Текст книги "Одолевая дьявола"

Глава одиннадцатая. Смена декораций

Следующий день пребывания в королевском дворце запомнился новым неожиданным знакомством.

Я только затворила за собой двери, вернувшись после завтрака, когда в своих покоях обнаружила незнакомую служанку.

– Доброе утро, Ваше Сиятельство!

Невысокая девчушка, облаченная в обыденную для королевских слуг форму, торопливо поклонилась. Широко расставленные зеленые глаза смотрели на меня с нескрываемым любопытством, ярко рыжие волосы были аккуратно заплетены в строгую косу. На вид я не дала бы ей и четырнадцати лет, однако что-то в выражении ее взгляда удержало от поспешных выводов. Стоящие перед ней мои дорожные сундуки были почти опустошены; в руках она сжимала одно из платьев, которыми так щедро одарил меня дьявол. Не дожидаясь ответа на приветствие, она торопливо принялась тараторить:

– Меня зовут Милуша, я приставлена прислуживать Вашему Сиятельству. Вы не смотрите на беспорядок – сейчас я все уберу! Я решила развесить одежду, пока Миледи вкушала завтрак, да вот только замешкалась, залюбовавшись платьями. Какие они у вас дивные, никогда не видела подобной красоты!

Ее восторг казался вполне искренним, однако я все еще не могла отойти от не совсем приятного удивления, обнаружив в своих покоях постороннего человека. Быть может, именно поэтому ответ вышел слегка суховат:

– Доброе утро, Милуша. Я очень признательна тебе за помощь, однако думаю, что впредь смогу справляться своими силами. Так что необходимость в твоих услугах невелика, и ты вполне можешь вернуться к своим основным обязанностям.

С непривычки я чуть было не обратилась к ней на «вы», но к счастью, в самый последний миг вымышленный титул всплыл в памяти, остановив меня от необдуманных слов.

Девушка заметно расстроилась. В больших глазах на мгновение промелькнула горестная тоска, прежде чем служанка попыталась взять себя в руки:

– Я сделала что-то не так? Простите меня, Ваше Сиятельство, я очень извиняюсь, если своим поведением как-то задела Вас или оскорбила! Поверьте, сделано было это без злого умысла, а лишь по незнанию! Очень прошу, не выгоняйте меня, я… – и тут совершенно неожиданно для меня она вдруг очень по-детски разрыдалась, спрятав лицо в ладони. Узкие плечики подрагивали от глухих рыданий, которые девочка безуспешно старалась подавить. Пара слезинок, проскользнув сквозь неплотную преграду тонких пальцев, упала на серую ткань, моментально расплывшись на ней большими мокрыми пятнами.

Оказавшись неподготовленной к столь бурной реакции, я растерялась:

– Тише, тише! Перестань, пожалуйста, плакать. А то при виде тебя у меня самой слезы подходят к горлу. Представляешь, что будет, если мы обе с тобой будем ходить весь день с опухшими зареванными лицами? – удивительно, но эти бездумные слова, полившиеся из меня безостановочным потоком при виде крупных прозрачных капель, оказали успокаивающее действие. Она перестала вздрагивать, но рук от лица не отняла, отчего голос ее прозвучал глухо и неожиданно взросло:

– Простите, Миледи, я не смогла сдержаться, но, Бога ради, ругайте, бейте меня, но только не прогоняйте, – она, наконец, убрала ладони и взглянула на меня сверкающими от слез огромными глазами, в которых плескалось настоящее озеро скорби.

– Почему ты так хочешь прислуживать мне? – все еще находясь под удивлением от только что случившейся сцены, мягко осведомилась я.

– Мне больше некуда идти, если меня выгонят из дворца. А это непременно случится, коль скоро Ваше Сиятельство сочтет меня нерадивой служанкой.

При последних словах нижняя губа подозрительно задрожала, посему мне пришлось быстро-быстро проговорить:

– Уверена, что никому и в голову не пришло бы искать в этом твоей вины, но коль скоро эта мысль вызывает в тебе такое беспокойство, думаю, ничего страшного не произойдет, если в глазах окружающих ты по-прежнему будешь считаться моей горничной.

