Текст книги "Одолевая дьявола"

Отсутствие хозяйки позволило мне свободно продолжить изучение комнаты. Мягко струящиеся занавески из нежной, на вид почти невесомой ткани, украшенные искусной вышивкой, явно вышедшей из-под руки чужеземного мастера, приковывали взгляд. Я никогда прежде не могла и подумать, что такая деталь убранства может быть настолько изящной и восхитительной.

– Чудная работа, не так ли? Подарок посла страны Куари, – откуда-то сбоку раздался мелодичный женский голос, обладательница которого неслышно появилась из соседних покоев. По точеной фигуре супруги короля уютно струилось свободное домашнее платье, сшитое из разных отрезов ткани синего оттенка. В районе груди оно переливалось небесной голубизной, спускаясь к полу, загадочно сияло насыщенным лиловым, навевая мысли о сходстве этого цвета с окраской крупных бутонов незнакомых мне цветов, что стояли в напольной вазе за спиной хозяйки.

Пристальный взгляд королевы не сходил с моего лица, отчего неловкость момента лишь усиливалась. Очевидно сейчас, когда вокруг не было множества придворных, необходимость играть тщательно отрепетированную роль отпала, и потому передо мной стояла подлинная королева Марлен, во взгляде которой не наблюдалось и сотой доли тепла, столь щедро расточаемого сегодняшним утром.

– Ваше Величество, – внезапно вспомнив о приличиях, я склонилась в подобающем поклоне, но женщина лишь отмахнулась:

– Опустим формальности. В конце концов, ты ведь приходишься мне крестницей, не так ли?

Ее изучающий, немного насмешливый взгляд без слов сообщил мне, что именно его хозяйка в действительности думает по поводу нашего предполагаемого «родства».

– Так оно и есть, – я упрямо вскинула голову, не собираясь признаваться стоящей напротив меня женщине в небольшом обмане. К тому же, едва ли новость об истинной связи между мной и ее супругом окажется более приятственной королевскому сердцу.

– Оставим разговоры и пройдем лучше к столу, – она, вероятно, вспомнила о своей роли гостеприимной хозяйки и светски улыбнулась, указывая рукой в сторону стоящего у высокого окна изящного продолговатого стола, покрытого чем-то легким и ажурным. Поверх кружевной ткани громоздилась привычная взору утварь, наполненная разнообразными блюдами, источавшими те самые ароматы, которые я почуяла еще с порога.

На вкус они оказались столь же необычны – в этом я имела возможность убедиться чуть позже, когда коренастая плотная служанка, буквально соткавшаяся из воздуха в ответ на властный приказ своей госпожи, почтительно наполнила высокие кубки дорогим вином и замерла неслышным изваянием у стены.

Несмотря на обилие яств, я едва ли смогла почувствовать вкус хотя бы одного из них. Виной тому служило никак не желавшее отпускать меня напряжение, вызванное пугающим предупреждением Корлетты. Поэтому я вела себя довольно скованно и осмотрительно, надолго задумываясь над тем или иным словом, прежде чем дать осторожный ответ своей собеседнице.

Той явно пришлась не по душе моя излишняя осмотрительность. В перерывах между расспросами королева, недовольно хмуря брови, то и дело подносила к губам кубок. Очевидно, подобный способ забывать о проблемах был известен ей не понаслышке. Очень скоро обычно бледная кожа супруги короля порозовела, движения стали более резкими и отрывистыми, отчего нежная ткань, накрывающая столешницу, быстро украсилась крупными ярко-алыми каплями.

Увлекшись изучением большого портрета, на котором была изображена королева десятком лет моложе, я чуть было не пропустила очередной хитроумный вопрос о своем происхождении. Исхитрившись уклониться от прямого ответа, я, тем не менее, невольно погрузилась в невеселые размышления, которые безустанно тревожили мою память и, казалось, только ждали подходящего момента, чтобы вновь наводнить разум. Прокручивая в голове картинки встречи с отцом и прощания с тетей, я пыталась собрать эти кусочки в единую картину, понять, что же могло послужить причиной разлада в их отношениях.

Задумавшись, я вновь остановила свой взор на хаотичном рисунке пролитых капель вина, что не укрылось от захмелевшего взгляда королевы.

– Дрянная вещица.

– Простите? – я непонимающе подняла голову на сидящую напротив женщину.

