Текст книги "Подкидыш"

– Что ж, я представляю, что могло вызвать его раздражение, но это все равно ничего не объясняет! Должен признаться, столь долгое отсутствие меня немного тревожит, однако молодые люди беспечны, знаете ли! Завтра, если от него по-прежнему не будет известий, я осторожно наведу кое-какие справки. Капитан Уэйр должен знать его самых близких друзей. Уверен, мы сумеем довольно быстро разгадать эту тайну.

На столь оптимистичной ноте он отпустил Скривена. Однако, оставшись в одиночестве, еще очень долго сидел с нетронутым бокалом вина в руке, хмуро глядя на тлеющие в камине угли. Лорд вспомнил, как глупо разволновался Джилли, когда он затронул вопрос его женитьбы. Дядюшка надеялся, что племянник не впал в отчаяние, сделав предложение против собственной воли. Он был очень замкнутым, поэтому окружающие никогда не знали, что у него на уме. Вдруг его светлость вспомнил, как Джилли посещала странная идея отправиться в Лондон в одиночку и остановиться не в своем доме, а в отеле. Ему начало казаться, что у племянника действительно с самого начала было желание сбежать от домочадцев. Но причины этого оставались для лорда Лайонела непостижимыми. Если бы Джилли был сумасбродным повесой наподобие Гейвуда, можно было бы предположить, будто он решил развлечься с женщинами. Но приписать такое намерение бедняге герцогу было бы верхом нелепости. Лорд Лайонел очень надеялся на то, что его сын сумеет пролить свет на проблему, которая тревожила его все сильнее.

Глава 15

Его светлость провел беспокойную ночь. Он спустился к завтраку в надежде, что его уже ждет письмо от заблудшего племянника. Однако, несмотря на то что мистер Скривен каждый год выплачивал почтовой службе сумму в один фунт из доходов герцога в награду за раннюю доставку корреспонденции, письма́ внизу не было. Разумеется, теперь уже ситуация не выглядела такой безнадежной, какой она представлялась ему глубокой ночью, но есть лорду Лайонелу все равно не хотелось, и его завтрак остался практически нетронутым. Он был резок с Борроудейлом, грубо обругал Неттлбеда, а когда ему доложили о прибытии капитана Белпера, милорд отдал лакею приказание сказать незваному гостю, что он уже ушел.

Впрочем, действительно очень скоро лорд покинул стены Сэйл-хауса. Проведя все утро в клубах «Уайт» и «Будл», являясь человеком весьма неглупым, он быстро понял, что исчезновение Джилли стало главной темой разговоров высшего света. Стоило ему войти в комнату, как самые оживленные беседы мгновенно стихали, а из случайно оброненных намеков он, к своей ярости, узнал – все активно обсуждают роль его сына в столь волнующей загадке. Его светлость уже собирался отправиться в Олбани, как вдруг вспомнил об одном старом приятеле и решил вначале сходить на Маунт-стрит. Какие бы слухи ни ходили по городу, угрюмо размышлял он, Тимоти Уэйнфлит наверняка в курсе всего, о чем перешептывается столица.

Он застал друга дома. Тимоти, сгорбившись, сидел у камина в библиотеке. Лицо джентльмена было морщинистым, а глаза, взиравшие на лорда Лайонела, – удивительно живыми и проницательными. Хозяин с изысканной любезностью поприветствовал гостя, предложив ему кресло у огня и бокал хереса.

– Я счастлив вас видеть, мой друг! – произнес пожилой аристократ.

Однако лорду Лайонелу не показалось, что сэр Тимоти действительно рад, о чем его светлость с присущей ему прямолинейностью и сообщил своему другу.

– Дорогой Лайонел! – запротестовал сэр Тимоти. – Вы ко мне несправедливы! Поверьте, я и в самом деле всегда рад видеть вас! Как поживают ваши фазаны? Насколько я помню, в октябре вы обычно охотитесь на фазанов?

– Я пришел поговорить не о фазанах, – объявил ему лорд Лайонел. – Более того, вы не хуже меня знаете, когда начинается сезон охоты на фазанов!

В проницательном взгляде сэра Тимоти промелькнуло сострадание.

