Текст книги "Золотая медаль или детство. Как один отец тренировал дочь к Олимпиаде"

Я не видела и не слышала никого в этот момент, я получала возбуждение от самого быстрого бега в своей жизни. Финиш меня встретил в одиночестве. Я успела. Меня никто не догнал. Я преодолела дистанцию в сто метров первой.

«Я, чёрт побери, выиграла Юношеские игры! Я! Это сделала Я! Золотая медаль моя, МОЯ! Вы слышите? Эй, все слушайте! Я их всех победила!»

В метре до финиша, поняв, что выигрываю, я не знала, как финишировать. Не в плане техники, а показываемых эмоций.

Многие звёзды лёгкой атлетики вскидывают руки вверх, кто-то поднимает указательный палец, другие бьют себя кулаком в грудь. А я? Никогда не задумывалась, что такая возможность будет и у меня, и абсолютно не подготовилась к красивому финишу. Но в последний момент, пересекая финишную черту, я раскинула руки в стороны, словно крылья, и полетела на волне безумия – к счастью.

Я вспомнила вопрос папы: «Кто твои опоры, Юна? Копыта или крылья?»

– Крылья! – прокричала на весь стадион. Меня никто не слышал, стадион скандировал моё имя, зрители встали со своих мест, все кричали, гудели, свистели, хлопали в ладоши, били в барабаны.

Такая реакция была объяснима: большинство зрителей были москвичи, которые пришли поболеть за своих, и тут на финиш прибегает девушка, которая выступает за Москву. Считай, москвичка! Об этом ещё долго будут писать газеты и говорить по радио, называя меня «москвичка из Боровичей».

Сквозь волонтёров и зрителей я разглядела своих родителей, они обнимались и принимали поздравления. Мама держалась за коленку, которую, как позже выяснится, ушибла: переживая за меня, не смотрела под ноги, споткнулась, упала на нижний ряд трибун и ударилась. Папа светился. Его мечта сбылась: он увидит меня не просто на пьедестале, а на самой высокой ступени награждения в «Лужниках».

Как сказал один тренер, который стоял в очереди, чтобы меня поздравить:

– Не все умеют бегать финалы. На тренировках, в предварительных забегах ты можешь показывать фантастические результаты, быть на голову выше других, но, как только попадаешь в некомфортную, стрессовую обстановку, все твои преимущества могут улетучиться, если ты не справишься с эмоциями. Мало того что надо с ними справиться, так надо ещё и получить от этого состояния максимальную выгоду.

Так и произошло с моими соперницами: они не справились с давлением, не смогли использовать страх в своих же интересах.

Психологический настрой – это 50% победы или больше. Если тело вы тренируете годами, усовершенствуя его физические качества, то психика тренируется только на самих соревнованиях. Нагнетающая обстановка, соперники, зрители, судьи, музыка, свет, самолеты, гостиницы, толпы спортсменов – это все будет в корне отличаться от той умиротворенной атмосферы, которая присутствует на тренировках.

А потом было всё как в сказке. Улыбка не сходила с моего лица до самого награждения. Я принимала поздравления, поднялась на верхнюю ступень пьедестала, слушала гимн России, потом гимн Москвы. На меня повесили позолоченную медаль, вручили грамоту, цветы и CD-проигрыватель аж на пять дисков. Мама плакала, папа держался.

Ходили слухи и о денежном вознаграждении, но это осталось слухами. Мы вернулись в гостиницу, заказали столик в ресторане и всей семьёй отметили мою победу. Папа велел заказывать любое блюдо из меню, не обращая внимания на стоимость. Всё было до слёз мило и приятно, а внутри, на донышке плескалось опустошение и сожаление, что это всё закончилось.

На следующий день отец пришёл со списком радиостанций и газет, которые хотели взять у меня интервью. «Спорт-экспресс», «Советский спорт», радио «Маяк» были в первом ряду. Было необычайно интересно отвечать на вопросы корреспондентов, журналистов, обывателей. Мне понадобился всего один финал, чтобы обо мне начали писать газеты.

