Текст книги "Оставь страх за порогом"

Подгоняемый несмолкающей канонадой, захлебываясь от бьющего в лицо ледяного ветра, Николай Магура бежал по скованной льдом Волге. В те же часы на западную окраину города в наступление пошла кавалерийская бригада, к орудийному заводу продвинулась стрелковая часть.

К позднему в середине зимы рассвету бои разгорелись в разных районах. Красноармейцы в матерчатых шлемах, папахах, кубанках, матросы Волжской флотилии, рабочие теснили врангелевцев, не позволяли им укрепиться, собрать воедино разрозненные отряды, шаг за шагом пробивались к вокзалу.

В поселке Французского завода короткими очередями бил из особняка пулемет. Наступающим пришлось залечь в истоптанный, ставший грязным месивом снег. Пулеметчик стрелял довольно метко. Оказавшийся ближе других к зданию Магура дождался, когда пулеметчик станет менять ленту, и перебежал улицу. Бросил на крышу в слуховое окно гранату и распластался, утопив лицо в сугробе.

Из чердака повалил дым. Магура с бойцами ворвались в дом и выволокли офицера, выглядевшего жалким в разорванном мундире с оторванным погоном, с безжизненно висящей рукой. Грум-Гримайло прошел мимо Магуры, тупо уставясь себе под ноги.

Из выступления М. И. Калинина в Царицынском театре «Парнас» 22 января 1920 г.:

Тот день, когда пал Красный Царицын, был днем траура рабочих и крестьян России. Но ни звука не раздалось в адрес царицынских рабочих, что они не сумели удержать город. Везде было общее мнение, что город снова станет советским. Теперь Красная Армия вернула Царицын.

Феодосия
Февраль 1920 года

На рейде в порту теснились суда с русскими и иностранными именами на борту, спасательных кругах. Монотонно тарахтел двигатель, раздавались методичные удары по жести. В снастях посвистывал ветер. Басовито, с интервалами давал гудки сухогруз, ему лениво отвечали другие суда.

Часовой у трапа эскадронного миноносца «Фокленд» с опозданием вытянулся перед иностранцами, взял под козырек. Члены британской военной миссии поднялись на борт. За англичанами и переводчиком матросы пронесли увесистые баулы, чемоданы, свернутые трубкой и спрятанные в футляры живописные полотна.

Мак-Корни выдавил из себя, ни к кому не обращаясь:

– В Лондоне не стоит узнавать, что барон не соизволил с нами проститься. Иначе в правительстве Объединенного королевства, в парламенте решат, что наша делегация была неавторитетной для командования Кавказской армии.

Мак-Корни мог бы добавить, что не надо хвастаться приобретениями за весьма скромные суммы, почти за бесценок, антиквариата, но члены миссии знали это и надеялись, что в Лондоне их встретят как истинных героев, вернувшихся невредимыми из объятой междоусобной войной страны, сумевших заключить весьма выгодные контракты, торговые соглашения.

Спустя час миноносец под французским флагом отошел от причала, провожаемый бестолково носящимися над водой чайками, двинулся к выходу из бухты. Синицын стоял на палубе, прощался с остающейся за кормой Родиной, не зная, как долго пробудет в чужих краях. Отчего-то вспомнился царицынский подпольщик, хотелось верить, что он благополучно и вовремя добрался до своих с шифрованным донесением.

Часть пятая
Расстрел в полночь

Из личного дела Н. С. Магуры:

1920 г., август, внедрен со спецзаданием в банду Червонного в Прихоперье Царицынской губ.

Лето 1920 года на Нижнем Поволжье выдалось небывало жарким, засушливым. Дождей не было четыре месяца кряду, высохли ручьи, обмелели озера, пруды, ерики, на Волге оголились берега, в центре реки выступили островки. Горячий, почти обжигающий зной сжег в полях на корню хлеб, не позволил вызреть на бахчах арбузам, дыням, тыквам, ко всем бедам прибавился падеж скота. Губернию охватил голод. Срочно созданная комиссия «Помгол» выяснила, что на грани вымирания почти пятая часть населения, начали выискивать внутренние резервы. В благополучных губерниях прошли недели помощи голодающим, по молодой республике прокатился призыв: «Десять сытых кормят одного голодающего». В Царицын стали прибывать эшелоны с зерном, фуражом. Следом за голодом царицынцев охватила эпидемия тифа, но с ней удалось справиться.

