Текст книги "Золотая медаль или детство. Как один отец тренировал дочь к Олимпиаде"

Табор. Унитаз. Зрители

Школа ничуть не изменилась за эти два месяца, но моё отношение к ней стало другим. Я смотрела на одноклассников и думала: почему они не хотят большего, не мечтают, даже не мыслят о другой жизни? Им был абсолютно не интересен большой мир. Возможно, причина в родителях, которые не рассказывают ничего своим детям и не мотивируют их на поступки. Мне повезло: у меня был папа. Он был мечтателем по жизни и заражал своими идеями других.

В школе ко мне относились прохладно, дружбу никто не предлагал, некоторые сторонились. Я понимала, что после Москвы сильно отдалилась от класса. Те, кто заводил разговор, потом не знали, как его продолжать. Общих тем кроме обсуждения уроков и погоды у нас не было: знать про Москву им было неинтересно, а мне неинтересно – про школьников, которых застукали за бутылкой пива на уроке.

На дворе была зима. Я выходила из кабинета по русскому языку, со спины на меня накинули шарф и стали душить. Душили недолго и небольно, но демонстративно, потом шарф ослаб. Я обернулась: высокий парень, тёмные волосы, высокие скулы, красивые губы, голубые глаза. Улыбнулся мне и исчез за поворотом на глазах у моих одноклассников.

Я стояла ошарашенная и не знала, как на это реагировать: побежать за ним? Сделать вид, что ничего не произошло?

Одноклассники ждали, но потом разошлись. Я пришла в себя, подняла рюкзак и направилась к кабинету геометрии. Когда поднималась по лестнице, на меня снова напали, но, к моему удивлению, не так бережно, как в первый раз. В этот раз обидчик не собирался убегать – когда я развернулась, увидела её. Ниже меня ростом, но уже активно пользовалась косметикой и выглядела намного старше своих лет.

«Ты, овца, слушай сюда, если я тебя ещё раз с ним увижу, ты кровь глотать начнёшь, поняла меня?!» – она дёрнула шарф с моего плеча, оттолкнула в сторону и, не торопясь, зашагала вверх по лестнице.

Кто она? Что на это ответить?

За последние несколько минут на меня напали двое: таинственный поклонник, который ничего лучше не придумал, как накинуться со спины, и его ревнивая воздыхательница, которая избавляется от конкуренток, избивая и запугивая их до смерти. Я знала, что парень это может повторить, тогда она перейдёт от угроз к действию. Но шарахаться по углам от него или от неё я не собиралась. До этого утра я и знакомиться ни с кем не хотела. У меня было столько проблем в школе, что про любовные отношения я и думать не могла. Но то, как она на меня накинулась, вызвало во мне спортивный интерес. Я прямиком отправилась на второй этаж, намереваясь найти красавчика и познакомиться с ним поближе. Их класс послушно ждал начала урока, мой класс геометрии находился по соседству.

– Привет, – он плавно поравнялся со мной, пока я проходила сквозь толпу учеников. – Надеюсь, я не сделал тебе больно, – у него был мягкий и низкий голос, и он явно пытался сгладить впечатление после первого знакомства.

– Нет, не больно, но испугать успел.

– Я Илья, учусь в параллельном классе, знаю о тебе всё, давай вечером погуляем?

Людям с таким голосом вообще трудно отказывать. Смуглая кожа, пышные чёрные волосы, яркие губы, большие голубые глаза, которые подчёркивал его синий свитер. Он прибавил шагу, чтобы успевать за мной.

Открывая дверь в кабинет геометрии, остановилась и холодным голосом отрезала:

– По вечерам я не гуляю.

Весь урок я думала о нём и о его поклоннице. С одной стороны, мне тут осталась ещё пара недель, потом Новый год, а потом опять в Москву. Зачем мне ввязываться в эту историю? А с другой – я никому не позволю разговаривать со мной в таком тоне, даже моим родителям. Никто не смеет мне угрожать и указывать, как мне себя вести и что делать. Своим поступком эта девица бросила мне вызов. Для меня это был принцип: даже если придётся плеваться кровью, я останусь верна самой себе, хотя бы попробую за себя постоять. Не ответить ей – означало проиграть заранее, не выйдя на ринг. Решение было принято.