– Я говорю о скатерти, – лениво пояснила она, наконец, отставляя в сторону пустой кубок. – А теперь, дорогая Аселайн, давай оставим все эти великосветские ужимки и поговорим откровенно. Я вижу, что ты и дальше намереваешься играть роль покорной крестницы, однако меня давно уже не провести такой безыскусной ложью. Итак, неужто ты думала, что это будет столь легко: приехать во дворец и беспрепятственно войти в круг придворных?

– Ваше Величество, я не понимаю…

Я разом подобралась, предчувствуя, что вот он – тот момент, о котором меня предупреждала Корлетта. Заметив мое напряжение, королева едко усмехнулась:

– Право слово, здесь нет нужды изображать из себя оскорбленную невинность. Поверь, ты далеко не первая, да и, откровенно говоря, не последняя, кто обращал на себя, скажем так, особое королевское внимание. Другое дело, что мой супруг никогда не смел привозить во дворец своих прежних фавориток, а уж тем паче – выдавать их за родню. Поэтому меня интересует, как за столь короткое время ты успела вскружить ему голову настолько, что он потерял последние крупицы разума? Что могло помочь такой невзрачной простушке, как ты, заиметь такой успех?

Я промолчала, совершенно не представляя, что можно было произнести в ответ. Впрочем, подобной реакции, судя по всему, женщина и ожидала. Совершенно не расстроившись, она резко хлопнула по столу ладонью, и жест этот вышел отнюдь не изящным. Перегнувшись через стол, королева вперилась в меня прищуренным взглядом и жарко зашептала:

– Я знаю, что вчера король покидал дворец под покровом ночи, как знаю и то, что эта отлучка непосредственным образом касается твоего появления здесь. Единственное, что мне пока неведомо, какая именно связь существует между вами двумя, – она наклонила лицо еще ближе, жадно вглядываясь в мои глаза. С такого близкого расстояния можно было заметить тонкую паутину морщин, предательски выдававшую истинный возраст женщины, чьи набрякшие веки не могли скрыть даже искусно нанесенные белила. Только лишь сочная голубизна взгляда оставалась прежней – но теперь она напоминала не утреннее небо, а затянутые ледяной коркой воды ручья.

Не дождавшись ответа, она устало откинулась обратно на спинку стула и мрачно закончила:

– Но можешь не сомневаться: я непременно сумею отыскать ответы на все интересующие меня вопросы.

– Как Вашему Величеству будет угодно, – я не нашла ничего лучшего, чем почтительно склонить голову в ответ на заявление королевы, тем самым, окончательно ставя точку в этой нелепой беседе. Не знаю, почему я вела себя так – что-то внутри заставляло поступать именно таким образом, действуя вопреки всем правилам и доводам здравого смысла.

Мой смиренный ответ откровенно ее озадачил. Это можно было заметить по резко нахмурившимся бровям и тонким складкам, избороздившим широкий лоб. Ледяной холод взгляда заволокла дымка задумчивости, тонкие пальцы резким движением вдруг смяли нежную ткань скатерти, и женщина, точно завершив некий внутренний диалог, отбросила сомнения и произнесла совсем другим, уставшим и каким-то бесцветным голосом:

– Неужели ты любишь его?

Одолевая дьявола. Глава тринадцатая. Смерть придет на рассвете. Часть вторая

– А Вы сами? Любили ли его, когда шли с ним под венец? Когда клялись быть рядом и в болезни, и в здравии? Пока смерть не разлучит вас?

Эти внезапные вопросы, что сорвались с губ столь стремительно и неожиданно даже меня самой, поставили супругу короля в тупик. По резко вытянувшемуся лицу королевы стало ясно, что меньше всего на свете она была готова услышать из моих уст эти слова, к тому же прозвучавшие, точно требование держать предо мной ответ. Да и я сама, признаюсь, не подозревала, что меня до сих пор могут волновать подобные вопросы в отношении человека, который вычеркнул меня из своей жизни еще до того, как строка с моим именем успела в ней появиться.

Прежде чем ответить, она в очередной раз смерила меня отстраненным взглядом, но теперь в нем вновь воцарился прежний холод. Помотав головой, точно выбрасывая из головы прочие мысли, королева негромким голосом бросила куда-то в сторону:

– Еще вина!

Я без интереса проследила за тем, как безмолвная служанка наполнила пузатый кувшин и столь же беззвучно растворилась в соседних покоях.

