Текст книги "Легендарный ФД. Фёдор Гнездилов – московский ополченец, смоленский партизан, советский гвардеец"

4. На боевом рубеже

20 сентября 1941 года 9-я Кировская дивизия народного ополчения получила приказ командующего резервным фронтом маршала Будённого С.М. о её передаче из 33-й армии в состав находившейся на передовой линии фронта и уже прославившейся освобождением Ельни 24-й армии под командованием генерал-майора Ракутина К.И. На следующий день подразделения дивизии оставили обжитые, оборудованные и хорошо замаскированные позиции северо-западнее Спас-Деменска и постепенно стали выдвигаться по маршруту Пятницкое, Нестеры, Флясово, Порубань, Задний Починок в район Милеево, Стройна, Большая Липня, находившиеся на 7–9 километров западнее Ельни, где завершили своё сосредоточение к вечеру 1 октября. Уже на марше в штаб пришло извещение о переименовании добровольческого подразделения в 139-ю стрелковую дивизию. Теперь снабжение нового кадрового подразделения стало осуществляться централизованно, а не от своих московских районов. В связи с наступлением осенних холодов личный состав в этот период получил шинели.

Из штаба 24-й армии в 139-ю стрелковую дивизию поступил приказ: в ночь с 29 на 30 сентября сменить выводившуюся с фронта на отдых и доукомплектование 303-ю стрелковую дивизию на её участке обороны Леоново – хутор Поднец – Кувшиновка, вдоль реки Стряна, протекающей на расстоянии 10–18 километров юго-западнее города Ельня.

По решению командира 139-й стрелковой дивизии генерал-майора Боброва Б.Д. в первом эшелоне оборону на передовой линии должны были занять 1300-й полк (участок в районе деревни Леоново) и 1302-й полк (участок по опушке обширного леса вдоль реки Стряна, почти до деревни Кувшиновка), а 1304-му полку надлежало оставаться во втором эшелоне в резерве командира дивизии. Согласно приказу вечером части 139-й дивизии подошли к передовой и в ночное время начали смену занимавшей окопы 303-й дивизии. Однако 1300-й полк не успел выйти на назначенную ему позицию ночью и произвести смену в темноте. Утром командир полка Тадзинов, стремясь выполнить приказ, принял ошибочное решение производить смену в светлое время. Когда колонны подразделений полка вышли из леса и по открытой местности стали двигаться к окопам 303-й стрелковой дивизии, их обнаружили наблюдатели противника и накрыли мощным артиллерийским и миномётным огнём. Захваченный врасплох на марше вне укрытий ещё «не обстрелянный» полк понёс столь значительные потери, что в то утро 30 сентября 1941 года фактически перестал существовать. Вечером из остатков разбитого 1300-го полка был создан отдельный батальон, который затем передали в подчинение 1304-му полку. Поскольку запланированная смена войск на данном участке была сорвана, теперь уже назначенный в резерв 1304-й полк на следующую ночь без происшествий занял участок обороны в районе деревни Леоново, сменив там остававшиеся части 303-й стрелковой дивизии.

По состоянию на 1 октября 1941 года все части 139-й стрелковой дивизии заняли свои участки обороны в полосе действий 24-й армии Резервного фронта. Соседом справа от дивизии являлась кадровая 19-я стрелковая дивизия этой же армии. Слева от деревни Кувшиновка и далее по рекам Стряна и Десна до деревни Холмец оборонялась 222-я стрелковая дивизия 43-й армии, которая вместе с 145-й танковой бригадой уже несколько дней вела тяжёлые бои с немецкой 268-й пехотной дивизией. Эта дивизия вермахта захватила плацдарм на реке Десна в районе Новосельцы – Пастушье с целью разведки боем прочности обороны 43-й армии, по которой (как потом оказалось) немецкое командование решило нанести свой главный удар для прорыва к Вязьме и на Москву. На другом берегу реки Стряна 139-й стрелковой дивизии противостояла немецкая 292-я пехотная дивизия, имевшая немалый опыт боёв во Франции, в Белоруссии, под Рославлем и под Ельней.

Общую обстановку на советско-германском фронте по состоянию на конец сентября 1941 года можно описать следующим образом.

К сожалению, в сентябре немецкие войска достигли крупных успехов на ленинградском и киевском направлениях. В результате германское командование решило, что фланги общего Восточного фронта достаточно хорошо укреплены, а потому следует готовить решающий удар в центре – на Москву, до которой оставалось всего 300 километров. Опять у фашистов появилась надежда, что военную кампанию против России удастся завершить в 1941 году. Гитлер и его генералы считали: стоит только захватить столицу Советского Союза, как политические цели войны будут достигнуты и разгромленный противник сдастся на милость победителя.

