Текст книги "Оставь страх за порогом"

Часть шестая
Тайна подлежит разглашению

Из личного дела Н. С. Магуры:

1920 г., сентябрь, доставлял в банк г. Казани конфискованные у бандформирования ювелирные изделия из драгметалла, монеты дореволюционной чеканки.

Председатель Царицынской губчека углубился в чтение протокола допроса Прова Кузьмича Милютенко, 1881 года рождения, мещанина, уроженца Камышина.

Вопрос. Зачем приходили к гр. Верба?

Ответ. С Анютой я давнишний приятель, вроде полюбовника.

Вопрос. Верба показала, что прежде привозили награбленное для сбыта, увозили в отряд боеприпасы, сахар, чай. Чья записка обнаружена под стелькой вашего ботинка?

Ответ. Обувку купил с рук, чьи ботинки, того и писулька.

Вопрос. О каком «воскрешении мощей» говорится в записке?

Ответ. Лишь один Господь сподобился воскреснуть, про него, видно, речь.

Вопрос. Ревтрибунал рассмотрит ваше дело. За участие в кровавых делах отряда, он же банда, убийствах в х. Венцы комсомольца Агапова, в х. Артановский предсельсовета, антисоветскую агитацию в препятствии хлебозаготовки, мобилизации молодежи в Красную Армию получите высшую меру.

Ответ. К убийствам непричастен, агитировать не мог по причине малограмотности.

Вопрос. Глупо открещиваться от того, что доказано свидетелями, той же гр. Верба, раньше вас арестованными членами банды. С каким заданием присланы в Царицын и кем? Записка не подписана, по всему, писана Червонным, он же Эрлих Сигизмунд. Гр. Верба назвала вас связным, которому приказано забрать наворованные ценности, поклялась, что их у нее не было, спрятаны в ином, известном вам, месте.

Ответ. Врет без зазрения совести. Убить ее мало за то, что подсунула в отряд чекиста, по ее вине отряд приказал долго жить.

Вопрос. На очной ставке станет ясно, кто врет.

Ответ. Коль выложу все без утайки, все равно поставите к стенке?

Вопрос. Трибунал учтет признание.

Ответ. Записывайте. Червонный приказал узнать, не скурвилась ли Верба, цела ли ее хата, и отнести записку отцу Кириллу, который на кладбище мертвяков отпевает. Имею строгий наказ забрать у попа «мощи», передать Червонному.

Вопрос. Что из себя представляют «мощи», как должны их передать?

Ответ. «Мощами» зовем золотишко, какое атаман у батюшки хранит. А передал бы проще простого – из рук в руки, Червонный должен сам меня найти.

Шалагин вернул протокол в скоросшиватель, вышел из кабинета и в коридоре увидел Магуру.

– Легок на помине, подумал о тебе, а ты тут как тут. Зайди, проштудируй допрос Милютенко, чтоб при встрече с попом тот не догадался, что заменяешь арестованного.

– Поп может Милютенко знать в лицо, – предостерег Магура.

– Встретишься со священнослужителем не как Милютенко, а вместо него, – уточнил предчека.

1

Отец Кирилл долго, придирчиво читал записку, затем поднял голову, из-под распушенных бровей всмотрелся в принесшего послание Червонного – взгляд был острым, точно простреливал насквозь. – Говорите, прихворнул Пров Кузьмич? И чем же заболел? – Лихорадка трясет беднягу, хину глотает, – ответил Магура. Поп смерил чекиста взглядом с головы до ног.

– Напрасно у порога Божьего храма не почистили обувь. Грешно в святую обитель тащить грязь. Магура повел плечом.

– Бог простит. Пока добирался, пуд земли на подошвы налипло. Темень такая, что сам черт ногу сломит, натыкался на кресты с надгробьями, чуть шишку не заработал.

– Не поминайте всуе Господа и черта. Червонный передал что-либо на словах?

– Приказал отдать писульку и помочь воскресить «мощи».

– Атаман по-прежнему музицирует в свободное время?

Вопрос был с подвохом, батюшка проверял, насколько собеседник сведущ о жизни атамана, знает о его пристрастиях. Магура вспомнил петербургский особняк, где искали полотно Веласкеса, пианино в гостиной.

