сюда сейчас понаедет куча народу, нам надо убираться, – спокойно сказал Стронг.

– Что делать с машиной? – спросила я. – Узнают, чья, и найдут меня. Замучают вопросами, на которые я не знаю ответов.

Роберт усмехнулся:

– Не бойся, не найдут.

Он встал и направился к моей разбитой машине. Я с трудом выпрямилась и, медленно перебирая ватными ногами, двинулась за ним.

«Мазда» стояла в стороне от других покореженных автомобилей, и я с трудом узнала ее. Теперь это была груда металлолома, а не блестящая новенькая малолитражка. «Бедная моя букашечка!» Я провела рукой по разбитому заднему крылу, дотронулась до промятой крыши, прощаясь со своим первым автомобилем, забрала сумку с пассажирского сиденья и провела пальцем по рулю. Тем временем Роберт снял с «Мазды» номера и быстро сказал:

– Открой капот.

Я нащупала снизу под рулем маленькую ручку и дернула. Раздался щелчок. Стронг поднял крышку капота и скрылся из виду. Послышался какой-то скрежет, полетели искры. «У него что, сварочный аппарат при себе? Чем он занят?»

Наконец Роберт закрыл капот и подошел ко мне:

– Номер на двигателе уже не читается. Машину не опознать.

– Но как? Как ты смог? – Я не переставала удивляться.

– Ты должна убрать из машины все следы своего присутствия, – приказал он, проигнорировав мой вопрос.

Я снова полезла в автомобиль. В бардачке обнаружились несколько дисков с любимой музыкой, бутылка минеральной воды без газа и плитка горького шоколада; я сгребла все это в охапку и огляделась еще раз, чтобы ничего не забыть. На заднем сиденье лежал зонтик.

– У тебя есть какая-нибудь тряпка? – спросил Роберт.

– Носовой платок в сумке лежит, – подумав, сказала я, – а зачем?

– Давай, – потребовал он.

Я протянула ему батистовый платочек, украшенный причудливой вышивкой – мама любит такие штучки и постоянно рассовывает их по моим карманам. Стронг взял платок и стал медленно, очень тщательно протирать все поверхности в салоне моего автомобиля. Он долго тер руль, торпеду, кнопки открывания стекол, ручки… Я молча наблюдала за ним. «Почему он так заботится обо мне? Он что, попал на ту же самую удочку, что и другие мужчины? Опять мой дурацкий дар? Опять спасибо папочке? Да ну, ерунда, Роб не такой, как остальные».

Закончив уничтожать следы моего пребывания в автомобиле, англичанин вышел наружу и распорядился:

– Поехали, у нас мало времени.

Я пошла за ним к «Рэйнджроверу», подхватив взятые из машины вещи и сумочку. Руки не хотели слушаться, и мои нехитрые пожитки падали на землю. Роберт усмех нулся:

– Давай помогу. Ты ужасно несобранная.

Он поднял с земли зонтик, коробку с дисками, воду и понес в руках. Я семенила за ним, постоянно поправляя съезжающую с плеча сумку. Растерянность и усталость сделали меня очень неуклюжей; я чувствовала себя маленькой девочкой, смешной и жалкой.

Роберт бросил мои вещи на заднее сиденье джипа и обошел автомобиль, чтобы помочь мне забраться внутрь. Когда я подошла к пассажирской двери, он подал мне руку. Его ладонь была нежной и очень твердой одновременно. Меньше всего она походила на размашистый кулак татуированного громилы, который, казалось, был создан, чтобы разить неприятеля. Но татуированный превратился в горстку золы, тогда как его противник, живой и невредимый, помогал мне теперь сесть в машину.

Я поежилась. От рук Роберта Стронга, от этих красивых, нежных рук, сегодня погибли люди. «Кто он – прекрасный ангел или страшный демон? Он убивает лишь в том случае, когда борется со злом? С несправедливостью, как сегодня? Или, может быть, он получает удовольствие от своих чудовищных способностей, легко расправляясь даже с самым сильным противником? И отчего меня так влечет к нему?»

