Текст книги "Машина Любви"

Робин стал наносить на щеки крем для бритья. Господи, подумал он, я бы все отдал, чтобы узнать, что происходит сейчас в Ай-би-си.

Глава 3

Для всего штата Ай-би-си понедельник начался как обычно. На столе каждого руководителя появились «цифры» – так здесь называли индексы популярности разных телепередач, определяемые по методу Нильсена. Первый сигнал тревоги поступил в десять часов, им стало сообщение: «Грегори Остин просит Дантона Миллера прибыть в его кабинет в десять тридцать».

Личная секретарша мистера Остина передала это известие Сьюзи Морган, секретарше Дантона Миллера. Сьюзи записала его на листке бумаги, который поместила на столе шефа рядом с индексами Нильсена, потом она через машинописное бюро отправилась в дамскую комнату. Девушки сосредоточенно печатали. Их машинки стучали с половины десятого. Но «верхний эшелон», секретарши начальников, появлялись на работе лишь к десяти часам, в темных очках, без косметики. Показавшись на глаза шефу, они спешили в дамскую комнату, чтобы привести себя в порядок. Спустя двадцать минут они выходили оттуда, напоминая своим видом фотомоделей или манекенщиц. Одна предприимчивая секретарша даже повесила там большое увеличивающее зеркало.

Дамская комната уже была переполнена, когда туда вошла Сьюзи. Поплевав в тушь для ресниц, она внесла свой вклад в обмен слухами и сплетнями. Грегори Остин вызывает к себе Дантона Миллера! Девушка, вышедшая из дамской комнаты первой, поделилась новостью с подругой из юридического отдела. За шесть минут известие стало достоянием всех сотрудников телекомпании.

Этель Эванс печатала анонс новой передачи, когда весть добралась до отдела рекламы. Она захотела немедленно узнать подробности и не стала ждать лифта. Одолев одним махом четыре лестничных пролета, задыхающаяся Этель ворвалась в дамскую комнату, расположенную на шестнадцатом этаже. Она застала Сьюзи в одиночестве накладывающей на губы блеск.

– Я слышала, твоего босса собираются выбросить на улицу, – сказала Этель.

Сьюзи убрала тюбик с блеском, взяла расческу и подправила локоны, чувствуя, что Этель ждет ответа. Стараясь говорить скучающим тоном, наконец произнесла:

– Разве не каждый понедельник начинается с подобного слуха?

Глаза Этель сузились.

– На сей раз, похоже, это правда. Грегори собирает руководителей по четвергам. А он вызвал Дана сегодня. Каждому ясно, что это означает.

Сьюзи внезапно встревожилась:

– Так считают наверху?

Этель почувствовала себя лучше. Она добилась реакции. Прислонившись к стене, закурила сигарету:

– Все сходится. Ты видела последние цифры?

Сьюзи еще раз провела расческой по волосам, хотя они в этом уже не нуждались. Она терпеть не могла Этель Эванс.

«Если Дантон Миллер уйдет, я тоже потеряю свое место», – подумала Сьюзи. Она понимала, что положение Дана зависит от взлетов и падений индексов Нильсена. Ей, однако, не приходило в голову, что вызов к Остину может быть зловещим симптомом. Она разнесла эту новость, считая ее подтверждением высокого статуса Дана. Внезапно ее охватила паника. Но она тотчас взяла себя в руки – Этель Эванс была всего лишь сотрудницей отдела, занимавшегося рекламой и связями с общественностью. А она, Сьюзи, – личная секретарша Дантона Миллера!

– Да, Этель, – бесстрастным тоном произнесла она, – я видела цифры. Рейтинг «Новостей» упал. Но это должно волновать Моргана Уайта. Президент редакции – он, а не Дантон Миллер.

– Морган Уайт связан с Остинами родственными отношениями, – засмеялась Этель. – Он не пострадает. Попал в беду твой дружок.

