Текст книги "Золотая медаль или детство. Как один отец тренировал дочь к Олимпиаде"

Деньги. Ставки. Адреналин

Наш бревенчатый дом, который бабушка подарила маме, испытывался на прочность. На каждый прыжок половицы отзывались скрипом. Под полом гостиной поднималась пыль, сыпалась паутина, ходуном ходил песок, лежавший там годами. Но прыжки не прекращались. Бывали остановки, небольшие паузы. И по новой. На первом этаже кто-то упорно прыгал.

– Девятьсот девяносто семь, девятьсот девяносто восемь, девятьсот девяносто девять, хорошо – тысяча! Теперь верю, что можешь! – папа отсчитывал вслух и записывал в тетрадь каждую сотню прыжков, которую я преодолевала на пути к тысяче.

Стопа в беге, соприкасаясь с опорой, смягчает удар и приспосабливается к неровностям поверхности, а в момент отталкивания выполняет роль рычага, выбрасывающего тело вперед. Сильная стопа позволяет спортсменам улучшать результаты.

Тысяча прыжков – такой был у нас уговор. Тысяча прыжков равнялись 50 рублям, которые я получу. Прыгать по тысяче я должна была не меньше трёх раз в неделю, остальное – по желанию. Меня купили за «Марс», «Твикс» и «Сникерс». В школьной столовой булочка с маком стоила 14 рублей 50 копеек.

Родители зашли в мою комнату и сели на кровать. Говорил, конечно, папа. Мама готовилась его прикрывать.

– Юна, сколько ты сейчас получаешь денег на карманные расходы? – он сразу перешёл к делу.

– 100 рублей в неделю. Чего ты спрашиваешь, ты же сам их даёшь, – буркнула я, показывая всем своим видом: если они опять заведут старую песню про тренировки, то я не в настроении это обсуждать.

– Хорошо, а если я предложу тебе 250 рублей в неделю? – он достал из кармана деньги мелкими купюрами и демонстративно начал при мне их пересчитывать.

Мы обсудили все условия, думала я недолго.

– И как долго ты готов платить? – мне нужны были детали сделки.

– Пять недель, всего пять недель осталось до твоего первого главного старта. «Россия» пройдёт через пять недель. Это твоя возрастная группа, выступишь на ней и можешь быть свободна, гуляй на все четыре стороны, – говорил он без лукавства, открыто и честно. Я прочитала по его лицу: он устал со мной бороться, устал тащить меня на тренировки, которые были мне не интересны.

– Ладно, без проблем. Могу я сегодня же начать? – стоя у стула со школьной одеждой, я пересчитывала остатки своих карманных денег.

– Хоть сейчас, только я буду считать.

Он подпрыгнул от радости – окрылён моим ответом и тем, что впервые переговоры со мной прошли легко. Папа уже собрался уходить, как я крикнула ему в спину:

– Только у меня есть одно условие.

– Слушаю, – он остановился в дверях.

– Я не буду тренироваться каждый день, только три раза в неделю. Если ты не согласен, уговора не будет, – я видела ярость на его лице, но мой голос был таким же твёрдым, как и папин.

После некоторого колебания он принял уговор:

– Я буду считать прыжки, пошли.

Эти пять недель были ужасно долгими и невероятно прибыльными. Прыгала я каждый день. Снег давно растаял, и мы выходили тренироваться на сельский стадион. Его построили в послевоенное время, тогда он был лучший из лучших в Новгородской области. Конечно, после строительства за ним никто не следил. А в 90-е годы никому дела не было до спорта. Трибуны давно потеряли своих болельщиков и рушились на глазах. В относительно неплохом состоянии оставались только резиновые дорожки.

Вечерние тренировки на стадионе я не любила. Если утром здесь никого не было, то под вечер людей становилось много. И нет, никто из них не приходил тренироваться. Парадокс, но стадион и только потом городская дискотека – были тусовочными местами молодёжи. После выходных меня там ждали кучи пустых бутылок, пачек от сигарет, презервативов и упаковок от чипсов. Я брала с собой пакет, и перед тренировкой освобождала от мусора нижние ряды трибун, дорожки и финиш.

На очередной вечерней тренировке я разминалась по кругу. Пробегая мимо группы молодых людей, услышала в свой адрес: «Эй, затрахала ты уже, курица, тут бегать. Сядь покури», – и они заржали.

Они были правы, бегала там только я. Это сейчас никого не удивишь бегом, а тогда мои тренировки казались странными, непонятными, позорными и смешными.

