Текст книги "Девушка Online"

Глава тридцать девятая

– Пенни! Пенни! Что случилось? Что с тобой? – Мама вбегает в комнату и включает свет.

Я лежу, свернувшись на полу. Почему я на полу? Что произошло?

– Роб! Роб! Иди сюда! – кричит мама. Я чувствую, как она опускается на колени и сжимает мои руки. – Все хорошо, милая, все будет хорошо.

Я рыдаю. Я слышу свои всхлипывания, но словно со стороны, будто это не я, будто я всего лишь смотрю на свое тело.

– Попробуешь подняться? – заботливо говорит мама.

На лестнице раздаются торопливые шаги.

– Ты звала? – раздается папин голос. – О боже, Пенни, что с тобой?

Я чувствую, как папины крепкие руки обхватывают меня. Я нахожу в себе силы, чтобы приподняться и сесть, уткнувшись папе в плечо. Я плачу и не могу остановиться. Мне хочется плакать и плакать, пока я не превращусь в маленькую девочку, которой ни о чем не надо волноваться.

– Что с тобой? – аккуратно спрашивает папа во второй раз.

– Пенни?.. У тебя снова была паническая атака? – спрашивает мама. Я слышу, как она обходит меня, а потом чувствую, что мама кутает меня в одеяло.

Я киваю, не в силах говорить. Неудержимо стучат зубы.

– Что ее вызвало? Что стало причиной? Почему она повторилась? – спрашивает папа и крепче меня обнимает. Мне хочется сидеть так вечно, в коконе из одеяла и папиных объятий.

И что же я скажу родителям? Ной мне солгал, а весь мир меня ненавидит? Или возненавидит, когда всем станет известно о случившемся.

– Не знаю, – лепечу я. – Просто разволновалась из-за возвращения в школу.

Я чувствую, как папа весь напрягается.

– Опять какие-то глупости вокруг этого видео? Если так, то я…

– Нет, дело не в видео. Пустяки, просто устала и от перелета еще не отошла, – начинаю придумывать оправдания.

Мама хмыкает, будто я ее не убедила.

Но я знаю наверняка, что не хочу выплескивать на них свое волнение. Я не хочу их расстраивать. Мне придется самой решать свои проблемы.

– Сделать тебе чаю? – предлагает мама.

– Да, спасибо.

– А как насчет завтрака? – спрашивает папа. – Поджарить тебе блинчиков?

Я соглашаюсь, хотя есть совсем не хочется.

Родители укладывают меня в постель, и я уверяю их, что чувствую себя гораздо лучше. Они спускаются на кухню, а я достаю ноутбук, захожу в свой блог и стираю все посты про Ноя. Потом я изменяю настройки, чтобы никто не мог оставлять комментариев. Мне сразу же становится легче, я будто закрыла дверь, отгородилась от злопыхателей.

Снова захожу на свою страницу в Твиттере. Мне успело прийти больше двадцати новых уведомлений, но я их не читаю. Я изучаю настройки и нахожу опцию «удалить профайл». Меня спрашивают, уверена ли я, что хочу все удалить, и я с силой нажимаю на «да». Еще одна дверь захлопнута.

Я удаляю страницу на Фейсбуке, снова игнорируя новые сообщения.

Потом закрываю ноутбук. Затуманенный во время приступа мозг начинает проясняться, и я стараюсь найти ответы на важные вопросы. Как это случилось? Кто рассказал про меня и Ноя в «Следим за звездами»? От кого они узнали про мой блог?

Первым делом я думаю на Олли. Он единственный, кто знал, что Ной – это Ной Флинн. Но я сказала ему только то, что познакомилась с ним Нью-Йорке. Я не говорила, что между нами что-то было. И Олли не в курсе, что я веду блог. Единственный, кто знает про мой блог – это Эллиот.

