Текст книги "Сталин: Взгляд со стороны. Опыт сравнительной антологии"

Копия письма И. В. Сталина П. Д. Малькову

И. В. Сталин: Со времени III съезда Советов, провозгласившего федеративный строй Российской Республики, прошло уже два месяца, а окраины, всё еще занятые утверждением Советской власти на местах, до сих пор не высказались ясно и определенно о конкретных формах федерирования. Если не считать Украины, зверски терзаемой теперь «цивилизованными» насильниками, да Крыма и Донской области, уже высказавшихся за федеративные связи с Россией, Татаро-Башкирия является, кажется, единственной областью, революционные организации которой определенно начертили план федерирования с Советской Россией. Мы имеем в виду ту метко очерченную общую схему организации Татаро-Башкирской Советской Республики, о которой говорят теперь все, и которую разработали влиятельнейшие советские организации татар и башкир.

Декрет Совнаркома об учреждении комиссариата по делам мусульман

Идя навстречу желаниям татаро-башкирских революционных масс и исходя из решения III съезда Советов, провозгласившего Декрет Совнаркома об учреждении комиссариата Россию Федерацией Советских Республик; Народный комиссариат по делам национальностей, в согласии с указанием Совета Народных Комиссаров, выработал нижеследующее положение о Татаро-Башкирской Советской Республике Российской Советской Федерации. Учредительный съезд Советов Татаро-Башкирии, созыв которого не за горами, разработает конкретные формы и детали этого положения. Центральный Исполнительный Комитет и Совет Народных Комиссаров утвердят – мы не имеем основания сомневаться в этом – результаты работ этого съезда.

Нарком И. Сталин¹³⁷.

Е. К. Минеева[42]42
  Минеева Е.К. (род. в 1960 г.) – советский и российский историк, доктор исторических наук.


[Закрыть]: С распадом СССР усилилось внимание к национальной политике советского государства со стороны зарубежных исследователей, которые далеко не однозначно оценивают работу Наркомнаца. К примеру, американский ученый С. Бланк в книге «Колдун как подмастерье: Сталин – комиссар национальностей. 1917–1924 гг.», опубликованной в 1994 году, рассматривает наркомат как колыбель, вырастившую диктатора. По его мнению, нарком национальностей И. В. Джугашвили (Сталин) именно в лоне Наркомнаца проводит свой первый политический процесс против «врагов» советского народа.

В 1923 году известный революционер, активный работник НКН Мирсаид Хайдаргалиевич Султан-Галиев был освобожден от всех занимаемых им должностей, позже арестован и расстрелян в 1940 году. События 1923 года показывают, что будущие репрессии вышли из первых лет существования Республики Советов, а Наркомнац, возглавляемый Сталиным, использовался им и для укрепления своей личной власти. Однако мы пойдем против истины, если сведем роль Наркомнаца лишь к послушному орудию в руках наркома. Даже редкое (не более 15–16 раз за все годы существования комиссариата) участие Сталина в заседаниях коллегий НКН свидетельствует против подобной узости и тенденциозности взгляда. Но и в случае отхода от чисто формальной позиции, памятуя о том, что нарком оставался руководителем данного органа власти и реально его действующим лицом, не следует так однобоко оценивать многогранную деятельность комиссариата.

Архивные документы убедительно говорят об энергии, оживленном восприятии событий и демократизме первых революционеров. Горячие дискуссии, стремление найти оптимальное решение, отстаивание своей собственной позиции характерны для первых лет работы наркомата. Возможное тогда несогласие с мнением другого проявлялось и в отношении к руководителю комиссариата, что наглядно подтверждает ситуация, возникшая в 1918 году по поводу провозглашенной Наркомнацем в противоположность Идель-Уральским штатам Татаро-Башкирской Советской Республики (ТБСР). Выявив мнение этнических общностей Волго-Уральского региона, группа коммунистов, членов коллегии НКН, обратилась в ЦК партии, выступив против позиции И. В. Сталина, настаивавшего на созыве Учредительного съезда ТБСР вопреки мнению членов коллегии комиссариата. «Т. Сталин вообще в принципиальных вопросах никогда не считает нужным принимать во внимание мнение большинства коллегии. Но последний случай является слишком ярким, чтобы можно было пропустить его без протеста: дело идет о пресловутой Татаро-Башкирской Республике», – говорится в обращении к ЦК РКП(б). Вероятнее всего, сам Сталин начинал тяготиться возглавляемым им национальным комиссариатом, особенно в связи с укреплением своей власти в партии и государстве¹³⁸.

