Текст книги "Убежище"

17

Сандрина Ноябрь 1986 года

Поль и Сандрина молчали, сидя на скалистом утесе лицом к морю.

Они устроились здесь, чтобы перекусить и избавиться от неприятного чувства, которое они испытали в бункере несколько минут назад.

– Как ты? – спросил молодой человек, протягивая Сандрине бокал вина.

– Нормально, просто… я не перестаю думать об этих детях. Я так и вижу, как они барахтаются в ледяной воде. Представляю их испуганные взгляды. Слышу, как угасает их дыхание…

– Я не должен был…

– Перестань извиняться, Поль. Ты же не знал, что мы найдем внутри.

Низкие серые облака, похожие на темные грозные дирижабли, тянулись над водой. Молодая женщина смотрела, как медленно они плывут, словно не решаясь приблизиться к острову.

– Это у тебя… украшение? – спросил Поль, проглатывая последний кусок своего бутерброда, больше для того, чтобы сменить тему, чем из любопытства.

Сандрина не сразу поняла, о чем он, и посмотрела на него, недоуменно нахмурив брови.

– Кожаный браслет на твоем запястье. Я ни разу не видел такого у девушки.

– А, да, в некотором роде, – увильнула она от ответа.

Шрам тут же дал о себе знать, словно к нему прижали раскаленный металл.

Она ощутила, как жар терзает ее кожу.

«Подумай о чем-то другом, отвлекись от боли, уйми ее…»

– Это память о матери, – солгала она, одернув рукав куртки, чтобы его не было видно.

– Вы близки?

– Были.

– Я просто чемпион по бестактности…

– Ничего страшного. Что ж, хватит на сегодня неприятных эмоций! Пойдем, проведаем Франсуазу, иначе ее макияж не простит нам такого долгого ожидания!

Они сложили остатки провизии в рюкзак, посмеялись, обнаружив, что выпили всю бутылку вина, и направились в сторону поселка. Когда они подошли к лесной опушке с искривленными деревьями, Сандрину охватило легкое оцепенение, видимо, от выпитого вина. Свет стал приглушенным, как и все звуки, и ей пришлось бороться с сонливостью, чтобы сосредоточиться на ходьбе и не споткнуться об корни, скрытые в полумраке.

Ей показалось, что она слышит детский плач.

Ей показалось, что она слышит кошачье мяуканье.

Ей показалось, что она слышит женский голос, призывающий ее говорить о любви снова и снова.

В сознании промелькнуло мимолетное ощущение, что она находится одна, но уже не среди хилых деревьев, а в сером бетонированном помещении с единственной закрытой дверью.

Возможно, у нее начались проблемы с головой?

Может, ее настигла та же болезнь, что была у ее бабушки, болезнь, которую Франсуаза не советовала называть безумием?

На самом ли деле краски вокруг нее померкли?

– Мне кажется, я выпила слишком много вина, – произнесла она, когда деревья стали расти реже, чтобы уступить место каменистому лугу, поросшему травой.

Справа от них показался дом Сюзанны.

– А где находится телефонная будка? – спросила молодая женщина, когда они проходили мимо причала, осиротевшего без «Лазаруса».

– Чуть выше, за одним из домов. Ее не так просто найти.

– Мне нужно будет позвонить моему работодателю, чтобы успокоить его, – сказала она. – И предложить написать статью, может, даже в формате путевых заметок…

– Ты уверена, что хочешь написать об этом месте?

– Здесь достаточно тайн, чтобы заинтересовать любого читателя. Не все же мне про коров писать…

– Вон там дом Франсуазы, – показал Поль и вдруг резко остановился.

– Что случилось? – спросила его Сандрина.

Поль не знал. Но он заметил Клода, местного доктора, который поспешно вошел внутрь дома. Дверь осталась открытой, оттуда вышел Морис, сгорбившийся от многолетней работы с землей. Когда бывший садовник увидел молодых людей, он побежал им навстречу.

– Что случилось, Морис? Тебе не следует так бегать, это вредно для…

Старик был в нескольких метрах от них, но Сандрина уже слышала его прерывистое хриплое дыхание. Она также смогла прочесть испуг на его лице.

– Скорее! Там кое-что произошло!

Франсуаза лежала на полу мертвая. Ее макияж вульгарно подчеркивал бледность кожи, словно эти кричащие краски насмехались над трупом, который они покрывали. Клод стоял на коленях с висящим на шее стетоскопом. Дрожащей рукой он навсегда закрыл веки Франсуазы, затем перекрестился; его жест тут же повторили Поль, Виктор и Морис, стоявшие сзади.