В команду по эстафетному бегу меня, конечно же, позвали. Да, это не сто метров, где всё зависит только от тебя, эстафета эмоциональнее хотя бы потому, что длится в четыре раза дольше. Когда эстафетная команда бежит, болельщики переживают стоя, за 40 секунд сажая свои голосовые связки до хрипоты. Мы не выиграли, мы стали вторыми. Призовое место! Пару дней назад я и мечтать о таком не могла, а тут за два дня – две медали. Вечером в общем зале гостиницы собирались спортсмены с разных стран и городов, все знакомились, общались, обменивались впечатлениями – это был грандиозный праздник спорта в столице. К слову, в сборной команды Москвы по лёгкой атлетике моя золотая медаль осталась единственной. Остальным спортсменам не удалось подняться на верхнюю ступень пьедестала.

Сдача. Балл. Прощание

По возвращении домой меня ждал сюрприз. Родители организовали обед в честь моей победы и пригласили влиятельных людей нашего города. Гости пришли не с пустыми руками. Глава города вручил дощечку со званием почётного гражданина, остальные – конверты.

Это были первые деньги, мною заработанные. Мне было 16 лет. Сумма была немаленькая. Как ею распорядиться по-умному, я не знала, поэтому спустила за неделю. Первая трата пришлась на покупку кошелька. Большую часть суммы потратила на своего первого дракона. Дракониха стояла на трёх гигантских мухоморах, вцепившись острыми когтями в шляпки грибов, расправляла крылья бело-голубого отлива. Своим взглядом драконья фея околдовывала любого, кто на неё заглядывался. Именно с того момента я увлеклась коллекционированием статуэток. Драконья семья росла, а я с головой погружалась в их мифологию. Драконы разных видов и подвидов дрались за место в моей комнате.

Тем летом я заканчивала школу. Последним событием был выпускной. Мы с папой выбрали мне синее платье ручной работы в московском ателье. Обтягивающий корсет, вышитый золотыми нитками, надевался поверх пышной юбки, закрывающей кроссовки; плечи были оголены. Когда я посмотрела в зеркало, расстроилась, как неказисто выгляжу. Мышцы, привыкшие прятаться под свободной спортивной одеждой, заявляли о себе, высмеивая платье. Рельеф плеч плавно перетекал в линию бицепсов, широкая спина пыталась высвободиться из-под нитей корсета, считая недоразумением одежду, которой её прикрыли.

Это платье сшили для принцессы, но никак не для спортсменки. До этого я никогда не носила платья, детский сад не считается, отражение в зеркале меня смутило. Платье мне нравилось, подходило к цвету моих глаз, и я выглядела как настоящая принцесса. Если смотреть издалека. Нет, конечно, в зеркале стоял не Арнольд Шварценеггер, но контраст спортивной фигуры и вечернего наряда кидался в глаза.

Выпускной вечер проходил на сцене городского Дома культуры Комбината огнеупоров, там работала моя мама. Выпускников по очереди вызывали на сцену и вручали аттестаты. Потом банкет: классический, в компании учителей и родителей, скромно, без наворотов. Одноклассники радовались, веселились, участвовали в конкурсах. Я сидела с мамой и не понимала, что тут делаю и почему не могу пойти домой. Воспитание, нормы приличия сдерживали. Со мной мало кто общался, даже поздоровались не все. Я была лишней на этом празднике. Одноклассники вспоминали школьные годы, смеялись над забавными случаями. Крепкая дружба и одиннадцать лет учёбы объединили их, но не меня. У нас не было ни одного случая, над которым мы могли посмеяться вместе, им не было интересно, как я выиграла, как готовилась. Я чувствовала зависть либо безразличие. Мама помогла организовать школьный выпускной, бросить её и уйти я не могла.