Л.Д. Троцкий: Наркомнац имел, главным образом, дело с отсталыми народностями, которые впервые призывались революцией к независимому национальному существованию. В их глазах Наркомнац имел несомненный авторитет, он открывал им двери к самостоятельному существованию в рамках советского режима. В этой области Сталин был для Ленина незаменимым помощником. Сталин знал близко жизнь первобытных народов на Кавказе, откуда он вышел сам. Эту первобытность он нес в своей крови. Он любил общество людей примитивных, находил с ними общий язык, не боялся их превосходства и потому держал себя с ними демократично, покровительственно, дружественно. Ленин, несомненно, дорожил этими качествами Сталина, которых не было у других, и всячески старался поддержать авторитет Сталина в глазах всякого рода национальных делегаций. «Поговорите со Сталиным, он этот вопрос знает хорошо, он знаком с условиями, обсудите с ним вопрос», – такие рекомендации он повторял десятки и сотни раз.

Члены коллегии Наркомнаца относились, по существу, свысока или безразлично к интересам отсталых народностей. Открыто или полусознательно они стояли на уже известной нам точке зрения Розы Люксембург: при капитализме национальное самоопределение невозможно, а при социализме оно излишне. Они гораздо более склонны были к абстрактной форме проповеди интернационализма, чем к тому, чтобы отсталым и вчера еще угнетенным национальностям дать возможность достойного существования. В их оппозиции к Сталину неправота в подавляющем большинстве случаев была на их стороне. Сталин по всем вопросам руководствовался директивами Ленина, с которым его связывал прямой телефонный провод или с которым он совещался сперва в Смольном, затем в Кремле. Во всех тех случаях, где у Сталина возникали серьезные конфликты в собственной коллегии, с национальными делегатами, вопрос переносился в Политбюро, где все решения неизменно выносились в пользу Сталина. Это должно было еще более укреплять его авторитет в глазах правящих кругов отсталых народностей: на Кавказе, на Волге и в Азии. Новая бюрократия национальных меньшинств стала затем немаловажной опорой Сталина¹³⁹.

В. Дённингхаус: В 1919 году, в самый разгар Гражданской войны, началось повсеместное сокращение советского и государственного аппарата. В партийных и советских органах всё чаще стал подниматься вопрос и о ликвидации Наркомнаца. Позиции сторонников ликвидации особенно усилились после реорганизации структуры ряда центральных наркоматов, перенявших часть функций НКН. Так, к примеру, ранее проводимая Наркомнацем культурно-просветительская работа среди национальностей была передана в Наркомпрос. В июле 1919 года Президиум ВЦИК решил приостановить деятельность Наркомнаца «ввиду военного времени и мобилизации», а также в связи с учреждением в структуре ВЦИК отдела по делам национальностей. На состоявшемся 9 июля 1919 года заседании Коллегии НКН это решение встретило одобрение: «Имея в виду, что Наркомат по делам национальностей не имел строго определенных функций, а затрагивал функции других ведомств… Коллегия постановила, что Наркомат по делам национальностей переходит со всем своим аппаратом в ВЦИК…»

Судьба НКН летом 1919 года уже фактически была решена, однако вмешательство Ленина спасло наркомат от полной ликвидации, вызвав его структурную перестройку. В соответствии с опубликованным 30 декабря 1919 года новым декретом ВЦИК «О штатах Коллегии», число ее членов сократилось более чем в два раза, вместе с тем появился новый коллегиальный орган – Совет национальностей. 19 мая 1920 года ВЦИК принял еще один декрет «О реорганизации Народного комиссариата по национальным делам», согласно которому правительствам всех автономий надлежало организовать в составе НКН свои национальные представительства из председателя и двух членов. Кроме 18 национальных отделов (1920) в составе наркомата были созданы также информационный, издательский, организационно-инструкторский отделы и управление делами НКН. Во главе Наркомнаца ставился Совет национальностей, состоявший из всех руководителей нацпредставительств автономных республик, областей и коммун. Непосредственное руководство советом осуществлялось наркомом Сталиным как его председателем и коллегией из пяти человек.

В марте 1921 года выступивший с докладом на заседании Совета национальностей Сталин обосновал основные функции и структуры нового органа.

