Текст книги "Оставь страх за порогом"

Казак обиделся:

– Дак овод, будь он неладен, на шею сел.

По шеренге прокатился хохот.

Нетребин махнул рукой, вернулся к Магуре.

– Работы – не на день, – предупредил чекист. – Чтобы обучить азам, придется изрядно потрудиться. С каждого три пота сойдет, прежде чем станут шагать строем, колоть штыком, рыть окопы, метко стрелять.

Обучение началось со строевой подготовки, затем перешли к стрельбе по развешанным на плетне кринкам, банкам. Меткими стрелками оказались только двое, остальные посылали пули в «молоко».

– Удивляюсь, как таких не перестреляли в первом бою, – осуждающе заметил Магура. – Стрелять подобным образом – лишь собак пугать.

– Дак мы и пужали, – признался лысый казак по прозвищу Пузырь. – Гикнем во всю глотку, стрельнем для острастки и краснопузые бегут без оглядки, на ходу теряют штаны.

– Встретите регулярные части Красной Армии, у которых в послужном списке немало одержанных на полях брани побед, и сами побежите. Красноармейцев свистом и криком не испугать.

В разговор вступил Нетребин:

– Нет в округе регулярных частей, а чоновцев можно не остерегаться – по праздникам в станицу едет много наших на рынок, и комсомолята прячутся по домам, боятся на улицу высунуть носы.

Когда казаки заметно устали, Магура объявил перекур, который обрадовал даже некурящих. В тени яблони-дичка поднялись дымки. Рядом с чекистом зачадил самокруткой Пузырь.

– Здорово нас загоняли. После такой муштры не грех вздремнуть пару часиков, чтоб силенок набрать. Не желаете ли мой табачок попробовать? Угощу с великим удовольствием. Мой табак другим не чета, крепче и душистее не бывает. Глотнешь, и внутри все переворачивается, в голове сразу проясняется.

– От твоего табака горло так сжимает, что дышать нет сил, – заметил сосед. – После одной цигарки хоть в могилу укладывайся.

Пузырь обиделся:

– Не хай понапрасну мой табак! На что атаман привык к барским папиросам и сигарам, а не чурается моего самосада, хвалит его.

– Так уж и хвалит! Не верю, что угощал, заливай, да знай меру. Атаман ни с кем из наших не общается. Коль взаправду приглянулось твое зелье, пригасил бы на праздник.

– Это на какой?

– Однорукий к нам едет. Будет совещаться с Червонным, договариваться об объединении с нами. За ради приезда Однорукого атаман приказал столы накрыть.

– Не пойдет Однорукий на сговор. Сильно гордый, не пожелает идти в подчинение, желает без чужих приказов воевать.

– То-то, гляжу, бабка Афониха взялась срочно самогон гнать, возле куреня от дымка враз пьяным становишься.

– У бабки первач отменный, от одной чарки с ног долой…

Магура лежал на жухлой траве, впитывал услышанное: «Где встретятся атаманы? Вряд ли на глазах у подчиненных. Червонный не мозолит собой глаза, разговор предстоит тайный. Если узнаю место совещания, одним ударом можно убить сразу двух зайцев, двух главарей. Оставшись без командования, бандиты разбегутся или сдадутся на милость победителей, в округу вернется советская власть».

После перерыва учеба возобновилась. Магура показал приемы штыкового боя, как ползти под пулями, вгрызаться в землю, когда на открытой местности некуда спрятаться. Казакам пришлось изрядно поработать саперными лопатами, ползти по-пластунски, колоть штыком мешки с сеном. Когда все вспотели, Магура позволил разойтись.

По пути к куреню Селивана чекист миновал колодезный сруб с попискивающим «журавлем», помятым ведром на цепи и поравнялся с домом самогонщицы. С хищным крючковатым носом, седыми нечесаными патлами Афониха походила на ведьму без метлы и ступы. Скрипучим голосом втолковывала двум казакам:

– И не просите! Ясно сказала – не про вас мой самогон.

– Поимей сострадание, душа горит, сил нет, как хочется…

– Опохмелиться треба, голова раскалывается. Коль не осушу чарку, враз помру.

Афониха оставалась непреклонной.