Сьюзи слегка покраснела. Она действительно встречалась с Даном, но их отношения ограничивались эпизодическими обедами в «21» и совместными просмотрами бродвейских шоу. Втайне она надеялась, что эти встречи получат какое-то развитие, но до сих пор все заканчивалось прощальным поцелуем в лоб. Сьюзи знала, что ее считают девушкой Дана. Один репортер даже намекнул на это в светской хронике. Мнимая связь Сьюзи с шефом способствовала росту ее престижа.

– Мое дело – предупредить тебя, – пожала плечами Этель. – Готовься к тяжелому вечеру с великим Дантоном. Если Грегори сообщит ему об увольнении, Миллер здорово напьется.

Сьюзи знала, что Дантона считают любителем спиртного, но с ней он никогда не выпивал больше двух мартини за вечер. Она ни разу не видела его взволнованным. Сьюзи посмотрела на Этель и улыбнулась:

– Не беспокойся о Дане. Если Миллер потеряет это место, он получит массу других предложений.

– Тебя не было здесь, когда уволили Колина Чейза. Его спросили о планах на будущее. Вот что он ответил: «Если вы – капитан дирижабля, который потерпел аварию, вам не спастись. Рядом с вами не окажется другого дирижабля, в который можно перебраться».

Этель подождала, пока ее слова проникнут в сознание Сьюзи, и добавила:

– Пока появится другой дирижабль, можно погибнуть в одиночестве. Колин Чейз до сих пор сидит каждый день в «Двадцать одном» или в «Колони», растягивая ланч на три часа, а затем отправляется потягивать коктейли в «Луи и Арман». Он еще надеется попасть кому-то на глаза.

Сьюзи посмотрела в зеркало на свою прическу. Этель наконец сдалась.

– Ладно, можешь делать вид, будто не веришь мне, но я готова поспорить с тобой на ланч, что Дан уйдет. Он действительно крепко влип.

Сьюзи осталась одна в дамской комнате. Судьба Дана ее беспокоила. Но еще больше девушку волновала собственная судьба. Новый человек приведет свою секретаршу. Сьюзи не хотелось возвращаться в машбюро. Надо искать работу…

Господи, она потратила недельный заработок на платье, в котором собиралась пойти с Даном в следующем месяце на торжественный обед, где состоится вручение «Эмми». Сьюзи запаниковала. Она видела индексы. Рейтинг «Новостей» упал. Этель права: Морган – родственник Остинов. Козлом отпущения станет Дантон. Утром, когда она положила ему на стол записку с приглашением к Остину, он казался спокойным, но Дан никогда не выдавал своих чувств. Он всегда производил впечатление человека, полностью владеющего собой.

На самом деле Дан испытывал тревогу. Увидев индексы, он тотчас почуял опасность. А когда Дан узнал о том, что Остин вызывает его к себе, у президента телекомпании екнуло сердце. Он любил свою работу. Она поднимала ему тонус, бодрила. Страх перед неудачей рос одновременно с увеличением личной власти Дантона. Нельзя рисковать, когда на карту поставлена карьера. Президенты других телекомпаний не работали на такого маньяка, каким был Грегори Остин. Что он пытается доказать?

В десять часов двадцать семь минут Дан покинул свой кабинет и направился к лифту. Прошел по коридору мимо массивной двери с табличкой, на которой золочеными буквами было выведено: «Морган Уайт». За ней, похоже, царил покой. Да, Морган вне опасности. Грегори Остин, видно, выбрал на роль жертвы Дантона Миллера.

Он кивнул мальчишке-лифтеру. Кабина помчалась наверх, к пентхаусу. Дан невозмутимо улыбнулся секретарше. Девушка ответила ему улыбкой и жестом пригласила его зайти к шефу. Он позавидовал ее защищенности и безмятежности.

Дан шагнул в просторную комнату, где Грегори обычно принимал важных посетителей – крупных спонсоров и президентов рекламных агентств, тративших многомиллионные суммы на приобретение эфирного времени Ай-би-си. За ней находились зал для совещаний и роскошный личный кабинет Грегори.

Если Грегори решил уволить его, Дана, он бы сейчас стоял здесь, спеша закончить все поскорее. Но Грегори отсутствовал. Это могло быть хорошим признаком. А вдруг Остин хочет помучить его подольше?