– Да, дорогой Лайонел, – сказал он, – но я предпочел бы говорить о фазанах, чем о… э-э-э… о том, о чем вы хотите со мной побеседовать!

– Значит, вы слышали об исчезновении моего племянника? – уточнил лорд Лайонел.

– Все слышали об этом, – улыбнулся сэр Тимоти.

– Да! Благодаря глупости стюарда Джилли, который, как мне стало известно, не сумел придумать ничего лучше, чем отнести эту новость в клуб «Уайт»! Мы старые друзья, Уэйнфлит, поэтому я жду, что вы расскажете мне, о чем говорят в городе! Ведь то, что услышал я, мне совершенно не по душе!

«И почему я не велел сказать дворецкому, что меня нет дома?» – подумал сэр Тимоти, но вслух заявил:

– Вы же знаете, я никогда не слушаю сплетни. Пожалуй, в этом я вам помочь не смогу!

– Вы только сплетни и слушаете! – фыркнул лорд Лайонел.

Сэр Тимоти посмотрел на него с видом грустным и одновременно изумленным.

– А ведь когда-то вы мне нравились, – опечаленно произнес он. – Очень мало осталось людей, которые мне нравятся. Фактически количество людей, к которым я испытываю острую антипатию, растет на глазах.

– Все это не имеет отношения к нашей теме, – заявил его светлость. – По клубам ходят самые разнообразные слухи, и я надеялся, вы предупредите меня, чего мне следует ожидать и опасаться. Что эти болваны говорят о моем племяннике?

Сэр Тимоти вздохнул.

– Самая распространенная теория, насколько я понял, заключается в том, что его убили, – спокойно ответил он.

– Продолжайте, – потребовал лорд Лайонел. – Они считают, что убийца – мой сын?

Сэр Тимоти поморщился.

– Мой дорогой Лайонел! – снова запротестовал он. – Зачем нам попусту тратить время на обсуждение всякого вздора?

– Я предпочитаю знать, с чем мне придется иметь дело! – возразил его светлость. – Вы мне расскажете абсолютно все, даже если для этого мне придется провести здесь целую неделю!

– Господи упаси! – набожно пробормотал его друг. – С вами разве отдохнешь? Я не люблю принимать таких взбудораженных гостей! Но постарайтесь понять, что я не придаю значения пересудам плохо информированных сплетников! Впрочем, надеюсь, вы согласитесь с тем, что пищи для этих сплетен предостаточно. Я слышал – разумеется, я этому не верю! – последним, кто видел вашего племянника, был его кузен, у которого он, по слухам, ужинал. Но так уж выходит – не забывайте, мой дорогой Лайонел, я всего лишь повторяю услышанное! – что капитан Уэйр напрочь отрицает это обстоятельство. Некто Авели встретил Сэйла, когда тот шел в гости к вашему сыну. И после этого, видите ли, его больше никто не видел! Злоязыкие люди – а город ими кишит – пытаются усмотреть связь между этим фактом и объявлением, недавно появившимся в светских газетах. Что за чушь, право слово! Но вы же знаете людей, мой дорогой друг!

– Одним словом, – прищурился лорд Лайонел, пристально глядя на собеседника, – они считают, будто мой сын убил своего кузена, узнав, что тот собрался жениться и зачать наследника?

Сэр Тимоти протестующе поднял руку.

– Так считают только очень недалекие люди! – заявил он.

– Это чертова клевета! – взорвался его светлость.

– Разумеется, мой дорогой Лайонел, разумеется! И все же – говорю это вам как друг – дорогому Гидеону сейчас не помешало бы держаться чуть более открыто. Он чересчур замкнут, знаете ли, а дело чрезвычайно деликатное! Можно сказать, он даже не пытается утихомирить страсти. А если точнее, хранит молчание, что выглядит словно неуместное упрямство. Попытайтесь непредвзято взглянуть на все факты этой печальной истории, Лайонел! Ваш племянник – один из самых богатых людей страны, чему он в значительной степени, и я в этом убежден, обязан вашему умелому управлению его поместьями! – объявляет о намерении вступить в брак. В течение последующих двадцати четырех часов он наносит визит вашему сыну, который позднее отрицает какую-либо осведомленность о его местонахождении. После этого его уже никто не видел. Слуги ищут Джилли по всему городу. Вы мчитесь в Лондон из Сэйла. Тем временем Гидеон остается единственным из всего окружения герцога, кто сохраняет непоколебимое спокойствие и продолжает так невозмутимо заниматься своими делами, будто не произошло ничего необычного. Надеюсь, Лайонел, вы понимаете, что не услышали бы от меня ни одного слова из того, что я вам поведал, если бы не заставили меня говорить, едва ли не приставив к моему виску пистолет! Но все это полная бессмыслица, как и большинство слухов. Я бы посоветовал вам не обращать внимания на такие сплетни. Позвольте налить вам еще немного хереса.