На следующий день на перемене в рюкзаке я нашла шоколадку и картонное сердечко с надписью «Прости за шарф». Он начинал мне нравиться, но надо было что-то решать с его «возлюбленной». После третьего урока я искала Илью, чтобы поблагодарить за сладкое и дать повод ревнивице довести до конца свои угрозы. Так и получилось. Парень стоял у входа в класс и что-то записывал в тетрадь. Воздыхательница стояла недалеко и пристально за нами наблюдала. На всех переменах она дежурила рядом с его классом. Вот такая любовь, видимо, ничего не поделаешь. Заметив её, чмокнула его в щёку и нежно сказала на ухо: «Спасибо за вкусняшку». Развернулась и направилась обратно, на первый этаж, к кабинету литературы. Внизу мне преградили путь уже пять рассерженных девушек. Затем подошла она.

– Ну всё, овца, тебе хана, после этого урока ждем тебя на втором этаже в корпусе начальной школы, у детского туалета. Можешь звать с собой всех, вообще всех – тебе никто не поможет! Тебя одноклассники не узнают, тебя мать родная не узнает! А если не придёшь, так мы тебя на улице ждать будем, каждый день преследовать буду, пока по морде от меня не получишь, жевать не сможешь месяц, поняла меня? Жду ровно через 50 мин на втором этаже, ничтожество, – орала в лицо, пока школьницы удерживали меня у стены. Я не дёргалась, не вырывалась, а смотрела: где её руки во время крика, как стоит, на каком расстоянии подруги и все ли они тут добровольно.

Со звонком меня отпустили, напомнив о моей участи через 50 минут, и проводили в кабинет презрительным взглядом.

На литературе проходили Пушкина, Наталья Львовна рассказывала о писателе, как он жил, что чувствовал, восторгалась его лучшими сочинениями. Я в упор смотрела на неё, но не слышала ни слова, мои мысли были заняты предстоящей схваткой, которая даже не была моей. Илья мне был по барабану, и если та девица шла драться за него, то я шла отстаивать себя. Поскольку никто не смеет меня унижать.

Я не могла не пойти, вот просто не могла не ответить. Как бы страшно мне тогда ни было, как бы ноги ни подкашивались. Я прекрасно понимала, что меня могут избить, покалечить, но если сейчас не ответить, так и буду пасовать перед сложными ситуациям из-за страха неизвестности. Мне было понятно, что её слова – это понт, тактика выиграть бой заранее, напугав соперницу, но со мной это не работает.

Я спросила у своей соседки по парте, знает ли она ту девицу, которая учится в начальной школе, но выглядит как студентка. Отличница кивнула и рассказала, что та – частая гостья ночных клубов и очень скандальная, ходит со свитой из девочек-старшеклассниц и поднимает свой авторитет в школе с помощью угроз и разборок. Я очень удивилась такому развёрнутому ответу.

– Лучше не связывайся с ней, она никому не нравится, даже директор её опасается. Вроде у неё отец в тюрьме. Пару месяцев назад видела её за школой, она парню очки разбила. Если пристаёт, забей, главное не зли. Потрётся пару недель рядом и успокоится, на кого-то другого переключится, – таков был её совет.

– Поздно. Не могу забить, – с грустной улыбкой ответила я.

Через 40 минут прозвенел звонок и все, как по команде, выпрыгнули из своих мест, убирая учебники, горлопаня друг другу. Учительница пыталась перекричать этот шум заданием к следующему уроку, но её мало кто слушал.

Я вышла из душного кабинета и бросила рюкзак у окна, чтобы не мешал, если придётся убегать. Улыбнулась, что на ногах были кроссовки, и это воодушевило.

Плана А у меня не было, но планом Б был побег. Я поднялась на второй этаж, тело сопротивлялось, интуиция повторяла: «Ох зря, ох зря». У туалета меня ждали пять старшеклассниц и Она. Жестом палача меня пригласили войти, сами последовали за мной.

Два маленьких детских унитаза и окно – вот и все, что там было. Я быстро поняла, что план Б не реализовать, поскольку они отрезали мне путь, встав в проёме входной двери.

Главарь банды была ниже меня, но, нисколько не комплексуя, расправив плечи, с поднятым подбородком шагнула мне навстречу:

– И что?! Я больше никого не увижу? Все зассали, да? Потому что знают: живого места от них не останется, если сунутся. А то, что ты одна пришла, – дура!