Несомненно, в школе и в нашем маленьком городе знали о моей победе на играх. Это стало причиной игнора. В заключение вечера был белый танец. Школьники и их родители, выказывая симпатию друг к другу, разбивались на пары и выходили в центр танцпола. Я сидела в стороне и слушала финальную песню певицы Светы «Дорога в аэропорт», которой диджей закрывал школьное мероприятие. Я терпеливо дождалась завершения вечера и, отказавшись от такси, пешком пошла домой.

На улице было лето, розовый рассвет будил спящий город, проникая своими лучами в окна. Шла не торопясь, вглядывалась в каждое окно, где загорался свет. Люди просыпались, ставили чайники, копошились на кухне. Я понимала, что теперь, после Юношеских игр, моей профессией станет спорт, каждодневные тренировки будут рутиной, спортивных сборов прибавится, и я редко смогу видеть семью в полном составе. Учёба в Москве не позволит приезжать домой так часто, как бы мне хотелось. Одно дело – уезжать в Москву, зная, что через месяц-два вернёшься домой, в свою комнату, в свой город, и совсем другое – понимать, что учёба – это пять долгих лет плюс спортивная карьера.

Моё детство заканчивается. Эта прогулка на рассвете и есть финальная сцена, вот-вот начнутся титры.

С ревностью смотрела по сторонам, наслаждалась видом спящего города, вдыхала его сонный аромат и ясно понимала, что я не успела. Ничего не успела. Я не купалась в нашей речке с быстрым течением, не играла в мяч на той площадке, не гуляла по заброшенной усадьбе, о которой сочиняли легенды. Хуже всего: я не могу остаться, не могу отказаться от всего, чего уже достигла. Меня ждал студенческий мир, Москва, спортивный манеж и абсолютная пустота внутри.

Я замедлила шаг, сняла чёрные туфли на высоком каблуке, которые натёрли волдыри на пятках, и босиком побрела до дома. Проходя мимо речки, видела, как выпускники из других школ купались, играли на гитаре, жгли костёр и пели песни. Они танцевали, смеялись и были абсолютно счастливы. Не знали, что за будущее их ждёт. Были рады выпускному вечеру и с наслаждением его жили. Тот вечер показал мне минусы «опоры в крыльях».

Крылья за считаные месяцы подняли меня к небу так высоко, что я не успела понять, как ими управлять. Снижаться, подниматься, менять угол, ловить ветер, чувствовать погоду. Летать одной было страшно и опасно.

Бедность. Фокус. Косы

⠀

Предстоял переезд в столицу нашей Родины, обучение в высшем учебном заведении и полная самостоятельность. Я понимала, что не готова. Как не была готова когда-то к своей первой победе. Некомфортно и жутко жить в чужом городе, в одиночестве. Папа приезжал на сборы редко, чаще просил знакомую тренершу приглядывать за мной. Начинался первый курс института в Российском государственном университете физической культуры. Я легко сдала вступительные экзамены. Тогда я не знала, кем хочу быть. Спортивная карьера, которая так хорошо началась, требовала продолжения. Отец решил, что РГУФК именно то место, где я смогу совмещать и спорт и учёбу. Он ошибся…

Мой день напоминал гонку по кругу:

Вставала в 6:45, завтракала, бежала в институт.

В 13:45 долгожданная еда. Сметала всё, что видела в столовой, укладываясь в 120 рублей.

В 16:30 опаздывала на тренировку. Не успевала поесть, только переодеться. Неслась в манеж, новый тренер недовольно выговаривала за опоздание. Она была воспитана старой советской школой, где дисциплина – основа основ.

Как я ни старалась перенести тренировку на полчаса позже, объясняя это логикой и здравым смыслом, тренера это не волновало. Её ответ подталкивал к выбору: либо спорт, либо учёба, и упрощать мне жизнь она не хотела. Я балансировала на паре двуногих стульев, не замечая, что их засасывает в болото. Тренировка длилась два часа.