– Стало быть, тебя волнует природа моих чувств к королю? – пригубив полный кубок, задумчиво продолжила королева. – Можешь даже больше не ничего не произносить вслух – ты уже ответила на большую часть моих вопросов. Так вот, послушай, что я сейчас тебе скажу, и запомни накрепко. Возможно, это поможет избежать в дальнейшем множества проблем – впрочем, это целиком и полностью будет зависеть от твоих умственных способностей.

Она еще раз отпила из кубка и наклонилась ближе. А я никак не могла отвести взгляд от ледяных сапфиров в ее ушах, не в силах объяснить самой себе, чем они так сильно привлекали мое внимание.

– У моего супруга может быть сколь угодно много увлечений, я понимаю и не препятствую его небольшим интрижкам – ровно до того момента, пока они не перестают быть таковыми. Он знает это, и, уверяю, никогда не посмеет поставить под угрозу спокойствие и удобство своей нынешней жизни – а ему есть, что терять, уж мне-то это прекрасно известно. Поэтому, мой тебе совет: не трать понапрасну сил там, где никогда не сможешь достичь успеха…

Наверное, что-то в выражении моего лица заставило ее прерваться; яростно скривив губы, королева закончила совсем другими словами, чем намеревалась изначально:

– Глупая девчонка! Ты глубоко ошибаешься, думая, что те знаки внимания, которыми он наверняка щедро одаривает, что-либо значат. Пройдет немного времени, и твое место займет новая фаворитка, и, будь уверена, он пройдет мимо, даже не оглянувшись. Поэтому не рассчитывай на большее. Я никогда не позволю кому бы то либо помешать благополучию моих детей.

– Уверяю вас, у меня и в мыслях не было примешивать сюда еще и ваших детей. А что до прочего – я никогда не была близка королю и никогда не буду, – холодно ответила я, поднимаясь из-за стола.

Странная отстраненность, завладевшая сознанием, не позволяла доводам рассудка пробиться сквозь ледяную корку равнодушия, именно поэтому моя истинная сущность в ужасе наблюдала за собственным поведением со стороны, не в силах осмыслить, что можно было говорить с самой королевой в подобном тоне. Нельзя быть уверенной, что именно послужило причиной столь разительных перемен, но где-то внутри я не сомневалась, что в том есть незримый отпечаток повелителя тьмы. Общение с ним незаметно повлияло на мою душу, и отрицать это боле я уже была не в силах.

Поднявшись вслед за мной, хозяйка покоев предпочла сделать вид, что обед прошел как положено, и не было ни неприятной беседы, ни моей откровенной дерзости.

– Я полагаю, для первого знакомства нашего разговора было достаточно. – На миг на ее лице промелькнула прежняя безупречная улыбка, но настороженное выражение глаз никуда не исчезло.

– Всего доброго, – коротко поклонилась я. – Благодарю за оказанное гостеприимство.

Королева не была бы собой, если бы не попыталась предпринять последнюю попытку:

– Если мои слова однажды все же достигнут твоего сердца, дай знать. Возможно, я сумею хоть как-то облегчить твою участь.

Я отрицательно качнула головой:

– Премного благодарна, но нет. Даже собственная душа мне неподвластна – чего уж говорить о сердце.

Неизвестно, что именно она услышала в моих словах, но истолковала услышанное определенно неверно. Лицо женщины вдруг переменилось и, взглянув на меня без уже привычного холода, она промолвила с неожиданной жалостью в голосе:

– Борись, если еще не поздно. Он не тот человек, кто сумеет оценить искренность чьих-либо чувств, а уж тем паче – ответить на них взаимностью.

Огромных усилий мне стоило не подать виду, насколько неожиданными прозвучали ее слова.

Во многом подобная откровенность королевы была продиктована вином – или же маркиза Амская возводила напраслину на свою госпожу.

Учтиво попрощавшись и покинув роскошные апартаменты, я вышла в коридор, где меня нетерпеливо дожидалась Милуша, и только там необъяснимое оцепенение, наконец, отпустило меня, заставив в ужасе остановиться от обрушившегося осознания, что именно я только что натворила.

– Как прошел обед? – с беспокойством в голосе вопросила служанка, глядя на мое хмурое лицо.

– Я только что нагрубила супруге короля, – мрачно ответила я, и, не удержавшись, добавила: – И, по-моему, нажила своего первого врага во дворце.

Потрясенный вскрик Милуши испуганной птицей взметнулся к высоким сводам коридора.

