Текст книги "Экономическая теория славянофилов и современная Россия. «Бумажный рубль» С. Шарапова"

«Выгоды» России от иностранных инвестиций

Высказывает Шарапов и свое мнение о тезисе, что доходы от иностранных инвестиций – плата за предоставление «знаний», «опыта», «техники» и «услуг».

Во-первых, большинство тех отраслей и производств, куда приходят иностранные компании, не относятся к разряду «передовых» и «наукоемких» и в особо сложной технике не нуждаются. Более того, в техническом отношении некоторые отечественные производства, как отмечает Сергей Федорович, выше по техническому уровню, чем западные. Шарапов перечисляет, какие производства захватывают иностранцы в первую очередь: соль, уголь, нефть, рельсы для железных дорог. Он пишет: «Идет постройка железных дорог, нужны рельсы, паровозы, все это обеспечено казенными заказами, и вот готов, ждет иностранец. Открывается винная монополия, требующая массу стекла и пробки. Опять иностранец, ибо здесь обеспеченный казенный заказ, который совершенно так же мог бы быть выполнен нашими заводами, будь у них оборотный капитал. Дальше: захватывается соль, уголь, нефть. Приносят ли здесь иностранцы что-либо новое, учат нас чему-нибудь? Увы!.. Затем иностранцы овладели конками почти во всех главных городах. Надеюсь, что эта наука невысокого качества»[164]164
  Шарапов С. Ф. Россия будущего. – С. 183.


[Закрыть].

В ряде отраслей, как отмечает Шарапов, наоборот, иностранцы получали от нас передовые технологии. Например, в нефтяной и текстильной промышленности: «В Баку не мы учились у иностранцев, – техника бурения и добычи нефти там на огромной высоте, – там иностранцы – ученики наши, там они пришли на готовое… Теперь их капиталы направились на устройство прядилен и ткацких. Вы думаете, что здесь будет внесено что-нибудь новое в смысле техники?.. Увы! Наша русская техника по прядению и ткачеству стоит ничуть не ниже, а в красильном деле даже выше иностранной»[165]165
  Там же. – С. 183.


[Закрыть].

Западные инвесторы не собираются создавать в России «продвинутые» отрасли промышленности: станкостроение, автомобильную и авиастроительную промышленность, химию, другие отрасли высокого «передела». Зачем создавать конкуренцию своим же предприятиям в Западной Европе и Северной Америке? Их интересует в России лишь добыча полезных ископаемых, эксплуатация других природных ресурсов. В это время западный капитализм начинает входить в стадию империализма. Начинается борьба Англии, Франции, Германии, Соединенных Штатов, других стран западной цивилизации за окончательный раздел и передел мира, в том числе источников сырья. Кстати, в 1884 г. ведущими странами мира был принят «Акт Берлинской конференции». Этот документ закреплял принцип «эффективной оккупации». Смысл этого принципа прост: если страна, обладающая сырьевыми ресурсами, не имеет достаточных технических средств для эффективной добычи ресурсов на своей территории, она должна допускать на свою территорию компании других стран. Правда, указанный Акт не имел статуса международно-правового документа, а представлял собой некую «декларацию о намерениях» западных стран. Причем в тот момент в фокусе интересов западных стран была Африка. Но принцип «эффективной оккупации» негласно стал проводиться Западом и в отношении России.

Во-вторых, никаких «услуг» иностранцы со своими капиталами нам не оказывают. Шарапов, развенчивая этот миф, пишет, что из России за границу уходят не платежи за «услуги», а проценты, которые начисляются на гигантский внешний долг России: «Ни о каких услугах иностранцев и речи быть не может. Это не обмен услуг, а обязательная уплата долга. Русская земля, русский народ расплачивается своею недвижимостью, своими богатствами за бесхозяйность нашей экономической политики последнего сорокалетия (с либерального тарифа 1857 г.). Но… заметьте это: расплачивается, должая вновь, и притом в страшной степени…»[166]166
  Шарапов С. Ф. Росия будущего. – С. 187.