В своей директиве Гитлер предписал: (советская) группировка противника на московском направлении «должна быть решительно уничтожена до наступления зимы». Для этого следовало сосредоточить все силы сухопутных войск и военно-воздушных сил «и бросить их своевременно в наступление». 19 сентября эта операция, которую требовалось провести в самое короткое время, до начала осенней распутицы и зимы, получила кодовое название «Тайфун». Вместе с тем после длительных и кровопролитных боёв немедленное наступление немецкой армии являлось просто нереальным, поскольку требовалась значительная перегруппировка сил. Вместо 8–10 дней, поспешно назначенных Гитлером для подготовки этой операции, на общее маневрирование ушло две недели. Для того чтобы обеспечить успешность наступления, из стратегического резерва на фронт были переданы даже две последние танковые дивизии.

По замыслу германского командования группа армий «Центр» должна была тремя мощными концентрическими (сходящимися в заданном месте) ударами полевых армий расчленить оборону советских войск, после чего окружить и уничтожить противника в районах Вязьмы и Брянска, открыв тем самым путь на Москву. Затем охватить советскую столицу с севера и юга и одновременно фронтальным наступлением пехотных соединений овладеть главным российским городом.

Для реализации операции «Тайфун» немцы развернули на западном направлении 77 дивизий, в том числе 13 танковых и 7 моторизованных, а также 2-й воздушный флот. Общие силы группировки составляли около миллиона человек, свыше 14 тысяч орудий и миномётов, 1700 танков и 950 самолётов.

Германским войскам в полосе предстоявшей операции противостояли 15 советских армий, входивших в состав трёх фронтов, в которых имелось 95 дивизий (в том числе 2 мотострелковые, одна танковая, 9 кавалерийских) и 14 танковых бригад. В них насчитывалось более 1250 тысяч бойцов, 9600 орудий и миномётов, 1400 танков и 680 самолётов. При таких силах имелась возможность создать глубоко эшелонированную оборону, которая могла задержать и обескровить противника. Но подобную тактику никто не планировал – опять весь расчёт советского командования делался на встречные контратаки.

Войска Западного фронта, которыми с 12 сентября командовал генерал Конев И.С., прикрывали непосредственно московское направление по линии Андреаполь – Ярцево – Ельня общей протяжённостью 300 километров. При этом главные силы фронта находились в центре, вдоль шоссе Смоленск – Вязьма. Немцы же сосредоточили свои ударные группы на узких участках по флангам нашего фронта, в стыках соседних армий, которые у нас оказались как раз ослабленными.

Армии Резервного фронта, которыми командовал маршал Будённый С.М., располагались в основном в тылу Западного фронта, но 24-я и 43-я армии занимали оборону в первом эшелоне западнее и южнее Ельни на фронте протяжённостью до 100 километров. Следует отметить, что 11 дивизий в составе Резервного фронта являлись подразделениями московского народного ополчения (из общего числа двенадцати сформированных дивизий списочной численностью 160 тысяч человек). Сначала их планировали использовать для строительства оборонительных сооружений и в качестве резервных соединений непосредственно за линией фронта. Но потом, под Ельней, ополченцев бросили в бой наравне с кадровыми воинскими частями. Две армии Резервного фронта являлись полностью добровольческими. В 32-ю армию генерал-майора Вишневского С.В. вошли 2-я Сталинская, 7-я Бауманская, 8-я Краснопресненская, 13-я Ростокинская и 18-я Ленинградская дивизии народного ополчения. 33-я армия комбрига Онуприенко Д.П. имела в своём составе 1-ю Ленинскую, 5-ю Фрунзенскую, 9-ю Кировскую, 17-ю Москворецкую и 21-ю Киевскую. Забегая вперёд, отметим, что почти все они погибли, заслонив собою Москву.

Войска Брянского фронта под командованием генерала Ерёменко А.И. своим правым крылом и центром прикрывали брянско-калужское и севско-орловское направления, а левым крылом выходили к Глухову.

В резерве Ставки на московском направлении оставалось ещё 6 стрелковых дивизий и 6 танковых бригад.

