Текст книги "Эхо далекой войны"

– Если не возражаете, мы можем подробнее поговорить, – не без смущения сказала Люба. – Когда и где вам удобно?

– Пойдёмте в кафетерий, – предложила Рогова. – Ваши детки, наверное, проголодались?

– Хочу пирожных! – услыхав, что их приглашают, заявила Люся, и Люба не сдержала улыбку.

– Отлично, пойдёмте в кафетерий!

Через несколько минут они сидели за столиком. Актриса пила кофе, Люба – сок, а дети ели мороженое и пирожные и, казалось, совершенно не обращали внимания на тихую беседу взрослых.

– Люба, вы чувствуете чужую боль как свою?

Люба немного смутилась:

– Почему вы так решили – из-за того, что я не стала бить первая Сергеева?

– Да. Обычно кандидатам на роли нравится отдуть человека, который не защищается.

– А мне это не нравится, – пробормотала Люба, отпивая глоток.

– Вы великодушны.

Детектив пожала плечами: ей не хотелось углубляться в обсуждение собственной персоны.

– Вам никто не говорил, что в вас есть нечто располагающее? – спросила Рогова.

– Муж! – улыбнувшись, ответила Люба. Актриса рассмеялась:

– О, мужчины – да, не сомневаюсь, вы пользуетесь немалым успехом! Но я имела в виду нечто другое. Мне вдруг захотелось сейчас рассказать вам некоторые вещи, которые… – она запнулась.

– Алина Сергеевна, – мягко положив ей ладонь на руку, произнесла Люба. – Обещаю: что бы вы мне ни рассказали сейчас, это останется между нами.

Рогова покачала головой:

– Сама не знаю, что тут скрывать. Вот увидите – невелик секрет, просто неприятно. Когда-то дело было довольно шумное, и хотя в газетах не писали, слухи ходили упорные. Однако потом об этом подзабыли.

Это было летом тысяча девятьсот восемьдесят первого года. Восемнадцатилетняя Алина, тоненькая, длинноногая, большеглазая светловолосая девушка, уставшая после очередных съёмок, подошла к выходу из Мосфильма, намереваясь ехать домой. По пути она рассеянно размышляла о последних событиях. В те дни она только ещё вступила на путь славы, снявшись в фильме «Ключи от галактики». Совершенно неожиданно звёздная мантия опустилась на плечи девчушки, ещё не сделавшей толком свой жизненный выбор. На киноафишах там и здесь она видела себя – в облике юной инопланетянки, которая прибыла на Землю с целью шпионажа, но встретила старшеклассника одной из московских школ, влюбилась и помогла людям подружиться с её родной цивилизацией. В один прекрасный день вокруг Алины появились толпы поклонников, кавалеров, фанатов, мечтающих приблизиться к своему кумиру, узнать побольше о талантливой девушке, провести с ней хоть несколько минут.

Не без лёгкой опаски вышла она за ворота киностудии: толпы фанатов её скорее смущали, чем радовали. Однако на этот раз никого из поклонников поблизости она не увидела. Но стоило ей сделать несколько шагов, как рядом остановился роскошный чёрный автомобиль «Чайка». Правая задняя дверца открылась.

– Садитесь, Алина Сергеевна! – донеслось из машины. – Довезём вас! Ни к чему вам ножки свои красивые утруждать!

Девушка отпрянула: в последние дни по Москве ходили зловещие слухи о том, как женщин похищают, заманивая в автомобили, а то и просто хватают на улице. Конечно, владелец «Чайки» вряд ли так поступит, и всё же…

– Спасибо, я лучше пройдусь пешком, – пробормотала она и прибавила ходу. Машина поехала рядом.

– Напрасно отказываетесь, Алина Сергеевна! Я от чистого сердца, можно сказать, в знак восхищения вашим талантом.

Девушка замедлила шаг: она уже устала после нелёгкого рабочего дня, и соблазн добраться побыстрее домой было непросто отторгнуть.

– А кто вы, извините?

Собеседник девушки снисходительно прокашлялся.

– Кандидат в члены Политбюро Центрального Комитета нашей партии Степан Артёмович Ромашов, – произнёс он важно, словно перед ним был иностранный посол. Алина присмотрелась: человека, обратившегося к ней, она не раз видела по телевизору. Девушка не разбиралась в тонкостях партийно-государственного устройства СССР, но нетрудно было догадаться, что товарищ Ромашов – важная шишка. Воспитанная в атмосфере благоговения перед руководителями государства, Алина ни на секунду не усомнилась, что этому человеку можно доверять.

– Спасибо! – улыбнулась она. Важный товарищ подвинулся, и Алина села рядом с ним. Места ей товарищ Ромашов предоставил совсем немного, но худенькая девушка чувствовала себя комфортно. Машина рванулась с места и понеслась по улицам вечерней Москвы. Скорость была огромна, и девушке стало не по себе.