В дальних районах подняли голову, зашевелились банды дезертиров, увильнувших от расказачивания, высылки, не ушедших по разным причинам с армией «черного» барона, люто ненавидящих советскую власть. Бандиты (себя они называли повстанческими отрядами) призывали станичников, хуторян бойкотировать приказы власти, не отпускать парней в Красную Армию, препятствовать проведению продразверстки.

Газета «Борьба» сообщала о раскрытии антисоветских заговоров, арестах уголовников, спекулянтов, бывших офицеров. К началу августа горожане узнали о взятии под стражу сотрудника военного комиссариата за получение взяток за освобождение от призыва, участие в обысках без ордеров, присвоение личных сбережений. Противоправные деяния военком проводил от имени местной Чрезвычайной комиссии, преступнику светил довольно большой срок заключения. Новость обсуждали с жаром:

– Настало времечко, сами большевики стали грабить. Орудуют исключительно по ночам, в масках, когда осмелеют, примутся обирать ясным днем.

– Начали с богатеев, торговцев, кто нахапал и припрятал до лучших времен добро, сумел сберечь золотишко, деньжат, следом обчистят ссудные кассы, банки.

– Доберутся и до нас, кого считают пролетариями. Явятся, наставят револьвер: «Извольте отдать все нажитое!» Закон новой власти не писан. Военком козырял своим постом, тыкал в нос мандат, дескать, ему все позволено.

– Говорят, его ждет строгий суд, чтоб другим было неповадно грабить от имени власти.

– В прежние времена такому был прямой путь в Сибирь, на каторгу.

– Если поискать, отыщешь немало подобных военкому, кто лезет в чужие карманы…

Следом за газетными сообщениями на афишных тумбах, стенах домов появились листовки, уточняющие, что арестованный уличен и в продаже оружия, боеприпасов.

– Любая власть нечиста на руку, советская в том числе, – злорадствовали на рынке, бирже труда, квартирах.

1 Арестованного вели по городу два красноармейца.

Магура вышагивал по мощенной булыжником улице. Когда чуть поубавил шаг, позади прикрикнули:

– Шибче ногами двигай! Не спи на ходу, чай, не кляча, чтоб плестись. В губчека старший в конвое доложил: – Доставил вражину, как приказали, принимайте.

Председатель Чрезвычайной комиссии Шалагин попросил красноармейцев обождать в коридоре. Оставшись с Магурой, спросил: – Как сидится? – Не сладко, – признался Николай. – Душно в камере, сил нет. Хуже жары вредные разговоры вокруг, дескать, большевикам осталось командовать недолго, прежняя власть вернется. С трудом сдерживаюсь, чтобы не врезать в скулу соседям по нарам.

– Терпи, провокационными разговорами могут проверять. Что касается Врангеля, то надежды на него напрасны, последние денечки держится в Крыму, дальше отступать некуда, разве что в море.

– Или в чужие края.

– Что за соседи?

– Разношерстная публика. Домушник, щипач, еще карточный шулер, продавец медных крестиков, которые выдавал за чистое золото.

– Рассказывай о Злобине.

– Занял лучшее место у окна. Долго не вступал в контакт, не сразу удалось разговорить. Помогло признание, что служил в Кавказской армии, имел чин прапорщика, участвовал в бою под Сарептой, дружил со многими офицерами. Пожаловался, что опрометчиво не ушел с беляками. Злобин слушал, присматривался, похвастался, что Червонный ему во всем доверяет. Проговорился, что атаман служил при штабе, в отряде появляется крайне редко, всем руководит через Нетребина. В город Злобин прибыл по приказу начальства, не теряет надежду вырваться на свободу, предложить следователю и охране круглую сумму в золотых червонцах – сберег на воле. Переживает, что Червонный снимет стружку, строго спросит за возвращение с пустыми руками без боеприпасов. Атамана высоко ценит за недюжинный ум, властность, умение водить за нос чоновцев[33]33
  ЧОН – части особого назначения для оказания помощи советской власти, охраны государственных объектов. В марте 1921 г. ЧОН вошли в состав милиции, сыграли важную роль в подавлении мятежей, борьбе с бандитизмом. Расформированы в 1925 г.