– Сигизмунд Ростиславович дюже уважает музыку, только недосуг ею заниматься, да и нет под рукой пианино, из инструментов лишь балалайки и баяны. Как-то сделали набег на станицу, у бакалейщика увидел пианину и так заиграл, что мы рты разинули, заслушались, – Магура похвалил себя, что ввернул имя-отчество атамана, известное крайне ограниченному числу в отряде. Предвидя новые вопросы, спросил: – Долго будем на одном месте топтаться, разговоры разговаривать? Время сильно поджимает, скоро начнет светать, а следует до рассвета попасть на пристань, иначе атаман за опоздание осерчает. Далеко шагать до «мощей»?

– Умерьте любопытство, оно помеха в любом деле. Читали послание ко мне атамана?

– Не имею привычки совать нос в чужие дела, иначе вместе с носом лишусь головы.

– Откуда знаете про «мощи»?

– Сигизмунд Ростиславович полностью доверяет, иначе не дал бы задание, не прислал в город. Сказал, что в «мощах» больше трех фунтов веса, а что в них, умолчал, потому как не мое дело про то знать. Догадываюсь, конечно, что золотишко с деньжатами, которые помогут вооружить новый отряд – нынче ружья с патронами, тем более пулеметы, гранаты недешевы, следует хорошо платить и бойцам.

Из часовни отец Кирилл повел гостя мимо могил. У склепа остановился.

– Как давно знакомы с господином Эрлихом?

– Вы про атамана? Вот не знал, что имеет такую фамилию, спасибо, что просветили. Полгода одной веревочкой связаны.

– Жаль Милютенко, буду молиться за его выздоровление. Вижу, мои вопросы вам не по нраву, спрашиваю не из праздного любопытства, жизнь научила не быть слишком доверчивым.

Отец Кирилл обошел склеп, проверил, не прячется ли кто за каменным строением.

– Берите заступ и приступайте. Курить не советую, огонь может привлечь внимание нежелательных свидетелей.

– Уж не покойников ли имеете в виду? – усмехнулся чекист. – Кому в голову придет на погост ночью соваться? А забредет сильно любопытный, примет нас за привидения.

– Хватит болтать!

Копать пришлось возле заброшенной, неухоженной могилы с трухлявым, покосившимся крестом.

«Хитро придумали с тайником, – подумал Магура. – Обыскали бы сторожку с часовней, а сюда не удосужились заглянуть, тем более вскрывать захоронение».

Магура поплевал на ладони, всадил заступ в землю. Когда выросла горка, руками нащупал в яме нечто завернутое в мешковину, что оказалось ящичком с ручкой и медным замком.

– Это и есть «мощи»? Хорошо запрятали, могли пролежать сотню лет, – Магура сдержался, чтобы не открыть ящичек. Неожиданно в вершинах старых деревьев загалдели галки. – Расшумелись, как бы покойничков не разбудили, коль встанут из гробов, обдерут нас как липку, заберут «мощи».

Отцу Кириллу было не до шуток.

– Поспешите!

– Интерес имею: что в захоронении? Думаю, то, что привозили из отряда для сохранения.

– Поторопитесь! – повторил священник.

Чекист словно не слышал приказа:

– Не стану яму закапывать, пригодится для нового покойника.

Отец Кирилл пугливо повел головой – с вершин тополей, будоража первую ночь осени, продолжали гортанно кричать птицы.

«Разбудили, спугнули, но кто? Мы с попом вели себя тихо, разговаривали шепотом», – Магура с ящичком вылез из ямы. Лишь разогнул спину, как почувствовал сильный удар под лопатку. И все вокруг – кресты, памятники на могилах, часовня со сторожкой – закружилось, стало покрываться туманом, который густел, чернел. Последнее, что промелькнуло в затухающем сознании, был отец Кирилл, который пятился, истово крестился…

Рапорт

Докладываю, что 1 сентября сего 1920 г. опергруппа в составе Причискина, Сизова, Блинова вела наружное наблюдение за домом гр. Шаломейцева (священнослужитель на местном кладбище, отец Кирилл).

В 23.15 на кладбище пришли тов. Магура и Шаломейцев, на погосте начались раскопки.

В 23.35 неизвестное лицо произвело два выстрела, в результате тов. Магура был ранен. Группа разделилась, двое преследовали стрелявшего, один остался возле раненого. Схватить покушавшегося не удалось. Тов. Магура доставлен в больницу, выкопанные ценности сданы в губчека.