К сожалению, при создании группировок войск наших фронтов советское командование исходило из своих собственных соображений о важности районов и операционных направлений, совершенно не учитывая намерений и размещения войск противника. Весь август и сентябрь войска фронтов занимались не совершенствованием оборонительных позиций, а проводили частные наступательные операции, которые приводили к неоправданным потерям в личном составе и боевой технике, при этом не давая серьёзных положительных результатов. К тому же советское руководство не рассчитывало, что новое германское наступление начнётся ещё осенью 1941 года, в преддверии погодной распутицы. Только 26 сентября командование Западного фронта доложило в Ставку, что по данным разведки немцы готовят в ближайшее время новое наступление, производя перегруппировку и сосредоточение своих войск. На следующий день появилась директива, в которой приказано было перейти к «жёсткой и упорной обороне», которую за несколько дней удалось создать на глубину всего 15–25 километров. Вместе с тем направление главного удара германских войск так и не было определено.

Операция «Тайфун» началась 30 сентября 1941 года, когда против войск левого крыла Брянского фронта в стык 3-й и 13-й армий перешла в наступление 2-я танковая группа немцев. Германские войска сравнительно легко прорвали оборону советских войск в районе Глухова, поскольку здесь удара не ожидали, а потому плотная оборона отсутствовала. Наоборот, наши войска на день раньше перешли в наступление с целью овладеть Глуховым, но задачу эту не выполнили. В результате Гудериан атаковал достаточно повоевавшие и не подготовленные к обороне советские части. К полудню 1 октября в результате действий немецкой авиации прекратилась связь со штабами 3-й и 13-й армий и Генеральным штабом, и руководство войсками левого крыла Брянского фронта было парализовано. Германские войска одной частью сил устремились к Карачеву, а другой – на Орёл, в который ворвались, когда там ещё шла мирная жизнь и даже ходили трамваи. В итоге войска Брянского фронта оказались глубоко охваченными с фланга и тыла, а немецкая бронетехника вышла на прямую дорогу к Москве.

А вот на фронте 139-й стрелковой дивизии день 1 октября прошёл относительно спокойно. Но 2 октября 1941 года по плану операции «Тайфун» вся группа армий «Центр» перешла в наступление. С утра на позиции дивизии обрушился шквал артиллерийского и миномётного огня противника. Немного южнее левого фланга обороны 139-й дивизии, в районе слияния рек Стрянна и Десна, проходила граница двух немецких корпусов, получивших в начале этой операции разные задачи: пехотные дивизии 9-го армейского корпуса (в том числе и 292-я) должны были ожесточённым артогнём и частыми атаками (без достижения прорыва) связать на несколько дней в обороне подразделения 24-й армии у Ельни и не давать им отойти. Части соседнего справа 20-го немецкого армейского корпуса (15-я, 268-я и 78-я дивизии), наоборот, должны были в тот же день достичь прорыва обороны 43-й армии и, продвигаясь на северо-восток, глубоко охватить и окружить войска советской 24-й армии, навязано «застрявшей» под Ельней. Трое суток 139-я дивизия находилась под непрерывным артобстрелом и атаками пехоты, которые были сконцентрированы в основном на деревню Леоново.

Уже в первый день сражения соседняя слева 222-я стрелковая дивизия под нажимом двух немецких дивизий отошла на 9–10 километров, оголив тем самым левый фланг обороны 139-й дивизии. Батальон немецкой 15-й пехотной дивизии воспользовался ситуацией и попытался проникнуть с юга в боевые порядки ополченцев. Левофланговому 1302-му стрелковому полку и присланному на помощь сводному отряду 139-й дивизии (рота сапёров, школа младших командиров, взвод охраны штаба дивизии) удалось окопаться в лесу восточнее деревни Кувшиновка и остановить продвижение немецкой пехоты в тыл полка. Выдвинутый в район Шатьково – Передельники резерв 24-й армии (стрелковый и артиллерийский полки 106-й стрелковой дивизии) успел в районе деревни Бибирево предотвратить прорыв немецкой 15-й пехотной дивизии на Ельню с юга, но не воспрепятствовал её движению по глубокому охвату этого города в направлении на северо-восток.