Я ответила встречным шагом вперёд и улыбнулась, глядя ей в глаза:

– Я никого не звала, мне помощь не потребуется, – сказала я так спокойно и твёрдо, что в её глазах появилось сомнение. Засомневалась она не во мне, а в себе самой, но прищурилась и продолжила: – Я же тебя предупреждала! Не надо было с ним общаться, я тебе запретила это делать, а если я запрещаю, это закон! Кто нарушает мои законы, тех мы преследуем. Это мой парень, а ты, серая мышь, решила со мной потягаться? Я тебе сейчас покажу, что будет, если меня ослушаться, ты сейчас будешь на коленях стоять и я…

После слов «серая мышь» я уже ничего не слышала. Сердце стучало в горле, ладони были мокрыми. Мне надоело ждать обещанного:

– Как же меня достала твоя болтовня! – я сделала ещё шаг навстречу и схватила её за длинные волосы – они были распущены, это было глупо с её стороны, – намотала на кулак до боли и резко дёрнула вниз. Она взвизгнула и оказалась возле детского толчка, выставив руки вперёд, пыталась спасти своё лицо. Я потянула за волосы ещё ниже, чтобы она увидела внутренний ободок унитаза.

Инстинкты выживания помогли: она не успела среагировать так же быстро, поэтому и оказалась на коленях. Что делать дальше, я не знала. Мой кулак тащил её вниз, на пол, колено давило ей на спину; я хотела, чтобы она легла на кафель, но боялась её отпустить, чтобы не получить сдачи. В итоге мне удалось уложить её лицом на грязный и запачканный мочой пол в детском туалете. Всё, что происходило, происходило молча: ни она, ни я не проронили ни слова. Она, конечно, сопротивлялась, но сопротивление было таким незначительным, что я удивилась, насколько она слабая.

– Юна! Юна! Юна, перестань, отпусти её! Эй, эй, слышишь?! – её охрана оказалась способна только на вербальное сглаживание конфликта.

– Юна, прекратите! Ну что вы в самом деле, из-за парня какого-то сцепились, не стоит он того, вообще задрот какой-то, перестаньте уже! – говорили все, одна попыталась сделать шаг в нашу сторону, но я показательно придавила хозяйку ещё больше, давая понять: лучше стой, где стоишь.

– Всё… ладно… отпусти меня, – это уже говорила Она. Не говорила, плакала.

– Я? Тебя? И отпустить? Не-е-т! Мы ещё до харканья кровью с тобой не дошли! Я только начала!

Конечно, я блефовала, но это было единственное, что мне тогда пришло в голову.

– Пожалуйста… не надо… прости меня, пожалуйста… Хотите быть вместе – хорошо… я больше не стану мешать, только отпусти…

– Вместе с кем? – до меня не сразу дошло, о чём она. – Мне не нужен этот парень! Меня не интересуют ваши любовные страсти, – с усмешкой в голосе ответила я.

– Тогда чего ты в меня вцепилась… отпусти, зачем эти разборки… я-то думала, ты из-за него так… влюбилась… голову потеряла напрочь… – она подуспокоилась и пыталась говорить громко, чтобы с пола её могли услышать. Чтобы не «терять лицо» перед своей компанией.

Я наклонилась к её уху и, будто вколачивая каждое слово, подвела итог встречи:

– Никто! Не будет. Со мной. Говорить. В подобном. Тоне. И тем более угрожать мне. Ни ты, никто другой из твоей шайки. Теперь вы не смеете даже смотреть в мою сторону, подходить или беспокоить меня, – в последний раз я наклонилась к ней, с силой вдавив её в кафель. – А сейчас ты извинишься. Твоя свита тоже. Я тебя отпущу, но ты останешься лежать. Пока я не выйду отсюда. Твои подружки отвернутся к стене и дадут мне пройти. А если я увижу косой взгляд на себе завтра, послезавтра, через год, я сама к тебе приду. Это понятно?

Её подружки синхронно закивали и вразброс заблеяли:

– Юн, отпусти её, пожалуйста!

– Она погорячилась, просто любит его до безумия, вот и психанула!

– Прости меня, – её голос уже не был таким грубым и не нагонял страху, она попыталась посмотреть на меня, но поднять головы я ей не дала.

– Тогда лежать смирно, – сказала я, оглядев её свиту.

Старшеклассницы развернулись к стене, ожидая, когда я покину ринг. Выйдя оттуда, я увидела почти весь свой класс, толпившийся у входа в детский туалет. Там были и другие школьники, и все пытались заглянуть внутрь в надежде увидеть драку.

– А вы чего пришли? – обратилась я к однокласснику.

– Нам сказали, что кого-то из нашего класса мутузят, и всех позвали, вот мы и пришли, – пожал плечами Стас.

– А кого конкретно бьют, сказали? – подозревала, что он даже не догадался, что речь идёт обо мне.

