Текст книги "Одолевая дьявола"

Из всех ее слов я уловила только свое имя, поэтому, поразмыслив, слегка кивнула, решив, что едва ли в это время в замке ожидается какая-то другая гостья с созвучным мне именем.

– Ну а багаж-то у вас хоть имеется? – все еще с подозрением, но, уже начиная заметно успокаиваться, произнесла служанка. Стража разом потеряла ко мне интерес, вновь превратившись в застывшие монументы самим себе.

Я молчаливо кивнула в сторону кучера, который, уловив мои мысленные посылы к нему, как раз начал доставать из кареты тяжелые сундуки.

Женщина одобрительно кивнула, после чего вновь сосредоточила свое внимание на мне:

«Какие странные слуги обитают в королевском дворце» – с раздражением успела подумать я, прежде чем не начался новый виток расспросов.

– Путешествие было не слишком утомительно? Вы, наверное, по пути останавливались в «Розе и Короне»? – полюбопытствовала она, жестом приказывая двум рослым парням, которые мгновенно появились во дворе по ее короткому окрику, унести сундуки внутрь.

Я тоскливым взглядом проводила свой багаж, прежде чем ответить:

– Нет, я предпочла не останавливаться на постоялых дворах, – с натяжкой улыбнулась ей, отрицательно покачав головой.

– Зовите меня Греной, госпожа, – она сопроводила эти слова новым поклоном. – Следуйте за мной: я покажу отведенные вам покои, – и деловито устремилась внутрь массивного здания.

Я повиновалась, напоследок еще раз оглянувшись на карету. Мне отчего-то было немного боязно оставлять ее здесь, залитую лучами восходящего солнца, посреди пробуждающегося яркого утра, в то время как я сама готовилась открыто встретиться, наконец, лицом к лицу со своим темным прошлым.

Пока мы шли длинным широким коридором, цепкий взгляд женщины искоса прошелся по видневшейся из-под плаща юбке платья.

– Стало быть, вы переоделись прямо в карете? – с небольшим удивлением в голосе произнесла она так, словно мы и не прерывали нашу беседу.

Я непонимающе взглянула не нее, прежде чем осознать, что она имеет в виду идеально ровную ткань платья, не приправленную ни единой складочкой. Скорее всего, то было одним из качеств, которым обладали именно те платья, которым я стала хозяйкой в замке дьявола: еще ни одно из них не смялось или потеряло свой цвет. До этого утра я еще никогда не задумывалась над этим удивительным их свойством, но после слов старой женщины начала подозревать в этом отнюдь не силу промысла божьего.

Меня вдруг начала утомлять эта нескончаемая беседа, в то время как больше всего на свете я желала оказаться сейчас в одиночестве, чтобы привести в порядок сбивчивые мысли и приготовиться к ожидающей меня встрече. Поэтому поспешно улыбнувшись, я протараторила:

– Я никогда не останавливаюсь в постоялых дворах, так как с трудом засыпаю на жестких кроватях, полных клопов, оставшихся после прошлых постояльцев. К тому же, я желала как можно скорее достигнуть конечной цели своего путешествия, поэтому такие неудобства как переодевание в карете не могли меня смутить.

– Да-да, большинство постоялых дворов просто ужасно, – она с радостью подхватила, по-видимому, излюбленную тему. – Но вот в «Розе и короне», где работает мой сын, все совсем не так! Там умеют встречать знатных господ и располагать их с наивысшим комфортом!