Дан сел на один из кожаных диванов и принялся разглядывать красивую мебель в колониальном стиле. Потом посмотрел на безукоризненные складки своих брюк от «Данхилла». Сейчас он, Дантон Миллер, – президент телекомпании. Через пять минут он может оказаться безработным.

Дан вытащил из кармана сигаретницу. Язва желудка иногда напоминала ему о себе, но он все же взял сигарету и постучал ею о коробочку. Надо было заранее принять транквилизатор! Зря он пил вчера вечером. Всего не предусмотришь! Он принялся разглядывать сигаретницу. Дан выбирал ее весьма тщательно. Она обошлась ему в триста долларов. Черная крокодиловая кожа с золотой окантовкой. За эти деньги он мог приобрести золотую сигаретницу, но она бы выпадала из того сдержанно-элегантного стиля, которого он придерживался, – черный костюм, черный галстук, белая сорочка. У него было двенадцать одинаковых черных костюмов и пятьдесят черных галстуков. На изнанке каждого галстука стоял номер – Дан менял их ежедневно. Черный костюм упрощал жизнь: он годился как для работы, так и для важных деловых обедов. Сигаретница играла существенную роль: если Дану приходилось быстро принимать решение, он мог взять сигаретницу, вынуть из нее сигарету, постучать ею о коробочку, используя время для обдумывания вопроса. Эта процедура заменяла покусывание ногтей и другие проявления тревоги.

Его руки были влажными. Он не хотел терять эту работу! Она давала ему власть! В случае увольнения его ждут ежедневные четырехчасовые ланчи в «21».

Он посмотрел в окно. Лучи солнца пытались пробиться сквозь облака. Скоро весна. Этот диван останется здесь. И секретарша Грегори – тоже. Но его, Дана, тут не будет. Внезапно он понял, что испытывает смертник, идущий к электрическому стулу и глядящий на свидетелей его скорой гибели. Он стал дышать глубже, словно впитывая в себя последние мгновения жизни, которой он скоро лишится. Прекрасный кабинет, командировки на побережье, отель «Беверли-Хиллз», девушки… Он не верил в Бога, но все же обратился к нему с краткой мольбой-обещанием. Если сегодня его не уволят, он изменит ситуацию. Заставит индексы подняться. Пусть даже для этого ему придется украсть передачи у другой компании! Он будет вкалывать по двадцать четыре часа в сутки. Завяжет со спиртным и девками. Разве он не перестал пить за ланчем? Он принял это решение, увидев, как распадается личность Лестера Марка. Лестер возглавлял крупное рекламное агентство. На глазах у Дана он, начав с двух мартини, вскоре стал выпивать за ланчем четыре, потом пять коктейлей. Мартини делает человека самоуверенным и болтливым. Спустя некоторое время Лестер стал вице-президентом небольшого рекламного агентства, затем вовсе потерял работу и превратился в законченного алкоголика.

Дан считал употребление мартини во время ланча одной из главных профессиональных опасностей телевизионщика. Поэтому до вечера не брал в рот ни капли спиртного. Что он делает по окончании рабочего дня, никого не касается. Весь последний год он злоупотреблял алкоголем. Возможно, именно поэтому он стал проводить вечера в обществе Сьюзи Морган, нарушив еще одно свое правило – не соединять светскую жизнь с работой. Сьюзи была для него слишком молода, он не приставал к ней и не напивался, посещая рестораны и бары со своей секретаршей. Он не хотел связываться с двадцатитрехлетней девушкой, несомненно, как и все ее сверстницы, только и думающей, что о замужестве. Безопаснее пользоваться услугами проституток или мастурбировать. Сьюзи служила для него красивой ширмой, с ней не стыдно было показаться на людях. Если его не уволят, он перестанет ходить к проституткам. Будет несколько вечеров в неделю проводить дома перед этим чертовым ящиком и выяснит, почему конкуренты обошли Ай-би-си. Поймет, чего на самом деле хочет публика. Хотя она сама, верно, этого не знает.

