Текст книги "Славянский союз: необходимость и возможность"

§ 4. Потомки восточных славян в современной истории

Очевидно, что изучение российского общественного процесса нельзя начинать ни с Октябрьской революции, ни с XIX в., ни со времен Петра Великого. В истории всех государств преемственность пересиливает новшества, и самые радикальные цели при их осуществлении на практике должны уживаться с унаследованной средой, включая и старые идеи.

Глубокий разрыв между государственной властью и народом представляется прочно утвердившейся преемственной чертой. Правда, она присуща не одной России. Но в силу особенностей истории России здесь произошло ее укоренение. Русские князья использовали даже ханов для полного подавления веча, интересы правителей все больше отдалялись от интересов народа. В России не было эквивалента средневековой западной идеи о том, что король подчиняется закону, а также опыта ограниченного правления, складывавшегося в Англии со времен Великой хартии вольностей. При поддержке церкви и с помощью идеологии самодержавного правления московские правители возвысились как над народом, так и над аристократами. Падение Византийской империи, женитьба Ивана III на византийской принцессе, идея о Москве как третьем Риме (четвертого Рима не бывать), использование титула «царь», покорение волжских ханств способствовали усилению самодержавия. Эта тенденция достигла своей кульминации в личности Ивана Грозного. В последующий период соперничество бояр и конфликты между аристократами стимулировали упрочение самодержавия. Россия заимствовала византийскую идею о сотрудничестве церкви и государства, что привело к подчинению церкви государству.

России не коснулось великое соперничестве между империей и папской властью, во многом способствовавшее развитию политического процесса на Западе, где появились теории общественного договора, народного суверенитета, прав личности. Напротив, в России эти доктрины, особенно после французской революции, рассматривались всеми, за исключением радикалов, как опасная западная ересь. Несмотря на многочисленные попытки – от царя Алексея до Александра II, здесь так и не удалось установить власть закона. Такие важнейшие элементы, как разделение властей и независимость судебной власти, оказались несовместимы с самодержавием.

Глубокие корни имело на Руси слияние суда с управлением. Князь и его посадники были одновременно судьями. По мере создания централизованного государства судебная власть переходила к царю, боярской думе и приказам, а на местах – к наместникам и волостелям. Существовали судьи «с докладом» и «без доклада»: решения первых утверждались государем, вторых – могли быть обжалованы. Суд всегда был источником дохода для правительства. Кто знает, быть может, из тех времен идет традиция продажного суда, сохраняющаяся поныне?

Судебная власть в России на протяжении столетий не была выделена из иных властей. Только судебная реформа 1864 г. дала России самостоятельное правосудие, отделила суд от администрации. Но в силу загадочной особенности нашего политического процесса вслед за реформой последовала контр-реформа. Главный удар по правосудию нанес Октябрь 1917 г. Дореволюционные суды («мумии», «алтари умершего права», «гнусные комедии») были ликвидированы, поскольку большевики не признавали «буржуазных предрассудков» независимости судей. Они ввели местный суд – тройку из судьи и заседателей, избираемых Советом. Ревтребуналы вершили массовые казни без суда, в административном порядке. В частности, в Петрограде вершились «зверские ежедневные самосуды», «издевательства над офицерами, когда их бросали с моста в воду».

Самая большая беда была в том, что народ принуждали строить теоретически сконструированный «самый справедливый» строй. Печальные итоги этого строительства на крови многих миллионов известна. Если первая мировая война унесла 5 млн. человек, то гражданская война «белых» и «красных» стоила России 13 млн. жизней.

Строительство социализма в деревне сопровождалось репрессиями против 10 млн. крестьян. «Охота за ведьмами» в КПСС и в советском обществе к концу 30-х гг. унесла еще 8 млн. человек. Это было не просто насилие, это был настоящий правовой террор. В белой эмиграции за рубежом России оказалось 2 млн. человек.

В лагерях «Архипелага ГУЛАГ» поглощено 20 млн. человеческих жизней. Таких огромных людских потерь на протяжении 50 лет (с 1914 до конца 50-х годов) не несла никогда ни одна страна в мире. Чудовищный масштаб сгинувших людей самым негативным образом сказался на нравственном и правовом состоянии общества. Недаром говорится, что «в России все трагично».

