Текст книги "Легендарный ФД. Фёдор Гнездилов – московский ополченец, смоленский партизан, советский гвардеец"

Таким образом, Ельнинский райком партии в начале оккупации оказался, в силу разных обстоятельств, совершенно не готов к борьбе в тылу врага. Противник праздновал победу и устанавливал в районе свой «новый порядок». По большакам на запад тянулись многотысячные колонны военнопленных красноармейцев, оставлявшие за собой трупы своих товарищей. В то же время по просёлочным дорогам и лесным тропам на восток, к линии фронта бесконечными волнами шли наши солдаты и командиры, попавшие в окружение. Одни надеялись сейчас во что бы то ни стало пробиться к своим, другие оседали в деревнях, предполагая пережить здесь зиму, а потом, сориентировавшись в обстановке, перейти линию фронта и вернуться в армию.

Зверское обращение гитлеровцев с военнопленными, их бесчинства по отношению к местному населению порождали у честных советских людей возмущение и ненависть. С другой стороны, торжество фашистов, их прекрасно отлаженная военная машина вызывали у некоторой части населения неверие в нашу победу. Эти настроения всемерно поддерживала геббельсовская пропаганда, а также отечественные паникёры и предатели.

Однако в этой сложнейшей обстановке патриоты из местного населения и воинов-окруженцев не пали духом. Они понимали, что с коварным врагом предстоит долгая и беспощадная борьба, в которой на занятых врагом территориях должен участвовать весь народ. А поднять всех на самоотверженную борьбу с оккупантами, преодолеть пораженческие настроения было тогда совсем непросто, поскольку никто не знал истинного положения дел на фронте. Связь с Большой Землёй в ту пору совершенно отсутствовала, а люди, и военные, и гражданские, хотели знать правду. Во всех разговорах первыми вопросами были: «Где фронт?» и «Держится ли Москва?» Ответом на это звучало: «Не знаю».

Таким образом, сами обстоятельства подсказывали, что партизаны, подпольщики должны знать правду, получать свежую информацию и доводить её до народа, поддерживать в людях веру в победу. Связаться с Москвой можно было только по радио, а такая возможность полностью отсутствовала, так как товарищи, руководившие закладкой партизанских баз, забыли передать в них радиостанции и радиоприёмники. Да и само партийное руководство ещё не было на своих местах, а только, когда не удалось вырваться из окружения, стало возвращаться в район. Сельские коммунисты пришли в свои дома, а городские, ельнинские, расселились в отдалённых от районного центра деревнях, главным образом в Замошье и расположенных рядом поселениях. Выбор на эти населённые пункты пал потому, что ещё перед оккупацией именно сюда переместились из Ельни районный комитет партии и райисполком. Здесь же оказался и истребительный батальон с системой подготовки разведывательно-диверсионных групп. Население об этом знало и не могло выдать своих людей врагу. Кроме того, удалённость сельских поселений от райцентра обеспечивала лучшие условия для развёртывания подпольной работы и обеспечения продуктами питания.

Первым уже в начале октября в Замошье, к своим семьям вернулись председатель Сосовского сельского совета коммунист Паненков П.А. и его брат Яков, бригадир тракторной бригады. Вместе они привезли сюда два воза оружия, в том числе автоматы, станковый и ручной пулемёты, много патронов в ящиках и гранаты. Чтобы обеспечить себе благоприятные условия для борьбы с врагом, Потап Паненков устроился старостой своего села. Это позволило получить легальные документы оккупационных властей и обеспечило свободу передвижения, вплоть до поездок в Ельню. Через некоторое время сюда начали прибывать другие коммунисты района: братья Ананьевы, Пырикова А.Г., директор Коробецкой средней школы Казубский В.В., сотрудница райсовета Фириченкова Д.Т. и другие.

