Текст книги "Матери"

Потому что скоро наступит пробуждение, и оно покажется Хейли кошмаром, в который Норма будет вынуждена погрузить ее, чтобы самой не оказаться в плену другого – невероятно страшного.

Стоит ли остаться с ней? После такой дозы снотворного, которую она ей дала, девушка наверняка проспит до утра.

Норма содрогнулась. Тоска, сырость, грязь. Ей казалось, что стены подвала хорошо помнят Харлана.

Она взяла девушку за руку.

И мысленно попросила у нее прощения.

За все, что случилось.

За все, что еще должно произойти.

Затем она встала и стряхнула пыль с ночной рубашки, хотя понимала, что скоро опять испачкается.

Этой ночью ей уже не уснуть – она будет терпеливо дожидаться Томми.

И найдет способ его утешить.

Второй раз.

Томми

Он больше не мог полагаться на луну, служившую ему проводницей. Она завела его бог весть куда. Он даже не понимал, где очутился.

Томми замедлил бег и остановился на грунтовой дороге, тянувшейся вдоль кукурузных полей. У него нещадно ныли ноги, а ступни были сбиты в кровь, оттого что пришлось бежать по мелким камням.

Он окончательно заблудился, словно оказался не в Канзасе, который знал как свои пять пальцев. Но надо было идти дальше и найти хоть какое-нибудь место, где он мог бы сориентироваться.

Вдалеке послышался лай собаки.

Наброситься на нее и руками вспороть ей брюхо.

Он смог бы без труда найти дом, откуда доносился лай, и позвонить матери, чтобы она за ним приехала.

Но что скажут хозяева, когда увидят его, совершенно голого, на пороге своего дома?

То же, что сказала уборщица, которая наткнулась на него в школьном туалете.

А как она тогда на него посмотрела!..

Луна, огромная, оранжевая, заливала светом спящую землю, укрывая ее, точно пушистой пеленой.

Томми прошел еще примерно сотню метров, вдыхая запахи природы, которую он топтал своими ногами, и вдруг застыл как вкопанный, заметив, что к нему приближается что-то сверкающее.

То была полицейская машина – она продиралась по полю, подобно кораблю, рассекающему носом морские волны, и сверкала в темноте мигалками, свет которых, отражаясь от ее корпуса, отбрасывал синеватые блики.

Его уже искали.

Томми провожал машину взглядом до тех пор, пока она не скрылась в ночной мгле.

Ноги у него дрожали все сильнее – он остановился передохнуть, потом двинулся дальше и вышел на дорогу, покрытую асфальтом, еще хранившим дневное тепло. Он прибавил шагу, не обращая внимания на плясавшие вдоль обочины тени, на доносившиеся со всех сторон потрескивания и на мрачные отблески, лизавшие его кожу.

Вскоре он уловил запах костра и чуть дальше, метрах в двадцати, увидел кровлю дома. Ни машины на подъездной дорожке, ни огонька в окнах. Томми толкнул входную дверь – она оказалась не заперта и как будто приглашала войти. В доме было холодно, хотя в камине еще тлели угольки. Томми направился в кухню, где все было затянуто розоватой пылью. Снаружи послышался скрип – это его насторожило. Юноша вышел через веранду во двор – и оказался под усеянным звездами небесным куполом. Кругом все очень четко просматривалось. И выглядело почти как в сказке.

Слева от него на качелях, к нему спиной, сидел светловолосый мальчуган и дергал за веревки – так вот откуда доносился скрип.

Томми подошел к нему и тронул его за плечо. Мальчуган, не обернувшись, вскрикнул и рванул в сторону кукурузного поля.

Томми попробовал его остановить, крикнув вслед, что туда нельзя. Но мальчуган, не вняв его окрику, скрылся в зарослях кукурузы. Томми почувствовал, как его больно кольнуло в сердце. Он не мог бросить малыша. Поскольку знал, что с ним может случиться в этом аду.