– Проваливайте подобру-поздорову! Не то нажалуюсь атаману, что от дела отрываете, работать мешаете, и взгреет по первое число. Позабыли, что он запретил употреблять спиртное, в праздник можно, а в другие дни и думать не смей о выпивке. Не препятствуйте выполнению приказа, иначе попадете в холодную или отлупят как сидоровых козлов при всем честном народе. Самогон готовлю к приезду Однорукого.

– Когда еще пожалует, нам бы одну бутылочку.

Афониха не сдавалась:

– Вам одну, другим еще, и нечем станет во вторник гостей угощать.

О чем еще спорили у плетня Магура не стал слушать – день встречи отрядов и двух командиров стал известен, оставалось в воскресенье передать это в губчека.

Зам. председателя ВЧК И. К. Ксенофонтов[37]37
  Ксенофонтов И. К., один из организаторов ВЧК, член ее коллегии с декабря 1917 г. до конца 1921 г., зам. председателя Верховного трибунала при ВЦИК, управделами ЦК РКП(б). Умер в 1926 г.


[Закрыть]:

Основные задачи ЧК – борьба с бандитизмом, пустившем сочные ростки в разлагающейся почве неустойчивости и неопределенности, какими характеризовалась первая фаза революционной борьбы после Октябрьского переворота.

Успехи нашей Красной Армии не имели бы своего настоящего значения, и сама революция в корне пошатнулась, если ЦК потерял облик справедливого меча, охраняющего интересы пролетариата. Следующими особенностями работы ЧК являются безукоризненная конспирация, добросовестность и четкость исполнения.

9

С давней поры не только ярмарки, но и обычные базарные дни стали для жителей района радостным событием. Освободившись от хозяйственных забот по дому, огороду, полевых работ, казаки спешили в станицу, где происходила продажа, покупка продуктов питания и многого другого, что было необходимо для строительства, ухода за скотом, птицей. В очередное воскресенье не дожидаясь, когда просветлеет кромка горизонта, из хуторов потянулись подводы с дарами Прихоперья.

Дороги-шляхи наполнились повизгиванием колес, окриками возчиков, мычанием, блеянием идущих на поводу бычков, коз, овец. На рыночной площади продавцы спешили занять лучшие места, раскладывали на дощатых прилавках товар, в ожидании покупателей приобретали ставшие редкостью сахар, чай, ситец, не забывали порадовать малышню «петушками» на палочках. Ехали и для того чтобы повстречать знакомых, отвести душу в разговорах, осушить с однополчанами чарку.

Возле одной подводы шла бойкая продажа самогона. Приобретали на разлив, пробовали, не отходя от места. Некто, успевший изрядно хлебнуть, горланил:

 
                                За Уралом, за рекой казаки гуляют,
                                Гей, пей-гуляй, дак казачки гулять!
 

Певца поправили:

– Не за Урал-рекой, а за Медведицей иль Доном.

В гомонящейся толпе ходили казаки из отряда Червонного, сбывали награбленное, патроны, гранаты.

Не отходящий от Магуры ни на шаг Селиван поинтересовался:

– А вас, извиняюсь, что интересует? С великой радостью помогу купить. Меня хлебом не корми, дай поторговаться, чтоб почти задаром товар получить.

Магура вспомнил о поручении Григория привезти для матери конфет.

– Будут леденцы и в бумажках, что из города привозят, – обещал старик. И похвалил парня: – Молодец, что не забывает про сыновний долг.

Вскоре старику наскучило сопровождать постояльца.

– Пойду искать одногодка, с кем нес службу. Водой было не разлить, когда отслужили и домой вернулись, стал ему кумом.

Оставшись без соглядатая, Магура дошел до арбузного ряда. Не успел купить и попробовать кавун, как на пути вырос казак по прозвищу Пузырь:

– Часики случаем не требуются? С цепкой и музыкой – нажмешь пипочку и услышишь звон. Не нашенские, германские. С вас по знакомству и из уважения возьму недорого. Казаки признают ходики, какие на стену вешают, еще с кукушкой, что выкрикивает время, – не дожидаясь ответа, Пузырь стал совать часы чуть ли не в нос Магуре.

За горой арбузов, тыкв, дынь расположился гончарных дел мастер, выставивший различной формы кувшины, горшки, плошки, тарелки. Магура собрался свернуть к ряду новой и поношенной одежды и увидел Калинкина. У ног бывшего интенданта комиссариата искусств на разостланной газете лежали полевая сумка, ремень, фитили для керосинки и лампы, коробки спичек, сапоги и роман «Анна Каренина».

