Текст книги "Машина Любви"

– Мой вывод верен, доктор? – спросил он врача.

– Вы сами должны ответить на ваши вопросы, – сдержанно улыбнулся Арчи Голд.

– За что тогда я плачу вам? – спросил Джерри.

– Я не должен давать ответы на ваши вопросы, – спокойно объяснил доктор. – Я лишь помогаю вам находить их.

За неделю до премьеры шоу он стал приходить к врачу ежедневно. Джерри использовал для этого перерыв на ланч. Доктор Голд предпочел бы видеть его между пятью и шестью часами вечера, но Джерри не хотел отказываться от посещений «Улана». Джерри говорил, что несколько бокалов, которые он выпивал там с Робином, помогают ему снять с себя напряжение. Но если он опаздывал на поезд, то испытывал чувство вины перед Мэри, ждавшей его к обеду.

В таких случаях Джерри допытывался у доктора Голда, почему его так сильно мучает ощущение вины. Почему он испытывал потребность каждый день сидеть с Робином в «Улане», зная, что потом его будет терзать чувство вины перед Мэри.

– Это не может продолжаться бесконечно. Я боюсь огорчить Мэри и в то же время хочу жить в свое удовольствие. Почему я не могу быть таким, как Робин? Свободным, не ведающим угрызений совести.

– Судя по тому, что вы говорили о Робине, он далеко не свободен.

– Во всяком случае, он сам себе хозяин. Даже Аманда чувствует, что он совершенно неподвластен ей.

Затем Джерри рассказал доктору Голду о том, что Аманда носит в своей сумочке полотенце Робина. Врач с интересом посмотрел на Джерри и покачал головой:

– Она действительно нуждается в помощи.

– Помилуйте, просто она очень сентиментальная девушка.

– Это не любовь, это психологическая зависимость, – нахмурился доктор Голд. – Если эта Аманда действительно обладает теми достоинствами, о которых вы говорили, ее отношения с Робином Стоуном должны приносить ей чувство удовлетворения. Не дай бог, когда-нибудь она восстанет против него, и тогда…

Доктор Голд снова покачал головой.

– Нельзя с такой легкостью делать выводы о людях, которых вы не знаете! – сказал Джерри.

– Когда Робин Стоун вернется в город? – спросил доктор Голд.

– Завтра. Почему вы спрашиваете об этом?

– Допустим, мы встретимся с вами в «Улане». Вы познакомите меня с Робином и Амандой.

Джерри посмотрел на потолок:

– Но как это осуществить? Не могу же я сказать ему: «Робин, мой психоаналитик хочет обследовать тебя».

– Назовите меня вашим другом, – рассмеялся доктор Голд. – В это можно поверить, мы примерно одного возраста.

– Я скажу, что вы просто врач, не психоаналитик, ладно?

– У меня много друзей, далеких от медицины. Почему бы вам не иметь одного друга-психиатра?

Джерри занервничал, увидев входящего в бар доктора Голда. Робин потягивал третий мартини. Аманда еще работала. Позже Робин собирался пообедать с ней в итальянском ресторане.

– Забыл тебе сказать, – обратился Джерри к другу. – Я договорился встретиться здесь с моим школьным приятелем.

Джерри обнял подошедшего к ним Голда.

– Арчи, – он с трудом выдавил из себя имя врача, – это Робин Стоун. Робин, познакомься с доктором Арчи Голдом.

Робин бросил на врача равнодушный взгляд. Сегодня он был молчалив. Робин сосредоточил свое внимание на мартини. Голд также не спешил начать беседу. Его холодные серые глаза оценивали Робина. Джерри что-то неуверенно забормотал. Кто-то же должен говорить!

Внезапно Робин подался вперед и спросил:

– Арчи, вы хирург?

– В некотором смысле, – отозвался врач.

– Он удаляет комплексы.

Джерри попытался придать своему голосу легкомысленное звучание.

– Представляешь, Робин, Арчи – психоаналитик. Мы недавно встретились на вечеринке и возобновили старое знакомство. Он сказал мне, что…

– Вы фрейдист? – перебил его Робин, обращаясь к Голду.

Врач кивнул.

– Психиатр или психоаналитик?

– И то и другое.