В ночь с 4 на 5 октября, чтобы не допустить полного окружения 24-й армии, 139-я стрелковая дивизия получила приказ оставить свои позиции на реке Стряна и как можно скорее отходить на северо-восток с задачей прибыть в район совхоза Мархоткино (23 километра северо-восточнее Ельни), где занять новый рубеж обороны фронтом на юг (участок Мархоткино – Торжок – Городок вдоль берега реки Угра). В ходе отступления через Милеево и Стройна к Ельне (штаб 139-й стрелковой дивизии находился в Ельне, в районе кирпичного завода), а затем по дороге Ельня – Ярославль – Клемятино – Иваново-Гудино – совхоз Мархоткино колонны дивизии с утра 5 октября неоднократно атаковала немецкая авиация. При этом вскоре 15-я пехотная дивизия у деревни Иваново-Гудино перерезала дорогу из Ельни на Мархоткино, тем самым отрезав штаб 139-й дивизии и её арьергардный 1304-й полк в районе северо-восточнее Ельни от штаба 24-й армии и других частей дивизии, успевших отойти в район Мархоткино – Городок. В этой обстановке командир 139-й стрелковой дивизии генерал-майор Бобров Б.Д. принял самостоятельное решение пробиваться в район расположения штаба 24-й армии (хутор Волочёк на перекрёстке дорог Ельня – Семлево и Дорогобуж – Спас-Деменск, находящийся на 35 километров северо-восточнее города Ельня) по другой дороге Ельня – Богородицкое – Суханово – Ушаково – Петрыкино – Волочёк. Части 139-й дивизии, подошедшие днём 5 октября в район Мархоткино – Торжок – Волочёк, ещё не успели полностью окопаться, когда вечером к реке Угра с юга вышла немецкая 78-я пехотная дивизия. Фрицы с ходу форсировали реку, создав плацдарм южнее деревни Торжок и захватив деревню Городок. Тем самым оборона 139-й дивизии на реке Угра была прорвана. Отходя на север к хутору Волочёк, части дивизии с утра 6 октября вели сдерживающие бои против авангардов немецких 78-й и 268-й пехотных дивизий. Последнюю попытку остановить противника и не дать ему возможности перерезать дорогу Ельня – Семлево, использовавшуюся для отступления войск 24-й армии, воины 139-й стрелковой дивизии при поддержке танков 144-й танковой бригады предприняли в районе высоты 226,1 (один километр южнее деревни Подмошье). С 16 часов здесь начался тяжёлый бой с усиленным полком немецкой 78-й дивизии, который поддерживали немецкие самоходные штурмовые орудия. Надолго задержать врага не удалось, и к 20.30 часам хутор Волочёк попал в руки противника. Тем самым была перерезана дорога Ельня – Семлево – Вязьма, что не дало возможности ещё отходившим от Ельни частям 19-й, 106-й и 139-й дивизий продвинуться по этому пути к Вязьме.

Вот как эти трагические события описал в своих воспоминаниях лейтенант Гнездилов Ф.Д.:

Командир 1304-го стрелкового полка только что получил приказ командира дивизии генерал-майора Боброва Б.Д. начать организованный отход на Ельню, при этом предотвратить возможность преследования отступающих частей противником. Мне, как командиру разведывательного кавалерийского эскадрона, комдив приказал оставаться на передовой линии с задачей прикрытия отхода дивизии, вплоть до очередного его распоряжения. Только получив приказ об отходе, по пути следования сжигать и взрывать за собой мосты, а ту технику, которую нельзя взять с собой, – уничтожать.

Утром 5 октября обстановка на участке дивизии сложилась тяжёлая. Около деревни Ерилово, куда из Ельни перебазировался штаб дивизии, показались ряды вражеских автоматчиков. Засвистели пули, стали рваться мины. В бой вступили подразделения, которые располагались вокруг деревни. По приказу командования дивизия уже начала отход на новые рубежи.

Немцы пытались предотвратить соединение 139-й дивизии с основными силами. Это привело к нарушению связи между полками. Отстал артиллерийский полк – не было горючего для тягачей. Командир артполка приказал моей конной группе задержать любую автоцистерну с топливом, заправить тягачи и не допустить, чтобы артиллерия досталась фашистам.

После выполнения этой задачи один взвод эскадрона прикрытия стал сопровождать дивизию, второй – генерала Боброва, а я с полуэскадроном, в который включили группу подрывников, взрывал мосты и переправы. Первым был уничтожен мост через Десну у деревни Шарапово. Руководил нашими действиями батальонный комиссар Нехаев В.М. И всё это происходило в условиях, когда фашисты буквально засыпали нас минами и снарядами.

Артиллеристы в батареях нашей дивизии, расстреляв все снаряды, разрушали пушки, чтобы не оставлять их в целости врагу.

6 октября, когда мы двигались по большаку на Дорогобуж, нам передали: впереди нас едет командир дивизии, который фиксирует все случаи оставления разрушенных орудий. Позднее я узнал, что как раз в это время генерал Бобров Б.Д. погиб.