Можно согласиться с мнением, что революционная ситуация в марте-октябре 1917 г. во многом напоминает ход событий после августа 1991 г., когда был потерян темп преобразовательного движения и допущены серьезные просчеты. Этим воспользовались радикальные политические силы, оказывая давление на власть и раскачивая «народную» лодку. Немало политиков жаждут любой ценой победить «врага», то ли в «красно-коричневом», то ли в «коммунистическом» обличье. На деле же враг – инакомыслие, борьба с которым уже вызвала призрак диктатуры и справа, и слева.

Как и в 1917 г., самую разрушительную работу выполняют силы, политизирующие народ, стравливающие одну его часть с другой по социальному, национальному либо идеологическому расчету. История вновь напоминает, что правительство гибнет, если не имеет собственной устойчивой социальной основы, не получает поддержки производителей и предпринимателей.

Революция 1917 г. приобрела в России насильственный характер. Через семь десятилетий свержение тоталитарного режима вновь сопровождалось разрушением.

Но в трагедиях разве только политики ответственные за миллионы убиенных? Нельзя взваливать вину лишь на отдельных лиц, надо открыть глаза, чтобы видеть народную ответственность за действия своих правителей. Террор становится возможным, когда массы терпимы к нему.

Ценой этой дикой жестокости возродилась индустриальная Россия. Темпы роста промышленности достигали порой невероятной цифры – 13 % в год. Россия сама вытащила себя за волосы из средневековья. Но нельзя забывать о том, что революция способна пожирать своих собственных детей. Массовые репрессии косили ряды мыслящей интеллигенции и самой коммунистической партии; была ликвидирована половина всего высшего комсостава Красной Армии. И лишь в 1953 г. для всей России, как писала дочь Сталина «смерть его являлась избавлением». С этого момента страна осторожно и неуверенно вступила в новую, более гуманную эпоху. Серьезная заслуга в этом принадлежит руководителям, для которых Октябрьская революция является историческим событием, а не личным дорогим воспоминанием. В российской среде появилась новая склонность, которая становится характерной чертой политиков, – склонность к реформации и модернизации.

В России демократическим путем избраны парламент и президент, остановившие реакционный путч. Принципиально важен тот факт, что высшие органы власти возникли не революционным, а реформаторским способом. Легальные органы России сформировались в недрах старого общества в ходе модернизации политических институтов в рамках самих этих институтов. Успех действий законной власти зависит от ее податливости к переменам, что в свою очередь будет обусловлено намерением политиков сохранить демократическое руководство или вернуться к авторитарному правлению и диктатуре. Этой возможности исключать нельзя: мысль о твердой руке жива. Но Россия смотрит вперед, и ее перспективы как будто обещают прогрессирующую реформацию и модернизацию жизни при условии, что россияне воспримут мудрый совет: «Тот, кто хочет достигнуть вершины горы, должен подниматься не прыжками, а шаг за шагом».

Нам ничего не остается, как совместить в своей душе симпатии к тем революционерам, которые в 1917 г. желали изменить ход истории, с симпатиями к тем, кто хочет ликвидировать отрицательные последствия того радикального переворота. Поэтому многие россияне теперь воздерживаются от поздравлений по поводу Октябрьской революции, ибо уже удостоверились, что свобода длилась недолго, тоталитаризм вновь закрепостил рабочих и крестьян. М. Волошин писал: «В комиссарах – дурь самодержавия, взрывы революции в царях». А где есть безграничная воля властей, там неизбежны насилие и грех.

В октябре 1917 г. большевикам не пришлось столкнуться с массовой, глубоко укоренившейся психологией частного предпринимательства, подобной той, которая привела к поражению парижской Коммуны. Н. Бердяев отмечал, что русский народ «всегда любил жить в тепле коллектива».

