Текст книги "Опус Серого Волка"

– Сережка, ты ведь раньше таким не был. Ты взрослеешь, я понимаю…

– Мам, мне серьезно некогда. – отрезал я бежавший с полными ведрами воды. На первом этаже я все-таки был аккуратен на этот раз.

Пахом опять меня опередил и поливал уже утоптанный снег. Он просто издевается надо мной своей старческой молниеносностью. Опустошив и свои ведра, Коля осмотрел образовавшуюся корку с моей лопатой в руках. Довольный увиденным отправил нас вернуть ведра домой, чтобы они не мешали. За это время они с Дашей как раз успеют натаскать еще снега и лед окончательно схватиться. Быстро ворвавшись в квартиру, попутно пугая Берлиоза, сидевшего у двери ванны, грохотом ведер, пытался ворваться и в комнату, подле которой и сидел стражник в черном меху. Но дверь не открывалась. Вода шумела. Оставив ведра у двери, выбежал так же резко, как и вбежал. На улице уже все было готово для того, чтобы мы наладили это производство. Capo потрогал лед и опять довольный обратил на меня взор.

– Так, Пьеро, хорошо. Давайте, вы с Дашей будете толкать сзади, мы тянем спереди. Снег уже раскидан как надо. Вперед! – так мы и поступили. Было скользко, особенно упираться было неудобно. Пришлось просовывать ноги в выкопанные линии. Они были, правда, узковаты, за то глубина идеальна, осознание чего принесло мне удовольствие, однако не такое удовольствие, как от факта, что мой механизм работает!

С легкостью мы толкали этот клубок, как прежде, полной командой не могли сдвинуть с места. Даже рычаги не пришлось использовать. Коля кричал и присвистывал от удовольствия. Когда мы докатили шар почти до конца веревок, мы перехватились. Теперь мы тянули канат. На этот раз Дарья вежливо отказалась меняться. Снег опять был разбросан на ледяной помост и обильно смочен Колей. Мы так сделали еще пару раз, пока весь снег не закончился. Глыба теперь превышала скульптуры! Только видно было по лицу скульптора, что этого недостаточно.

– Даша, что там, одни крошки остались? – она подтвердила. С минуту он подумал, смотря глубоко в белизну у него под ногами. Собравшись с мыслями, capo развернул свою речь, как слова царя на папирусе:

– Значит вот что. Я собираюсь родить великую богиню колоссальных размеров, достойных иных. На голову, нет, на две выше своих сестёр. Хочу, чтобы одним движением могла меня оборвать, одним шагом раздавить – вот что я хочу сделать! Если вам мои мотивы непонятны, неинтересны, у вас еще есть возможность уйти. Для такой множественной статуи надо много снега. Снега не будет до конца месяца. Да и не стоило и надеяться на милость божью к нам? Было ли когда-нибудь иначе? Ради моей работы я готов на все, а чтобы они втроем появились на свет, нужен материал, которого становится все меньше. Это значит, что ради снега, ради материала я готов на все. Если вы это не готовы разделить, то опять же – еще не поздно уйти, – Коля внимательно оглядел наши лица. Никто не шелохнулся. – Хорошо, сегодня я отпускаю вас пораньше, не чтобы вы отдохнули, такого мы себе не в жизнь сможем позволить. Хочу, чтобы вы прошлись по городу, по улицам, дворам и нашли все, что угодно. Все, что сможет нам помочь переносить большое количество снега – это еще ускорит нашу работу, – на этом мы и разошлись.

Глава третья| Это что за любовная фигура?|

Уходя, хрустя снегом под ногами, уже и не думал, что прозвучит знакомое «Всем спасибо за работу!» – Но оно прозвучало, не смотря ни на что. Решившись, обернулся с закрытыми глазами и проорал «Не! За! Что!» – все меняется. Только все так же. Мы в порядке. Все в порядке. Раскрыв, наконец, глаза, увидел Дашу перед собой. Гримаса у нее была, будто ее оплевали: глаза прищурены, рот вытянулся. Это явная реакция на мой ор. Не удивительно, ведь на последней букве мой голос предательски подвел меня, что никогда раньше не случалось. – А! Извини. Не думал, что кто-то сзади будет.

