Текст книги "Училка и бандит"

ГЛАВА 33

Ох. Никогда так не… занималась любовью? Не трахалась?

Звучит грубо, зато по сути: ночка выдалась жаркой. Бессонной. Сводящей с ума. Такой, что все тело болит, и похожа я на пугало: щеки в мелких царапинах от мужской щетины, губы распухли, на груди, бедрах и животе отметины от «нежных объятий» Ивана, а на шее засосы.

Кручусь перед зеркалом, разглядывая себя во всей красе, и бросаю на спящего Ваню взгляды – ну сколько можно валяться?! Внутри разливается нежность: ну какой он классный все же, хоть и абсолютно невыносимый. Спину ему всю исполосовала – нужно аккуратнее быть в следующий раз…

Иван открывает глаза, и щурится. А затем его взгляд падает на меня, и… он начинает смеяться:

– Ты что, крыжовник и малину собирала, пока я спал, а потом тебя дикие пчелы покусали? Что с тобой, Василий?

Вся моя нежность умирает, только родившись. Мало ему расцарапанной спины, нужно было еще кое-что Ивану покоцать, а то больно уж он веселый.

Отворачиваюсь, и топаю в душ. Вот гадкий мужлан! Не мог комплимент какой-нибудь сказать?

В душе разглядываю себя вблизи, и понимаю – не мог. Это была бы ложь.

– Кошмар какой, – хватаюсь за щеки, во все глаза рассматривая свое отражение. – Выгляжу будто после бомбардировки.

Пока смываю с себя все многочисленные следы ночного марафона, думаю. И мысли мои мрачны. Изменила мужу – раз, переспала не с порядочным мужчиной, а с проходимцем каким-то – два, проходимец этот меня просто поиметь захотел – три.

И непонятно, что дальше будет.

Выхожу из душа, замотанная в длинное кремовое полотенце, и натыкаюсь на Ивана, который и не думает прикрыться.

– Обиделась? – непривычным мягким голосом спрашивает он. – Василий… Василиса, ты ведь знаешь, что ты красавица? Я пошутил насчет малины, крыжовника и пчел, не хмурься.

Надо же, а я уже готовилась к новой порции идиотских шуток.

– Ну и что между нами? – пересилив, интересуюсь я.

– Что?

– Я тебя спрашиваю, – скрещиваю руки на груди, а Иван теряется от моего вопроса.

Нервничает. Смущаться начинает своей наготы.

– А что ты имеешь в виду?

– Не придуривайся, Иванушка. Ты знаешь, что я имею в виду.

А если не знает, значит он – сказочный дурачок.

– Василий, ну мы ведь взрослые люди!

– То есть, переспали, и у каждого своя жизнь? – пытаюсь я понять мужчину. – Вань, говори как есть, мне просто знать надо. Если что, в ноги тебе падать в слезах не буду. Люблю определенность, знаешь ли.

Мужчина подходит к окну, и полностью раздвигает шторы – вижу, нервничает.

Хочешь напугать мужика, спроси: «Почему мы не держимся за ручки?»

– Ну вообще, мне пора бы уже жениться, – бормочет Иван, и в холодный пот бросает уже меня.

– Пора, так женись.

– На тебе! – воодушевляется мужчина. – Родителям моим ты понравилась, братья вообще в восторге. Решено!

Ээээ… я не на это рассчитывала, вообще-то. Я как-раз намекала на «подержаться за ручки». Да и от Бориски пока не отделалась, а меня снова в капкан?

Ну уж нет.

– Офигенно, Ваня, – едко произношу подрагивающим от прорывающейся обиды голосом. – А уж как романтично. Пора тебе жениться – так женись. Другую приведи к родственникам – вдруг она им больше меня понравится!

Сбрасываю влажное полотенце на пол, и принимаюсь одеваться. Пальцы задеревенели, и не слушаются, но я упорно затягиваю шнуровку на груди.