2

В бездонную яму Магура летел довольно долго, пока не достиг наполненного мраком дна с едким, заставившим закашлять запахом. С трудом разжав тяжелые веки, увидел синеватый, недавно побеленный потолок со свисающей на проводе лампочкой.

– Лежите, не пытайтесь встать! Попейте, – посоветовал женский голос.

Магура скосил глаза – девушка в белой косынке протягивала алюминиевую кружку. – Где я?

– В госпитале. Весь наш медперсонал за вас волнуется, сейчас порадую, что пришли в себя, знать, дело идет на поправку. Магура сделал пару глотков. – Какой сегодня день? – Третье сентября, среда. Вы поступили в ночь на второе. Чекист выпростал из-под простыни руку, притронулся к тугой повязке на груди и застонал от пронзившей боли.

* * *

Проснулся вечером, когда вполнакала зажглась лампочка, в окно заползла окутывающая город синева. Вместо медицинской сестры возле койки стоял Шалагин.

– Выспался? Не хотел будить, ну да раз сам проснулся… Как себя чувствуешь? – Сносно, – выдавил из себя Николай.

– Следует отлежаться, пройти полный курс лечения, но дело превыше всего, ждать не станет. – Кто в меня стрелял? Шалагин присел на табурет.

– Не знаем, пока не знаем. Предполагаем, что Червонный. По всей вероятности, прибыл в Царицын следом за Милютенко проконтролировать получение «мощей». На кладбище явился загодя. Увидел, что вместо Милютенко пришел ты, и решил спасти награбленное. – Взяли?

– Не удалось. Жаль, что упустили, но на свободе недолго гулять. Рад сообщить, что «мощи» в полной сохранности, выкопал богатый клад, потянет на сотню тысяч целковых, некоторые браслеты, броши – истинное произведение ювелирного искусства. Потрудился не напрасно, награбленное бандой принесет ощутимую пользу стране, народу. При царящей повсеместно в стране разрухе с болью в сердце вынуждены продавать за границу картины великих живописцев, которые хранились в музеях, на вырученную валюту приобретать на Западе у капиталистов крайне необходимые республике паровозы, трактора, сеялки и, главное, продукты питания. «Мощи» как нельзя кстати.

Магура перебил:

– Чем я себя выдал? Старался быть предельно осмотрительным, роль играл без ошибок.

– Все предельно просто: тебя узнал Эрлих. Надо отдать ему должное. Не доверял Милютенко, решил проконтролировать воскрешение «мощей», сам в огонь не полез, чтобы не обжечься. Увидел тебя, узнал лжевоенкома и открыл стрельбу. Жадность одолела, не захотел терять награбленное и при этом пожелал рассчитаться с тобой, исправить собственную ошибку. Лежи, подчиняйся врачам.

Шалагин снял, перекинул через локоть халат. Перед тем как покинуть палату, добавил:

– Не станем гадать на кофейной гуще, где Эрлих. По всей вероятности, не теряет надежду вернуть «мощи», предпримет для этого что-либо. Банда приказала долго жить, на свободе он один, но это не значит, что захватить его будет легко.

Магура пожалел, что во время ужина, возлияний у Селивана не рассмотрел как следует «свояка», не запомнил, как тот выглядит. «Но кто знал, что выпиваю с Червонным? И в мыслях такого не было. Вторая ошибка, что поспешил с арестом Однорукого и Нетребина, следовало набраться терпения, дождаться прибытия Эрлиха, брать всех троих, впрочем, помешали чоновцы, их наступление спугнуло Червонного. – Еще подумал: – Стрелок Эрлих отменный, надо отдать ему должное, не промахнулся, ранил с первой пули, мог отправить к праотцам, как было в Питере осенью семнадцатого, когда погиб Никитин».

В плече вновь возникла острая, отдающая в груди боль. Чтоб не потерять сознание, закусил губу, крепче сжал рукой край простыни. Борясь с болью, стал думать о жене: «Могу поклясться, идти на любой спор и обязательно выиграю, что Люда в коридоре, не находит себе место, умоляет докторов позволить войти в палату…»

Магура не ошибся. Людмила не покидала госпиталь с той минуты, как узнала о ранении мужа. Когда главный врач смилостивился, разрешил короткое свидание, не вошла, а ворвалась к Николаю. Бледная, осунувшаяся, с глазами, полными страха, бросилась к кровати. Пришлось Магуре успокаивать, что рана пустяковая, пуля прошла навылет, еще пара суток и встанет на ноги.