Калинкин не смог скрыть охватившую его радость.

– Подплывайте, господин хороший, не проходите мимо! Выбирайте, что понравится, душа попросит. Товарец редкий, особенно спички, – Калинкин схватил товарища за рукав: – Берите, не прогадаете. Вижу, что не тутошние и грамотные, тогда покупайте книгу.

Стоило Калинкину приблизиться, Магура шепнул:

– Во вторник в Чир прибудет Однорукий, будет договариваться с Червонным о совместных действиях. В его отряде около пятидесяти человек, у Червонного больше сотни. Брать главарей у бабки Афонихи.

Калинкин кивнул, дескать, все ясно, передам слово в слово, схватил сапоги, протянул Магуре:

– От сердца отрываю. Чистый хром, неношеная обувка. Цены им нет. Берите, не прогадаете.

Чекист примерил сапоги, но они оказались малы, приобрел для Селивана пару фитилей.

На прощание Калинкин еле слышно попросил быть осторожней.

Магура нахмурился, осуждая товарища за несдержанность, и смешался с толпой. Пробирался и догадывался, что где-то рядом, почти за спиной Селиван, следящий, с кем контактирует беглец из Царицына.

Чекист постоял возле играющих в «три листка» и в «очко», приценился к охотничьему ружью зарубежной фирмы, послушал, как цыганка в цветастой юбке, с монистами щедро сулила казачке долгую, счастливую жизнь, жгучую любовь до гроба.

Время приближалось к полудню, когда прозвучали выстрелы. Тотчас все на рынке ринулись в разные стороны. В давке валились прилавки, разбивались арбузы, глиняная посуда превращалась в черепки. Толпа чуть не свалила Магуру с ног. «Кто стрелял, по какой причине?»

Ответа не было, пока рядом не встал Селиван. Ничего не объясняя, старик потащил квартиранта к оставленной подводе.

– Возвертаться надо, да поскорее.

Селиван яростно работал локтями, расчищая проход. Достигнув подводы, стал запрягать. Уже за станицей запустил пятерню в бороду и объяснил:

– С утра на сердце было неспокойно. Чуял беду, и она, пропади пропадом, явилась незвано. Помните Пузыря? Он еще желал вам часики сбыть. Жуликоватым был.

– Почему был? – не понял Магура.

– А потому что кокнули Пузыря, был да весь вышел, теперь будет вести торговлю в аду с чертями, вариться в их котлах, – Селиван хлестнул коня. Не глядя на Магуру, продолжил: – Большую ошибку совершил, что дружков на подмогу не позвал, тогда бы остался живехонек и вражину захватили. Память у Пузыря была – любой позавидует. Увидел знакомое лицо, сразу вспомнил, что тот арестовывал его в городе, в милицию отводил. Крикнул: «Красный это, большевик!», а вражина, не будь дураком, стрельнул и уложил казака.

– Стреляли не один раз, – напомнил Магура.

– Это пуляли уже другие, пристрелили вражину, чтоб небо не коптил. Жаль, поспешили, следовало живьем брать, допросили бы, узнали, зачем к нам пожаловал, какие имел намерения.

– Пузырь мог ошибиться.

Селиван мотнул головой:

– Никак не мог. Глаз наметанный.

За бахчами дорога стала круче, по обе стороны подводы пошла степь без конца и края.

Магура смотрел на иссушенные ветрами ковыльные просторы, над которыми кружил одинокий коршун, и вместо птицы видел веснушчатого улыбчивого Калинкина…

Из речи на траурном митинге председателя губчека:

Болью в сердцах наших отразилась весть о гибели на боевом посту непримиримого к врагам товарища Калинкина.

С первых дней социалистического переворота встал в ряды защитников Советской власти, доблестно сражался с бандами Краснова, черного барона, контрреволюционными элементами. Был кристально чист, смел, верен делу полного освобождения страны от всякой нечисти.

10

Время для Магуры словно замедлило ход, тянулось лениво, казалось, дню не будет конца.

Когда на небе несмело проступили первые звезды, хутор стала обволакивать синева, Селиван закончил мыть посуду, потушил огонь в печурке.

– Собирался чеботарить, но в другой раз подобью подошву, сейчас пора на боковую. День сильно нервным выдался, ко сну клонит.