Заметно приободрившись после моих слов, девушка неуверенно предложила:

– А можно я тогда буду вам по-настоящему прислуживать? Обещаю, если буду слишком докучать, Вам достаточно будет лишь слово молвить, как я тотчас же умолкну! Я взаправду очень хочу служить Вашему Сиятельству!

Я не рассматривала всерьез подобную возможность, однако перед умоляющим взглядом, которым сопровождались ее слова, устоять было невозможно:

– Хорошо, пусть будет по-твоему. В конце концов, для меня абсолютно точно не станет лишним присутствие поблизости человека, который разбирается во всем хитросплетении дворцовых коридоров и комнат.

Мгновенно повеселев, девочка поспешила увести разговор с опасной темы, очевидно, страшась, что я могу передумать:

– Ваше Сиятельство, я никогда прежде не видела столь прекрасных нарядов! Уверена, что ни у кого из знатных дам во всем дворце не сыщется ничего подобного! А вот это, – она указала на последнее, – особенно красиво! Вы бы могли его одеть сейчас.

– Сейчас? – удивилась я. – Но я намеревалась немного отдохнуть после завтрака. Не думаю, что для этого мне понадобится специальный наряд.

Она забавно округлила глаза и проговорила:

– Разве Вас еще не оповестили, что сегодня король пожелал посетить церковную службу, поэтому все придворные обязательно будут там присутствовать.

– Церковную службу? – не скрывая недоумения, повторила я, в первую секунду решив, что ослышалась.

Однако девушка с воодушевлением подтвердила:

– Да, праздник Среднелетья совсем скоро, поэтому сегодняшняя служба должна быть особенно красивой! Я сама бы очень хотела хоть одним глазком посмотреть, но… – она вдруг осеклась.

– Но?.. – эхом повторила я, а в голове моей тем временем настойчиво крутилась совсем иная мысль: этот день приходился аккурат на середину лета, и по моим подсчетам, должен был наступить после моего отбытия в мир властелина ночи. Может, Милуша что-то напутала?

Тем временем, она, не замечая моей задумчивости, рассказывала, смущенно теребя подол своего скромного платья:

– Незнатному люду вход открыт ведь только в обычные церкви. А эта – она самая главная! В ней ведет службу сам епископ, – она произнесла этот титул с придыханием в голосе, чем и привела меня в чувство.

– Скажи, Милуша, а этот праздник… Ты ничего не путаешь? Именно Среднелетья?

Она с жаром откликнулась:

– Да разве ж можно попутать! К нему ведь начинают готовиться еще задолго до лета! Сразу после него начинаются дожди! Только в этом году король отчего-то медлит и до сих пор не объявил, состоится ли карнавал в честь завершения праздника или нет!

Она продолжала что-то пылко говорить, попутно убеждая меня облачиться в столь поразивший ее воображение наряд. Я почти не сопротивлялась ее напору, мысленно пребывая совсем в иных измерениях. Разве могло случиться, что время остановилось – или же так оно и было в том мире, где правит бал повелитель ночи?

Даже сейчас, оглядываясь на время своего пребывания в дьявольском замке, я не могла не почувствовать прилив гнетущего страха от одних даже воспоминаний.

Благодаря погружению в глубокие размышления, я и не заметила, как стараниями проворной Милуши, удивительно скоро пришедшей в себя после недавних слез, оказалась на парадном крыльце, перед которым уже выстроилась вереница разноцветных экипажей. Девушка торопливо поклонилась на прощание и тут же растворилась в толпе прочего люда. А я с немым изумлением осталась созерцать окружающую меня суматоху. Лошади нетерпеливо били копытами, явно желая сорваться с места и унестись прочь от оживленного гула голосов, коим был напоен воздух вокруг, возницы громко переговаривались друг с другом, но даже их громкие голоса и смех не могли заглушить собой скрип колес все прибывающих и прибывающих карет. Разряженные в пух и прах дамы, кто в сопровождении мужей или отцов, кто под ручку с подругами или знакомыми, неторопливо шествовали к экипажам; кто-то не спешил забираться внутрь, предпочитая, как и я, оставаться на крыльце, чтобы оттуда снисходительно наблюдать за происходящим со стороны.