– Нет, не хочу, но у меня есть встречное предложение, – замедлив бег, я высматривала в толпе сидевших подходящего кандидата.

Всё было предельно просто. Я всегда тренировалась одна: парни и девушки, которые к нам приходили в секцию, не задерживались, у них быстро появлялись другие интересы.

В тот вечер мне нужен был спарринг-партнёр на тренировку.

Спарринг—партнер – это такой же спортсмен. В тренировках он помогает другому эффективнее подготовиться к соревнованиям, отработать стартовый разгон или бег по дистанции на максимально высоких скоростях. Элемент соперничества играет важную роль в подготовке спортсменов. Если у вас нет команды, с которой можно тренировать все необходимые качества, одному сложно будет вывести себя на хороший результат.

У меня не было группы спортсменов, зато у меня были они. «На слабо» и за деньги эти молодые люди были согласны на всё.

– Чо? Эт я вот тут, значит, буду стоять, а ты типа на 50 метров дальше от меня? И чо? Мой кореш нам скомандует, и я должен добежать вон дотуда первым, так, чтобы ты меня не догнала? И тогда твой батя даст мне 200 рэ? – Антон стоял у стартовой черты на 100 метров и неуверенно переспрашивал все тонкости сделки.

– Да-да, всё верно. Я начну бег дальше от тебя на 50 метров. Ты побежишь 100 метров, а я 150. У тебя будет фора. Кто прибежит первым на финиш – тот и молодец, – разминая суставы, отвечала я.

– Погоди, погоди, а в чём подвох-то? Ты же не впереди меня, а позади стоять будешь. Ты уже проиграла, ты же понимаешь? Или ты кидать в меня что-то будешь, пока я буду бежать, типа «догони меня, кирпич»? – он не понимал смысла, зачем мне это было нужно, и искренне верил, что он, сильный парень семнадцати лет, спокойно обгонит малолетку, даже если её рядом поставить, а уж с форой в 50 метров – тут и говорить не о чем.

Мне нужна была компания. Бороться с невидимыми соперниками – самое трудное в спорте. Это как бокс в одиночестве.

Старый, заросший сорняками стадион со сломанными трибунами, а на дорожке – школьница. Щуря глаза, она настраивалась на нешуточную борьбу. Впереди стоял парень в кедах, джинсовой куртке, повёрнутой козырьком назад кепке и старых, потёртых трениках. Он был на две головы выше девочки и с усмешкой оглядывался.

Группа зевак требовала зрелищ. Зрители разделились на два фронта.

– Давай, Антоха!

– Придурок, сядь, не позорься!

– Юна, Юна, сделай его!

– Чо орёте?! Не мешайте им.

Независимый судья «трёхбалтиковой» категории, выплёвывая семечки себе под ноги, направлялся к месту старта. Отец ждал нас на финише.

– Юна, я так руку держу? Чо говорить-то надо? Я опять забыл. А, вот так… это… «побежали!» – парень то поднимал, то опускал руки.

– Не надо говорить «побежали», слово слишком длинное, спортсмен не поймёт, на какой слог бежать. Всё просто: на старт, внимание, оп. Коротко и быстро – оп! – повторила я в третий раз и отправилась к месту старта.

Идея проводить такие тренировки пришла в голову, конечно же, моему отцу. Солнце почти садилось, заливая в чашу стадиона немного розового света. Дул тёплый ветер. Май был исключительным в том году: мало дождей, много солнца и жарких дней. Я пыталась потрогать ветер, вдохнуть его в себя и выдохнуть обратно, чувствуя, как природа наполняет клетки моего тела и остаётся жить внутри. Я закрыла глаза, настраиваясь на поединок. Мозг просигналил: «Пора!» – и мои глаза открылись.

Махнув рукой, я подала знак новоиспечённому стартёру, он отзеркалил в ответ и спросил готовности у спарринг-партнёра – Антона, тот кивнул. «Судья» повернулся к моему отцу и, подняв руку, ждал от него такого же ответа. Папа ответил сразу. Это означало, что все готовы. Дистанция Антона составляла 100 метров, моя – 150. Победителя определит скорость.

– НА-А-А-АСТА-АРТ! – прокричал «судья».

Всё замерло. Зрители перестали есть и пить. В одно мгновение прекратились разговоры. Даже те, кому было не интересно, в момент команды повернули головы и затихли. Птицы – и те замолчали. Тихо стало, очень тихо. Я услышала свой пульс: он бился в висках, с каждой секундой частота ударов нарастала. Привет, адреналин!