– А я не думала, что ты так заорешь.

– Тебе же в другую сторону вроде…

– Все так. Вот, решила тебе помочь с дверью, раз уж ты нам так помог. Упрашивала и остальных, но Коля и слышать не хотел. Говорит, завтра большой день и нужно хорошо подготовиться. Пошел по мусоркам рыскать инструменты, подходящие для переноса снега. Ну а Пахом он…

– Пахом, – она улыбнулась смятенно на это.

– Верно. Поэтому я его даже не спрашивала. Честно говоря, я его немного побаиваюсь.

– Ох! Нечего его бояться! Он как старый, пушистый паук – плетет себе что-то под нос и боится тебя больше, чем ты его. Просто нужно поработать с ним поближе, и ты сама в этом убедишься.

– Надеюсь, это так. С тобой было то же самое… Ну что пойдем?

– Пошли, – пока направлялись к моему подъезду, разговор продолжался.

– Ты спрашивал меня про Васю, теперь моя очередь спрашивать тебя про Энго. Видимо, спрашивать, скучаешь ли ты по нему, бесполезно, судя по тому, как ты прокричал его коронную фразу.

– Я это сделал, потому что… – а почему? На кой я это сделал? Придется выдумывать на ходу. – Потому что нужно понимание – хоть раздели нас на пополам, все равно будет все по-прежнему. Неважно, кто будет кричать это. Незаменимых нет.

– И что же, Коля тоже заменим? – язвительно она осведомилась. Во всю дорогу до подъезда думал об ответе и, не найдя ничего лучше, ответил:

– Здесь сложнее все намного…

– Расслабься. Я не президент его фан клуба.

– Ну почему же? После ухода Васи полномочия автоматически перекладываются на тебя.

– Если так, то можно я их перекину на тебя?

– Вначале хорошо бы узнать, что нужно на этой позиции делать.

– Быть лучшим другом.

– Никогда им не был, не уверен, что справлюсь.

– Но начинать же нужно когда-нибудь?

– Это тоже верно. – сам не заметил, как мы уже оказались у моей двери.

– Боже ты мой… Тут словами и не описать. Что-то с чем-то!

– Мда… Еще не передумала?

– Коли я взялась… Тут за один присест и не справится, даже вдвоем.

– Ладно, поищу пока средство по эффективности схожее с безумностью этой двери, – поиски такого средства оказались тщетными. Зато нашелся обычное средство для таких дел. Засунув бутылку растворителя в просторные карманы утепленных штанов, направился к двери.

Выходя для сообщения этой новости, нашел ее с расстегнутой курткой. Ее мощную грудь обтягивала водолазка вишневого цвета. Она была облитой лунным светом из прилежащего подъездного окна. Даже в потемках она заметила, как сам уже превращаюсь в вишню, смотря на нее, поэтому сообщила:

– У вас тут в подъезде хорошо топят. Мне стало жарко, вот я и расстегнулась.

– Топят хорошо, а вот растворителя нет, так что как-нибудь в следующий раз. – Это вышло у меня как то само. Отвержение.

– Правда? Ну тогда… Покажи дверь хоть напоследок, – вот и в правду закрыл дверь, и мы уставились на мою изуродованную дверь. Зачем ей соврал, неужели засмущался? Глупость какая. Что она меня здесь изнасилует? В любом случае, она знает, что у меня есть девушка.