Если уж взялся про замужество говорить, то можно же было сделать это хоть капельку романтичнее! Ладно, можно обойтись без стихов Тарковского, без серенады и прочей шелухи, от которой я бы не отказалась, но не так же!

– Ты чего?

Смотрю на Ивана в упор, и говорю привычное:

– Иди ты к черту!

Иван

– Пссс…

Оборачиваюсь, и вижу Оксану. Васины подружки тоже здесь ночевали?

– Привет.

– Ну как, сработало? – тихо интересуется несколько помятая и опухшая от ночных возлияний девушка. – Мы с девочками договорились Василису до ручки довести, вот и вешались на тебя.

Оксана замолкает, оглядывает меня, затем Василису, болтающую с остальными, и хмыкает.

– Значит, сработало!

– Да. Спасибо, – улыбаюсь ей.

Василиса замечает нашу милую беседу, и закатывает глаза. Думаю, если бы я мог читать мысли, сейчас самой главной была бы одна: «Козел!»

– Оксана, послушай, – решаюсь я вынести личное в общественное, хотя это несколько претит, – Вася на меня разозлилась. Не пойму, в чем дело.

Странная она.

Я всегда предпочитал милых и скромных девушек. Но не таких скромных, которые после секса в ЗАГС тащат, все же. Эта же – кошка дикая, а дерзкая какая!

Вредная.

Но как заводит – сутками бы из комнаты не выпускал.

Но сейчас на что Василиса разозлилась мне непонятно: честь по чести предложение сделал, что еще нужно?

– Хммм, ну ты Иван и… – Оксана замолкает, и укоризненно качает головой после моего пересказа недавнего разговора с Васей.

И эта туда же.

– Да что не так?

– Ты ей будто не замужество предложил, а не особо важную сделку по бартеру мешка муки на десяток цыплят, – осуждающим тоном выговаривает мне Оксана. – Да и поторопился ты. Если влюбился, так зови на свидания, комплименты говори – делай все стандартно. Василиса этого лишена была: с Борисом она со школы, а от него кроме идиотских стихов про кресты и кровь не дождаться было.

– Сложно с вами, – морщусь я.

Ну что может быть проще: не нравится что-то – скажи. Зачем молчать, дуться, злиться и мозг выносить?

– А чтоб жизнь вам медом не казалась, – говорит Оксана, и я осознаю, что говорил вслух. – И с нами просто. Это вы хитросделанные. Ты любишь нашу Василису?

Зависаю от этого вопроса, и впервые задумываюсь – люблю ли? Я вообще знаю, что такое любить?

ГЛАВА 34

Ловлю себя на том, что пялюсь на мужские руки, лежащие на руле. И вспоминаю, что эти руки творили ночью, и как они хорошо смотрелись на моей груди.

«Не вздумай влюбляться! – строго приказываю я себе, подозревая, что опоздала с этой без сомнения умной мыслью. – Иван – тот еще козел, и даже не старается этого скрыть!»

– Василиса!

– Что?

– Не молчи, пожалуйста. Ты меня нервируешь, – заявляет Ваня.

– Мне тебе стишок продекламировать?

– Язва, – закатывает он глаза.

Лучше бы на дорогу смотрел. Но Иван с большим интересом косится на мое декольте, будто ночи и части утра ему было мало.

Озабоченный.

– Где жить будем? У тебя или у меня? – интересуется мужчина, не дождавшись от меня других слов.

– Я у себя, а ты можешь жить там, где хочешь, Ванечка.

– Ванечка, – повторяет за мной Иван, издевательски-мечтательно улыбаясь при этом. – Мне нравится, называй меня так и дальше.

Теперь из принципа не буду.

«Да что со мной творится? – ужасаюсь я. – Веду себя как вредный, не слишком адекватный подросток. Ну нравится же мне мужик, так почему не быть с ним поласковее?»

Задумываюсь, и понимаю: веду себя так, потому что чувствую, что что-то с Иваном не так. Нужно побольше выяснить о нем, но пока… пока постараюсь быть с ним не такой гадиной.