Отойдя от шока, служанка всеми силами пыталась прогнать охватившее меня уныние, которое, очевидно, было написано прямо на лице. Она уже успела пересказать все забавные, по ее мнению истории, пока мы спускались вниз по длинной лестнице, а в очередной раз потерпев неудачу, с надеждой спросила:

– Может, Миледи будет угодно вернуться в свои покои, дабы отдохнуть?

Прислушавшись к внутренним ощущениям, я решительно покачала головой. Остаться сейчас наедине с собой означало очередное погружение в мучительный мир размышлений. А если вспомнить, сколько новых поводов для сожаления появилось за последний час, впору было застонать. Кроме того, меня не отпускало внутреннее ощущение противоречивости совершаемых поступков, точно другая часть меня – более нахальная и бесцеремонная – периодически одерживала верх над менее решительной половиной. И я трусливо боялась заглядывать в себя, дабы не найти подтверждение своим страхам.

Сейчас я крайне нуждалась в чем-то, что могло помочь мне отвлечься, в средстве, к которому я прибегала в самые разные периоды своей жизни, и которое меня еще никогда не подводило.

– Милуша, – решительно начала я. – Скажи, а во дворце имеется библиотека?..

***

Светловолосая фигурка, утопающая в массивном кресле, бросилась в глаза слишком поздно. Заслышав звуки шагов, принцесса – а это была именно она – оторвалась от книги и с немым вопросом взглянула на меня. Осознав, что момент для поспешного бегства безвозвратно упущен, я смущенно прервала тишину:

– Ваше Высочество, прошу простить меня за то, что нарушила ваше уединение.

Графиня, вы ничуть не помешали, – она отложила книгу и неожиданно приветливо улыбнулась. – Более того, я даже рада нашей случайной встрече.

Я слегка непонимающе улыбнулась.

– Мне хотелось бы познакомиться с вами ближе, – доверительно пояснила она. – Кроме того, не стоит забывать и о связующем нас звене – моем дорогом отчиме, который также, благодаря счастливому расположению звезд, является важным человеком и для вас.

Лукавит ли она? Я никак не могла определиться, но в устремленных на меня глазах девушки не было и тени притворства. В конце концов, едва ли можно ожидать такого коварства от столь юной девушки. Поэтому в ответ я улыбнулась и ответила довольно искренне:

– Эта перспектива кажется мне весьма заманчивой, ваше высочество… – начала было я, но принцесса внезапно перебила меня:

– Довольно титулов! Не думаю, что здесь, в тиши библиотеки, нам пристало дотошно соблюдать все эти нудные правила приличия, – она очаровательно улыбнулась. – Можете звать меня просто Риэль.

Я неловко улыбнулась в ответ:

– Аселайн.

Она радостно хлопнула в ладоши и с энтузиазмом произнесла:

– Вот видите, это все не так уж и сложно. Какой повод привел вас сюда в послеобеденный час, когда большая часть придворных предпочитает посвятить время сну?

– Я надеялась найти здесь что-нибудь, что помогло бы мне немного отвлечься от не совсем приятных мыслей, – призналась я.

– Вы любите читать? – в тонком голосе эхом прозвенело изумление.

– Да. – Я смущенно призналась: – Книги моя слабость.

– Моя тоже. – На нежных лепестках юных губ распустился бутон улыбки, который озарил внутренним сиянием светлые глаза принцессы. Еще мгновение назад сложно было поверить, что сидящая предо мною девушка могла стать еще краше – однако так оно и было. Она действительно была неизъяснимо прекрасна. Я даже ощутила едва заметный укол невольной ревности к ее прелестной в своей юности красоте, к безмятежности мыслей и, наверняка, еще ничем неомраченной верой в счастливое будущее.

– Как приятно встретить родственную душу – к моему прискорбию, здешние дамы увлечены совсем иными занятиями; книги не входят в число их излюбленных. Надеюсь, что там, куда совсем скоро мне предстоит отправиться, все обстоит иначе, – звонко щебетала принцесса, пока я пыталась вытравить из сердца предательские чувства.

– Новое место? Вы собираетесь покинуть дворец? – полюбопытствовала я.

– Через несколько недель мне исполняется шестнадцать, и в силу вступает договор, заключенный еще задолго до моего рождения. Согласно ему, в случае, если у отца родится дочь, она станет нареченной невестой сына правителя соседней страны. Если рождается сын, то он обязан стать супругом старшей дочери короля, – разоткровенничалась девушка.

