Текст книги "Золотая медаль или детство. Как один отец тренировал дочь к Олимпиаде"

Европа. Эстафета. Финал

Первенство Европы проводили в Литве, в городе Каунасе. Все сильнейшие юниоры европейских стран приехали на соревнования, чтобы пополнить свою коллекцию медалей. Участников и тренеров разместили в студенческом городке, недалеко от городского стадиона. Организация и отношение к спортсменам были серьёзными. Это не было похоже на детские забеги: если раньше спортсменам могли простить незначительные нарушения, то на международном первенстве было строго. Не успел / забыл отметиться до начала старта – удаление из списков участников. Зашёл на территорию без аккредитации – удаление со стадиона.

Это были мои первые международные соревнования на выезде, всё было необычно, в новинку. Я бок о бок разминалась с французами, немцами, итальянцами, финнами, португальцами, испанцами, впервые слышала живую иностранную речь.

Тренеры каждой сборной держались поодаль от стадиона, суетились, громко жестикулировали, поднимали вверх протоколы, подзывали своих подопечных. Команды медиков дежурили у своих команд, массажисты трудились без отдыха: вдоль разминочного поля по кругу скрипели массажные столы, на каждой кушетке висел свой национальный флаг – так сборные негласно делили территорию по секторам. Когда спортсмен приезжал из отеля на разминку, он с лёгкостью ориентировался и находил свою команду.

Обстановка была дружественная, всем всё было любопытно. Кто не знал английского языка, объяснялся жестами, кто знал, общался на равных.

Я рассматривала национальные костюмы спортсменов. Французы, испанцы, итальянцы пестрили яркими цветами флагов своих стран. Меня не заявили на личные сто метров, посчитав, что будет опасно для эстафетной команды, если я вдруг травмируюсь. В запасе никого не было. Сборная России привезла на первенство Европы ровно четырёх участниц для эстафетного бега 4 по 100 метров. Мы каждый день тренировали передачу палочки, дожидаясь своего выхода на главную арену.

Знаете, о чём скучает профессиональный спортсмен больше всего, когда «завязывает» со спортом высших достижений? По соревнованиям международного уровня. Где выступаешь не только за себя, но и за свою страну. Организация международных матчей продумана до мелочей. Номера отдыха, столовая, трансфер, волонтёры на каждом углу готовы помочь в любой ситуации, пресс-центр, развлекательные программы, экскурсии для желающих, сувенирные магазины, общение с болельщиками и много чего ещё.

Соревнования – это праздник. Понимание этого приходит с возрастом. Когда ты молод и настраиваешься на победу в финале, тебе не до радости. Ответственность за выступление, за команду, мандраж, нервы – с таким багажом эмоций трудно праздновать.

По соревновательной кухне начинаешь скучать после завершения карьеры. Ничего подобного в твоей жизни, даже отдалённо похожего, уже не произойдёт. Будут другие истории, переживания, но отстаивать честь страны ты уже не сможешь.

Я проснулась посреди ночи. Смотрела в потолок и не могла уснуть. Сегодня наш выход. Будильник прозвенит только через четыре часа, а моё тело уже готово разминаться. Сна не было, мне не спалось три ночи подряд.

Я залезла в спортивный костюм и вышла на террасу. Коротко подстриженная молодая трава, холодные капли росы переливаются в мягком свете раннего утра. Я сняла шлёпки и шагнула босыми ногами в прохладную нирвану. Почувствовала землю под ногами – с камушками, мелкими корешками, – ступни вмиг стали мокрыми. Присела на корточки и ладонями опёрлась о землю, она меня успокоила. Природа спасала меня от тревожных мыслей.

Спортсмены начали просыпаться, многие выходили на улицу и вдыхали свежесть литовского утра.

Вся команда была в сборе. Мы приехали на стадион к определённому часу, чтобы вместе провести разминку и убрать шероховатости в технике передачи палочки.

В эстафетном беге 4 по 100 метров распространены два способа передачи палочки: «сверху» и «снизу» (если говорить простым языком).

Передача палочки «снизу» считается не очень надежным способом из-за большей вероятности ее потерять во время передачи: ее неудобно вкладывать, так как рука убегающего находится внизу.