Из следственного дела № 176/2:

…задержанный гр. Шаломейцев (по службе в кладбищенской церкви отец Кирилл) заявил, что является противником любой власти, насилия над личностью, признается, что неоднократно получал от банды различные посылки, которые приносил гр. Милютенко и гр. Злобин.

Узнав о кровавых делах бандитов, отрекается от богоотступников, забывших заповедь «не убий», дает следующие показания:

1. Гр. Эрлих приказал хранить посылки.

2. Где находится хозяин конфискованных ценностей, ответить затрудняется.

3

За окнами кабинета предчека протяжно прокричал верблюд, которого с другими двугорбыми сородичами пригнали из Калмыкии для обмена на пшеницу, но обладатели зерна тщательно прятали его, опасаясь конфискации, ареста за спекуляцию. Хлеб в городе, как и по всему Нижнему Поволжью, стал цениться на вес золота. Продотряды[40]40
  Продотряды заготовляли сельхозпродукты, реквизировали хлеб у кулаков-саботажников, организовывали комитеты бедноты. С переходом к НЭПу в 1921 г. ликвидированы.


[Закрыть] с трудом выполняли план продразверстки[41]41
  Продразверстка – обязательная сдача излишков продуктов по твердым ценам. Вынужденная мера при продовольственном кризисе, единственная в тех условиях форма заготовки хлеба.


[Закрыть], чтобы накормить голодающих не только в уезде, но и в центре, новой столице.

Шум за окнами не мешал, Шалагин привык к голосам, крикам, гудкам. Когда кончил смолить папиросу, спросил Магуру:

– Говоришь, нет сил отлеживать бока, пить микстуру? И все же не помешало бы подлечиться, не нарушать дисциплину, не сбегать из госпиталя. – Рана скоро зарубцуется, – пообещал чекист.

– Это когда? Через неделю, месяц? Признаюсь, собирался сам просить досрочно выписать. Раз побывал в банде, воскресил «мощи», имеешь полное право завершить операцию, – предчека достал из несгораемого шкафа знакомый Магуре ящичек, высыпал на стол обручальные кольца, часы с брелоками, бусы, золотые монеты с профилем Николая II, колье. – Прикинули на глаз и решили, что это на довольно крупную сумму. Оставлять у меня нет резона. Решено отправить в Саратовский банк, чтоб пустили в дело, приобрели в других странах продукты, которые важны и для армии, и для трудового народа. Капиталисты падки на золото, драгоценные камни, за них пришлют то, в чем крайне нуждаемся. Понимаю, что после ранения заслужил отдых, но отложим отпуск до лучших времен. Поплывешь с конфискованным в Верховье, путешествие пойдет на пользу, за время пути подлечишь рану. – Надо Эрлиха ловить, а не на пароходе прохлаждаться, – посетовал Магура. – Враг на свободе, а я изволь бездельничать? Эрлих может формировать новый отряд, вряд ли смирился с потерей награбленного.

– Налет на губчека не устроит, знает, что это равносильно самоубийству. Эрлих авантюрист, непредсказуем, но не забывает об осторожности, не сунет голову в огонь. От отчаяния, потери всего, что хранил на кладбище, совершит какой-либо фортель, поэтому и посылаем именно тебя с конфискованным. Побывал в разных переделках, новая не испугает, не удивит. К тому же имел удовольствие беседовать с Эрлихом, можешь узнать, если не в лицо, то по голосу. Подпишешь акт о приемке и спеши на пристань. Чтоб в плавании не скучал, даем в помощники Сергея Горелова. Не гляди, что молод, недавно окончил гимназию, вполне боевой, революции верен и сердцем, и душой.

Акт

Мы, нижеподписавшиеся, составили настоящую опись конфискованного у разгромленной банды: 1. Часы различных марок, золотые, с цепочками – 18 шт. 2. Монеты старой чеканки, каждая номиналом в червонец – 82 шт. 3. Кольца с камнями – 46 шт. 4. Обручальные кольца – 28 шт. 5. Золотые пластины с окладов икон – 5 шт. 6. Деньги в бумажных купюрах на сумму 2 млн 450 тыс.