Мне всегда казалось, что я не способна увлечься мужчиной, тем более популярным. Общепризнанные красавцы всегда вызывали у меня еще большее отторжение, чем обычные мужчины. А сейчас я попала в ловушку, в которой уже запутались миллионы молодых девушек, смотревших фильмы с участием Роберта Стронга.

Будто почувствовав мое смятение, англичанин взял меня за плечи и, слегка приподняв, буквально вдавил в пассажирское кресло.

Он учащенно дышал, глядя мне прямо в глаза, затем крепко взял мое лицо двумя руками и слегка сжал. В его глазах опять полыхал огонь. Я прочла в них такую страстную потребность обладать мной, что мне стало по-настоящему страшно. Я уже понимала, насколько силен этот человек. Помимо страха, где-то в глубине моей души зарождалось ответное чувство к нему. Прислушиваясь к бешеному ритму своего сердца, я буквально задыхалась от нахлынувших эмоций.

Никогда и ни с кем я не заходила так далеко. Мне было непонятно, что делать, если он решится меня поцеловать. Отстраняться не хотелось, да и не получилось бы. Роберт знал, как обезоружить девушку. И не только девушку. Вспомнив гору трупов на поле, я невольно нахмурилась. Стронг спросил шепотом:

– Что такое?

Его губы в этот момент почти коснулись моих, и я вспыхнула. Язык будто прилип к небу, и я не смогла ничего ответить. Мне было страшно, и в то же время я страстно мечтала, чтобы он поцеловал меня. Дыхание участилось. Он стоял почти вплотную, прижавшись ко мне всем телом, и я чувствовала, как вздымается его грудь. По коже пробежали мурашки. Что со мной происходит, черт побери?

Наконец Роберт сказал:

– Пора убираться отсюда.

Резко отпрянув, он развернул меня на сиденье и захлопнул дверцу, а затем обошел джип и сел за руль. Взвизгнув тормозами, «Рэйнджровер» понесся по полю, огибая место аварии. Мы промчались мимо «Мазды» и черных джипов. Искалеченные тела охранников лежали чуть поодаль, и я вздрогнула, увидев их вновь.

Как мне захотелось, чтобы это был всего лишь сон! Страшный сон.

Я посмотрела на Роберта. Он бесстрастно следил за дорогой.

– Почему этот парень в татуировках вспыхнул, словно его бензином облили и подожгли? – наконец решилась я. Роберт промолчал.

– А те парни из охраны, которые лежат на поле, – продолжила я свой допрос, – как у тебя это вышло?

Роберт усмехнулся одними губами и прибавил скорости. – Нам надо поскорее убраться с места происшествия. Скоро сюда приедет патрульная машина. Поднимется шум, начнут подтягивать свидетелей, – наконец сказал он.

– Как ты узнал, что мне нужна помощь? – Я продолжала засыпать его вопросами, уже не надеясь получить ответы. Первый шок прошел, и теперь моя голова буквально взрывалась от изумления.

Роберт выехал с поля и уверенно свернул на узкую тропинку, про которую знали только местные. Мы попали в березовую рощу – по этой дороге я обычно возвращалась домой.

– Ты знаешь, где я живу?

Роберт промолчал.

– Откуда? Я ведь пока никого из универа к себе в гости не приглашала.

– А зачем мне спрашивать у кого-то? Все, что мне нужно, я выясняю сам.

Я воспользовалась тем, что он стал со мной разговаривать, и спросила:

– Что им было нужно от меня?

Роберт резко затормозил, вывернув руль направо. «Рэйнджровер» остановился метрах в пяти от тропинки, по которой мы ехали. Стронг буквально выпрыгнул из автомобиля, хлопнул дверцей и быстро пошел к деревьям, затем остановился и посмотрел на меня. Я тоже вышла из джипа и встала в нерешительности, опасаясь подойти к англичанину. Мне было непонятно, почему мой вопрос вызвал такую бурю эмоций.