– Простите, а нельзя ли медленнее? – заговорила она. – Я никуда не спешу.

– «Какой русский не любит быстрой езды!» – процитировал классику важный товарищ. – Алиночка, вы же русская, должны любить скорость! С ветерком, знаете ли.

Девушка вздохнула: оставалось надеяться, что водитель знает своё дело и ничего не случится. Однако не прошло и двух минут, как автомобиль подлетел к переходу, по которому шли две немолодые женщины с полными сумками.

– Осторожно! – закричала Алина, но было поздно: тяжёлая машина, высокомерно просигналив, протаранила людей, словно это мешки с песком. Одну из женщин подбросило и ударило о лобовое стекло, другая, оказавшаяся сбоку, попала под колёса.

– Остановите немедленно! – громко завизжала Алина. Машина затормозила, наконец, и сотрясаемая дрожью девушка выскочила на тротуар. Первым делом бросилась к пострадавшим: обе женщины были в крови, но шевелились.

– Помогите, сделайте что-нибудь! – в отчаянии закричала девушка. Важный товарищ Ромашов покинул, наконец, насиженное место.

– Какое безобразие! – обличающим тоном заговорил он. – Перебегают дорогу перед правительственным транспортом! Нарушают правила! Они могли повредить машину!

– Они ничего не нарушали! – дрожащим от возмущения голосом закричала Алина. – Они шли по обозначенному переходу, «зебре»! Вы должны были пропустить их! Вызовите «скорую», пожалуйста!

Товарищ Ромашов озадаченно смотрел на девушку, но ничего делать не собирался. К счастью, она заметила рядом телефон-автомат. Видя, что от кандидата в члены Политбюро толку не будет, Алина бросилась к телефону:

– Алло, помогите! Две женщины сбиты машиной! – она назвала адрес.

– Ну что, едем дальше? – озадаченно спросил Ромашов, когда девушка повесила трубку.

– Вы отвезёте этих женщин в больницу?

– В какую ещё больницу?! Вам надо домой поскорее, а эти дармоедки нарушили правила. Сами виноваты!

У Алины не было желания доказывать важному товарищу, кто на самом деле виноват. К счастью, «Скорая» приехала через несколько минут. Появилась и милиция.

– Что здесь произошло? – начал младший лейтенант, но тут же заметил «Чайку» и её владельца, вытянулся и взял под козырёк.

– Гражданки нарушили правила! – важно объявил Ромашов. – И повредили правительственную машину!

– Это не так! – возмутилась Алина. – Ваша машина…

– Примем меры! – молодцевато отрапортовал милиционер, преданно глядя на важного товарища и даже не замечая Алину. – Желаю вам приятного пути, товарищ кандидат в члены Политбюро!

– Садитесь! – снисходительно обратился к девушке Ромашов и махнул рукой в сторону «Чайки». Алина попятилась:

– Ну, нет! Я поеду в «Скорой». А то вдруг тем женщинам моя помощь понадобится.

Ромашов недовольно покачал головой, словно говоря «красивая девка, но глупая и неблагодарная», однако возражать не стал. Алина поднялась в «Скорую помощь».

– Ничего не понимаю, – устало произнесла она, ни к кому не обращаясь. – Сбить на переходе людей, которых ничего не стоило пропустить… Солгать милиционеру… А тот меня даже слушать не стал.

– Странная вы девушка, – покачал головой врач. – У нас таких случаев несколько за день. Правительственная машина сбивает человека на переходе, хорошо, если не насмерть, а если он потом жалуется, ему ещё и уголовное дело устроят – за нанесение ущерба государственному имуществу, а то и клевету на советскую действительность.

– Как это может быть?! – воскликнула Алина, силясь понять, не кошмарный ли это сон. Медбратья, загружавшие носилки с женщинами в машину, невесело хохотнули, а врач покачал головой:

– Вы очень наивны… простите, как вас зовут?

– Алина.

– О! – врач остолбенело посмотрел на девушку. – Простите, мне ваше лицо знакомо. Вы… не актриса ли?

– Актриса, – со вздохом кивнула девушка. Три пары глаз восхищённо уставились на неё.

– Вы великолепно сыграли, – дрогнувшим голосом произнёс врач. – Извините, я не представился: Александр Ильин. Вы не обидитесь, если я скажу, что фильм глупый? Всё его достоинство – вы.

– Простите, можно сейчас не говорить об этом? – устало ответила Алина. – Мне не до того.

– Я вас понимаю, – кивнул Саша. – Надеюсь, с этими женщинами всё будет в порядке. По первому наблюдению – травмы серьёзные, но не смертельные. Однако в больнице полежать им придётся. Ох уж эти членовозы…

– Что? – не поняла Алина.