Она окончательно успокоилась и начала хлопотать вокруг меня, очевидно, успокоенная упоминанием хорошо знакомых и понятных ей вещей. А я все никак не могла избавиться от накативших вдруг на меня странных мыслей, не свойственных мне обычно. Как все-таки быстро человек готов поверить даже в самое нелепое, лишенное всяческой логики объяснение, которое на поверку не выдержало бы и обыденных вопросов, лишь бы оно вписывалось в его привычный узкий мирок. Как только некая деталь, вдруг выбивающаяся из общей картины, получает свое истолкование, пусть нескладное и несуразное, он с готовностью закрывает глаза на все остальные несоответствия, мгновенно находя всему прочему какое-то иное объяснение. «Дай ему то, к чему он привык, с чем знаком и что понятно его разуму – остальное человек с радостью домыслит за тебя сам» – не раз говорил мне дьявол, указывая на обманчивость природы человека. И спорить с ним было сложно. Вот и сейчас старая служанка мгновенно поверила мне, стоило заикнуться о привычке к комфорту, что так свойственно знати и что она наблюдала своими глазами всю жизнь, больше не задаваясь вопросом, как я могла проделать весь якобы немалый путь в неприспособленной для долгих переездов легкой карете. Или же обратить внимание на мое платье, на котором к концу длительного путешествия не оказалось ни единой складочки, и при этом абсолютно спокойно поверить в то, что я переоделась в карете. Любой слуга, кто хотя бы раз сталкивался с корсетами, ужимками, узелками и утяжками, которыми изобилует любое дамское платье, прекрасно знает, что невозможно облачиться в подобный наряд в таком тесном пространстве, да еще и без посторонней помощи. Я вновь и вновь находила подтверждение словам дьявола – люди слишком зависимы от въевшихся в их сознание привычных образов, несоответствие которым воспринимается ими, пусть и неосознанно, как угроза для их такого уютного и устоявшегося мира.

Все эти мысли мешали мне на протяжении пути до комнаты, который, к моей большой радости, оказался недолог. Иначе не знаю, сколько бы еще я смогла выдерживать пустую болтовню старой служанки. Показав мне комнату и учтиво поклонившись, она сообщила, что завтрак будет уже скоро, но у меня еще есть время прийти в себя после дороги. Вежливо отклонив предложение прислать кого-нибудь из слуг, чтобы разобрать сундуки с одеждой, я с трудом выпроводила ее за двери. И вот спустя несколько минут я наконец-то находилась в столь желанном для меня полном одиночестве.

Комната оказалась именно такой, какой я себе ее и представляла: просторное помещение с балконом, выходящим прямо в сад. Однако при всем многообразии роскошной меблировки, приправленным изобилием изящных безделушек оно казалось лишенным и намека на уют. Бездушность. Ею веяло от дорогих вычурных занавесок; она сочилась сквозь мягкие стены, обитые шелковой тканью со сложным рисунком, даже лежащий на полу ковер ручной работы не мог ничего исправить.

Отчего-то мои покои в замке Дьявола никогда не вызывали подобного ощущения.

Нахмурившись, я поймала себя на предательских чувствах, которые неизвестно каким образом успели проникнуть ко мне в душу. Неужели это было результатом невидимого взору, но все равно тлетворного влияния дьявола? Быть может, моя душа уже претерпела первые изменения в пагубную сторону, и теперь мне уготована участь большинства из земных жителей?

Короткий стук в дверь прервал мои размышления. С опаской приоткрыв ее, я обнаружила на пороге молоденькую девчушку, одетую в такую же форму, как и словоохотливая служанка, встретившая меня.

– Мне велено проводить вас к королю, – низко поклонившись, пролепетала она звонким голоском.

К королю? Едва я успела прибыть во дворец, как мне назначена аудиенция? Определенно, он имеет желание сообщить мне что-то срочное, не терпящее отлагательств.

Конечно же, я не озвучила своих мыслей, вместо этого осторожно кивнув девушке и позволив ей увести меня за собой. И вновь бесчисленная череда коридоров, массивных лестниц, утомительных переходов. Я покорно следовала за девушкой, с ужасом понимая, что никогда не смогу самостоятельно отыскать дорогу в свои покои. К счастью, эта служанка не отличалась болтливостью, поэтому за всю дорогу мы не перекинулись и парой слов. Осознав, что она не ждет от меня вежливой беседы, я сосредоточила свое внимание на окружающей действительности.