– Вы, должно быть, прошли длительный курс обучения, затем два года практиковались в личностном анализе, верно?

Доктор Голд кивнул.

– Вы мужественный человек, – заявил Робин. – Думаю, такое длинное и редкое имя – Арчибальд – способно доставить в школе массу неприятностей его обладателю. Вероятно, вы были весьма уверены в себе.

– Вовсе нет, – рассмеялся доктор Голд. – Поэтому я сократил его до Арчи.

– Вас заинтересовала эта чепуха? – спросил Робин.

– Сначала я хотел стать нейрохирургом. Но нейрохирург часто оказывается неспособным исцелить больного. Он лишь снимает на время симптомы. Однако с помощью психоанализа, – внезапно глаза доктора Голда оживились, – часто удается вылечить человека. Это огромная радость – видеть пациента выздоровевшим, вернувшимся в общество и полноценно функционирующим. Психоанализ всегда дает надежду.

– Я вас раскусил, доктор, – усмехнулся Робин.

– Раскусили?

Робин кивнул:

– Вы любите людей.

Он бросил на стойку купюру:

– Эй! Кармен!

Женщина-бармен тотчас подошла к нему.

– Я ухожу. Налейте моим друзьям еще по бокалу, а сдачу оставьте себе.

Робин протянул руку доктору Голду:

– Извините, но мне пора уходить. У меня свидание с моей девушкой.

Он покинул бар.

Джерри посмотрел ему вслед. Кармен поставила перед ними бокалы.

– Мистер Стоун – потрясающий мужчина, правда?

Джерри повернулся к доктору Голду:

– Ну?

– Я согласен с нашим барменом, – сказал врач. – Великолепный экземпляр.

Джерри не мог скрыть своей гордости за друга.

– А я что вам говорил? Он произвел на вас впечатление?

– Конечно. Я хотел, чтобы это произошло. Настроил себя соответствующим образом.

– По-вашему, у него есть какие-то комплексы или психические проблемы?

– Не могу сказать. На первый взгляд он производит впечатление полностью владеющего собой человека. Похоже, он любит Аманду.

– Почему вы так решили? Он не сказал о ней ни слова.

– Перед уходом он произнес: «У меня свидание с моей девушкой». Подчеркнул, что она принадлежит ему. Не сказал просто «с девушкой». Это бы означало, что Аманда для него – одна из многих.

– А меня он любит?

– Нет.

– Нет? – испуганно воскликнул Джерри. – Я ему неприятен?

– Вы для него не существуете, – покачал головой доктор Голд.

Аппаратная была заполнена людьми. Джерри нашел в углу комнаты свободный стул. Через четверть часа «Шоу Кристи Лейна» выйдет в эфир – живьем! День выдался тяжелый. Даже Аманде передалось общее напряжение. На последней репетиции она взяла баллончик с лаком для волос не в ту руку и закрыла фирменный знак «Олвисо».

Кристи Лейн и его шестерки были, похоже, единственными людьми, не поддавшимися всеобщей нервозности. Они обменивались шутками, Кристи пародировал артистов, шестерки отправились за бутербродами. Им, видно, была по душе суетливая атмосфера репетиций.

Зрители заполнили зал. Аманда сказала, что Робин будет смотреть шоу дома. Он ничего не сказал по поводу участия Аманды в рекламной вставке. Джерри несколько раз хотелось спросить друга, как он к этому относится, но его удерживала гордость.

Появился Дантон Миллер, как всегда безукоризненно элегантный в черном костюме. За ним в аппаратную вошел Харви Филлипс, режиссер агентства.

– Все готово, мистер Мосс. Аманда поправляет наверху грим. Я велел ей надеть голубое платье для рекламы лака, а для второй вставки она переоденется в зеленое.

Джерри кивнул. Теперь им оставалось только ждать.

Дан попросил режиссера включить микрофоны. Конферансье вышел на сцену. Сейчас ему предстояло подогреть публику шутками.

– Есть здесь кто-нибудь из Нью-Джерси? – спросил он, обращаясь к залу.

Несколько человек подняли руки.

– Вас ждет автобус.

Аудитория добродушно засмеялась. Джерри посмотрел на часы. Пять минут до выхода в эфир.