– И ваш брат тоже должен соблюдать условия?

Она качнула головой:

– Нет, к счастью из нас двоих по счетам отцов придется платить только мне.

По ее улыбающемуся лицу нельзя было сказать, что данная перспектива была ей в тягость. Впрочем, у нее ведь было целых пятнадцать лет на то, чтобы свыкнуться с этой мыслью.

– И дата свадьбы уже назначена?

– Нет, сначала мне предстоит знакомство с будущим супругом. Сапфо настроен крайне решительно – он намерен лично убедиться, что в новом дворце мне будет столь же комфортно, как и дома. Хотя, зная брата, могу с уверенностью сказать, что, будь на то его воля, он бы вовек никуда меня не отпустил.

Я осторожно поинтересовалась, не зная, является ли данная тема беседы запретной:

– Полагаю, после смерти Его Величества ваш брат вступит в права наследования?

Она безразлично повела худенькими плечиками:

– Может быть. Никогда особо не вникала в эти сложные правила наследования. – Девушка смешно наморщила нос и продолжила: – Если бы у короля существовали прямые наследники, то тогда все было бы намного проще. Хотя мне бы не хотелось этого.

– Почему же?

– В таком случае Сапфо пришлось бы вернуться на родину своего отца и вступить в борьбу за право наследования.

Я нахмурилась, не совсем понимая, что именно имела в виду принцесса.

Завидев охватившее меня замешательство, девушка неожиданно рассмеялась:

– Я была уверена, что уже ни для кого не секрет, что мы с братом похожи друг на друга точно день с ночью. – В ответ на ее слова я вспомнила темную, как ночь, густую шевелюру принца, задумчивый взгляд цвета морской волны и, мысленно сравнив со светлыми локонами и прозрачно-голубыми глазами моей собеседницы, невольно с ней согласилась. А девушка между тем продолжила: – Причина тому – разные отцы.

Мое искреннее удивление не осталось без внимания; с тихим смешком принцесса вдруг подмигнула:

– Не смущайтесь, Аселайн. Вижу, придворные сплетники совсем разленились, коль не поспешили донести до вашего внимания все дворцовые сплетни в первый же день. Впрочем, некоторые особы наверняка поспешат исправить сей недочет при первом же подходящем случае.

Я уже оправилась от изумления, вызванного этой новостью, поэтому мой ответ прозвучал довольно невозмутимо:

– Думаю, им суждено испытать жестокое разочарование от того, что они опоздали. Правда, едва ли они посмеют открыто выказать свои чувства – ведь их опередила сама принцесса.

Не выдержав, к концу фразы я все-таки рассмеялась. Спустя мгновение Риэль присоединилась ко мне, и комнату наполнил звонкий смех.

Отсмеявшись, принцесса продолжила начатую тему, и по мелькнувшим в ее глазах теням я поняла, что на самом деле предстоящее путешествие и его логичное завершение волнуют ее куда больше, чем она пытается показать:

– Брат категорически против моего скорого замужества; впрочем, как и мой дорогой отчим. Но я сама не желаю пятнать имя своего покойного отца нарушением его последней воли, – девушка горделиво вскинула голову. – Поэтому я хочу успеть двинуться в путь сразу после праздника Среднелетья, не дожидаясь начала дождей.

В этот момент снаружи послышался звук торопливых шагов; не успели мы повернуть головы в сторону двери, как та резко отворилась, впуская высокую мужскую фигуру.

– Ри, – прямо с порога начал говорить вошедший, но при виде меня моментально умолк, резко останавливаясь.

Выражение лица принца осталось неизменным, но я каким-то внутренним чутьем почувствовала, что он был крайне раздосадован моим присутствием рядом с сестрой в этот час. Очевидно, он крайне торопился сообщить ей некую новость; по этой причине дыхание его было слегка затруднено, точно от быстрого шага, грудная клетка вздымалась быстро и часто.

Щеки девушки покраснели то ли от стыда, то ли от неудовольствия, но принцесса моментально взяла себя в руки. Повернувшись к застывшему на пороге брату, девушка лучезарно улыбнулась и прощебетала:

– Сапфо, я не ожидала, что ты освободишься так скоро.