Поздним вечером лифт поднимал моё уставшее тело в общагу. Оно отказывалось есть, пить, жить. Я еле доходила до душевой, а иногда, присев на кровать, засыпала в спортивной форме. Утром всё повторялось. Выходных не хватало, чтобы восстанавливать силы. Гулять, смотреть Москву, встречаться с друзьями у меня не было ни желания, ни денег.

Спустя полгода я впервые смогла приехать домой, навестить родных. С пятидесяти трёх похудела на одиннадцать килограммов: из девушки, полной жизни и здоровья, я превратилась в полупрозрачную моль весом сорок два килограмма.

Правду говорят: студенческая жизнь – голодное время. Я оказалась совершенно не приспособлена ко взрослой жизни. Я не умела готовить, что существенно бы экономило бюджет, не умела рассчитывать деньги на месяц, не умела грамотно ходить за покупками, чтобы не оставлять в магазине половину стипендии зараз.

Я умела варить только макароны, заправив их сыром, кетчупом, помидорами, яйцом или тушёнкой. Макаронами я обедала, завтракала и ужинала. Первые полгода оказались проверкой на выживание. Зимний сезон я пропустила из-за болезни и полного отсутствия жизненной энергии.

У папы начались тяжёлые времена в бизнесе, и он стал приезжать ещё реже. Тренер-куратор, которая его заменяла, совершенно не интересовалась моим самочувствием, состоянием, здоровьем. Её не интересовал шестичасовой студенческий день, только тренировки. Она хаяла меня на весь манеж, когда ей не нравился мой бег или ошибки в новых упражнениях. Не стесняясь в выражениях, тренер самоутверждалась за счёт подростка. И манеж узнавал, какая я хромая, кривая, тупая, безногая, что недостойна звания спортсменки, что её драгоценное время тратится впустую.

Словесные издевательства закончились, когда я ультимативно попросила больше не приходить на мои тренировки. Она обиделась и ушла, оправдываясь, что старалась сделать из меня бойца.

Тренироваться одной, без морального унижения стало легче.

С тренером напрямую связан успех спортсмена. Если тренер ведет себя агрессивно по отношению к спортсмену, делает грубые замечания, повышает голос на тренировках, то спортсмен находится под гнетом морального унижения. Такой тренер может быть грамотным специалистом и даже подготовить успешных спортсменов, но подхода к ним он искать не будет, считая, что чем жестче, тем лучше.

Взрослые спортсмены легче переносят такую травлю за счет крепкой психики. А молодым, неопытным спортсменам перепадает в разы больше – из-за отсутствия безупречной техники, мотивации, спортивного характера. «Душители», «крикуны», «хамы» отрываются на детях «по полной».

Папе пришлось разрываться на два города, он стал приезжать на четыре дня в месяц. Летний спортивный сезон я также провалила. Закончив первый курс университета без троек, я имела право на повышенную стипендию. С деньгами в семье стало плохо: у отца продолжались проблемы с бизнесом, маму сократили на работе. Мой институт и тренировки в Москве мешали им подняться на ноги.

Спустя год учёбы в столице и два провальных сезона в спорте на тренировки я приходила больше по привычке. Желания тренироваться не было, спортивной физической формы тоже. Я разминалась, что-то делала из общих упражнений и уходила к себе.

В тот момент логичным казалось бросить спорт, найти работу, совмещая с лекциями. На автомойках, кассирами, уборщиками студенты зарабатывали себе на жизнь. Я присматривалась к этой возможности, но что-то меня останавливало.

– Юна, несмотря на твой талант и отличные результаты, что были раньше, ты не проявила себя за прошлый год ни разу. Я вынуждена взять тебя на карандаш: если летом ты не будешь в призах, мы с тобой попрощаемся, – директор спортивной школы не смотрела на меня, пытаясь смягчить разговор. Она подписывала бумаги и, вызвав на ковёр, напомнила мне условия проживания.