Следом за стариком в курень ушел Григорий. Под навесом остался один Магура. Чекист слушал неумолкающий хор сверчков и горевал, что с гибелью Калинкина пропала возможность проинформировать губчека о времени и месте встречи главарей банд. «Нельзя допустить, чтобы объединились. Но как сведения передать в Царицын? Ждать, когда в очередной базарный день прибудет новый курьер? Но Червонный с Одноруким начнут переговоры послезавтра… Ничего не остается, как самому передать в город донесение. Связаться с нашими можно лишь по телеграфу. Но до станции путь неблизкий, пешим дойду лишь к утру, не раньше».

Стараясь, чтобы не скрипнули ворота конюшни, вывел мерина, ласково потрепал коня по холке, почесал загривок. Лишь вывел за ворота, как у соседей захлопал крыльями, закричал кочет, тут же в разных частях хутора заголосили другие петухи. Пришлось переждать, чтоб птицы смолкли.

Конь шел наметом, кусал удила. Стоило показаться полустанку, покинул седло, повел мерина на поводу, у здания привязал к телеграфному столбу.

На узле связи разбудил прикорнувшего телеграфиста.

– Есть связь с Царицыном?

Тщедушный телеграфист со сна не сразу понял вопрос.

– Есть, но барахлит. Видать, где-то провода спутались, хорошо, что не оборвались, тогда ни передать, ни получить депеши.

– Соединяй, – поторопил чекист.

– С кем желаете переговорить?

– С губернской ЧК.

Зрачки телеграфиста расширились – адрес испугал, но, справившись с волнением, включил аппарат, положил руку на ключ.

– Передавай: губчека, Шалагину, – начал диктовать Магура. – Во вторник в хутор Чир…

Неожиданно в аппарате погасла лампочка.

– Предупреждал, что связь дышит на ладан, – виновато напомнил телеграфист.

– Чини, да поскорей.

Телеграфист не успел раскрыть рот, чтоб признаться в своей беспомощности, как дверь распахнулась.

– Не трудитесь напрасно, провод перерезан.

На пороге стоял Нетребин, за его спиной топтался Селиван с карабином.

Из оперативной сводки Царицынской губчека:

…5. В Усть-Хоперске действует с весны банда повстанцев, ею забиты насмерть 6 активистов, расстреляны 3 коммуниста.

6. Главари банд Однорукий, Червонный, Завгородний препятствуют сдаче сельчанами зерна согласно продразверстке, требуют не отдавать парней в Красную Армию, зовут в свои отряды, которые получали свежие силы из числа дезертиров.

Для полного разгрома бандитских формирований необходимы точные сведения о численности, вооружении, местонахождении командных пунктов…

11

В конюшне царил полумрак, тускло горела лампа «летучая мышь». Пахло волглым сеном.

Магура попытался пошевелить руками, но те были крепко привязаны к столбу вожжами, которые врезались в запястья. Чекист провел языком по сухим, потрескавшимся губам – нижняя была разбита, проглотил сгусток крови, вспомнил подвал врангелевской контрразведки, тогда во рту так же было сладко от крови. Повел затуманенным взглядом и увидел Нетребина с Селиваном, стоявших возле хрустящего сеном мерина. Нетребин сделал шаг к чекисту.

– Очухались? Отдаю должное таланту водить нас за нос. Довольно успешно играли роль беглеца из тюрьмы, куда попали за проведение несанкционированных обысков, изъятие у населения ценностей и прочие преступления. Признание в близком знакомстве со Злобиным, полученные у него адрес явки, пароль заставили взять в отряд, поверить. Вначале, правда, были сомнения в искренности, но они вскоре отпали. Считаю себя виновным, что поверил в вашу искренность. Хочу верить, что умеете здраво смотреть в лицо упрямым фактам, сознаете, что лишь чистосердечное признание сохранит жизнь. Имеется ряд вопросов. Первый: как Злобин доверил пароль, явку? Не поверю, что раскололся, встал на путь предательства. Как пролезли ему в душу, чем завоевали доверие? Второй: кто еще заслан к нам? Вряд ли действовали без напарника. Не спрашиваю о полученном задании, о нем легко догадаться. Атаман не верит, что удастся склонить вас к признанию, считает фанатиком, готовым умереть в страшных муках, но не пойти на сотрудничество с противником. Я придерживаюсь иного мнения, посему взываю к благоразумию. Магура крепче сжал зубы и рассеченные губы. Нетребин продолжал втолковывать:

– Будет весьма жаль, если наша беседа ни к чему не приведет. В результате проиграют обе стороны – я не узнаю, кто еще заслан в отряд, как связываетесь с Царицыном, вы проститесь с жизнью. Хранимое молчание, нежелание вступить в контакт ускорит ваш конец, – Нетребин сделал паузу в затянувшемся монологе, давая Магуре возможность ответить, но не дождался ни слова и двинулся к выходу из конюшни. У порога обернулся: – Вынужден передать вас Селивану, он не станет призывать к сознательности и займется делом. Старик расцвел.