[Закрыть].

Как только отрасль или производство попадает под контроль иностранного капитала, он организует трест или синдикат (разновидности монополий). Вслед за этим происходит взвинчивание цен на соответствующие товары, которые иностранные фирмы реализуют тут же на российском рынке. Иностранцы получают бешеные прибыли, какие русским промышленникам и не снились. Шарапов иронизирует: «Приносят ли здесь иностранцы что-либо новое, учат нас чему-нибудь? Увы! Они учат нас одному: как устраивать тресты и синдикаты, захватывать монополию и поднимать цены. Не успели каменноугольные копи попасть в иностранные руки, уже казенные железные дороги переплачивают на первых же поставках угля сотни тысяч. В Баку они… сразу с первых же дней страшно подняли цены. В первые 10 месяцев главная английская компания выдала своим акционерам 43 % дивиденда. Сколько же получил заработка русский народ? Об этом легко составить понятие, если мы обратимся к цифрам: промыслы Тагиева на Биби-Эйбате, дававшие около 40 млн. пудов нефти в год, занимали всего 150 человек мастеров и рабочих»[167]167
  Там же. – С. 183.


[Закрыть].

Хорошо известно, что в России перед Первой мировой войной существовало множество синдикатов, т. е. таких объединений капиталистов, которые на территории нашей страны организовывали совместную сбытовую деятельность, естественно, на основе монопольных цен. Хотя вывески у синдикатов были русскими («Продуголь», «Продамет», «Гвоздь», «Медь», «Продвагон» и т. д.), за вывесками скрывался иностранный капитал. В частности, российская экономика была поставлена в зависимость от английского угля, причем реализуемого по монопольно высоким ценам. Приведем сообщение начальника Харьковско-Николаевской железной дороги В. Н. Волкова, который отмечал: «Все попытки Комиссии по поставке каменного угля для казенных железных дорог в 1906 г., чтобы добиться понижения цен, ни к чему не привели вследствие существования синдиката (Генеральное Общество «Продуголь» контролировало 44 % добываемого в Донецке угля. – В. К), который нормировал цены. Синдикат, фактически существующий и руководимый из Парижа и Брюсселя, настолько широко организован, что те немногие, которые остались самостоятельными, в борьбе с синдикатами бессильны и никакой роли не играют»[168]168
  ЦГИА. – Ф. 273. Оп. 9. Д. 3502. Л. 10–11. Цит. по: Клепов А. Современный путь эффективного грабежа // Проза. ру (Интернет).


[Закрыть].

Таким образом, иностранные инвесторы ничего в Россию не приносят, а только из нее уносят. Однако отечественные финансовые «теоретики» этого либо не понимают, либо проявляют заведомую недобросовестность, когда говорят о «положительном влиянии» иностранных капиталов на российскую экономику: «…только величайшая наивность наших финансистов или прямая, заведомая недобросовестность может предполагать, что в крупных, миллионных предприятиях, основываемых на иностранные капиталы, есть что-нибудь, кроме самого обыкновенная снимания сливок, самого обыкновенного промышленного хищничества, где русский народ играет совершенно ту же роль, что индусы, китайцы, негры. Недаром же Екатеринославская губерния называется довольно откровенно Белым Конго»[169]169
  Клепов А. Современный путь эффективного грабежа. – С. 183–184.


[Закрыть].

Шарапов отнюдь не идеализирует отечественных промышленников, которые также умеют драть семь шкур с работников и «снимать сливки». Но российские предприниматели свои прибыли оставляют на родине, создавая новые производства или даже занимаясь благотворительностью. Иностранцы все заработанное вывозят за пределы страны, оставляя после себя лишь истощенные недра и вырубленные леса: «Положим, снимать сливки умеют хорошо и наши промышленные тузы. Но, не будучи вовсе защитником нашей мануфактурной промышленности, все же приходится признать, что от этих русских тузов остается родине хоть что-нибудь: ряд клиник на Девичьем Поле в Москве, пожалуй, первая в мире по обстановке Третьяковская галерея, дар Пекина городу Ростову в виде будущего университета, Добровольный флот, множество весьма почтенных учебных и благотворительных учреждений. Что-то останется от иностранцев! Пока можно ожидать лишь одного: опустошенных рудных и угольных месторождений, сведенных лесов, высосанных нефтяных источников да перемытых золотоносных эфелей…»[170]170
  Там же. – С. 184.