– Спасибо, не стоит! Мне следует немедленно увидеться с сыном! – резко произнес лорд Лайонел. – Насколько я понял, я заботился о состоянии племянника только ради того, чтобы его смог унаследовать мой сын? Вы уверены, что я тоже не приложил руку к его исчезновению?

– Это было бы полной нелепицей, Лайонел, – мягко ответил сэр Тимоти.

Его светлость порывисто вышел из дому и зашагал вниз по Пикадилли. Он был чернее тучи и едва сдерживал охватившее его бешенство. Разумеется, он ни в чем не подозревал сына, но его очень беспокоило поступившее, судя по всему, из надежного источника сообщение о том, будто Гидеон был последним, кто видел Джилли. Если это действительно так, то Джилли наверняка посвятил его в свои планы. Но почему сын решил поддержать этот идиотский побег? Гидеон должен был осознавать всю недопустимость подобного поступка и не позволить кузену блуждать по дорогам, подвергая себя опасности стать жертвой простуды, мошенников или разбойников. В конце концов, его просто могли похитить! К тому времени как его светлость подошел к Олбани, он взвинтил себя до такой степени, что гнев на сына требовал немедленного выхода. Но в этом ему было отказано. Рагби, впустивший лорда в квартиру Гидеона, сказал, что капитан ушел на плац и вернется не раньше чем через полчаса. Лорд Лайонел, обдав слугу взглядом, напомнившим Рагби его покойного полковника, рявкнул:

– Я подожду капитана!

Рагби провел лорда в гостиную, вытерпел ядовитую критику относительно беспорядка, среди которого предпочитал жить его хозяин, и с трудом удержался от того, чтобы не отдать Лайонелу честь. Впрочем, даже без этого напоминания его светлость вспомнил, что он служил в гвардейской пехоте, и дополнил свою критику ядовитыми замечаниями относительно порядков, по всей видимости, преобладающих в пехотных полках. Рагби, как верный слуга, мужественно принял на себя всю вину за неопрятность комнаты, не менее полудюжины раз произнеся «Да, милорд!» и «Нет, милорд!», а затем в разбитом в пух и прах состоянии укрылся в кухне, где выместил свое отчаяние на незадачливом денщике капитана.

Лорд Лайонел какое-то время занимался тем, что разглядывал библиотеку сына, периодически издавая возгласы отвращения. После этого он принялся ходить по комнате, но, несколько раз наткнувшись на преграждавшие ему дорогу стулья, столы, этажерку и ведерко для льда, отказался от такой затеи и упал в кресло перед письменным столом Гидеона. Он обещал супруге, что напишет ей сразу по прибытии в Лондон, и поскольку еще не сделал этого, то решил написать сейчас, ведь заняться все равно было нечем. Среди вороха счетов и визиток лорд разыскал бумагу и пузырек чернил. Но, пододвинув к себе лист, обнаружил, что, как и следовало ожидать, перо Гидеона необходимо очинить. Его светлость принялся искать нож, и по мере розысков его досада все возрастала. Ему казалось, что факт отсутствия у сына перочинного ножа вполне укладывается в полосу неудач, включающую исчезновение Джилли. Выдвинув один из ящиков стола, лорд перевернул груду разрозненных предметов в надежде найти нож. Но его там не было. Вместо этого Лайонел обнаружил перстень Джилли.

Капитан Уэйр вернулся с плаца двадцать минут спустя и от Рагби узнал, что его ожидает отец. Он поморщился, однако ничего не сказал. Денщик бросился расстегивать его медную кирасу и портупею. Капитан Уэйр подал Рагби свой огромный шлем с гребнем и вопросительно приподнял бровь. Рагби красноречиво закатил глаза, и капитан кивнул в ответ. Стянув белые перчатки, он бросил их на стол, смахнул пыль с черных сапог и вошел в гостиную.