[Закрыть]. Трудно поверить, что не встречался с ним с глазу на глаз, видел лишь издали на митинге.

– Думаю, не врет. Червонный не трус, но опасается предательств самых близких, осторожничает.

– Может, нет никакого Червонного, от его имени действует кто-то другой? Червонный – миф, легенда.

Шалагин не согласился:

– Он не святой дух. Сохраняет конспирацию, пребывает в тени, обезопасил себя на случай захвата нами банды. Довольно быстро сколотил «Вольный отряд», надеется, что наша власть потерпит крах, белая армия вернется в губернию и другие края. Пока делает небольшие вылазки, захватывает составы, пассажиров грабит, топливо с паровозов увозит в глубину. Серьезные операции впереди, пока вооружает новых бойцов. Пора пресечь действия банды.

– Дорого бы заплатил, чтоб хоть одним глазком взглянуть на Червонного. Когда это еще произойдет.

– Довольно скоро. Узнал у Злобина адрес их явки?

– Он в доме торговки с рынка Анюты Вербы. Сообщил пароль, который успокоит Анюту, поможет попасть в банду.

– Учти, одно дело исполнять роль военспеца в тюрьме и совершенно иное – ярого антисоветчика в банде. Червонный устроит проверку, и не одну, будь к ним готов круглые сутки, жди любой провокации. Сейчас по пути в тюрьму совершишь побег. Конвой проинструктирован. Оповестим горожан о побеге мздоимца, взяточника, ронявшего авторитет власти, это поможет внедриться в банду, завоевать авторитет. Червонному позарез необходимы грамотные и опытные в военном деле, ты станешь для него подарком. Главная задача – обезглавить банду, тогда ее члены разбегутся кто куда или попадут в полон. У Червонного много случайно примкнувших, обманутых, считающих, будто на Дон и Волгу непременно и довольно скоро вернутся полчища Врангеля, Деникина, Краснова, восстановятся привычный уклад и старая власть. Дальше терпеть в своем тылу змеиное гнездо, устраивающее налеты на поезда, убивающее совработников и сочувствующих советской власти, нельзя.

Шалагин взял Магуру за пуговицу на гимнастерке, точно собеседник мог уйти, его следовало удержать.

– О твоем задании информирован крайне ограниченный круг. Кроме меня знают еще двое, в их числе хорошо тебе известный Калинкин… Можешь спокойно играть роль разжалованного за должностные преступления военспеца, бежавшего от следствия и неизбежного трибунала. Только не зарывайся, не лезь на рожон, верю, что со всем справишься, вернешься победителем. Знаю, придется нелегко в волчьем логове. Связь станешь держать через Калинкина, он будет ждать по воскресеньям на станичном рынке.

Предчека на прощание обнял чекиста, вызвал конвойных.

– Увести арестованного.

Приказ

по Царицынской губчека от 17 августа 1920 г.

1. Считать т. Магуру Н. С. с сего числа убывшим в командировку на неопределенный срок. Положенное на время отсутствия денежное содержание, командирский продпаек выдать после возвращения.

2. Для выполнения задания выдать на временное пользование следующие предметы из драгметалла…

2 Рынок близ паровой мельницы на пустыре гудел точно пчелиный растревоженный улей. В людскую разноголосицу врывались конское ржание, овечье блеяние, кудахтанье кур, крики петухов, забористая ругань. Продавцы торговались с покупателями, ударяли по рукам. Рядом с бумажными ковриками с изображением возлежащей пышногрудой девицы выставлялись сбруи, хомуты, лопаты, корзины помидоров, мешки картофеля, фуража. Предлагали примерить и приобрести галифе из иностранного сукна, шинели с отпоротыми лычками. Из-под полы, с оглядкой, из рук в руки уходили пакетики марафета. Кроме необходимых в хозяйстве вещей, продуктов питания продавалась икона Николая Чудотворца. Скучал продавец с невостребованными книжонками о похождениях всемирно известных сыщиков, приключениях наложницы персидского султана. Неизменным успехом пользовались торгующие родниковой водой мальчишки и бабки с вареными початками кукурузы.

На рынок приходили не только купить или продать, но и чтобы разузнать свежие новости о делах, чем-чем, а всякими слухами рынок был богат.