7 октября около 8 часов утра группа бойцов и командиров отступавших дивизий 24-й армии (свыше 1500 человек) попыталась с боем прорваться через хутор Волочёк на северо-восток, но была отбита огнём немецкой пехоты и самоходных орудий. Мелким группам красноармейцев удавалось всё-таки обходить этот хутор лесом и двигаться затем по дороге на Семлево. Образовавшееся в лесном массиве скопление наших войск усиленно бомбила немецкая авиация, применяя при этом кассетные бомбы для наибольшего поражения живой силы. В боях у хутора Волочёк как раз и погиб командир 139-й стрелковой дивизии генерал-майор Бобров Б.Д., а также были ранены и убиты многие командиры и бойцы дивизии. Не сумевшие прорваться через Волочёк подразделения 139-й дивизии (остатки арьергардного 1304 полка) пытались через Секарево и Еловку отойти на северо-запад к Дорогобужу, чтобы попасть на Старую Смоленскую дорогу и по ней отступить на Вязьму. Однако на рубеже деревень Клящина и Бражина они натолкнулись на части немецкой 292-й пехотной дивизии, которая вечером 7 октября вышла к реке Осьма у Дорогобужа, отрезав подход к этому городу с юго-запада, то есть от хутора Волочёк. После безуспешных попыток прорыва, когда на помощь к немцам подошли основные силы 15-й пехотной дивизии, арьергардная группа 139-й стрелковой дивизии была прижата к болотистой долине реки Осьма и окончательно уничтожена.

Попытку прорыва наших войск из окружения лейтенант Гнездилов Ф.Д. описал так:

Отступая с боями к городу Вязьма, наш эскадрон потерял много бойцов. Раненых немедленно отправляли в расположение основных сил дивизии, убитых наспех хоронили там, где пришлось. Фашисты преследовали нас буквально по пятам. Мы всё равно продолжали двигаться в заданном направлении, хотя стало известно, что немцы уже овладели Вязьмой. Вокруг было огромное скопление наших войск, но свою дивизию я так больше и не увидел. Случайно встретил комиссара штаба товарища Нехаева В.М., который и сообщил мне, что командир дивизии Бобров Б.Д. погиб, но часть дивизии вырвалась из окружения, хотя много ополченцев осталось на занятой врагом территории.

Действительно, скопление наших войск под Вязьмой было очень большое. За всё время войны я не видел такого беспорядка и столько народа, который бродил то в одну, то в другую сторону по лесам, а фашистские изверги беспрерывно бомбили и на бреющем полёте расстреливали наших солдат – и живых, и раненых. Всё вокруг горело: танки, автомашины, склады.

Я заметил, что у леса расположилась кавалерийская часть. Сюда же подъехали и мы. Спешив эскадрон, приказал отпустить подпруги и покормить лошадей. Сам подошёл к большой группе кавалеристов, расспросил у них обстановку, которая меня никак не обрадовала. Тогда я обратился к товарищам: «Что будем делать дальше?» Отвечают: «Не знаем». Тогда я решил высказать своё предложение:

– Да, товарищи, дела наши плохи, но падать духом и наводить панику преждевременно – нельзя. Надо не сидеть на месте, а действовать!

Но на мои слова некоторые товарищи ответили с насмешкой: «Вот, мол, подъехал герой!» Но на это я тогда ещё раз повторил:

– Дорогие товарищи! Сидеть и медлить ни минуты нельзя, надо действовать, – и попросил командиров эскадронов собраться отдельно, в сторонке.

Подошло человек 30–35. Это были командиры эскадронов кавалерии и разведки разных дивизий наших войск. Мне пришлось выступить перед ними и предложить план действий. Договорились с наступлением ночи послать в направлении железнодорожного полотна Вязьма – Смоленск шесть групп разведчиков. Задача им была поставлена такая: выявить вражеские огневые точки и прощупать, где их имеется меньше всего. Остальные конники должны были находиться в полной готовности и, как только разведка вернётся, сразу же выдвигаться на прорыв. С пехотой договорились, что она сосредоточится на опушке леса.

Несколько тысяч бойцов долго ожидали возвращения разведки, но ни одна группа так и не появилась. Тогда решили послать ещё несколько разведчиков, но если и они в назначенное время не вернутся, то всё равно двигаться всем вместе и внезапно наброситься на фашистов. Конечно, кто-то погибнет, но другого выхода нет.