– Нет, не сказали. А ты чего оттуда вышла? Видела, кого бьют, кого-то из наших? Это та дерзкая? Да? Её все боятся. Может, позвать кого из учителей, а то она изобьёт беднягу до полусмерти, – он ждал, что я одобрю его смелую идею.

– Учителей звать уже поздно, – двусмысленно ответила я и пошла за своим рюкзаком.

А в голове был только один вопрос: «Кто ты, Юна? Твоя опора – копыта или крылья?»

Не буду вас утомлять продолжением, ведь эта книга не о романтических отношениях между школьниками. А про то, как закаляется характер у профессиональных спортсменов вне спортивных арен. Как обычная и спортивная жизнь переплетаются в разных ситуациях, помогая друг другу преодолевать трудности. Но если коротко: на следующий день о моём поступке знала вся школа, Илья не стал исключением. Ему донесли, что именно из-за него я пошла выяснять отношения с самым опасным человеком в школе: потому что влюбилась, билась за него. Меня он преследовал долго, пару лет точно, ухаживал, просил моих родителей разрешить нам встречаться, признавался в любви и т. д. Но увы, тогда я отстаивала только себя, но никак не «нас». Мне кажется, мои родители до сих пор не знают об этой истории.

Цель. Железо. Настрой

⠀

Где-то в конце года папа попросил уделить ему пару минут, назрел разговор. Он зашёл ко мне в комнату с тетрадями, журналами, кассетой и сел на кровать.

– Дочь, у меня к тебе серьёзный разговор, – он выложил все материалы на стол и присел на кровать:

– Этим летом в Москве пройдут Международные спортивные юношеские игры – это очень крупные и престижные соревнования среди детей твоего возраста. Чтобы в них принять участие, надо попасть в сборную команду Москвы, пройти отборочные старты. Мне нужно знать твоё мнение. Хочешь ли ты участвовать в таких соревнованиях? – он говорил очень медленно, давая мне время всё осмыслить.

– Конечно! Это круто! А что от меня нужно? Я и так тренируюсь каждый день, мы практически живём в Москве, что от меня ещё требуется?

– Это будет первый старт, к которому начнём готовиться задолго до его начала. Именно к нему мы должны тренироваться особенно усиленно. А если мы попадём в финал сильнейших? Представляешь, войти в быстрейшую восьмёрку спортсменок на сто метров среди стран Балтии, СНГ и России?! – он с таким восторгом это говорил, я поняла: чудо должно произойти, чтобы я там оказалась.

– Хорошо, давай попробуем. Но подожди! У меня летом выпускные экзамены, мои одноклассники уже занимаются с репетиторами, а я? Я не смогу подготовиться! Брать с собой задания и пропускать месяцы учёбы – это не одно и то же! – с каждым словом паника в моём голосе нарастала.

– Твою школу я возьму на себя, если придётся, останемся на второй год, – он не шутил.

– Мама тебя убьёт, – констатировала я факт.

– За это стоит умереть, – с улыбкой он встал с кровати и вышел.

Я осталась наедине со своими мыслями, и они не были оптимистичными. Дотянулась до журналов и тетрадей, которые он оставил. В них было много написано про лёгкую атлетику и те самые международные соревнования, которые мы только что обсудили. Я открыла страницу, посвящённую этому мероприятию, по поводу предстоящих игр высказывались чиновники и звёзды:

«В 2002 году в Москве пройдут Международные спортивные юношеские игры среди стран Балтии, СНГ и 12 регионов России. Ребята, которые выступят в Москве, имеют возможность заявить о себе как о профессиональных спортсменах. Международные юношеские игры – отличный шанс заглянуть в завтрашний день спорта, открыть новые имена…»

«…В соревнованиях по 17 видам спорта примут участие более пяти с половиной тысяч спортсменов в возрасте до 18 лет. Спортивные состязания будут проходить на лучших аренах столицы: в спорткомплексах „Лужники“ и „Олимпийский“, ЦСКА, на стадионах „Динамо“ и „Торпедо“. В торжественном мероприятии примут участие президент России Владимир Путин, мэр Москвы Юрий Лужков и президент МОК Жак Рогге (Jacques Rogge)».

Однажды вечером вместо тренировки в школе папа привёз меня в подвал. Это был цокольный этаж жилого дома, в двадцати минутах ходьбы от моей школы. Нас встретил пожилой мужчина и провёл экскурсию: это была «качалка». Терминов «фитнес-клуб», «функциональный тренинг», «тренажёрный зал» тогда никто не знал. Больше половины тренажёров хозяин смастерил сам, с помощью сварочного аппарата и железной арматуры.