Передача «сверху» – удобна для передающего, и вероятность донести палочку до финиша вырастает в разы. Принимающий отводит ладонь назад—вверх и держит руку на линии плеча, максимально широко отставив большой палец в сторону—вниз, держит до тех пор, пока в его руке не окажется палка. Принимающий эстафету не видит человека, который передает палочку, только слышит короткую команду голосом.

На крупных международных соревнованиях у команд, которые претендуют на пьедестал, только одна попытка в передаче. Со второй попытки передать палочку тоже можно, но опасно выбежать из «коридора», в котором осуществляется передача. Опасно не догнать принимающего. Результат будет хуже, и другие команды, у которых получится передать с первого раза, будут иметь преимущество.

Совместная разминка, пару ускорений – и мы уже сидим в колл-руме и ждём начала своего забега. Девчонки переглядываются, оценивают соперниц, теребят в руках аккредитации. У многих это первый международный старт с такой ответственностью за команду, за страну. Пойти не так что-то могло в любой момент: потеря палочки при передаче, потеря времени в беге, выбегание за «коридор», физическое падение.

Мы попали в финал со вторым временем среди всех команд. Это второе время мы превратили во второе место в финале. Я не верила такому счастью. Я – вице-чемпионка Европы! Я, которая хотела месяц назад закончить со спортом, попрощаться с бегом, заняла второе место на первенстве Европы.

Призовое место гарантировало спортсмену финансовое вознаграждение. Нас поставили в зарплатный лист, и помимо стипендии я стала получать денежное довольствие, позволявшее не только покупать продукты, которые хочется, без оглядки на ценник, но и одежду, обувь. Теперь я могла приезжать домой чаще.

Пар. Разрыв. Бойкот

⠀

Сытая жизнь помогала моей спортивной форме и моральному состоянию, но я не прибавляла в результатах. Много раз была в призах, но побеждать не получалось. По сравнению с секундами соперниц, мои топтались на месте.

Я искала причины: почему не бегу? Пыталась обсудить с отцом, предлагала попробовать что-то другое: перенять опыт тренеров, поработать в команде с кем-то ещё. Папа на всё отвечал сухим отказом.

Мой коронный низкий старт позволял лидировать первые двадцать метров, но к финишу меня догоняли и обгоняли почти все. Девчонки огромными темпами прибавляли в результатах, походили на женщин-машин. Я топталась на месте. Понимала, что скоро перестану составлять конкуренцию в финалах или попадать в них.

Я должна была двигаться дальше. Решение видела только одно: сменить наставника. Долго сопротивлялась этой мысли. Папа был моим тренером 11 лет! Кроме меня у него никого не было: других он тренировать не хотел. Мысль, что я должна уйти, была мне противна. Но время уходило, и бесполезно было оттягивать. Этот поступок стал самым трудным в моей жизни. Я пыталась начать разговор много раз – смелости хватало только на: «Пап, надо поговорить».

Уйти от тренера-отца, не ранив его, невозможно.

Если родные за столом по моей тихой просьбе поднимали «эту» тему, всё заканчивалось криками, истерией, хлопаньем дверей, и папа пропадал на весь вечер.

Было катастрофически его жалко, я только догадывалась, что папа испытывал в тот момент. С шести лет он объединил свою жизнь с моей: первые тренировки, первые кроссовки, первые соревнования. Отец отдавал мне всё свободное время. Он не был тренером, у него не было спортивного образования, но он сам показывал упражнения, писал тренировочные планы, придумывал спортивный инвентарь. Благодаря ему я научилась принимать сложные решения, настраиваться на судьбоносные финалы, ориентироваться во взрослой жизни. Отец не разрешал сдаваться, был всегда бок о бок со мной одиннадцать лет. И мысль, что его могут предать, не помещалась в его голове.

Август после летнего сезона. На «России» стала второй. Не улучшив результат, решилась на крайне неприятный и тяжёлый разговор.

По субботам наша семья растапливала русскую баню на дровах. Царила атмосфера релакса и душевного равновесия. Папа пребывал в умиротворённом состоянии.

Сидим, греемся на верхней полке. Пар обжигает ноздри. Термометр поднялся до 110 градусов по Цельсию, всё заполнено горячим паром, дверь в другом конце парилки плохо различима. Глаза полуоткрыты. Тускло желтеет лампа. Тишина.

Мама с братом, не выдержав жары, вышли остывать. Мы остались с ним вдвоём, как всегда, вместе.