Непредубежденный наблюдатель мог бы счесть, что такой сын способен порадовать сердце любого отца, потому что великолепная форма выгодно подчеркивала его рослую фигуру и привлекательную внешность. Но когда лорд Лайонел, стоявший у окна и глядевший на улицу, обернулся к сыну, радости на его лице Гидеон точно не заметил. Лорд был непередаваемо мрачен, и в его глазах появилось выражение, которого сын никогда прежде не замечал.

– Я очень счастлив видеть тебя, отец, – произнес Гидеон, закрывая дверь. – Надеюсь, тебе не пришлось ждать меня слишком долго. Эти чертовы занятия на плацу! Как поживаешь?

Лорд Лайонел не обратил внимания ни на его приветствие, ни на протянутую ему руку. Он произнес, мучительно выдавливая из себя слова:

– Бога ради, Гидеон, скажи мне, где Джилли!

– Понятия не имею, – ответил Гидеон. – Честно говоря, этот вопрос меня уже начинает утомлять.

– Так, значит, понятия не имеешь? – повторил его светлость. – И ты думаешь, я тебе поверю?

Лицо Гидеона застыло, и на нем еще отчетливее проступило фамильное сходство с отцом.

– Именно так я и думаю, – спокойно ответил он.

Лорд Лайонел протянул к нему слегка подрагивающую руку с раскрытой ладонью.

– Гидеон, что это? – спросил он, впившись жестким взглядом в сына.

Уэйр опустил глаза и увидел лежащий на ладони предмет.

– Это, – все тем же безжизненным голосом ответил он, – кольцо Джилли, сэр. Вы нашли его у меня в столе. Удивительно, что вы его не узнаете.

– Не узнаю его! – воскликнул лорд Лайонел. – Ты меня принимаешь за идиота, Гидеон?

Молодой человек поднял глаза, и взгляды отца и сына скрестились.

– Нет, не принимаю, – медленно произнес он. Взяв кольцо с ладони лорда Лайонела, Гидеон положил украшение обратно в стол. Повернув ключ в замке, опустил его в карман. – Предосторожность, о которой я, к сожалению, забыл, – заметил он.

– Гидеон! – в голосе лорда Лайонела звучала почти мольба. – Я прошу тебя, будь со мной откровенен! Где сейчас Джилли?

– Вы, кажется, хотели спросить, сэр, что я сделал с Джилли? – ласково подсказал ему Гидеон.

– Нет! – рявкнул его светлость. – Ничто не заставит меня поверить в то, что ты тронул бы хоть волос на его голове! Но когда я увидел это кольцо у тебя в столе… Гидеон, ты знаешь, что говорят в клубах?

– Да, в этом году я еще так не веселился, – ответил молодой человек. – Признаюсь, однако, сэр, меня отнюдь не забавляет то, что вы, похоже, разделяете подозрения этих глупцов.

– Не смей разговаривать со мной таким тоном, парень! – покраснев от гнева, воскликнул его светлость. – Еще не хватало, чтобы я подозревал собственного сына!

– Вот именно, сэр.

– Я тебя не подозреваю! Пойми это! Не подозреваю! Но как это кольцо оказалось у тебя, Гидеон?

– О, разумеется, я снял его с пальца трупа, сэр! – язвительно ответил молодой человек.

– Оставь свои шуточки! – взревел его светлость. – Я уже сказал тебе, что ни в чем тебя не обвиняю и не верю в эти бредни! Если я был потрясен, обнаружив у тебя в столе кольцо, которое Джилли никогда не снимает, то в этом нет ничего удивительного!

– Прошу прощения, сэр. Джилли оставил его у меня. Я не имею ни малейшего желания или надежд его носить.

Лорд Лайонел, бессильно опустившись на диван, сказал:

– Я так и думал. Куда отправился этот несносный мальчишка?

– Я уже сказал вам, сэр, что не знаю.

Его светлость, снова нахмурившись, спросил:

– Он ужинал с тобой в тот день, когда исчез, или нет?