Адреналин – гормон который ярко выражен и заметен в изменении поведения человека, его главная задача – мобилизовать организм перед возможными трудностями.

– Внимание, марш!

Судья настолько перенервничал, что забыл весь мой урок, едва прозвучала команда. Но тренировки для того и нужны, чтобы быть готовым к любым сюрпризам, а слово «марш» вполне подходило для такого уровня соревнований.

Я выбежала легко и быстро, старт был моим козырем. Я любила физический «взрыв». Отдаёшь своё тело внутренней, животной интуиции. Ни на секунду не сомневаешься в технике выполнения. Как бы наблюдаешь за процессом со стороны, получая неописуемое удовольствие от происходящего.

Для стремительного рывка, резкого и мощного набора скорости надо уметь довериться своим натренированным до автоматизма беговым рефлексам и не пускать в этот процесс голову. Мозг все портит, он как 80-летняя бабуля при разговоре с внуком:

– Внучок, ты куда так бежишь?

– Ба, да опаздываю я!

– Меня подожди, палочку подай!

– Сегодня тебя с собой не беру…

– Как это? В 79 брал, а в 80 нет? Думаешь, постарела?

– Некогда мне, бежать надо, причем очень быстро.

– А это не опасно? А куда бежать? А зачем? А как бежать? А если догонят?

Ну вы поняли: чем больше мыслей, тем хуже результат.

После громкой команды «марш» побежали все. Мы с Антоном по стадиону, а зрители на своих местах. Чем меньше оставалось до финиша, тем громче был гул зрителей. Антон преодолел отметку в семьдесят метров первым, я была позади. Ему оставалось всего пятнадцать метров до финиша, но мы сравнялись.

Я бежала на пределе: знала, что стоит на кону. Дело не в двухстах рублях. Я могла легко и надолго стать поводом для насмешек и обсуждений после этого спектакля.

– Юна, бежать! Бежать до конца! – кричал уже папа.

Почувствовав меня рядом, задыхаясь от непривычной нагрузки, парень переставлял тяжёлые ноги, стараясь не сбавлять скорость. Он даже не предполагал, что бег на сто метров может так выматывать.

– Что?! Куда? Не-ет!! – он терял двести рублей и уважение товарищей. Я стала вырываться вперёд, с каждым шагом увеличивая разрыв между нами. Оставалась пара метров до финиша, как с трибун стали кричать моё имя. Мы финишировали. Юна – 1-е место, Антон – 2-е место.

Он сплюнул. Упал на дорожку – дыхание не успокаивалось. Лежал, жадно глотая воздух, настаивал на своём:

– Ещё раз, давай ещё раз! Сейчас всё по-другому будет, я не принимал тебя всерьёз, а сейчас покажу, как парни с педколледжа бегают! – Косился на своих друзей, а те кивали в ответ.

Конечно, мы дали шанс отыграться, тренировочный план состоял из нескольких серий.

Вы не сможете объяснить «студенту», что первый раз был самым быстрым, что быстрее он уже не пробежит. Ибо для этого нужна скоростная выносливость. Годами вы тренируетесь бегать долго и быстро, учитесь терпеть боли в животе, мышцах, тошноту, головокружение и массу других «приятных» симптомов. Ваш организм бастует. Но, вопреки инстинкту самосохранения, преодолевая боль, профессиональный спортсмен идёт к победе. Победе над собой.

Четыре раза для Антона были кошмаром. Я прибегала первой раз за разом, не дав ему ни единого шанса. Зачем он тогда бегал? Потому что не мог поверить, что снова проиграет.

К слову сказать, наша тренировка вложила в него что-то новое. Показала, как девочка, меньше и младше, может выиграть у студента благодаря тренировкам, упорству и вере в себя. Позже он записался в секцию карате и неплохо выступал на уровне области.

Навоз. Мечта. Мама

До первенства России оставалась неделя. Одно дело обогнать деревенского парня на стадионе. Совсем другое – Россия. Самая большая страна на земном шаре. Тысячи городов и тысячи детей тренируются в ней, чтобы стать чемпионами. У них есть сотни тренеров, которые им в этом помогают и ведут к заветной цели.

– Сколько билеты стоят? Проживание? Что вы там есть будете? Где остановитесь? – мама стояла в огромной теплице, которая не первое десятилетие кормила семью.