– Юна, хотел поговорить с тобой, – сказал отец, поливая камни эвкалиптовым настоем. Они зашипели, и в парилке запахло чудесным отваром. – Попробуем осенью новую методику. Я с тренером из Франции познакомился, когда ты на Европе бежала. Разговорились, обещал помочь, поделиться опытом. У него корни в России, а сам живёт в Париже, мы сдружились, я его в гости позвал. Так что, если всё будет хорошо, в сентябре прилетит на пару недель, посмотрит на тебя, может, подскажет что, – капли пота стекали по его лицу, жар заставлял щуриться. Он схватил махровую рукавицу и стал интенсивно чесать спину, переходя на грудь, ноги, не ожидая предательства.

– Пап, я ухожу.

– Конечно, конечно, я тоже сейчас, только ногу закончу, давай. Арбуз там нарезайте, сейчас приду. Маме скажи, чтобы чайник поставила, – отец зачерпнул ещё немного отвара и снова плеснул на камни.

– Нет, ты не понял. Я ухожу. Хочу тренироваться у другого тренера, – не понимала, от чего в груди заколотилось сильнее: от жары или от разговора.

– Нет, – он зачем-то снова продолжил поливать камни.

– В смысле «нет»? Ты про что? – принимая вызов, готовилась отбивать все аргументы.

– Ни к какому тренеру ты не уйдёшь, полный бред. Это будет чудовищной ошибкой, – папа ответил спокойно, не глядя на меня, да в таком тумане и не понять, кто где и куда смотрит. Только голоса определяли сидящих.

– Мне пора. Нужно было это сделать ещё в том году. Но ты сказал, что за сезон я прибавлю. Ничего не вышло. Пап, ну давай посмотрим правде в глаза: ты никого и никогда не тренировал, кроме меня. Ты сам бегал дистанцию в четыре раза длиннее, чем я, да ещё с барьерами. Ты дал мне хорошую физическую подготовку, поставил технику, научил готовиться к финалам. Но дальше у тебя не получается. Дальше молодёжный возраст и взрослый спорт. Посмотри на других! Мы вместе с ними начинали, а сейчас они машины: за четыре шага преодолевают почти двенадцать метров. А я как бежала свой результат, так и бегу, скидывая только по одной десятой за сезон, а они – по полсекунды! Мне их не догнать, они недосягаемы, неужели ты этого не видишь? – от обиды не могла говорить спокойно. – Мне нужен тренер, который подготовил не одну спортсменку, который тренирует всю жизнь, у которого есть опыт и связи! – эту фразу я репетировала семь месяцев почти каждый день.

– Ну, судя по тому, как ты говоришь, «этот» тренер у тебя уже есть. И он готов тебя тренировать? – голос стал металлическим.

– Да, после «России» я с ним общалась, он согласен тренировать меня с осени.

Папа взорвался:

– Согласен он, да кто он такой?! Согласен! Я не согласен! Понимаешь?! Я! Я не согласен! Как ты можешь доверять какому-то чужому дядьке? Неужели ты считаешь, что какой-то дядя-тренер с горы будет так же, как я, верить в тебя и переживать за твои результаты?! – Мама вбежала в парилку, услышав крики с улицы. Отцу вонзили нож в спину, и пот, словно кровь, стекал на пол. Обессилев от жары и бури эмоций, которая его поглощала, он всё же попытался смягчить разговор: – Мы с тобой столько преодолели вместе, а сколько раз «Россию» выиграли? На Европе ты второй стала! Юношеские игры… мы там вообще всех порвали! Как нет результатов-то?! А это тогда что было? Я твой тренер уже одиннадцать лет: в одном поезде, в одном самолёте, в одном номере, на одном стадионе! Ты и я всегда вместе. Ты никому не сможешь так доверять, пойми это, – мягкости в его голосе хватило ненадолго, злость вернулась: – Ну поговорили, и отлично. Мой ответ – нет. Я в ванной домоюсь. Чай не буду, спасибо, расхотелось. А ты, прежде чем такие разговоры начинать, подумай в следующий раз дважды, а то я и обидеться могу, – он вскочил с лавки, оттолкнул маму и хлопнул дверью.