– Ужинал.

– Тогда, черт подери, Гидеон, чего ты добиваешься, отвечая всем и каждому, будто ты его не видел? – возмутился лорд Лайонел.

Гидеон, пожав плечами и подняв руку, чтобы расстегнуть тугой воротничок, сказал:

– Поскольку, сэр, я не в силах ответить на все последующие вопросы, то решил: будет лучше вообще отрицать, что мне что-либо известно об Адольфусе.

– Я бы предпочел, чтобы ты его так не называл, – раздраженно произнес лорд Лайонел. – Ты имеешь в виду, он не посвятил тебя в свои намерения?

– Он только сказал мне, сэр, что ему все осточертело. Но я и сам это давно заметил, – ответил Гидеон, глядя на отца из-под насупленных черных бровей.

– Осточертело! – ошеломленно прошептал лорд Лайонел. – Хотел бы я знать, что стало причиной подобных эмоций!

Уголки губ Гидеона слегка приподнялись.

– Неужели, сэр? В таком случае, клянусь Богом, я вам это сообщу! Мой бедный маленький кузен со всех сторон осажден людьми, которые только и делают, что пекутся о его благополучии. А поскольку его врожденная доброта вкупе с деликатностью не позволяли ему послать вас и Скривена, и Неттлбеда, и Чигвелла, и… – впрочем, я не помню имен всей его свиты!.. – к черту, он был вынужден просто сбежать от вас всех. Я не знаю, куда он отправился, как и того, сколько времени собирается отсутствовать и что задумал!

– Ты сошел с ума?! – воскликнул его светлость, глядя на Гидеона. – Я заботился о Джилли, как если бы он был моим собственным сыном!

– Больше, сэр, гораздо больше!

Лорд Лайонел, ахнув, спросил:

– Бог ты мой, юноша, ты ревнуешь меня к Джилли?

Гидеон, рассмеявшись, ответил:

– Боже упаси, сэр! Я благодарю Господа за то, что любовь ко мне никогда не наводила вас на мысль о необходимости заслонить меня от дуновения самого легчайшего ветерка или оградить со всех сторон воспитателями, слугами, стюардами вкупе с докторами, которые не позволяли бы мне и шагу ступить из опасения, будто я могу шагнуть в лужу!

На мгновение в комнате воцарилась тишина. Затем лорд Лайонел почти умоляющим тоном произнес:

– Он остался на моем попечении и всегда был невероятно болезненным ребенком!

– О, не волнуйтесь, сэр, ваше волнение вполне объяснимо, никто вас в этом не винит! Но пора прекратить с ним нянчиться. Уж несколько лет как пора! Вы не позволяете ему стать мужчиной. Вы продолжаете обращаться с ним словно со школьником.

– Это не так! – возразил лорд Лайонел. – Я все время ему говорю, что он должен становиться на ноги!

Гидеон, улыбнувшись, заметил:

– Ну да, действительно говорите! Но что вы сказали, когда он предпринял попытку это сделать? Вы пожелали, чтобы Джилли научился управлять своими поместьями. Но как только он проявил активность, вы со Скривеном объявили ему, что его посещают совершенно нелепые идеи и он должен довериться более взрослым и мудрым людям?

Лорд Лайонел вздохнул и довольно мягко произнес:

– Разумеется, мы со Скривеном лучше знаем, как это делается… Но, в конце концов, все это вздор! Ты уже мне все это говорил, и я еще тогда тебе ответил…

– Сэр, я совсем недавно предостерегал вас о том, что вы не сможете долго водить Адольфуса на коротком поводке, но вы меня не послушали. Ну что ж, теперь сами видите, что из этого вышло!

Лорд Лайонел, весь подобравшись, воскликнул:

– Молчать! Не забывайте, сэр, с кем разговариваете! Позвольте мне кое-что вам сообщить! Вы несете ответственность за то, что позволили Джилли сбежать таким безумным образом!

Гидеон, подняв руку, возразил:

– О нет, сэр! Тут вы ошибаетесь! Я не властен над действиями Джилли. И я, похоже, единственный из нас всех, кто об этом говорит!