В теплице всегда влажно и жарко. Сквозь запотевшие стёкла изнутри видны только силуэты. Одетая в овечью жилетку поверх старого сарафана, на ногах – галоши, на голове – платок, чтобы волосы не пропахли цветочной подкормкой, мама работала на земле. Подкармливала коровьим навозом розы, потрескавшимися от удобрений пальцами высаживала луковицы гладиолусов, чтобы они успели расцвести к 1 сентября. Именно эти цветы она повезёт на рынок и будет торговать до вечера. Вечеров таких будет много.

Заместитель директора дома культуры не могла себе позволить быть похожей на колхозницу. Поэтому одновременно с работой в теплице топилась настоящая русская баня. Мама наколет дров, разожжёт огонь в печи, намоет детей, приготовит обед. А вечером перед трудовой неделей смоет с себя одну личность и оденется в другую. И в понедельник к 7:45, отправив детей в школу, пойдёт на работу. Маме тогда было чуть больше 35 лет.

Для неё моя спортивная история была каким-то фарсом. Девочка из деревни собралась выступать на первенстве России, бегая по старому стадиону, и тренер-то не «настоящий», а её муж, без тренерского образования, опыта и своей команды по бегу.

Муж (который когда-то сжимал её мокрую от волнения ладонь в загсе, обещал золотые пески, алмазные горы, реки из вина) стоял в стареньком спортивном костюме со сломанной молнией и пытался одолжить у неё денег на поездку. Деньги, которые она откладывала на новый закуп рассады, прибыль от которой помогла бы собрать её детей в школу. Да и дочь тоже хороша: напрочь отказалась от серьёзных тренировок и клянётся, что оставит всю эту затею, как только вернётся с соревнований.

– Я разговаривала с Игорем Павловичем, он в Питере сейчас живёт, работает в институте физкультуры, я тебе о нём рассказывала, чтоб Юну показать. Он сказал, у них серьёзная команда едет на первенство России, аж девяносто два человека. От Москвы, наверное, ещё больше. А сколько команд приедут из других городов? А ты куда собрался? Команда города Боровичи – один человек? Девочка и её папа-тренер? – она смотрела ему в глаза, не веря в нашу авантюру ни на грамм. – Вы тренируетесь в школьном коридоре, после закрытия школы. Не всегда умытый и трезвый сторож орёт на всю школу: «На старт, внимание, марш». Коридор с одной лампой в потолке – как ты вообще дочь там видишь, наугад секундомер включаешь? А эти ваши брёвна, которые ты колодками прозвал и таскаешь вечно?! Это же поленья для растопки бани! Сколько я ей заноз вытаскивала после ваших стартов! А на первенстве России тоже полено под ноги положите?

– Нет. Там будут настоящие беговые колодки. Там всё серьёзно будет, Люд.

– Я не против, чтобы вы ехали. Но только потому, что жду скорейшего окончания этих соревнований, после которых закончится и ваша с ней история. И вы, особенно ты, успокоитесь. Только поэтому я не против, и поэтому мы найдём деньги на поездку. Но я очень, очень устала от вашего спорта.

Владимир. Суета. Бутерброд

⠀

«Так. Вот сумка. Что в неё положить? – я ходила по комнате, обдумывая список вещей. – Костюм взяла, футболку взяла, лосины на месте, плеер надо найти, сумка с дисками тут, наушники положила. Всё вроде, готова».

Жарко. Июнь. Владимир – город, в котором будут проходить соревнования, очень вкусно пахнет. Деревьями, травой, цветами. Никогда не видела так чисто убранных улиц. Деревья на каждом шагу, некоторые так разрослись, что не давали пройти прямо, приходилось раз за разом их с почтеньем обходить. Липа и тополь, огромные, спасали от солнца каждого, кто попросит. Мы дошли до гостиницы, оставили сумки и отправились на стадион, разведать обстановку.

Шли пешком, было недалеко. Поднялись по улице, ведущей вверх, как внизу показалась спортивная арена. На стадионе было людно, каждый занимался своими делами: люди бегали, прыгали, разминались. Наблюдая за происходящим, я заметила, как через ворота зашла ещё одна группа спортсменов: все поздоровались, и дети организованно прошли на стадион, начав разминку с лёгкого бега. Мои ноги стали ватными, взгляд потух, а тело само разворачивалось обратно, в сторону Боровичей.