Врач смутился:

– «Членовоз» – это жаргонное наименование правительственных машин. Извините…

Машина затормозила. Вслед за Сашей и медбратьями, Алина вышла из «Скорой» и обнаружила, что «Чайка» приехала следом. Однако общаться с товарищем Ромашовым у Алины не было ни малейшего желания, и она быстро юркнула, вслед за Сашей, в травматологическое отделение.

Раненных женщин почти сразу забрали на операцию. Саша ушёл было с ними, но быстро вернулся.

– Как они? – обратилась к нему Алина.

– Несколько переломов, но состояние стабильное, средней тяжести. Они уже пришли в чувство, к ним вызвали родственников и сейчас сделают операцию. Вам не надо ждать, лучше поезжайте домой.

После недолгого колебания девушка согласилась.

– Вы тоже идёте домой? Составите мне компанию?

Саша невесело улыбнулся:

– Увы! Мне сейчас снова ехать по вызову. И опять – сбитый пешеход. Возле метро.

Алина вздохнула не без досады, но Саша тут же сказал:

– Извините, пожалуйста, Алина! Я понимаю, что вы очень знамениты, у вас множество поклонников, но… Нельзя ли мне позвонить вам?

Девушка кивнула: скромное благородство врача, спасающего людей, имевших неосторожность оказаться на пути «членовозов», глубоко импонировало. Закрадывалась мысль: он людей спасает, а я под прожекторами дурака валяю. Алина без колебаний дала Саше свой домашний телефон.

– Только, чур, ночью не звонить! – улыбнулась она, и оба направились к выходу. Ромашова с его железным конём видно не было.

– Алина, вы не возражаете, если я вас подкину до метро?

– Не возражаю, – кивнула юная актриса и поднялась в машину. При всей печальности этого транспорта, здесь было куда уютнее, чем в роскошной «Чайке». Они выехали за ворота, и тут Алина заметила «членовоз». Судя по всему, Ромашов решил стойко дожидаться свою бывшую спутницу. «Ну и пусть ждёт!» – не без лёгкого злорадства подумала Алина. Это была её маленькая женская месть за двух людей, которых кандидат в члены Политбюро чуть не убил на переходе.

Знакомство Алины с Сашей Ильиным быстро переросло в бурный роман, который не мог пройти незамеченным для многочисленных поклонников талантливой красавицы. График у обоих был довольно напряжённый, к тому же часто не совпадал: Ильин то и дело пропадал на ночных сменах, а Алину завалили работой на съёмках, которые проводились по всему Советскому Союзу, да и зарубежные поездки не были редкостью. Тем не менее – а возможно, даже назло преградам – чем дольше продолжалась разлука, тем сильнее влюблённые желали друг друга, пользовались малейшей возможностью для этого, видели свои встречи во сне и мечтали о новых. В октябре они расписались, и почти сразу выяснилось, что семейство Ильиных вскоре ожидает прибавление.

Товарищ Ромашов оказался забыт – отчасти потому, что обе женщины, ставшие его жертвами, не стали подавать жалобу. Дорожно-транспортное происшествие было подано милицией как результат их собственной неосторожности – якобы перебегали улицу в неположенном месте, а вовсе не на «зебре», и внезапно выскочили перед машиной государственного деятеля. Данная версия успешно подкреплялась тем, что, к великому изумлению Алины – как она обнаружила, когда, через несколько дней после происшествия, побывала в том месте – «зебру» уже закрасили под цвет основной проезжей части.

Молодая женщина не знала, как быть: воевать за справедливость? При том, что сами раненые менее всего хотят подобного поворота дел? Она несколько раз встречалась с пострадавшими женщинами, предлагала им помощь, пыталась уговорить дать ход делу, но те наотрез отказывались.

Среди знакомых Алины, словно грибы после дождя, стали появляться люди с положением. Среди них были и редакторы газет, депутаты Верховного Совета СССР, старшие офицеры КГБ. Молодая женщина нет-нет, да и вворачивала вскользь, в разговорах наедине с подобными товарищами, насчёт злополучного наезда, но собеседники словно и не слышали подобные её реплики. В конце концов, Алина пришла к выводу, что это происшествие не интересует никого, кроме неё и мужа. У неё самой дел было предостаточно – и многочисленные съёмки, и подготовка к рождению маленькой Светы, – и постепенно страшное событие стало уходить из памяти.

Однако товарищ Ромашов сам напомнил о себе. Однажды, во время съёмок в Ялте, вернее, уже после них, когда группа готовилась к отъезду, Алина вдруг обнаружила, что рядом нет никого из коллег. Это было тем более странно, что обычно деятели и почитатели киноискусства ходили буквально табуном за хорошенькой актрисой – нет, не с какими-либо сексуальными намерениями, а просто получали от этого удовольствие. Да и фанатов везде хватало. В какой-то момент вспомнился день знакомства с Сашей: вот так же вдруг в тот вечер исчезли все поклонники и появился…

Рядом с Алиной остановился «членовоз». Господин Ромашов вразвалочку вышел из своей «Чайки».