Однако в условиях централизованной до предела экономической системы «тепло коллектива» обернулось холодом безынициативности и бесхозяйственности. Весь комплекс идей большевизма оказался утопией, ибо, чем больше внеэкономических методов распределения (уравнивания доходов), тем меньше действенных стимулов для человека работающего. Никакой власти не дано установить социальную справедливость без поощрения свободной инициативы. Главное преимущество рынка в том и состоит, что он не переделывает человека (что просто невозможно), не создает мифического «нового человека», а заставляет служить общему благу даже индивидуальные пороки (стремление к выгоде, наживе). Ведь на первых порах своего развития предпринимательство неизбежно принимает форму спекуляции. Человек, который сегодня начинает заниматься бизнесом, сталкивается с массой трудных проблем. Решить их без помощи государства практически невозможно. На историческом пути России практика свободного предпринимательства сталкивалась с препятствиями из-за слабого развития традиций. Государственная власть, опирающаяся на дворянство, во многом воспринимала капитализм как неизбежное зло, вынужденный ответ на вызов, брошенный Западом. Лишь немногие политические деятели, например, премьер-министры Витте и Столыпин, глубоко осознавали огромную роль свободного предпринимательства. С. Витте считал, что без личных амбиций граждан нельзя объяснить достижения Западной Европы, а недостаточное развитие личной инициативы в России является одной из главных причин ее отсталости. К тому же в российских условиях по сравнению с Европой и Америкой никогда не имело большого значения и не пользовалась престижем стремление к денежной выгоде, наживе. Капитализм появился в России, уже обладая отрицательными чертами в виде нищеты горожан, безработицы, детского труда и т. д. Тогда не могли проявить себя в полной мере такие буржуазные качества, как личное начало, благоразумие и деловитость.

Радикал-реформаторы сумели выдать за необходимость реформы грабительский захват собственности, что привело к росту паразитического капитала. Политические силы поднялись до вершины безнравственности, цинизма и попрания прав большинства народа.

Кто хочет быть истинным служителем блага, справедливости, тот должен знать их сущность, источники требований и условий, отношений к таким вечным ценностям, как собственность, наследство, право, нравственность. Нужно не забывать, что благо, несомненно, представляет первый закон миропорядка – право всех и каждого пользоваться земными благами. Однако этот первый закон миропорядка был полностью проигнорирован в 90-е годы приватизацией, той неправдой, в которой запечатлена «радикал реформация». Цивилизованный мир поражен размахом клептократии (воровства) в России. Он добивается того, чтобы в нашей стране наконец-то перестали воровать. Следует отвергнуть принцип неограниченности экономической свободы, приводящей к накоплению в частных руках почти всех сырьевых ресурсов. Это имеет место в России. Выход состоит в том, чтобы наделить реальной собственностью (при разнообразии ее конкретных форм) наибольшее число работников. Чего только не делают сегодня ради денег?

В прошлом они были просто «могущественным рыцарем», а ныне стали поистине всемогущими. Плутократия смогла приблизиться к максимуму развития присущих ей возможностей. Сегодня воздействие на политическую власть, которая лишь на первый взгляд представляется самостоятельной. Она подчинила даже себе законодательство.

К сожалению, чернь (забитая часть народа) не понимает ни назначение государства, ни его путей и средств. Она не знает общего интереса и не чувствует солидарности. Люди становятся чернью тогда, когда совершенно лишаются сознания государственного единства и воли к политическому и социальному единению, когда ими движет частная корысть и самое убогое правосознание.

Количественно чернь увеличивается в переходную эпоху. Коллективы людей быстро распадаются на враждебные станы и кланы; шайки ведут бесконечную войну.

Феноменом черни становятся три «К»: коррупция, криминалитет, клептократия, его питает «теневая экономика». Для черни право становится вопросом силы, ловкости и удачи. Рассматривая аксиомы власти, философы И. А. Ильин (1883–1954 гг.) и ныне здравствующий мыслитель П. И. Симуш неоднократно писали о том, что если черни все-таки удается создать некоторое подобие «режима», то этот «режим» осуществляется под видом «демократии», тождества жадности над общим благом, лжи над доказательством и насилия над правом. Думающие научные авторитеты в прошлом и настоящем находят живые примеры для своих мыслей о черни, пополняемой «рядом корыстных честолюбцев, стремящихся к власти во чтобы то ни стало», о демагогах, которые обращаются к черни и получают власть из ее рук, низводят в итоге «государственное дело на уровень черни и ее понимания».