Тезисы наркома сводились к следующему: а) Совет национальностей должен иметь право выдвигать своих кандидатов в Коллегию НКН; б) в состав совета, наряду с главами представительств автономных республик и областей, должны входить заведующие шестью «западными» нацотделами – финским, эстонским, латышским, литовским, польским и еврейским. Если ввод руководителя еврейского отдела в Совет национальностей Сталин объяснял необходимостью «централизации» еврейского населения, рассредоточенного по РСФСР, то включение заведующих остальными пятью «западными» нацотделами – особым политическим значением возглавляемых ими диаспор: наличием «буржуазных» приграничных республик и возможностью образования автономных республик из представителей народов Запада. Вместе с тем, как уже указывалось, на практике Сталин довольно легко обходил этот «совещательный» орган, что не только вызывало недовольство представителей определенных нацгрупп, но и нередко приводило к острым конфликтам¹⁴⁰.

Л.Д. Троцкий: На 9-м съезде в марте 1921 года Сталин снова читал свой неизбежный доклад по национальному вопросу. Как часто бывает с ним в силу его эмпиризма, он в области обобщений исходит не из живого материала, не из опыта советской власти, а из условий внешних абстракций. В 1921 году, как и в 1917 году, он повторял общие соображения о том, что буржуазные страны не могут разрешить национальные вопросы, а советская страна имеет к этому все возможности. Доклад вызвал недовольство, недоумение, в прениях наиболее заинтересованные делегаты, представители национальных партий, высказали свое недовольство. Даже Микоян, уже тогда один из ближайших союзников Сталина, а в последствии один из его верных оруженосцев, жаловался на то, что партия нуждается в указании того, «какие изменения должны быть проделаны в этой системе, какой тип советской системы должен быть установлен на окраинах» и пр. «Т. Сталин сего не указал». <…>

У Сталина интерес к Востоку имел в значительной мере личный характер: он сам был родом с Востока, и если перед представителями Запада он, не знакомый ни с жизнью Запада, ни с его языками, чувствовал себя всегда растерянным, то с представителями отсталых народов Востока он, комиссар, который в значительной мере разрешал их судьбу, чувствовал себя несравненно увереннее и тверже.

Он остро чувствовал свое доминирующее положение как представителя ЦК партии, как представителя советского правительства, как наркома национальностей. В Грузии, где он считал себя с полным основанием более компетентным, чем все другие члены партии и ЦК, он мог проявить твердую власть и почувствовать до конца возможность проявления твердой власти в более широком масштабе.

Если по отношению к Москве он опирал свой авторитет на свое качество грузина, знакомого с местными условиями, то по отношению к Грузии он выступал как представитель центральной власти, независимой от местных национальных симпатий и предубеждений. Он особенно стремился показать, что он не грузин, а большевик, делегированный Москвой, что он нарком национальностей, и что она для него одна из национальностей. В его грубом игнорировании национальных условий Грузии был явный элемент преодоления сильных национальных настроений в собственной юности. Именно поэтому Ленин говорил о крайних русификаторах-инородцах, это относилось в такой же степени к Сталину, как и к Дзержинскому.

В 1921 году Сталин посетил Грузию совсем в другом качестве. Не в том, в котором его привыкли видеть на родине, когда он был еще Сосо, а позже стал Кобой. Сейчас он был представитель Центральной власти могущественного Политбюро ЦК, но всё же никто еще в Грузии не видел в нем вождя, особенно в верхнем слое партии он пользовался признанием не как Сталин, а как член высшего руководства партии, то есть не по личности, а по должности. Бывшие его товарищи по нелегальной работе считали себя, по крайней мере, столь же компетентными в делах Грузии, как и Сталин, оказывали ему противодействие и если вынуждены были подчиниться, то делали это с сопротивлением, резкой критикой, с угрозой потребовать пересмотра всего вопроса в Политбюро ЦК. Сталин еще не был вождем даже в собственном своем представлении.