4

Сергей Горелов скучал. Сидел как в воду опущенный в коридоре, позевывал в кулак. Завидовал всем, кто в эти часы участвует в облаве, с риском для жизни захватывает вооруженную до зубов банду, ловит контриков, сталкивается с заядлыми врагами, а не печатает на пишущей машинке одним пальцем справки, не подшивает документы следствий.

В губчека Горелов попал по рекомендации горкома комсомола после окончания девятилетки. Пришел в РКМ с просьбой помочь устроиться на работу и услышал предложение работать в ЧК, поучаствовать в борьбе со спекуляцией, преступлениями по должности, воровством, бандитизмом. Несказанно обрадовался, чуть не пустился в пляс, предвкушая приключения, какие не снились всемирно известным сыщикам Шерлоку Холмсу, Нату Пинкертону, Нику Картеру, Антону Кречету. Но в губчека мечты рухнули, первыми заданиями оказались мытье окон, чистка в столовой картошки, подшивание в канцелярии бумаг.

Сергей погладил пустую кобуру (оружие обещали выдать позднее), представил, как видит в прицеле бандита, спускает курок… – Горелов!

Сергей вскочил как ужаленный, вбежал в кабинет предчека, где у окна стоял незнакомец в гимнастерке, из-за отворота которой выглядывала тельняшка.

– Знакомьтесь, – предложил Шалагин. – В пути лучше узнаете друг друга. Получайте броню на билеты, отоваривайте продкарточки на неделю. Задание простое: довезти в сохранности ценный груз. Завидую, мне жариться в городе, вам дышать речной прохладой, отлеживать в каюте бока, отсыпаться.

Простившись с предчека, в коридоре Магура спросил парня:

– Где учился?

– До зимы семнадцатого в гимназии, после революции она стала народной школой.

– Отличник?

– Не круглый, по математике и закону божьему «удовлетворительно».

– Местный или приезжий?

– Тутошний.

– Наш край хорошо знаешь?

– Ездил на казачий праздник в Усть-Медведицкую, был в Калаче.

– Оружием владеешь?

– На стрельбах из винтовки выпустил десяток пуль, из револьвера столько же.

– Каковы результаты?

– Получил от инструктора оценку «хорошо».

– Ступай в канцелярию за броней на каюту, затем поспеши на пристань, я догоню позже.

Горелов расцвел.

– Мне раз плюнуть выбить каюту – предъявлю мандат, и дело с концом.

Ответ парня не понравился Магуре.

– Не надо козырять, кто мы. Начальник пристани в курсе нашего маршрута. Задание предстоит секретное.

Из анкеты С. С. Горелова:

Родился в г. Царицыне 5 июля 1902 г.

Образование – среднее, законченное.

Родители: отец инженер, мать швея-надомница.

В сентябре 1917 г. участвовал в патрулировании по наведению порядка в городе. С марта 1918 г. член молодежной фракции РСДРП, позже комсомола.

Во время оккупации города распространял прокламации подпольного комитета, вел пораженческую агитацию среди солдат гарнизона.

Политически подкован.

Ф. Э. Дзержинский:

Мы должны послать на этот фронт, самый опасный и самый жестокий, решительных, твердых, преданных, на все готовых для защиты завоеваний революции товарищей.

5

Стены дебаркадера были в облупленной, пузырящейся краске неопределенного цвета. При покачивании на волнах на борту шевелились автомобильные шины. Над нависшим по-над Волгой обрывом теснились амбары. Неподалеку от пристани в песок зарылась полузатопленная баржа, с недавних пор приют беспризорников, кого горожане, имея на то основания, боялись пуще пожара – мальчишки выхватывали на улицах сумки, на рынке продукты, лазили по карманам, а то и по квартирам. Бесшабашная орава наводнила Царицын весной, прослышав, что на Нижней Волге можно подкормиться, благодаря жаркому лету не заботиться о крыше над головой. Работники горсовета, занятые более неотложными делами – ремонтом взорванных белыми Астраханского и Тихорецкого мостов, починкой водопровода, канализации – не смогли расселить ватагу по приютам.