Свою партизанскую деятельность Паненков П.А. начал, сколачивая силы для борьбы с врагом. Он стремился прежде всего привлечь военнослужащих из командного состава, попавших в окружение, а также местных патриотов. Уже в октябре он попытался начать активные боевые действия, но для организации их не было активных командиров и политработников. Сам же Паненков П.А., имея опыт политической работы, не был военным человеком. Но он старается пополнить свои знания в этой области: изучал минное дело, немецкое и отечественное оружие, немецкий язык.

Примерно 20 октября 1941 года в Замошье прибыл второй секретарь Ельнинского райкома партии Гусев И.П., бежавший из плена. К этому времени у Паненкова П.А. уже была организована подпольная группа, в которую входили он сам с братом Яковом, Костя и Демьян Барановы, Ананьев И.И., Даша Фириченкова и окруженцы – старший политрук Амиров Г.С., младший политрук Крендель А. и старший лейтенант Костриков.

Прибытие в Замошье партийного секретаря Гусева И.П. придало группе политический вес, фактически поставив её на место подпольного райкома партии. Под руководством Гусева И.П. развернулась партийно-политическая работа. Конечно, эта деятельность оказалась связана с большими трудностями, поскольку организация не располагала документами ранее проведенной работы по созданию подполья, так как все они остались у Валуева Я.П., а другие с ними не были знакомы. Никто из коммунистов не имел опыта конспирации, тем более в условиях немецкой оккупации.

Сначала партийно-политическая работа ограничилась пределами Замошья и началась с установления связи с районным активом. Это требовало величайшей осторожности и настойчивости, поскольку многие коммунисты скрывались от фашистского террора и преследования. Несмотря на то что Гусев И.П. вернулся больным, он сразу же взялся за активную работу, находя надёжных людей, выясняя наличие вооружения. Он связался с коммунистами Сосовского, Митешевского, Орловского, Коробецкого, Усть-Деменского, Уваровского и других сельсоветов. В результате проделанной работы с каждым днём росло число патриотов и патриотических групп, вставших на путь борьбы с оккупантами. Гусев И.П. фактически стал руководителем подпольного райкома партии, а Паненков П.А. возглавил Замошьевскую кустовую парторганизацию, из числа которой в члены райкома были избраны Ананьев И.И., Пырикава А.Г., Фириченкова Д.Т., Михальченков И. и Верман Г.И. Вскоре Замошьевская подпольная организация начала выпускать листовки, призывая в них к борьбе с оккупантами. Для дальнейшего развёртывания активных действий подпольный райком дал следующие поручения: Ананьеву И.И. – изготовление пропусков и паспортов, Верману Г.И. – создание продовольственной базы, Амирову Г.С. (по кличке «Геннадий») – ведение работы среди окруженцев, Юденкову А.Ф. – проверка сохранности продовольственных баз, заложенных в Клинских лесах ещё в летние месяцы. По последнему вопросу оказалось, что базы разграблены, причём организатором этого дела оказался Марасенков И., которого райком партии назначил командиром партизанского отряда. Он стал предателем и перешёл на службу к немцам.

Партийные активисты вскоре разместили в доме фельдшера Баранова Л.К. радиоприёмник и обеспечили ему питание. Начиная с ноября 1941 года подпольщики стали слушать Москву. Костя Баранов вместе со своей матерью Лидией Евгеньевной записывали сводки Совинформбюро, а затем размножали их от руки. Листовки и сводки стали распространять связные подпольного райкома партии Силинг А.П., Шавенкова О.Ф., Карпенкова Е.П., мать и дочь Демченковы, вся семья Шведовых и многие другие.

Деятельность Паненкова П.А. не ограничивалась одним Замошьем: он всё больше расширял сферу деятельности своей организации. Положение «старосты» давало ему возможность, не вызывая подозрений, быть в курсе действий немецкой администрации и военного командования, свободно передвигаться по району, бывать в Ельне. Однако, несмотря на достаточно хорошую конспирацию, как сам Паненков П.А., так и члены Замошьевского парткома не раз оказывались на грани провала. Пока что руководителям удавалось избежать разоблачения, но некоторые подпольщики – Капитонов, Аверина, Перова, Евлампиева – были арестованы гестапо и после жестоких пыток казнены.