Большая часть обитателей дворца, слегка позевывая и c явной неохотой, оставила уютный дворец, немедля устремляясь в ожидавшие кареты. В первое мгновение я слегка удивилась, не ожидав от пресыщенной знати такого единодушного порыва к общению с Богом – было очевидно, что большинство из них с большим удовольствием предпочли бы сейчас общество мягкой перины и подушек. Однако королевская карета, важно возглавляющая процессию экипажей, расставила все по местам. Никто не хотел в глазах короля ударить в грязь лицом, поэтому, не было сомнений, сегодняшним утром церковь определенно будет полна.

Кареты потихоньку начали движение, и только тогда я задумалась, каким образом мне самой добираться до церкви. К счастью, в этот момент из толпы величественных матрон, что последними неторопливо покидали дворец, отделилась крупная женская фигура, облаченная в туго обтянувший ее внушительные формы вычурный наряд. Я, быть может, вовсе не смогла бы узнать ее, если бы не болтовня стоящих неподалеку слуг – именно благодаря этому обстоятельству я успела услышать имя леди, прежде чем она приблизилась ко мне. Величественно кивнув в ответ на мой учтивый поклон, леди Коррив громогласно пригласила присоединиться к ней, взяв на себя роль моей «патронессы», как она выразилась. Конечно же, я и не думала противиться.

Погрузившись в солидный экипаж, запряженный тройкой роскошных гнедых, мы отправились в путь.

Первым делом я решила, что владелицей его являлась моя патронесса, однако вскоре выяснилось, что карета, в которой мы ехали, принадлежала дородной даме неопределенного возраста, счастливой обладательнице тройного подбородка и мелких неустанно трясущихся кудряшек, которые на каждом ухабе смешно подпрыгивали вверх-вниз. Леди Глэдис, близкая подруга леди Коррив, которой я имела удовольствие быть представленной этим утром, не так давно понесла серьезную утрату: почтенный супруг скончался, оставив женщину одинокой вдовой. Впрочем, как я успела понять из перешептываний тех же слуг, размер оставленного состояния с лихвой перевешивал боль от потери мужа; сама же леди не думала чересчур долго предаваться скорби, и в тот же день, когда положенный срок подошел к концу, траурные одежды были с радостью похоронены на дне сундука. На смену им пришли вычурные наряды чрезвычайно смелых фасонов, приводившие в смущение даже самых отъявленных франтов.

С головой уйдя в ленивые размышления, я ухитрилась прослушать добрую половину того, что увлеченно рассказывала мне маркиза, столь любезно пригласившая меня поехать вместе:

– Барон Корф, конечно, завидный мужчина, но, увы, женат. Супруга его имеет весьма мерзостный характер, так что, моя дорогая, послушайтесь совета умудренной опытом женщины и не связывайтесь с этой семейкой.

Я послушно кивала в такт ее словам, совершенно не вдумываясь в их смысл. Оглушающе приторный запах, исходивший от почтенной леди, вызывал удушье. Раньше мне очень нравился этот нежный аромат травы, названия которой я не знала, но после томительной поездки в тесной карете рядом со старой леди я не думала, что смогу в дальнейшем вдыхать этот запах без содрогания.

А мои собеседницы тем временем продолжали что-то вдохновлено обсуждать:

– Обычно праздник Среднелетья заканчивается карнавалом, однако в этом году король отчего-то медлит. Ах, какое это чудное зрелище! – Хозяйка кареты согласно кивнула в такт ее словам. – Уверена, вам, моя дорогая, оно обязательно пришлось бы по душе! Нарядные платья, маски, кавалеры, – маркиза от наплыва чувств даже зажмурилась на мгновение. – Будь я на вашем месте, то обязательно не упустила бы возможности побывать на подобном торжестве!