Будет ли шоу иметь успех? – внезапно заволновался Джерри. Реакция зала еще ни о чем не говорит. Студийной аудитории нравится любое шоу. Завтра в газетах появятся рецензии, но и они не важны для телевидения. Только проклятые индексы имеют значение. Придется потерпеть две недели. Конечно, предварительный рейтинг он узнает завтра, но решающую роль играют итоги второй недели.

Три минуты до эфира. Дверь открылась, и в аппаратную зашла Этель. Дан сухо кивнул ей. Один лишь Сиг встал и предложил Этель свой стул, но она махнула рукой.

– Я привела фотографа. Сейчас он снимает Кристи. Для газет.

Она повернулась к Джерри:

– После шоу я попрошу его снять Кристи вместе с Амандой.

Этель отправилась за кулисы.

Одна минута до начала шоу.

В аппаратной внезапно воцарилась полная тишина. Арти Райлендер замер, сжимая пальцами секундомер. Он махнул рукой, оркестр заиграл главную тему, конферансье закричал:

– Шоу Кристи Лейна!

Передача пошла в эфир.

Джерри решил отправиться за кулисы. В аппаратной ему сейчас было нечего делать. Его место – возле Аманды. Вдруг в последний момент она занервничает?

Девушка сидела в тесной гримерной, поправляя прическу. Ее невозмутимая улыбка успокоила Джерри.

– Не волнуйся, Джерри. Я буду держать аэрозоль так, что все увидят фирменный знак. Сядь, отдохни, ты похож на мать, которая дрожит за своего ребенка.

– За тебя я не беспокоюсь, милая. А вот за все шоу… Не забывай, это я рекомендовал его спонсору. Ты смотрела репетиции?

Она наморщила носик:

– Минут десять – до того момента, когда Кристи Лейн начал издавать идиотские звуки, будто он совокупляется.

Она передернула плечами, но, увидев выражение лица Джерри, добавила:

– Не суди по мне. Как мужчина он мне неприятен, но аудитории Кристи, вероятно, понравится.

Открыв дверь гримерной, в комнате появилась Этель. Аманда посмотрела на нее, не узнавая. Этель обвела взглядом комнату. Казалось, она была удивлена, застав здесь Аманду и Джерри. Затем она улыбнулась и протянула руку девушке:

– Удачи тебе, Аманда.

Аманда с любопытством посмотрела на Этель. Кажется, она ее где-то видела.

– Меня зовут Этель Эванс. Мы когда-то встречались в «Пи. Джи.». Ты была тогда с Джерри и Робином Стоуном.

– О да.

Аманда, отвернувшись, закрепила волосы лаком.

Этель села на край гримерного стола, едва не потеснив своими широкими бедрами Аманду.

– Похоже, судьба снова сводит нас.

Аманда подвинулась, и Джерри коснулся плеча Этель:

– Этель, вы загораживаете Аманде свет. К тому же сейчас не время возобновлять старое знакомство.

Дружелюбно улыбнувшись, Этель слезла с гримерного стола.

– Ты поразишь всех, Аманда. Публика охрипнет, приветствуя тебя.

Она сняла пальто и, не спросив разрешения, повесила его на крючок.

– Мне надо его где-то оставить. Я заглянула сюда пожелать удачи и попросить тебя сфотографироваться после шоу с Кристи Лейном.

Аманда посмотрела на Джерри. Он еле заметно кивнул. Затем она спросила:

– Хорошо, но это не займет много времени?

– Ты потеряешь всего несколько мгновений.

Этель шагнула к двери:

– Я пойду смотреть шоу из зала. Аманда, ты станешь сенсацией. Господи, с твоей внешностью я бы владела миром!

Аманда почувствовала, что оттаивает. Этель говорила без иронии, в ее глазах была зависть.

– Моя тетя всегда утверждала, что одна красота не приносит счастья, – сказала Аманда.

– Моя мама тоже так считает, – отозвалась Этель. – Но это ерунда. Мой интеллектуальный коэффициент равен ста тридцати шести. Я обменяла бы половину моих мозгов на хорошенькое личико. Готова спорить, твой умный друг со мной согласится. Кстати, он здесь?

– Робин? Здесь?

Аманда рассмеялась. Она не могла представить себе Робина сидящим в зале.