– Теперь два раза в неделю по вечерам ты будешь тренироваться тут, – папа попытался поднять часть тренажёра с пола, но не смог и как бы невзначай отступил в сторону.

– А что мне тут делать? – посмотрела я на него с ужасом.

Спортзал не был предназначен для женщин, тем более для девочек. Это стало понятно, как только местные «раскачанные шкафы» пришли на тренировку. Маленьких весов там не было, всё начиналось с 5 килограммов и доходило до 50, самые лёгкие гантели – по 6 кг. Легче были только замки для олимпийского грифа, весом по 2,5 кг.

– Как что делать? Поднимать силу, ты слабая, мышц твоих недостаточно, чтобы мощно толкаться от дорожки. Начинай вон с того тренажёра и по кругу, пока не пройдёшь все. Сегодня сделаем два круга, веса самые лёгкие выставляй, а там видно будет, – он указал пальцем на что-то высокое с длинной железной ручкой. Тогда я понятия не имела, что это за чудо такое и как на нём заниматься.

Прошло много недель, прежде чем я освоилась и поняла, как пользоваться тренажёрами. Какие группы мышц развивает каждый из них, где менять рукоятки, двигать сиденье и поворачивать спинку.

Минусом тренажёров была хрупкость, они быстро ломались: тросы лопались примерно каждые две недели после очередного тяжеловеса. Гнулись рамы. «Динозавров» накрывали, и они стояли без дела недели две, иногда не работало больше половины.

В моих силовых тренировках присутствовали три упражнения, которые я должна была выполнять всегда: жим платформы ногами, жим грифа лёжа на скамье и гипертензия.

Вес пустой платформы был 85 кг! И она не сразу мне далась. Десятки тренировок я провела, мечтая, что смогу поднять её.

Первый раз я выжала платформу на три раза спустя два с половиной месяца тренировок – это была моя победа. Жим лёжа на скамье дался чуть позже, но только на один раз. Ноги и руки перестали трястись и уверенно справлялись с весом.

Силовые тренировки папа не посещал, всё было на моей совести.

Со временем со мной начали здороваться и помогать с техникой, страхуя на сложных упражнениях.

Весь тренировочный цикл осенью мы посвятили силовой нагрузке. Впереди было зимнее первенство страны. Из-за прибавки в силе у меня появились мышцы. Тренировки в моей школе давались сложнее: я перестала себя чувствовать во время бега. Ноги, руки бежали будто по отдельности, не было ощущения общей координации.

Зимой того года папе пришли в голову новые методики тренировок, я стала подопытным кроликом. Мы пробовали изменить технику бега – я откатилась назад. Зато соперницы сильно прибавили в результатах. Меня ждал провал на первенстве России. Я не смогла попасть в финал.

На «России» все разговоры были о предстоящих Юношеских спортивных играх. Зимнее первенство помогло старшим тренерам составить список претендентов в сборную команды Москвы для участия в играх летом. Папа расстроился провальным зимним сезоном и засел на неделю, переписывая тренировочные планы.

Как я выиграла с большим отрывом прошлым летом, а зимой этих же девчонок не смогла даже догнать?

Через неделю после зимней «России» отец пришёл с новостями:

– С понедельника у тебя в школе свободное посещение. Это значит, что с утра у тебя будет тренировка, а после неё ты идёшь в школу. Вторая тренировка будет перед ужином. На утренние тренировки я не смогу приезжать, на вечерних буду обязательно. Тренировочный план буду писать заранее. Твоя задача – тренироваться и не лениться, только тогда у нас будет шанс попасть в сборную Москвы и выступать на Юношеских спортивных играх.

Он был сосредоточен на главном, не давал мне вставить и слова:

– Сейчас ты идёшь в запасе под пятым номером, 100 метров побегут трое от Москвы, две кандидатуры уже есть по итогам зимы. К лету, может, что-то и поменяется, но пока смотрим правде в глаза: мы не попадаем никуда. Если летом будем бежать так же, как зимой, то можешь смело вешать шиповки на гвоздь, все старания будут напрасны, – папа говорил с такой интонацией, будто летом ожидается война и, если не подготовиться, живым оттуда никто не вернётся.

– Ладно, я всё сделаю, – вспоминая зимний чемпионат, я понимала, что тренировки станут тяжелее: мне придётся выжимать себя до последней капли, чтобы попасть в сборную команды Москвы.