– Гидеон! – Лорд Лайонел с силой ударил кулаком по столу. – Это уже не смешно! Ты позволил мальчику уехать в полном одиночестве! Теперь о нем никто не заботится и не следит за тем, чтобы он не попал в какую-нибудь переделку. Возможно, это нормально для других молодых людей, но только не для него! Ему никогда не приходилось заботиться о себе самостоятельно! Он не знает, как устроен мир. По глупости или недосмотру он может заболеть! Я полагал, что ты слишком к нему привязан, чтобы допустить подобную оплошность!

– Поверьте мне, сэр, я очень к нему привязан, поэтому весьма надеюсь, что он попадет в кучу всевозможных приключений и переделок! Я более высокого мнения об Адольфусе, чем вы, да и чем он сам, честно говоря. Я убежден, он сможет вполне сносно позаботиться о себе. Парень и сам до сих пор не знает, на что способен. Он испытывает неуверенность из-за полного отсутствия опыта. Я надеюсь, Адольфус не станет чрезмерно спешить с возвращением.

– Ну нет, это уже слишком! Я сыт по горло такими разговорами! – вскочив с дивана, воскликнул лорд Лайонел. – Если ты не знаешь, где он, то я попусту трачу здесь свое время! Я переверну Лондон и окрестности, но разыщу его! Когда придешь в себя, ты сможешь найти меня в Сэйл-хаусе!

Гидеон, поклонившись, подошел к двери, чтобы распахнуть ее перед отцом. Лорд Лайонел схватил шляпу и трость со стула, на котором их оставил, и, не говоря больше ни слова, покинул квартиру сына.

– Бог тебе в помощь, Адольфус, – произнес Гидеон, закрывая дверь.

Что именно перевернул в Лондоне его отец на протяжении последующих двух дней, Гидеону выяснить не удалось. Он знал, что лорд Лайонел все еще находится в столице, потому что дважды встречал его и даже перебросился с ним несколькими словами. Лорд Лайонел делал все, что было в его силах, стараясь опровергнуть расползающиеся по городу слухи, но, судя по всему, особо в этом не преуспел. Слухи дошли и до ушей полковника, под началом которого служил Гидеон. Впрочем, этот достойный офицер лишь отрывисто заметил: он не желает вмешиваться в личные дела капитана Уэйра и убежден – его подчиненный знает, что делает.

– У меня есть все основания заверить вас, сэр, – вытянувшись в струнку, ответил Гидеон, – мой кузен жив и здоров.

– Ну, ну, в этом никто не сомневается, – невпопад отозвался полковник. – Хотя было бы неплохо, если бы вы могли это доказать! Должен заметить, мне совершенно не нравятся блуждающие по клубам слухи!

На пятый день после исчезновения герцога лондонская почта доставила капитану Уэйру письмо. Оно было написано Неттлбедом и составлено в выражениях достаточно загадочных, чтобы сбить с толку адресата.

«Сэр и Достопочтенный Капитан! – начиналось письмо, пестря заглавными буквами, как свидетельство волнения несчастного слуги. – Настоящим уведомляю вас, Господин Гидеон, как верного Друга Его Светлости, что Мне хорошо известно, и Никто не убедит меня в Обратном, о том, что я принял Решение и в настоящий момент покидаю Город и, учитывая пожелания его Светлости, ничего не говорю его светлости Лорду Лайонелу, что вы наверняка Понимаете, Господин Гидеон, зная, как обстоят дела, и то, что я не желал бы поступать неугодным его Светлости образом. Господин Гидеон, сэр, есть Один человек, который может Знать Ответ на вопрос, почему его Светлость нас покинул, и я не знаю, Сэр, почему я не Сообразил это раньше, но это явилось мне Ночью, Сэр, но говорить его Светлости я ничего не буду, являясь, как вам известно, господин Гидеон, Преданным Интересам Его Светлости, в чем я, пользуясь этой Возможностью, Информирую вас, Сэр, чтобы дать вам знать, что я уехал по делам его Светлости, а не Покинул свое Место. Ваш, Господин Гидеон, Покорный Слуга,

Джеймс Неттлбед».