– Что им было нужно? – закричал Роберт с отчаяньем в голосе. – Ты что, действительно не понимаешь, что им всем от тебя нужно?

«О, с акцентом заговорил – от волнения, наверное. Слава богу, а то я уж стала подозревать, что это никакой не голливудский актер, а секретный агент КГБ Василий Иванов», – подумала я невпопад и спросила:

– Что ты имеешь в виду?

– Не строй из себя наивную девочку! Тебе прекрасно известно, какими способностями ты обладаешь.

Я внимательно посмотрела на него. Дело приобретало новый оборот. Он что-то знает обо мне.

Я шагнула к Роберту, протянула руку к нему и спросила:

– Скажи мне, что с тобой?

Роберт засунул руки в карманы джинсов и с горечью произнес:

– Мне следует держаться подальше от тебя.

«Вот это новости! Только что он рисковал своей жизнью, чтобы спасти меня, а теперь собирается держаться подальше?»

– Тебе не кажется, что с этим мы уже несколько опоздали? – спросила я; Роберт улыбнулся, и я поспешила закрепить впечатление цитатой:

– Думаю, это – начало большой дружбы!

– Дружбы? – Стронг скривился, как от зубной боли. – Ты серьезно? Неужели ты действительно думаешь, что я могу удовлетвориться одной лишь дружбой с тобой?

– А что такое? – совершенно искренне спросила я.

– Неужели хоть один парень сможет дружить с тобой? – воскликнул Роберт. – Ты же знаешь, все сходят с ума, как только видят тебя!

– По-моему, ты сильно преувеличиваешь, – возразила я, – многие мужчины равнодушны ко мне.

Я вспомнила сегодняшних громил, которых послал Вадим Олегович, и мне снова стало дурно. Они явно не испытывали ко мне ни малейшего влечения. Или были хорошо вышколены и умели скрывать свои эмоции. Странно, ведь парни покоятся сейчас в чистом поле, а мы здесь, совсем недалеко от рокового места, обсуждаем дружбу. Нашу дружбу. Мне опять показалось, что я сплю, но Роберт развеял это заблуждение, сказав:

– Мне известно, кто ты. Я старался не поддаваться тебе. Нет, не так, я постараюсь не поддаться тебе. Ведь, если не смогу противостоять этому, нам обоим будет…

– Хорошо? – с надеждой в голосе спросила я.

Он промолчал, опустив голову, как провинившийся дошкольник. Затем поднял лицо и посмотрел на меня долгим, пронзительным взглядом.

– Хочешь знать, что я чувствую? – проговорил он. – Больше всего на свете мне хочется сейчас схватить тебя на руки и отнести в машину, в дом, в квартиру – в любое закрытое пространство, где на тебя никто не сможет смотреть, кроме меня, и никто не сможет прикасаться к тебе. Только я. Мне хочется дотрагиваться до тебя, гладить тебя, ласкать каждый сантиметр твоего тела. И в то же самое время мне хочется накинуться на тебя, разорвать твою одежду, овладеть тобой, грубо, чтобы тебе было очень, очень больно. Мне хочется делать это снова и снова, не зная сна, не выпуская тебя из своих рук ни на секунду. Ты пробуждаешь во мне самые высокие чувства и самые низменные инстинкты, ты сеешь смуту в моей душе. У меня внутри бушует ураган, сминающий, разрушающий все, что я чувствовал и знал до этого. – Он умолк на мгновение.

Я стояла, пораженная услышанным, и не знала, что на это ответить.

– Ты хоть понимаешь, каких усилий мне стоит держать себя в руках, не наброситься на тебя прямо здесь? Тебе известно, что каждое твое движение, каждый жест, звук твоего голоса, улыбка – все это создано для того, чтобы вызывать дикую, необузданную страсть в мужчинах? Обладай такими способностями другой человек – более расчетливый и жестокий, – он бы уже давно завоевал свою часть мира. Но дар достался тебе. И я уже начинаю ненавидеть тебя за это!