Меньшевистская Грузия не могла держаться. Это для всех было одинаково ясно. Однако о моменте и методах советизации единогласия не было. Я стоял за известный подготовительный период работы внутри Грузии, чтоб развить восстание и прийти к нему на помощь. Я считал, что после мира с Польшей и разгрома Врангеля непосредственной опасности со стороны Грузии нет, и развязку можно отложить. Орджоникидзе при поддержке Сталина настаивал на немедленном вторжении Красной армии в Грузию, где восстание будто бы назрело. Ленин склонялся на сторону двух грузинских членов ЦК. Вопрос в Политбюро был решен 14 февраля 1921 года, когда я находился на Урале. Военная интервенция прошла вполне успешно и не вызвала международных осложнений, если не считать неистовой кампании буржуазной печати и Второго Интернационала. Но всё же способ советизации Грузии имел огромное значение в ближайшие годы. В районах, где трудящиеся массы до переворота успевали в большинстве своем перейти к большевизму, они воспринимали дальнейшие трудности и бедствия как связанные с их собственным делом. Наоборот, в тех более отсталых районах, где советизация была делом армии, трудящиеся массы воспринимали дальнейшие лишения как результат внесенного извне режима. В Грузии преждевременная советизация усилила на известный период меньшевиков и привела к широкому массовому восстанию в 1924 году, когда, по признанию самого Сталина, Грузию приходилось перепахивать заново.

Почти сплошь крестьянский и мелкобуржуазный состав грузинского народа сам по себе, конечно, создавал большие затруднения. К этому прибавлялся тот способ военной внезапности, в каком Грузия подвергалась советизации. При этих условиях со стороны правящей партии требовалась двойная осторожность по отношению к грузинским массам. Именно отсюда выросли острые разногласия между Лениным, который требовал в Грузии и вообще в Закавказье гибкой, осторожной и терпеливой политики, и Сталиным, который считал, что раз аппарат управления в наших руках, значит, дело обеспечено¹⁴¹.

В. Дённингхаус: 30 декабря 1922 года был образован СССР, а через пять месяцев, 7 июля 1923 года, II сессия ВЦИК X созыва приняла постановление о ликвидации Наркомнаца, сочтя его миссию законченной. В связи с немалой величиной подведомственного наркомату «хозяйства» его ликвидация растянулась на целый год, до начала апреля 1924 года.

В контексте ликвидации Наркомнаца хотелось бы особо остановиться на позиции Сталина. Если верить его собственным высказываниям, занятия национальной политикой давно его обременяли, он вынужденно исполнял обязанности наркома только под давлением ЦК РКП(б) и т. п. О своем неприязненном отношении к национальным делам Сталин в открытую заявил на заседании секции XII съезда РКП(б): «Тут говорили, что я мастер по национальным вопросам. Товарищи, я должен сказать, что никогда я на это звание не претендовал. Я дважды отказывался от доклада по национальному вопросу, и оба раза мне единогласно приказывали делать доклад… мне это надоело хуже горькой редьки. Почему это обязательно Сталин должен делать доклад? Где это написано?..» Здесь же Сталин обосновал и всю нецелесообразность существования возглавляемого им наркомата, сделав, по сути, шокирующее заявление: «Я два года дрался за уничтожение Наркомнаца и получал отказ. Это орган – ничего не делающий и тормозящий работу. Меня не освобождали от наркомства. Я и здесь был подневольным человеком… Наркомнац – комиссариат агитационный, никаких административных прав Наркомнац не имеет…» Выступая за ликвидацию собственного наркомата, Сталин выдвинул идею создания Палаты национальностей при ЦИК СССР, которая, по его замыслу, должна была стать главным «барометром», отражающим потребности, нужды и интересы всех национальностей.

Однако основные причины неприязни к возглавляемому им с 1917 года наркомату Сталин все-таки изложил не полностью. По словам его заместителя С. Пестковского, «все члены Коллегии [НКН] по национальному вопросу стояли в оппозиции к Сталину, нередко оставляя своего комиссара в меньшинстве».

Нельзя забывать и о том, когда произошла ликвидация Наркомнаца. Именно в этот период, во время болезни Ленина, личные интересы Сталина находились в совершенно другой плоскости, его больше всего занимало утверждение собственной власти в партии и государстве. Постоянные претензии и конфликты с многочисленными национальными лидерами (к примеру, с членом Коллегии НКН М. X. Султан-Галиевым), требовавшими для своих регионов различных приоритетных прав в политике и экономике, только отвлекали Сталина от его грандиозных планов. По свидетельствам очевидцев, он вообще редко выбирался из своей кремлевской резиденции в центральное здание Наркомнаца, предпочитая отдавать свои распоряжения заместителям по телефону. Во многом определяли деятельность наркомата именно его заместители, в то время как сам нарком сосредоточил основное внимание на партийных делах, прекрасно сознавая, что для него в данный момент важнее¹⁴².