[Закрыть].

А что еще приносит иностранный капитал? Картину дополняет Г. Бутми. Он отмечает в своей работе «Кабала или свобода» (1906), что иностранный капитал заинтересован в беспорядках и смуте в стране[171]171
  Согласно данным других исследователей, иностранный капитал не только был заинтересован в российской смуте, но также вносил свой практический вклад в ее создание. См., например: Стариков Н. Кто убил Российскую Империю? Главная тайна XX века. – М., 2006; Сикорский Е. А. Деньги на революцию: 1903–1920 г. Факты. Версии. Размышления. 2-е изд., доп. и перераб. – Смоленск, 2004; Мультатули П. В. Строго посещает Господь нас гневом Своим. Император Николай II и революция 1905–1907 гг. – СПб., 2003.


[Закрыть]. Так называемая «русская» революция 1905 года показала: беспорядки ведут к разорению и без того слабых российских предприятий, и иностранцы прибирают такие предприятия к рукам. «Враги наши, – пишет Бутми, – объединились. Они знают, чего хотят. Беспорядки и забастовки вызывают застой во всех делах. От застоя все промыслы и торговля терпят убытки. Но русские промышленники и торговцы, особенно мелкие, не могут выдержать этого и разоряются. Иудейские же и заграничные фабриканты и торговцы, обладая большими капиталами, могут вынести эти убытки. Поэтому беспорядки и забастовки ведут к совершенному разорению русской промышленности и русской торговли, особенно мелкой, и к переходу всех выгодных дел в руки иудеев и иностранцев, а русские люди становятся их батраками. Бакинские беспорядки уничтожили мелких нефтепромышленников. Все нефтяное дело сосредоточивается в руках крупных англо-иудейских фирм. Теперь они хотят разорения русского земледелия, русской промышленности и торговли, чтобы захватить все в свои руки…»[172]172
  Бутми Г. В. Кабала или свобода (Святая Русь на распутье) // Бутми Г. В. Кабала или свобода / Под ред. О. Платонова. – М., 2005. – С. 33.


[Закрыть].

Шарапов с болью в сердце констатирует, что вся Россия сегодня опутана сетью иностранных предприятий и контор. Даже в первопрестольной Москве в глазах рябит от иностранных вывесок: «Москва – центр России. Многим из нас приходилось ездить по Мясницкой. Много там русских вывесок? Много у нас в Москве русских механических заводов? Чьи пивоваренные, машиностроительные заводы и склады? Я знаю, что могут указать Ильинку и Варварку, но только уж придется прищуриться или отвернуться, когда мы будем проезжать мимо некоторых амбаров… А потом можно проехать в Петербург, в Лодзь, в Варшаву, в Киев, побывать в районах каменноугольном, металлургическом, нефтяном, заглянуть во Владивосток, в сибирскую тайгу…»[173]173
  Шарапов С. Ф. Россия будущего. – С. 180.


[Закрыть].

С. Шарапов о причинах российской «неконкурентоспособности»

Возникает вопрос: почему иностранцы оказываются почти всегда впереди русских предпринимателей – купцов и промышленников, захватывая ключевые позиции в нашем собственном доме? Шарапов называет три основные причины:

«Иностранец имеет перед нами преимущества в своем богатстве, в легкости достать на дело необходимые средства, в большей дешевизне денег где-нибудь в Бельгии или Германии, чем у нас.

Иностранец имеет преимущества в техническом и коммерческом образовании.

Иностранец имеет преимущества в своем юридическом положении в России, созданном законодательством, договорами, международным правом и пр.»[174]174
  Там же. – С. 185.


[Закрыть].