Изучив это послание, капитан нисколько не удивился очередному визиту лорда Лайонела, который пришел, чтобы сообщить ему: в придачу ко всему теперь исчез и тупоголовый слуга Джилли. Ему так не терпелось услышать мнение сына относительно этого неожиданного оборота событий, что он великодушно простил Гидеону их недавнюю перепалку. Но тот лишь покачал головой и заметил, что все это очень странно, после чего лорд припомнил некоторые из накопившихся за долгие годы обид на сына и подробно их перечислил. Однако Гидеон снова повел себя совершенно неподобающим образом, не позволив отцу втянуть себя в ссору и тем самым выплеснуть душивший его гнев. Он всего лишь добродушно и немного насмешливо улыбался, слушая громоздящиеся друг на друга обвинения.

На шестой день отсутствия герцога письмо, отправленное им из Балдока, достигло Олбани. В квартиру капитана послание доставили достаточно поздно, и он увидел его лишь в полдень, вернувшись домой со службы. Гидеон с удовольствием прочитал его, ничуть не сожалея о деньгах, которые ему пришлось заплатить за него. Сунув письмо в блокнот и выиграв сражение с темной частью своей натуры, Гидеон отправил отцу краткую записку, в которой сообщил, что Джилли жив, здоров и замышляет какие-то шалости. После этого он снял форму и переоделся в костюм, приличествующий джентльмену, который намеревается посетить спортивное мероприятие. Затем Гидеон сел в свою бричку и покатил в Эпсом, где посмотрел поединок молодого боксера, внушающего надежды и симпатии, с ветераном ринга.

Таким образом, Гидеон вернулся домой весьма поздно, и, поскольку Рагби тоже получил увольнительную до самого вечера, прибывший в Лондон и тут же примчавшийся в Олбани мистер Ливерседж тщетно стучал в двери его квартиры. В итоге мистеру Ливерседжу пришлось отложить свой визит до следующего утра и провести ночь в самой дешевой гостинице, которую он только смог отыскать.

Этот господин достаточно хорошо знал нравы джентльменов, чтобы совершить ошибку, явившись к капитану Уэйру слишком рано. К сожалению, он не учел военную службу Гидеона, в это утро призвавшую его в такое время, когда по всем правилам он еще должен был находиться в постели. Рагби, в течение дня трижды открывавший дверь Ливерседжу, всякий раз терпеливо объяснял: капитан вернется только вечером, но даже тогда, скорее всего, не примет своего назойливого посетителя.

– Меня он примет, дружище, – высокомерно ответил ему мистер Ливерседж. – Это дело величайшей важности!

– Может, величайшей для вас, но только не для него, – равнодушно ответил Рагби и закрыл дверь перед носом господина.

Ничуть не обескураженный мистер Ливерседж вернулся в Олбани в шесть часов, когда капитан переодевался для того, чтобы отправиться на дружескую вечеринку в таверну «Замок». Ливерседж попросил передать капитану его визитку, что вынудило Рагби с неохотой сообщить своему хозяину о его существовании.

Капитан Уэйр, презрительно взяв у него карточку, принялся ее изучать.

– Рагби, он кредитор? – поинтересовался Гидеон.

– Именно так я и подумал, когда впервые увидел этого типа, – отозвался слуга. – Но нет, и это абсолютно точно!

– Ну ладно, проводи в гостиную, я его приму! – вздохнул Гидеон, отворачиваясь к зеркалу и продолжая сражаться с упрямым галстуком.

Капитан Уэйр вышел к гостю десять минут спустя. Мистер Ливерседж, который спешно прибыл из Балдока, одолжив денег у брата, несколько растерялся при виде роста и телосложения капитана. Зная, что Уэйр служит в лейб-гвардии, он ожидал увидеть мужчину не менее шести футов ростом. Но краткое знакомство с благородным родственником Гидеона не предполагало встречи с юным гигантом, размах плеч которого едва ли не равнялся росту самого мистера Ливерседжа. Внешность же капитана даже наиболее упрямого оптимиста убеждала в бескомпромиссности этого мужчины. Ливерседж, поднявшись со стула, низко поклонился. Гидеон оценивающе осмотрел его пристальным взглядом своих серых глаз.

– Что у вас ко мне за дело? – поинтересовался он. – По-моему, я вас не знаю.

Опыт Ливерседжа, приобретенный в бытность им слугой джентльмена, позволил ему мгновенно оценить капитана как аристократа высочайшего уровня. Он отвесил еще один поклон.