Любопытным открытием для меня стало присутствие стражников буквально за каждым углом – дворец так и кишел охраной, что, наверное, было обычным делом для королевской семьи. Но для меня все здесь было в новинку, поэтому я с интересом вертела головой, стараясь не пропустить ни одной непривычной детали.

Поначалу я решила, что король примет меня в тронном зале, однако когда мы остановились у изящно расписанных дверей, явно принадлежащих кому-то из знати, возле которых замерла пара внимательно наблюдающих за мной стражников, я поняла, что ошиблась: король примет меня в своих личных покоях.

– Я доложу Его Величеству, – и с этими словами служанка скрылась за дверьми, оставив меня наедине со стражниками.

Ждать мне пришлось недолго: спустя пару мгновений девушка выскользнула и вновь низко поклонившись, произнесла:

– Он уже ожидает.

С внезапной робостью, что нахлынула на меня от одной мысли, кто ожидает меня за этими дверями, я нажала на деревянную створку. Легко скользнув, та приоткрылась, явив моему взору королевские покои.

Просторное светлое помещение было залито солнечными лучами. Сквозь широкие окна в комнату рекой лилось свежее утро. Это так не вязалось с уже нарисованной в воображении картинкой, что я чуть не забыла о главном.

В центре помещения стоял он. Его Величество король Эрих, правитель нашей немалой страны, брат моей тетушки и мой собственный отец, без зазрения совести продавший душу дочери много лет назад. За его плечами неслышной тенью застыли несколько слуг, на лицах которых царило одинаковое безразличное ко всему выражение.

И яркий шелковый халат, больше уместный на плече какой-нибудь молодой дамы, и щегольская стрижка, которая, увы, не могла скрыть предательскую проплешину на затылке, были бессильны перед лицом надвигающейся старости. Я поняла это мгновенно, как и то, что стоящий передо мной мужчина всеми способами отчаянно стремится продлить драгоценные секунды молодости.

Бросив быстрый взгляд своих пугающе бесцветных глаз в мою сторону, король вновь отвернулся, возвращаясь к прерванному моим приходом занятию.

Солнечные лучи без всяких прикрас высвечивали сероватую морщинистую кожу, набрякшие мешки под глазами мстили своему хозяину за бессонные ночи, проведенные за пиршественным столом или в объятиях доступной девицы, выдавая истинный возраст молодящегося монарха. И вновь я поймала себя на принадлежащих точно не мне самой мыслях – словно чей-то неслышный голос тайком нашептывал мне их на ухо.

Стоящая в комнате тишина начала меня угнетать; мужчина и не думал отрывать свой взор от лежащих перед ним каких-то ярких тканей, в которых после минутного разглядывания я распознала богато изукрашенные мужские платья. Загадка столь сосредоточенного королевского внимания оказалась проста: отец выбирал себе наряд для завтрака, очевидно, уже и позабыв о моем присутствии.

Наконец, он раздраженно повел рукой, и в то же мгновение молчаливые слуги убрали все наряды, кроме одного, оставшегося сиротливо лежать перед королем. Как они сумели понять, какое именно из платьев заслужило одобрение его высочества, осталось для меня загадкой.

Без тени смущения король повел плечами, и шелковый халат легко соскользнул вниз, тут же подхваченный ловкими руками прислуги. Я хотела было зажмуриться, опасаясь увидеть больше, чем полагалось, но, к счастью, под халатом на короле оказались просторные пижамные штаны.

Пока слуги торопливо обтирали грузное тело своего господина ароматной водой, я покорно стояла рядом с дверьми, ожидая своей очереди.

Наконец, вероятно, решив, что больше тянуть нечего, мужчина махнул мне рукой, призывая подойти ближе.

– Не буду отягчать душу излишней ложью, говоря, что рад видеть тебя так скоро, – начал он без всякого приветствия. – Она у меня и без того не единожды обременена грехом.– Отдающая горечью ухмылка обнажила пожелтевшие от времени зубы.