Роберт снова замолчал, переводя дыхание.

– Что ты можешь знать обо мне? Мы ведь знакомы всего два дня? – с вызовом спросила я.

– Я знаю тебя давно. Я все знаю о тебе. Ты… – сбивчиво заговорил он и осекся. – Твой гребаный талант так действует. Разве ты еще не знаешь? Любой парень, находясь с тобой, чувствует то же самое, что и я. Причем сразу. Каждый из них видит в тебе то, что мечтает увидеть в женщине. Всем нужно что-то свое, особенное. Кто-то видит особенный взгляд. Кто-то улавливает интонацию, которая способна превратить его в маньяка. Их так много, этих «крючков», на которые можно попасться. Несколько мгновений, и бедняга уже у твоих ног. Ты – идеальное орудие.

Его слова поразили меня. Я пользовалась своим даром – но никогда не знала, что он действует так сильно. Внезапно я поняла, что причиняю людям одни только страдания. Сколько сердец я разбила, сколько судеб сломала, даже не задумываясь об этом…

Будто прочитав мои мысли, Роберт сказал:

– Слава богу, это стало принимать такие масштабы совсем недавно, не больше года назад.

«Откуда он может это знать?»

– Да, ты всегда дружила с парнями, они помогали тебе во время контрольных работ по алгебре, которую ты всегда не любила. Они боролись за право проводить тебя до дома. Иногда дело доходило до настоящих драк, но ты этого не замечала.

«Откуда?!» Я, наверное, даже рот открыла от изумления. Желание узнать, что же сегодня такое произо шло, отступило перед удивлением: англичанин необычайно осве домлен о моей жизни. Это пугало и завораживало одновременно. Похоже, он не соврал, заявив, что давно знает меня.

Роберт грустно усмехнулся и сказал чуть более спокойно:

– Тебе еще многое предстоит понять. Поговори со своим отцом. Пора.

– А что он может мне сказать? – озадаченно поинтересовалась я. – Он почти ничего обо мне не знает. Да и видимся мы очень редко.

– Отцу не надо быть с тобой каждую минуту, чтобы знать о тебе все. По крайней мере, он понимает, кто ты.

– И кто же я?

Стронг не ответил.

Я жадно вдыхала свежий, чуть горьковатый воздух. Нежный осенний денек дарил прохладу окружавшему нас лесу. Солнце пробивалось сквозь ветки деревьев, озаряя своим сиянием все вокруг. Земля под ногами была усыпана золотыми листьями. Весело щебетали птицы. Все это я видела и чувствовала благодаря Роберту, спасшему мою жизнь.

Мне захотелось поблагодарить его хотя бы словами; я решительно шагнула вперед и приблизилась к Стронгу вплотную, дотронувшись до его руки. Он задрожал всем телом. Только сейчас я по-настоящему осознала силу своей власти над ним. Казалось, он вот-вот утратит контроль над собой и набросится на меня.

Честно говоря, я была не против.

Мне никто и никогда по-настоящему не нравился. В свои семнадцать я даже толком ни с кем не целовалась. Да, меня обнимали и пытались целовать, но я уворачивалась и уходила от настоящих ласк, а теперь вот, кажется, созрела.

Мне захотелось ощутить губы Роба на своих, почувствовать, как его сильные руки ласкают мои волосы, плечи. Я мечтала подарить свою нежность тому, кто был мне по сердцу. Конечно, рано говорить о любви; но я была безумно рада, что именно этого парня держу за руку здесь, в осеннем лесу, пропитанном щебетанием птиц и солнечным светом.

Я улыбнулась Роберту. Он смотрел на меня сверху вниз, чуть склонившись к моему лицу. Я встала на цыпочки и неуверенно прикоснулась губами к его губам – теплым, почти горячим. Я совсем не знала, что делать дальше, и мне стало страшно – а вдруг Роберт не ответит?..