Большое внимание партийная организация уделяла работе с молодёжью. Юноши и девушки быстро и охотно включались в подпольную работу. В северной части Ельнинского района под руководством секретаря райкома комсомола Юденкова А.Ф. был создан комитет из девяти активных комсомольцев. Вскоре после этого и в деревнях Сос, Митишково, Мархоткино, Вититнево, Усть-Дёмино, Истопки, Мазово, Матченки, Покрасы, Юшково стали возникать подпольные комсомольские группы. Молодые патриоты оказывали большую помощь партийной организации района, распространяя листовки, собирая оружие и боеприпасы, работая связными. Они спасали раненых бойцов и командиров Красной армии, разрушали проводную связь противника, а позже с оружием в руках храбро и самоотверженно сражались в партизанских отрядах.

В ноябре 1941 года работа по организации подпольной деятельности населения в северной части Ельнинского района в основном была завершена. Во всех сельских советах коммунисты, советский и колхозный актив были вовлечены в антифашистскую деятельность и поддерживали тесную связь с Замошьевской подпольной парторганизацией. Во многих деревнях из окруженцев и местного населения сформировались вооружённые группы и отряды, создавались базы оружия, боеприпасов и продовольствия. Благодаря политической работе, проводившейся Амировым, Верманом, Бурмистровым, Старостиным и другими коммунистами, в партизанской среде установилось полное единодушие и желание активно вести борьбу против фашистских захватчиков.

Вместе с тем Гусев И.П. и Паненков П.А. посчитали правильным перевести весь партийно-советский актив и все вооружённые патриотические группы из северной части Ельнинского района в южную – в Мутищенские и Клинские леса. Прежде всего эти природные заросли, равных которым не было на севере района, являлись естественным убежищем для партизанских отрядов, и в них ещё летом были подготовлены землянки и блиндажи. Кроме того, общее местопребывание позволяло объединить в мощную боевую силу мелкие вооружённые группы, разбросанные по различным деревням, и улучшить руководство ими при проведении боевых операций.

Однако совершить такой переход большого количества людей с севера на юг района по заснеженным дорогам, в условиях крепкого мороза да ещё с тяжёлым грузом, было не так-то просто. У многих окруженцев вовсе не имелось хорошей зимней одежды и обуви. Всё это вынуждало организовать в Коробце промежуточную партизанскую базу. Для решения этого вопроса Юденков А.Ф. и Казубский В.В. были отправлены в южную часть района. Поскольку в Замошье дела шли достаточно успешно, через некоторое время к ним присоединился и Гусев И.П., оставив во главе партийной организации Паненкова П.А., который вполне мог продолжать работу самостоятельно. Теперь важнее было в Мутищенском и Клинском сельсоветах найти удобное место для дислокации партизанского отряда, установить связь с партийно-комсомольским активом и создать из них вооружённые патриотические группы, чтобы потом присоединить их к Замошьевской партийной организации и сформировать таким образом крупный партизанский отряд.

Развёртывавшемуся партизанскому движению на Смоленщине большое внимание уделял и Смоленский обком партии, который временно находился в Москве. На состоявшемся осенью 1941 года пленуме рассматривался вопрос руководства народной борьбой в тылу врага и оказания партизанам необходимой помощи. Было решено объединить коммунистов разных районов в четыре округа. Интересующий нас Ельненский и соседние с ним Всходский, Дорогобужский и Спас-Деменский районы вошли в Луговский окружком партии, возглавляемый секретарями Смоленского обкома Трегубовым С.Ф. и Пайтеровым Г.И., а также секретарями райкомов Гусевым И.П., Деменковым и Лукояновым.