А то сбежит еще – лови его потом.

– Вань, я бы перекусила… милый, – выдавливаю из себя ласковое слово. – Может, в кафе заедем? Если ты не слишком занят этим утром.

В ответ получаю диковатый взгляд мужчины. Испуганный даже. Папа часто брал меня в походы, что было единственным способом сбежать из нашего семейного дурдома, и у оленей, которые нам встречались были такие же глаза, в которых читался вопрос: «Что ты такое?».

– Ээээ… давай, – растерянно отвечает мужчина, и резко тормозит у ближайшего кафе. Будто мешки с картошкой везет, а не девушку.

Еще пару минут назад я бы надавала зуботычин неаккуратному мужлану, но сейчас держусь. И улыбаюсь.

– Василий, с тобой все хорошо?

– Все просто расчудесно, – выхожу из автомобиля, и беру Ивана под руку.

– Точно?

Нет не точно. Вот заладил…

– Просто я проголодалась. Такая ночь была, – стараюсь ворковать так, как змеюки со своими любовниками – слышала их разговоры. Нацепляю на лицо мечтательное выражение лица, и… этот гад шарахается от меня.

А я его под руку держу, между прочим. И на каблуках вышагиваю. Чуть всей массой не шлепнулась в дверном проходе.

Открываю рот, чтобы сказать Ивану пару ласковых, но сдерживаюсь. И улыбаюсь.

– Что вам принести? – к нам подплывает неулыбчивая официантка, и Иван кивает мне.

– Милый, я доверяю твоему вкусу. Сделай заказ за нас обоих, – нежно прошу я, но мужчина почему-то вздрагивает.

«И что я не так делаю? – нервно размышляю, пока мы впервые за все время знакомства сидим в тишине. – С мужиками же и правда нужно быть ласковой – нежные они. И пугливые как кролики… или как козлики, хмм. Но Иванушка-то чего боится? Раньше вон каким смелым был…»

– Василиса, ты бы хотела сходить со мной в ресторан? – спрашивает мужчина, когда нам приносят заказанные блюда. – На свидание?

– С радостью.

И снова странный взгляд. Уф, ведет себя так, будто я его семью в заложники взяла, и заставляю со мной рядом находиться.

Да что вообще происходит?

– Что происходит? – Иван будто мысли мои читает. – Василиса, я серьезно, что с тобой? Что бы там не задумала – прекращай, я тебя боюсь.

Вот идиотина!

– Ты о чем?

– Я о том, что ты странно себя ведешь – будто и не ты вовсе, а клон, – недовольно скривившись отвечает мужчина. – Пакость какую-то замыслила? Каверзу?

Можно и так сказать. Хотела милашкой быть, чтобы ты, гад этакий, не сбежал от меня. Ну и вызнать о тебе всю подноготную, чтобы решать – можно ли влюбляться, или нет.

– Я ничего не замыслила. Думала, мы приятно проведем время за завтраком… но тебе что-то не нравится. Это ты себя странно ведешь, а не я, – обиженно заявляю я, и голос дрожит – хочется рявкнуть, но я делаю вид, что сейчас заплачу.

Не на такой эффект я рассчитывала. Иван выглядит так, будто мечтает вскочить, и сбежать от меня подальше. Да что с ним?

– Мммм… ладно. Прости, – растерянно бормочет мужчина. – Я просто подумал, что ты что-то затеяла. Так ты согласна на свидание?

Киваю. Еще как согласна. А Иван тем временем все больше мрачнеет.

«Может, я ему разонравилась? Получил то, что хотел, и интерес потерял? – мелькает в сознании неприятная мысль, и я впиваюсь ногтями в ладони. – Вот уж дудки! Пусть только попробует со мной такой финт ушами провернуть, добром не уйдет – из-под земли достану!»

– Привет, кэп, – доносится из-за спины знакомый голос. – Классно я вас встретил. Мамка завтрак не приготовила, пришел пожрать, называется. Мы вчера вас потеряли. Тачку нашли точно под заказ, посмотрите?