– Остановка сердца, – сообщил он.

За этим последовала долгая тишина, во время которой каждый погрузился в свои мысли. Сандрина смотрела на них, не решаясь нарушить их молчание. Она догадывалась, какой вопрос сейчас задает себе каждый житель острова: когда наступит его очередь? В какой момент старость заберет его, чтобы встретиться с Сюзанной и Франсуазой?

Молодая женщина посмотрела на тело Франсуазы. Ей вспомнились последние фразы, которыми она обменялась с бывшей подругой своей бабушки. «Мы все здесь словно закованы в цепи. Каждый из нас боится, даже если никто не решается в этом признаться. Потому что на этом острове живет существо, которое можно увидеть только в кошмарах. Но оно абсолютно реальное. Оно наблюдает за нами днем и ночью. Оно не дает нам уехать».

Сандрина заметила одну деталь, которая не сразу бросилась ей в глаза: шея Франсуазы была повернута под странным углом, словно ее голова пыталась отделиться от тела, вытянувшись как можно дальше.

– Клод, – нерешительно позвала она, – ее шея…

– Да, – кивнул он, приближаясь к ней. – Должно быть, она ударилась затылком, когда падала. Я думаю, она стояла на этом самом месте, когда случился приступ. Впрочем, на углу стола есть следы крови и волос. Она не смогла удержать равновесие и ударилась со всего размаха.

– Какие наши действия? – спросила Сандрина.

– Нужно связаться с континентом. Предупредить Симона, чтобы он привез жандарма.

– Я займусь этим, – предложил Виктор, стараясь не разрыдаться.

Затем он вышел из дома Франсуазы, опустив голову, больше не в силах сдерживать слезы.

– Нам лучше уйти отсюда, – произнес Клод, надевая свой потрепанный твидовый пиджак. – Сейчас мы больше не можем для нее ничего сделать, пусть покоится с миром.

– Я бы не отказался выпить стаканчик, – отозвался Морис, вытирая слезы.

Гримаса боли исказила его лицо, и так отмеченное годами тяжелого труда. Он смахнул толстой рукой слезу, словно отогнал надоедливую мошку, жестом, в котором смешивались гнев и отчаяние. Сандрина подумала, что этому старику потребуется выпить далеко не один стаканчик.

– Идемте в гостиницу, – шепнул Поль, потянув его за руку.

Пока они шли, никто не решался заговорить. Сандрина, несмотря на хлеставший в лицо холодный ветер и легкую мигрень от выпитого вина, с возросшим вниманием рассматривала пейзаж. Она заметила низкие каменные стены, деревья, которые клонились к земле, словно хотели в ней спрятаться и вернуться к исходному состоянию семян, высокие травы, неумело танцующие под порывами ветра… Молодая женщина начала свыкаться с местными красками и вынуждена была признать, что это место обладает определенным шармом, контрастируя с ярким освещением многолюдной столицы. Эта суровая красота напомнила ей когда-то прочитанную книгу «Грозовой перевал». Она также вспомнила, что читала где-то, что иногда ветер может сводить с ума. Что древние люди сравнивали его с потусторонними голосами и что эта идея постепенно превратилась в уверенность, побуждая ее сторонников бродить по равнинам, чтобы успокоить блуждающие души. Возможно, один из этих голосов она услышала вчера в своей комнате? Был ли это дикий кот, которого никто не смог поймать, или просто ветер? Или это безумие Франсуазы добралось до нее в тот вечер сквозь деревья леса? Возможно, она пыталась поведать ей о причинах своего страха?

«Идиотка, – убеждала себя Сандрина, – разве ты не видишь, что этот остров и тебя хочет пленить? Разве ты не понимаешь, что он пытается тебя удержать? Ты забыла слова Франсуазы?»

«Ты не должна оставаться на этом острове, Сандрина…»

Траурная процессия добралась до гостиницы и разместилась за столиком. Поль налил всем по бокалу виски, оставил бутылку на столе, чтобы каждый мог добавить себе еще, и присоединился к остальным.

– Бедная Франсуаза… – вздохнул Клод, ослабив галстук.

– Мир ее праху, – добавил Морис, опустошив свой бокал.

– У нее есть семья, нужно кого-то предупредить? – спросила Сандрина.