– Нет, он смотрит шоу по телевизору.

Сдержанность Аманды мигом улетучилась, стоило Этель покинуть гримерную. Она вцепилась в руку Джерри:

– Надеюсь, он сможет гордиться мной. Он что-нибудь сказал тебе?

– А тебе? – спросил Джерри.

– Он только засмеялся и заявил, что эти крысиные гонки – лишняя головная боль.

Она посмотрела на большие часы, висевшие на стене:

– Мне пора спускаться, шоу идет уже десять минут.

– У тебя есть в запасе пять минут, может быть, больше.

– Я знаю. Хочу позвонить Робину и напомнить ему про шоу. Ты его знаешь – он мог приготовить себе несколько мартини, вытянуться на кровати и заснуть.

Телефон находился возле двери, ведущей на сцену. Джерри нервно прохаживался взад и вперед, пока Аманда, стоя в продуваемом сквозняком коридоре, набирала номер. Рядом грохотала музыка, гремели аплодисменты – похоже, шоу шло хорошо. Аманда повесила трубку, монета выскочила из автомата.

– Занято, Джерри. А мой выход через несколько минут.

– Тебе пора пройти за сцену к твоим декорациям.

– Подожди – я наберу номер еще раз.

– Хватит, – почти резко сказал он. – Ты должна быть на месте, когда камера повернется к тебе. Иди проверь реквизит. Я позвоню ему сам.

Аманда исчезла за сценой и появилась на маленьком подиуме. Увидев ее там, Джерри набрал номер Робина. Услышал короткие гудки. Он продолжал звонить до самого начала рекламной вставки. «Черт бы побрал этого Робина, – сказал себе Джерри, – он ведь знает, что сейчас ее выход».

Он встал за кулисами и успел ободряюще улыбнуться Аманде. Ее лицо засветилось. Джерри понял: она интерпретировала его улыбку как знак того, что он дозвонился до Робина. Когда камера повернулась к Аманде, девушка выглядела собранной и раскованной.

Он следил за ней через монитор. Аманда выглядела на экране великолепно. Неудивительно, что она зарабатывала так много денег. Когда рекламная пауза закончилась, девушка от напряжения едва могла говорить.

– Ну как?

– Превосходно. Изумительно. Теперь отдохни пять минут и переоденься. После вставки с губной помадой ты свободна.

– Что сказал Робин?

– Я до него не дозвонился. Все время занято.

Она рассерженно сверкнула глазами.

Джерри взял ее за плечо и повел к лестнице.

– Иди переоденься. И не вздумай плакать – испортишь грим.

– Но, Джерри…

– Что «но»? Он дома, это, во всяком случае, тебе известно. И наверно, смотрит телевизор, разговаривая по телефону. Возможно, что-то случилось. Могла начаться война. Кто-то мог бросить атомную бомбу. Поверь мне, «Шоу Кристи Лейна» – не самое важное событие на земном шаре. Мы только держимся так, словно ищем средство от рака.

К ним неторопливо подвалил Кристи Лейн. Сейчас публику развлекал Боб Диксон.

– Вы слышали аплодисменты? Это все мне одному! Я самый великий!

Кристи положил руку на плечо Аманды:

– А ты – самая красивая. Будешь хорошо себя вести, дядюшка Кристи угостит тебя после шоу сэндвичем.

– Успокойтесь, – сказал Джерри, снимая его руку с плеча девушки. – Вы пока что не лишили работы Берля и Глисона. С каких пор вы ей дядюшка?

– А вы не слышали, что твердит старина Дан последние месяцы? Я семейный образ. Напоминаю всем дядю или мужа.

Он посмотрел своими бледно-голубыми глазами на Аманду:

– Куколка, я напоминаю тебе какого-нибудь родственника? Надеюсь, что нет, иначе дело пахнет инцестом. При моих-то мыслях.

Не успела Аманда ответить Кристи, как он добавил:

– Ну, киноактеришка уже отстрелялся. А теперь смотрите, как настоящий профи выйдет на сцену и сразит всех наповал.

Он выбежал к зрителям. Аманда стояла не двигаясь. Ее словно парализовало. Затем, повернувшись, она направилась к телефону.