Я чувствовала себя виноватой и одинокой, меня это угнетало. Мама присела рядом, но её присутствие не помогало. Я понимала, что осталась одна: больше не услышу его шуток в адрес соперниц, не получу слова поддержки… Теперь я одна, и это мой выбор. Я должна. Я привыкну. Я смогу.

Папа не разговаривал со мной до конца лета. Он ждал, когда дочь, опустив голову, придёт к нему с повинной: «Мол, не подумала, прости, я пропаду без тебя, ты мне нужен».

Но я не пришла. Когда к дому подъехало такси, чтобы отвезти меня на вокзал, папа не вышел. Погрузив сумки в машину, позвонила маме.

– Он не выйдет, да? – без прелюдий спросила я.

– Скорее всего, нет. Заперся в кабинете и читает газету или делает вид, что читает. Но вчера ночью он не верил, что ты уедешь. А ты на самом деле уезжаешь, – мама старалась, чтобы её слова звучали легко, она не желала подчёркивать трудные отношения между отцом и дочерью, тренером и спортсменом.

У каждого из нас заканчивалась в жизни очередная глава. Папа верил в её продолжение, а я была готова к новым историям.

Часть 3

Тренер Б. Медали. Примирение

Никогда не знаешь заранее, каким будет твой тренер, пока не начнёшь совместную спортивную подготовку. Что для него работа тренером: призвание или способ выживания?

Тренер Б первым предложил со мной работать. После финала на первенстве России у нас состоялся долгий разговор. В первые же минуты он рассказал, за счёт чего я могу прибавить в результатах, познакомил с девочками по команде. У него был солидный опыт за спиной, несколько чемпионов мира. Он вселил в меня надежду, был тактичен и интеллигентно себя вёл. Тренер Б не знал моего намерения уйти от отца, но случайности не случайны, и совпадений не бывает. Мы оба оказались в нужное время в нужном месте. Его предложение выглядело заманчивым: он обещал решить вопрос с моей учёбой, поставить на дополнительное денежное довольствие, и у него была спортивная команда. Я больше не тренировалась одна. В группе было шесть человек: хорошие результаты на «России» показали двое, я стала третьей в звёздном составе.

Трудности были, но формальные. Тренера я поменяла, поэтому вынуждена была покинуть свою спортивную школу и общежитие. Мне помогли заключить контракт со спортивным клубом. Вопрос решился быстро: новый клуб предоставил комнату в трёхкомнатной квартире, где жили спортсмены. Я сменила институт: Тренер Б помог поступить в другой вуз на первый курс, я выбрала кафедру психологии. Мама кричала в трубку: «Юна, ты с ума сошла?! Зачем бросать институт, когда осталось всего два года?!»

До нового манежа я добиралась на метро, потом на маршрутке и пять минут пешком. Дорога занимала полтора часа.

Тренер Б создал все условия, чтобы ничего не мешало подготовке – я думала только о тренировках. Сборы, соревнования, снова сборы, снова соревнования. Зимний и летний сезоны прошли хорошо, результаты сдвинулись с мёртвой точки. Папа не приехал ни на одно моё выступление. В разговорах по телефону мама не поднимала этой темы, давая понять, что позиция отца не изменилась.

Звонила я отцу много раз: больше минуты разговор не длился, а если я настаивала на обсуждении спортивных тем, звонок резко обрывался. Первым он никогда не звонил.

Начинался новый спортивный сезон, кульминацией было первенство Европы – 2007 в Дебрецене. Прошло два года с моей первой «Европы», и снова выпал шанс заявить о себе. В этот раз я не торопилась заканчивать карьеру. С тренировочных баз мы практически не уезжали, лишь в Москву на пару дней для смены одежды и обратно. В команду сборной России в Дебрецен я попала легко, выиграв зимнее первенство страны. Была в финалах на всех летних стартах страны и многие из них выиграла. Спортивная форма росла, результаты были отличными.

У меня получилось. Я смогла выжить в спортивном мире без отца. Было трудно. Полтора года на соревнованиях без него по привычке я искала своего первого тренера. Ждала, что он подскажет по технике, воодушевит перед стартом. Мне его не хватало. Расставшись со своим первым тренером, я потеряла и папу.

Последний старт перед первенством Европы проходил в Москве. Знала: я в списках сборной команды страны.