Выдержав паузу, во время которой она обменялась многозначительным взглядом с сидящей подле нее подругой, леди Коррив внезапно чуть дрогнувшим голосом продолжила:

– Думаю, Его Величество всенепременно поддержит желание любимой крестницы увидеть одно из самых впечатляющих событий дворцовой жизни. Так что стоит лишь вам, моя дорогая, намекнуть на это…

Она со смехом произнесла последнюю фразу, однако я каким-то необъяснимым образом вдруг поняла, что это краткое замечание и было целью длинной витиеватой беседы. Сомнений не было – почтенная леди была уверена, что к пожеланиям любимой крестницы правитель обязательно прислушается, и, очевидно, так считала не только она.

Я огорченно вздохнула про себя, предчувствуя, что оставшийся путь покажется мне весьма несладким. Однако всего спустя пару минут мои мучения были закончены: карета грузно остановилась, отчего кудельки на голове вдовы в очередной раз весело запрыгали.

Едва покинув тесное пространство, я с жадностью глотнула столь живительный воздух, мысленно благодаря небеса за спасение. Мое состояние не укрылось от бдительного взора почтенных попутчиц:

– Что с вами, любезнейшая Аселайн? Вам стало дурно от нашей маленькой поездки?

Не найдя ничего лучше, я слабо кивнула в ответ.

– Бедняжка! Вероятно, всему виной слабое здоровье – вы ведь такая бледная, почти прозрачная! А ведь мы проехали совсем немного, оглянитесь! – леди Коррив взяла меня под руку, отчего отталкивающий запах снова усилился. Я с трудом проследила за ее указующим перстом, на который было нанизано вычурное кольцо с большим рубином. Внезапно оно разбудило в моей памяти недавние воспоминания о совсем ином кольце, хозяина которого все утро я безуспешно пыталась вычеркнуть из памяти.

Леди Глэдис немного приотстала, зацепившись краем платья за столь некстати вылезший из земли корень; приостановившись, мы терпеливо ожидали, пока мгновенно подоспевшие молчаливые слуги освободят несчастную. Не желая терять времени даром, я принялась с любопытством оглядываться, примечая множество занимательных деталей. Растущие вдоль выложенной булыжником широкой дороги деревья навевали мысли о лесной прохладе и спасительной зелени, яркие сочные краски казались сошедшими с изображений сельских пейзажей – сложно было поверить в то, что за плавным изгибом дороги нас ожидает главная обитель и, одновременно, резиденция главного епископа страны. Однако вид дворца, возвышающегося совсем рядом, резко заставил меня позабыть о прочих мыслях; забывшись от искреннего удивления, я не сдержала неподобающего возгласа:

– Так близко? Мы ехали в карете, когда можно было пешком дойти за несколько минут?

Лицо почтенной маркизы вдруг сделалось чрезвычайно надменным.

– Ну, дорогая моя, подумайте, как бы это смотрелось со стороны. Такие уважаемые лица, цвет знати во главе с самим королем – и словно простолюдины? Приличия превыше всего! – пылко провозгласила она, и в этот момент к нашей скромной компании, наконец, присоединилась почтенная вдова, счастливо избавленная от кратковременного плена коварного древа.

Спустя десяток шагов нашему взору, наконец, открылось величественное здание, сравнения с которым не выдерживала ни одна из прежде встреченных мной церквей. Оно возвышалось прямо посреди живописного лесного массива, отчего создавалось ощущение, словно я нахожусь посреди густого леса, в котором какой-то умелец воздвиг настоящий дворец.

Однако это чувство длилось лишь пару секунд: едва взгляд привык к яркой зелени, стало ясно, что над каждым кустиком и деревом поработали умелые руки, поддерживая их первозданный вид.

Очевидно, король не скупился на пожертвования священнослужителям в надежде с их помощью умилостивить небесных обитателей.

Я гадала, получилось у него это или нет, входя под тяжелые своды в компании с двумя почтенными леди, чей искренний энтузиазм откровенно не разделяли идущие рядом с нами молоденькие придворные дамы. Недовольное выражение прекрасных лиц явственно свидетельствовало, что в этот момент они бы предпочли оказаться где угодно, но только не здесь.