Разговоры касались неурожая, повышения цен, с пеной у рта доказывали, что ни Ленина, ни Троцкого не существует, под этими именами в столице орудует некто по имени Цека, белые армии не смирились с поражением, собираются с силами, получают помощь от других государств, последний император не убит, прячется с семьей в глухой тайге у кержаков.

Время приближалось к полудню, когда над рынком прогремели подряд два выстрела, пронесся крик:

– Стой!

Все замерли, затем вздрогнули и как очумелые стремглав бросились в разные стороны. Не прошло пары минут, как рынок опустел. Под сваленными прилавками с брошенным товаром осталось одно-единственное живое существо – вислоухая собачонка.

Продавцы с покупателями вернулись не сразу, наперебой обсуждая бегство от охраны арестованного.

* * *

Хорошо известная на рынке (он же барахолка) Анюта Верба затворила за собой калитку, щелкнула задвижкой и услышала за забором голоса: – Напрасно патроны переводил, поберег бы боеприпас. – Подстрелить желал. – Я вот сдержался, не стал пулять. – Кричу: «Стой», а он быстрей припустился, замелькал пятками. – Коль стреляешь, имей перед собой ясную цель. – Сильно шустрый попался. – Начнем с ближних домишек, хорошо, что тут их мало…

Анюта приникла ухом к штакетнику: «Гутарют про того, кто от стражи убег, базар взбаламутил. Неужто сюда подался? В центре города легче скрыться – подворотен не счесть сколько».

Торговка подняла кошелку, прошла к крыльцу. Но лишь собралась отпереть навесной замок, как за спиной хрустнула ветка.

Верба резко обернулась.

– Кого черт принес?

Сделала несколько шагов к сараю и увидела незнакомца в вылинявшей гимнастерке, без ремня, в сапогах с парусиновыми голенищами.

– Кто такой? – Анюта схватила прислоненную к сараю лопату. – Ишь, явился, как в собственную хату! Не терплю незваных. Проваливай подобру-поздорову, не то так огрею, что не встанешь, век будешь горбатым ходить, – Верба угрожающе подняла лопату, готовая опустить ее на незнакомца.

– Не гоните и не выдавайте, – попросил Магура.

Верба нахмурила выщипанные в узкую стрелку брови.

– Чего захотел! Сначала, не спросясь, во двор залез, затем просишь невесть что. Может, в дом захочешь войти и уворовать?

Магура выдавил из себя:

– Я бежал, вели в тюрьму.

Анюта выпустила черенок лопаты, уперлась руками в широкие бока: «Карманника или шарамыжника служивые не вели бы, в тюряге не держали – дали бы пинка под зад и с глаз долой. А этот, знать, та еще птица. Уж не про него ли шли разговоры, не он ли тот военный, что обыски проводил, за хорошие деньжата отмазывал от армии?» Торговка сделала шаг к незваному гостю, спросила:

– Желаешь подвести под монастырь? Найдут, мне не поздоровится. А ну геть со двора, иначе кликну армейцев, сдам с рук на руки.

– Вам привет от Злобина Акима, – глухо произнес Магура. – Еще сказал: кот слопал сметану…

– А усов не намочил, – произнесла Анюта хорошо заученный ответ на пароль и успокоилась: – Шагай за мной.

В доме откинула на полу крышку, знаком приказала Магуре спуститься в подпол. Закрыв крышку, накрыла ее половиком. Сделала это вовремя, в калитку требовательно постучали.

– Счас! – Анюта поправила прическу, пошла открывать.

– Есть в доме посторонние? – спросил один из красноармейцев, второй добавил:

– Забегал чужой?

Анюта игриво повела плечом.

– Окромя вас никто не заходил.

Не спрашивая разрешения, красноармейцы вошли во двор, затем в дом. Заглянули в кладовку, для верности отворили дверцы платяного шкафа.

После их ухода Анюта откинула крышку подпола.

– Жив иль задохнулся? Чай, не сладко в духоте и во мраке. Извини, но больше негде прятать.

– Спасибо, Анюта, – поблагодарил Магура.

Хозяйка внутренне сжалась.

– Откуда знаешь, как кличут?

– Проинформировал общий знакомый Злобин, – Магура снизу вверх взглянул на хозяйку, спросил, чуть изменив пароль: – Кот вылакал всю сметану или что оставил? Я бы с удовольствием полакомился – с утра во рту ни крошки.