Зимой 2005 года в манеже повесили календарь соревнований по лёгкой атлетике на предстоящий год. В списке значились: первенство Европы в городе Каунасе, Юношеские спортивные игры в Туле и первенство России по моему возрасту. Я вспомнила победу в «Лужниках» и вздрогнула, как давно это было.

Я была другой, с другими проблемами, мыслями и занятиями. Тренировки остались в моей жизни, но это была больше привычка, чем желание.

Учиться в спортивном вузе оказалось нелегко, никаких поблажек нам не делали. Как сказал преподаватель истории физической культуры, не впустив на свой экзамен чемпиона России из-за отсутствия у того посещаемости: «Спортсменов у меня весь класс, а студентов – единицы! Олимпийские чемпионы пересдают мне по несколько раз зачёты, а вы кто по сравнению с ними?» Исходя из этой логики, в обычном не спортивном вузе мне было бы гораздо легче учиться, чем тут.

Результаты на тренировках стремительно падали, попадание в финал становилось заветной мечтой. «Удар» по мышечной массе, нездоровая худоба и день сурка, длившийся полтора года, зародили во мне отчаяние и разочарование в жизни.

Профессиональный спорт – это режим: тренировки, еда, сон и восстановительные процедуры, больше ничего не должно мешать.

Вашему организму нужно усвоить нагрузку, восстановиться после тренировки, наполнить тело энергией на следующий день. Но в тренировочном процессе бывают циклы, когда из-за сверхнагрузок на организм и такой режим не помогает.

У меня не было условий, я была выпотрошена лекциями, практиками, самостоятельной жизнью в Москве на очень скудное денежное довольствие. Паническими атаками, которые появились за последние полгода. Мне не нравилась моя жизнь. Жить в постоянном стрессе я отказывалась, протестовала, но ничего не могла изменить. Разговоры и мысли об уходе из спорта появлялись всё чаще и чаще. Я была готова вернуться в Боровичи и начать всё сначала.

В конце февраля приехал папа. Договорился о комнате на время подготовки к летнему сезону. У меня появился личный повар, и макаронное меню расширилось. Салаты, горячее, супы, перекусы, фрукты, витамины – это стало обязательным. Хоть папа и не умел готовить, он всегда находил способ накормить меня. В выходные мы гуляли, много говорили о жизни, он не делился своими проблемами, а помогал мне вылезти из той ямы, куда я себя засунула. Он был рядом, как всегда.

Первый курс был позади. На втором было проще, но не легче. Мы уезжали на сборы, тренировались по новой программе, и я чувствовала, как возвращается боевой настрой.

В мае, когда тренировочный сбор в Сочи заканчивался, я заметила огромные буквы на салоне красоты: «Плетение афрокосичек в 4 руки». Представила их на своей голове – больше ни о чём не могла думать. Мы зашли внутрь, папа поинтересовался стоимостью. Дорого. Плести – четырнадцать часов!

В конце тренировочной недели я сидела в парикмахерском кресле и предвкушала результат. Женщины колдовали вокруг меня, отпуская только в туалет. В конце дня на моей голове красовалась 151 косичка. Длинные – до поясницы! – они покачивались из стороны в сторону при ходьбе. Красиво, необычно – я была единственной, кто носил такую причёску.

В понедельник на тренировке всё внимание приковали мои волосы. Впервые я не стеснялась. Я хотела заявить о себе и демонстративно сообщить: перерыв в полтора года на спортивном поприще был осознанным, и теперь я вернулась.

Сборы прошли на удивление легко: мне не надо было нестись утром в университет, учиться, а потом тренироваться до ночи. На фоне прошлого года любые тренировочные сборы казались летним лагерем. Со второго курса нас перевели на факультет индивидуальной подготовки, где посещение лекций было смещено. Сессия начиналась либо раньше всех, либо позже. Это было удобно и не так выматывало, как первый курс института. В связи с предстоящим отбором на первенство Европы я договорилась с куратором о сдаче сессии частями.