Наряду с планомерной работой, которую проводили партийно-комсомольские организации, проходило и стихийное формирование вооружённых патриотических групп. Многие бойцы и командиры нашей армии, попавшие в окружение или бежавшие из плена, стремились объединиться, для того чтобы вместе перейти линию фронта. Конечно, все понимали, что успех такой операции будет достигнут только в том случае, если её удастся хорошо подготовить. При этом совершать переход можно только весной или летом, когда не будет оставаться демаскирующих следов, а переночевать можно в лесу под открытым небом.

Как уже было отмечено, такой стихийной, инициативной стала группа, собравшаяся в деревне Савостьяново, о которой пока что ещё никто ничего не знал, но и её руководству в силу хорошей конспирации не было известно о подпольной партийной организации, работавшей практически рядом в селе Замошье.

Посмотрим по записям Гнездилова Ф.Д., как развивались события в Савостьяновской партизанской группе.

Благодаря активно проводившейся работе в ноябре-месяце в нашем отряде, который на очередном собрании мы назвали «ФД» («Фёдор Данилович»), собралось уже 40 человек. В качестве комиссара отряда избрали (вместо Николая Литвинова) профессионального партийного работника Бобрышева К.Г. Используя свой богатый жизненный опыт, Константин Георгиевич сразу поднял политическое руководство на должную высоту. Значительно укрепилась дисциплина, началась работа по изучению материальной части оружия: винтовок, пулемётов, миномётов. Вскоре все партизаны знали отечественное вооружение просто «на зубок». На берегу реки Угры подготовили стрельбище, на котором усиленно занимались все наши бойцы. В целях соблюдения конспирации деревню Савостьяново «закрыли на замок»: без разрешения штаба никто из партизан и местных жителей не имел права никуда выйти или выехать. Всем партизанам, проживавшим в соседних деревнях Жабье, Прихабы, Алексеевка, было приказано переселиться на нашу основную базу. Круглосуточно деревня охранялась по периметру, кроме того, по её улицам днём и ночью ходили патрули. Сначала партизан разместили по разным хатам, но потом сосредоточили в колхозном клубе, где готовили пищу для всех без исключения. Штаб отряда находился в доме Пелагеи Мироновой, которую все почему-то звали Полька Барыня. Руководство штаба в ночное время проверяло часовых, стоявших на постах вокруг деревни.

Константин Григорьевич Бобрышев, комиссар Партизанского отряда «ФД», комиссар танкового батальона Отдельного партизанского полка имени XXIV годовщины РККА. Ставрополь, 1965 год

Во второй половине ноября (1941 года) начались первые вылазки Савастьяновского партизанского отряда «ФД». Так, на Семенковского старшину Бодыкина мы совершили нападение и конфисковали у него собранные у населения хлеб и разную утварь. У Ивано-Гуденского старшины Бориса Исайченкова тоже отобрали всё, что нашли. Старосту Жиголова изгнали из деревни Жабья, а полицая по прозвищу «Блоха» из этой же деревни расстреляли. В деревне Шупорня подорвали льнозавод. В деревне Холмец разоружили полицейский отряд, поймали и публично перед народом расстреляли старшего полицейского. Написали записку «Расстрелян за измену Родине» и запихнули её за хлястик пиджака предателя. Трофеи при этом достались нам хорошие: 16 винтовок, один станковый пулемёт и один миномёт. В деревне Сырокоренье конфисковали у немцев мельницу и передали её в распоряжение Савостьяновского партизанского отряда. Теперь на ней стали молоть хлеб для всех окружающих деревень без взимания за помол гарнцевого сбора.