Он нагнулся, подобрал камень и двинулся вперед, раздвигая руками жесткие листья, больно хлеставшие его по бедрам.

Так он шел минут десять, крепко сжимая камень в кулаке и прислушиваясь к малейшему шороху, который мог бы подсказать ему, где мальчонка. Звать его он не смел, боясь привлечь внимание того, кто, как он чувствовал, таился где-то рядом в темноте.

Было еще не поздно повернуть обратно, выйти на дорогу, вернуться по ней к себе домой и на веки вечные запереться в четырех стенах своей комнаты.

Но тут он услышал звук, который донес до его ушей ветер и который он сразу узнал…

Понимая, что у него не осталось выбора, в следующий миг он полностью погрузился в кошмар под открытым небом.

Мальчонка лежал на темной земле чуть поодаль, метрах в пяти. Над ним нависло чудовище, придерживая лапой его грудь и впившись зубищами ему в лицо.

Томми не мог отвести взгляда от этого жуткого зрелища. Пережевывая плоть, людоед запустил острые когти внутрь вскрытого черепа, извлек оттуда что-то переливчатое, похожее на шар, и в мгновение ока проглотил.

Тело мальчика постепенно обезображивалось, пока не превратилось в сероватую бесформенную кучу, почти слившуюся с землей. На нее тотчас слетелось с карканьем воронье, застив крыльями лунный свет, отчего все вокруг утонуло во мраке, среди которого лишь мерцали алчные глазищи хищника.

Томми выпустил камень из руки и попятился на несколько шагов назад, собираясь пуститься наутек, но у него в голове разразилась сильнейшая буря, которая давила на его сознание так сильно, что он рухнул лицом в землю и потерял сознание.

Синее небо простиралось во всю ширь, насколько хватало глаз. Вокруг раскачивались на ветру и протяжно стонали стебли кукурузы.

Превозмогая боль, сковавшую все тело, Томми с трудом поднялся. Ему казалось, он проспал тысячу лет.

Наступило утро. Воздух прояснился, и вдалеке показалась старая водокачка, указавшая ему путь домой.

Почему он остался в живых? В очередной раз…

Томми выбрался с поля и побрел вдоль дороги, стесняясь своей наготы и прикрывая причинное место руками от посторонних взоров.

Услышав шум машины, он присел на корточки в кустах и увидел синий «Мерседес», промчавшийся так близко, что ему удалось разглядеть водителя – красавицу блондинку в белом платке и солнцезащитных очках.

Боковая дверь дома, ведущая на кухню, была открыта. Он проскользнул в нее, ожидая, что на него тут же набросится полицейский.

Но кругом все как будто было тихо. У него пересохло в горле, и он залпом выпил стакан воды, потом направился в гостиную и увидел лежавшую на диване мать. Она вроде бы крепко спала, и он, подумав, решил ее не будить. Да и что он мог ей сказать?

Томми едва не расплакался, осознав, что потерял все.

Комната, где спала Хейли, оказалась пустой. Там все было прибрано, словно ее никто никогда не занимал.

Не исключено, что мать отвезла девчонку в город.

Хейли непременно все выложит полицейским. Остальное – вопрос времени.

Но Томми не испытывал ни малейшего сожаления, хотя второпях не успел сотворить с ней и четверти того, что собирался.

Попадись она ему опять, уж он постарается, чтобы все продлилось подольше.

Но тут он вспомнил, что ему снова нужно бежать во влажную духоту…

Понимая, что времени мало, Томми быстро натянул футболку и джинсы, сунул в спортивную сумку кое-какие вещи и прихватил железную коробку из-под печенья, где хранил все свои сбережения – часть денег, которые он заработал в бакалейной лавке. Там было больше трех тысяч долларов – на них он рассчитывал купить себе первую машину.

Перед уходом он вернулся в гостиную и еще раз взглянул на мать.

Выглядела она спокойной, безмятежной. Не исключено, что он видит ее в последний раз, и этот образ он запомнит навсегда.