Джерри остановил ее:

– Постой. Тебе надо за шесть минут переодеться и подправить грим. Позвонишь после шоу. Спорю на обед в «Двадцать одном», что он видел тебя. Я поведу вас туда отпраздновать твой дебют.

– Нет, Джерри. Сегодня я хочу побыть с ним наедине. Я отнесу ему несколько гамбургеров.

Она посмотрела на Кристи Лейна, стоявшего на сцене, и пожала плечами:

– Возможно, я сумасшедшая, но он, похоже, им нравится.

Она побежала по лестнице в гримерную.

Аманда выступила во второй рекламной вставке столь же непринужденно, как и в первой. Когда шоу закончилось, за сценой стало тесно. Все похлопывали друг друга по плечу. Спонсоры, Дантон Миллер и сценаристы обступили Кристи. Они пожимали ему руку. Фотограф делал снимки. Этель подошла к Аманде и обняла ее:

– Я хочу, чтобы ты сфотографировалась с Кристи.

Аманда, вырвавшись, бросилась к автомату. Этель побежала за ней:

– Постой, это очень важно.

Аманда, не обращая на нее внимания, стала набирать номер. Рассерженная Этель стояла возле девушки. Подошел Джерри, готовый в любой момент прийти на выручку Аманде. Теперь она услышала длинные гудки – один, второй, третий. После десятого гудка девушка повесила трубку. Автомат вернул монету. Аманда снова принялась крутить диск. Длинные гудки. Джерри и Этель смотрели на нее. Аманда заметила, что на губах Этель зарождается подобие усмешки, и расправила плечи. Она, в конце концов, – девушка Робина Стоуна! Она не позволит им увидеть ее подавленной. Ему бы это не понравилось. Обнимая Аманду прошлой ночью, он сказал ей: «Ты похожа на меня, детка. Такая же сдержанная. Когда нам делают больно, мы не демонстрируем наши страдания. Никто о них не догадывается. Мы не плачем в чью-то жилетку. Мы сделаны из одного теста и поэтому вместе». Она вспомнила эти слова, слушая безжалостные длинные гудки. Повесила трубку и забрала монету. Улыбнулась Джерри и Этель:

– Какая же я дура! Так перенервничала из-за шоу, что совсем забыла…

Она замолчала, лихорадочно придумывая объяснение.

– Все еще занято? – сочувственно спросил Джерри.

– Да! И знаешь почему? Он сказал мне, что снимет трубку, чтобы ему не мешали. А я забыла!

Аманда повернулась к Этель:

– Давайте сфотографируемся, и я пойду к нему, как мы договорились. Джерри, будь другом, позвони в «Кади-Кар». Пусть пришлют лимузин.

Она подошла к Кристи Лейну, встала между ним и Бобом Диксоном, ослепительно улыбнулась. Как только фотограф заснял их, она тотчас выскользнула из-под руки Кристи. Его обступили люди, и он не заметил, как Аманда убежала.

Джерри вызвал лимузин. Он думал о словах Аманды. Ее забывчивость показалась ему странной. Но улыбка девушки была слишком натуральной. Аманда вся буквально сияла.

Этель тоже заметила, что к Аманде вернулась уверенность. Боже, сейчас она отправится домой к Робину Стоуну!

Но в полумраке лимузина, скрывшем Аманду от посторонних глаз, улыбка сползла с ее лица. Она сообщила водителю свой адрес. Восемь долларов – стоимость вызова лимузина – выброшены на ветер. На улице было полно такси. Но она поступила правильно. Она ушла с высоко поднятой головой, как и подобает девушке Робина. Он бы хотел видеть ее именно такой.

Робин позвонил утром.

– Привет, звезда, – шутливым тоном произнес он.

Она провела без сна половину ночи. Ненавидела, проклинала, оправдывала Робина и постоянно хотела его. Обещала себе проявить сдержанность, когда он позвонит. Если это случится. Но утром трель аппарата застигла ее врасплох.

– Где ты был вчера вечером? – спросила Аманда. (О боже, она собиралась говорить с ним совсем по-другому.)

– Смотрел тебя, – с добродушной иронией ответил он.

– Неправда!

Она потеряла контроль над собой и не могла остановиться.

– Робин, я звонила тебе перед моим выступлением. Твой телефон был занят. А после шоу никто не снимал трубку.