Однако, поскольку среди ожидавших без дела подразделений началось волнение, решили выступать немедленно. Пехота сразу пошла вперёд, а кавалерия сосредоточилась на флангах, по бокам этой колонны. Дополнительно выслали в авангард пешую разведку. Под покровом ночи, в полной тишине начали движение от укрывшего нас лесочка в сторону полотна железной дороги Смоленск – Вязьма.

И вдруг перед самой насыпью произошло то, чего мы не ждали. Воздух вздрогнул от залпа артиллерийских орудий и треска пулемётных очередей. Всё вокруг осветилось ракетами. Мы наткнулись на засаду. Раздалась команда: «В атаку, вперёд!», повторенная по всему фронту. Мой конь стремительно помчался. Но тут что-то резануло меня внизу, с левого бока, и мне показалось, что я лечу в пропасть….

Тяжело раненный лейтенант Гнездилов Ф.Д., находясь в бессознательном состоянии, оказался на занятой врагом территории и потому не знал ни о результатах прорыва сформированной при его участии группы окруженцев, ни о дальнейшей судьбе своей добровольческой дивизии народного ополчения, которая сложилась следующим образом.

Части 139-й стрелковой дивизии, успевшие ещё 6 октября пройти через хутор Волочёк, по приказу находившегося в лесу в районе деревни Гаврюково командующего 24-й армией генерал-майора Ракутина К.И. были частью подчинены находившейся в том же районе 160-й стрелковой дивизии (ранее являвшейся 6-й Дзержинской дивизией народного ополчения), а частью оставлены в распоряжении командарма (в основном штабные подразделения). Командарм всё ожидал подхода от Ельни арьергардных частей 19-й, 106-й и 139-й дивизий. Однако эта задержка с отходом привела к тому, что вечером 7 октября авангард 78-й немецкой дивизии перерезал группе войск 24-й армии пути отхода на Семлево. Захватив деревни Гаврюково и Дворцы, немецкая пехота организовала на берегу реки Артеша рубеж обороны и с помощью артиллерии отбила все попытки прорыва группы войск 24-й армии. При проведении одного из таких прорывов генерал-майор Ракутин К.И. лично повёл ополченцев в атаку на деревню Гаврюково и был убит осколком немецкого снаряда. С подходом уже в темноте в этот район основных сил немецкой 268-й пехотной дивизии остатки этой группы наших войск были окончательно разбиты. Только мелким группам удалось просочиться через немецкие посты на восток.

А вот включённые в состав 160-й дивизии части 139-й дивизии успели отойти на северо-восток, но утром 8 октября здесь на марше вновь попали под удар авангарда немецкой 78-й пехотной дивизии и были разрезаны на две части. Передовая часть успела через Шилово и Семлево выйти в район сосредоточения основных сил 24-й армии, где 11 октября участвовала в удачном прорыве из окружения. Отрезанные у деревни Шилово части 139-й стрелковой дивизии отошли на северо-восток в леса, где были рассеяны противником. Разделяясь на мелкие группы и вновь объединяясь в сводные отряды, ополченцы 139-й дивизии продолжали идти на восток на соединение с частями Красной армии. 18 октября вырвалась в район Можайска группа старшего политрука Нехаева В.М. (522 человека). На следующий день вышла в район Дорохово группа старшего политрука Фидельмана М.Э. (около 260 человек). Чуть позже пробилась в район Кубинки группа под командованием комиссара 1302-го стрелкового полка Маршева З.Л. Всего из окружения вышло 1200 бойцов и командиров 139-й стрелковой дивизии (из 11 543 человек личного состава). Конечно, часть ополченцев Кировского района города Москвы продолжала вести борьбу, оставшись в тылу врага и создавая партизанские отряды. Вышедшие к советским войскам группы ополченцев 139-й стрелковой дивизии были направлены на доукомплектование частей 5-й армии Западного фронта. Из-за больших потерь личного состава и полной утраты материальной части в окружениях в районе Ельня – Вязьма 139-я стрелковая дивизия (бывшая 9-я Кировская дивизия народного ополчения) приказом наркома обороны СССР от 27 декабря 1941 года была официально расформирована.

Ценой своей жизни московские ополченцы вместе с кадровыми частями задержали продвижение немецко-фашистских войск к Москве, тем самым сорвав выполнение гитлеровской операции «Тайфун». А Главному командованию Красной армии была обеспечена возможность скрытно сосредоточить большие резервы для решительного разгрома противника в декабре 1941 года.