Я озадаченно промолчала, чувствуя, как в моей собственной душе уже привычно что-то рушится, погребая под руинами очередную иллюзию. Но в этот раз боли не было: точно я наблюдала за собой со стороны, отстраненно и даже равнодушно отмечая, что ошибалась уже в который раз.

Пока слуги с осторожностью натягивали на короля расшитый расписными узорами камзол, он продолжал:

– Всем в замке ты будешь представлена как дочь старого друга, приехавшая из далекой страны. Настолько далекой, что название ее никому знать необязательно, – с нажимом добавил он, заметив, что я только хотела, было, об этом спросить.

Моя растерянность была настолько очевидной, что, неожиданно и для меня, и, по-видимому, для себя самого он смягчился. Небрежно отмахнувшись от одного из слуг, тянущегося к остаткам былой шевелюры короля с гребнем в руке, он вдруг пристально посмотрел на меня и произнес совсем другим голосом:

– Мне жаль, что все получилось именно так. Возможно, когда-то давно я был бы рад представить тебя как свою дочь, но сейчас… – Он задумчиво качнул головой. – Сейчас уже поздно пытаться что-либо изменить. Поэтому будь осторожна: никто из придворных не должен знать истинной правды.

Посчитав, что на сегодня откровений достаточно, король добавил равнодушным голосом:

– Особенно опасайся королеву. И, пожалуй, моего пасынка. Они главные змеи в этом гадюшнике.

И вновь эта пугающая улыбка, от которой у меня по коже так и просится волна мурашек.

Которая обязательно прокатилась по телу ледяной рябью, если бы не пребывание в замке Дьявола и особенно та страшная ночь единения лун, – после нее никакие человеческие улыбки не могут заставить меня бояться так же сильно, как тогда.

– Хорошо, я поняла вас, – мой голос впервые раздался под сводами этой комнаты. Может потому он прозвучал непривычно хрипло и безразлично.

– И еще, – эти слова полетели в мою спину. – Тебе известно что-либо о моей сестре? Где она сейчас находится, к примеру?

Я просто покачала головой в ответ. А если бы и знала – никогда бы не сказала. Он явственно прочел это в моих глазах, потому как в последнее мгновение перед тем, как покинуть эту тягостную комнату, я успела увидеть, как тонкие губы кривятся в горькую линию. Но мне уже было все равно.

Единственное, что осталось на душе после встречи с отцом, так это странного рода интерес, приправленный острой щепоткой опасения: если таков король, то какими окажутся его поданные? Впрочем, ответ на этот вопрос будет получен уже совсем скоро…

Глава десятая. Ведьма

«Почему именно дочь друга?» – молчаливо размышляла, задумчиво стоя перед зеркальной гладью в своих покоях. Я пристально смотрела на отражение, при этом вспоминая короля. Едва ли непосвященному человеку при взгляде на меня моментально бросилось бы в глаза сходство, однако после нашей с отцом последней встречи я не могла не признать – пусть и весьма неохотно – что все-таки мы похожи. Разлет бровей, тонкие крылья носа, бледная, почти прозрачная кожа – определенно, эти черты я унаследовала именно от него.

Зато пышные волосы цвета дымчатого каштана и глаза, до недавнего времени казавшиеся мне не заслуживающими пристального внимания, теперь обрели новое значение: ведь они перешли от женщины, подарившей мне жизнь. Поэтому я все всматривалась в зеркального двойника, даже не зная толком, что именно так отчаянно пытаюсь в нем отыскать. Быть может, то было просто обманом зрения или же блаженным вымыслом рассудка, но временами мне начинало казаться, что я гляжу в хорошо знакомые и такие привычные, но все-таки не мои черты. Черты, принадлежащие незнакомке, которую я так давно мечтаю найти.

И вновь вежливый стук в дверь прервал мои грезы. Похоже, это уже становится традицией.