– Я закончил раньше, чем планировал, – сдержанно ответил он, проходя вглубь помещения. Взгляд синих глаз оставался настороженным, но, очевидно, присутствие сестры подействовало на него успокаивающе. – Поэтому решил, что мы можем лишний раз обсудить предстоящее путешествие и все, с ним связанное.

Мне показалось, или принц нарочно выделил последнее слово, которое, очевидно, для них с сестрой имело свой особый смысл.

Принцесса тепло улыбнулась в ответ, переведя взгляд на брата, и пояснила тому:

– Мы с графиней Аселайн как раз обсуждали последние приготовления к поездке – я высказала надежду, что успею отправиться в путь до наступления сезона дождей.

Я застыла в кресле недвижным изваянием, чувствуя себя крайне неловко в присутствие принца.

– Очень интересно, – на лице принца было красноречиво написано прямо противоположное чувство.

Почувствовав напряжение брата, принцесса изящно поднялась:

Что ж, Аселайн, к моему прискорбию, придется вас покинуть. Сапфо не привык ждать, – она шутливо улыбнулась, мельком кинув лукавый взгляд на брата, который явно не пришел в восторг от ее откровений. – Но надеюсь, что нам с вами удастся согреть душу приятной беседой до моего отъезда.

– В свою очередь, я буду тешить себя надеждой, что это произойдет еще не раз, – я улыбнулась в ответ на улыбку принцессы, чувствуя, как незваная симпатия к этой светлой и источающей радость девушке проникает в душу.

Я пробыла в библиотеке пару часов, наслаждаясь царящей в ней тишиной и спокойствием. Занятный роман, столь удачно выбранный из множества подобных ему собратьев, помог отрешиться от реальности и докучливых мыслей. И поэтому, когда возбужденная Милуша, нарушившая мое одиночество, передала, что всех придворных срочно созывают в тронный зал, я находилась в благодушном настроении.

Впрочем, этому благостному настрою суждено было продлиться недолго.

В этот час помещение было наводнено множеством людей – здесь были и высокородные дамы и господа, убивающие время в неторопливых беседах, и снующие в толпе слуги, исполняющие хозяйские поручения. Не успела я присоединиться к небольшому кружку приятельниц маркизы Амской, как в ленивый гул обыденных разговоров вдруг ворвался громкий возбужденный голос: – Ваше величество!

В двери зала, не обращая внимания на попытку стражников ему помешать, вбежал человек, внешний облик которого выражал крайнее волнение. С трудом переводя дыхание, он рухнул на колени перед королем, очевидно, до крайности утомленный стремительным бегом. Но даже это не помешало ему огласить на весь зал ту новость, которую он столь отчаянно торопился донести:

– Мой господин, мы схватили его!

При этих словах глаза повелителя вдруг вспыхнули выражением буйного ликования, что заставило придворных, настороженно наблюдавших за происходящим, недоуменно зашептаться с новой силой.

Даже не пытаясь скрыть охватившего его возбуждения, король нетерпеливо приказал, позабыв про все прочие планы и толпу придворных:

– Ведите его сюда!

Слуга без лишних слов поднялся и помчался выполнять повеление своего господина.

Я растерянно проводила его взглядом, недоумевая про себя, чья поимка могла возыметь такой эффект на обычно сдержанного и тщательно выверяющего публичные проявления чувств короля.

Остальные придворные с жадным любопытством ожидали продолжения, негромко переговариваясь и строя свои собственные предположения. По их внешнему виду нельзя было сказать, что подобная сцена здесь в новинку. Несколько мужчин даже не повернули головы, продолжая свои собственные обсуждения. Зато во взглядах большинства дам загорелись одинаково алчные огоньки интереса; женщины собрались в небольшие группы, чтобы иметь возможность делиться мнениями и приготовились ждать. Мужчины были более сдержанны в эмоциях, однако многие из них все же поднялись со своих мест, чтобы лучше видеть происходящее.

Не прошло и пары минут, как снаружи послышался невнятный шум. Спустя несколько мгновений, двери широко распахнулись, и нашему взору явились стражники, ведущие под руки израненного человека. Было сложно разглядеть хоть что-нибудь в этом опухшем от побоев, окровавленном теле, скрыть рваные раны которого лохмотья ткани были не в силах.

Слипшиеся от крови, спутанные волосы падали на лицо неопрятными сосульками, из-за чего невозможно было разглядеть детальные черты. Да я и не стремилась сделать это – вид преступника вызывал жалость и, одновременно, отвращение. Однако остальные придворные, напротив, с жадным интересом вглядывались в мужчину, одновременно обмениваясь комментариями и едкими шуточками. Очевидно, подобное зрелище было не в диковинку в королевском дворце.