Анюта окончательно успокоилась: «Свой. Чужому адресок, имечко и слова про кота со сметаной Аким не сообщил бы – мою хату, а с ней меня в отряде берегут».

«Борьба», газета Царицынского комитета РКП(б):

Губернская Чрезвычайная комиссия объявляет розыск гр. Магуры Николая, дискредитировавшего Советскую власть. Все, кому известно местонахождение названного врага революции, обязаны, руководствуясь гражданским долгом, заявить в губчека.

3

Из подпола, где в спертом воздухе дышалось с трудом, Магуру выпустили вечером.

– Умывайся и садись ужинать. За спасение следует пропустить стопку, – Анюта мельком взглянула в зеркало, порадовалась, что выглядит неплохо – краска на ресницах, губах не смазана, выщипанные брови точно два ласточкиных крыла готовы к полету, на лбу игривые кудряшки.

Когда вызволенный из подпола уселся за стол, Анюта наполнила самогоном две рюмки. – За что арестовали?

– Было за что, – ушел от ответа Магура, догадываясь, что из местной газеты и слухов хозяйка прекрасно осведомлена о причине ареста.

– Как Аким за решеткой себя чувствует? Не пал духом? Мы про него не забыли, готовим побег. Хорошо бы успеть до суда, не то увезут неизвестно куда. Еще интерес имею: много на обысках присвоил добра, сильно разбогател на липовых справках? «Вот и первый допрос, – понял чекист. – Надо держать ухо востро».

– В старости не придется просить милостыню. Что касается Злобина, то держится. Попросил поторопиться с вызволением на свободу, для подкупа тюремщиков просил отдать его долю.

– У Нетребина атаманское золото, оно нужно для приобретения боеприпасов.

– Есть и принадлежащее лично Злобину.

Анюта насупилась, не ожидала, что сидящий перед ней осведомлен о ценности награбленного.

– Вот не ведала, что Аким такое трепло. Язык следует вырвать за то, что не держит за зубами. Атаманское золотишко и прочее нужно для общего дела. Кроме Червонного им никто не вправе распоряжаться. Давай вернемся к тебе, друг сердечный. Разное про тебя наслышана, не знаю, где правда, а где ложь. Рассказывай без утайки. Сам видишь, мне доверять можно, другая на моем месте сдала бы с рук на руки армейцам.

– Порой родному отцу нельзя доверять. О себе скажу коротко: служил в Кавказской, ранее у Юденича[34]34
  Юденич Н. Н., генерал от инфантерии, лидер белого движения на северо-западе. После поражения под Петроградом отступил в Эстонию, где остатки армии разоружили. Умер в 1933 г.


[Закрыть]. Не удалось покинуть город, скрыл прошлое, купил новые документы и получил пост военкома района. Прослужил относительно недолго, обвинили в мздоимстве.

Анюта дополнила рассказ:

– Еще в присвоении на обысках, выписывании справок об освобождении от армейской службы.

Магура пропустил замечание мимо ушей.

– Удалось бежать. Теперь главное подальше уехать из Царицына, где меня ищут. Если поможете покинуть город, щедро расплачусь, нет, попытаюсь удрать самостоятельно.

– Куда желаешь навострить лыжи?

– Хорошо бы на Хопер, в Усть-Медведицкий округ, где поспокойнее, нежели здесь.

– Не скажи, там чоновцы рыщут в поисках отряда Червонного.

– Слышал, что атамана чоновцы стороной обходят.

– Рада, что слава о нем и его отряде дошла до Царицына, про него народ больше говорит, нежели про Ульянова-Ленина. Благодаря атаману под его началом вскоре будет больше тысячи людей.

«Врет без зазрения совести, – решил Магура. – Оперативные сводки говорят о другом, в банде чуть больше сотни, у действующего в соседнем районе Однорукого и того меньше».

Анюта продолжала превозносить Червонного:

– На Хопре день ото дня растет целая армия, большевикам покоя не дает, сна лишились, поделать ничего не могут. Опытнее Червонного не сыскать. Наберется сил и двинет на город.