Слегка усмехнувшись абсурдности собственных мыслей, я приготовилась увидеть очередную служанку – и не ошиблась. На пороге действительно показалась рослая светловолосая девица неопределенного возраста, которая, оповестив меня о том, что все готово к завтраку и меня уже ожидают в большой столовой, моментально скрылась за ближайшим ответвлением коридора. Я даже не успела и рта раскрыть, как ее фигура затерялась на фоне каменных стен, удручающий вид которых хозяева замка попытались скрыть за пестрыми полотнами – правда, стоило признать, довольно-таки безуспешно.

В коридоре не было ни души. В этом крыле, где располагались отведенные мне покои, почти не наблюдалось стражи – по-видимому, она вся сосредоточилась вокруг королевских покоев, словно даже в своем собственном доме отец не мог чувствовать себя в полной безопасности. Наверное, то было обратной стороной столь заманчивого слова «власть»: неизменным спутником людей, получивших престол неправедным путем, всегда и везде будет страх. Страх того, что найдется кто-то другой: более злокозненный, коварный или же просто моложе и сильнее, кто не устыдится воспользоваться проторенной дорожкой и отнять власть – но на сей раз у тебя самого.

Огорченно вздохнув, я смирилась с очередным испытанием, очевидно посланным мне кем-то свыше, и аккуратно прикрыла за собой дверь.

«А может, то есть проделки Дьявола, который незримо наблюдает за мной и открыто потешается над свойственной мне неловкостью?» – и снова мысли об этом существе явились полной неожиданностью.

В очередной раз поймав себя на неподобающих месту воспоминаниях, я нахмурилась, ощущая странное безволие во всем, что касалось раздумий о темном властелине. Словно мой собственный рассудок переставал подчиняться, раз за разом нарочно напоминая о том, кого я мечтала забыть как страшный сон.

Помедлив секунду, я отбросила, наконец, все прочие мысли и, сосредоточившись, решила придерживаться того направления, в котором скрылась незадачливая служанка. Если в этом замке были люди – а в этом сомневаться не приходилось, рано или поздно коридор сам выведет меня на них.

Как я и подозревала, одиноким блужданиям конец пришел довольно скоро. Не прошло и пары минут, как мне навстречу буквально выпорхнуло прекраснейшее создание, облаченное в пышный кружевной наряд, расшитый золотой нитью. Все в девушке выдавало принадлежность к знатному роду: от кончика слегка вздернутого носика – надо признать, совершенно очаровательно вздернутого – до кончиков туфель, кокетливо выглядывающих из-под полы платья.

Поэтому я, вспомнив все, что когда-либо читала или видела перед глазами, учтиво присела в низком поклоне, слегка наклонив голову в знак уважения.

Обитательница замка восприняла этот поступок как должный, чем окончательно убедила меня в правильности собственных догадок.

– Как хорошо, что я хоть кого-то встретила в этом нагромождении пустынных коридоров! – с пугающим воодушевлением воскликнула она, подходя ближе. – Я уже и не чаяла отыскать себе компанию по пути в столовую. Вы ведь тоже туда направляетесь, не так ли?

Я утвердительно кивнула, толком не зная, как полагается себя вести согласно придуманной роли. Должна ли была я представиться? И кто из нас полагалось сделать это первой? Кроме того, ситуация осложнялась еще и тем, что отведенный мне титул до сих пор оставался загадкой.

Тем временем девушка непринужденно пошла рядом, не переставая оживленно щебетать:

– Что это за манеры: селить важных гостей в крыле, где обычно останавливаются всякие простолюдины?

Она пренебрежительно надула пухлые губки, тем самым выказывая неодобрение подобного рода несправедливости. А затем без всякого перехода продолжила:

– А вы, как я понимаю, и есть та самая Аселайн, которая должна была прибыть сегодня поутру? – не утруждая себя правилами приличия, предписывающими придерживаться в беседе с малознакомыми людьми отстраненного светского тона, утвердительно произнесла девушка.