Изгнанные нами предатели обратились в Ельнинскую немецкую комендатуру, где умоляли оккупантов оказать им помощь. А мы в это время восстановили советскую власть в деревнях Савостьяново, Жабье и Шестоки. И это в условиях, когда немцы наводили свой «новый порядок», без суда и следствия расстреливали неугодных, насиловали женщин. Старшины, старосты и полицаи вели себя хуже немцев, стараясь выкачать у населения весь хлеб и имевшийся скот, чтобы отправить всё это на фронт или в Германию. Партизаны старались блокировать все немецкие законы и распоряжения, при этом разъясняли колхозникам, всему населению, чтобы никто не сдавал оккупантам ни хлеба, ни мяса, ни сена, ни соломы. По дорогам выставлялись партизанские патрули, которые задерживали крестьян, направлявшихся в Ельню для сдачи продуктов, и отправляли их домой. Когда в «немецкие закрома» перестали поступать из нашего района продукты и фураж, противник бросил против партизан несколько карательных отрядов с задачей окружить нас и, постепенно сужая кольцо, полностью всех уничтожить.

Однако немцы даже не представляли, сколько партизанских групп и отрядов уже образовалось в нашем районе. Нам было известно, что в деревне Никитино товарищ Гамбург командовал небольшим отрядом патриотов, в Иваново-Гудино находилась группа Чемоданова, в Мархоткино – группа Меркулова, в Следнево – группа Остроухова, в Курвости – группа Ковалёва, в Городке – группа Михаила Крохина, в Михалково – группа Котляра и Ларьяновского, в Сос – группа Марчука, в Вититнево – группа Пшеничникова и Амирова, в Красной Ниве и Жильково – группа Литвиненко А.А. и Фотиева А.Г.

Но самое главное, через Миронова А.Д. нам стало известно о Замошьевской подпольной партийной организации, которой руководил товарищ Паненков Потап Аввакумович, получивший кличку «отец Аввакум». Большую роль в становлении этой группы подпольщиков сыграл второй секретарь Ельнинского райкома партии товарищ Гусев Иван Павлович. В число коммунистов-подпольщиков входил и старшина Замошьевской волости товарищ Новосельцев, который успешно помогал работе партийной организации. По заданию «отца Аввакума» он неоднократно ездил в комендатуру города Ельни, где участвовал в совещаниях немецкой администрации, а потом полученные сведения сообщал подпольщикам.

Миронов А.Д. рассказал Паненкову П.А. и о нашем Савостьяновском партизанском отряде «ФД», деятельность которого им была одобрена. При этом было рекомендовано пока накапливать силы и как можно лучше вооружаться.

Но имелись в числе окруженцев и такие «партизаны», как Меркулов, который осел со своей группой в деревне Мархоткино. Он безобразничал, пьянствовал, вёл себя вызывающе, не хотел подчиняться даже Паненкову П.А. Показавшегося ему подозрительным связного заставил бегать босиком по снегу, а сам стрелял в него из пистолета.

Бывший кулак Леон Васькин, родной брат старосты села Савостьяново Афанасия, много раз грозился донести на партизан фашистскому коменданту Ельни: «Доложу – всех постреляют или повесят». Партизанам пришлось пристрелить его самого. В Иваново-Гудино одна женщина собирала и сжигала советскую литературу. Её тоже пришлось сурово наказать.

Но в целом сорганизовавшиеся патриотические силы стали доставлять немецким оккупантам достаточно хлопот, и поэтому завоеватели решили направить на борьбу с партизанами карательные отряды.

9. Разгром фашистских карателей

Партизанский отряд «ФД» продолжал свои боевые действия. Постоянно проводились операции по уничтожению предателей. У тех, кто по сообщению местных жителей с симпатией относился к «новым гитлеровским порядкам», делались обыски. В середине января продовольственные кладовые на Савостьяновский базе значительно пополнились солидным запасом муки. Из деревни Большое Тесное оккупанты, получившие в народе прозвище «грабьармия», вывозили пять грузовых машин, доверху загруженных мешками. Охрана состояла из полицаев, которых партизаны легко перебили. Транспорт и продовольствие перешли в руки народных мстителей. Как только селяне обнаруживали где-то военное обмундирование, постельное бельё, другое нужное имущество, всё это сразу же конфисковалось для нужд партизанского отряда.