В постсоветской России решающее значение имеет, прежде всего, доверие народа к самому себе и к власти. Тогда появится желание искать лучших людей и передавать им власть. Неумение организовать и поддерживать правление лучших лишь увеличивает чернь. К ней же примыкает всякий: бедный и богатый, темный и интеллектуал, их всех сближает полное безразличие к государственной судьбе России. Когда же власть оказывается в их руках, они начинают восхвалять простых людей, изображая массу «суверенным народом». К огромному сожалению, у нас в России появилось множество граждан, лишенных чувства собственного достоинства и политически недееспособных, что может обречь народ на тяжкие исторические унижения.

Сегодня 80–90 % от природной ренты остается у монополистов, а государству-народу достаются крохи с барского стола. В России нет более устойчивой и печальной традиции, чем игнорирование права ее жителей на достойное существование. В итоге большей части народа России отводится незавидная участь «навоза истории». Настало время, когда мы можем оценить себя и понять, что мы такое, выйти из лжи и утвердиться в истине. Суть ее в том, чтобы сочетать материальную борьбу народы и каждого человека за достойную жизнь со свободой выбора.

Для одной формы мышления характерны абсолютизация различных полюсов, противоположностей, стремление решать проблемы, перескакивая с одного полюса на другой. Так, какое-то явление, вещь, человека можно оценивать как воплощение добра, полезности, красоты и молниеносно перейти к противоположным оценкам (зло, вред, уродство). В условиях господства сталинизма буржуазный Запад представлялся примером абсолютного загнивания, а советская модель – образцом прогресса и процветания. В наши дни преобладает противоположный полюс дуальной оппозиции. Но никакое правительство не в состоянии совершить чудо – перевести Россию на западный путь, создать немедленно рынок и установить социальную справедливость.

Другая форма мышления нацелена на поиск нового смысла, где стороны постоянно изменяются, а противоположность полюсов превращается в живое противоречие. В результате его разрешения появляется новая дуальная оппозиция. Так, считается, что рынок в России складывается из трансформированных монополий, государственных структур, теневиков, спекулянтов, партократов, бюрократов, новых бирж и предпринимателей, из бывших региональных и клановых связей. Таким образом, центр тяжести переносится за рамки перехода от одного полюса сложившейся оппозиции к другому; противоположность полюсов снимается новым сложным синтезом. Ценности Запада рассматривались через реальные возможности развития их на российской почве. Но Россия не может быть понята на основе противостояния Восток – Запад, ибо она принадлежит и к Западу, и к Востоку.

В тысячелетней истории России Запад как один из полюсов оппозиции играл значительную роль. Еще до Петра I наблюдались частичные нововведения, в том числе заимствованные у Запада. Всей предшествующей историей, считал С. Соловьев, подготавливались петровские реформы с их главной задачей – «все делать с примеру сторонних чужих земель». Но Петр не был, как часто это изображалось, слепым западником, который видел Россию следовавшей во всем западному образцу. Россия вошла в избранное семейство великих держав и более двух столетий «переваривала» петровские новшества.

Можно даже предположить, что в будущем россияне не будут задумываться об устройстве властей и всей государственной машины, ибо право и закон станут естественной средой их обитания, подобно тому, как люди не замечают воздуха, которым дышат. С. Лем сравнил государство с автомашиной: человек садится, едет, куда хочет, и даже не задумывается, что там у нее внутри и как устроен двигатель. Он может этого просто не знать, это его не касается. Но сегодня мы постигаем государственную преемственность. Обращаем особое внимание на сущность политики Российского государства на всем протяжении нашей истории. И в этом нам помогает известный политолог и социолог, специалист по истории и теории государства и права, доктор философских наук, профессор Симуш Петр Иосифович. Он рассматривает историю России не как тротуар Невского проспекта, прямой, ровный, гладкий, а в качестве сложного и противоречивого развития от простого к сложному, от низшего к высшему, процесс, включающий в себя три катастрофы. Первая большая катастрофа – гибель Киевской Руси. Под катастрофой он понимает крах единства, интеграции общества, его распад, которому сопутствуют ожесточенное столкновение как целого, так и составляющих его частей, неспособность государства сдержать нарастающую дезорганизацию социально-политической жизни. Катастрофа происходит тогда, когда власти не удается сохранить основы собственного существования. Она случилась в первый раз при переходе древнерусского государства от вечевого, соборного идеала к авторитарному идеалу. В результате удельная Русь распалась. Если древнерусская государственность строилась на основе веча, своего рода собора, то новая русская государственность авторитарного типа – на базе удельной вотчины, самостоятельного и обособленного княжества. Только в XIV веке Иван I приступил к собиранию земель под властью Москвы. Страна превращалась в один громадный удел. Тем не менее, в XV и до половины XVI в. оставался незыблемым принцип совместного управления первого лица и «князей и бояр». Боярская дума принимала все важные решения по правилу: «Царь указал, а бояре приговорили».