Король, сдерживая нетерпение, тусклым огнем горящее в прищуренных глазах, сошел с трона и приблизился к преступнику. Несмотря на явную слабость тот и не думал кланяться при виде царственной особы; стражникам пришлось даже ткнуть его в спину тупым концом копья.

Не удержавшись, мужчина зашатался и спустя мгновение рухнул на пол. Ближе всех стоящий к нему стражник недовольно пнул несчастного мыском башмака, вызвав лишь всколыхнувшийся шум насмешек и обсуждений среди придворных. Однако сам преступник продолжал хранить обреченное молчание, не предпринимая попыток подняться с каменного пола.

Происходящее действо все больше вызывало во мне отвращение. Поднимающаяся откуда-то изнутри волна брезгливости и жалости настойчиво требовала покинуть зал, в противном случае грозя обернуться приливом тошноты, однако удалиться, не привлекая при этом внимание всех присутствующих, было невозможно. Смирившись с участью, я постаралась забиться в самый дальний угол, из которого мне открывался обзор только лишь на голову монарха, который в данный момент с чрезвычайно довольным лицом стоял перед жертвой.

Разговоры придворных моментально смолкли в предвкушении королевского приговора. Я непроизвольно поежилась, ощутив, как мимо меня липкой волной со всего зала стекается в центр злобная радость и нетерпение.

Медленно обойдя преступника со всех сторон, король остановился прямо перед распластанным на полу мужчиной, едва слышно стонущего от боли. Стоящие передо мной придворные сдвинулись, образовав небольшой проем, которого было достаточно, чтобы взгляд успел охватить открывшееся ему зрелище. Я хотела бы зажмуриться, но было поздно: единожды увиденная картина твердо запечатлелась в памяти и, точно привороженная, я не могла отвести от нее взора, одновременно стыдясь собственного малодушия.

При приближении монарха мужчина не поднял окровавленной головы, но монарху было достаточно одного вида поверженного преступника. В полной мере удовлетворившись увиденным, король поднял голову и довольно приказал ожидающим его распоряжений стражникам:

– Бросить в темницу. Можно даже не кормить – незачем понапрасну переводить на него пищу.

– Мой господин? – подобострастно осведомился стоящий возле трона писарь, который прилежно заносил на пергамент каждое приказание своего господина. – Каким будет наказание? Смерть через четвертование? Повешение?

– Нет, – равнодушно пожал плечами в ответ король. – Я не разделяю всеобщего увлечения этими кровожадными способами. Достаточно будет просто отрубить ему голову.

Он еще раз взглянул на только что приговоренного; во взгляде короля читалось явное желание удостовериться, что беспощадные в своей жестокости слова достигнут сознания пленника. Точно уловив невысказанное вслух желание, сразу несколько стражников бросились выполнять безмолвный приказ своего господина. Острые копья безжалостно вонзились в растерзанную плоть, что служила когда-то гордой и несгибаемой спиной тому, кто сейчас бессильно распластался на полу. Не в силах сопротивляться приказу равнодушного металла, преступник из последних сил приподнял голову – каких усилий стоило ему это движение, одному Господу было известно.

Внезапно резкая вспышка боли пронзила мое тело, словно я случайно коснулась струящегося по воздуху практически осязаемого страдания, что исходило от распластанной на полу мужской фигуры. Пошатнувшись, я ухватилась рукой за спинку стула и сделала это как раз вовремя, ибо в следующее мгновение на меня обрушилась целая лавина посторонних, чужих эмоций, пронзивших сердце, точно острие кинжала. Будто в неком бреду я вдруг нестерпимо явственно ощутила, как звенят от невыносимой боли напряженные мышцы, как по каплям утекает кровь из раны, вместе с собой забирая последние крупицы жизни. Как солоноватый привкус металла щиплет разбитые губы, как соленые потоки текут по лицу, застилая предметы и лица жадно наблюдающих со стороны людей, и лишь одно из них выделялось ясно и отчетливо – то был образ врага, что равнодушно стоял напротив, вынося приговор.

На лице короля читалось нескрываемое удовлетворение, когда он громко и чеканно ставил точку в судьбе несчастного преступника:

– Смерть придет за тобой на рассвете.

Голова мужчины бессильно метнулась вниз.