Массивная дверь открылась, и в комнате появился Грегори Остин. Дан вскочил. Грегори держал в руках лист с индексами. Он протянул его Дану и жестом предложил ему сесть. Дан уставился на цифры так, словно видел их впервые. Уголком глаза он наблюдал за Грегори, который шагал по комнате. Откуда в этом человеке столько энергии? Дан, будучи на десять лет моложе Остина, не обладал такой упругой, пружинящей походкой. Остин не отличался высоким ростом. Дан при росте сто семьдесят восемь сантиметров был заметно выше Грегори. Даже Джудит в туфлях на высоком каблуке казалась более рослой, чем Грегори. Однако от этого человека исходило ощущение силы и мужественности. Он обладал каким-то магнетизмом: рыжие волосы, веснушки на сильных загорелых руках, плоский живот, стремительность в движениях, внезапная обезоруживающая улыбка. Ходили слухи, что до встречи с Джудит он вел активную любовную жизнь среди голливудских «звездочек». С появлением Джудит другие женщины перестали существовать для Грегори.

– Что вы думаете о цифрах? – спросил Остин.

Дан неуверенно улыбнулся.

– Заметили что-нибудь любопытное? – произнес Грегори.

Дан вытащил сигаретницу. Извлек из нее сигарету. Постучал ею о коробочку.

Грегори, протянув руку, тоже взял сигарету, но отказался от огонька, предложенного Даном.

– Уже неделя как бросил, – заявил Остин. – Только держу во рту. Помогает. Вам следует попробовать, Дан.

Миллер зажег свою сигарету и медленно выпустил из себя дым. И мысленно обратился к Богу, который покровительствует президентам телекомпаний. Сохраню сегодня свое место – брошу курить, пообещал ему Дан.

Грегори снова подался вперед. Сильная рука с золотисто-рыжими волосками указала на последние индексы в таблице.

– Мы в самом низу, – сказал Дан, словно он только что сделал это открытие.

– Что-нибудь еще заметили?

В желудке у Дана заныло. Его взгляд упал на названия двух эстрадных шоу, попавших в последнюю десятку. Эти передачи рекомендовал пустить в эфир он, Дантон Миллер. Дан заставил себя невинно посмотреть на Грегори.

Остин ткнул пальцем в листок:

– Обратите внимание на наши местные новости. Они не только остались на прежнем месте, но и обошли в некоторые вечера аналогичные передачи Си-би-эс, Эй-би-си и Эн-би-си. Знаете почему? Их готовит человек, которого зовут Робин Стоун!

– Я не раз видел его, он великолепен, – солгал Дан.

Он никогда не видел Робина на экране и даже не смотрел одиннадцатичасовые новости Ай-би-си. К этому времени Дан успевал напиться и заснуть. Если же он был трезв, он переключал телевизор на канал Эн-би-си и ждал начала передачи «Сегодня вечером».

– Я в течение месяца наблюдаю за ним, – заявил Грегори. – Миссис Остин восхищена Робином Стоуном. Известно, что именно женщины решают, по какому каналу их мужья будут смотреть обзор новостей. Когда речь идет о других передачах, последнее слово может остаться за мужчиной, но когда дело доходит до новостей, канал выбирает жена. Потому что все телекомпании дают примерно одну и ту же информацию. Различие только в том, кто ее читает. Поэтому я снимаю Робина Стоуна с местных новостей. Хочу, чтобы он появился в семичасовом выпуске вместе с Джимом Болтом.

– Зачем тогда оставлять Джима?

– У него не истек срок контракта. К тому же я не хочу, чтобы Робин увяз по уши в этой передаче. У меня для него другие планы. Он способен стать новым Кронкайтом. Мы создадим его. А он в свою очередь поднимет рейтинг семичасового выпуска. К концу лета его будет знать вся страна. Мы должны поднять престиж нашей редакции новостей. Сделать это можно только с помощью личности. Робин Стоун – именно тот человек, который нам нужен.

– Возможно, – медленно произнес Дан. «Что последует дальше? – подумал он. – Это территория Моргана Уайта».

Словно прочитав его мысли, Грегори сказал:

– Моргану Уайту придется уйти.