На протяжении XVI–XVIII вв. не поощрялась местная и личная инициатива. Решительным образом искоренял самостоятельность во взглядах и действиях аристократов Иван IV. Среди крестьян удушение инициативы стало следствием их зависимости от помещиков и практики передела земли «миром». Даже те, кто уходил в город, зачастую вступали в артели, где труд и оплата были общими. Бюрократический аппарат по мере своего развития также стремился сдерживать местную инициативу и запрещать всякую деятельность, которая казалась слишком независимой. В то же время Иван Грозный признавал, что дума является необходимым посредником между ним и народом, и даже ему не удалось избежать резкого конфликта между консервативной организацией и своим деланием сделать ее более управляемой на путях усиления авторитаризма. Ведь каждый боярин тяготел прежде всего к местным интересам, поэтому развивалось местничество. Бояре XVII в. говорили: «За места наши отцы помирали».

Как же сходны те далекие удельные ситуации с ситуациями нашего времени! Народные депутаты, отстаивая интересы своих регионов, проявляют в парламентских схватках такую энергию и стойкость, каких у них иногда не хватает для защиты интересов общей государственности. Урок истории не идет впрок.

Вторую катастрофу – Великую смуту России пришлось пережить на рубеже XVI–XVIII вв. После смерти Ивана Грозного слабое правление царя Федора (конец XVI в.) сопровождалось серией грозных бунтов. Народные массы, находившиеся во власти частных, локальных интересов, нанесли жесткие удары обществу и государственности. Между приближенными царя происходили столкновения.

Предотвратить крушение государства пытался способный и гибкий правитель Борис Годунов (1598–1605). Он многое сделал, чтобы оттеснить бояр, укрепить единовластие и обрести поддержку народа. Царь старался смягчить мощный натиск вечевого потока, несколько облегчил тяготы в борьбе с произволом, за правосудие и в защиту слабых. Но на страну обрушился невиданный голод. Будто по наваждению, царская помощь голодающему населению не встретила сочувствия. В родной среде ходили слухи о приходе другого, «природного царя». Ложные обвинения в адрес царя обрели реальные очертания в самозванцах, авантюристах. Борис практически оказался бессильным перед стихией массового сознания, активизацией локальных антигосударственных интересов.

Всеобщая безответственность, разрушительные восстания и бунты привели к развалу общества и Московского государства. Бедствия Смутного времени не поддаются описанию. Треть населения погибла в Смуте и от голода. Государство пало вследствие массового возмущения (восстание И. Болотникова (1606–1607), бунты местничества), превращения власти в глазах народа в воплощение зла.

В 1917 г. произошла третья катастрофа. Отчаяние россиян, порожденное пережитыми ужасами первой мировой войны, психологически компенсировалось безумными надеждами на возвращение «золотого века». Уже на смертном одре Ленин с одобрением вспомнил формулу Наполеона: «Сначала надо ввязаться в серьезный бой, а там уж видно будет» – язвительно отозвался о Суханове, неоднократно возражавшем большевикам, утверждая, что Россия не достигла такой высоты развития производительных сил, при которой возможен социализм. Но Ленин мог также вспомнить, что формула Наполеона привела последнего на остров Св. Елены.