– Да, это так. Я приехала всего лишь пару часов назад, – с легким удивлением ответила я. Моя собеседница, несмотря на свое, очевидно, высокое положение, производила впечатление простодушного ребенка. Но предостережение короля все еще звучало в ушах.

После секундного раздумья я все же набралась смелости и решилась задать интересующий меня вопрос, надеясь, что собеседница найдет его вполне естественным проявлением любопытства:

– Скажите, а как вы с первого взгляда определили, кто именно находится перед вами?

Она с оживлением подхватила эту тему:

– В этом не было ничего сложного. Нечасто в замке ожидается приезд гостьи, обладающей настолько скверным характером, что слава о нем бежит далеко впереди своей госпожи.

Не успела я полностью осмыслить услышанное, как она продолжила: – А это правда, что вы распугали всех женихов в своей стране, потому и приехали сюда в надежде найти себе супруга? – она невинно взмахнула пушистыми ресницами.

Я посмотрела на нее расширившимися от удивления глазами, меньше всего на свете готовая услышать подобное объяснение собственному приезду в столицу.

Завидев мое неподдельное изумление, собеседница внезапно звонко расхохоталась, впрочем, не прерывая энергичного шага, который так не вязался с хрупкостью ее облика:

– О, не обращайте внимания на мое чувство юмора. Супруг любит поговаривать, что я напрочь его лишена, но я не теряю надежды однажды доказать ему обратное! Вот и тренируюсь на окружающих.

– Кстати, я не представилась, – спохватилась вдруг она. – Маркиза Амская. Но вы меня можете звать просто Корлеттой – никак не могу привыкнуть к новому титулу.

Глядя на меня лукавыми светлыми глазами, в которых плескалось ничем не прикрытое любопытство, она изобразила небрежный поклон.

– Аселайн Голдин, – я с трудом вспомнила, как называла меня служанка.

– Да-да, как я уже говорила, мы все уже наслышаны о вас, – эти слова сопровождались легким смешком.

С каждым новым мгновением она казалась мне все чуднее.

– Отчего же моя скромная персона стала объектом столь повышенного внимания? – несмотря на ее, местами, беззастенчивое поведение, я все же решила придерживаться вежливого светского тона, который успешно маскировал мою растерянность.

– На самом деле, летняя пора в самом разгаре, а развлечений здесь почти никаких. Поэтому любое событие или новость мгновенно привлекают всеобщий интерес. К тому же новое лицо в давно приевшемся и навевающем тоску обществе может оказаться весьма полезно.

Мне ровным счетом ничего не сказали ее слова, но я сочла долгом слегка сочувствующе спросить:

– Почему же в таком случае вы проводите это время в столице? Обычно весь свет общества на лето выезжает в специально выстроенную для этого резиденцию или же разъезжается по собственным владениям. По-крайней мере, у нас в стране это происходит таким образом, – торопливо добавила я, вспомнив о необходимости поддерживать придуманную историю.

– Хотела бы я сама это знать, – неожиданно с досадой вздохнула девушка. – В последнее время король сам не свой: отменил все запланированные балы и выезды, наводнил дворец бесчисленным количеством стражников – хотя и без того ими кишмя кишела вся столица. Поэтому-то придворные и вся знать вынуждены проводить лето взаперти, сходя с ума от скуки.

– А что мешает вам с супругом уехать на отдых, оставив остальных дальше чахнуть от тоски во дворце? – не удержалась я.

Она глянула на меня с удивлением. Впервые тонкая морщинка раздумий прорезала идеально гладкий лобик.

– Право слово, вы рассуждаете весьма странно. Оставить короля в окружении соперников за монаршее внимание и милости? Нет, лучше уж я некоторое время поскучаю здесь, нежели так глупо лишиться королевского расположения.

Внезапно она замолчала и внимательно вгляделась в показавшийся впереди женский силуэт. Странным образом, он показался мне смутно знакомым. Тем временем маркиза безо всякого рода объяснений совершенно неожиданно для меня перешла на далекий от грациозности бег, молчаливым жестом призывая меня последовать ее примеру.