– Ты совершенно права. Проклятый аппарат зазвонил в тот момент, когда началась передача. Это был Энди Парино. Я не огорчился – разговаривать с ним мне интересней, чем смотреть шоу Кристи Лейна. Как только мы закончили, позвонил кто-то еще. Я хотел посмотреть твое выступление не отвлекаясь, поэтому, когда ты появилась на экране, я отключил аппарат.

– Но ты знал, что я позвоню сразу после шоу.

– Честно говоря, я забыл, что телефон выключен.

– Тогда почему, – выпалила она, – ты не позвонил мне? Даже если ты забыл, что телефон отключен, ты мог позвонить. Тебе не пришло в голову, что я захочу после шоу побыть с тобой?

– Я знаю, что такое премьера передачи. За сценой – сумасшедший дом. Я был уверен, что спонсоры не отпустят тебя. Что ты отправишься куда-нибудь с ними отмечать событие.

– Робин! – беспомощно простонала она. – Я хотела быть с тобой. Ты мой мужчина, правда?

– Ну конечно, – все тем же легкомысленным тоном сказал он. – Но это не означает, что мы больше не принадлежим самим себе. У меня нет никаких прав на тебя и твое время.

– И ты не хочешь, чтобы я стала твоей собственностью?

Это был ошибочный шаг, но она хотела прозондировать почву.

– Нет. Потому что я сам не смог бы ответить тебе тем же. Наши отношения стали бы неравными.

– Робин, я хочу принадлежать тебе полностью. Хочу постоянно находиться возле тебя. Ты для меня – все. Я люблю тебя. Знаю, что ты не хочешь жениться, но это не значит, что я не могу быть до конца твоей. В полном смысле этого слова!

– Я хочу, чтобы ты была моей девушкой, но не моей собственностью.

– Но если я твоя девушка, ты должен знать, что я хочу делить с тобой все. Когда ты отсутствуешь – ждать дома твоего возвращения. Принадлежать тебе.

– А я не хочу, чтобы тебе было больно.

Его голос прозвучал сдавленно, глухо.

– Мне не будет больно. Я не стану жаловаться – клянусь тебе.

– Тогда я скажу по-другому: я сам не хочу испытывать боли.

– Кто причинил тебе боль, Робин? – помолчав, спросила она.

– Что ты имеешь в виду?

– Если ты боишься боли, значит тебе довелось ее испытать. Поэтому ты установил между нами стальную дверь.

– Я никогда не испытывал боли, – заявил Робин. – Честно говоря, я был бы рад, если бы мог сказать тебе, что какая-то сирена разбила мое сердце. Но ничего подобного со мной не случилось. У меня было много девушек. Я люблю женщин, но никто не значил для меня так много, как ты.

– Тогда почему ты сдерживаешь свои чувства? Чтобы заставить меня делать то же самое?

– Не знаю. Правда, не знаю. Вероятно, у меня развит инстинкт самосохранения. Что-то подсказывает мне, что без этой двери я могу потерять голову, – засмеялся он. – Черт возьми, сейчас еще слишком рано для копания в душах. А может быть, у меня ее вовсе нет. Возможно, открыв эту дверь, я обнаружу, что за ней – пустота.

– Робин, я никогда не причиню тебе боли. Буду любить тебя вечно.

– Детка, на свете нет ничего вечного.

– Ты хочешь сказать, что когда-нибудь уйдешь от меня?

– Я могу погибнуть в авиакатастрофе, мою жизнь может оборвать пуля снайпера…

– Пуля расплющится, попав в тебя, – весело сказала она.

– Аманда, – голос Робина звучал беспечно, но Аманда знала, что он говорит сейчас абсолютно серьезно, – люби меня, детка, но я не должен быть для тебя всем. Нельзя ни к кому привязываться. Даже если человек тебя любит, он может оказаться вынужденным расстаться с тобой.

– Что ты хочешь этим сказать?

Аманда была готова в любой миг расплакаться.

– Я лишь пытаюсь объясниться с тобой. Нам обоим известны некоторые факты: во-первых, нельзя ни к кому привязываться; во-вторых, когда-то человек умирает. Нас всех ждет смерть – мы знаем это, но стараемся об этом не думать. Нам кажется, что, если мы не будем вспоминать о конце, он никогда не придет. Хотя наш разум сознает, что финал неотвратим. Точно так же обстоит дело и со стальной дверью. Пока она закрыта, я застрахован от боли.