Магура не был расположен к спору, разбить доводы хозяйки было легко, Анюта выдавала желаемое за действительное и решил переменить тему разговора:

– Об атамане слышал много хорошего, сведения из первых рук, от Злобина. Даже мое недавнее начальство отдавало должное его полководческому таланту, это натолкнуло на решение вступить в его отряд. Коль поможете уехать на Хопер, расплачусь по-царски, внакладе не останетесь.

– Это чем же? Ты же прямо из тюряги, гол как сокол.

– Кое-что удалось утаить от обыска. Отнесете записку по одному адресу, получите кой-чего.

– Какое имеешь звание?

– Был произведен в прапорщики, ожидал повышения, но по независящим от меня обстоятельствам карьера рухнула.

– Вашего брата, белую кость, за версту видать, с головой выдают выправка и культурная речь. Выходит, не ужился с Советами, подножку дали?

Магура нахмурился, давая понять, что обижен вопросом, нет никакого желания вспоминать неприятное. Поняв это, хозяйка не стала настаивать на ответе, и чекист вернулся в подпол к мешкам с картофелем, бочке солений, бутылкам самогона.

«Сколько придется бездельничать, как говорится, ждать у моря погоды? В тюрьме мог погутарить с соседями, здесь от тоски в одиночестве свихнусь… Как скоро Анюта удосужится пойти с запиской за выделенными для внедрения в банду украшениями, которые необходимо вернуть после выполнения задания?.. Время неудержимо движется, даже бежит, а дело не сдвинулось с места ни на шаг».

Более-менее удобно устроившись на мешках, смежил веки.

Разбудил сиплый голос над головой:

– Хватит храпака давать. Иль не належался на нарах в тюряге? Вылазь.

Магура протер заспанные глаза и в открытом люке увидел человека с суховатым лицом, вытянутым подбородком, козлиной бородкой, прокуренными усами – правая рука Червонного мало чем отличался от фотографии в деле губчека, хотя снимок был давнишний, датирован 1910 годом.

Нетребин протянул руку, помог Магуре покинуть подпол.

– Вид имеешь бравый, не скажешь, что за решеткой куковал. Треба побалакать. А ты, Анютка, у калитки покарауль. – Дождавшись, чтобы хозяйка покинула дом, занял ее место за столом. – Признавайся без утайки, кто на самом деле. Не верю всяким сказочкам, какие Анютке наплел. Мне мозги не запудришь – передам армейцам и получу деньжат за помощь властям. Говори.

– Не имею чести вас знать, извольте представиться. Кто я, без сомнения, доложила хозяйка.

Нетребин оскалился, показав два ряда стальных коронок.

– Анютка мало про тебя поведала. Выкладывай имечко с хвамилией и по какой такой причине сидел в каталажке, главное, как удалось улепетнуть.

Магура с трудом сдержал улыбку: «Плохой из него артист, неумело играет роль малограмотного, когда как согласно его делу до революции в Астрахани был видным эсером, закончил учительский институт, сочинял для газеты статейки, участвовал в экспроприациях, за нападение на банк схлопотал срок. Зачем напускает несвойственную ему грубость, врет, будто не знает, как меня зовут, за что был арестован, как оказался у Вербы? Анюта все рассказала».

Нетребин продолжал:

– Кто ты на самом деле – белый офицер или большевик, скрывающий свое истинное нутро? Не поверю, будто грабил в одиночку, брал деньжат за справки о болезни с подлежащих призыву. Зачем приплел какого-то Злобина, будто он подсказал Анютин адресок? Зачем настропалился за Хопер к Червонному?

– Кто я, вам прекрасно известно, и как зовут, кем служил при бароне.

– Откуда?

– Из документов, которые хозяйка получила по моей записке.

Нетребин крякнул:

– Документикам грош цена, нет им веры. Хорошо сработаны, комар носа не подточит, но меня на мякине не провести.

– Вместе с документами Анюта должна была принести кой-чего. Прошу вернуть, чтоб расплатиться с хозяйкой за оказанную помощь. Надеюсь на вашу порядочность, не станете уподобляться большевикам, отрицающим частную собственность, обобществляющим даже жен.

Нетребин расхохотался:

– Точно, прошел слушок, будто станут баб за успехи в труде выдавать по карточкам, – Нетребин положил на стол мандат военкома, удостоверение прапорщика, потертую от времени характеристику, коробку от монпансье с обручальными кольцами, брошами, кулонами, десятком золотых десятирублевок. – Мало присвоил на обысках, я в свое время имел куда больше.