Понимая, что фашисты предпримут все меры, для того чтобы пресечь деятельность партизан в своём тылу, командование отряда «ФД» решило предусмотреть возможные пути отхода. С этой целью Буташов В.П. и Гнездилов Ф.Д. съездили в деревню Баскаковку, чтобы разведать там местность. Этот район вызвал интерес потому, что вплотную к данному поселению подступали густые Брянские леса, в которых, при необходимости, легко можно скрыться. В северной части Ельнинского района, где действовал партизанский отряд «ФД», таких больших лесов не имелось.

Фашистские оккупанты действительно себя не заставили ждать: против партизан было направлено несколько карательных отрядов. В конце января 1942 года один из таких отрядов вышел из Ельни и взял направление на северо-восток, в сторону деревни Савостьяново. По пути каратели расстреливали всех, кто им казался подозрительным, не щадили ни стариков, ни детей. Изверги сжигали деревни, грабили жителей, зверски их пытали, требуя сведений о партизанах. Ворвавшись в деревню Стайки, каратели расстреляли несколько десятков бывших военнослужащих, а также местных жителей. Ограбив деревню, они двинулись на север через Селешню, Щелкино на Алексеевку. Там они учинили дикую расправу: пьяные гитлеровцы подожгли несколько домов с находившимися в них жителями. Тех, кто пытался спастись и выбегал из горевших домов, расстреливали и снова бросали в огонь. Люди удирали от смерти по глубокому снегу в лес босые и раздетые. Многие из них так и остались лежать на полях, расстрелянные из пулемётов. Далее каратели направились в деревню Жабье.

27 января 1942 года разведчику Анатолию Сёмочкину было приказано штабом Савостьяновского отряда выехать в деревню Холмец, чтобы вывезти оттуда оружие, оставшееся после разгрома полицейского отряда. Однако ещё по дороге в назначенный пункт, около деревни Жабье, его повозка внезапно была обстреляна немцами из автоматов, и ему пришлось вернуться назад. В это же время в штаб Савостьяновского отряда прибежала жена партизана Василия Панченкова и сообщила, что в деревне Жабье сейчас находятся немцы. Они уже расстреляли несколько окруженцев, грабят всех, издеваются над женщинами. Свой дальнейший путь каратели держат на Савостьяново. Встречу с незваными гостями заместитель командира и начальник штаба партизанского отряда «ФД» Гнездилов Ф.Д. в своих воспоминаниях описал так:

Я срочно поднял отряд по тревоге и направил посыльного за командиром Буташовым, который в это время находился у себя дома. Когда все собрались и построились около штаба, я сообщил партизанам, что к нам в Савостьяново из деревни Жабье направляется немецкий карательный отряд с задачей уничтожить наш партизанский отряд. «Товарищи, – обратился я к братьям по оружию, – будем ли мы драться с немцами или станем бегать от них? Предупреждаю, если мы будем бегать от них, то немцы переловят нас всех до одного. А если мы встретим гадов пулемётами, то бой обязательно выиграем!» Все партизаны единодушно прокричали, что будем бить извергов.

Отряд «ФД» занял оборону по обеим сторонам деревенской улицы. Бойцы стали рыть окопы в снегу и заливать бруствер водой, которая на морозе сразу же застывала. Население активно помогало в этой работе. Партизан расставили так, чтобы немцы, ехавшие на подводах, даже не успели взяться за оружие. Установили, что сигналом к атаке явится длинная очередь, которую я дам из своего пулемёта.

Два станковых пулемёта мы установили около колхозного гумна, метров за 150–200 до деревни. Договорились, что из одного пулемёта я стреляю от хвоста обоза до головной подводы. Из второго пулемёта Гурьянов В.Ф. строчит навстречу – от головной подводы к хвосту обоза. При этом подводы надо подпустить как можно ближе.