– Ты никогда не пытался открыть ее?

– Я пытаюсь это сделать сейчас, с тобой.

Его голос звучал тихо, спокойно.

– Я приоткрыл ее, потому что ты мне небезразлична, и я хочу, чтобы ты меня понимала. Но теперь я захлопываю дверь.

– Робин, пожалуйста, не делай этого! За этой дверью скрываются твои эмоции. Ты испытываешь чувство любви… но отказываешься признаться в этом даже себе.

– Возможно. Точно так, как я отказываюсь думать о смерти. Когда бы она ни настигла меня, пусть даже в девяносто лет, мне будет ужасно обидно покидать этот мир. Но если я не стану ничего принимать близко к сердцу, то и уход мой будет более легким.

Аманда помолчала. Робин никогда прежде так не открывался ей. Она поняла, что он хочет сказать что-то еще.

– Аманда, ты мне небезразлична. И я восхищаюсь тобой, потому что считаю, что у тебя тоже есть стальная дверь. Ты хороша собой, честолюбива, независима. Я бы не мог любить или уважать девушку, которая видела бы во мне единственный смысл ее жизни. Скажем так – шишки на моей голове соответствуют впадинам на твоей. Теперь мы все выяснили?

Она заставила себя беззаботно рассмеяться:

– Да. Однако если сегодня вечером ты не накормишь меня обедом, к твоим шишкам добавятся новые.

Он рассмеялся в тон ей:

– Я не могу подвергать себя такой опасности. Я слышал, что у южных красавиц весьма тяжелая рука.

– Я никогда не говорила тебе, что я родом с Юга.

– Ты никогда мне ничего не говоришь, моя прелестная Аманда. Возможно, это часть твоего шарма. Но иногда в твоей речи проскальзывает акцент уроженки Алабамы или Джорджии.

– Со штатами ты промахнулся. – Помолчав, она добавила: – Я никогда не рассказывала о себе, потому что ты не просил меня об этом. Но я хочу, чтобы ты знал обо мне все.

– Детка, нет ничего скучнее, чем женщина без прошлого, покрытого мраком. Если оно становится известно, загадка исчезает. Остается лишь длинная нудная исповедь.

– Но ты действительно ничего обо мне не знаешь. Неужели ты совсем не любопытен?

– Мне известно, что я – не первый мужчина, оказавшийся в твоих объятиях.

– Робин!

– И это даже хорошо. Я слишком стар, чтобы связываться с девственницей.

– У меня было мало мужчин, Робин.

– Осторожней, детка. Не разочаровывай меня. Я всегда питал слабость к таким любвеобильным женщинам, как Мария Антуанетта, мадам Помпадур, даже Лукреция Борджа. Если ты скажешь, что у тебя был один славный паренек из колледжа, ты все погубишь.

– Хорошо, тогда я не стану рассказывать тебе о южноамериканском диктаторе, пытавшемся из-за меня покончить с собой, и о короле, который ради меня был готов отказаться от трона. Ну что, ты хочешь, чтобы я приготовила к вечеру салат и бифштекс?

Он засмеялся. Беседа снова приняла легкий характер. Аманда почувствовала, что ей удалось заставить Робина расслабиться.

– Хорошо, детка. Бифштекс и салат. Я приду к семи с вином.

Аманда положила трубку и вытянулась на кровати. О боже, она не способна играть в такие игры. Она понимала, что должна взять себя в руки и дождаться момента, когда Робин полностью поверит ей. Тогда его осторожность исчезнет, и… Аманда вскочила с кровати и пустила воду в ванной. Она почувствовала себя превосходно. Сегодня – чудесный день. Самый важный в ее жизни. Она подобрала ключ к Робину Стоуну. Наберись терпения, ничего не требуй. Чем меньше она будет требовать, тем больше получит. И скоро он поймет, что принадлежит ей. Это произойдет постепенно и незаметно для него самого.

Аманда уже давно не чувствовала себя так уверенно. Сейчас она твердо знала, что все будет прекрасно.