Впрочем, большинство придворных, похоже, были с ними в этом солидарны: то здесь, то там я наталкивалась на ленивые зевки украдкой и тоскливые взгляды. Что касается меня самой, то в этот момент жадное любопытство переполняло душу настолько, что я старалась не пропустить ни малейшей подробности, запоминая краски, оттенки, запахи и звуки, чтобы потом, в тишине покоев, неторопливо воспроизвести в памяти каждую деталь.

Мои прежние знакомства с таинством церковной церемонии были до ужаса коротки и малоинтересны. Тетушка никогда не отличалась особой набожностью, хотя я не раз наблюдала, как ее губы беззвучно шевелились, проговаривая текст молитвы про себя, в то время как грузный священник не сводил глаз с толстой книги, раскрытой перед ним. Всякий раз при виде подобной сцены меня посещали смутные сомнения в истинной религиозности воспитавшей меня женщины. Но, как это повелось между нами, данные вопросы так и остались невысказанными.

Быть может, именно благодаря тому, что тетя столь прохладно относилась к посещению церкви, я выросла без священного трепета и ужаса перед всем, что связано с религией. И сейчас, оглядываясь назад, не могла не задаваться вопросом: возможно ли было в ином случае мне сохранить рассудок после того, как лицом к лицу я повстречалась с живым воплощением земного зла? После того, как побывала в том месте, где заканчивается власть дневного светила и обрывается ход времени? Смогла бы я не сойти с ума, если бы в душе моей с детства старательно взращивали суеверный страх ко всему, что противоречит церковным догмам?

Эти воспоминания почти выветрились из памяти, но сейчас, усаживаясь на край длинной деревянной лавки, я вдруг в полной мере вспомнила все те детские ощущения. Пока остальные придворные рассаживались по рядам, по проходу величественно прошла королевская семья, заставив уже успевших присесть придворных вскочить для поклона. Мы с леди Коррив не стали исключением: низко поклонившись, я отметила, что сейчас король был явно не в духе: сердито нахмуренные брови и плотно сжатые губы предупреждали о дурном настроении монарха. Королева была спокойна и приветлива, как и утром, и только сжатые в кулак тонкие пальцы, затянутые в белый шелк ажурной перчатки, привлекли мои внимание. Во-первых, никогда до этого я не видела, чтобы знатные леди носили эту деталь туалета с целью украшения. Как правило, обычно это делалось лишь для того, чтобы защитить нежную кожу рук от холодного ветра или морозного дня. А во-вторых, этот странный жест, так не вязавшийся с расслабленным лицом и милой улыбкой, выдавал напряжение, владевшее супругой короля. Чем же она была так встревожена?

В этот момент раздался низкий голос священника, возвещающий о начале службы, и я поспешила отложить все прочие мысли в сторону, отметив лишь, что на сей раз королевская чета появилась одна – ни принц, ни принцесса, не захотели посетить церковь. Либо их задержали серьезные дела, на которые ссылался ранее принц, покидая столовую, либо же желание отчима не являлось для них первостепенным.

К огромному моему разочарованию, служба не оправдала возложенных на нее ожиданий. Речи священнослужителей были монотонны и навевали скуку, от однообразия высокопарных слов тянуло в сон. Даже появление напыщенного епископа не смогло воскресить в душе прежние восторги. Окончательно утратив интерес к происходящему, я принялась украдкой рассматривать сидящих по ту сторону прохода придворных. По их скучающим лицам нельзя было сказать, что речь епископа пробудила в них хоть какой-то интерес или заставила вдруг ощутить раскаяние за все когда-либо совершенные грехи. Меня внезапно заинтересовало это невольное открытие: если их с детства воспитывали так, как это полагалось делать в знатных семьях, религиозное воспитание должно было составлять отдельную дисциплину, для которой специально нанимались приходящие учителя. Однако большая часть придворных отнюдь не производила впечатления людей глубоко верующих. Что же помешало им проникнуться духом религии? Если в моем случае свою роль сыграло отсутствие должного воспитания и примера перед глазами, то почему эти успешные, состоятельные люди так небрежно сейчас пропускают мимо ушей речь коренастого епископа, лишь для того, чтобы тихонько перешептываться друг с другом или даже откровенно дремать, прикрываясь кружевным веером?