На дебаркадере было настоящее столпотворение – две палубы, сходни были забиты людьми. Они гомонили, дремали, ели всухомятку, укачивали младенцев, резались в карты, на чем свет стоит ругали пароходство.

С трудом пробившись в каюту начальника пристани, чекист не успел представиться, как мужчина в форменной фуражке сказал:

– Можете не предъявлять документы. Ваш молодой помощник уже сунул мне в нос мандат, при этом заявил, что нужна каюта для двоих, иначе буду арестован. Предваряю вопрос: когда прибудет судно? Отвечаю: пароходы ходят вне расписания. Предупреждаю, когда причалит, начнется давка, могут быть жертвы. Ваш помощник проинформировал, что выполняете секретное задание, повезете нечто, чему нет цены.

Магура ожидал всего, но только не то, что Шалагин подсунет болтуна, не умеющего держать язык за зубами.

«Посадил на шею сосунка, неоперившегося желторотика! Изволь учить уму-разуму, элементарным законам конспирации!» Начальник пристани продолжал:

– На вашем месте я бы не стал плыть в Саратов с подобным грузом без хорошо вооруженного подкрепления. Время сейчас, сами знаете, аховое, чуть ли не на каждом шагу бандиты.

«Была тайна, и нет тайны! – продолжал сокрушаться чекист. – Рассчитывал, что о задании будут знать лишь двое, но помощничек разгласил тайну. За какие грехи Шалагин подложил мне болтуна?»

В дверь постучали, не дожидаясь приглашения, в каюту вошел оперуполномоченный Шлыков, что удивило Магуру:

– Ты же был в Заволжье, в Пришибе, ловил фальшивомонетчиков, печатающих и распространяющих самодельные червонцы.

– Был, ловил, – согласился Шлыков. – Взяли заезжих гастролеров тепленькими, не дали уничтожить печатный станок, запас бумаги, краски. Не поймай вовремя, город наводнили бы дензнаки собственного производства. Накрыли мазуриков за работой.

– Как справлялся с конем? Говорил, что прежде ни разу не садился в седло.

– Конь попался смирный.

Начальник пристани понял, что чекистам надо поговорить без свидетелей, бочком покинул каюту.

– Товарищ Шалагин передает, что твое задание осложняется, – уже строже и тише заговорил Шлыков. – Червонный проведал, что награбленное им увозится по Волге, приложит все силы, чтобы вернуть ценности.

Магура не в первый раз пожалел, что в хуторе не запомнил Эрлиха.

– Немало наслышан о Червонном. Хитер, держит ухо востро, умеет любого обвести вокруг пальца, находчив, – признался Шлыков и протянул Магуре записку:

Николай!

Пару часов назад задержали некого Лукаша, на первом допросе показал, что Эрлих проговорился ему, что расшибется в доску, но не допустит, чтобы увезли его ценности. Нет сомнений, что поплывет с тобой, в пути попытается отобрать груз.

Шалагин

6

Двухпалубный колесный пароход «Руслан» компании «Меркурий» прибыл перед закатом. «Руслан» был довольно старым, изрядно потрепанным, давно не знающим ремонта.

Лишь только с парохода спустили сходни, как все на берегу ринулись на штурм – опасения начальника пристани оправдались, несколько рослых матросов с трудом сдерживали напирающих.

Горелов поднял над головой руку с билетами и литером, стал протискиваться сквозь толпу, следом с ящичком пробивался Магура. Чтобы ступить на палубу, пришлось приложить немало усилий. Облегченно вздохнули чекисты лишь в выделенной им каюте, в которой был рукомойник, два дивана, на окне висели занавески.

Горелов уселся, рядом положил вещевой мешок с продпайком, мылом. Магура сел напротив.

– Напрасно в открытую несли груз, лучше спрятать от посторонних, – посоветовал Сергей, покосившись на ящичек на коленях старшего товарища.

– Незачем уже прятать наш груз, конец секретности, – произнес Магура.

Брови Сергея полезли на лоб.

– Это как, это почему?

– А так, что была тайна, да вся вышла. Червонный проведал о нашем задании, постарается проникнуть на пароход и в пути вернуть награбленное.

Известие настолько ошарашило, что Горелов раскрыл рот.