Папа включился в процесс пуще прежнего. У него были новые наработки, методики, задания. Я поправилась, нарастила мышечную массу, благодаря которой выросли скорость бега и мощность. Я вылезла из ямы уныния и отчаяния, в которой жила последнее время. Полноценное возвращение к тренировкам – это лучшее, что случилось со мной в начале 2005 года.

Сомнения. Удача. Отбор

Мы готовились, как и раньше, бок о бок, вместе, только я и он. Папа горел отборочными соревнованиями на первенство Европы, а я грелась под его крылом.

Первенство России не так котировалось в том году, как Юношеские спортивные игры стран Балтии, СНГ и 12 регионов России. Игры решили провести второй раз, спустя три года, в городе-герое Туле. Такого масштаба, как в Москве, не было: было скромно, без полного стадиона зрителей и ажиотажа вокруг соревнований. Хотя мой летний сезон и начался лучше, чем предыдущие, но до быстрых секунд было далеко, как до Китая пешком. Соперницы наоборот прибавляли от сезона к сезону, от старта к старту. Я понимала, что откатилась в рейтингах. Придётся начинать сначала, догонять.

Формально состав команды был сформирован на 80% по результатам зимнего первенства России, которое я пропустила. Мысли о завершении карьеры утверждались во мне после каждого неудачного старта. В команду Москвы на Юношеские игры я вошла, поэтому поехала в Тулу.

Моя «команда болельщиков» приехала за сутки до соревнований. Мама и папа спали в коридоре на гостевых диванах, пока их не прогоняла уборщица, тогда они вставали, шли на этаж выше и повторяли то же самое. В гостинице свободных номеров не было, а те, что числились свободными, стоили как крыло самолёта.

Вечер перед стартом, свет в номере мы не включали, время было после ужина. Мама сидела в кресле из тёмно-коричневого вельвета с деревянными вставками на подлокотниках.

– В самом ли деле спорт – моё призвание? У меня нет выдающихся физических данных, которые бы с лихвой перекрывали все неурядицы, что со мной произошли, – я смотрела на неё, ожидая согласия.

– Любое твоё решение я поддержу. Если считаешь, что спорт – не твоё, тогда завтра пробеги как в последний раз, не для нас с папой, а для себя. Просто сделай прощальный бег, поблагодари всевышнего за то, что дал тебе такой опыт и возможность себя проявить, – она подалась вперёд и твёрдым голосом продолжила: – Но! Твой талант в другом: если и не в физических данных, так в характере, это уж точно. Ты победитель по жизни, ты можешь управлять своими эмоциями, как никто другой. И это не про промолчать. Я говорю о твоих внутренних сражениях, в которых ты побеждаешь, если на кону важная цель. Только ты можешь приручить дракона, что живёт внутри тебя, – она смотрела на меня, а я верила ей. – Главные старты в жизни не выигрывают только за счёт мышц, скорости и выносливости. Завтра у тебя отбор на Европу, это престижное международное соревнование. Никто не освободит тебе место по собственному желанию. Твой козырь в рукаве: ты умеешь то, чего другие боятся, ты умеешь бегать финалы. Ничего не решено, пока финал не закончился.

Солнце встретило нас ясным небом и жарким утром.

После предварительных забегов соперницы заявили о себе, много было новых имён – в каждом сезоне загорались одни звёзды и гасли другие. В сравнении с ними я была вечным огнём, который иногда горел с малозаметным пламенем, но не угасал.

День стал «фартовым». Мне везло во всём: в полуфинале я бежала со слабыми соперницами и смогла без проблем пройти в финал; дождь, который закончил лить аккурат перед моим выступлением, помог удержать настрой и не промокнуть. Но финал обещал быть жарким. Мое время было четвёртым. Это, конечно, ничего не значило: финал определит настоящего победителя. Лидером сезона была восходящая звезда, год назад её имя узнала российская лёгкая атлетика. Эта девушка выигрывала турниры один за другим и была в прекрасной спортивной форме.