Через 100 лет спустя стало ясно, что так называемое освобождение народа России от гнета не создало самоуправляемого общества, а рабочий класс не выполнил своей исторической миссии быть связующим звеном между государством, партией и крестьянством. «Гения насильственной революции» – Ленина (по словам В. Вернадского) еще при жизни ожидал крах, ибо не произошло безграничного взлета народного творчества.

Игнорирование трагического опыта большевизма и других политических сил открывает возможность новой катастрофы. Речь идет о крутых изменениях курса мировой политики, связанных с политикой США, стран Евросоюза и России вокруг Украины и резким отворотом наших экономических отношений от Запада, и поворотом их на Восток и, в связи с этим, серией санкции Запада против России.

В настоящее время в стране не смолкают аплодисменты, славящие президента Путина В. В., сумевшего подписать «самый великий газовый контракт в истории человечества». Но люди скептически настроенные, уверяет в статье обозреватель «НВ» Акрам Муртазаев, что Китай воспользовался безысходностью Кремля и подписал договор с выгодой для себя. Бывший заместитель министра энергетики России Владимир Милов, человек, скорее всего, что-то понимающий в энергетической политике, считает, что «такой экспортный контракт – это подаренные китайцам доходы государства от использования национальных природных ресурсов».

«Я как человек, далекий от углеводородов, труб, и разных там «привязок цены кубометра газа к нефтяной корзине», продолжает А. Муртазаев, – не могу по достоинству оценить ни уровень гениальности Путина, прорубившего трубой окно на Восток, ни вполне логичные доводы оппозиции. Но из истории человечества знаю, что ни одна страна так и не стала великой в результате только распродажи своих полезных ископаемых. Такие государства входят в историю в примитивном ранге сырьевых придатков. Не более. Экономика, а вовсе не трубы, играют ведущую роль в мировом политическом пространстве».

Известный публицист выдвигает и обосновывает три причины сомнений в перспективах российско-китайского договора.

1. Разворот на Восток был вполне предсказуем, поскольку он неизбежен. После присоединения Крыма многие эксперты отметили, что единственным союзником Москвы отныне может стать только Пекин. К тому же Поднебесная, в случае подписания контракта, могла спасти пошатнувшуюся репутацию Путина. И Пекин, вполне понятно, не мог не воспользоваться этой ситуацией.

2. Хочется верить в экономическое газовое чудо, но совершенно очевидно, что этот договор – чисто политический. Его (договора) задача не принести прибыль, а продемонстрировать политическую прозорливость Путина. Это шаг к независимости от Запада и диверсификация рынков сбыта.

«Политические запросы сторон столь велики, что они перевешивают беспокойство по поводу цены. Это политическая акция обеих сторон» – вот мнение эксперта по международным отношениям при Народном университете Китая Ши Иньхуна.

На то, что газовый контракт не экономический, а политический, указывает тот факт, что аккурат в дни его подписания проходили китайско-российские военно-морские учения. Причем в районе японских островов, которые Пекин считает спорными (читай: «крымскими»). Иначе говоря, Токио получил ясный сигнал, с кем Кремль в этом территориальном конфликте. (Понятно, кто выбрал район учений? Это тоже цена договора?).

3. Уровень коррупции. Многие экономисты указывают, что главный бенефициар вовсе не бюджет, а… подрядчики. «Лучше продавать газ без прибыли, чем совсем не продавать, – так прокомментировал газовый договор сайту РБК директор East European Gas Analysis Михаил Корчемкин. – В явном выигрыше будут только подрядчики Газпрома, которые будут строить трубу».

Он считает, что выгоднее было бы нанять китайских подрядчиков, которые строят один километр газопровода за один миллион долларов, а мы умеем тот же километр «сооружать» аж в 15 раз дороже!

Как в КНР относятся к газовому «контракту века» с РФ? Это вопрос всесторонне проанализировал известный российский журналист Георгий Зотов (см. АиФ, № 42, 2014 г.).