Оборачиваюсь, и вижу одиннадцатиклассника-Петю, который обращается к Ивану.

– О, и вы здесь? – округляет глаза школьник, и бледнеет. – Так вы вместе? Ээээ… я пойду, наверное.

– Стоять! – командую я, но Иван перебивает меня «добрым» тоном:

– Иди, Петя. Иди.

Этот мутант-переросток разворачивается, и почти выбегает из забегаловки.

– Ванечка, а что за дела у тебя со школьниками? – спрашиваю, приподняв бровь. – И про какую такую тачку Петя говорил? Ничего не хочешь мне рассказать?

ГЛАВА 35

Иван

Сижу напротив Василисы, и только сейчас понимаю, что влип. Увяз по уши.

Влюбился в эту чокнутую, у которой настроение меняется, как Питерская погода. Ох и трудно мне с ней придется!

– Ванечка, а что за дела у тебя со школьниками? – спрашивает Василиса, на лице которой блуждает милая, пугающая меня улыбка. – И про какую такую тачку Петя говорил? Ничего не хочешь мне рассказать?

Хм, не думаю, что ты обрадуешься, если я расскажу. Чертов Петруха явился так невовремя…

– Это школьные дела.

– Да ладно? Петя, насколько мне известно, физру прогуливает с восьмого класса, – спокойно замечает Вася. – Ну и?

Ох, милая, лучше тебе не знать. Я еще жить хочу. А ты, думаю, живьем меня закопаешь, если выяснишь, что этот, мать его, старшеклассник угоняет для меня уже третью тачку.

Отличный бизнес, кстати: достать нужное авто, перекрасить, сменить номера, и продать заказчику. А Петруха, хоть и школота, но весьма ловким пацаном оказался. Трепло только, но с возрастом пройдет.

– Да ерунда это, Петр – мой знакомый, – начинаю я врать, подозревая, что быть мне битым. – Машину думаю новую покупать, а Петр…

– Помогает?

– Да, – киваю я.

Василиса смотрит мне прямо в глаза. Слишком внимательный у нее взгляд… сейчас будет буря!

Но нет – она кивает, принимая мое корявое объяснение, и я снова недоумеваю – что происходит с ней? Куда делась моя Василиса-ураган: бешеная, вредная, острая на язык и абсолютно невыносимая?!

С этой, приличной и тихой женщиной я не знаю, как себя вести. Да и не оставляет ощущение некой глобальной пакости, которая готовится в этой милой блондинистой головке.

– Василий, а мы уроки продолжим?

– Разумеется, – кивает она. – Вот сегодня и продолжим. Или тебе нужно ехать и смотреть машину?

Вообще-то нужно, вдруг Петруха не ту угнал. Или она битая – на такую больше потратишь, чем с нее получить можно.

Но для Василисы я абсолютно свободен. Не разорюсь!

– Потом.

– Тогда начнем с истории, – воодушевляется эта жуткая женщина, а я морщусь – всегда этот предмет ненавидел больше остальных. Даже больше химии и физики, где не нужно было заучивать даты седой древности.

Зачем вообще современному человеку знать, в каком году произошло Ледовое побоище, или как там его? Википедия рулит.

– Как-то ты не воодушевлен, – снова обижается Вася, с которой Бог знает, что творится. – Если так не нравится мой предмет, можем с другой дисциплины начать.

– Нет, я очень люблю историю! Просто боюсь тебя разочаровать своими скромными познаниями…

И познания эти начинаются и заканчиваются на дате начала Великой Отечественной Войны. Или Второй Мировой? Вечно их путаю.

С этой новой Василисой я не знаю, как себя вести, и… черт, да я хочу обратно ту дикую кошку, которой она была все время! Привык к царапинам от ее коготков, к укусам острых клыков и шипению. А как умильно она на дыбы встает…

«А заведу-ка я себе кошку, – приходит в голову шальная мысль. – И назову Василисой! Ха, точно. И Василиса Первая меня прибьет, зато перестанет морозиться!»