Капитан «Руслана» дал гудок к отплытию, опасаясь, что матросы не удержат рвущихся на борт. Заработали плицы, пароход медленно отступил от дебаркадера.

– Поплыли, слава тебе Господи! – перекрестилась женщина со сбившейся во время посадки прической.

Рядом на палубе и на ступеньках трапа разместились счастливчики, кому повезло проникнуть на пароход. Кто-то после бессонной ночи уснул, крепко обхватив поклажу, другие разложили на коленях снедь и утоляли голод, курили.

«Руслан» шлепал по воде плицами, оставлял позади отмеченное вешками мелководье. С фарватера вышел на быстрину.

Магура дышал у окна речным воздухом.

Горелов, не отрываясь, смотрел на ящичек. На хмуром лице Сергея читалось неодобрение забывшему о конспирации Магуре, не удосужившегося чем-либо прикрыть ящичек.

Чекист догадался о бродивших в голове молодого помощника мыслях:

– Обстоятельства заставили забыть о сохранении тайны, Эрлих узнал, кто и что везет.

– Вы про Червонного? – уточнил Горелов и сжал кулаки. – Он же первая контра, вредней не сыскать! Служил у Врангеля, руководит бандой на Хопре.

– Руководил, – поправил Магура. – Из всей банды на свободе остался он один. Сделает все возможное и даже невозможное, чтобы вернуть себе потерянное на кладбище.

– С таким же успехом может мечтать снять с неба луну.

– Луна ему ни к чему, а без драгоценностей – нищ, как церковная мышь. В его лице имеем сильного противника, умеющего добиваться поставленной цели, не останавливающегося перед любым препятствием. Сейчас где-то рядом, быть может, в соседней каюте.

Горелов инстинктивно выхватил из кобуры полученный перед плаванием револьвер, которым гордился, не раз разбирал, чистил.

– Отставить! – приказал Магура. – Уйми прыть, успокойся. Твое волнение Эрлиху на руку, он ждет, чтоб запаниковали. Выберет удобный момент, когда уснем, и явится за тем, что ему дороже всего. Будем держать ухо востро, не расслабляться, отдыхать и выходить из каюты по очереди. Дождемся, чтоб у него сдали нервы и он раскрыл себя.

Горелов вернул револьвер в кобуру.

Парень был несказанно рад известию, что плавание обещает стать полным приключений, какие не снились сыщикам из книжек. «Глаз не сомкну, в доску разобьюсь, а первым обнаружу Червонного. Опережу нападение, свалю с ног приемом джиу-джитсу, свяжу, и старшие товарищи поймут, что я способен на многое, можно смело доверить важные операции, не подведу, справлюсь в два счета с самым сложным делом».

Горелов почувствовал нетерпеливую дрожь, которая приходила в минуты сильного волнения и возникшей опасности, когда жизнь ставится на карту. Появилась долгожданная, такая желаемая возможность участвовать в поимке главного на сегодняшний день врага. Парень представил, как среди сотни заполнивших «Руслан» пассажиров обнаруживает Червонного, ловко обезоруживает, и Магуре не остается ничего другого, как хвалить помощника. Словно на полотне киноэкрана увидел искаженное ненавистью лицо главаря разгромленной банды, пытающегося освободиться от пут на руках…

Сергей заулыбался, но тут же прогнал улыбку – за дверью послышался шорох.

Магура сделал Сергею знак не открывать стрельбу, рывком распахнул дверь, и ему чуть ли не на руки ему упала женщина в кофточке со смелым декольте.

– Миль пардон, извините! Не хотела причинить беспокойство! Не желала нарушить покой…

– Заходите, – пригласил Магура. – Какой разговор на пороге.

Незнакомка продолжала лепетать:

– Еще раз пардон! Виновата, заставило прийти присущее слабому полу любопытство, страстное желание увидеть хотя бы одним глазком…

– Что увидеть?

– Алмазы, бриллианты, изумруды, прочие драгоценности, – простодушно призналась дамочка. – Не имела счастья лицезреть подобное чудо неописуемой красоты, которое завораживает, заставляет терять голову, даже сознание. – Не делая паузы, дамочка спросила: – Верно, что вы из ЧК?

Вопрос не понравился Магуре.

– Откуда это известно?