Он понимал, что после случившегося его жизнь станет не такой, как прежде. Но он уже давно был готов к тому, что однажды маски будут сорваны.

Выйдя из дома, Томми бросил сумку в багажник «Мустанга» и сел за руль.

Теперь можно ехать куда глаза глядят. Главное сейчас – найти место, где бы спрятаться. Ехать в Эмпорию было немыслимо: вполне вероятно, что его там уже искали, заподозрив в избиении того мужчины на улице.

И Хейли тоже искали.

Однако он живо смекнул, куда лучше всего податься. Туда, где никому и в голову не придет его искать. Это было единственное место, где он действительно мог чувствовать себя в безопасности.

Томми завел двигатель и выбрал дорогу, что вела к старой скотобойне.

Прибыв туда, он оставил машину за строением и, забравшись внутрь, наконец вдохнул полной грудью знакомый запах пыли, железа и старой крови.

Он заберется на второй этаж, где когда-то помещалась сторожка, – там, у дальней стены, стояла маленькая железная койка.

Пусть чудовище только сунется сюда, он найдет, чем его встретить.

Ведь это была скотобойня. И он убьет его, выпустит из него требуху собственными руками, а то, что останется от туши, повесит на крючок.

Прямо здесь. Как добычу. И под мерное покачивание трупа он мирно уснет.

При мысли об этом Томми рассмеялся и резко захлопнул тяжелую дверь.

Наконец-то покой и темнота.

Норма

Ей только что снился Томми, она была в этом уверена, даже несмотря на то, что, когда открыла глаза, сон улетучился из ее головы и растаял как дымка.

Удивившись, что провела остаток ночи на диване, Норма спешно поднялась в комнату сына, и у нее сжалось сердце: там было пусто. Она высунулась из окна и увидела, что нет и машины, которую он оставил за амбаром.

Получалось, он приходил, когда она спала. Норма в ярости вскрикнула и, хлопнув дверью, вышла в коридор.

Вот-вот проснется Синди. Надо собраться с духом и вести себя так, как будто ничего не случилось, – приготовить дочери завтрак и отвести в сад, на солнышко.

Их ждал самый обычный день.

А Хейли… Наверное, она уже пришла в себя. Рано или поздно придется сходить проведать ее.

Мерзкая ночная реальность заявляла о себе средь бела дня.

Если бы только она смогла сделать то, что задумала еще вчера: сходить с Синди в лес, устроить пикник на берегу речки, проведать Грэма с Эмбер…

Грэм… А что, если попросить его, чтобы он занялся поисками брата вместо нее? Ведь он лучше знает, где его искать. Но он непременно начнет у нее допытываться, что да как, и ей вряд ли хватит смелости выложить ему все начистоту.

Нет, нельзя впутывать Грэма. Она, и только она должна попытаться все уладить.

Спустившись на первый этаж, Норма приложила ухо к двери подвала. Мертвая тишина. Значит, Хейли все еще спит?

Или ей просто кажется? А может, девчонка сумела высвободиться и поджидает, притаившись в темноте, чтобы наброситься на нее, как только она войдет?

– Мама!

Норма, вздрогнув, оглянулась. На лестнице стояла заспанная Синди с куклой в руке.

Только бы не сдали нервы – ради нее!

Прислонившись к кухонной стене, Норма смотрела, как Синди ест кашу, и все думала о девушке, прикованной наручниками к трубе в подвале.

Если все хорошенько обдумать, дело можно уладить. Наверняка еще не все потеряно. Просто надо подобрать нужные слова.

Я не знала, что делать, Хейли, все произошло так быстро. Когда я открыла дверь и увидела тебя, то решила, что ты накинешься на меня с кулаками. Я испугалась – думать тут было некогда…

Как только Синди закончила завтракать, Норма попросила ее пойти умыться и одеться.

Затем ополоснула ее миску в мойке.

Надо бы и ей приготовить что-нибудь поесть. Хейли, наверное, проснется голодная, а когда поест, станет покладистой.

И будет готова ее выслушать.

Фрукты, гренки, шоколад.

Пусть это будет первым шагом ей навстречу.

Шагом к примирению.

Хейли

Сначала в нос ударил смешанный запах сырости и пыли, потом, когда она открыла глаза, ей показалось, что все вокруг качается.

Она лежала на спине, на матрасе возле бетонной стены. Попытавшись встать, она поняла, что ее руки крепко прикованы к канализационной трубе у нее за спиной.

Хейли что было сил потянула наручники – без толку.

Каморка, где она находилась, казалась довольно просторной и была завалена коробками. В глубине, на деревянной панели, висели детские рисунки. Дневной свет проникал внутрь только через зарешеченное оконце.

Подвал. Под домом Нормы.

И тут она все вспомнила: и машину, полыхнувшую в канзасской ночи, и взрыв, и Томми…

Хейли попыталась успокоиться и понять. Понять, почему она не в больнице?.. Увезли ли Томми на допрос в полицейский участок?.. Едет ли уже отец сюда, чтобы вырвать ее из этого ада?..

И почему она сидит в наручниках в этой грязной дыре?

Потом она вспомнила, как Норма ударила ее карманным фонариком.

Скрежет двери… запах глухого подземелья… она падает на холодный пол.

Тишина и снова непроглядная темень.

Норма, наверное, напичкала ее чем-нибудь, чтобы она уснула. Да-да, после того, как уложила у себя в комнате. То-то она сейчас еле шевелится – будто сонная муха.

Будто одурманенная.

Давно ли она здесь находится? И сколько сейчас времени? Неужели она провалялась здесь до утра?

И почему эта женщина, такая добрая, вдруг так с ней поступила?

Дверь в подвал открылась. Хейли выпрямилась, испугавшись, что на лестнице появится Томми. Но это была лишь Норма. Потупив взгляд, держа в руках поднос с тарелкой, она осторожно спускалась по лестнице, чтобы не опрокинуть его.

Хейли постаралась взять себя в руки, понимая, что не владеет ситуацией.

Норма поставила поднос на пол. Лицо у нее осунулось, как будто она всю ночь не смыкала глаз.

– Что вы собираетесь со мной делать? – спросила Хейли, глядя на нее в упор.

Норма, ни слова не говоря, присела на колени рядом с ней.

– Обещаю, я никому ничего не скажу, только дайте мне уехать! Вы не можете меня здесь держать!

– Сейчас я буду тебя кормить, ты же проголодалась.

– Я не голодна! Вы что, не понимаете? Я хочу выбраться отсюда! Освободите меня сейчас же!

– Прошу тебя, Хейли, успокойся, все не так-то просто. Ты, конечно, переволновалась и ненавидишь меня за все, что с тобой случилось, так что сердиться на тебя было бы глупо. Не скрою, я тоже думаю, как нам выпутаться из создавшегося положения.

– Никто ни о чем не узнает, обещаю.

– Не надо успокаивать меня такими обещаниями, они как будто из плохого кино. Неужели ты действительно думаешь, что я тебе поверю? Я не дура и знаю, что с тобой сделал Томми. Ты не забудешь этого и ни за что его не простишь. Я не собираюсь преуменьшать случившееся, но я не позволю, чтобы его сгноили в тюрьме, Хейли, чего бы мне это ни стоило. Он этого не переживет…

Немного помолчав, Норма поставила тарелку обратно на поднос.

– Все просто. Ты выйдешь из этого подвала лишь в том случае, если я буду точно знать, что ты никоим образом не станешь угрожать моим детям. На карту поставлена не только судьба Томми. Грэму с Синди также придется расплачиваться. Так неужели ты думаешь, я с этим смирюсь? Постарайся меня понять, Хейли. Если бы в таком положении оказалась твоя мать, она наверняка поступила бы так же. Тебя… коробит от моих слов, но это правда. Знаешь, у меня в твои годы уже был Грэм, только, в отличие от тебя, мне никто не мог прийти на помощь, когда я в ней нуждалась. Я вышла замуж за нелюбимого человека и растила сына не в лучших условиях. Потом появился Томми. Он уже успел познать зло, слишком много зла – после такого далеко не всякий мальчишка способен оправиться. А я ничего не замечала и не смогла за него заступиться. В твоем возрасте я тоже витала в облаках, но они быстро рассеялись, и мне пришлось столкнуться с действительностью. Первая беременность, подлость родителей, страх, что мне нечем накормить моего малыша… Когда я встретила Харлана, отца Томми, то думала – черные времена остались позади.

Норма прервалась и вздохнула, поправляя выбившуюся прядь волос.

– Не стоит недооценивать заключенную в нас силу, Хейли, и то, на что мы способны ради наших детей. Никто не вправе меня судить. И я не дам моему сыну снова пропасть. – Она отвернулась и вытерла глаза и лицо тыльной стороной ладони. – Если бы я только знала, точно знала, что ты никому ничего не расскажешь, если бы я могла поверить тебе!

– Я просто хочу домой, хочу все забыть, – сказала Хейли, стараясь поймать взгляд Нормы. – Сами понимаете, вы не можете держать меня здесь до бесконечности.

– Тебе надо немного поесть. Потом продолжим разговор.

– Не хочу я есть! – воскликнула Хейли, не в силах сдержаться. – Неужели вы не понимаете? Совсем с ума сошли, что ли?

– Не повышай голос, пожалуйста.

– А то что? Ну, что вы сделаете? Освободите меня, Норма, пока не поздно! У вас нет выхода!

– Нет, выход как раз есть.

– Вы так просто не отделаетесь! Вчера я встречалась с кучей народу! Автомеханик вспомнит меня и подтвердит, что я была у вас. А у моей тети сохранился номер телефона, с которого я ей звонила! Сюда нагрянет полиция, и вас вместе с Томми посадят, а ваша противная девчонка сгниет в детском доме!

Норма слегка насторожилась, и Хейли поняла, что дала маху.

Она всегда была слишком порывистой, мать постоянно твердила ей это на площадке для гольфа.

– Единственная, кто может сгнить, и очень скоро, так это ты, Хейли, – проговорила Норма с нездоровым блеском в глазах.

Выйдя из себя, Хейли плюнула ей в лицо. Норма сперва никак не отреагировала, а потом принялась затыкать Хейли рот чем-то вроде кляпа, в то время как та отбивалась и кричала, тщетно пытаясь ей помешать.

Покончив с этим и не произнеся больше ни слова, Норма вышла из подвала.

Первое, что пришло в голову Хейли, – необходимо сдержать приступ тошноты от страха, а то она задохнется.

Этим утром Хейли о чем только не думала: что творится в голове у Нормы?.. Как она собирается выпутаться из этой ситуации?..

Неужели она не понимала, что с Хейли сделал Томми? И как после случившегося Норма могла обращаться с ней подобным образом?

А что отец? Что он подумает, когда вернется, и сможет ли ее найти здесь, если Оливия его предупредит? Сколько времени пройдет, прежде чем он обратится к властям? И как они узнают, куда она пропала? Сколько людей исчезает бесследно каждый год?

А еще Хейли прокрутила в памяти череду событий, которые привели ее в ловушку: проблема с движком, которую можно было бы решить как-нибудь иначе; невероятная встреча с Нормой; ее легкомысленное решение остаться на ночь у незнакомых людей… Хейли почти поверила, что стала героиней второсортного кино вроде того, которое она смотрела на прошлой неделе по кабельному телевидению, – по сюжету, глупая как пробка девица угодила в западню на двадцатой минуте фильма, оказавшись в доме у семейства людоедов.

Что бы с ней было, если бы она и дальше поехала по Канзасской автостраде? Может, она смогла бы дотянуть до какой-нибудь зоны отдыха?

Хейли услышала, как наверху Норма настойчиво окликала Синди. Затем хлопнула дверь.

Однако она пока не уловила голоса Томми. Почему он до сих пор не объявился? Наверное, не знал, что ее заперли. В каком-то смысле так даже было лучше. Она бы не вынесла, если бы он приблизился к ней еще раз, когда ее, со связанными руками, буквально посадили на цепь.

Хейли все еще видела, как он, совершенно голый, с канистрой в руке, приготовился облить ее бензином.

Он чокнутый. Они все тут чокнутые.

А Грэм? Знает ли он, что с ней сделал его братец? Грэм мог бы ей помочь. Ведь он не такой, как они. И наверняка образумил бы свою мать. Хейли надо всего лишь поднять побольше шума, как только она расслышит его голос, надо будет колотить по стенке, каким-то образом избавиться от кляпа и закричать. Возможно, это ее единственный шанс выбраться отсюда.

По стенке, на которую попадал дневной свет, ползали какие-то черные точки. Хейли вспомнила, что Томми рассказывал ей в саду про пауков. Она представила, как они копошатся вокруг, ожидая, когда она забудется сном, чтобы облепить ее с ног до головы.

Какая-то тварь забралась ей под футболку и поползла по спине. Хейли заметалась и принялась что было мочи кричать через кляп, будто не замечая закрывавшую ей рот тряпку и пытаясь всполошить всех обитателей Канзаса, так, чтобы Норма, устав слушать ее крики, спустилась в подвал и размозжила ей голову киркой.

Ей ужасно хотелось пить, и у нее совершенно пересохло в горле. Надеясь хоть каким-то образом облегчить свои муки, она стала воображать, что на нее низвергаются струи прохладной воды.

Она слышала, как наверху носится Синди, а Норма что-то говорит, расхаживая по гостиной, – по крайней мере, ей так показалось.

Эта ненормальная вела себя как обычно, будто ничего не произошло, будто она привыкла держать людей взаперти у себя в подвале. Хейли не верилось, что это та самая женщина, которая помогла ей на дороге, пригласила ее к себе домой, ухаживала за ней, когда у нее случился тепловой удар, и рассказала ей столько сокровенного о своей жизни.

Возможно, она не первая, с кем случилось нечто подобное, быть может, Норма держала у себя под замком и других девушек, а Грейвс, который был с ней в сговоре, намеренно испортил движок машины, чтобы задержать здесь Хейли.

Что, если он приедет и тоже надругается над ней?

Эта боль, нестерпимая боль между ног, которая постепенно разливается по всему телу…

Хейли стала высматривать, не осталось ли здесь хоть каких-нибудь следов других узниц, ее предшественниц.

Пятен крови, царапин на стене…

Она представила десятки мертвых тел, закопанных возле дома. Скоро рядом зароют и ее труп, и никто об этом не узнает.

И станет она компостом, которым удобрят окрестные земли.

Томми надругался над ней, не задумываясь о последствиях, поскольку знал – ей нипочем не выбраться живой из этого дома. Норма отдала ее ему на растерзание. Между ними – чокнутой матерью и ее сыном-извращенцем – существовало молчаливое согласие.

Нет, это уже слишком, пора опомниться, и главное – держать ухо востро, а потом поднять шум, чтобы дать о себе знать, как только она услышит незнакомый голос, хотя она прекрасно знала – Норма не станет никого приглашать к себе в дом, пока здесь томится пленница.

А еще надо было придумать, что сказать Норме, когда та вернется, – какие-нибудь слова, которые ее образумят.

Она, в общем-то, женщина разумная, только вот не сумела с собой совладать в критической ситуации.

Хейли непременно нащупает ее самое чувствительное место, надавит на него – и снова окажется на свободе.

Ведь иначе и быть не могло.