– Нет, – ответил садовник, – у нас ни у кого нет семей. Единственная, у кого она была, это твоя бабушка. Но она скрывала это от директора.

– Почему?

– Потому что это было одним из условий работы на острове. Директору были нужны работники, которые не бросили бы все через несколько недель, потому что истосковались по своим близким. Сюзанна сказала ему, что у нее был только муж, который погиб в начале войны.

Сандрина размышляла над словами, которые только что услышала. Было ли это причиной молчания бабушки в течение всех этих лет? Может, она боялась, что директор узнает о ее тайне? Молодая женщина была убеждена, что от нее многое скрывают, начиная с того самого момента, как она поднялась на борт «Лазаруса». Каждый житель острова что-то недоговаривал, изъясняясь фразами, составленными из таких же блеклых и размытых слов, как цвета вокруг. Ей придется разворошить этот муравейник. И пусть эти старики увидят в этом проявление невоспитанности и неуважения, Сандрине надоели все эти намеки, недомолвки, это обожествление острова и его секретов. Ей нужны были ответы на таинственные заявления Франсуазы и Виктора. Ей было необходимо понять, почему жители острова испытывают страх.

В тот момент, когда она уже собралась задать свои вопросы, дверь гостиницы с грохотом распахнулась, и перед ними появился Виктор, бледный, как привидение.

– Те… те… телефонная будка, – пробормотал он, – разбита!

– Как это – разбита? – удивился Поль.

– Уничтожена, полностью уничтожена. У нас больше нет связи с внешним миром…

И тогда Сандрина прочла на лицах жителей острова первобытный, почти детский страх людей, понимающих, что они обречены…

18

Сюзанна 1949 год

С тех пор в лагере установилась почти монашеская атмосфера.

Дети большую часть времени оставались в своих комнатах или в общем зале, занимаясь со своими котятами, позабыв об играх в мяч и прогулках верхом… Клод отметил улучшение в их состоянии, но все же рекомендовал ежедневные прогулки вдоль побережья хотя бы в течение часа, чтобы немного проветриться.

Со своей стороны, Сюзанна больше не замечала у своих воспитанников никаких дополнительных признаков усталости с того самого дня, как у них появились питомцы. Она также испытала облегчение, не обнаружив в комнатах новых рисунков Erlkpnig. В конечном итоге она решила, что это был просто сложный период, связанный, как правильно понял директор, с потребностью в любви и слишком долгой разлукой с семьями.

Таким образом, «работа на благо Вселенной» продолжилась, с некоторым уменьшением физической активности, и улыбки снова засияли на детских лицах, как в первые дни. Котята, судя по всему, тоже привыкли к своему новому месту жительства. Теперь можно было частенько увидеть, как они осваивают пространство с трогательным любопытством, порой вызывая приглушенные ругательства Виктора, когда он обнаруживал их на пороге своей кухни. Но в конце концов он тоже расчувствовался, как и остальные члены персонала. Теперь перед запретной дверью стояли маленькие миски с горячим шоколадом. Это, похоже, удовлетворило Бубенчика, Конфетку, Снежка и прочих, поскольку все они в дальнейшем просто мяукали под дверью, требуя свою порцию угощения, и больше не пытались пробраться на кухню.

Инцидент произошел в среду, за три дня до намеченной поездки на континент.

Пронзительный крик раздался в коридоре спального помещения.

Одинокий крик.

Аномалия среди сонного затишья.

Как хлопнувшая дверь в заброшенном доме.

Франсуаза и Сюзанна, убиравшиеся в общем зале, тут же бросились в коридор, чтобы понять, откуда доносится этот леденящий душу крик. Они увидели Эмили, девятилетнюю девочку, которая стояла перед своей комнатой, закрыв руками лицо.

– Эмили, это ты кричала? Что случилось?

– Фабьен… убил Хохотуна…

– Что он сделал?

Сюзанна вошла в комнату и обнаружила там Фабьена. Он сидел на кровати Эмили, свесив ноги. На полу лежало безжизненное тело котенка.

– Франсуаза, уведи Эмили на кухню. Дай ей горячего шоколада, я пока поговорю с Фабьеном.

Молодая женщина кивнула, обняла девочку за плечи, пытаясь ее успокоить:

– Пойдем со мной, принцесса, все уладится…

Мальчик сидел молча, уставившись в невидимую точку на стене. Сюзанна села рядом с ним и с грустью взглянула на неподвижного котенка.

– Фабьен, это правда, что ты убил котенка Эмили? Зачем? – прошептала она.

Она не ждала никакого ответа. Фабьен наверняка уже осознал, что совершил нечто ужасное и сожалел об этом, ему просто было стыдно выразить свои чувства. Но к ее великому удивлению, мальчик показал пальцем на рисунки в комнате. Сюзанна проследила за его пальцем и увидела лучезарный зеленый луг, покрытый пестрыми цветами. Маргаритки, гиацинты, азалии – весь калейдоскоп веселых красок. В центре луга она заметила Лесного царя, отвратительного и прямого как палка, похожего на огородное пугало. Накануне, когда она проверяла все спальни, его здесь не было, в этом она могла поклясться.

– Это единственный способ от него избавиться… – произнес Фабьен. – Нужно убить всех котов…

– Избавиться… от кошмаров? Ты говоришь, нужно убить котят, чтобы избавиться от кошмаров?

– Это не кошмары, ОН реальный. Я убил Крокета два дня назад, и ОН больше ко мне не приходил. Ударом по затылку. Мой кот не страдал. Мне отец показывал, как надо делать, когда браконьерствовал.

– Ты убил своего котенка? Но, Фабьен…

– Я не хотел, чтобы ОН причинил вред Эмили, – пояснил мальчик, вставая с кровати, чтобы оказаться напротив Сюзанны.

Его взгляд был лихорадочным, прожилки в опухших глазах, казалось, вот-вот лопнут. «Боже мой, сколько же этот парень не спал», – подумала Сюзанна со сжавшимся сердцем.

– Я очень люблю Эмили, – продолжил он, не замечая слез, текущих по щекам, – и когда я увидел ее сегодня утром, то понял, что она не спала… Тогда я нарисовал ЕГО на лугу, чтобы ОН это заметил и оставил ее в покое.

– Но…

– Я знаю, что вы мне не верите, – сказал Фабьен. – Только те, кто ЕГО видел, могут меня понять.

– Почему именно Хохотун и Крокет?

Мальчик схватил руки воспитательницы и посмотрел ей прямо в глаза, словно пытался проникнуть в самую глубину души.

– Нужно убить всех котов, – четко произнес он, – только так Erlkpnig оставит нас в покое.

– Налей мне еще.

– Сюзи, ты уверена, что… – возразил Виктор.

– Да, уверена, – подтвердила она.

Повар снова наполнил рюмку водкой, затем убрал бутылку. Они оба стояли, прислонившись к кухонному столу. Позади них гудела печь с выпекающимся хлебом, распространяя умиротворяющий аромат. Десятью минутами раньше Сюзанна ворвалась на кухню и потребовала ей срочно что-нибудь налить.

– Что случилось? Ты бледная как полотно.

– Два котенка мертвы, – сообщила она.

– Что?

– Хохотун и Крокет. Их убил Фабьен.

– Убил? Но зачем ему это понадобилось? – удивился повар.

– Он утверждает, что по ночам к ним приходит монстр, чтобы причинить им вред.

– Ничего не понимаю, – признался он, – может, следует сообщить об этом Клоду… или директору.

– Клод в курсе, Фабьен сейчас в его кабинете, он дал ему успокоительного, чтобы тот поспал. Ты ничего необычного не замечал в детях в последнее время?

Виктор внимательно посмотрел на Сюзанну. Он давно заметил перепады в настроении детей, но решил, что это его фантазии, о которых не стоит сообщать другим членам персонала.

– С тех пор, как появились котята, – нет, – ответил он, наполовину убежденный собственными словами.

– А до того?

«До того… – подумал Виктор. – До того, как я заметил, что ребята с меньшим энтузиазмом набрасываются на горячий шоколад? До того, как их улыбки увяли, как цветы без солнца? До того, как я убедил себя, что все это плод моего воображения?»

– Ну, – согласился повар, – они действительно показались мне немного «потухшими». Некоторые были очень бледными. Они стали меньше есть, я заметил это, когда убирал посуду после еды.

Сюзанна долго размышляла, прежде чем снова заговорить. Она вспомнила день прибытия детей. Их мрачные лица, избегающие взгляды, физически ощутимый страх, когда они шли по лесу, направляясь в место, о котором ничего не знали. Потом на их лицах расцвели улыбки. А теперь дети, казалось, совершают обратный путь. Словно время внезапно съежилось. Словно Лесной царь тянул их за собой, а они не могли сопротивляться.

– Виктор, ты знаешь, кто такой Лесной царь?

– Никогда не слышал о таком!

Сюзанна решила незаметно опросить всех ребят, в спальне которых был нарисован Erlkpnig. Она не хотела беспокоить директора, пока сама все не выяснит. Воспитательница находила разные предлоги, чтобы остаться на несколько минут наедине со своими воспитанниками. Постепенно, один за другим, они рассказывали ей одни и те же факты: кошмары, усталость, рисунки. Больше всего удивило Сюзанну, что все дети знали легенду о Лесном царе. Они утверждали, что именно это существо навещало их во время сна. Появилась также другая деталь, когда она попросила их рассказать о своих кошмарах. Они сбивчиво описали присутствие часов, летающих по воздуху, словно воздушный змей, увлекаемый ветром.

Когда Сюзанна отправилась к Франсуазе, чтобы узнать новости об Эмили, ее подруга сидела на улице, наблюдая за детьми, играющими со своими котятами в специальном манеже, сооруженном Морисом. Речь шла ни больше ни меньше о гигантском курятнике, огороженном сеткой, в центре которого возвышалось крепкое дерево: на него пытались взобраться котята, подбадриваемые своими хозяевами.

– Как она?

– Средне. Я пообещала ей, что Симон привезет ей котенка. Зачем он это сделал? – спросила Франсуаза.

– Не знаю, – солгала Сюзанна, взяв сигарету, которую протянула ей коллега.

– Сюзанна?

– Да?

– Что происходит?

– Ты о чем?

– Я не знаю, у меня просто ощущение, что… все идет не так, как надо. Дети изменились, я это тоже заметила. Ну да, возможно, это связано с изоляцией. Но я чувствую, что здесь что-то другое.

– Ты помнишь свой трудовой контракт?

– Конечно, Сюзи.

– Ты читала его, прежде чем подписать?

– Разумеется! – воскликнула Франсуаза. – Предложение было слишком хорошим, чтобы не вызвать подозрений.

– Тебе ничего не показалось… странным?

– Кроме того, что у нас не должно быть семей?

– Это и еще…

– И еще обещание не покидать остров без разрешения директора даже в случае закрытия лагеря?

– Многовато обещаний для простого места, не так ли? – намекнула Сюзанна.

– Для очень хорошо оплачиваемого места, – подчеркнула ее подруга, – на жилье тратиться не надо, продуктов и алкоголя в избытке, прошлое больше не следует по пятам… Но ты права, обещаний многовато…

– А ночной персонал?

– А что с ним не так?

– Мы его никогда не видим, только когда сменяем друг друга. Нам ничего о них неизвестно, – заметила Сюзанна.

– Неудивительно! Мы работаем, они отдыхают. Они работают, мы отдыхаем. Сложно выпить вместе по стаканчику и завести разговор… – отозвалась ее коллега.

– Два врача, – задумчиво произнесла Сюзи. – Два врача на тот период, когда дети спят, тогда как днем дежурит только один Клод.

– Да, верно. Но там спит директор, может, он страдает какой-нибудь болезнью, требующей постоянного наблюдения.

– Ты знаешь, кто такой Лесной царь? – оборвала ее Сюзанна, выпуская струю дыма.

– Из стихотворения Гете? Конечно! Я… Гм… Я была знакома с немцем, музыкантом… Он обожал этот стих.

– О чем там речь?

– В общих чертах, об одном зловредном существе, которое живет в лесу и убивает детей, проходящих мимо. Почему ты спрашиваешь, ты кого-то встретила в лесу сегодня утром? – пошутила Франсуаза, раздавив свой окурок об камень. Но серьезное лицо подруги заставило ее позабыть о шутках.

– Сюзанна, что происходит? Ты можешь мне все рассказать, ты же знаешь.

– Не знаю, Франсуаза, но мне страшно.

19

Сандрина Ноябрь 1986 года

– Ну что ж, у нас не осталось выбора…

Все молча согласились.

Сандрина непонимающе уставилась на них. Как они могут быть такими спокойными? И что означает эта фраза?

Виктор встал, подошел к бару и принялся готовить напитки, как будто кто-то ему сделал заказ. Сандрина попыталась найти ответ в глазах Поля, но он упорно смотрел в стол.

– Что значит – не осталось выбора? – наконец спросила она у Клода.

– Очень многое, дражайшая.

– Что, в конце концов, происходит? Нам необходимо найти способ связаться с континентом! Черт, вы только представьте, если у Виктора случится сердечный приступ, или у кого-нибудь из вас! Вам нужно покинуть этот остров, нам всем нужно его покинуть, и плевать, если фантомы детей вам этого не простят! Мы должны уехать!

Сандрина была на грани истерики. Она решила, что наступило время рассказать о ее вчерашнем разговоре с Франсуазой.

– Чего вы все боитесь? Вчера Франсуаза сказала мне, что вы боитесь какого-то существа… Лесного царя, кажется… Она мне также сообщила, что он убил Сюзанну. А если… если на этом острове есть убийца? Если речь идет об убийствах?!

Все посмотрели на нее, как на ненормальную, со смесью нездорового любопытства и страха в глубине глаз.

– Это самоубийства, – заявил Морис, до сих пор хранивший молчание.

– Да, самоубийства, просто… самоубийства, – подтвердил врач.

Трое мужчин кивнули, словно суд присяжных, одобряющий приговор. С одинаковой уверенностью, с одинаковым облегчением.

– Я… я не понимаю…

– Видите ли, – продолжил он мягким голосом, – этот остров необычный. Он – наше убежище, залог нашей безопасности. И как любое убежище, если в нем прячется слишком много народу, оно становится бесполезным. Это шаткое равновесие, допускаю, но это так. И мы должны его оберегать.

– Вы хотите сказать, что вы всех убили, чтобы… оставаться в безопасности?

– Нет, не так. Мы никого не убивали. Франсуаза и Сюзанна покончили с собой… чтобы ты была в безопасности, чтобы ты могла покинуть этот остров и обрести свободу.

– Что? Да вы чокнулись! Чтобы я обрела свободу? О чем вы говорите?

Громкий свист, донесшийся со стороны кофемашины, заставил Сандрину вздрогнуть от неожиданности. Она бросила гневный взгляд на Виктора, который продолжал готовить напитки, стоя за барной стойкой. Клод терпеливо подождал, когда свист закончится, после чего продолжил:

– Вы не заметили ничего странного с момента вашего прибытия на вокзал и до сегодняшнего дня?

– Вы шутите? Ничего странного? ВЫ странный! Поль странный! Черт возьми! Здесь все странное! Даже краски пейзажа куда-то исчезли! – выкрикнула она.

– Успокойтесь, только так вы сможете отсюда выбраться. Вспомните, у мэтра Бегено… – подбодрил ее Клод умиротворяющим голосом.

– У нотариуса? Что я должна была заметить? Его косоглазие? Чистоту в его конторе? Неработающие часы?

– Какое время они показывали?

– Что?

– Часы, – уточнил Клод, – их стрелки…

Сандрина вспомнила свою встречу с нотариусом. Необходимость рыться в прошлом, чтобы припомнить такие ничтожные подробности, выводила ее из себя. «Если это шутка, чертовы дегенераты, вы мне дорого за это заплатите! Статья, которую я напишу, мигом отправит вас в ближайшую психушку…»

– На них было 8 часов 37 минут! – вспомнила она. – И что?

– Нет, 20 часов 37 минут, – поправил врач. – Это время вам ни о чем не говорит?

Молодая женщина невольно задумалась над вопросом и с ужасом обнаружила связь с другим своим недавним воспоминанием.

– В бункере, – прошептала она, – часы над запертой дверью… На них тоже было 20 часов 37 минут… Что все это…

Внезапно Сандрина замерла.

В ее памяти только что ярко вспыхнула еще одна деталь.

Были еще одни часы…

Она встала со стула, до конца не осознавая своих действий, словно невидимые нити управляли ее движениями, словно она превратилась в марионетку судьбы, от которой больше не могла убежать. Клод, Морис и Поль смотрели на нее, не шевелясь. Под их молчаливыми взглядами она подошла к стене и принялась лихорадочно рассматривать висящие на ней фотографии.

Вот он.

Снимок классной комнаты.

Дети сидят спиной к объективу.

Карта Франции на стене…

… и часы…

20 часов 37 минут.

Сандрину охватила дрожь. Ее нервы начали сдавать. Она сжала кулаки так крепко, что ногти впились в ладони, и сильно зажмурилась. Шрамы, спрятанные под кожаным браслетом, тут же загорелись огнем.

Виктор присоединился к остальным, держа в руках поднос с чашками горячего шоколада. Он сел, протянул каждому по чашке и подлил виски Сандрине.

– Что происходит в 20 часов 37 минут? – спросила она, повернувшись к четверым мужчинам.

– Идите сюда, дитя мое, мы вам все объясним.