У меня сводит живот. Вряд ли Эллиот мог так поступить. Но он так странно себя вел, когда мы говорили о Ное, а вчера оставил в моем блоге очень резкий комментарий. Нет, Эллиот на такое не способен. И он не знал, кто Ной на самом деле. Или знал? Я вспоминаю, как, увидев фотографию Ноя, Эллиот сказал, что лицо кажется ему знакомым. Неужели он узнал Ноя Флинна, но смолчал? Не поэтому ли он так быстро сменил тему разговора? Только не это. Неужели Эллиот продал историю прессе? Смотря в одну точку на стене, я представляю, как Эллиот отсылает в «Следим за звездами» анонимное письмо. Как ни ужасно, но это похоже на правду. Эллиот очень ревновал меня к Ною, злился, что я пишу о нем в блоге. Потом он увидел фото и придумал, как на корню разрушить наши с Ноем отношения. Должно быть, вчера он не пошел со мной гулять по городу, потому что уже придумал этот план. И с тех пор Эллиот не выходил на связь. Прежний Эллиот за такое долгое время постучал в стену хотя бы раз. И он наверняка видит, что творится в сети. Когда Меган загрузила дурацкое видео с трусами, Эллиот меня тут же предупредил по эсэмэс и попросился зайти. А на этот раз – молчит.

Суровая правда обрушивается на меня. Такое чувство, что кто-то с размаху ударил в живот. Сначала предал Ной, теперь Эллиот. Но с Ноем мы, по крайней мере, едва были знакомы, и я могу списать все на неумение видеть людей. Но Эллиот? Эллиота я знаю всю жизнь. Он – мой лучший друг. Или был им.

Я не успеваю заплакать – в комнату входит мама. Она ставит чашку чая на прикроватную тумбочку и садится рядом со мной.

– Милая, тебя точно не тревожит ничего серьезного? Может, ты хочешь чем-то поделиться?

Я мотаю головой, опасаясь, что если заговорю, то не смогу сдержать слезы.

– Ладно, если передумаешь, я всегда тебя выслушаю.

Я киваю и из оставшихся сил изображаю улыбку. Мама уходит, а я сижу с закрытыми глазами, пока не входит папа с тарелкой блинчиков в руках.

– Вот, приготовил по фирменному рецепту Сейди Ли, – произносит он с улыбкой.

Становится больно от мысли, что мне безумно понравилась Сейди Ли. Но она – всего лишь еще один человек в списке предавших меня.

Папа уходит вниз, взяв с меня обещание кричать ему, если что-нибудь понадобится. Я отставляю тарелку блинов и смотрю в пустоту. Я так опустошена и измотана, что хочется одного: лежать в кровати и ждать, пока все не закончится. Если это когда-нибудь закончится.

Каждый раз, когда телефон пиликает о новом уведомлении, меня пронзает страх. В итоге я выключаю мобильный и прячу его вместе с ноутбуком на дно шкафа, засыпав сверху одеждой. На какое-то время мне становится спокойнее, кажется, что никто до меня не доберется. А потом я воображаю, как шкаф заполняют горы оскорбительных сообщений, готовых свалиться на меня, как только я открою дверцу.

И снова мной овладевает паника. Но на этот раз я помню, что надо делать. Я закрываю глаза и представляю страх внутри меня: большой черный шар заполняет грудную клетку. «Я волнуюсь, но это нормально», – говорю я ему и заодно себе. «Это нормально». И вместо того, чтобы паниковать и стараться не думать о страхе, я заставляю себя увидеть его внутри. Черный, густой, пугающий комок. Я делаю глубокий вдох через нос. И еще один. «Это нормально», – шепчу я вполголоса. И страх начинает съеживаться. И тогда я понимаю, что у меня на самом деле все нормально; страх меня не убьет. И еще одна мысль приходит в голову: нынешние события меня тоже не убьют. «Это нормально». Делаю глубокий вдох – и страх уменьшается. Теперь он не больше теннисного мячика. Он бледнеет до серого, потом белого, золотого. Еще вдох. За окном кричит чайка. Я думаю о море, и на лице появляется слабая улыбка. «Это нормально». Я могу контролировать приступ. Я представляю, что сижу на берегу, и солнце наполняет мое тело золотым светом. «Это нормально».

Не меньше часа я сижу с закрытыми глазами, слушаю крики чаек и концентрируюсь на дыхании. Потом раздается стук в дверь.

– Пен, можно войти? – спрашивает Том.

Я открываю глаза и расправляю плечи.

– Входи.

Едва Том пересекает порог, я понимаю, что он все знает. Никогда раньше не видела его таким встревоженным.

– Я сейчас выходил в Интернет, – начинает он, присаживаясь в изножье кровати. – Это правда? Ты с Ноем Флинном?..

Я опускаю голову.

– Он что, тот самый Ной, о котором мама и папа все время говорят? Тот, у которого вы останавливались?

Я киваю и поднимаю глаза на Тома.

– Но я не знала, кто он. Честно. Я о Ное Флинне раньше не слышала. А ты?

– Ага. Читал, что его продюсирует та же компания, что работает с Леа Браун. И что Ной и Леа встречаются. А он, что, тебе не сказал?

Я качаю головой.

– Нет! Я бы ни за что не связалась с парнем, у которого уже есть девушка.

– Выходит, он тебя обманул? – хмурится Том.

– Да. А ты откуда узнал об этом?

– Про вас везде пишут: на фейсбуке, в твиттере, тамблере и…

– Стоп, хватит.

– Ты читала, что люди пишут?

Я киваю, и слезы начинают жечь глаза.

– Том, я не знаю, что делать. Мне так страшно.

Том берет меня за руку.

– Не волнуйся, сестренка. Мы все уладим. Как этот сайт про вас узнал?

– Не представляю. Наверное, им кто-нибудь рассказал.

– Но кто?

Я пожимаю плечами. Я не могу указать Тому на Эллиота, пока сама не буду в этом абсолютно уверена.

– Ладно, сейчас уже неважно. Главное теперь – рассказать всем твою версию случившегося.

У меня тут же начинается паника.

– Нет, я не могу. Я не хочу снова появляться онлайн. Ни за что.

Том смотрит мне прямо в глаза.

– Помнишь, когда я перешел в среднюю школу, парнишка по имени Джонатан Прайс стал меня донимать и распускать обо мне сплетни?

– Тот, что отнимал у тебя завтраки?

– Он самый. Помнишь, наверное, как я притворялся больным, чтобы мама с папой разрешили мне остаться дома?

– Да.

– А потом ты мне сказала… «Но если ты снова не начнешь ходить в школу, никто не поймет, что он про тебя врал», – цитирует меня Том высоким писклявым голоском.

– Я так сказала?

– Именно так.

– Не ври, я никогда не говорила, как Смурф.

Том улыбается.

– Говорила-говорила. Но ты была права. Мне тогда много чего советовали, но только к твоим словам я прислушался. Из-за них я снова стал ходить в школу.

– Правда? – удивляюсь я.

– Да, потому что ты была права. Если бы я продолжал прятаться ото всех в своей спальне, они бы поверили Джонатану. – Том ухмыляется. – И не узнали бы, какой я удивительный, талантливый и прекрасный человек.

– И скромный, – смеюсь я.

– Да, я такой. У тебя сейчас та же история. Если ты будешь прятаться и позволишь им писать про себя гадости, то лишишь их шанса узнать, какая ты классная.

– О, Том! – восклицаю я со слезами на глазах.

– Так и есть, ты классная. И знай, что я всегда на твоей стороне. Но, правда, тебе надо что-то написать. Расскажи им свою историю.

Тут Том делает яростное лицо, которое он всегда корчит, когда они с папой дурачатся, и добавляет:

– Потом ты дашь мне адрес Ноя Флинна, я разыщу его в Нью-Йорке – где угодно – и прикончу.

Я прыскаю со смеха.

– Я серьезно. В смысле про то, что ты должна рассказать свою историю.

– Хорошо, надо подумать.

– Ты не думай, а делай. Тебе сразу полегчает. Мне легче стало, когда я вернулся в школу и велел Джонатону Прайсу засунуть свои сплетни куда подальше.

Том обнимает меня.

– Я люблю тебя, сестренка.

– И я тебя. Только умоляю, не говори ничего маме с папой. Ты же знаешь, как у них с Интернетом. Не хочу, чтобы они волновались.

– Договорились. Я на пару дней отложу возвращение в универ, на случай, если понадоблюсь тебе здесь.

– Серьезно? А у тебя проблем не будет?

– Не, у меня не бывает проблем, – улыбается Том, и меня переполняет чувство благодарности.

Да, я потеряла Ноя и Эллиота, но со мной всегда будет моя семья. Лучшая семья на свете.

Глава сороковая

Как только Том уходит, я прячу ноутбук обратно в шкаф и включаю воду, чтобы набрать ванну. В коробке с шипучими шариками для ванн я нахожу бомбочку «Блаженство Расслабления». Я нежусь в теплой воде с приятным ароматом, и мне становится на удивление спокойно. Мне до сих пор обидно и грустно, но я больше не чувствую себя беспомощной. Я опускаю голову и ощущаю, как волосы колышутся на воде.

– Ты похожа на русалку, – эхом звучат в голове слова, произнесенные Ноем в «подводном» коридоре. Я резко сажусь и начинаю отжимать волосы, а в мыслях звучит хор из «почему»: «Почему он казался таким славным и искренним? Почему он так легко мне солгал? Почему он так со мной поступил?» Но усилием воли я перекрываю поток вопросов. Сейчас не важно, почему Ной обманул меня. Обманул и точка.

Я вылезаю из ванны и мажусь любимым увлажняющим кремом. Потом укутываюсь в самый уютный халат и возвращаюсь в спальню. Зажигаю гирлянду, но тут же ее выключаю – она напоминает мне о палатке, в которой мы с Ноем встречали Новый год. Я включаю настольную лампу и слышу, как за стеной хлопнула дверь в спальню.

Чтобы не предаваться грустным мыслям о Ное, я предаюсь гневным мыслям об Эллиоте. Он наверняка уже видел, что происходит в сети, но до сих пор не постучал, не позвонил и не написал мне эсэмэс. Только если он не пытался связаться со мной, пока я была в ванной. У меня появляется лучик надежды, и я иду к шкафу, чтобы отыскать телефон. Сообщений на мобильном нет, и надежда превращается обратно в злобу. Значит, это Эллиот меня предал. Я вспоминаю слова Тома и понимаю, что должна сделать. Нельзя прятаться в спальне, нужно выйти из нее, чтобы выяснить отношения с Эллиотом.

Свернув на дорожку, ведущую к дому Эллиота, я понимаю, что давно к нему не заходила. Я даже не вспомню, какую мелодию играет звонок на его входной двери. Я жму на кнопку, и раздается громкое «динь-дон». Меня сковывает волнение. Я слышу, как кто-то шагает по деревянному полу, и дверь открывается. Папа Эллиота смотрит на меня таким взглядом, словно я только что оторвала его от самого важного в мире дела. Он постоянно так на всех смотрит, даже на собственного сына.

– Да? – вопрошает отец Эллиота так, будто впервые меня видит.

– Скажите, пожалуйста, а Эллиот дома?

Он вздыхает.

– Секунду, – произносит он и прикрывает дверь, оставляя меня мерзнуть снаружи. – Эллиот! – кричит он. – Тут к тебе кто-то пришел.

Я слышу приглушенный голос Эллиота, но не могу разобрать слов. Дверь снова открывается, и снова передо мной стоит его отец.

– К сожалению, он не может вас принять.

– Что? Но…

– Всего доброго.

Дверь захлопывается. И больше ничего.

Я в ярости забегаю в дом и поднимаюсь в спальню. Жаль, что у нас с Эллиотом нет секретного кода для «Я тебя ненавижу, жалкий трус»! Мы не придумали ничего подобного, потому что никогда раньше не ссорились. Но это – раньше.

Я сажусь на кровать и в отчаянии оглядываю комнату. Как Эллиот мог так со мной поступить? Как он мог так подло поступить, а потом спрятаться от меня? Но у него не получится вечно скрываться. Может, установить слежку за домом Эллиота и напасть из засады, когда он выйдет за порог? Бред сумасшедшего. А что, если просверлить в стене дырку и тыкать через нее Эллиота спицей или длинным острым карандашом? Еще бредовее. В итоге я решаю написать эсэмэс. Я достаю телефон из шкафа и печатаю:

Поверить не могу, что ты так меня предал. Лучший друг называется!

Я нажимаю «отправить», и на меня опять накатывает грусть. «Я не одинока», – успокаиваю я себя мыслями о маме, папе и Томе. «Я не одинока». Но все, что я чувствую – это одиночество и боль утраты.

Я смотрю на телефон, ожидая ответа, но ничего не приходит. С каждой минутой я все больше расстраиваюсь. Ной и Эллиот сначала предали меня, а потом начали избегать. Как они могли? И тут я принимаю самое ужасное из возможных решений: достать из шкафа ноутбук и выйти в Интернет.

Сначала я проверяю, когда Эллиот последний раз писал в Твиттере. Не знаю, что я ищу: доказательство того, что Эллиот выходил в Интернет, или злорадный комментарий обо мне… Последний раз Эллиот написал 25 декабря:

Худшее Рождество всех времен.

Чтобы зайти на страницу Эллиота на Фейс буке, надо активировать мой аккаунт, так что вместо этого я смотрю Инстаграм. Последнее загруженное Эллиотом фото было сделано в наше последнее совместное утро в Нью-Йорке. Сняли за завтраком селфи: мы с Эллиотом улыбаемся над бутылкой кленового сиропа. На секунду мне хочется вернуться в тот момент, когда было сделано фото, и не допустить того, что случилось. Но внезапно меня пробирает злость. Не только я стала причиной этих ужасных событий.

А потом я делаю совершенно глупую вещь: открываю Гугл и задаю поиск по Ною Флинну. Теперь все топовые новости про него связаны со мной. Замечаю новый заголовок от «Следим за звездами»: «Нервный срыв у Ноя Флинна после смерти родителей».

Трясущимися руками я щелкаю по ссылке.

Ной Флинн уже пожалел о том дне, когда решил связаться с британской блогершей Пенни Портер, известной как Девушка Online. В своем блоге она поведала, что у Ноя был нервный срыв после смерти родителей четыре года назад. Не с этим ли связан его более чем странный выбор компании на праздники? Когда уже Ной примирится с трагической потерей? Его представители отказались комментировать новости. От Леа Браун тоже никаких новостей молчит, несмотря на всю шумиху вокруг их пары. Девушка Online удалила все заметки про «Бруклинского Парня», но можно с уверенностью сказать, что она успела натворить бед.

В конце заметки – ссылка на статью «Девушка Online рассказала, где любит отдыхать Ной Флинн». Я не открываю ее. Не могу. Я слишком потрясена прочитанным. О чем они вообще? Какой нервный срыв? Как им наглости хватает сочинять такие вещи? И тут я вспоминаю свой пост о борьбе со страхами, в котором описала упражнение, что мне посоветовал Ной. Кровь ударяет в лицо. Но я ведь не писала, что у Ноя был нервный срыв. Просто сказала, что он потерял близких ему людей. Я смотрю на экран, не веря своим глазам. Как они смеют так переиначивать факты?

Терзаясь одновременно чувством вины и яростью, я возвращаюсь на страницу поиска. Я просматриваю список ссылок, пока не натыкаюсь на ту, от которой мне становится по-настоящему жутко: «И с этой девушкой Ной Флинн изменил Леа Браун. Да, это действительно она!»

Я перехожу по ссылке – открывается видео, на котором я падаю на сцене. Как они узнали? Но не надо быть семи пядей во лбу, чтобы найти запись, просто вбив мое имя в поисковике. Как ни обидно, но это дурацкое видео – мой единственный, кроме блога, след в Интернете. Теперь у видео тысячи комментариев. Я велю себе закрыть ноутбук, спрятать его в шкаф, но, словно решив поиздеваться над собой, я решаю их прочесть.

«Отвратительно» и «Ну и видок» – самые добрые из них. Остальные высказывания настолько ужасны, что я с трудом их читаю. Похоже, поклонники Леа Браун с особой ненавистью развернули травлю против меня.

– Пенни, спускайся ужинать, – зовет меня мама.

Я тяжело вздыхаю. Можно сказать, что я не голодна, но тогда родители забеспокоятся. Так что я тащусь вниз, размышляя об Эллиоте. Сильно же я его обидела, если он решил мне так отомстить и разорвать нашу дружбу. Я захожу на кухню и сажусь за стол.

– Ты в порядке? – спрашивает мама. Она, папа и Том взволнованно смотрят на меня.

– Да-да. Я в порядке.

– Меня попросили организовать еще один праздник в Нью-Йорке, – говорит мама, подсаживаясь ко мне. – Бал на День святого Валентина, – радостно сообщает она. – Я пыталась дозвониться до Сейди Ли и предложить ей организовать банкет, но она не отвечает.

– Еще б она ответила, – бурчит Том себе под нос.

Я неодобрительно смотрю на него и качаю головой.

– Что? – мама удивленно смотрит на Тома.

– Ничего, – отвечает он, уставившись в тарелку.

Мама вновь обращается ко мне:

– Хорошая новость, правда? Мы опять можем поехать все вместе.

Мне так и хочется закричать: «Ужасная новость! Хуже просто не придумать. Если я покажусь в Америке, то линчевания мне не избежать». Но вместо этого я коротко киваю.

Пока мама и папа обсуждают, как помогли американские заказы их бизнесу, я пытаюсь затолкать в себя немного лазаньи и не подавиться.

Забавно, но когда Меган выложила в Интернет видео с трусами, мне казалось, что день, когда его увидит вся школа, станет худшим в моей жизни. Но теперь это видео увидит весь мир. Спасибо тебе, Эллиот. Я точно превратилась в вирус. Сродни чуме или ветрянке. Обалдеть можно.

Впихнув в себя половину ужина, я понимаю, что мне необходимо укрыться в спальне. Хорошо, что мама и папа слишком заняты обсуждением идей для бала, чтобы заметить оставленную на моей тарелке еду. Вернувшись в комнату, я тут же проверяю телефон. Но Эллиот мне так и не ответил.

– Молчи дальше! – зло говорю я стене.

Ко мне вновь возвращается страсть к самоистязанию, и я начинаю просматривать фотографии на камере. Дойдя до портрета Ноя, я тянусь к кнопке, чтобы его удалить, но по какой-то непонятной причине не могу этого сделать. Я продолжаю листать фото, пока не дохожу до кадров, сделанных в отеле Уолдорф-Астория. Сначала мне кажется, что это был всего лишь сон, что я никогда там не останавливалась. Потом взгляд начинает цеплять значимые детали: одеяло на кресле, оранжевая луна, восседающая на подушке Принцесса Осень. Все это было. В действительности. Может, Ной мне и врал, но я была честна. Я была в этой комнате, сидела в этом кресле. Там я впервые поняла, что сама решаю, как мне жить.

У меня появляется идея. Я вынимаю карту памяти из фотоаппарата и вставляю ее в ноутбук. Выделяю фото, сделанные в номере отеля, и посылаю их в печать. Потом я обрамляю фотографиями зеркало туалетного столика. Я перевожу взгляд с фото на фото. Мои чувства в тот момент были лишь отчасти связаны с Ноем. Я осмелилась полететь в Нью-Йорк, я решила поверить в себя, сама доверилась Ною и влюбилась всерьез. Я – хороший человек, несмотря на то, что́ про меня сочиняют в Интернете. И я знаю правду, потому что это – моя жизнь, а не их. Наша история любви оказалась неидеальной – и что с того? Это не значит, что я никогда не встречу настоящую любовь, однажды – обязательно встречу. Моя жизнь будет такой, как я решу. Главное – помнить, что это моя жизнь, а не их.

Я изучаю свое отражение в зеркале. На меня смотрит очень усталая девушка с красными заплаканными глазами. Я распускаю волосы и поправляю прическу. Мне до сих пор нравится их рыжий цвет, несмотря на то, что комплименты Ноя оказались обманом.

Я выключаю телефон и ноутбук и иду спать.