Ждать пришлось недолго. Показался обоз карателей, который состоял из 30 подвод, в них находилось 75 фашистов (как мы потом подсчитали). Впереди на трёх подводах сидели собаки-ищейки.

Миновав изгиб дороги, первая подвода немецкого обоза въехала в деревню метров на 150–200. Мы с Гурьяновым переглянулись, и я открываю огонь из своего станкового пулемёта. Сразу заработали ручные пулемёты и винтовки наших партизан. Лошади были перебиты, и движение обоза застопорилось. Началось неописуемое: оставшиеся в живых немцы стали переваливаться из своих саней и закапываться в снег. Некоторые из них пытались даже вести огонь из автоматов – а куда? Все партизаны были хорошо замаскированы и расстреливали немцев в упор – до дороги было метров 40. Отличился Николай Литвинов, метким огнём уничтоживший фашистов и собак на первых подводах. Командиры взводов Н. Руденко, А. Сафронов и Н. Власов первые выскочили из укрытий и устремились на поле боя, стреляя по уцелевшим гитлеровцам. Бой длился недолго, не более часа, и закончился полной нашей победой.

Интересно, когда началась стрельба, некоторые «слабые сердцем» женщины драпанули в деревню Шестаки. А там оказалась группа партизан, 11 человек, из отряда имени Сергея Лазо, которые под командованием Рачкова и Абаева прибыли из Мутищенских лесов, чтобы забрать в свои края жен Николая Рачкова и Андрея Юденкова, проживавших в деревне Жабье. Услышав интенсивный огонь, Рачков сразу же повёл свою группу на помощь Савостьяновскому отряду. Но оказалось уже поздно – всех немцев успели перебить.

Стали подводить итоги боя. С нашей стороны оказался серьёзно раненным в правую руку командир отряда Владимир Буташов. Его для лечения отправили в деревню Митишково. Мне пришлось принять на себя командование партизанским отрядом «ФД». Ещё в нашей деревне был убит десятилетний мальчик Коля Миронов. Шальная пуля пробила стену избы и, как на грех, попала пацану прямо в сердце.

Убедившись, что в живых ни одного немца не осталось, партизаны начали собирать оружие, брошенное на поле боя. А я, на всякий случай, послал 10 лыжников в деревню Жабье, чтобы они проверили, не сбежал ли кто из карателей? Оказалось, что в избе старосты Жиголова лежит немецкий обер-лейтенант, раненный в обе ноги. Несмотря на такую рану, фриц, бросив свой отряд, добежал от деревни до деревни в одних носках. Жена старосты сказала, что этот офицер с карательным отрядом прибыл из Ельни в их деревню только вчера. Сразу же выгнали из изб и построили весь народ. Жиголов ходил вдоль строя и указывал, кто здесь не местный, не жабьевский. Всех названных им окруженцев и беглых военнопленных отвели в сторону и расстреляли.

Пока партизаны выясняли обстановку, Жиголов, не зная об этом, запряг подводу и поехал к своему дому, чтобы отвезти раненого немецкого офицера в Ельню. Кто-то из местных жителей крикнул ему: «Куда ты! У тебя дома партизаны!» Жиголов бросил подводу и убежал, а лошадь сама пришла домой. Воспользовавшись кстати подвернувшимся транспортом, партизаны положили пленного немца в сани и с комфортом, в сопровождении лыжников доставили командира карателей в штаб Савостьяновского отряда. При пленном оказался планшет, в котором находились разные бумаги и приказ командира 21-й охранной дивизии. Но так как немецкого языка никто не знал, прочитать эти ценные для нас документы мы не могли. Тогда я спросил председателя колхоза Миронова А.Д., кто бы мог помочь нам в этом вопросе? Андрей Давыдович сказал, что у них нужного специалиста нет, а вот в деревне Следнево живёт учительница немецкого языка. Я попросил уважаемого председателя взять мою лошадь и с её помощью как можно быстрее доставить эту учительницу в наш штаб. Через два часа в Савостьяново прибыла учительница Соня Беленькая, которая сразу приступила к переводу захваченных документов. Из содержания изложенного на русском языке приказа мы узнали, что в наш район направлены не один, а несколько карательных отрядов. Совместными усилиями они должны окружить весь неспокойный район, а потом, постепенно сжимая кольцо, ликвидировать в нём всех партизан. Затем мы с учительницей допросили обер-лейтенанта Гольтинга и уточнили у него пути следования других карательных отрядов, а также иные интересовавшие нас вопросы.