В финале мне досталась вторая дорожка. Участницы с первой и шестой дорожек почему-то не явились, нас осталось шестеро. Говорю же: судьба мне улыбалась! Но лидеры никуда не делись. Фаворитка сезона держала соперниц в тонусе: вскрикивала, била себя по щекам. Остальные претендентки были настроены так же серьёзно. Я стояла на дорожке, ждала команды «Снять тренировочные костюмы», настраивалась на бег по дистанции и хороший финиш. Знала, что моя физическая форма никак не сможет тягаться с лидерами этого сезона – выше головы мне не прыгнуть, но для себя – с удовольствием выступлю.

Первый выстрел оказался ложным: соперница за третье место сделала фальстарт, и её удалили из сектора. Мне везло с каждой минутой. Прищурив один глаз, я вопросительно взглянула наверх, пытаясь осмыслить происходящее.

Выстрел эхом отозвался на разных концах трибун, под крики болельщиков и тренеров мы рванули на финиш. Я бежала по классике: наклон, бег по дистанции, ускорение, финиш. Преодолев половину дистанции, не увидела рядом с собой никого. Если бы не запредельная скорость, с которой неслась к финишу, я бы подняла голову снова: «Что происходит? Где все?»

Финиш шокировал зрителей, меня, про родителей я даже не заикаюсь.

Я финишировала первой! Останавливаясь, быстро обернулась: девчонки в слезах, как могли, добегали на финиш. Обе травмировались, одна – в начале, вторая – в середине дистанции.

«Вот так дела», – подумала я, собирая на себе восхищённые взгляды зрителей. Я опять. Опять выиграла Спортивные юношеские игры! Во второй раз! И получила путёвку в команду на первенство Европы! До конца дня не могла поверить в случившееся. Три года назад я готовилась, победа была мною завоёвана, вырвана зубами. А тут мне её подарили. Подарили соперницы, которые не справились с эмоциями, и те сыграли против них. Это была самая лёгкая победа на «России». Ещё вчера я хотела бросить спорт, поставить точку. А сегодня попала в команду сборной страны на Европу. С намерением закончить профессиональную карьеру тем летом пришлось повременить.

На Олимпийских играх и чемпионатах мира не важен результат – важно место! Какой ценой досталась медаль – цифры не расскажут, подробности – травма, фальстарт или лёгкая победа – тоже сотрутся из памяти. Но останется маленький документ – итоговый протокол соревнований, в котором ваша фамилия будет увековечена на почётной строчке. И неважно, сколько лет или десятков лет пройдёт после этого: история вас запомнит.

Тула подарила мне путёвку на первенство Европы. Мы с родителями сидели в кафе, в котором пахло тыквенным хлебом и карамелью. Тёплый свет, круглые столики, мягкие бежевые кресла. Посетителей почти не было. Папа молча смотрел на тренировочный план, высчитывал важные дни, отмечал соревнования, на которых нужно выступить до Европы. Мама доедала фруктовый десерт, запивая ароматным липовым чаем, и смотрела сквозь окно на летний город, в котором жили люди, бегали дети, мяукали кошки, спали собаки, росли деревья. Я чувствовала, что тоскую по родителям. В тот момент у каждого был «свой момент»: я влюблённо смотрела на них двоих, как они говорят друг с другом, как шутят между собой, как папа подливает маме чай, а она улыбается в ответ. После отъезда в Москву видеть их вместе было счастьем. За столом царила идиллия, родители не спорили и не ругались, каждый был в своей нирване. Рядом с родными сиделось уютно, спокойно. Я не хотела, чтобы вечер заканчивался. Почувствовала себя дома – в незнакомом городе, в чужом кафе, на чужом стуле, но дома. Дом там, где твоя семья.