– Чуть ли не все на пароходе говорят, что седьмую каюту заселили чекисты, которые везут нечто страшно ценное, спорят о цене сокровищ.

Магура перебил:

– Кто сами будете?

Непрошеная гостья ответила скороговоркой:

– Мэри Каримова. Модистка. Без ложной скромности, лучшая в Астрахани швея. Когда повысился налог, начались затруднения с приобретением фурнитуры, иссякли богатые клиенты, решила переехать в Саратов.

Магура разглядывал модистку, которая продолжала рассказывать об отсутствии нужных тканей, кружев, придирках фининспектора, пропавшем у горожанок желании шить обновки. «Кто распустил слух про ценности? Кому надо разгласить цель нашего плавания и, главное, содержимое груза? Не Червонный ли все затеял? Но зачем, какие имеет намерения? Желал разжечь в пассажирах нездоровое любопытство, лишить нас покоя и под шумок напасть?»

Ответов не было.

И Горелов не сводил глаз с модистки, но размышлял об ином: «Вся секретность насмарку! Теперь не только Червонный, а каждый на «Руслане» в курсе нашего маршрута, какую занимаем каюту и что везем».

Пароход медленно, наперекор течению продвигался по Волге.

День шел на убыль, но небеса еще дышали зноем.

* * *

Мужик в косоворотке навыпуск отворачивался от летящего в его сторону дыма из трубы.

– Помяните мое слово, задохнемся все. Надо идти в кочегарку, чтоб нашли управу на дым.

Сидящий рядом на баке пассажир с рыжей щетиной на щеках, котомкой на коленях заметил, что кочегар ни в чем не виноват.

– Причина едкого дыма в мазуте, он чадит. Еще ветер, будь неладен, дым на нас несет. Подвинься, не у тещи на блинах.

Требование относилось к пожилому мужчине в мятом камзоле на голой груди.

– Простите, но я не сижу, тем более не лежу, а стою на одной ноге, для второй нет места, – оправдывался палубный пассажир. – При всем желании не могу удовлетворить просьбу.

– Ну и стой, как цапля! – рассмеялся Борода. – Чем мучиться, оставался бы дома, там есть где прилечь и дымом не пахнет. Некоторое время на палубе царила тишина. Люди занимались своими делами, одни дремали, другие лузгали семечки, хрустели огурцами, провожали взглядом берег с редкими дубравами, солончаковыми плешами, оврагами.

Тишину нарушил Борода:

– Стой, шельмец! Не дергайся, не то руки оторву и придушу! Малость вздремнул, а он шасть в мою котомку! – небритый держал за шиворот чумазого мальчишку в рваной, с чужого плеча одежде, грубо укороченных штанах. – Желал обчистить, как липку, последнюю краюху стибрить, голодным оставить? От горшка два вершка, а к чужому тянешься. Начал лазить по мешкам, а закончишь грабежом честных граждан!

Беспризорник не пытался вырваться, втянул голову в плечи, смирившись с задержанием на месте преступления.

– Сразу бить станете или обождете?

Борода успокоил:

– Вначале сниму допрос. Признавайся, как на духу, кто будешь, куда путь держишь?

Мальчишка утер нос рукавом.

– Чмырем кличут. Все равно куда плыть, могу на север, могу на юг. Люблю пароходом, в ящике под вагоном летом сильно душно, зимой мороз до костей пробирает. Так будете бить? Меня, как поймают, завсегда лупят. Одни дадут пару раз по шее и отпускают, другие колошматят, пока рука не устанет.

Борода признался:

– Надо бы как следует проучить, чтоб стало неповадно красть. Ну да ладно, прощаю, раз ничего не стащил.

Грузный мужчина, не нашедший сидячего места, грустно спросил:

– Кто вы, отрок, откуда родом?

– Из Рязани, – признался беспризорник. – Целый год после смерти мамани ищу край, где легко подхарчиться. Врали, будто на Волге всякой жратвы завались – лопай не хочу, а тут хлебом и не пахнет, одна рыба. – Чмырь подтянул спадающие штаны. – Коль не станете бить, могу порадовать песней. Кто будете? За большевиков аль за белых? Это я к тому, чтоб угодить. Для тех, кто за царя и престол с учредиловкой, имею одни песни, а кто за Советы, для таких в запасе другие. Вы, дяденьки, из каких?