Даже леди Коррив не смогла сдержать совсем неизящный зевок, правда, поймав мой изучающий взгляд, она тут же одернула себя и принялась внимать речи священнослужителя с повышенным вниманием, что, впрочем, меня не обмануло.

К концу службы стало казаться, что еще ничего в своей жизни я не желала с такой силой, как поскорее оказаться во дворце в своих покоях. Однако вместо предвкушаемого отъезда меня ожидал не слишком приятный сюрприз: леди Коррив, как и многие другие придворные с плохо скрываемым облегчением поднялась с жесткой скамьи, однако вместо того, чтобы проследовать к выходу вслед за остальными, вдруг отозвала меня в сторону:

– Аселайн, у меня еще остались некоторые вопросы к святому отцу. Надеюсь, вы не возражаете, если мы чуточку повременим с возвращением? К тому же, вы, моя дорогая, в это время сможете с балкона полюбоваться исключительной красотой местного сада – истинной жемчужины столицы! А как только закончу, я буду искать вас там!

Мне не оставалось ничего другого, кроме как согласиться. Неторопливым шагом я двинулась в направлении указанного мне маркизой балкона, как вдруг у самого выхода заметила нечто необычное: за уходившим ввысь иконостасом, отгораживающим алтарную часть помещения, прятался паренек.

Русые волосы непослушными завитками падали на розовощекое лицо, отчего их владельцу приходилось постоянно отбрасывать особо непокорные пряди, так и норовившие забраться в глаза. С виду он производил впечатление уже взрослого юноши, но поведение красноречивей всяких слов выдавало в нем юнца.

Я не успела себя остановить, прежде чем беспечные слова уже сорвались с губ:

– Подглядывать нехорошо.

Он резко подскочил, очевидно, не ожидав, что его кто-нибудь заметит. Упрямо вздернув подбородок, парень насупился:

– Тебе показалось.

Его равнодушное пренебрежение титулами лишь сильней раззадорило мой интерес.

– А сейчас ты кого там высматривал?

Паренек искоса взглянул на меня, и, осознав, что я так просто не отстану, внезапно вздохнул:

– Кайл.

Я колебалась лишь мгновение:

– Аселайн.

Он смерил меня внимательным взором, словно что-то решая про себя, после чего промолвил:

– А я знаю.

– Откуда? – я не сдержала удивления.

– Поверь, о тебе сейчас не знает только глухой, – он громко фыркнул, не скрывая насмешки. – Конечно же, никто не поверил в эту наспех сочиненную историю про визит к дядюшке и «любимую крестницу». Весь дворец так и кишит сплетнями и слухами, все гадают, откуда же ты появилась.

Удивительно, но вместо того, чтобы поддаться смятению от небрежно произнесенных им слов, я внезапно почувствовала облегчение, происхождение которого не смогла объяснить даже себе самой. Светло улыбнувшись в полное затаенного любопытства лицо мальчишки, я невинно поинтересовалась:

– И какая же догадка собрала самое большое количество поклонников?

– То, что ты – новое увлечение короля, поразившее его воображение настолько, что он не побоялся привезти тебя под бдительные очи дражайшей супруги… Или же что ты заграничная наследница, прибывшая сюда в поисках мужа.

– А сам-то что ты думаешь? – кажется, что-то про «поиски мужа» сегодня мне уже доводилось слышать…

– Я считаю это полной чепухой, – он снова фыркнул. – Едва ли желание обзавестись супругом, сколь сильным оно ни было, могло завести тебя так далеко. Я бы скорее решил, что ты бежишь от кого-то, – вдруг произнес он, глядя на меня в упор. – Иной причины для того, чтобы незамужняя девушка путешествовала без сопровождения, да еще и в незнакомой стране, я не вижу.