– Хватит, чтоб безбедно прожить пару-тройку лет.

– Думается, еще имеешь. Угадал? Забирай. К чему документ сберег? Попади он в ЧК, без лишних разговоров отправили бы в расход. Как сумел пролезть в военкоматы? Я бы, подобному тебе, не доверял.

– И они вначале не слишком доверяли. Хитрил, лез из шкуры, чтобы завоевать авторитет.

– Как удумал проводить обыски? От чьего имени действовал – от ЧК или Советов? В начале восемнадцатого подобным образом в Питере промышлял с дружками князь Эболи. С фальшивым мандатом проводил обыски у богатеев, изымал драгоценности, чем наносил вред новой власти, пачкал ее грязью, дескать, она сплошная воровская компания. Коль слышал про Эболи, должен знать, что он плохо кончил – поставили к стенке и шлепнули за здорово живешь. Как не побоялся идти по его дорожке?

– Рисковать привык на фронте, где приходилось смотреть смерти в лицо. Что касается Эболи, то ныне не восемнадцатый год, имеется постановление Совета народных комиссаров об отмене повсеместно смертной казни, за экспроприацию получил бы не пулю, а срок заключения.

– Хороша экспроприация! – Нетребин потряс коробкой. – Вместе с этим Анютка принесла твою армейскую характеристику за подписью Орлова Геннадия, кто такой?

– Не Орлов, а Орликов, полковник, командир 37-го Черноярского полка Добрармии.

– Неувязочка, Орликов погиб в шестнадцатом на австрийском фронте, а характеристика помечена летом семнадцатого. Как мог покойничек подписать?

– Вы невнимательны, в характеристике стоит дата: май 1916.

– Проглядел, – признался Нетребин. – Вернемся к твоему тюремному житью-бытью. Как чувствует себя Аким? Не скис, не повесил в неволе нос, главное, не раскололся?

– Обладает завидной силой духа, твердостью. На допросах стоит на своем: потерял паспорт, случайно нашел револьвер, который держал при себе в целях самообороны.

– Аким наш хитер, позавидуешь его уму. При первом удобном случае передадим писульку, успокоим, что не забываем, готовим побег, подкуп стражников. – Нетребин вышел на веранду, позвал хозяйку, приказал собрать в дорогу провиант. Бросил Магуре диагоналевые брюки, ситцевую рубашку-косоворотку. – Переодевайтесь. Мы подобных вам в беде не бросаем, подставляем плечо, протягиваем руку помощи. Видно, крепко насолили властям, раз повсеместно объявлен розыск, почти на каждом углу призывы оказать содействие в поимке военспеца, – сам того не замечая, Нетребин стал называть Магуру на «вы».

Чекист послушно переоделся.

Нетребин оценивающе осмотрел Магуру с ног до головы, остался доволен.

– Выглядите обычным хуторянином. Никто не признает кадрового военного, интеллигента. Надо бы сбрить усы, чтоб изменить внешность, но время поджимает, поезд ждать не станет. В вагоне изобразим незнакомых друг с другом.

«Смел на словах, – понял чекист. – На самом деле боится, чтоб со мной не забрали и его».

Из справки Царицынской губчека:

Нетребин Федор Кузьмич.

Родился в 1881 г.

До Октябрьского переворота – секретарь Астраханского бюро партии эсеров. С 1915 г. – один из лидеров анархо-синдикалистов на Нижней Волге.

Участвовал в ряде вооруженных налетов на банки, состоял в переписке с Савинковым, Спиридоновой[35]35
  Савинков Б. В. (лит. псевдоним Ропшан), лидер партии эсеров. Член Временного правительства, участвовал в создании Добрармии, «Союза защиты родины, свободы». Арестован в 1924 г. при переходе границы, расстрел заменили 10 годами заключения. Покончил жизнь самоубийством в тюрьме в мае 1925 г. Спиридонова М. А., член ЦК партии левых эсеров, Президиума ВЦИК. Участвовала в контрреволюционном мятеже 1918 г., приговорена условно к году заключения, но просидела до 1941 г.


[Закрыть]. В 1919 г. обласкан Врангелем, работал в контрразведке барона.