Ещё утром, когда проснулась, шестое чувство намекнуло: что-то произойдёт. Оно не успокоилось в течение дня, а перед разминкой и вовсе кричало в голос. Я сделала глубокий вдох и выдох. Не помогло: меня накрыла паника. Она нарастала, а я впервые не могла справиться с волнением. Моё стрессовое состояние не было похоже на предстартовый мандраж. До финала оставалось сорок минут, а меня трясло, будто предстоял первый в моей жизни забег. Я начала пробежку по кругу: старалась вернуть боевой настрой, успокоиться с помощью монотонных движений в разминке. Но и бег не помог.

Пробегая мимо зрителей, почувствовала желание повернуть голову на трибуны, а именно: на центр третьего ряда.

Там сидел папа. В спортивном зелёно-синем костюме, как и раньше, с квадратным секундомером в руках. Он наблюдал за мной. Именно это и пыталась сообщить интуиция. Я его почувствовала, рано утром, как только он приехал в Москву. Потрясённая, закрыла глаза, открыла: папа никуда не делся. Увидел, что я его заметила, и улыбнулся.

Когда поднялась к нему, от макияжа ничего не осталось. Слёзы продолжали литься, в горле сидел тяжёлый ком, он мешал дышать, глотать, соображать. Если бы не спортсмены вокруг, я бы заревела навзрыд, но не могла: не могла себе позволить показать слабость.

– Па-а-ап, привет! – только и смогла выговорить, упав на соседнее место. Он убрал сумку и взглянул на меня.

– Я думал, это будет приятным сюрпризом, а сейчас, глядя на тебя, понимаю, что ошибся. Ты чего ревёшь?

Спустя почти два года как ни в чём не бывало он сидел на стадионе и следил за моим бегом.

– Думала, что больше никогда тебя тут не увижу, – шмыгнула я носом.

– Я тоже так думал и до последнего сомневался. Но, наблюдая за тобой эти два года, понял, что ты можешь. Ты стала самостоятельной, я больше тебе не нужен как тренер. Но в моей поддержке ты нуждаешься, поэтому и приехал. Почему сейчас? Потому что раньше не был готов к такой роли.

Этих слов мне хватило, чтобы кинуться в его объятия.

– После финала расскажешь о своём новом тренере? Где сейчас живёшь? Мама мне всё передавала, но я хочу услышать от тебя, – он взял мою руку в свои большие ладони и сжал крепко-крепко, как раньше, когда мы готовились к финалам.

Из моего телефона раздалось We are the champions группы Queen – рингтон, поставленный на Тренера Б. Я ответила не сразу. Тренер закричал в телефон, спрашивая, где я: меня потеряли судьи и он. Финал был через десять минут. Я была лучшей по результатам предварительных забегов – причина неявки лидера соревнований должна быть уважительной. Я посмотрела на папу и не сдвинулась с места:

– Я не побегу финал, не хочу. Можно я с тобой посижу?

В тот момент победа на очередном кубке меня не волновала, я чётко знала, чего хочу. А хотела я смотреть соревнования по лёгкой атлетике на стадионе со своим первым тренером.

Финал на сто метров стартовал без главной претендентки на победу. Я видела Тренера Б, который носился по стадиону в надежде меня найти. Понимала, что последствия будут серьёзными: долгого нравоучительного разговора мне не избежать. Но это всё будет потом, а сейчас я там, где хочу быть по-настоящему.

Мы с отцом проговорили весь вечер. Я показала, как устроилась, рассказала про новый институт, про тренировки. Он слушал не перебивая. Когда разговор зашёл о Тренере Б, сжал зубы и отвернулся в сторону. Мы оба переживали тяжёлые эмоции: моей задачей было повзрослеть, папы – отпустить меня.

Победа. Коммерция. Аэропорты

Родители и Тренер Б не поехали на «Европу». Соревнования транслировал телеканал «Евроспорт». Накануне вечером папа позвонил мне и пожелал победы, передал пожелания от болельщиков, что наши Боровичи завтра прилипнут к экранам, чтобы поболеть за меня.

После предварительных забегов российский комментатор с огромным сожалением сообщил:

– Из-за перехода на соседнюю дорожку женскую эстафетную команду сборной России дисквалифицировали, – на видео в замедленном режиме было заметно, как стопа нашей спортсменки «слегка» наступает на линию дорожки.

Немцы подали иск за нарушение правил через пять минут после завершения забега – новость обсуждалась по телевизору.