Вот так мы и стояли. В темноте рисунок казался иным, вырисовывались новые, пугающие фигуры и события. В этом, наверное, и прелесть абстрактной картины. В разное время увидишь разное. Ну или всегда будешь видеть одно – ничего. Полная тишина. Не хватало только сверчков. Жаль, что они давно уже спят. В такой тишине и темноте разум начинает играть странные игры. Сейчас, к примеру, вижу мощную фигуру, тянущую руку ко мне. Схватив меня за руку, она приложила к своей груди. Она еле помещалась в моей руке. Почувствовав кипяток чужой ладони, тут же пытался отдернуть руку, но безуспешно – не хватало сил.

– Отпусти, у меня есть девушка, – улыбнувшись она начала шептать в ответ:

– Не выдумывай. Сейчас уже не надо, – чувствовался мощный мотор питающий этого зверя. Его обороты увеличивались с каждым словом. – То, что ты сегодня сделал для Коли – бесценно. Я давно его таким не видела, он был… Почти как ребенок. Счастлив. Запомни! Сделав его счастливым, ты сделаешь и нас всех счастливыми, – она, наконец, отпустила мою руку и ушла.

Да. Вот так просто. Ушла. Постояв там еще с минуту, зашел и сам обратно, переваривая случившиеся.

Попробовал отвлечься. На стол выложил две книги, которые у меня были в рюкзаке. Взяв верхнюю, то есть «Бордовый чемодан», решил поставить на полку к остальным книгам. На столе остался Буратино. Взяв теперь его, открыл первые несколько страниц, и тут же какая-то ненависть наполнила меня, как горячая смесь заполняет форму. Шлепнул книгой об стол, будто пытаясь убить самого крупного жука, которого мне доводилось видеть. Потом швырнул книгу куда-то на кухню, хотя, казалось, причем здесь она? Вымотанный более морально, чем физически, решил отдохнуть. Мысль о том, что нужно рыскать по дворам и свалкам в поисках не пойми чего, меня угнетала. Решил отложить это до завтра, а пока уже летел на кровать, где и расположусь на ближайшую вечность.

Берлиоз в отсутствии хозяйки, а значит, и оптимального места для возлежания, припрыгал ко мне, мурлыкая. Приятный звук кошачьего моторчика наполнил комнату. Вибрации укачивали в сон грядущий.

Ах! Так как Буратино, не буду читать, по крайней мере в этой жизни, нужно послушать хотя бы альбом, который мне посоветовали. Вместе с этим проверю, что Власов убрал и удалил. Только как я не искал, никакой пропажи, на первый взгляд и не было. Все на месте, даже все переписки. Наверное, ему выгоднее было все оставить, чтобы легче было за нами следить. Написав лично Коле, предложил пересоздать все, чтобы щупальца Власова не дотянулись до нашей информации. Он согласился. За новое создание примется, как только вернется домой. Спросили меня еще о том, как мои поиски продвигаются. Чуть не спросил «какие?» Навряд ли Коля оценил бы. Убедил, что пока безуспешно. Он меня подбодрил. Ладно, думал, если альбом про любовь, то, может, он поспособствует моему скорейшему сну. Увидел на обложке фото самого Тайлера, так чопорно обрисованного по углам на розовом фоне. Мне показалось эта фотография темной, агрессивной, однако розовый фон, на котором он находится, контрастировал какой-то нежностью. Включив первую песню, тут же меня снесли агрессивные инструменталы, и только ты к ним привыкаешь и закрываешь глаза… Все идет на смену! Эта идея сквозит через весь альбом, будь это смена со спокойствия в активность или наоборот. Также некоторые звуки, ноты, инструменты перемещаются из песни в песню, но оставляют свой бит, перемешиваются и создают новое звучание. Кстати о них. К ним примешивается голос, не в привычном нам понимании, а как собственный инструмент. Во всех песнях он видоизменялся, но как раз в последней песне альбома голос остался голым – без фильтров и примесей. Немного еще полежав и обдувам услышанное, уснул. Все-таки это не для меня. Может просто еще тема не знакома.