И только когда мы оказались на широкой площадке, за которой лестница брала круто вниз, девушка смогла, отдышавшись, утолить мое невысказанное вслух любопытство:

– Я уже боялась, что не миновать нам встречи. К счастью, успели как раз вовремя.

– Вовремя для чего?

– Чтобы избежать встречи с одной пренеприятнейшей особой. Она – ходячее недоразумение. Горе тому, кто столкнется со старой маразматичкой, которая ко всему прочему, готова всем и каждому рассказывать про своего драгоценного сыночка. И как только во дворце терпят подобных слуг?

– Старуха Грена? Вы ведь ее имеете в виду? – в уме всплыла встреченная мной утром не в меру говорливая служанка, которая идеально подходила под перечисленные особенности.

Широко распахнутые глаза в немом удивление воззрились на меня.

– Она встречала меня у самой кареты, – пояснила я.

– Ох, бедняжка! – маркиза все поняла без лишних слов. – Не повезло вам в первый же день наткнуться на Грену! Ее избегают буквально все! И недаром: она умудряется доводить до белого каления своими расспросами буквально всех придворных, не говоря уже о высшей знати! И никто не имеет на нее управы – даже сам герцог, который по праву носит звание главного брюзги и грубияна всей столицы.

– Почему же ее не прогонят из дворца в таком случае?

– Ах, – она картинно взмахнула белой ручкой. Этот жест вышел настолько изящным, что я, залюбовавшись, даже не сразу прислушалась к ее словам. – Поговаривают, что она прислуживала еще родителям нынешнего короля, поэтому он сквозь пальцы смотрит на все ее выходки. Она, как бы это лучше сказать, – девушка заметно напряглась, с усилием, наконец, выдавив из себя нечто, прозвучавшее довольно картаво: – Sous la protection.

По-видимому, оставшись удовлетворенной тем, как прозвучали ее слова, девушка томно улыбнулась и добавила, наслаждаясь моим недоумением: – Ах, вы не понимаете французский? Бедняжка! В нашем обществе знание языков считается признаком высшей степени образованности.

Я промолчала, немного покоробленная нарочито жалостливыми нотками, прозвучавшими в ее хрустальном голоске. Я не знала никаких других языков, кроме своего родного, потому как нанимать учителей могли только по-настоящему богатые и знатные семьи, к принадлежности которым отнести себя я, конечно, не могла.

«Любопытно», – вдруг промелькнула украдкой шальная мысль: «Что бы сказала эта расфуфыренная особа, узнав, кем на самом деле приходится мне король?». К счастью, совсем скоро мне стало не до нелепых размышлений: мы, наконец, приблизились к столовой, о чем явственно свидетельствовало увеличение числа хмурых стражников, расставленных, казалось, через каждые пару шагов.

Уже можно было без особого труда расслышать оживленные голоса и смех, приправленные аппетитными ароматами, которые, однако, не могли пробудить во мне аппетита: слишком сильно было волнение. Каждый новый шаг, приближавший меня к цели, колоколом отдавался где-то внутри.

С трудом сдерживая дрожь, я вошла вслед за маркизой в просторную столовую, которая по праву могла бы сойти и за тронный зал.

В центре громадного помещения возвышался массивный стол, плотно заставленный всевозможными яствами, источавшими дивные ароматы, от которых мой желудок судорожно сжался. Оконные проемы, скрытые за плотными бархатистыми занавесками, не пропускали утренних лучей; вместо них мягким вечерним светом переливались многочисленные светильники. Если бы я своими глазами не видела поднявшееся из-за горизонта солнце, то сейчас вполне могла бы поверить в то, что на землю уже опустилась колдунья-ночь. Вдоль обитых мягкой тканью стен располагались кокетливые кушетки, манящие опуститься на гладкую ткань и полностью расслабиться, ощутить кожей приятную прохладу шелка. Старинные гобелены с изображенными на них людьми смотрели на меня свысока, словно прекрасно зная, что мне не место здесь. Охапки живых полевых цветов, расставленные повсюду, благоухали летом, травой, солнцем, радостью – такими приятными и знакомыми запахами, столь неожиданными в этом помпезном месте, что на мгновение на меня повеяло свободой и счастьем.