Он произнес эти слова спокойно, без эмоций в голосе.

Дан молчал. Такой поворот событий удивил его. Почему Грегори счел нужным сказать ему об этом? Остин всех держал на расстоянии.

– Кто займет место Моргана?

Грегори посмотрел на Дана:

– А я о чем вам толкую? Неужели все надо разжевывать? Я не хочу, чтобы Робин Стоун оставался всего лишь ведущим. Он должен возглавить редакцию.

– По-моему, это превосходная идея.

Дан был безумно рад тому, что избежал экзекуций.

– Но я не могу уволить Моргана, он должен уйти сам.

Дан кивнул, боясь совершить какую-нибудь ошибку.

– Морган лишен таланта. Зато ему не занимать гордости. Это семейная черта. Его мать и мать миссис Остин были сестрами. Аристократическое происхождение – отсутствие деловых способностей – непомерная гордыня. Но именно на нее я и делаю ставку. Выйдя от меня, отправьте Моргану записку с информацией о том, что вы взяли Робина на должность заведующего редакцией новостей.

– Заведующего редакцией новостей?

– Такой должности в штатном расписании нет. Я временно введу ее. Морган удивится и придет к вам. Вы скажете, что придумали этот пост, чтобы Робин, заняв его, поднял наш рейтинг. Что Робин обладает полной свободой действий и отчитывается только перед вами. Понятно?

– Морган заявит, что я вторгаюсь на его территорию, – задумчиво кивнул Дан.

– Вы как президент телекомпании имеете право вносить предложения, касающиеся работы всех отделов и редакций.

– Вносить предложения, но не осуществлять их без согласования с ним.

– Это уже детали. Морган примчится ко мне. Я разыграю удивление, но скажу, что нанимать новых сотрудников является вашим правом.

– А если Морган не уйдет?

– Уйдет, – сказал Грегори. – Я готов поспорить.

Остин положил на стол незажженную сигарету и встал. Беседа закончилась. Дан спасся. Он покинул офис Грегори с ощущением того, что опасность миновала. Его работе какое-то время ничто не будет угрожать. Грегори хотел сделать его палачом Моргана. У Дана закружилась голова – это событие вознесет его на новую высоту. Все знают о родстве Моргана и Остина. А теперь он, Дантон Миллер, объявит о назначении Робина Стоуна заведующим редакцией новостей. Люди решат, что Миллер способен свалить Моргана Уайта вопреки воле Грегори Остина! Весь город скажет: «Дантон Миллер забрал всю власть в Ай-би-си в свои руки».

Дрожащими пальцами он принялся писать записку Моргану Уайту. Сочинив несколько вариантов, он продиктовал последний Сьюзи.

«Интересно, за какое время новость облетит все здание?» – подумал Дан.

Откинувшись на спинку кресла, он взял сигарету, затем, вспомнив обещание, данное им Богу, бросил ее в корзину для мусора. Он встал и посмотрел в окно. Солнце сияло, небо было ярко-синим. Весна приближается. Теперь он сможет встретить и поприветствовать ее.

Дан резко обернулся. В кабинет ворвался Морган Уайт.

– В чем дело? – спросил Морган.

– Присядьте, Морган… – Дан потянулся к сигаретнице. Поколебавшись, открыл ее. Черт возьми, если Бог действительно существует, он поймет, что в такой момент мужчине необходима сигарета!

Глава 4

На следующий день после того, как сотрудники Ай-би-си узнали новость, фотография Робина появилась в «Нью-Йорк таймс». В короткой заметке сообщалось, что он заменит на посту президента редакции новостей ушедшего в отставку Моргана Уайта. Вся редакция ждала появления Робина. Он всегда держался особняком, и теперь все спрашивали друг друга: «Что представляет собой этот Робин Стоун?» Единственным человеком, уже общавшимся с Робином, был оператор Билл Кеттнер. Он дважды ходил с ним в бар после одиннадцатичасового выпуска новостей. В обоих случаях они смотрели там бейсбольный матч. Робин Стоун интересовался бейсболом. Он мог выпить три мартини с водкой так, словно это был апельсиновый сок. Другой информацией о нем никто не располагал.