– Ой… Иван, ты не против, если мы начнем позднее? – раздражающе-вежливо интересуется Вася. – Меня свекровь просит приехать. Срочно. А живет она за городом, и…

– Едем. И, Василиса, она твоя бывшая свекровь. Бывшая!

Если еще вчера напоминание о том, что у Василисы имеется муж меня веселило, то сейчас… неприятно. Пожалуй, подговорю матушку, и пусть она сцепится с мамой Василисы на предмет развода. Интересно, кто из гладиаторов одержит победу?

Ставлю на свою маменьку…

– Езжай на седьмой километр, там дачный поселок рядом с кооперативом Дома Творчества, – дает указания Василиса, и захлопывает дверь автомобиля. – Итак, грузить я тебя не буду, но про Рюрика расскажу. Хоть основы, но знать нужно.

В голосе Василисы прорываются снобистские, поучительные нотки, и мне до ужаса хочется щелкнуть ее пальцем по носу – вот ведь училка.

Мучилка!

Но слово свое держит, и сильно не грузит, и до покосившегося домишки бывшей свекрови Васи я успеваю выслушать основные исторические события нашей страны вплоть до рождения Петра Первого.

– Это тот, который окно в Европу прорубил? – решаю я блеснуть знаниями, и Василиса насмешливо кивает.

– Умница. Город еще в честь него назвали, – в голосе вредины слышится издевка, которая пропадает. – Выходим.

Оглядываю участок: забор деревянный, аккуратный и выкрашен зеленой краской; справа от дома земля вскопана, а слева нет. Но сам дом…

– Странно. Твоя бывшая…

– Алевтина Петровна, – перебивает Василиса, подсказывая имя и отчество свекрови.

– Алевтина Петровна такая плохая мать, что Борис позволяет ей в сарае жить? – оглядываю убогий домишко, который выглядит так, будто рухнет сию же секунду.

– Да вроде не сарай, – Вася чешет кончик носа, и я, поддавшись порыву, легонько целую ее, заставляя покраснеть. – У Боречки просто руки из задницы растут. Я ему даже лампочки не доверяла менять: он бы их не тем местом прикручивал, я более чем уверена в этом.

И как такая женщина могла выйти за этого… Боречку? Как могла с ним встречаться, и даже разговаривать? Он не в ее лиге.

– Алевтина Петровна, можно? – Василиса трижды стучит в дверь, и открывает.

Дверь, к слову, держится на петлях не иначе как с Божьей помощью. Ну Борис, ну сынок…

– Входи, милая, – раздается из дома голос, и мы входим.

Внутри дом и правда выглядит получше, чем снаружи. И антураж здесь как в сериале «Цыганская кровь»: полумрак, черно-красные тона, бусы и гирлянды. Красота, в общем, неописуемая. Тихо хмыкаю, и ловлю строгий взгляд Василисы – ах, да, свекровь она свою любит.

– Ой, а кто это с тобой?

– Иван, – представляет меня Василиса сидящей в кресле полноватой женщине. – Друг мой.

– Друг? – задорно переспрашивает Алевтина Петровна, и я даже в полумраке вижу ее хитрые черные глаза. – Думаю, врешь ты, Василиса. Быстро нашла замену моему Борьке… или, наоборот, затянула. Это как посмотреть еще.

Хм, не такого приема я ждал. Хотел продемонстрировать женщине, что Василиса моя, и сынку ее ничего здесь не обломится. Но, кажется, мирить их Алевтина Петровна и не собиралась. Странная женщина, и с Борисом они не похожи ни капли: черноволосая, черноглазая, полноватая, но видно, что лет десять назад она могла похвастаться пышной грудью и бедрами, при тонкой талии.

Будто цыганка.

Может, Борис приемный? Нужно будет у Васи спросить.