По крайней мере, к созданию первой и третьей причин, обеспечивающих преимущества иностранцев над местными предпринимателями, приложил свою руку министр финансов С. Ю. Витте.

По поводу первой причины («преимущества в своем богатстве, в легкости достать на дело необходимые средства, в большей дешевизне денег») нами уже сказано достаточно. Повторим: введение золотого стандарта в России существенно ограничило денежную массу на внутреннем рынке, сделало деньги для российского промышленника и купца еще дороже, чем они были раньше. На Западе они были дешевле (более низкие процентные ставки по кредитам). Российские компании по этой причине были менее конкурентоспособными по сравнению с европейскими предприятиями. Нередко российские предприятия, обремененные долгами, скупались на корню иностранцами. Отметим, что иностранцы вообще мало строили новых заводов, предпочитая скупать уже построенные русским народом объекты (это очень напоминает сегодняшнюю ситуацию в Российской Федерации).

Вот как Шарапов описывает принципиальные различия в положении отечественного и иностранного предпринимателя в российской экономике с точки зрения их доступа к кредитам: «Дело открыто. Вот русское, вот рядом бельгийское или немецкое. Нужен кредит, без кредита теперь работать нельзя. К услугам отделение Государственного Банка. Вы просите кредита на миллион, и отделение хорошо знает, что кредит этот вполне обеспечен. Но у него нет средств, как оно об этом прямо заявляет, и оно вам предлагает сто тысяч. Остальные девятьсот тысяч берите, откуда хотите. Ищите их у дисконтера, у ростовщика, кланяйтесь и платите процент, какой тот положит.

Бельгиец открывает себе кредит в Брюсселе или Париже, немец в Берлине, Лейпциге или Дрездене – кредит почти безграничный. Вам Государственный Банк отказал, ему даст хоть десять миллионов. Как так? Да тот же Deutsche Bank, та же Comptoir d’Escompte купит на Россию тратту[175]175
  Тратта (от итал. tratta), или переводный вексель – финансовый документ, который составлен в строго упорядоченной форме, содержащий безусловный приказ кредитора (трассанта) заемщику (трассанту) об уплате в оговоренный срок определенной суммы денег, обозначенной в векселе, третьему лицу (ремитенту) или предъявителю векселя. Может являться одним из товарораспорядительных документов внешнеторгового контракта. – В. К.


[Закрыть], и наш Государственный Банк обязан ее выплатить беспрекословно. Чтобы оправдать эту трассировку, закроют русским людям кредиты в десяти отделениях банка, создадут искусственное безденежье в целых областях, но в ваше отделение нужное количество “оборотных средств” переведут и у вас на глазах снабдят ими иностранца. Трассировка – это биржевой фокус, не больше. И вы, и иностранцы работаете на одни и те же деньги, и от того, что иностранец открывает новое дело, количество денег в России не увеличивается. Их, наоборот, становится все меньше и меньше по отчетам самого же Государственного нашего Банка, да это и понятно: золото, на которое иностранец покупает тратту, у нас только по счетам проходит, мы им только за наши долги расплачиваемся да убытки по расчетному балансу покрываем. “Для обращения” ничего не остается, и обращение не увеличивается. Золото проходит по счетам, является приходной статьей расчетного баланса и сейчас же уходит обратно за границу»[176]176
  Шарапов С. Ф. Россия будущего. – С. 182.


[Закрыть].

Шарапов нарисовал печальную картину. Иностранец с его «золотой» траттой (финансовым документом, удостоверяющим обеспеченность требований иностранца золотом) получает в России реальные активы, а это «золото» тут же уходит из страны, количество рублей в обращении не увеличивается, денежный голод сохраняется, российскому предпринимателю приходится идти на поклон к ростовщику.

Описываемая Шараповым ситуация имела место в конце XIX века. Сегодня на дворе XXI век, но мало что изменилось. В Россию приходят иностранные компании с капиталами, которые они получили в западных банках. Эти капиталы номинированы (выражены) в долларах США, евро, фунтах стерлингов, других иностранных валютах. Иностранные инвесторы обменивают их в Центральном банке Российской Федерации на наши рубли, причем (заметьте!) по выгодному курсу, т. к. российский рубль имеет заниженный курс (примерно в 2 раза) по отношению к основным резервным валютам Запада. Иначе говоря, иностранный инвестор скупает российские предприятия по дешевке. А российскому предпринимателю, работающему в России, зарабатывать рубли непросто, поэтому как инвестор он проигрывает иностранцу. Современный российский предприниматель, кроме того, вынужден пользоваться дорогими кредитами, поэтому он как инвестор еще раз проигрывает иностранцу. Количество валюты, притекающей в Российскую Федерацию, в последние годы примерно сравнялось с тем объемом валюты, которая утекает из страны в виде процентов и дивидендов. Таким образом, иностранные инвесторы количество денег, обращающихся в российской экономике, не увеличивают, кредиты для российского инвестора по-прежнему дорогие и даже недоступные.

Шарапов также отметил, что «иностранец имеет преимущества в своем юридическом положении в России, созданном законодательством, договорами, международным правом и пр.». Вот в чем проявляются, по мнению Шарапова, эти преимущества: «Преимущества эти в промышленном и торговом отношении выражаются, во-первых, в тех конвенциях и торговых договорах, которые нами заключены с разными странами. Во-вторых, во внимательном и любезном отношении наших центральных и местных властей к основавшимся в России иностранным предпринимателям. В-третьих, в той точке опоры, которую эти господа имеют в своих консулах и вообще в дипломатическом персонале. Я вовсе не думаю обвинять здесь наших власть имущих в каком-нибудь пристрастии или послаблении иностранцам. Ни одному из наших государственных людей теперь в голову не придет предпочитать иностранца русскому только потому, что он иностранец, или хлопотать за него предпочтительно перед соотечественникам. Делается это мимовольно, скрепя сердце, иногда даже с болью в душе. Да что толку России от этой боли, раз иностранцы все-таки одолевают нас на всех пунктах и идут, куда им угодно?».

Если государство и создавало бюрократические препоны для предпринимательства, то только для отечественного. Иностранец благодаря разным «конвенциям» имел режим наибольшего благоприятствования, какой русскому и не снился: «Бельгиец или немец напишет устав, соберет общество с правлением в Брюсселе или в Берлине, и пока вы будете ходить торговаться да упрашивать разрешить в вашем уставе такие-то параграфы, он уже выстроит завод. Затем ваш устав утвержден, но его еще не опубликовали в «Собрании Узаконений», а до тех пор вам Экспедиция заготовления государственных бумаг паев печатать не будет. Недавно я видел человека, проклинавшего наши канцелярские порядки, ибо попал на такой случай: деньги нужны до зарезу, товар покупается раз в год, осенью; дополнительный выпуск паев разрешен, а Экспедиция требует номер «Собрания Узаконений». А там разрешение будет напечатано месяцев через шесть… Иностранец ничего этого не знает, потому что у него в руках конвенция. Его дело заранее утверждено и благословлено…»[177]177
  Шарапов С. Ф. Россия будущего. – С. 181.


[Закрыть].

Помилуйте, скажет оппонент: какая дискриминация? – Наш промышленник и купец тоже получает все права у них в Европе! Международные конвенции о взаимном признании акционерных обществ обеспечивают полную взаимность! Шарапов с иронией пишет об этой «взаимности»: «Взаимность! Горожанин и сельский житель заключают взаимный и совершенно равноправный договор об охоте. Мужик получает святое право искать дупелей в городском саду, а в это время горожанин перестреляет всю его дичь. Любой из нас имеет бесспорное право скупить хотя бы все копи угля в Бельгии и Силезии, но пока позвольте господам бельгийцам и всем, за ними укрывающимся, попользоваться нашими бассейнами, позвольте англичанам скупить нашу нефть и поднять ей цену, так что вся русская промышленность начинает стонать… Вот какое значение имеют эти конвенции»[178]178
  Там же. – С. 192.