– Сэр, – начал Ливерседж, – я разыскал вас по делу огромной важности.

– Что вы говорите? – хмыкнул Гидеон. – В таком случае выкладывайте ваше дело, потому что через полчаса я ужинаю в компании друзей!

Мистер Ливерседж заговорщически покосился на дверь.

– Я могу быть уверен в том, что нас никто не слышит? – спросил он.

Все это начинало забавлять Гидеона. Он подошел к двери и, отворив ее, выглянул в коридор, после чего снова затворил и с необычайно серьезным видом ответил:

– Ничьи любопытные уши нас не подслушивают, мистер Ливерседж. Вы можете беспрепятственно облегчить передо мной свою душу!

– Капитан Уэйр, – тихо произнес мистер Ливерседж. – Насколько я понимаю, у вас имеется очень благородный родственник.

Внезапно Гидеону стало не до смеха. Однако он инстинктивно учуял опасность и беспечно ответил:

– Да, я близкий родственник герцога Сэйла.

Мистер Ливерседж одобрительно улыбнулся:

– Вот именно, сэр! Полагаю, не ошибусь, заметив, что вы стоите достаточно близко к нему в очереди за наследованием титула, а также за громадным состоянием, принадлежащим его светлости.

На темном лице, нависшем над Ливерседжем, не дрогнул ни один мускул. Лишь еле заметная ироническая усмешка тронула губы капитана. Ничто в его расслабленной позе не сообщило посетителю, что все способности капитана Уэйра пришли в боевую готовность.

– Довольно близко, – после секундной паузы протянул Гидеон, глядя на гостя из-под полуопущенных век, что немедленно заставило бы насторожиться любого, кто знал этого человека достаточно близко. – Присаживайтесь, мистер Ливерседж!

Хозяин кивнул на стул возле стола, освещенного светом расположенной на нем масляной лампы, и мистер Ливерседж сел, пробормотав слова благодарности. Он предпочел бы, чтобы капитан опустился на стул напротив, но, судя по всему, Гидеон лучше себя чувствовал, опершись плечами о широкую каминную полку, немного в стороне от света лампы.

– Продолжайте, мистер Ливерседж! – доброжелательно произнес капитан.

– В настоящее время его светлость покинул свою резиденцию, не так ли? – довольно прямолинейно поинтересовался мистер Ливерседж.

– Пожалуй, что так, – согласился Гидеон.

Мистер Ливерседж проникновенно посмотрел на него.

– Как было бы грустно, если бы его светлости уже не суждено было туда вернуться! – продолжал он. – Я уверен, все его родственники были бы немало встревожены.

Ленивый взгляд Гидеона задумчиво остановился на полоске пластыря, украшающего лоб гостя. «Это один из сраженных тобой драконов, Адольфус? – мысленно спросил он. – И в какую же переделку ты угодил, малыш?»

Вслух Гидеон произнес:

– Я вижу, мистер Ливерседж, вы прекрасно проинформированы на сей счет.

Мистер Ливерседж, который посвятил время, проведенное в Лондоне, сбору обрывков городских сплетен, скромно согласился с этим утверждением. Затем он, глубоко вздохнув, добавил:

– Хотелось бы надеяться, что с ним не случилось ничего серьезного! И все же как неисповедимы пути Провидения, сэр! Вам уже наверняка приходилось над этим задумываться. Никто не может знать, куда повернет колесо Фортуны! Рискну предположить, вы, капитан Уэйр, – отпрыск благородного семейства! – никогда не рассматривали вероятность проснуться в одно прекрасное утро наследником всего имущества своего благородного родственника!

Капитан заговорил, растягивая слова еще сильнее, чем прежде:

– Такая вероятность, мистер Ливерседж, просто не может не прийти в голову человеку, не лишенному элементарного здравого смысла. В конце концов, жизнь – штука весьма ненадежная.

Мистер Ливерседж вдруг понял: его мечтам вот-вот суждено осуществиться. Ему было приятно осознавать, что умение угадывать помыслы людей не подвело его. Хотя фактически он с самого начала был уверен в успехе. Одобрительно улыбнувшись Гидеону, Ливерседж произнес: