Текст книги "Экономическая теория славянофилов и современная Россия. «Бумажный рубль» С. Шарапова"

О государственном долге России (2)

Одна из главных причин «бума» внешних заимствований России в последние два десятилетия перед войной очевидна – ставка С. Витте на использование иностранного капитала, а также стабилизация российского рубля и его превращение в золотую валюту. Держатели денежного капитала были готовы предоставлять кредиты и займы, номинированные в золоте, которое, как отмечал Шарапов, постоянно усиливало свою покупную силу.

В нашей литературе по истории России достаточно часто можно встретить такую оценку: да, действительно, государственные долги России в конце XIX – начале XX века быстро росли. Общая их сумма была накануне мировой войны велика. Но в этом, мол, нет ничего страшного, т. к. по величине государственного долга Россия не была «рекордсменом». На первом месте находилась Франция – 12,21 млрд. руб. (1911 г.), на втором Германия – 9,49 млрд. руб. (1912 г.). А Россия была лишь на третьем месте – 8,86 млрд. руб. (1913 г.). Ненамного от России по величине государственного долга отставали и другие европейские страны (млрд. руб.): Австрия – 6,95 (1912 г.); Англия – 6,73 (1913 г.); Италия – 5,26 (1912 г.)[208]208
  Государственный долг // Русское хозяйство // Большая энциклопедия русского народа. – С. 258.


[Закрыть].

Однако уникальность России на фоне европейских стран заключалась не в общей величине ее государственного долга, а в том, что она имела гигантский внешний государственный долг, намного обогнав по его величине все страны мира. Дадим слово нашему специалисту по истории государственных заимствований России Б. Хейфецу: «До Первой мировой войны Россия… по размерам внешнего долга была первой в мире. В 1914 г. среди развитых стран внешний государственный долг имела только Япония. Остальные государства-должники были зависимыми и полуколониальными. Среди них особое место занимала Индия, которая имела огромный государственный долг перед Великобританией. Внешний долг царской России в 1914 г. в 2,3 раза превышал внешний долг Индии и в 2,6 раза – Японии»[209]209
  Хейфец Б. А. Указ. соч. – С. 12–13.


[Закрыть]. Хейфец также обращает внимание на высокую цену государственных заимствований для России: «На первом месте в мире Россия была и по ежегодным расходам на обслуживание государственного долга, составлявших в предвоенный период 0,3–0,4 млрд. руб.»[210]210
  Там же. – С. 13.


[Закрыть]. Тем более Россия была в мире «вне конкуренции» по величине расходов на обслуживание внешнего государственного долга.

Вопросы, связанные с пагубными последствиями растущих государственных заимствований России за рубежом, достаточно подробно рассмотрены Шараповым в работах: «Бумажный рубль (Его теория и практика)», «Иностранные капиталы и наша финансовая политика», «Финансовое возрождение России». Интересные наблюдения на этот счет мы также находим у А. Д. Нечволодова в его книге «От разорения к достатку». В частности, Нечволодов достаточно обстоятельно исследует величину внешнего долга Российской Империи, который стал еще быстрее расти после введения в стране «золотого рубля». Золотая валюта стала высасывать из России жизненные соки, уплата процентов по золотым кредитам стала напоминать репарации и контрибуции. Генерал цитирует работу И. П. Табурно «Эскизный обзор финансово-экономического состояния России за последние 20 лет (1882–1901)». – СПб, 1904: «Россия за 20-летний период 1882–1901 гг. уплатила за границу около 5740 млн. руб., или около 15½ млрд. франков, т. е. мы уплачиваем иностранцам в каждые 6½ лет дань, равную по величине контрибуции, уплаченной Францией своей победительнице Германии. В последние два года (1900 и 1901) наши платежи иностранцам составляли ежегодно около 380 млн. руб., а в настоящем 1903 г. эта сумма будет еще значительнее, так что за последние 5 лет мы уплатим иностранцам около 5½ млрд. франков. Тогда всех удивляло, откуда Франция могла достать такое значительное количество денег. Где же мы берем необходимые суммы для расплаты по своим обязательствам? Над этим можно и необходимо призадуматься. Без войны, без затрат, без человеческих жертв иностранцы все более и более побеждают нас, каждые 5–6 лет нанося нам финансовый разгром, равный разгрому Франции в 1870 г.»[211]211
  Нечволодов А. Д. Указ. соч. – С. 10–11.


[Закрыть]. Генерал не отрицает, что и другие страны, вошедшие в «золотой клуб», стали быстро наращивать свои долги. Но ситуация в России усугублялась тем, что мы (в отличие от стран Западной Европы) делали упор не на внутренние заимствования, а на внешние: «Мало того, что Россия первая в мире страна по своей государственной задолженности; большую половину наших колоссальных долгов золотом мы должны заграницу. Англия же, Франция и Германия – имеют все свои государственные долги заключенными у себя дома»[212]212
  Там же. – С. 29.


[Закрыть].

Цифры, взятые из работы Табурно, генерал Нечволодов дополняет новейшими данными. В частности, он дает оценку последнему займу, реализованному Россией через консорциум французских и иных банков в начале 1906 г., как грабительскому и колониальному[213]213
  Указанный заем 1906 г. часто называют «международным», поскольку в консорциуме участвовали также банки других европейских стран (Англии, Австрии, Голландии), а частично и российские банки. Общая сумма займа была равна 2250 млн. франков, больше половины займа обеспечивали французские банки.


[Закрыть]. Номинальная величина займа 842 750 000 руб. Курс бумаг был столь низким в момент размещения, что мы сразу на этом низком курсе потеряли 120 млн. руб. (т. е. более 14 %). При этом мы обязались (без согласия Франции) не совершать в течение 2 лет новых займов. Половина займа пойдет на покрытие краткосрочных иностранных обязательств (рефинансирование долгов), заключенных вследствие войны с Японией. Другая половина – на покрытие дефицита бюджета 1906 г. Таким образом, отмечает генерал, «на поднятие народного благосостояния из займа этого не остается ни одной копейки, хотя уплата роста и погашения по нему и легла на Россию новым бременем в 49 200 000 руб. в год… причем около трех четвертей этого долга мы должны за границу; поэтому платеж % и погашения по нему является новым могущественным насосом для вытягивания золота из страны и сильного ухудшения нашего расчетного баланса»[214]214
  Там же. – С. 53.


[Закрыть].

Добавим, что заем 1906 г. спас Россию от экономического краха, вызванного Русско-японской войной 1904–1905 гг. и революцией 1905 г. Эмиссионное право Государственного банка было исчерпано, и страна была близка к тому, чтобы прекратить обмен бумажных денег на золото, а может быть, и вообще отказаться от золотого стандарта. Ротшильды не могли допустить такого развития событий, согласившись на оказание помощи России.

Уже после выхода в свет книги Нечволодова Россия сумела получить в 1909 г. еще один крупный заем за границей. Усилия Министерства финансов России по поиску денег за границей увенчались успехом благодаря начавшемуся в российской экономике оживлению и росту доверия со стороны кредиторов. Заем был размещен преимущественно во Франции при некотором участии английских и голландских банков. Это был последний государственный заем до начала мировой войны. Он предназначался, прежде всего, для покрытия обязательств по ранее полученным займам, в том числе займу 1906 г. Погашение займа должно было начаться с 1919 г. и продолжаться в течение 40 лет (т. е. до 1959 г.).

Вместе с тем продолжалось размещение за границей железнодорожных займов, гарантированных правительством. Общая сумма таких займов к началу войны составила 3 млрд. руб. В Париже такие займы были реализованы в 1908 и 1910 гг., в Амстердаме, Берлине и Лондоне – в 1909 и 1911 гг.[215]215
  Бобович И. М., Семенов А. А. Указ. соч. – С. 228.


[Закрыть]

Иностранные займы как средство продвижения в Россию прямых инвестиций

Двумя основными каналами поступления иностранных капиталов в Россию, как мы выше показали, были займы от размещения российских бумаг на западных фондовых рынках и прямые инвестиции в предприятия на территории России. При этом займы выступали в роли «ледокола», пробивающего путь прямым инвесторам, которые приобретали активы разных отраслей российской экономики. Это особенно наглядно видно на примере французских займов и следовавших за ними французских прямых инвесторов.

Ранее мы отметили, что в России среди иностранных доноров капитала на первом месте с середины 1880-х гг. оказалась Франция. Определенную роль в этом сыграла Русско-турецкая война 1877–1878 гг. Германия и Великобритания в то время были союзниками Турции; указанная война сделала невозможным размещение новых займов России на фондовых рынках указанных двух стран, которые до этого играли основную роль. России же надо было срочно погашать свои обязательства по ранее взятым у Ротшильдов займам (на строительство железных дорог). В этой ситуации единственной «отдушиной» для России оказалась Франция, которая в турецком вопросе была на стороне России; к тому же во Франции наблюдался явный избыток капитала. С этого времени начинаются «особые отношения» России и Франции: сначала в сфере займов, затем в сфере торговли и прямых инвестиций, а еще позднее – в сфере военно-политических вопросов.

В начале 1880-х годов во Франции был сформирован синдикат для размещения российских бумаг в составе кредитных обществ Credit Fonder и Societe General, финансового пула Ноэля Бардака, французского банковского дома Ротшильдов. Благодаря поддержке синдиката России удалось разместить во Франции в 80-е гг. XIX века займов на несколько миллиардов рублей. В 1891 г. было заключено соглашение о франко-русском союзе, а на следующий год между двумя странами была подписана секретная военная конвенция. В соглашении был прописан принцип государственного покровительства для частных инвесторов. Для российских капиталистов этот принцип был почти пустым звуком, т. к. в России избыточных капиталов не было и во Францию ей вывозить было нечего. А вот для французов он был крайне важен: они получили упрощенные процедуры регистрации и покупки недвижимости. Благодаря соглашению 1891 г. французские инвесторы вскоре вышли на первое место среди всех прямых иностранных инвесторов в России.

Правда, кроме общего принципа государственного покровительства каждый заем Франции сопровождался неафишируемыми обязательствами со стороны России оказать содействие французским инвесторам в размещении их средств в наиболее привлекательные конкретные предприятия нашей экономики, или оказывать уже перешедшим в собственность французов конкретным российским предприятиям «адресное» содействие[216]216
  Здесь мы не говорим о других конкретных условиях соглашений о займах. Например, о закупках Россией продукции оборонной промышленности Франции.


[Закрыть]. Об этих «особых» условиях размещения наших займов за границей стало известно вскоре после прихода в Министерство финансов С. Витте. Предшественник Витте Вышнеградский готовил очередной заем во Франции, однако завершать организацию займа пришлось уже Витте. Однако нового министра ждала неудача: облигации шли по цене немного более 50 % номинала. Делалось все возможное для исправления ситуации. Агент Витте А. Рафалович даже ездил в Лондон, пытаясь уговорить тамошних Ротшильдов поучаствовать в выкупе облигаций в обмен на предоставление рентабельных инвестиционных проектов с доходностью, превышающей 70 % в год. Прежде всего, Ротшильды приглашались в разработку нефтяных месторождений в Баку. Однако Ротшильды заявили, что «в Англии экономические интересы никогда не возьмут верх над политическими». Им нужны были политические уступки России в пользу Великобритании по Турции и Китаю. Пришлось опять торговаться с Францией. Кредитное общество Credit Fonder выразило готовность сыграть на повышение российских облигаций в случае, если Государственный банк Российской Империи предоставит кредит Волжскому пароходству. Такая просьба была продиктована тем, что французское кредитное общество имело долю в пароходстве. Сделка состоялась, облигации подорожали, а пароходство получило деньги в Госбанке. После этого ни один заем во Франции не обходился без подобного рода дополнительных условий в пользу французских прямых инвесторов. Фактически это была коррупционная схема, в которой в равной степени были задействованы как российские, так и французские чиновники самого высокого ранга. В Париже мост франко-российского коррупционного союза выстраивал финансовый агент Витте А. Рафалович, который занимался вербовкой французских министров, предлагая им лакомые куски в российских предприятиях. Современный исследователь франко-российских экономических отношений Павел Жаворонков пишет: «Подобные схемы, ставшие нормой в отношениях Витте и парижской биржи, привели к появлению в России “особых” французских предприятий, которые процветали и выплачивали огромные дивиденды благодаря государственному покровительству. Довольно типична для того времени история успешной деятельности Общества Брянского завода, которое было основано в начале 1880-х гг. на средства Societe Generale и группы французских вкладчиков, среди которых, как считалось, присутствовали несколько членов французского кабинета министров»[217]217
  Жаворонков П. Французский поцелуй. Инвестиционный бум в России обычно заканчивается скандалом // Компания. – 2003. – 17 марта. – № 256.


[Закрыть].

Брянский завод к началу 1890-х гг. являлся лидером российского рельсопроката и металлообработки. Чистая прибыль общества достигала 4 млн. руб. в год, акционеры получали до 38 % прибыли на капитал. Однако производственные и финансовые успехи Общества Брянского завода (ОБЗ) были обусловлены в немалой степени особой поддержкой со стороны российского государства. Общество стало скандально известным в конце XIX – начале XX века в России: его руководство, за которым стояли именитые акционеры из французского правительства, занималось неприкрытым вымогательством и шантажом. Например, ОБЗ получило от Государственного банка кредит на сумму 12 млн. руб. для покупки Керченского железного рудника и постройки на его основе металлургического комбината. Кредит, однако, был истрачен для выплаты повышенных дивидендов ОБЗ, а металлургический комбинат так и остался на бумаге. Тем не менее, под комбинат было создано акционерное общество, на которое ОБЗ перевело свои обязательства и долги. В 1899 г. надо было возвращать кредит, денег у ОБЗ уже не было, общество предложило Госбанку покрыть долг акциями новоиспеченного акционерного общества «Керченский металлургический комбинат», существовавшего лишь на бумаге. Директор кредитной канцелярии Болеслав Малешевский в начале категорически отказывался рассматривать такой вариант. Однако в это же время (1899 г.) на самом высоком уровне начал готовиться очередной заем на 2 млрд. руб. в виде облигаций Дворянского банка. Деньги России нужны были позарез для того, чтобы подкрепить золотой рубль, который, едва родившись, уже начал шататься. На министра финансов С. Витте стал давить его французский коллега министр финансов Кайо, представлявший интересы Societe Generale. После этого Сергею Юльевичу пришлось собирать экстренное совещание Совета Госбанка, на котором он фактически приказал оформить операцию по получению макулатурных бумаг в погашение кредита ОБЗ. Витте утвердил решение совета Государственного банка и немедленно дал язвительную телеграмму в Париж своему французскому коллеге: «Вы отлично понимаете, Кайо, что подобное решение с моей стороны не сообразуется со здоровыми принципами предпринимательства. Я решился сделать это исключительно ради того, чтобы доставить удовольствие вам, мой дорогой коллега, и всем близким друзьям членов французского правительства»[218]218
  Цит. по: Жаворонков П. Указ. соч. С 1900 по 1902 г. Брянское общество восемь раз обращалось в государственный банк с просьбами о предоставлении кредитов и каждый раз получало поддержку. В 1902 г. Societe Generale выкупило у Госбанка обязательства Брянского общества номинальной стоимостью 10,8 млн. руб. за 3,6 млн. руб.


[Закрыть].

В общем, складывалась интересная ситуация: за каждым так называемым иностранным инвестором в России стояли чиновники – российские и зарубежные, которые защищали и продвигали «курируемые» предприятия и соответственно были «бенефициарами» этих предприятий. Наиболее наглядно это видно на примере французских инвестиций[219]219
  После революции 1917 года большевики овладели секретными документами, из которых было видно участие французских министров, политиков, журналистов в кампаниях по повышению «рейтингов» российских ценных бумаг для того, чтобы дурачить французскую публику скупавшую эти бумаги, как «горячие пирожки». Угроза со стороны большевиков рассекретить эти документы повлияла на решение Франции о дипломатическом признании СССР в 1924 г. (Ганелин Р. Ш. Битва документов» в среде Царской бюрократии. 1899–1901 // Вспомогательные исторические дисциплины (ВИД). Вып.17. – Л., 1985. – С. 221–222).


[Закрыть].

Займы России и будущая война

В 1914 г. между Францией и Россией было подписано соглашение, предусматривавшее привлечение российскими компаниями на парижской бирже под гарантии правительства России займов на строительство железных дорог стратегического назначения (на сумму 400–500 млн. франков в год). Данная сделка является достаточно ярким примером того, как Запад, используя рычаги долговой зависимости России, втягивал ее в мировую войну.

Долговая зависимость России неизбежно вела к ее внешнеполитической зависимости от стран-кредиторов. Россию вынудили подписать серию неравноправных экономических и политических договоров с Германией, Францией и Англией. По договорам с Францией и Англией Россия должна была оплачивать свои долги не только деньгами, но и «пушечным мясом», корректируя в угоду им свои военно-стратегические планы. Французские и английские правительства, пользуясь «союзническими договорами» с Россией, принуждали царское правительство размещать свои зарубежные военные заказы только на их предприятиях. С помощью кредитов и займов мировые ростовщики постепенно втягивали Россию в сети военно-политического альянса под названием Антанта (Великобритания и Франция). Одновременно они вбивали «клинья» в отношения между Россией и Германией, подготавливая заранее почву для военного противостояния этих двух стран. «Практически весь мировой капитал боялся прочного русско-германского союза, боялся, пожалуй, больше, чем чего-либо другого. Такой союз делал невозможной большую континентальную войну в Европе, мог сорвать множество замыслов. Противостоять же военной силой такому союзу было бы очень сложно. Англия и США не имели сухопутных армий, а Франция… Вот Франция-то как наиболее обеспокоенная сторона и ринулась обрабатывать Россию в пользу заключения прямого военного союза с ней. Естественно, против Германии»[220]220
  Кремлев С. Россия и Германия: стравить! От Версаля Вильгельма к Версалю Вильсона. Новый взгляд на старую войну. – С. 50.


[Закрыть].

Именно по указанной выше причине Франция в Европе оказалась самой «отзывчивой» на просьбы России о предоставлении займов. Россия начала «заглатывать» французские займы еще в 1880-е гг. В 1891 г. Министерство финансов пыталось получить новый заем, но возникли неожиданные препятствия. Глава французской ветви Ротшильдов Альфонс заявил, что не будет организовывать нового займа ввиду того, что в России имеют место «преследования евреев». Россию начали загонять в угол. По дипломатическим каналам царю намекнули, что, несмотря на «нерешенность еврейского вопроса», заем все-таки можно получить. Но для этого России надо стать военным союзником Франции, и тогда, мол, Ротшильды согласятся. Деньги были получены даже авансом, в 1892 г. Но Россия поняла «сигнал» из Парижа и энергично вела военные переговоры. В том же 1892 г. в Париже были проведены переговоры начальников генеральных штабов двух стран. К началу 1894 г. франко-русская военная конвенция уже была подписана и ратифицирована. Теперь, начав войну с Францией, Германия автоматически получала и войну с Россией[221]221
  Там же. – С. 50–51.


[Закрыть].

На первом месте в мире по экспорту капитала в то время находилась Англия, а Франция была на втором месте. Англия преимущественно вывозила капиталы в страны Британского Содружества, т. е. свои колонии и зависимые страны. На Европу приходилось лишь немногим более 5 % накопленных на начало 1914 г. зарубежных инвестиций Англии. У Франции была совершенно другая география экспорта капитала: на начало 1914 г. 67 % ее зарубежных накопленных инвестиций находилось в Европе[222]222
  Бобович И. М., Семенов А. А. Указ. соч. – С. 192.


[Закрыть]. С конца XIX века до начала Первой мировой войны Россия занимала первое место среди стран, получавших инвестиции из Франции. В первую очередь Франция экспортировала ссудный капитал. В том числе и в Россию. Однако вслед за предоставлением России займов Париж также продвигал в нашу страну французских экспортеров товаров и предпринимательского капитала. Подписывая соглашения о займах, Париж добивался от России снижения импортных пошлин для французских товаров и режима наибольшего благоприятствования для прямых инвестиций. Накануне Первой мировой войны Франция занимала первое место среди других стран по величине капиталов, вложенных в российские акционерные общества. Доля французских инвесторов в общем объеме иностранных инвестиций в акционерный капитал в России перед Первой мировой войной была равна 31 % против 24 % у английских, 20 % у германских, 15 % у бельгийских и 5 % у американских инвесторов[223]223
  Там же. – С. 229.


[Закрыть]. Надо иметь в виду политическую близость Франции и Бельгии, общность их интересов в начале XX века, часто французский и бельгийский капиталы действовали в России сплоченно, как единое целое. На франко-бельгийский капитал приходилось 46 % прямых иностранных инвестиций в России.

Первое место по сравнению с другими иностранными инвесторами французский капитал занимал в банковском секторе (на втором месте находился немецкий, на третьем – английский капитал).

За кулисами игры по затягиванию России в сети финансовой и политической зависимости стояли, прежде всего, лондонские и парижские Ротшильды, а в России их агентом был С. Ю. Витте. Он им оставался и после своего смещения с должности министра финансов в 1903 г. до конца жизни (1915 г.). В 1907 г. Россию благодаря займам Парижа заманили в Антанту, до начала войны оставалось семь лет[224]224
  Подробнее см.: Кремлев С. Россия и Германия: стравить! От Версаля Вильгельма к Версалю Вильсона. Новый взгляд на старую войну.


[Закрыть].

Французские банкиры после заключения франко-русской военной конвенции 1894 г. и особенно после присоединения России к Антанте стали активно использовать имеющиеся у них рычаги (займы и подконтрольные им петербургские банки) для давления на Россию: во-первых, добиваясь ослабления и разрыва нормальных экономических и политических отношений России с Германией; во-вторых, активизируя военно-экономическую подготовку России к будущим сражениям. Автор интересной монографии «Империализм до 1914 года» Георг Хальгартен отмечает: «Французский финансовый империализм, который до войны в основном контролировал южнорусскую тяжелую промышленность, в это время не только вел борьбу против германского участия в русских железнодорожных обществах, но даже размещение новых русских займов в Париже ставил в зависимость от строительства русских стратегических железных дорог и значительного увеличения армии»[225]225
  Хальгартен Георг. Империализм до 1914 года. – М., 1961. – С. 629.


[Закрыть].

Примечательно, что втягиванию России в Антанту способствовали не только банкиры, но также военные промышленники Франции и Англии. Займы России фактически были «связанными»: от России Запад требовал, чтобы свои военные заказы русские размещали на европейских заводах. Уже упоминавшийся Георг Хальгартен пишет: «Из-за этих гигантских сделок происходила драка между концернами военной промышленности всей Западной Европы, особенно, конечно, Антанты; ее концерны не только снабжали Россию извне, но контролировали также немногие мнимо русские предприятия[226]226
  Курсив мой. – В. К.


[Закрыть] и таким образом закрепляли за странами Западной Европы монополию поставок для русской армии, а это, согласно, правда, пристрастному мнению тогдашнего русского военного министра Сухомлинова, препятствовало созданию достаточно сильной национальной военной промышленности и тем самым обусловило русскую катастрофу 1915 г. которая, несомненно, была вызвана в первую очередь недостатком боеприпасов»[227]227
  Хальгартен Георг. Указ. соч. – С. 631.


[Закрыть]. Примечательно, что западногерманский историк говорит о контроле со стороны европейских концернов военной промышленности «мнимо русских предприятий». Речь идет о предприятиях, которые располагались на территории России, на них работали русские люди. Но при этом они частично или полностью зависели от западных поставок основных элементов, полуфабрикатов, деталей и узлов, необходимых для производства конечной продукции (что-то типа сборочного производства).

Впрочем, был еще один тип «мнимо русских предприятий». Там, где даже персонал был преимущественно иностранный. Взять, например, известный Путиловский завод в Петербурге. Принято считать, что это «цвет и гордость» русской индустрии, причем работающий преимущественно по заказам военного ведомства. А вот уже упоминавшийся нами Хальгартен дает нам иное представление об этом заводе: «… Из 32 директоров 21 директор, а из общего числа рабочих и монтажеров 60 % принадлежали немецкой национальности»[228]228
  Там же. – С. 632.


[Закрыть]. Финансовый контроль над заводом осуществлял банк «Унион паризьен»[229]229
  Там же. – С. 633.


[Закрыть]. Иностранные компании, получавшие заказы от российского военного ведомства («Виккерс», «Крезо» и пр.) имели своих людей во всех сферах власти: Думе, правительстве, окружении царя[230]230
  Там же. – С. 634.


[Закрыть].

За полгода до начала Первой мировой войны член Госсовета П. Н. Дурново[231]231
  Дурново Петр Николаевич (1845–1915) – государственный деятель Российской Империи, директор департамента полиции (1884–1893 гг.), товарищ Министра внутренних дел (1900–1905 гг.), министр внутренних дел (1905–1906 гг.), с 1906 г. – член Государственного Совета.


[Закрыть] в своей записке Императору Николаю II писал о почти полной неизбежности военного столкновения России с Германией, раскрывая финансово-экономические причины и последствия такого столкновения. Вот лишь одна выдержка из записки: «Последствием этой войны окажется такое экономическое положение, перед которым гнет германского капитала покажется легким. Ведь не подлежит сомнению, что война потребует расходов, намного превышающих ограниченные финансовые возможности России. Придется обратиться к кредиту союзных и нейтральных государств, а он будет оказан, разумеется, не даром… И вот неизбежно, даже после победоносного окончания войны, мы попадем в такую финансовую и экономическую кабалу к нашим кредиторам, по сравнению с которой теперешняя зависимость от германского капитала покажется идеалом»[232]232
  Цит. по: Кремлев С. Россия и Германия: стравить! От Версаля Вильгельма к Версалю Вильсона. Новый взгляд на старую войну. – С. 148.


[Закрыть].

Петр Николаевич Дурново оказался прозорливым политиком. Действительно, вскоре началась война. Действительно, имела место победа над Германией. Действительно, России эта победа ничего не дала. А вот потери оказались громадными и трудно измеримыми (революция 1917 года, гражданская война, интервенция). Более или менее измеримыми были лишь потери в виде долгов, которые Россия сделала за годы войны. В 1914–1917 гг. военные заимствования России составили 7,7 млрд. руб. Теперь на арену вышли английские банкиры, которые стали играть решающую роль в размещении военных займов России. К моменту прихода к власти большевиков основная часть внешнего долга России стала приходиться на Англию (46–47 %), а Франция перешла на второе место (34–35 %)[233]233
  Хейфец Б. А. Указ. соч. – С. 18.


[Закрыть]. Во время переговоров с советской делегацией на Генуэзской экономической конференции Запад представил детально подготовленный счет по внешним долгам России (включая военные займы). Сумма внешнего государственного долга округленно была равна 16 млрд. руб., причем эта величина делилась примерно на две равные части: долги, сделанные Россией до начала войны, и военные займы[234]234
  Миркин З. И. СССР, царские долги и наши контрпретензии. – М.-П., 1928. – С. 122.


[Закрыть]. Признание таких гигантских долгов обрекло бы Россию «на финансовую и экономическую кабалу к нашим кредиторам», как писал в своей записке П. Н. Дурново.