– Василисушка, извини за наглость, но мне нужна твоя помощь по хозяйству. Полезла я в погреб за лечо, и кубарем грохнулась – еле выползла на свет Божий, – Алевтина Петровна кивает на свою правую ногу с распухшей икрой. – Поможешь?

– Не вопрос, только руки помою, – решительно заявляет моя училка. – Еды наготовлю, приберусь… эксплуатируйте меня по полной.

– Вот и замечательно. Только кошечку мою покорми сначала с котенком, окатилась Маруся месяц назад, – вздыхает цыганистая свекровь. – Хорошо хоть одну девочку принесла, а не пять, как обычно. Хотя и эту я не знаю, куда девать. Тебе не надо?

Вспоминаю свою коварную идею, и подаю голос. Хватит уже ветошью прикидываться при этих странных женщинах.

– А отдайте мне, – прошу Алевтину Петровну. – Обещаю кормить, поить и баловать. И назову я ее…

ГЛАВА 36

– И назову я ее Василисой, – произносит Иван, которому жить надоело.

Дворник Василий, кот у него Василий, теперь Иван туда же…

«Держись, Василиса, – сдерживаю я себя. – Глупый мужчина не ведает, что творит. Вот выясню про него все, особенно про эту сомнительную историю знакомства с Петей, и устрою веселую жизнь. Особенно если разрешу себе влюбиться! Куплю козлика, и назову Иванушкой».

– Ты не против? – как-то разочарованно интересуется Иван.

А я уже не против. Я только за! Повод будет отомстить, уже руки чешутся.

– Прекрасное имя, – с милой улыбкой отвечаю я. – Василис на этом свете должно быть как можно больше. Называй.

Алевтина Петровна хитро оглядывает нас обоих, и прищелкивает пальцами.

– Иван, кошечку я тебе отдам, коли не шутишь. Ты, я вижу, одного поля ягодка с моей Василисой, – хихикает она, но затем снова становится серьезной. – Значит, так. Василиса пока поможет мне мазь втереть в ногу, а ты, раз уж приехал, помогай. Силой не обижен, судя по всему, так что бери лопату, богатырь, и вскопай мне пару соток. Уж не откажи старой женщине.

Иван растерянно хлопает глазами, а затем кивает и выходит из комнаты.

– Лопата около яблоньки воткнута, – кричит ему вслед «старая женщина», и обращается ко мне: – Справится?

– Да на нем пахать можно, – я, наконец, выдыхаю, устав играть в примерную училку.

Аж упрела вся от усилий сдержаться. Все же, характер у меня ужасный, и я почти никогда его не сдерживала.

– С моим Борькой все? На этого хлопчика променяла? – спокойно спрашивает Алевтина Петровна.

– Мммм… да. Даже если бы Ивана не встретила…

– Понимаю, – кивает свекровь, и тяжело вздыхает: – Всю душу вымотал, пока здесь был. Связался с этими психами из леса, которые базиликом накуриваются, и просветленными себя воображают, и совсем очумел. Все проповедовал мне, что карты – зло, будто мне батюшки нашего мало. Сиднем сидел, пока в лесу не ошивался – медитировал, хотя, как по мне, спал он. И нудел, нудел, нудел… зимой-то по лесу больно много не побегаешь, и я весны ждала, чтобы выставить – может, подальше от этого дурачья лесного будет, так мозги на место встанут?! Хотя я на тебя рассчитывала, что уж греха таить. Ты из него хорошо дурь выбивала.

– Хорошо, – соглашаюсь я, вспоминая все Боречкины выкрутасы за нашу совместную жизнь. – Только устала я. Но вы не переживайте, его моя мама к себе забрала.

– Вот и пусть у Вари сидит, окаянный! – радуется свекровь. – Она – это ты, только в большей концентрации.

Мысленно ужасаюсь такому сравнению – неужели я так похожа на маму? Всю жизнь этого боялась, и вот… ну я хоть не коммунистка, как она.

– Спасибо на добром слове, – ворчу я обиженно. – Борис, знаете, тоже весь в вас пошел. Один в один.