– Это точно. Слова сейчас ни к чему. Руки чешутся проучить как следует вражину. В пятом году в Питере так стегал плетью демонстрантов, что руку подчистую отмотал, давил конем и жалел, что шашкой запретили поработать. Нынче без плетки и шашки справлюсь со змеей подколодной, рядившейся в овечью шкуру, скрывавшей волчье нутро.

Перед тем как приступить к избиению, Селиван поплевал на ладони, проверил крепость сыромятных вожжей, отложил их и взял шомпол.

Перед рассветом Магуру отвязали, и чекист сполз со столба. Селиван не стал ждать, когда придет в себя, несколько раз ударил ногой в живот.

– Ишь, разлегся! Не время бока отлеживать. Шагай, антихрист! А ты, Гришка, захвати оружие, без него казак точно раздетый.

За отводом, у меловой горы, которая была похожа на улегшегося горбатого великана, старик остановил Магуру.

– Тут кончим. Одной пулей порешу, остальные в обойме поберегу для других безбожников.

Селиван достал кисет, свернул толстую самокрутку, сунул под усы. Выбил кресалом искру, подпалил фитиль, прикурил, с наслаждением затянулся дымком.

– Может, и ты, вражина, напоследок покуришь? Иль здоровье бережешь? Так ведь теперь оно тебе уже ни к чему. Я не злыдень, знаю, что перед отправкой на небеса положено исполнить последнюю просьбу смертника. В позапрошлом месяце спровадил одного злыдня на тот свет, он чарку выпить схотел, но спиртного не было под рукой, пришлось угостить пулей. А ты хитер, уж на что меня на мякине не провести, а сумел провести, вокруг пальца обвел, заставил поверить, будто пришел к нам с чистыми намерениями, желаешь, как и мы, краснопузых истреблять.

Магура смотрел на купающийся в облаках месяц, вдыхал горьковатый запах полыни, прелого сена и жалел лишь об одном, что не смог, не успел передать в губчека собранные сведения. Вокруг убаюкивающе турчали кузнечики.

«Отчего им не спится? Неужели не напелись за день?» – Магура слушал щемящую душу трель, не мог насмотреться на небо с холодным месяцем.

– Отвернись, не зыркай, – потребовал Селиван. – Учись, Гришатка, как без мерихлюндии расправляться с теми, кто пожелал лишить нас казачьей вольности, подрубить под корень все наши роды, начал с расказачивания.

Старик поднял обрез. Предрассветную чуткую тишину разорвал выстрел.

Магура непроизвольно сделал шаг вперед и удивился, что не почувствовал удара: «Промахнулся?».

Селиван уже не стоял на кривоватых ногах, а лежал, утопив лицо в суглинок. Одна нога неестественно подвернулась, другая вытянулась, словно старик собрался, но не успел улечься удобнее.

Гриша опустил карабин. Подошел к чекисту, развязал стянутые за спиной руки.

– Хуже зверя был. Когда над вами изгалялся, весь светился от радости, будто нет ничего слаще, как избивать. Хвастался, что в молодости одно время состоял при охране самого царя, не давал спуску социалистам и всем, кто поднимал голос против власти. Стоило залить за воротник, вспоминал, как кулаком зашиб насмерть троих на демонстрации.

– Отныне я твой должник, – поблагодарил Магура.

– За сестру рассчитался. При Селиване над ней надругались, а он даже не почесался спасти от насильников, отчего Нюра умом тронулась и от позора утопла. – Григорий протянул карабин. – Уходить вам надо, и подальше, пусть считают, будто застрелили.

– И тебе нельзя возвращаться в хутор.

Григорий мотнул головой.