И. В. Сталин: Вернувшись с Восточного фронта, Сталин берется за дело организации государственного контроля и по предложению Ленина в марте 1919 года назначается народным комиссаром государственного контроля, позднее реорганизованного в Наркомат рабоче-крестьянской инспекции. Наркомом РКП Сталин остается до апреля 1922 года. Эта работа имела огромное значение для вовлечения трудящихся в дело управления государством¹⁴³.

Р. Такер: Сталин принял участие в планировании, реорганизации и расширении Народного комиссариата государственного контроля – ведомства, созданного в 1918 году для надзора за деятельностью советских хозяйственных органов, за исполнением распоряжений правительства в этой области и за расходованием денежных средств. Будучи председателем комиссии, Сталин в марте 1919 года представил Совнаркому проект перестройки этого учреждения и вскоре был назначен народным комиссаром той самой службы, которую он помогал преобразовывать. Одним из первых официальных актов Сталина в новой должности явилась публикация в газете «Известия» извещения о создания при комиссариате Центрального бюро жалоб и заявлений. Переименованное в 1920 году в процессе дальнейшей реорганизации в Народный комиссариат рабоче-крестьянской инспекции, это учреждение приобрело известность под названием Рабкрин. Назначение Сталина на пост его руководителя свидетельствовало о значении, которое Ленин придавал данному органу, и о признании им сталинских способностей. Позднее ему представился случай открыто это подтвердить. На XI съезде партии, проходившем в начале 1922 года, Преображенский заявил, что многие руководящие партийные функционеры уделяют слишком много времени второстепенным административным обязанностям и, указывая в качестве примера на Сталина, спросил, в состоянии ли один человек работать сразу в двух комиссариатах и вдобавок выполнять ответственные партийные поручения. Признав, что подобная проблема действительно существует, Ленин, желая показать, что этого не избежать, сказал:

«Что мы можем сейчас сделать, чтобы было обеспечено существующее положение в Наркомате, чтобы разбираться со всеми туркестанскими, кавказскими и прочими вопросами? Ведь это всё политические вопросы!.. Мы их разрешаем, и нам нужно, чтобы у нас был человек, к которому любой из представителей наций мог бы пойти и подробно рассказать, в чем дело. Где его разыскать? Я думаю, и Преображенский не мог бы назвать другой кандидатуры, кроме товарища Сталина.

То же относительно Рабкрина. Дело гигантское. Но для того, чтобы уметь обращаться с проверкой, нужно, чтобы во главе стоял человек с авторитетом, иначе мы погрязнем, потонем в мелких интригах»¹⁴⁴.

Первая страница приказа по Рабкрину

Э. Карр[43]43
  Карр Эдуард (1892–1982) – британский дипломат, историк, журналист.


[Закрыть]: Во многих партийных кругах к Рабкрину относились с возрастающим подозрением. Ленин защищал Сталина от нападок Преображенского на XI съезде в марте 1922 года, но когда Ленин через несколько недель предложил осуществлять через Рабкрин новую систему проверки исполнения декретов Совнаркома и Совета Труда и Обороны, Троцкий резко возражал против этого, заявив, что «в Рабкрине работают главным образом работники, потерпевшие аварию в разных областях», и сетуя на «чрезвычайное развитие интриганства в органах Рабкрина, что давно уже вошло в поговорку во всей стране». Ленин спокойно ответил, что Рабкин необходимо именно улучшить, а не закрыть.

Было бы гаданием на кофейной гуще рассуждать о том, растущее ли недовольство Рабкрином или же возникшее у Ленина личное недоверие к Сталину было основной причиной, казалось бы, внезапного изменения взглядов Ленина в последние несколько месяцев, когда он еще был у дел. Его последние две статьи, написанные или продиктованные в первые недели 1923 года, являлись неприкрытой атакой на Рабкрин в его тогдашнем виде и предложением предстоящему XII съезду перестроить его путем слияния с Центральной контрольной комиссией партии. Вторая статья, последняя из написанных Лениным, была особенно суровой:

«Наркомат Рабкрина не пользуется сейчас ни тенью авторитета. Все знают о том, что хуже поставленных учреждений, чем учреждения нашего Рабкрина, нет, и что при современных условиях с этого наркомата нечего и спрашивать… Либо не стоит заниматься одной из реорганизаций, которых у нас так много бывало, такого безнадежного дела, как Рабкрин, либо надо действительно поставить себе задачей создать медленным, трудным, необычным путем, не без многочисленных проверок, нечто действительно образцовое, способное внушать всякому и каждому уважение, и не только потому, что чины и звания этого требуют».