С тех пор как в мае Китай с Россией согласовали «контракт века», договорившись о строительстве газопровода «Сила Сибири», в КНР эту тему неустанно «мусолят» не только в правительстве, но и в закусочных под открытым небом, где вечерами после работы тысячи китайцев едят лапшу и обсуждают новости. Контракт подписан на 30 лет: согласно оценкам экспертов, поставки 38 млрд. кубометров газа в Китай за это время должны принести России 400 млрд. долларов. Если, конечно, всё пойдёт по плану… Будем откровенны: подводных камней там ой как много. Китай покупает «голубое золото» вовсе не по причине чудесного отношения к россиянам. Экономика КНР начала «проседать», загрязнение городов чудовищное, промышленности катастрофически не хватает дешёвого газа. Надеюсь, в контракте также учли возможность, если Китай со временем станет «тормозить» платежи по методу Украины: та получала газ в долг, затем клянчила скидки, поставки в кредит и любым методом старалась избежать оплаты.

– Китайцы точно не станут украинцами, – заверяет бизнесмен Лю Конг. – Хотя скажу честно – опасения «газовой зависимости» от России есть. Мы видим, как Европа и СНГ жить не могут без российского газа, и задаёмся вопросом: а что будет с нами ещё через двадцать лет? В вашей стране политики пугают, что Китай проглотит Россию, а у нас сейчас одна из главных страшилок в обсуждениях – «как бы Россия сама не проглотила Китай». В экономике китайцы самостоятельны: переориентировавшись на внутренний рынок, мы диктуем свои условия США и Европе… Так вот, жители КНР вдруг задумались: а что, если русские так приучат нас к своему газу, что мы станем бояться их потерять? На это я отвечаю: не будьте дураками – дружите с русскими, а не выкручивайте им руки, как «умники» из Евросоюза, и тогда всё будет нормально.

Прочие подводные камни газового контракта – открытое противодействие других государств. Например, Катар поставлял в Китай треть всего потребляемого газа и теперь потерял этот рынок. А ведь катарский эмир «славится» тем, что финансировал революции в Сирии и Ливии, а также отряды боевиков «Исламского государства», – немудрено, что после заключения контракта с РФ в Синцзян-Уйгурском районе КНР сразу же активизировались исламисты. В Гонконге (это уже знак со стороны США, недовольных сближением РФ и Китая) прошли антиправительственные демонстрации. Короче, Китай постараются «раскачивать» те, кому контракт не по нутру, и нам хорошо бы об этом не забывать.

Ещё один очень важный момент – якобы «Сила Сибири» будет строиться в основном с помощью китайских гастарбайтеров. И население КНР от этой новости прямо в экстазе. «Говорят, вам в Сибири понадобится полмиллиона рабочих, – сказал мне дворник в трущобах Шэньчжэня. – Мы с радостью все туда переедем». Э нет, такой вариант нам не очень-то подходит. Во-первых, россиянам в условиях экономического кризиса интересны рабочие места исключительно для граждан РФ. Во-вторых, я уже видел, как китайцы приезжают на стройки в Киргизию и Таджикистан. Сначала появляются рабочие, потом их семьи, затем открываются китайские рестораны (обедать гостям где-то надо), приходит бизнес… И не проходит и двух лет, как самая популярная валюта в обменниках юань, всюду банки и фирмы из КНР, а офигевшее население сидит в кафешках и ест утку по-пекински. Спасибо, такой расклад России не нужен. Я за дружбу с Китаем, но при соблюдении своих интересов.

– Скорее всего, цена на газ для Китая составит 350 долл. за тысячу кубометров, возможно, даже чуть дороже, – комментирует Цзян Пао, в 1994–2005 гг. сотрудник китайской государственной нефтегазовой корпорации CNPC. – Кроме того, наше правительство уже одобрило строительство газопровода со стороны КНР – от реки Хэйхэ до Шанхая. Крайне важно запустить «трубу» не позже 2018 г., поскольку китайская экономика начинает ослабевать, а сжиженный газ из Катара пока обходится Китаю в 700 долл. за тысячу кубометров. КНР остаётся лишь заплатить 25 млрд. долл. в качестве первого аванса «Газпрому». Полагаю, они будут заплачены, хотя тянуть время в крови китайцев – мы сложно расстаёмся с наличными деньгами.