– Ну вот мы и пришли, вроде оно, – выдохнул папа. – Ну что, давай найдём, как туда можно спуститься? – он оглядывался в поисках лестницы.

Я… А что я? Я не проронила ни слова. Мне было так страшно, что я схватила его руку, понимая, что не дышу.

– Пап, наверное, мама права, чего мы тут забыли? Смотри на них, они даже знают, в какую сторону разминаться, а я нет. А вон те – смотри, как быстро бегают, а эти вообще на три головы меня выше. Я не хочу туда.

– Ты боишься, это хорошо. Бояться нового – это нормально. Я тоже сейчас боюсь, но этот страх другой, он предвещает новое. Однажды ты почувствуешь этот вкус. Если сравнивать, то сейчас ты ешь клюкву, но позже страх станет клюквой в сахарной пудре. Тебе понравится, обещаю. – Папа поднёс пальцы к губам, словно держал ягоду в руке. – Ну а дома нас всегда ждут, ещё успеем вернуться. Ты, главное, выдохни и начинай дышать, руку мою отпусти, у меня кисть онемела. Не на расстрел идём, голову выше! Не отставай.

Мы нашли тропинку к стадиону, и папа живо стал спускаться по лестнице.

«Лучше бы на расстрел», – подумала я и пошла за ним.

Мы стояли на трибуне, между синих пластмассовых кресел, и папа вводил меня в курс дела:

– Вон там вход на стадион, видишь те ворота? Пойдёшь туда и начнёшь разминку, потом сделаем гимнастику, упражнения и ускорения. А перед этим пойдём к той палатке и купим тебе твои первые шиповки, – он взял меня за руку, и мы пошли смотреть мне обувь.

– Есть 35-й размер? – папа держал в руках маленькую жёлтую туфельку без каблука, а на подошве красовались 7 винтовых отверстий.

Я зашла на стадион, людей прибавилось. Пришлось подождать, чтоб вклиниться в поток спортсменов, бегающих по кругу. Ноги отошли и даже стали приятно пружинить по дорожке – необычное чувство, новая лёгкость в теле была приятна. Я бегала с рюкзаком, в котором лежали мои новые шиповки.

– Рюкзак мне дай, – крикнул папа из-за ограждения и показал пальцем на себя. Когда я подбежала, он продолжил вводить меня в курс дела: – Вот твой номер участника, булавки в ларьке купим. Видишь стол у зелёного поля, под белым зонтом? Завтра там будет регистрация. За полтора часа надо заявиться, чтобы тебя отметили. Опоздаешь – до соревнований не допустят. Понятно? – он взглянул на меня. Я кивнула.

В забеге бегут восемь человек. Сколько всего забегов – узнаем завтра. Сначала проведут предварительные старты, а через три часа бег сильнейших – финал.

– А если не попаду в финал? – щурясь от солнца и закрывая глаза ладонью, пыталась разглядеть отца.

– Если не попадёшь? – он набрал в щёки воздух и со звуком выпустил. – Если не попадёшь, можешь быть свободна.

Я всё увидела, без слов. Во фразе «можешь быть свободна» явно был посыл, что он сильно разочаруется во мне. Но мне было всё равно. Меня просили приехать, я приехала. Осталось завтра пробежать – как-нибудь! – и от меня отстанут.

Какие они узкие! Я смотрела на них, а две жёлтые туфельки смотрели на меня. Вкрутив специальным ключом 7 алюминиевых гвоздиков, зашнуровав шиповки, я поняла: как же неудобно в них ходить. Пальцы стопы тянулись к небу – вспомнилось упражнение «ходьба на пятках». Но бегать было гораздо удобнее. Сцепление дорожки с железными гвоздиками толкало вперёд. Скорость, которую я набирала во время ускорений, намекала на быстрый бег завтра.

«Последняя точно не буду» – подумала я, заканчивая третье ускорение. Знакомство и разминка состоялись. Повесив обновки на плечо, оставив стадион за спиной, мы пошли в гостиницу.

– Завтра важный день, Юна. Давай поищем еды на ужин.

Ближайший магазин оказался рядом со стадионом. Папа купил стандартный набор. Докторская колбаса, ситный хлеб, сыр, масло, бутылка молока были моим ужином. Кипятильник в стакане заставил воду бурлить, и мы заварили чай, пили его с конфетами.

Когда я открыла глаза, в комнате было светло. Поняла, что выспалась. Занавесок в номере не было, и солнце нагревало комнату. Сев на кровать, потянулась за часами. Было четыре утра! Я не поверила тому, что увидела, и поискала часы отца, его часы подтвердили.