Уже спустя секунду это восхитительное ощущение схлынуло, обнажив плотно въевшиеся в душу страхи и сомнения, что стали моими неизменными спутниками на протяжении последних недель. А все потому, что я осознала, на ком целиком и полностью сосредоточились взгляды присутствующих.

В этот момент я искренне восхитилась безупречной выдержкой сопровождавшей меня маркизы: определенно, на самом деле она была куда умнее, чем старалась казаться на первый взгляд. Или же такое пристальное внимание было ей привычно. Напрочь игнорируя повисшее в комнате выжидательное молчание, она присела в почтительном поклоне перед дородной дамой с нелепыми кудрями, очаровательно покраснела от скупой похвалы какого-то высохшего старца, опирающегося на толстую трость с бронзовым набалдашником. Кому-то мило улыбнулась, небольшой стайке юных девушек что-то весело прощебетала – я неслышной тенью следовала за ней, остро ощущая устремленные на меня взгляды.

Однако прерванные нашим неожиданным появлением беседы вскоре продолжились, хотя сквозь негромкие голоса порой и пробивались приглушенные перешептывания, по которым я понимала, что главной темой для разговора по-прежнему является моя скромная персона. Кто-то все еще смотрел на меня с интересом, кто-то – уже откровенно скучая, а были и такие, в глазах которых прежде, чем перевести взгляд в сторону, я успевала уловить пугающие оттенки неожиданно недобрых чувств.

Не успели мы с маркизой, которая за это время уже успела поприветствовать почти всех присутствующих, наконец, достичь заветной кушетки, чтобы присоединиться к ожидающей нас небольшой группе нарядно одетых девушек, как в комнату вошел напыщенный слуга, громогласно объявивший на всю столовую:

– Его Величество король Эрих и Ее Величество королева Марлен.

Вслед за объявленными титулами в комнату неторопливо вплыла и сама королевская чета.

Так как отца я уже успела лицезреть буквально пару часов назад, внимание мое целиком и полностью сосредоточилось на его венценосной половине.

Королева оказалась высокой худощавой женщиной с неожиданно приветливым лицом. После предостережения короля я готовила себя к тому, что его супруга окажется надменной высокомерной особой, по внешнему виду которой можно будет с легкостью сделать нехитрые выводы о неприглядной сути характера. Однако в этой располагающей миловидной женщине, лицо которой еще хранило следы былой красоты, не было ничего отталкивающего. Тяжелые светлые волосы были убраны в замысловатую прическу, в дорогом ожерелье, что изящно обвивало стройную шею, сверкали холодным синим блеском благородные сапфиры, безукоризненно сочетаясь с темным бархатом королевского платья.

Она светло улыбалась всем присутствующим, скользя взглядом по знакомым лицам. На мгновение задержавшись на мне, взор королевы плавно переместился на замершую рядом маркизу.

Вслед за королевской четой в комнату неслышно вошли юноша и девушка, внешне очень похожие на мать. Даже не зная, что это неродные дети короля, с одного взгляда можно было с легкостью понять, кто из впереди идущей пары является их истинным родителем.

Девушка двигалась легко и изящно. Летящие складки платья развевались в такт ее шагам; распущенные светлые волосы мягко спадали до самой спины, окружив свою хозяйку золотистым облаком. Она была очень красива – и, этим, несомненно, походила на свою матушку. Даже несмотря на разницу в возрасте принцесса выглядела точной копией королевы – правда, на пару десятков лет моложе. Она шла, улыбаясь, а в голубых глазах сверкающими искорками сиял смех.