[Закрыть]. Статистика того времени показывает: зарубежные инвестиции российских промышленников и купцов были очень незначительны (в Китае и Персии, на Западе их почти не было). Русский предприниматель был похож на того самого мужика, который получил «святое право искать дупелей в городском саду».

Иностранные инвестиции и государственная «кормушка»

Многие исследователи русского капитализма конца XIX–XX века выделяют две главные особенности этого капитализма: а) высокую зависимость российской экономики от иностранного капитала; б) высокую степень огосударствления экономики.

Иностранные инвесторы, по крайней мере, наиболее крупные и именитые, рассматривали Россию в качестве настоящего «Эльдорадо», где можно делать большие деньги, ничем не рискуя. Для этого необходимо было иметь своих людей во власти (особенно в Министерстве финансов). А люди во власти (особенно в Министерстве финансов) обеспечивали иностранным инвесторам доступ к государственной «кормушке». А «кормушка» официально называлась «бюджетом» и составляла более 2 млрд. золотых руб. в год. Происходило сращивание государственной бюрократии и иностранного капитала на почве общей любви обеих сторон к деньгам. Первый шаг в деле создания такого «любовного союза» делали почти всегда иностранцы: в виде взятки и/или приглашения российского партнера принять участие в «совместном предприятии». Последующие шаги должен был делать российский партнер. Существовало три основных способа использования иностранцами государственной «кормушки»:

а) получение государственных заказов (подрядов);

б) привлечение казенных средств в виде паев и/ или кредитов в компании, где участвовали иностранцы (для приобретения основных фондов, пополнения оборотного капитала);

в) погашение из казны убытков иностранных инвесторов. В последнем случае обычно на помощь приходил Государственный банк со своими так называемыми «неуставными ссудами».

Вот как современный исследователь А. Клепов описывает государственную поддержку золотодобычи – отрасли, где иностранцы появились в 70-е гг. XIX в.: «Западные компании использовали российские государственные инвестиции для развития русских компаний, в которых они участвовали как акционеры. Это можно наглядно показать на истории крупнейшего в России Ленского золотодобывающего предприятия. В 1871 г. учредителями золотопромышленного Товарищества стали банкирский дом “И. Е. Гинзбург” и петербургское банкирское заведение “Э. М. Мейер и К^о”, которое полностью контролировал английский подданный Эдуард Мейер. Уже в 1874 г. Гинзбурги выступили в числе соучредителей Березовского золотопромышленного дела. Одним из учредителей этой организации был и П. А. Шувалов![179]179
  Шувалов Петр Андреевич (1827–1889) – генерал-адъютант, член Государственного Совета, представитель России на Берлинском конгрессе (после Русско-турецкой войны 1877–1878 гг.). – В. К.


[Закрыть] Вот кто многие годы оказывал огромное влияние на “правильное” развитие золотодобывающей отрасли России! С его ведома этому предприятию выдавали огромные субсидии и льготы. Среди основных держателей акций крупнейших золотодобывающих компаний – министр двора И. И. Воронцов-Дашков, свитский генерал-майор Н. О. Андельсон, компания алтайского золотопромышленного дела “В. И. Асташев и К^о”. Участниками Миасского золотопромышленного дела были П. А. Шувалов и генерал-майор П. П. Дурново, московский генерал-губернатор.