Девушки видели его несколько раз в «Пи. Джи.» с хорошенькими спутницами. Иногда Робина сопровождал Джерри Мосс. Похоже, Джерри был его единственным приятелем. Они ежедневно встречались в «Улане».

– Где находится этот бар?

Джим Болт заявил, что «Улан» расположен на Сорок восьмой Западной улице.

Сэм Джексон был уверен, что на Первой авеню.

Они заглянули в телефонный справочник.

«Улан» находился на Пятьдесят четвертой Восточной улице.

В среду днем половина редакции отправилась в «Улан».

Робин Стоун не появился в баре.

В четверг один из сотрудников увидел там Робина.

Он был с Джерри Моссом и необыкновенно красивой девушкой.

Им осталось лишь ждать того момента, когда Робин Стоун сделает первый шаг. Это случилось в пятницу. Во второй половине дня на столе у каждого сотрудника появилась записка:

«В понедельник, в десять тридцать, в конференц-зале на восемнадцатом этаже состоится совещание. Робин Стоун».

В десять часов двадцать минут люди начали заходить в конференц-зал. В двадцать пять минут одиннадцатого туда вошла Этель Эванс. Джим Болт с любопытством посмотрел на нее. Ее сюда не звали. Но Джим был слишком поглощен своими проблемами. Появление нового президента сулит большую перетряску. Джим отдавал должное Этель – чтобы ввалиться сюда без приглашения, требовалось мужество и нахальство.

Но Этель вовсе не чувствовала себя столь уверенно, как могло показаться. Она заметила, что все, похоже, знали свои места и рассаживались без раздумий. В зале стоял длинный стол. Возле стен также были стулья. Все входили в зал из коридора. Вторая дверь была закрыта. Вскоре свободным остался лишь один стул во главе стола. Этель, поколебавшись, подтащила стул от стены к столу и втиснулась между редактором и спортивным обозревателем.

В половине одиннадцатого Рэндольф Лестер, вице-президент редакции при Моргане, вошел в зал. Этель заметила, что держался он весьма уверенно. Возможно, Робин уже дал ему понять, что он вне опасности. На Рэндольфе был черный костюм. Стиль, насаждавшийся Дантоном Миллером. Рэндольф покровительственно улыбнулся собравшимся.

– Доброе утро, леди и джентльмены, – сказал он. – Я знаю, что все вы заинтригованы назначением Робина Стоуна на пост президента редакции. Кое-кому уже довелось поработать с ним. Остальные познакомятся с мистером Стоуном сегодня. Мистер Грегори Остин и мистер Дантон Миллер рады возможности доверить подготовку выпусков новостей мистеру Робину Стоуну. У нас произойдут некоторые изменения, и даже весьма многочисленные. Надеюсь, вы поймете, что они не связаны с недоверием к вашим талантам и достижениям. Перемены должны способствовать увеличению объема освещаемых нами новостей и совершенствованию нашей работы.

– Почему он не скажет прямо – росту рейтинга? – прошептал кто-то возле Этель.

Другой человек пробормотал:

– Встретимся в очереди за пособием по безработице.

– Политика Ай-би-си всегда была… – продолжил Рэндольф Лестер.

Он замолчал – дверь открылась и в зале появился Робин Стоун.

Раздались аплодисменты, но во взгляде Робина было нечто, заставившее людей замереть. Он усмехнулся. Все почувствовали себя детьми, совершившими нечто неразумное, но тотчас прощенными.

Робин Стоун быстро обвел стол взглядом, не задержавшись ни на ком конкретно. Он словно оценивал число людей, зал, обстановку. Затем Робин непринужденно усмехнулся. Этель заметила, что настороженность людей стала исчезать. Эта усмешка таила в себе магнетизм, сопротивляться которому было невозможно. Внезапно Этель ощутила, что Робин для нее более желанен, чем любая знаменитость. Проникнуть за эту стальную броню… заставить его дрожать в ее объятиях… подчинить его себе… хотя бы на секунду! Она сидела достаточно далеко от Робина и могла рассматривать его, не рискуя привлечь к себе внимание. Она увидела, что он улыбается одними губами. Глаза его оставались холодными.