– Твои рассуждения кажутся весьма разумными. Ты сын кого-то из придворных? – я точно не встречала его во дворце во время завтрака, но по манере держаться и благородной речи он вполне мог сойти за наследника какого-нибудь мелкого графа.

– Я всего лишь будущий слуга Господний. Ну, или как придется, – он вдруг лукаво ухмыльнулся, разглаживая руками плотную ткань своего церемониального наряда, на который отчего-то я не додумалась прежде обратить внимание.– Вдруг преподобный Лотрат однажды так устанет от моих вечных опозданий на его проповеди, что решит, что Бог нуждается в более почтительных и радивых слугах. Тогда придется искать жалованье на другой стороне, – пожав плечами, задорно ухмыльнулся мальчишка.

Улыбка моментально преобразила его лицо – смешинки засверкали в прозрачно голубых глазах, на широких скулах появились умилительные ямочки.

Я не смогла сдержать ответной улыбки – до такой степени юноша был забавен. Хотя мимолетное упоминание избегаемой мной темы показалось совсем не смешным, и, несомненно, если бы его речь услышал кто-нибудь из учителей, одним выговором дело не обошлось.

– Так от кого ты там прятался? – я внезапно вспомнила, за каким занятием застала его, и не удержалась от любопытства.

Он вдруг резко помрачнел от моего вопроса.

– Не хочешь, не говори, – торопливо проговорила я, не ожидав, что мой мимолетный вопрос возымеет такой эффект.

Хмуро кивнув, он прислушался. Нарастающий шум экипажей, доносящийся снизу, отчетливо свидетельствовал, что время, отведенное обитателям дворца на замаливание очередных грехов, окончательно подошло к концу, и всем присутствовавшим не терпелось поскорее начать копить новые.

– Мне пора, – извиняющимся тоном произнес мой новый знакомый. – Иначе опять влетит за опоздание.

– Да, пожалуй, мне тоже нужно идти. Мы еще увидимся?

Он кивнул:

– Меня частенько отправляют во дворец со всякого рода поручениями. Так что мы еще не раз встретимся – если, конечно, ты заметишь меня среди толпы разряженных придворных.

Я не смогла сдержать улыбки, когда он, прощально махнув рукой, неслышно растворился в дверном проеме.

Проводив взглядом худенькую фигуру своего нового знакомого, я продолжила путь на балкон. И только достигнув цели своего маленького путешествия, смогла в полной мере оценить совет маркизы. Зрелище действительно открывалось просто поразительное. Окружавшая церковь плотной стеной сочная зелень переливалась в ярких лучах солнца всеми оттенками зеленого; благоухающие цветы пестрели сочными каплями на бархатном изумруде кустов. Спускающиеся в сад ступеньки так и манили вприпрыжку сойти по ним, чтобы оказаться один на один с восхитительной красотой нетронутой природы. Да, определенно, теперь я могла понять, почему этим садом так гордится вся столица. И было бы недурно уточнить у моего нового знакомого при следующей встрече, кому обязана церковь окружающим ее великолепием.

«Интересно, что бы сказал дьявол о Кайле?»

Эта внезапная мысль, точно коварное облако посреди ясного неба, слегка омрачила безмятежное спокойствие, снизошедшее на меня при виде простирающейся далеко вокруг дивной красоты сада. Но гневные обвинения в адрес собственного слабодушия растаяли как дым, ибо в следующее мгновение…

– Занятный паренек, если знать, что таится в глубинах его души. Возможно, я бы даже посоветовал тебе держаться от него подальше, если не был столь уверен в том, что ты обязательно поступишь мне наперекор, – внезапно рядом раздался до боли знакомый голос, при звуке которого кожа моментально покрылась мурашками.

Меньше всего на свете я могла ждать появления дьявола в подобном месте и потому в первые мгновения оказалась бессильна перед стремительно нахлынувшим страхом, который так часто составлял мне компанию в черном замке.

– Вы? – это было единственное, что я смогла выдавить сквозь внезапно пересохшие от волнения губы, пока разум пытался собрать воедино судорожно разбегающиеся мысли…