Пришло SMS от мамы: «Не расстраивайся! У тебя всё впереди! Мы с тобой!»

Наши представители подали встречный, оспаривающий иск, где доказывали, что небольшой «наступ» никак не повлиял на результат эстафетного бега и не мешал сборным других команд завершить забег. Этого по телевизору не сказали. Телезрители увидели только Russia – DSQ – дисквалификация.

Мы судорожно молились на запасном поле, чтобы иск приняли и всё решилось в нашу пользу. Оставалось пятьдесят минут до финала, вердикт комиссии был не известен. Главный тренер приказал готовиться в любом случае, что мы и делали.

Двадцать пять минут до финала. Решения нет. Двадцать минут. Всех финалистов в эстафетном беге собирают на главный стадион, нас не зовут. Одиннадцать минут до старта… и женский писклявый голос из динамиков кричит на всё запасное поле:

– Руссия, Руссия, кам-кам, ю ран нау. Фастер-фастер! (Россия, Россия, выходите-выходите, вы бежите сейчас. Быстрей-быстрей!)

Как же хорошо, что мы всё равно разминались и готовились! Радостные, похватали шиповки и своим ходом понеслись на стадион. Всё происходило в спешке: представление команд началось, едва мы вбежали на главную арену.

Трансляцию по ТВ задержали на тридцать минут, и мои родные понятия не имели, что сборная России оспорила иск и бежит в финале на первенстве Европы в Дебрецене.

Главные конкуренты – немки – прибежали вслед за нами, замешкавшись в передаче эстафетной палочки на последнем этапе. Мы вырвали у них победу! Россиянки оказались быстрее сильнейших эстафетных команд Европы!

Когда я позвонила папе, его грустный голос готовился меня успокаивать, но я закричала в трубку:

– Твоя дочь – чемпионка Европы, мы победили! – и потом долго объясняла, как же так произошло.

Победа на «Европе» гарантировала контракт со спортивным брендом минимум на год, прибавку к зарплате в Олимпийском комитете и в спортивном клубе. Также после хорошего выступления за спортсменом закреплялся спортивный менеджер, который вместе с тренером согласовывал необязательные международные турниры, которые хорошо оплачивались, если спортсмен занимал призовые места.

Когда мы вернулись в Россию, мэр Боровичей вручил мне почётную грамоту, денежную премию и благодарность. В школе посвятили мне стенд и повесили его в спортивном зале. Именно у этого зала пять лет назад меня прижали к стенке старшеклассницы, забивая стрелку в туалете. Было много внимания со стороны журналистов, поклонников из Боровичей, а также болельщиков из других стран и городов. Они как-то узнали адрес моей электронной почты, и каждое утро я получала электронные письма со словами восхищения, симпатии, любви, гордости, стихи и просьбы о встрече.

Весь следующий зимний сезон я провела в самолёте. Когда на неделе бывало по три-четыре соревнования в разных странах, на стадион я приезжала сразу с чемоданами, чтобы после финала успеть в аэропорт. С такими частыми поездками я знала многие европейские аэропорты наизусть: где какой выход, где находятся розетки для телефона, где стоят сдвоенные кресла без подлокотников, на которых удобнее ждать рейса, в каких автоматах тёплая газировка и где вкусно кормят. Спать я научилась в любом положении, в любом месте, на любой поверхности.

Раз мы ехали из Франции в Польшу на ночном поезде 11 часов. Места, чтобы вытянуть ноги, не было: в купе шесть кресел, слева и справа по три, а сверху натянута сетчатая полка для хранения ручной клади. Спустя четыре часа в пути тело взмолилось о горизонтальном положении.

В Польше платили три тысячи евро за победу, но после такой ночёвки, с ватными ногами и дубовой спиной, бороться за первое место невозможно. Я приняла отчаянное решение: скинув пакеты и рюкзаки с багажной сетки, вскарабкалась наверх как кошка. Чувствуя себя в коробке, явно не предназначенной для моих габаритов, еле-еле поместила ноги, чудом не упав вниз. Повернулась на бок и уснула. Наутро правый бок украшали ромбики: сетка впивалась в тело всю ночь, но я не чувствовала. Зато выглядела я бодрее остальных спортсменов. Те соревнования я выиграла, оправдав кошачий подход ко сну.