– Мне нечего опасаться. Спросят, где Селиван, совру, что уехал, а куда не доложил. Дело в хуторе держит, надо непременно кое с кем рассчитаться.

Парень спокойно, словно делал привычное для него дело, оттащил убитого в балку. Вернувшись, заговорил:

– Желаете узнать, как вас раскусили? Нетребин не лыком шит, в уме ему не откажешь, да и Селиван хитер. Промашку сделали, когда на рынке с продавцом шептались, а Пузырь признал в нем милиционера. Селиван доложил Нетребину, и тот скумекал, что убитый неспроста приехал в станицу, с вами желал встретиться. Вторая ошибка, что проглядели, как Селиван с вас глаз не спускал. Стоило поспешить на станцию, с Нетребиным следом двинул.

Магура слушал и решал, спешить на телеграф, чтоб передать в губ-чека то, что не удалось минувшей ночью, или искать иной способ связаться с Царицыном? «Можно встретиться с командиром чоновцев, он придумает, как дать знать в город о встрече атаманов, поднимет своих в ружье, но пока доберусь до станицы, Червонный с Одноруким договорятся и разъедутся, ищи-свищи их потом».

– Уходить вам надо, и поскорее, – повторил Григорий.

– Совет не для меня, – не согласился чекист. – Лучше поменяемся местами – ты аллюром скачешь в станицу с моей запиской, я возвращаюсь в Чир.

Решение чекиста парню пришлось не по душе.

– В самый огонь на погибель пойдете.

– Рано хоронишь. Еще поживу. Выполнишь поручение, считай, рассчитался с бандитами за сестру.

Магура обнял парня и зашагал к спящему хутору.

Ф. Э. Дзержинский:

Являясь органом пролетарской борьбы, они (Чрезвычайные комиссии. – Ю. М.) должны проявить максимум революционной энергии и политической зрелости, беспощадно сметать с пути все то, что мешает пролетариату в его творческой работе.

12

Хуторяне видели предутренние сны. Одним снились дети, родственники, встречи с друзьями, застолья, другим – нечто страшное, заставляющее ворочаться с боку на бок, покрываться потом.

Спали в хлевах, сараях, птичниках бессловесные кормильцы казаков – коровы, бычки, гуси, куры, поросята, козы. В обволакивающей округу тишине слышалось лишь поскрипывание колодезного журавля.

К дому Афонихи Магура крался, опасаясь разбудить дворового пса. На крыльце с опозданием вспомнил, что самогонщица не держит собаки, которая отпугивала бы приходящих в любое время суток жаждущих принять на грудь покупателей. Дверь куреня оказалась незапертой.

В сенях чекист поднялся на чердак, зовущийся подловкой. Под неостывшей за ночь крышей было душно, настоянный на запахе сохнущих яблок воздух кружил голову.

Осмотреться удалось после рассвета. Вокруг Магуры на рассыпанной шелухе проса стояли бутылки, кринки, бочонок. В небольшое оконце с трудом проникал свежий воздух.

Чтобы не выдать хозяйке своего присутствия, Магура не шевелился. «Удачно, что бабка не поднимается забрать посуду для разлива самогона».

Царящая духота заставила стянуть с себя рубашку. «Лучшего места для совещания атаманов не отыскать – дом на отшибе, беседовать можно в спокойной обстановке, не спешить с решением вопросов об объединении отрядов». Горячий воздух вызывал обильный пот, клонило ко сну. Из полудремы вывели конское ржание, скрип ворот, голоса.

– Милости прошу, гости дорогие! Уж заждалась, ожидаючи. Умойтесь с дороги, чай, упарились в пути. А опосле отведайте с устатку мой взвар: в округе все его хвалят не нахвалят. С ног сбивает, хотя и пьется легко. Но вы, как погляжу, с виду крепкие, устоите на своих двоих. Отзавтракать не желаете? – Позже накроешь стол.

– Так ить не повредит опрокинуть чарку. Вы, Хведор Кузьмич, знаете мое питье, не раз угощались. Иль, может, кваску желаете? Из подпола он, холодненький. – Не до угощений, завершим дело – и поедим, и попьем.

В голос Нетребина и Афонихи втесался третий, незнакомый чекисту.

– Когда прибудет атаман?

– Задерживается.

– Для кадрового военного это весьма странно, плохой пример для подчиненных. Живете, как он, под псевдо?

– Никак нет, сохранил отцовскую фамилию.