Закончив следствие, я попросил собрать у штаба всех жителей деревни Савостьяново и обратился к ним с такими словами:

– Дорогие наши советские друзья! Сегодня вы видели своими глазами, как партизаны расправились с немецким карательным отрядом. Теперь мы обращаемся к вам за такой помощью: пособите нам, пожалуйста, убрать все немецкие трупы, стащить их в овраг, туда же отправить прибитых нами их собак-ищеек, а также конские трупы. Сани от обоза развезите по домам. Надо ещё убрать кровь на снегу, чтобы никто не мог догадаться, что здесь происходил бой с извергами. А главное – никому об этом не рассказывайте, а то опять приедут фашисты и всех вас перестреляют. Если же мы узнаем, что кто-то разболтал о том, что здесь было, то участи этого человека я не завидую.

В течение трёх часов всё было убрано, а в штаб доставлены военные трофеи: несколько станковых и ручных пулемётов, винтовки, автоматы, пистолеты, очень много патронов и гранат, а также жандармские цепи, которые фашисты носили на шее. Кроме того, у немцев захватили так нужные нам одеяла, простыни, много продуктов, в числе которых консервы разных названий, часы, зажигалки и другие вещи.

Затем Партизанский отряд «ФД» был построен, и перед его фронтом лучшим бойцам были вручены ставшие теперь нашими трофейные пулемёты и пистолеты, а в качестве «премии» розданы одеяла.

Мне, вместо раненого командира, пришлось выступить перед бойцами и провести разбор нашей первой крупной операции. В своей речи я сказал:

– Дорогие товарищи! Сегодня некоторые партизаны нашего отряда показали образцы мужества и отваги. В их числе хочется отметить Николая Семёновича Литвинова, Николая Руденко, Василия Фёдоровича Гурьянова, Михаила Ивановича Никифорова, комиссара нашего отряда Константина Георгиевича Бобрышева. Можно было только позавидовать тому, как они умело расправлялись с карателями, добивали немцев, засевших под Угрой-рекой. Объявляю им мою сердечную благодарность.

А вот совсем иное дело было на левом фланге в отделении Николая Власова. Когда немцы стали подъезжать к деревне Савостьяново, то некоторые товарищи уже начали драпать, отходить. А ещё сигнала атаки даже не было. Пришлось нам с товарищем Буташовым перебежать улицу и заставить этих людей вернуться на свои места. В результате их трусости мы чуть не потеряли командира отряда. Когда Владимир Буташов заставил трусов вернуться и сам, перебегая от амбара к амбару, направился к своему месту, немцы оказались уже близко. Один фашист выстрелил и попал в цель: командир наш был выведен из строя.

Поэтому, дорогие товарищи, если у кого сердце слабое, надо прямо сейчас, здесь перед строем об этом сказать: «Я боюсь, воевать не могу». Таких бойцов мы можем освободить из нашего отряда.

Товарищи! Мы взялись за дело очень тяжёлое и для жизни опасное. Сегодня мы потеряли одного человека, а завтра, может, умереть всем придётся. Так пусть Родина знает, что мы сражались за её свободу и независимость. Давайте ещё раз перед строем поклянёмся драться до последней капли крови, до последнего фашиста, изгнанного с нашей священной земли.