Очень интересно рассмотреть учредительство “Российского золотопромышленного общества”, которое было одним из первых крупнейших акционерных предприятий в золотопромышленности. Главным учредителем общества был Санкт-Петербургский международный банк, который создал под своей эгидой влиятельную группу промышленников и финансистов. С самого начала своего существования “Российское золотопромышленное общество” развернуло бурную деятельность в Сибири для захвата приисков и золотосодержащих местностей, а также для установления финансового контроля или участия в золотопромышленных компаниях. Общество купило ⅔ паев в Забайкальском золотопромышленном товариществе, ⅓ паев у Второва, стало крупнейшим пайщиком, а потом держателем акций Ленского золотопромышленного товарищества, купило 78 паев из 100 Амгунской золотопромышленной компании. Такая активность “Российского золотопромышленного общества” наблюдалась накануне введения в России золотого стандарта. Добычу золота необходимо было строго контролировать и, как было сказано выше, не допускать резкого увеличения его добычи. Что успешно и делалось. Золотодобывающие предприятия специально разоряли. В результате наиболее крупное предприятие по добыче золота, Ленское золотопромышленное товарищество, имело убыток с 1899 по 1903 г. около трех миллионов рублей из-за повышения расходов на эксплуатацию приисков. Впервые в истории России добыча золота стала убыточной!.. И сразу это общество по указанию С. Ю. Витте поддержал Государственный банк России, открывший ему неуставной кредит в размере 11,2 млн. руб. Вот что значит тесная связь главного акционера А. Ротштейна и министра финансов России С. Ю. Витте. Как бы ни разоряли предприятие, всегда поможет дружеская рука министра. Он финансировал проворовавшиеся предприятия»[180]180
  Клепов А. Витте и немецкие ордена. Ч. VIII.


[Закрыть]. Стоит только напомнить, что главный акционер Ленского золотопромышленного товарищества А. Ротштейн представлял банк, который лишь по названию был русским, а фактически контролировался иностранным (немецким) капиталом. Так что Витте оказывал двойную услугу иностранцам: во-первых, разорял предприятия, принадлежавшие отечественному капиталу, готовя их в качестве «корма» для иностранных «акул»; во-вторых, покрывал убытки тех предприятий, в которых иностранцы уже обосновались.

Ранее был упомянут «неуставной кредит» Госбанка золотопромышленникам. Следует иметь в виду, что «неуставные ссуды» были обычной практикой Государственного Банка. Выдавались они терпящим крахи банкам и предприятиям на «некоммерческих» условиях, причем секретно, по особому решению министра финансов или даже Императора. Эти ссуды из «исключения» превратились в «правило»: в 1870–1880-х гг. они составляли до 50 % кредитного портфеля Государственного банка. После превращения Государственного банка из коммерческого в действительно эмиссионный институт в новом уставе Госбанка были предусмотрены ограничения для выдачи «неуставных ссуд». Однако после введения золотого стандарта и начавшегося вскоре кризиса Госбанк был вынужден опять прибегать к раздаче казенных денег: в 1901 г. «чрезвычайные» ссуды составили 65 млн. руб., а в 1902 г. – более 100 млн. руб.[181]181
  Там же. Ч. I.


[Закрыть] Почти все спасаемые банки были полностью или частично под контролем иностранцев. Подобная практика раздачи «спасательных ссуд» продолжалась до войны и даже до революции 1917 года.

Но главной «кормушкой» для иностранных инвесторов были, конечно, государственные заказы. Особенно в такой сфере, как железнодорожное строительство. Здесь наблюдался своеобразный кругооборот иностранного капитала: 1) деньги на железнодорожное строительство приходили в российскую казну из-за границы в виде займов за границей; 2) затем российская казна раздавала эти деньги иностранному капиталу, который поставлял для строительства путей рельсы и шпалы (а затем, после пуска дорог – паровозы и вагоны).

Рельсы составляли основную часть всех затрат на строительство. Большая часть производства металла для рельсов и самих рельсов находилась в руках компаний, контролировавшихся иностранным капиталом (нередко прикрывавшихся русскими вывесками). Предприятия с преобладанием отечественного капитала были в основном мелкими, мало конкурентоспособными, сосредотачивались на Урале. Подавляющая часть крупных предприятий по производству металла и рельсов была сосредоточена в Донецком бассейне (Южнорусский регион), в них преобладал иностранный капитал.