– Давно обосновались в Чиру?

– Здесь малая часть отряда, основная базируется в других населенных пунктах. В случае необходимости соберем довольно быстро.

– Каким образом при отсутствии телефонной связи?

– Имеем посыльных на конях.

– Почему прибыли без охраны?

– Опасаться нечего, к тому же всадники привлекут нежелательное внимание. Червонный заставляет себя ждать.

– Вы прибыли раньше назначенного срока.

– Что атаман собирается предложить? Слить воедино отряды, идти в Крым к барону или за Урал к Унгерну?[38]38
  Унгерн фон Штернберг Р. Ф., руководитель контрреволюции в Забайкалье. В Монголии стал правителем-диктатором. Разгромлен в мае 1921 г., расстрелян 15 сентября по приговору Сибирского ревтрибунала.


[Закрыть]

– Червонный сам доложит о планах.

– В каком он звании?

– Атаман, как и вы.

– А в прошлом?

– Штабс-капитан, служил в контрразведке Врангеля, по неизвестной мне причине не отступил с армией.

– Как величать?

– Эрлих Сигизмунд Ростиславович.

Магура невольно привстал. Из затмившего туманом прошлого стала проявляться третья ночь революции в Петрограде, особняк в аристократическом районе, медная табличка на двери квартиры, где хранились полотно Веласкеса, ряд картин…

Беседа в доме продолжалась. Нетребин коротко изложил тактику своего отряда:

– Имея ограниченное число бойцов, прилагаем усилия для увеличения отряда, его вооружения, иначе будет сложно противостоять советской власти, которая, следует признать, крепнет. До проведения крупных операций совершаем стычки с чоновцами, держим их в страхе, ведем агитацию за неподчинение указам центра, расправляемся с комбедовцами. Ничуть не переоцениваем собственные силы, советская власть уже не та, какой была в восемнадцатом, девятнадцатом, твердо встала на ноги, завоевывает авторитет.

– Только не у вольнолюбивых казаков.

– К великому сожалению, не дождемся начала восстаний в других регионах. А это привело бы к свержению клики Ульянова-Ленина с его заговорщиками, подло свергнувшими Временное правительство, отправившими в ссылку и убившими царя с семьей.

– Преждевременно начинать дискуссию на политические темы, важны насущные проблемы. Так где ваш атаман?

– Сам удивляюсь, что заставило задержаться. Отличается пунктуальностью, точностью во всем…

Нетребин не договорил, за окнами пронеслась тачанка, проскакали всадники, раздались одиночные выстрелы.

Магура спрыгнул в сени, вбежал в горницу, где за столом сидел человек с непропорционально большой головой, пустой рукав гимнастерки был заправлен за пояс. У окна замер Нетребин.

– Руки в гору, иначе стреляю!

Чекист передернул затвор карабина.

Появление отправленного на расстрел ошарашило, лишило дара речи вначале Нетребина, затем Однорукого. Первый скривился как от зубной боли, но выполнил приказ, то же самое сделал главарь банды.

– Выходите!

Магура отобрал у задержанных оружие, во дворе поставил у саманной стены. Следовало связать пленных, но искать вожжи, веревку, при этом оставлять двоих без присмотра не следовало. «Если попытаются оказать сопротивление, придется стрелять не на поражение, а по ногам».

Вспомнилось напутствие Менжинского[39]39
  Менжинский В. Р., с 1917 г. нарком финансов, генконсул РСФСР в Берлине. С 1919 г. член президиума ВЧК, с 1923 г. заместитель Ф. Э. Дзержинского по особому отделу, нач. секретно-оперативного управления. С 1926 г. по день смерти председатель ОГПУ. Скончался от сердечного приступа в 1934 г.


[Закрыть]: «Разведчик кончается, когда начинает палить из револьвера, бегать по крышам».

Как долго придется держать двоих под прицелом, Магура не знал, решил отвести в конюшню, как во двор вбежал Григорий.

– Чоновцев привел, как приказали! Хутор врасплох взяли, никто из бандюг не сбежал!

«Хорошо, если удалось захватить и Червонного, точнее, Эрлиха», – помечтал чекист.

Телефонограмма

Царицын. Губчека. Шалагину

В результате операции захвачены 106 бандитов, убито 4, с нашей стороны потерь нет. Среди пленных и убитых Червонный не обнаружен.

Магура