Англичанин не дал мне додумать. Он прижал меня к себе так крепко, что на секунду мне послышался треск собственных ребер. Роберт жадно целовал меня в губы, его руки судорожно ласкали мое тело. Он стонал от страсти, как дикий зверь. На мгновение его жар испугал меня, но в следующую секунду я вновь безраздельно отдалась новым ощущениям и забыла обо всем на свете. Я не знаю, сколько времени продолжался наш поцелуй, но он был незабываемым.

Казалось, Роберт никогда не выпустит меня из своих объятий. Наконец, когда я уже еле стояла на ногах, он резко оттолкнул меня:

– Я не должен был…

Его серые глаза были исполнены такой страсти, что я невольно отшатнулась:

– Ты не должен был целовать меня?

– Я не должен был поддаваться тебе. На меня не должны действовать твои чары.

Я с удивлением уставилась на него:

– Почему?

– Потому что на Ясного не может воздействовать ни одна сила, – запальчиво выкрикнул он.

– На… кого? На Ясного? – обескураженно переспросила я.

Он устало покачал головой:

– Я уже и так много тебе сказал. Да и ты сама многое сегодня увидела. Садись в машину, я отвезу тебя домой.

С этими словами он подошел к «Рэйнджроверу» и распахнул пассажирскую дверь. Я послушно устроилась на сиденье.

Мы двинулись с места и первое время молчали. Роберт мрачно смотрел на дорогу, а я не решалась заговорить, хотя у меня накопилась уйма вопросов.

Наконец он произнес:

– Ты говорила, что существуют мужчины, на которых ты никак не влияешь.

Я утвердительно кивнула головой, забыв о том, что он не смотрит на меня, а занят дорогой.

– Так вот, ты должна кое-что понять. Мужчина так устроен, что он не в состоянии делать два дела одновременно и в одно и то же время переживать два сильных чувства. Его мысли либо свободны, и он может пустить туда женщину, либо заняты каким-нибудь важным делом, и тогда ему не до любви. Конечно, я знаю о некоторых твоих поклонниках. Они очень успешны, у них полно дел, обязанностей, задач. Денег. Но все это можно отодвинуть на второй план, на время стереть из памяти, и тогда – место для тебя свободно. Входи, Мила! Устраивайся поудобнее! Совсем по-другому происходит, если у мужчины есть миссия, предназначение в этой жизни. Тот самый высший смысл, от которого никуда не денешься. А главная миссия мужчины – охранять. Свою семью, детей, любимую. Босса наконец, если за это платят.

– Так вот почему… – воскликнула я и оборвала фразу.

Не хотелось вслух говорить то, что мне пришло в голову.

Я вспомнила телохранителей Алексея Львовича. Их босс не сводил с меня влюбленных глаз, а они сами оставались бесстрастными и воспринимали меня только как источник возможной угрозы для Руднева. Значит, они выполняли свою миссию. Выполняли добросовестно, не размениваясь на пустяки, не допуская в свои головы никакие другие мысли. Я невольно почувствовала уважение к этим парням, настоящим профессионалам своего дела.

В памяти вспыхнули и другие воспоминания. Секьюрити Вадима Олеговича тоже были весьма равнодушны ко мне. Что ж, и он выбрал правильных людей, которые защищали его до последнего, а он… Послал их на смерть. Бросил своего верного помощника, и тот предпочел умереть, чем осознать, что проиграл бой. Трагические события этого, самого страшного дня в моей жизни никак не хотели стираться из памяти.

Роберт протянул руку в мою сторону, и я подумала, что он хочет дотронуться до меня. Сердце бешено забилось – но он лишь достал из бардачка бутылку минералки. Отхлебнув из бутылки, Роб продолжил:

– В таком случае мужчина испытывает лишь мимолетный интерес к происходящему вокруг. В том числе и к тебе, хоть ты и являешься сильнейшим оружием массового поражения. Я уже говорил тебе об этом. Ты думала, я шучу?

– А у тебя есть миссия? – тихо спросила я, кажется понимая, к чему он клонит.