И что делать ещё пять часов до завтрака? Сон приходить отказывался, и, лёжа на кровати, я рассматривала потолок. Я знала, что нельзя думать о беге – это неправильно, ещё слишком рано.

Мандраж – чрезмерное волнение перед соревнованиями.

Почти все молодые спортсмены «перегорают» до важного старта.

Представлять свое выступлении заранее нежелательно. Наш мозг не понимает, где фантазия, а где реальность. Если вы начнете проигрывать сценарий соревнований в голове, как придете, как разомнетесь, какие соперники будут вас ждать, то организм сразу выплеснет гормоны адреналина, кортизола, тестостерона для реализации намеченного. Вы поймаете себя на мысли, что ваше сердце не бьется, а выскакивает из груди, пока вы всего лишь лежите в кровати и стараетесь отдышаться. Но сердце не успокаивается по щелчку – выброс гормонов запустил реакцию, и нужно время, чтобы успокоиться. Вы потратите эмоции впустую – эмоции, которые необходимы для соревнований. Потребуется вкусная еда и пара дней на отдых, чтобы восполнить эту пустоту, но у вас этого времени нет. Главный старт случится сегодня.

– Уже проснулась? Рано ты, – папа застёгивал часы на запястье. Он выключил будильник, который должен был прозвенеть только через два с половиной часа. Ему не спалось, как и мне. – Ну что, пошли позавтракаем?

Аппетита у меня не было. Волнение парализовало, руки постоянно потели. Бутерброд с сыром и сладкий чай – всё, что папа в меня смог засунуть. Когда я дожевала, он подсел ближе и, смотря в глаза, серьёзно сказал:

– Значит, слушай: в 11:00 начнутся соревнования, а финал, если мы в него попадём, проведут в 17:30. В финал выйдут по результатам предварительных забегов. Поэтому, даже если ты увидишь, что легко выигрываешь забег, ни в коем случае не сбрасывай скорость до финиша, может быть так, что каких-то сотых секунд нам может не хватить для попадания в финал, поняла?

Папа не завтракал совсем. Он взял себе чай, но и к нему не притронулся.

Я смотрела на дорогу, на переполненные автобусы, на людей. Мы завтракали в кафе на шумной улице. Солнце было мягким, спокойным. Ветер с такой заботой обнимал меня, играя моими волосами, что я просто хотела сидеть на этом стуле и думать о вечном, а не вот это всё. Мне не нравилось моё состояние, нервозность, которая время от времени накрывала, не давала расслабиться. Я понимала, что боюсь. Боюсь бежать. Мне было страшно представить себя на стадионе в одном забеге со спортсменками из других городов. Те девочки, которые были на разминке вчера, казались мне во много раз опытнее и сильнее меня. Я была уверена, что на стадионе мне не место. Чувствовала, что ввязываюсь в борьбу, в которой не хочу участвовать.

– Ладно, пошли собираться. Через час нам разминку начинать. – Папа дал мне руку, видя моё состояние.

Мой спортивный костюм выдавал меня с потрохами. Тёплая толстовка и штаны из флиса, а под ними футболка с шортами – всё мама купила на рынке. С такой спортивной формой я приехала на первенство России. Какой там «Найк» или «Адидас»? Таких слов я даже не слышала.

Профессиональные атлеты обычно надевают три костюма. Первый слой одежды – классический спортивный костюм: для разминочного бега и упражнений на гибкость. Второй слой – лосины и лонгслив для специальных упражнений и ускорений, третий – основной: плавки и топ или купальник для выступления. Если погода дождливая, холодная, то добавляются ветровка или дождевик. Все эти тонкости – для того, чтобы хорошо разогреть ваши мышцы и уберечь от травм. Профессиональный спортсмен должен с заботой относиться к себе. Мышцы, связки, хрящи, суставы – это те «звенья» тела, которые уязвимы под нагрузкой, а под сверхнагрузкой они могут выйти из строя. Поэтому нужны костюмы, согревающие мази, вода, полезная еда, полноценный сон, массажи, бани, ледяные ванны, строгий режим дня и другие способы восстановления после тренировок.

Если вы не восстановитесь после тяжелой нагрузки, тело может вас подвести, подвести в самый важный день – «когда здесь и немедленно» или «уже никогда». Профессиональный спорт не прощает халатности к себе.