Горячо поддержав ленинский план реорганизации, Сталин тем самым ловко увернулся от подразумевавшегося упрека¹⁴⁵.

Р. Такер: Ни одному из своих комиссариатов Сталин не обеспечил постоянного и творческого руководства, которого два таких новаторских по замыслу ведомства прежде всего заслуживали. Представление о рабоче-крестьянской инспекции как общественной силе, направленной против «бюрократизма», исходило от Ленина, и Сталин, по всей видимости, не всегда был с ним согласен. В примечательном выступлении на совещании работников Рабкрина в 1920 году Сталин заявил, что общественные контролеры должны отказаться от старого царского метода выискивания в управленческом аппарате преступников и стремиться к «совершенствованию» проверяемых учреждений.

Еще до заявления о необходимости поставить во главе Рабкрина «человека с авторитетом» Ленин выразил свое недовольство тем, как Сталин управляет этим учреждением. В дальнейшем мы увидим, что Ленин изберет инспекцию в качестве главного примера того, как не следует руководить комиссариатом.

Уже по своему темпераменту Сталин не мог успешно выполнять функции организатора и администратора. Ему недоставало терпения, уравновешенности, умения сотрудничать и способности подчинить себя, и в большом, и в малом, потребностям учреждения. Ведь на самом деле невысокий комиссар в русских сапогах и френче (его привычная одежда в 20-е и 30-е годы) вовсе не был человеком стальной выдержки, как можно было бы предположить, судя по партийной кличке и обычному поведению на публике. По свидетельству многочисленных источников, Сталин часто пребывал в дурном настроении и испытывал приступы раздражительности. Он мог работать с удивительной энергией, но и оставаться праздным. Его предрасположенность к мстительности стала в верхних партийных эшелонах притчей во языцех благодаря одному высказыванию, которое он себе позволил летом 1923 года в беседе за бокалом вина с Каменевым и Дзержинским. Они затеяли разговор о том, что им нравится в жизни больше всего. Как Каменев позднее рассказал Троцкому, Сталин заявил: «Высшее наслаждение выявить врага, приготовиться, порядком отомстить и затем спокойно спать». Среди товарищей-партийцев Сталина это высказывание приобрело известность как теория сладкой мести. Они считали реплику саморазоблачающим признанием¹⁴⁶.

Информация к размышлению

Если о деятельности Наркомата национальностей и его наркома мы привели достаточно много фактов, то о Наркомате государственного контроля необходимо сообщить подробнее. До января 1918 года в масштабе страны руководство советами рабочего контроля, действовавшими в крупных городах, губерниях и промышленно развитых районах при Советах рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, осуществлял Всероссийский совет рабочего контроля, в составе которого были созданы комиссии специалистов-ревизоров по определенным отраслям производства. С января 1918 года и до образования наркомата государственный контроль в РСФСР осуществляли Центральная контрольная коллегия и учетно-контрольные коллегии и контрольные комиссии на местах. В июле 1918 года Центральная контрольная коллегия была преобразована в Народный комиссариат государственного контроля РСФСР.

В марте 1919 года VIII съезд РКП(б) принял постановление о реорганизации государственного контроля. В апреле того же года ВЦИК и Совнарком РСФСР приняли декрет «о государственном контроле».

Первым народным комиссаром Государственного контроля РСФСР был К. И. Ландер (с 9 мая 1918 по 25 марта 1919 года). 30 марта 1919 года его сменил Сталин, бывший в этой должности до 7 февраля 1920 года. В этот день Наркомат госконтроля был преобразован в Народный комиссариат рабоче-крестьянской инспекции РСФСР (НК РКИ, Рабкрин), руководителем которого был назначен Сталин, остававшийся на этом посту до мая 1922 года.

Рабкрин, задачей которого являлась борьба за строгий учет материальных ценностей и продовольствия, за совершенствование государственного аппарата, за ограничение частного капитала, продолжал функционировать до февраля 1934 года. Кроме того, в 1920–1922 годах (до создания органов прокуратуры) на Рабкрин возлагался и надзор за законностью в управлении. Деятельность РКИ в первые годы после создания напоминала деятельность современной Счетной палаты. В первую очередь, контролеры Рабкрина осуществляли финансовые ревизии (в том числе, предварительные, на основании планов расходования средств).

Избавившись от двух неэффективных, по его мнению, наркоматов, Сталин сосредоточил свои усилия на партийном аппарате.