Алевтина Петровна фыркает со смеху, и поднимает с пола железную кружку, от которой исходит убойный аромат полыни и ядреного самогона.

– Уела. На вот, натри мне колено, только руки ополосни для начала.

Омываю руки, и поглядываю в окно, как Иван вскапывает огород. Думала, почему-то, что он неумеха и неженка, хоть и сильный, но ошибалась: за какую сторону лопаты браться Иван знает.

Хороший мужик. Вот если бы только не его вранье…

– Хватит своим принцем любоваться, поди сюда, – прикрикивает свекровь, и я возвращаюсь к ней, повесив влажное полотенце на плечо. – Погадать тебе на него?

– Нет уж, спасибо. Вы мне уже погадали, до сих пор страшно!

– Другая баба бы радовалась, – подло хихикает моя ведьминская свекровь. – Дети – дар Божий!

– Дары данайцев, скорее, – спорю я.

Насмотрелась в школе на этих дьяволят: хамят, дерзят, врут, курят по подворотням, матерятся как матросы. Ужас один!

– Не так уж много я тебе детей предсказала: три дочери и сын. Справишься, Лиска, куда денешься?! – продолжает издеваться надо мной эта жестокая женщина.

Я лишь отмахиваюсь. Бог нам дает детей, а свободный рынок – презервативы. И про них забывать не следует, чтобы с ума не сойти с таким выводком.

– Я бы одного ребенка хотела, – делюсь я своими соображениями, втирая самодельную мазь в колено Алевтины Петровны. – Воспитанную девочку или мальчика.

И желательно сразу лет восьми-девяти. Без подгузников, режущихся зубов, ночного плача и прочих пахучих прелестей материнства

– Дурища ты. Так, ладно, – Алевтина Петровна скидывает дурашливую маску с лица, и расстилает на коленях кухонное полотенце. А затем, не иначе как из воздуха вынимает колоду карт. – Сделаю расклад.

– Не надо…

– Цыц! – прикрикивает на меня свекровь, и смягчается: – Тревожусь я, Василиса. Ты – девка хорошая, языкастая, но одинокая совсем. Случись беда – одна с ней останешься. Вот я и посмотрю, стоит ли этому Ивану доверять. Ты хоть и не дура, но сопля совсем, вдруг на красивую обертку повелась, а с лица воду не пить…

Я мрачно ставлю кружку обратно на пол, и прикрываю ее блюдцем, пока Алевтина Петровна раскидывает карты. Мою руки в полной тишине, и снова выглядываю в окно: Иван вишневые корни выкорчевывает.

Хороший мужик, правда.

А если таковым не окажется – прибью. Нечего наивные, девичьи ожидания обманывать, вот!

– Хмм, – подает голос свекровь, – занятный юноша этот Иван.

– Еще какой!

– Не перебивай старших, никакого воспитания, – фыркает Алевтина Петровна. – Иван твой – любимый сын и брат. Неглупый, хоть и бестолковый, ну так мужик ведь. Мужем хорошим станет, терпеливым, любящим. Стеной каменной. Вот только идет он по темной дороге, и тропинка есть на правильный путь, осталось лишь свернуть на нее. А не свернет – сгинет.

– Умрет? – пугаюсь я, прижимая ладони к щекам.

– Все мы умрем когда-нибудь, но я не про это сейчас, – терпеливо поясняет ведьма. – Если Иван твой по правильному пути не пойдет, не выйдет из него хорошего мужа, любящего отца и сына. Ничего не выйдет, шалопаем останется. И сгинет.

Сгинет… не понимаю!

– Что значит «сгинет»? Погибнет? – переспрашиваю я.

– Вечно ты буквально все воспринимаешь, – сердится свекровь. – Просто сгинет, не умрет. Но себя потеряет. Может, сопьется, или за решетку попадет. Так что следи за своим мужиком, Вася, следи.

Решительно киваю. Уж я за ним прослежу! И выслежу, какими делишками он занимается!