В учебнике «История предпринимательства в России» читаем: «Огромной была роль иностранного капитала в создании базовой по тем временам металлургической промышленности в России. На иностранные средства создается крупнейший металлургический комплекс страны – южнорусский, на который в 1913 г. приходилось 67 % выплавленного в России чугуна и 60 % стали. Несмотря на то, что правительство предоставило российским предпринимателям необходимые льготы, все их попытки создания здесь центра железоделательной промышленности окончились неудачей. Без помощи иностранного капитала криворожским рудам еще долго пришлось бы мирно покоиться под черноземными полями Приднепровского края. Точно так же в металлургическом деле Донецкого бассейна пионером явился англичанин Юз. На юге России не было почти ни одного предприятия, в котором бы не участвовал иностранный капитал. Из существовавших там 18 акционерных обществ акции 16 котировались на иностранных биржах. Таким образом, можно говорить о южнорусских предприятиях как о предприятиях с почти исключительным или преобладающим участием иностранного капитала. В Южную Россию целыми массами переселялись иностранные капиталы, инженеры и рабочие, а в современную эпоху «горячки» (1898 г.) туда перевозятся из Америки целые заводы. Играя первостепенную роль в выплавке стали и чугуна, южнорусский комплекс вместе с тем включал в себя только 22 металлургических завода, тогда как всего в России в то время их насчитывалось 167. Южнорусские заводы выплавляли чугуна в среднем в 14 раз больше, чем уральские, при этом производительность труда на первых была в 5 раз выше»[182]182
  Тимофеева А. А. История предпринимательства в России. Учебное пособие. Раздел 4.2. Иностранный капитал в России. – М., 2011.


[Закрыть].

Наиболее активный период раздачи казенных средств иностранному капиталу на железнодорожное строительство – время «царствования» Витте. При нем началась «стройка века» – сооружение Транссибирской магистрали, которую тогда называли «Великим Сибирским Путем». Первоначальная смета проекта составляла 350 млн. руб. золотом. Однако аппетиты поставщиков рельсов и других материалов росли очень быстро, цены стали вздуваться. В связи с этим приведем высказывание профессора Милютина о реальной стоимости работ: «Так, когда для Сибирской железной дороги английские заводчики брались поставлять стальные рельсы по 75 коп. за пуд, заказ был отдан отечественному предпринимателю по 2 руб. с пуда с выдачей аванса в несколько миллионов на устройство завода. При заказах цены вообще назначались не по соображениям рынка, а единственно в видах воспособления заводам. В 1898–1900 гг., когда стоимость чугуна на заводах составляла 62–65 коп., казна платила за рельсы 1 руб. 12 коп., и в последующем, когда чугун упал в цене до 40–50 коп., цена на рельсы была повышена до 1 руб. 25 коп. Такая щедрость казны приводила к тому, что на южных заводах рельсы не для казны расценивались 85–87 коп. за пуд, а для казны – в 1 руб. 25 коп. Ежегодные переплаты казны по предметам железнодорожного оборудования достигли не менее 15 млн. руб.»[183]183
  Цит. по: Клепов А. Витте и немецкие ордена. Ч. I. Приводя эти данные профессора Милютина, А. Клепов заключает: «Несложно подсчитать, что за время строительства Транссиба из казны мошенники украли не меньше 180 млн. руб. только за поставку чугунных рельс».


[Закрыть].

Фактические затраты на строительство Транссиба за период 1891–1905 гг. оказались равными 936 млн. руб. золотом, что превысило первоначальную смету в 2,7 раза. Кроме того, после Русско-японской войны пришлось исправлять «ошибку» Витте, который принял решение строить Китайско-Восточную железную дорогу (КВЖД) по чужой территории. По нашей территории пришлось прокладывать Амурскую железную дорогу[184]184
  Строительство участка Транссиба от станции Куэнга до Хабаровска протяжением более 2000 км было начато в 1907 г. и сдано в эксплуатацию в 1915 г.


[Закрыть], на что было истрачено еще 519 млн. руб. Итого, реализация проекта Великого Сибирского Пути обошлась казне в 1455 млн. руб. золотом, что превысило первоначальную смету в 4,2 раза[185]185
  Клепов А. Витте и немецкие ордена.


[Закрыть]. Впрочем, иностранные подрядчики и поставщики были рады подобного рода «ошибкам».