Весной 1920 г. вместе с Червонным создал в Прихоперье так называемый «Вольный отряд»…

4

Пассажирский состав с изрядным опозданием подошел к перрону Грязе-Царицынского вокзала, и началась страшная давка – желающих уехать оказалось намного больше имеющихся мест. Люди яростно работали локтями, пытаясь опередить других. Состав брали с боем, стоял гвалт, крики, ругань…

Людской поток поднял Магуру на лесенку, затем в тамбур, бросил на первую свободную лавку. Тут же с обеих сторон чекиста сдавили дородные женщины, не выпускающие из рук кошелки, мешки. Нетребин устроился в конце вагона.

Отправление задерживалось. Давно просвистел отправление кондуктор, из трубы паровоза валил дым, а состав все не двигался с места. Кто-то принес известие, что в задержке отправления виновата транспортная ЧК, выискивающая неимеющих документов.

Магура нахмурился: «Вот незадача! Не хватает еще быть задержанным – Нетребин не удосужился снабдить паспортом».

Попросил соседок посторожить место, бочком двинулся к Нетребину. Сделал лишь пару шагов, как в вагон вошли красноармейцы и Калинкин. Бывший интендант комиссариата искусств и чекист встретились взглядами.

– Пошли в другой вагон, тут уже проверяли, – сказал Калинкин красноармейцу.

Минуло еще больше часа томительного ожидания. Наконец на паровозе протяжно прокричал гудок, вагоны дернулись, буфера лязгнули, и поезд покатил мимо пристанционных складов, депо, искореженных вагонов, сожженных теплушек на запасных путях.

Из постановления Царицынского губисполкома:

Объявляется месячник борьбы с разрухой на транспорте.

Призываем сознательных граждан выйти в субботу на расчистку путей. Приложим все силы для скорейшего восстановления разрушенного подлым врагом при отступлении транспорта. Проявим революционную солидарность с Красной Армией, изгоняющей с родной земли белогвардейские полчища.

Да здравствует союз трудового тыла с фронтом!

5

Железнодорожный состав, где в окнах не было ни одного целого стекла, тащился весь день и всю ночь. Подолгу простаивал на полустанках, чтобы пропустить воинские эшелоны, набрать в тендер воды. Люди, забившие вагоны, заселившие даже третьи полки, места под лавками, не жаловались на тесноту, неудобства, несказанно радуясь, что после долгого ожидания покинули город.

Ранним утром, лишь только в вагон проник бледный рассвет, на плечо Магуры легла рука Нетребина. – Прибываем. Вскоре состав стал сбавлять ход, замер у полустанка-разъезда. – Под чьим контролем станция? – поинтересовался Магура.

– К сожалению, мы тут не хозяева, – признался Нетребин. – Перегон с разъездом охраняют чоновцы. Если бы мы собрались захватить станцию, пришлось бы это делать с боем. Еще не суемся сюда, чтобы беречь телеграф, иначе потеряем возможность отправлять депеши. Подальше от железки спокойнее.

Нетребин привел к стайке чахлых тополей, в тени которых стояла подвода с дремлющим стариком. Услышав шаги, возчик встрепенулся, приосанился, тряхнул пегой бородой. – Со счастливым прибытием, Хведор Кузьмич, и вы, господин хороший! Приказ имею дождаться вас, а поезд запозднился, но мы к этому привыкшие. Забыли давно про расписание, порой составы на сутки запаздывают, ваш только на полсуток.

Старик в ожидании состава устал от одиночества, не имея возможности с кем-либо почесать языком, и говорил как заведенный. Но Нетребин не был расположен к болтовне. Предложил Магуре занять место на подводе, сам уселся рядом на сено.

– Трогай, Селиван.

– Н-но, холера! – старик огрел коня кнутом, и подвода запищала плохо смазанными колесами, покатила к горизонту, где небо полыхало от испепеляющего солнца.

Рапорт

Согласно полученному приказу, проводил товарища Магуру до полустанка Раздольный, где его увел Нетребин к подводе. Дальше вести наблюдение не мог – под рукой не было никакого транспорта, чтоб ехать следом, а пешего обнаружили бы сразу, к тому же не догнать конный транспорт – конь куда резвее меня, шибче ногами двигает. К сему Калинкин

6

Когда солнце оторвалось от горизонта, не спеша поднялось в поднебесье, Нетребин пожаловался на палящее светило. Селиван успокоил: