Текст книги "Девушка Online"

Глава тридцать третья

Очень давно люди говорили о времени, как о живом человеке, и называли его «Отец-Время». Если верить Эллиоту, то Отец-Время был седовласым стариком с длинной бородой, который всюду носил с собой песочные часы. Мне кажется, что еще у него было очень своеобразное чувство юмора. Иначе как объяснить то, что на экзамене по алгебре, или в кресле зубного врача, или когда падаешь на сцене так, что каждому видно, что у тебя под юбкой, – каждая минута кажется часом. Но когда случается что-то фантастическое, например, первая в жизни любовь, время бежит так быстро, что целая неделя пролетает в мгновение ока.

Сегодня – утро тридцать первого декабря. Завтра мы улетаем. Завтра мы улетаем, а значит, я расстанусь с человеком, которого, кажется, полюбила. За проведенные вместе дни список доказательств того, что мы с Ноем родственные души, изрядно пополнился. Я не стала записывать новые пункты в своем блоге, чтобы больше не расстраивать Эллиота, но в мыслях добавила такие важные вещи:

• мы оба любим читать книги с неожиданным убийством в конце;

• Ной открыл для меня особенные места Нью-Йорка, о которых я сама никогда бы не узнала;

• я точно знаю, куда отведу его в Брайтоне, если он когда-нибудь туда приедет;

• ему нравятся мои фото, и он считает, что я могу организовать собственную выставку;

• когда он это говорит, я чувствую себя увереннее и талантливее;

• мы оба ненавидим селфи;

• нам обоим нравится арахисовое масло с кусочками орехов;

• рядом с ним я не могу удержаться, чтобы не сказать: «Подумать только, нам обоим нравится арахисовое масло с кусочками орехов!»

А завтра мне придется с ним расстаться, улететь за океан, назад к моим лицемерным, так называемым друзьям и к играющему в молчанку Эллиоту. Я лежу на кровати, уставившись в потолок, и меня переполняет грусть.

Не в силах больше себя мучить, я вылезаю из постели и спускаюсь вниз. Проходя по коридору, я слышу доносящийся из кухни голос Сейди Ли:

– Мне кажется, ты должен ей все рассказать.

– Нет! – голос Ноя звучит так категорично, что я встаю как вкопанная. – Не хочу все портить. Так было хорошо…

– Доброе утро, Пенни! – Я подскакиваю, заслышав голос папы, остановившегося на верхней ступени.

Мы слышим, как на кухне отодвигается стул, и в дверном проеме показывается Ной.

– Привет, Пенни. Привет, Роб. Будете блинчики?

– Спрашиваешь! – отвечает папа и сбегает вниз по лестнице.

Я через силу улыбаюсь Ною, размышляя только о том, что́ случайно подслушала.

О чем они говорили? Если обо мне, то что́ Ной должен мне рассказать?

Весь день этот вопрос не идет у меня из головы, только усугубляя волнение перед отъездом. Когда я берусь за непростое дело – укладывание вещей в чемодан – я начинаю прокручивать в голове события прошедшей недели и выискивать доказательства того, что Ной от меня что-то скрывает. За все время что мы живем у Сейди Ли, я ни разу не видела друзей Ноя. Никто ему не звонил. Правда, он сказал, что на время завязал с телефоном. Но я до сих пор не знаю, чем он занимается в свободный от учебы год. Он упомянул подработку в магазинчике в центре города, но говорил о ней в прошедшем времени. Я сажусь на чемодан и вздыхаю. Снова я выискиваю плохое вместо того, чтобы наслаждаться хорошим. Ной ведь сводил меня в художественную галерею. Представил там меня своим друзьям. Разве он поступил бы так, будь у него что скрывать? Я ведь даже не уверена, что Сейди Ли и Ной говорили обо мне. Правда в том, что мне осталось провести в Нью-Йорке всего пару часов. Нельзя омрачать их глупыми подозрениями.

Вечером мы все (кроме Беллы, расположившейся с куклами под столом) сидим на кухне и играем в американскую монополию.

– Ну что Пенни, наверное, ждешь-не дождешься вылазки на Таймс-сквер? – спрашивает папа, раздавая всем игрушечные деньги. Он всегда отвечает за банк, когда мы садимся за монополию, и всегда выигрывает. Не удивлюсь, если окажется, что эти вещи взаимосвязаны.

– Да, – отвечаю я безо всякого энтузиазма.

Мы идем на Таймс-сквер, чтобы встретить Новый год, но как только часы пробьют двенадцать, закончится год, в котором мы с Ноем встретились, и начнется год, в котором нам предстоит расстаться. Мне хочется плакать от обиды, и я решаю поискать разницу между британской и американской версиями монополий, чтобы не разреветься. Но, когда сердце рвется на части, новость о том, что в этой игре «станции» называются «ж/д вокзалами», ничуть не отвлекает.

Под столом Ной берет меня за руку. Я смотрю на него и улыбаюсь.

– Ты в порядке? – беззвучно спрашивает он.

Я киваю.

– А я вижу, что вы держитесь за руки, – напевает Белла из-под стола.

Мы с Ноем переглядываемся и начинаем смеяться.

– Знаешь, я тут подумал, – обращается Ной к Сейди Ли. – Почему бы тебе не пойти со всеми на Таймс-сквер? Я бы приглядел за малышкой.

– Я не малышка! – возмущается Белла.

– Ладно, ты большая девочка, Белла, – соглашается Ной. – Ты тоже должна отдыхать, ба.

Сейди Ли недоуменно глядит на Ноя. Я тоже непонимающе смотрю на него. Почему он хочет остаться с Беллой в наш последний совместный вечер?

– А как насчет Пенни? – уточняет Сейди Ли.

«Да, как насчет меня?» – так и хочется прокричать во весь голос.

– Я подумал, что Пенни согласится присмотреть за малышкой вместе со мной, – отвечает Ной и с надеждой глядит на меня.

Я расплываюсь в улыбке. Определенно, мне больше хочется провести вечер дома с Ноем, чем с толпой незнакомых людей на Таймс-сквер.

– Я не малышка! – взвизгивает Белла.

– Да, большая девочка, – поправляется Ной.

– Но неужели Пенни согласится пропустить праздник на Таймс-сквер? – Сейди Ли переводит на меня вопросительный взгляд.

– Я не против, – отвечаю я. – Мне так даже больше нравится.

– Правда? – Папа удивленно поднимает бровь.

Я молю о чуде у Покровителя Всех Наивных Родителей.

– Ты переживаешь из-за скопления народа? – взволнованно спрашивает мама.

Я с трудом верю в свою удачу – неужели мою просьбу о чуде так быстро рассмотрели?

– Да, – отвечаю я. И это даже не ложь: я и вправду не люблю большие скопления людей.

– Может, тогда нам всем стоит остаться дома? – предлагает мама. – Завтра рано вставать на самолет.

– Нет! – почти выкрикиваю я. Но тут же стараюсь успокоиться – нельзя выдавать себя. – Мне будет неприятно, если из-за меня все останутся дома. Не волнуйтесь, я с удовольствием понянчусь с малышкой.

Белла вылезает из своего укрытия.

– Я не малышка! – заявляет она, уперев руки в боки.

Я смеюсь и сажаю ее к себе на колени.

– Я знаю, извини.

Белла прижимается ко мне, и я обнимаю ее.

– Скучать о тебе буду, Пенни, – говорит Белла.

– И я скучать о тебе буду, – отвечаю я, пародируя американскую речь.

Все смеются, а папа качает головой.

– Ладно, оставайся, если хочешь, – говорит он.

– Да, хочу, – подтверждаю я с улыбкой. Ничего в своей жизни я не хотела так сильно.

Когда мама, папа, Сейди Ли и ее подруга Бетти уходят на Таймс-сквер, Ной спрашивает Беллу, чем бы та хотела заняться.

Недолго думая, Белла предлагает:

– Может, поиграем в принцесс?

Ной смеется.

– И кем же я буду? Принцем Ноем?

Белла отрицательно качает головой.

– Нет, глупенький. Ты будешь популярным Рок-принцем.

– Хорошая роль, – убеждаю я Ноя.

– Ага. – Не похоже, что Ной впечатлен.

– Пенни будет принцессой Осень, а я – принцессой Беллой Третьей.

Ной смотрит на меня и изумленно поднимает брови.

– А что же случилось с Беллой Первой и Второй? – интересуется он.

– Их убила свинья-инопланетянин.

Я прикусываю нижнюю губу, чтобы не расхохотаться.

– Иди за гитарой, – велит Белла брату.

Я думаю о том, что ни разу не видела Ноя с гитарой со дня нашего знакомства.

– А ты, Пенни, переоденься в принцессу.

– Боюсь, у меня нет королевской одежды.

– А как же платье? То самое, в котором ты была на праздновании свадьбы? – подсказывает Ной.

– А, точно.

Я поднимаюсь в комнату, где остановились родители, и нахожу платье в мамином чемодане. На этот раз я решаю не надевать туфли и повязку: остаюсь босиком и с небрежно спадающими на плечи кудрями.

Я спускаюсь в гостиную. Ной сидит на диване и настраивает стильную черную гитару с жемчужно-белым грифом.

– О, выглядишь очаровательно, – хвалит меня Ной.

– Спасибо, принц Рок-звезда.

– Пожалуйста, принцесса Осень.

Белла уже переоделась в роскошное атласное платье насыщенного фиолетового цвета. Завидев меня, она радостно хлопает в ладоши.

– Будет так весело! Ной, спой ей песню, – просит Белла.

– Какую песню?

– Ту самую, – Белла смотрит на брата исподлобья. – Ту, что ты написал для Пенни, – громко шепчет она.

Ной тут же краснеет.

– Нет, не могу, я ее еще не закончил. Может, что-нибудь из «Холодного сердца»? Белла этот мультик пересматривала семь миллионов раз, – весело жалуется мне Ной.

– Да! Спой «Отпусти и забудь». Пожалуйста! – Белла складывает ручки в молитве.

Ной берет несколько аккордов и начинает петь. Белла танцует по комнате с плюшевым мишкой в обнимку.

– Обожаю ее, – говорит она мне запыхавшись.

Я слушаю эту песню в исполнении Ноя и тоже в нее влюбляюсь. Ной поет очень красиво и проникновенно. Такой голос невозможно забыть. Я поднимаю на него глаза: он смотрит на меня. Неужели Ной посвящает песню мне? Хочет ли он сказать мне то же, о чем в ней говорится?

Когда Ной доходит до строчки о преодолении страха, то смотрит на меня так пристально, что по спине бегут мурашки.

– Потанцуй со мной, – просит Белла, поднимая меня с дивана.

Я беру ее за руки, и мы начинаем быстро-быстро кружиться. Нас словно несет голос Ноя, наполняющий меня силой, бесстрашием, свободой. Наполняющий меня любовью.

Глава тридцать четвертая

Спустя два часа песен, танцев и наполненной приключениями жизни красивых принцесс, рок-звездных принцев и злобных свиней-пришельцев, Белла валится с ног от усталости.

– Похоже, кое-кто сейчас заснет, – говорит Ной, откладывая в сторону гитару.

– Нет, – протестует Белла вполсилы и кладет голову мне на колени.

– Давай Пенни прочитает тебе сказку на ночь, а я пока здесь все приберу.

Белла тут же вскакивает.

– Ура!

– Не спеши, – обращается ко мне с улыбкой Ной. – Мне тут надо парочку дел закончить.

Я киваю и беру Беллу на руки.

– Пойдемте, принцесса Белла Третья.

Я кладу девочку в кровать и сажаю рядом с ней принцессу Осень.

– Мне будет так грустно, когда ты уедешь, – устало произносит Белла.

– Мне тоже будет очень грустно, – отвечаю я, приглаживая ее волосы. – Думаю, что принцесса Осень с удовольствием останется у тебя.

– Правда? – Белла широко распахивает глаза.

– Да, ей здесь будет гораздо интереснее.

– Я тоже так думаю. И тогда я буду с ней играть каждый раз, когда заскучаю по тебе.

– Точно.

Я кладу принцессу Осень под одеяло к Белле, и под рассказ о том, как принцесса Кейт и принц Уильям спасали королеву Елизавету от свиней-инопланетян, малышка засыпает. Я целую посапывающую Беллу в лоб и уже собираюсь уходить, как входит Ной.

– Хорошая работа, – кивает он на спящую сестру. – Я пришел поцеловать ее перед сном. Спускайся в подвал, я скоро приду.

Я согласно киваю, и меня переполняют восторг и страх одновременно. Наконец-то мы с Ноем останемся одни.

Я спускаюсь в подвал и замечаю в дальнем углу мерцание гирлянд. Сначала я решаю, что там стоит елка, но очертания на нее совсем не похожи. Я подхожу к дивану и вижу, что свет идет от стола для тенниса. Правда, увешанный одеялами и гирляндами, он уже не похож на теннисный стол. Я слышу шаги Ноя за спиной.

– Я построил для тебя палатку, – говорит он. – Мне запомнилось, как ты рассказывала, что ребенком больше всего любила играть в домике из одеял, таком уютном и… – Ной смущенно замолкает.

Глаза наполняются слезами.

– Плохая была идея, да? – спрашивает Ной. – Черт, ты плачешь. Точно плохая идея. Извини, я…

– Что ты, – останавливаю я Ноя. – Мне еще никто не делал такого замечательного подарка.

– Серьезно? – радуется Ной.

– Да. Спасибо, что слушал меня и запомнил мои слова.

– А с чего мне их забывать? – удивляется Ной. – Готовься удивиться тому, что увидишь внутри.

Ной берет меня за руку, и мы подходим к палатке. К одному из одеял прикреплено написанное от руки предупреждение:

Это палатка Пенни. Вход воспрещен! …всем, кроме Ноя.

Ной приподнимает одеяло и движением руки предлагает мне войти. Я опускаюсь на колени и заползаю внутрь. На полу набросаны подушки всевозможных цветов, а по краям натянута гирлянда, то плавно гаснущая, то вновь зажигающаяся цветными огоньками. В одном углу стоит поднос с домашними пирожными-корзиночками от Сейди Ли. В другом – кувшин лимонада и два стакана.

– Очень здорово, – говорю я Ною, заползающему следом.

– Правда нравится?

Ной так внимательно смотрит на меня, словно пытается прочесть мои мысли, убедиться, что я говорю искренне.

– Да! Эта палатка во много раз лучше той, что я строила в детстве. Для начала, у меня никогда не было гирлянды.

Ной довольно улыбается.

– И уж тем более… – Я замолкаю на полуслове.

– Тем более?.. – Ной ждет моего ответа.

Он так близко, что я ощущаю его дыхание на моем лице.

– Прекрасного принца.

Я перевожу взгляд на подушки.

– Пенни?

– Да?

– Ты мне нравишься.

– И ты мне.

– Нет, ты мне действительно нравишься. Так сильно, что это похоже…

Я смотрю на него, в надежде услышать важные слова.

– …любовь, – шепчет он.

Я беру его руку и смотрю на татуировку на запястье.

– Ты мне тоже нравишься так сильно, что это похоже на любовь.

– В фильмах никогда не бывает все так гладко! – улыбается Ной.

Я смеюсь.

– Никогда. Но можно было и почетче сказать.

Ной обнимает меня и притягивает к себе.

– Я так не хочу, чтобы ты уезжала, – шепчет он мне на ухо.

– Я тоже.

Я прижимаюсь к Ною и кладу голову ему на плечо.

– Но ведь это не конец?

Я подаюсь назад и смотрю на Ноя. Так и хочется протянуть руку к его волосам и убрать с лица непослушные завитки.

– Я обязательно придумаю, как выбраться к тебе в Англию, а ты можешь прилетать ко мне, когда захочешь. А пока будем общаться по Интернету. Ради этого я даже готов его снова включить, – с улыбкой говорит Ной.

– Я польщена.

– Так и задумывалось.

А потом я чувствую его губы. Он покрывает мою шею поцелуями, легкими, как крылья бабочки. Затем лицо, глаза, кончик носа, губы… Он целует меня так страстно, так чувственно, что мне хочется, чтобы наш поцелуй длился вечно. Но тут что-то начинает пиликать. Я отстраняюсь и взволнованно смотрю на Ноя.

– Что это?

– Извини, это мои часы. Я завел будильник на двенадцать, чтобы мы не пропустили Новый год.

Ной снова прижимает меня к себе.

– Счастливого Нового года, Пенни!

– Счастливого Нового года, – отвечаю я, всем сердцем желая, чтобы год и вправду оказался счастливым.

Мы опускаемся на подушки и лежим в обнимку. Я мысленно молю Отца-Время сжалиться над нами и остановить все часы на свете, чтобы наши поцелуи никогда не кончались.

Глава тридцать пятая

Официально заявляю: Отец-Время, я тебя ненавижу! Ненавижу сильнее, чем школьных задир, экзамены и маринованный лук. Мы с Ноем провели вдвоем час, но он пролетел, как одна наносекунда. У меня есть только одно утешение. Когда я закрываю глаза и представляю Новый год в палатке, вспоминаю прикосновения Ноя, я будто снова оказываюсь в его объятиях. Мне было не под силу остановить бег часов, но я могу вернуть время, проведенное в палатке. И сейчас я переношусь в прошлое: пока мама и папа спускают свои вещи в гостиную, я сижу на чемодане с закрытыми глазами и вспоминаю, как Ной поправлял мои волосы, нежно гладил рукой по спине.

– О чем задумалась?

Я открываю глаза и вижу Ноя на другом конце комнаты.

– О палатке, – отвечаю я и чувствую, как горят щеки.

– Я тоже ни о чем другом думать не могу. – Ной подходит ко мне и берет за руки. – А давай ты спустишься вниз и спрячешься в ней? Я скажу, что тебя украли свиньи-пришельцы, и твоим родителям придется вернуться домой одним.

Я грустно улыбаюсь.

– Если бы все было так просто.

Ной обнимает меня, а я кладу голову ему на плечо. Мы идеально подходим друг другу. За что нам это?

– Все будет хорошо, – шепчет мне Ной. – Все будет хорошо.

Но будет ли? Как может все быть хорошо, когда мы живем так далеко друг от друга?

Мы едем в аэропорт, и я ощущаю, что печаль внутри меня разрастается, как злокачественная опухоль. Мама и папа едут с Беллой в машине Сейди Ли, а я – в пикапе Ноя. На этот раз его комментарии про грядущие повороты и светофоры мне ни к чему. Я так поглощена горем, что нет сил паниковать.

Ной занимает место на парковке у терминала и поворачивается ко мне:

– Послушай, Пенни. Ты не обидишься, если я останусь в машине? Не очень люблю публичные прощания. Лучше я все скажу тебе сейчас и здесь, наедине.

Меня окатывает волной разочарования.

Ной запускает руку во внутренний карман куртки и достает CD-болванку.

– У меня есть для тебя кое-что. Я записал это для тебя.

Я беру диск из рук Ноя.

– На нем песня, о которой говорила Белла? – с надеждой спрашиваю я.

– Возможно, – ухмыляется он и густо краснеет. – Да, это та самая песня. Я записал ее на компьютере, так что качество не ахти, но я все равно хочу, чтобы ты ее послушала. Чтобы узнала, что я чувствую.

Я смотрю на магнитолу.

– Можно сейчас послушать?

Ной смеется и качает головой.

– Ни за что! Послушаешь его, когда прилетишь в Англию. Зайдешь домой, а привет от меня уже тут как тут.

Боль в душе начинает понемногу утихать. Я беру Ноя за руку.

– Спасибо тебе. Извини, у меня нет для тебя подарка…

– Ты и так мне много подарила. – Ной сжимает мою ладонь. – Ты даже представить себе не можешь, как много. Дело в том, что незадолго до нашей встречи у меня…

Рядом с нами паркуется Сейди Ли, и Ной замолкает.

– Неважно, – говорит Ной, вздохнув. Потом он проводит рукой по моему лицу. – Пенни, ты мне так сильно нравишься, что похоже, это любовь.

– И ты мне нравишься так сильно, что похоже, это любовь.

Мое сердце полно надежды. Говорят же, что любовь всесильна? И в песне поется, что «любовь побеждает». И если любовь побеждает, то она не исчезнет, даже разделенная Атлантическим океаном.

Я слышу, как открывается дверь машины Сейди Ли. Наше время подходит к концу. Ной обнимает меня, и мы целуемся.

– Я же говорила, что они влюбились! – громко заявляет Белла, стоя под окнами машины.

В самолете я держусь за наш с Ноем последний разговор, как за спасательный круг. Каждый раз, когда мне становится грустно, я напоминаю себе, сколько всего произошло с тех пор, как я улетела в Америку. Мне кажется, что домой я возвращаюсь совершенно иным человеком. На этот раз мне не нужно представлять себя кем-то, кем я не являюсь, мне больше не нужно альтер-эго супергероини, мне комфортно быть самой собой. Когда самолет попадает в зону турбулентности, я перебираю в голове все достижения последних дней: я худо-бедно научилась контролировать панические атаки, я побывала на американской свадьбе в роли неофициального фотографа, сделала «отличный выбор» в музыкальном магазине Бруклина, встретила первое в жизни Рождество по-американски, влюбилась. Я влюбилась! Несмотря на то, что маленькая фигурка самолета на экране медленно удаляется все дальше от Америки, дальше от Ноя, я не переживаю. Почему-то я уверена, что расстояние не станет для нас преградой.

Мы приземляемся, и радость от спокойного перелета смешивается с моей новообретенной уверенностью в себе. Несмотря на усталость, я настроена решительно, как никогда. Я улажу отношения с Эллиотом. Я скоплю денег, работая у мамы во «Вместе навсегда», чтобы купить билет до Нью-Йорка. Мне больше нет дела до того глупого видео и до Меган с Олли тоже. Я сбросила прошлую жизнь, как старую кожу, и представляю, что она плавает сейчас где-то в Атлантическом океане.

Мы добираемся домой только за полночь. Все выглядит иначе. Кажется чужим. Рождественские украшения смотрятся блекло и уныло, а в доме нестерпимо холодно.

Мама и папа идут на кухню делать чай, а я направляюсь прямиком в спальню, чтобы послушать диск Ноя. Я забираюсь на кровать, и тут же раздается стук в стену. Эллиот! Затаив дыхание, я готовлюсь к расшифровке кода. Один удар, потом четыре, потом пять, что значит: «Я тебя люблю».

На сердце становится легко. Мы с Эллиотом не переписывались с самого Рождества. Раньше я никогда не прекращала общение с Эллиотом на такое долгое время. Не успеваю я ответить ему, как снова раздается стук: «Можно прийти?» Я мгновенно отбиваю код: «Да, приходи сейчас».

Диск можно послушать и позже, сейчас надо вернуть дружбу с Эллиотом. Я слышу, как хлопает входная дверь, и ложусь на кровать. Глядя в потолок, я прислушиваюсь к голосам папы и Эллиота, к шагам поднимающегося по лестнице друга. Моя жизнь возвращается на круги своя. Сейчас откроется дверь. Я отсчитываю секунды: одна, две, три, четыре…

– Пенни! – В комнату врывается запыхавшийся Эллиот. – Извини меня. Я так по тебе соскучился. У тебя… У нас… Все по-прежнему?

Я сажусь и дружелюбно улыбаюсь.

– Конечно, все в порядке.

– Ну слава богу! – Эллиот присаживается на край кровати. – Извини, что портил тебе настроение. Но ты не представляешь, каково мне было. Полнейший ад. Угадай, что родители подарили мне на Рождество?

Я пожимаю плечами.

– Абонемент на сезон регби. Регби! Они же знают, что я ненавижу эту игру. Всем сердцем ненавижу. – Эллиот в отчаянии возводит руки к небу. – Каким родителям в голову придет дарить единственному сыну вещь, которую он всем сердцем ненавидит? Ну каким? И они искренне думали, что сырное фондю станет лучшим блюдом на рождественском ужине. Совсем ку-ку! Им захотелось, видите ли, молодость вспомнить.

– Бедняга. – Я сочувствующе качаю головой.

– Да, им уже не помочь, всякая надежда умерла. – Эллиот тяжело вздыхает. – Твоя очередь.

– Для чего?

– Расскажи мне о Прекрасном Принце.

– Правда хочешь послушать? – Я вглядываюсь в лицо Эллиота – убедиться, что ему и впрямь интересно.

– Конечно, – с улыбкой отвечает Эллиот.

Я обрисовываю события последней недели, не вдаваясь в подробности и отпуская самые интересные моменты, чтобы не расстраивать Эллиота. Закончив рассказ, я с волнением смотрю на друга. Прочитать эмоции по его лицу не получается.

– А что ты чувствуешь сейчас? Зная, что вы больше никогда не увидитесь?

– Все будет хорошо, мы что-нибудь придумаем.

Эллиот хмурит брови.

– Но он – в Нью-Йорке, а ты – в Брайтоне.

– Да, я знаю. – Мне все сложнее сохранять положительный настрой. – Но мы можем приезжать друг к другу в гости.

Эллиот кивает, но сомнение в его взгляде пробивает брешь в моей броне самоуверенности.

Мы оба молчим, и я жалею, что согласилась рассказать ему про Ноя.

– Ну, а фотографию его покажешь? – прерывает тишину Эллиот.

Я достаю из сумки камеру и пролистываю фото, сделанные в парке.

– Вот. Сфотографировала на утро после Рождества.

Эллиот разглядывает изображение, а я внимательно изучаю его лицо. Мне очень хочется, чтобы Ной ему понравился, чтобы Эллиот оценил мой выбор.

Эллиот коротко кивает.

– Симпатичный, – хвалит он Ноя, но я чувствую напряженность в его голосе. – Лицо знакомое. Скулы как у Джонни Деппа.

Эллиот возвращает мне фотоаппарат.

– Как ты смотришь на то, чтобы завтра выбраться в город? Мне надо подобрать клетчатую рубашку к новой ковбойской шляпе.

Вот так обрывается наш разговор о Ное. Эллиот начинает болтать о том, что хочет перенять американский стиль одежды, а у меня в сердце нарастает разочарование.

Разве не должен мой лучший друг радоваться, что я начала встречаться с парнем? Разве не должен расспросить меня о нем во всех подробностях? Не понимаю, что творится с Эллиотом. Ведь сейчас я с ним, дома, в тысячах километров от Ноя.

Я сейчас в тысячах километров от Ноя…

Меня не успевает захлестнуть тоска – телефон уведомляет о пришедшем сообщении. Эллиот продолжает говорить, а я достаю мобильный и читаю эсэмэс.

Надеюсь, ты хорошо долетела.

Но лучше бы осталась со мной.

Скучаю по тебе, мой Переломный Момент.

Я довольно улыбаюсь.

– Может, мне пора? – спрашивает Эллиот и недвусмысленно кивает в сторону телефона.

– Что? – переспрашиваю я, сочиняя ответ Ною.

– Если хочешь, я могу пойти домой.

– А, ну да, я немного устала после перелета.

Эллиот встает.

– Ладно. Увидимся завтра.

– Обязательно.

Как только Эллиот уходит, я отправляю Ною ответное эсэмэс:

Долетела хорошо.

Сильно скучаю и тоже хочу к тебе.

Сейчас буду слушать диск xx

Я включаю гирлянду и зажигаю свечу с ароматом апельсина и корицы – подарок Сейди Ли на Рождество. Телефон снова сигналит о сообщении.

Уф, надеюсь, тебе понравится!

Я открываю коробочку, достаю диск и взволнованно замираю. Я представляла, что Ной написал мне любовную балладу, но что, если это – глупая песня-шутка? Что, если она про мою любовь к арахисовому маслу с кусочками орехов? «Соберись!» – приказываю я себе и отправляю диск в плеер. Как оказывается, я зря нервничала. С первого гитарного аккорда я чувствую, что песня мне понравится. Я откидываюсь на кровать и замечаю небольшую записку, вложенную в бокс для диска. Я разворачиваю ее в ту секунду, когда раздается голос Ноя. На верху страницы написано «Девушка-Осень», название песни. А ниже – сам текст. Я читаю его в унисон с пением Ноя.

ДЕВУШКА-ОСЕНЬ

 
Девушка-осень,
Если кто спросит,
Почему зима золотом стала полна,
Я скажу, что в любовь окунулась она.
 
 
Когда я потерялся,
Помогла ты найти
Счастье вновь улыбаться,
Смысл по жизни идти.
 
 
Девушка-осень,
Если кто спросит,
Почему мне луна светит ярче огня,
Я скажу, что любовь изменила меня.
 
 
Ты сейчас далеко,
Где-то там, без меня.
Закрываю глаза —
Снова вижу тебя:
Кудри цвета заката,
Ясный свет твоих глаз.
Я мечтаю тебя
Обнять еще раз.
 
 
Девушка-осень,
Любовь изменила меня,
Любовь изменила меня,
Наша любовь изменила меня.
 

Я слушаю песню, и все мои сомнения тают, как свечка с ароматом корицы. Ной посвятил эти прекрасные слова мне. Они – про меня. Я хватаю телефон и пишу Ною сообщение. В конце я перебарщиваю с поцелуйчиками, но уверена, он не будет против.

Спасибо! Я в восторге! ☺ xxxxxxxx

Тут же приходит ответ.

Правда?

Да!!! Она замечательная xxxx

Как и ты

Я уже пишу ответ, но от Ноя приходит еще одна эсэмэска:

Самый замечательный переломный момент в истории переломных моментов

Сам такой xxx

Я ставлю песню на повтор и весь вечер слушаю голос Ноя. Я представляю, что мы снова сидим в палатке при свете мерцающих гирлянд, и Ной прижимает меня к себе. В эту ночь, впервые за долгое время, мне не снятся кошмары.

* * *

2 января

С Новым годом!

Привет!

Надеюсь, вы хорошо отпраздновали Рождество.

Итак, я снова дома. И раз новый год только начался, почему бы не посвятить этот пост планам на следующие двенадцать месяцев?

В журнальной статье, которую я прочитала в самолете, по дороге домой, говорили, что нельзя ставить перед собой больше трех целей на год. Если придумать еще, то шансы все выполнить, уменьшатся.

Как я согласна с этой статьей!

Мне всегда нравилась идея придумать план дел на год, и я всегда исписывала по несколько страниц, а уже в феврале понимала, что выполнила от силы один пункт из множества (и, увы, не тот, в котором обещаю есть поменьше шоколада). У меня сразу опускались руки, и я забрасывала эту затею.

Так что на этот год я напишу всего три цели. Будет здорово, если каждый из вас поставит перед собой три цели и запостит их в комментариях. Тогда мы сможем следить за тем, как у нас получается вычеркивать их из списка (как мы делали под постом о страхах).

Я начну. Вот мои три цели на наступивший год:

Цель первая: быть счастливой.

Цель вторая: побороть свои страхи.

Цель третья: поверить в себя.

Пока я печатала, мне вот какая мысль пришла в голову.

Если бы не Бруклинский Парень, то я ни о каких целях сейчас бы и не думала.

Честно говоря, он уже помог мне начать путь к их достижению.

Я по нему безумно скучаю, и без вашей поддержки в комментариях к предыдущему посту мне было бы совсем плохо.

Спасибо всем, кто написал, что у нас с Бруклинским Парнем все хорошо сложится.

Если бы я решила подписать в список годичных планов еще один пункт, то им бы стала цель «Верить в то, что у нас все сложится».

И еще спасибо всем, кто поделился историями о том, как веселые люди преобразили скучные места. С удовольствием все прочитала.

А всем, кто просит меня выложить фотографию Бруклинского Парня, отвечаю: есть вещи, которые должны оставаться в личном архиве. Надеюсь, вы меня поймете.

Еще раз с праздником! Уже не терпится прочитать о ваши планах на год!

Девушка Online уходит в офлайнoffline xxx