– Я изучил работу редакции новостей, – спокойно произнес он. – Все вы – профессионалы высокого класса. Но рейтинг Ай-би-си снизился. Мы должны прибавить обороты. Помните, я в первую очередь – репортер. Всегда и везде. Это мой первый административный пост. Но я останусь журналистом. Когда мне присвоили в ВВС звание капитана, я остался летчиком-истребителем.

Этель внимательно следила за Робином. Он был красив и сдержан, даже холоден. Похоже, его рост был не менее ста девяноста сантиметров. Ни единого лишнего килограмма. Она должна сесть на диету. Он снова усмехнулся. Он мог бы выиграть войну одной своей улыбкой.

– Я намерен остаться действующим журналистом. К этому лету надо сформировать сильную команду для освещения партийных съездов, – продолжал Робин. – К нашей работе подключится Энди Парино, который сейчас находится в Майами. Он войдет в состав этой группы. Я никого не собираюсь увольнять. – Он повернулся к Рэндольфу Лестеру: – А теперь познакомьте меня с сотрудниками редакции.

Мужчины двинулись вдоль стола. Робин пожимал всем руки. С его лица не сходила улыбка, но взгляд Робина был устремлен куда-то далеко. Казалось, он впервые видит этих людей.

Когда Лестер обнаружил перед собой Этель, он удивился. Поколебавшись, Лестер шагнул дальше. Наконец мужчины вернулись к концу стола. Но Робин не сел. Он обвел взглядом присутствующих и уставился на Этель:

– Кажется, нас не познакомили.

– Меня зовут Этель Эванс, – сказала она и встала.

– Ваши функции?

Она почувствовала, как кровь приливает к щекам.

– Я работаю в отделе по связям с общественностью…

– Тогда что вы делаете здесь?

Робин по-прежнему улыбался, его голос звучал дружелюбно, но глаза Стоуна заставили Этель похолодеть.

– Я… думала… ну, кто-то должен обслуживать редакцию новостей. Освещать в прессе новые начинания. Я решила, что понадоблюсь вам, – объяснила Этель и села.

– Когда мне кто-то понадобится, я извещу ваш отдел, – сказал Робин с полуулыбкой на губах. – А теперь возвращайтесь-ка туда, откуда пришли.

На глазах у всех собравшихся Этель покинула зал.

Оказавшись в коридоре, Этель оперлась о стену. Она почувствовала себя больной. Ей хотелось убежать как можно дальше от конференц-зала, из которого доносился голос Робина, но она стояла здесь. Она не могла двигаться. Этель находилась в состоянии шока.

Наконец она услышала, как Лестер спросил Робина, собирается ли он сделать понедельник днем регулярных совещаний.

– Еженедельных совещаний не будет, – ответил Робин. – Я буду собирать вас по мере необходимости. Но кое-что я попрошу изменить.

На секунду в зале воцарилась тишина. Этель поняла, что все замерли в напряженном ожидании. Затем прозвучал голос Робина:

– Уберите этот стол и поставьте вместо него круглый.

– Круглый? – удивился Лестер.

– Да. Большой круглый стол. Я не хочу стоять или сидеть во главе стола. Не хочу, чтобы за каждым было закреплено постоянное место. Мы будем работать и сидеть как единая команда. Достаньте большой круглый стол.

После непродолжительной паузы все заговорили разом. Этель догадалась, что Робин покинул зал. Люди испытали облегчение и оживились. Через секунду они появятся в коридоре! Она побежала вперед. Этель не стала ждать лифта – не хотела видеть свидетелей ее унижения. Сбежав по лестнице на семнадцатый этаж, она скрылась в дамской комнате. Слава богу, там никого не оказалось. Она сжала раковину пальцами так сильно, что их костяшки побелели. Слезы текли по ее лицу.

– Сукин сын, я ненавижу тебя!

Этель, поплакав, вымыла глаза и посмотрела в зеркало. Слезы хлынули вновь.

– Господи, почему ты не создал меня красивой?