– Ну, Алина Сергеевна, как ваши дела? – произнёс он величественно.

– Ничего дела, спасибо, – пробормотала молодая женщина. Ответственный товарищ живо напомнил ей о страшном происшествии, но, раз оно никого не интересует, может, и вправду – пусть быльём порастёт?

– Видел, видел ваши картины. Очень талантливо, надо сказать.

– Спасибо, – холодно ответила Алина. До недавних пор она удивлялась, что некоторые интеллигентные знакомые находят фильмы с её участием халтурой – ничуть не виня, впрочем, её, начинающую актрису. Однако на днях ей показали в одной тусовке несколько западных картин с фантастическими сюжетами – да… После этого Алине стало ясно, что такое НЕ халтура. В какой-то момент даже пришло в голову оставить кино, но тогда семье придётся жить на одну зарплату Саши, а плохие фильмы выходить всё равно будут.

– Однако замуж вы собрались рановато! – покровительственно продолжал, значительно поднял палец, кандидат в члены Политбюро.

– Я не собралась замуж, а уже замужем, – стараясь пригасить своё недовольство, ответила актриса. Собеседник словно и не расслышал её:

– Вам бы супруга видного, основательного, ответственного, члена партии на руководящей работе.

Алина с удивлением посмотрела на Ромашова: он говорил вроде как о себе, любимом. И напрасно. Даже если бы не было того происшествия, не встретился Саша, а товарищ Ромашов был моложе втрое – и в этом случае Алина вряд ли предпочла бы напыщенного болтуна, вся заслуга которого – дружба с Брежневым, а главный талант – если верить слухам – умение выпить залпом бутылку водки.

– Я беременна, – неожиданно для себя, сухо сказала она. Собеседник кивнул, словно ему было известно всё про красавицу:

– Это дело правильное. Дело хорошее. Стране, как говорится, нужны заботливые руки. Однако подумайте, Алина Сергеевна. Крепко подумайте.

– О чём?

– О том, что я вам сказал.

– Я люблю своего мужа, – старясь не поддаться гневу, ответила женщина.

– Ну, Алина Сергеевна, как хотите. Я вас предупредил. – С этими словами, ответственный товарищ удалился к своему автомобилю. Не прошло и двух минут после того, как «Чайка» скрылась за поворотом, как с другой стороны появились ребята из съёмочной группы.

– Где вы были? – недовольно спросила Алина.

– Пошли в лес погулять, – отводя взгляд, ответил режиссёр. Актриса начала догадываться, что между таинственными исчезновениями фанатов и коллег на то время, пока рядом находится товарищ Ромашов, существует мистическая связь. Или вовсе не мистическая?

Беда случилась через пару месяцев после съёмок в Ялте. Поздно вечером зазвонил телефон, и Алина подумала, что муж вынужден ещё задержаться на работе.

– Алло, дорогой, это ты?

– Алина Сергеевна, это говорят из районной прокуратуры, – услышала она в ответ. – Ваш муж задержан по подозрению в изнасиловании.

Всё поплыло вокруг. Молодая женщина уронила трубку и поспешно села на табурет. Тотчас прикрикнула на себя: главное – не волноваться. Сделала несколько глубоких вздохов – стало чуть легче. «Спокойно, спокойно! Это не может быть правдой. Наверняка ошибка». Она собралась с силами и прошла в ванную. Пустила холодной воды, ополоснула себе лицо. Ей вдруг стало ясно, что это и в самом деле ложь. Где такое видано, чтобы сотрудник прокуратуры звонил жене подозреваемого и докладывал, в чём подозревается её муж? Вернулась к телефону и взяла трубку – собеседник до сих пор не разъединил, наоборот, кричал взволнованно:

– Алло, Алина Сергеевна! С вами всё в порядке?

– Я в порядке, – стараясь глубоко дышать, отозвалась актриса. – И я не верю тому, что вы сказали. Мой муж не мог это сделать.

– Алина Сергеевна, главное – не волнуйтесь! Присядьте, пожалуйста, и глубоко дышите! – вкрадчиво заговорил сотрудник прокуратуры.

– Я не волнуюсь, – Алина почти убедила себя, что это действительно так. – Извините, как вас зовут?

– Следователь Ковейников Сергей Витальевич.

– Очень приятно, – с неожиданной для себя иронией произнесла женщина. – Так вот, это абсолютно исключено. В момент задержания мой муж находился на работе, не так ли?

– Да… А что?

– А то, уважаемый Сергей Витальевич, что он постоянно на виду. Даже когда едет по вызову, с ним двое медбратьев. Может, и они участвовали в изнасиловании?

Ковейников закашлялся:

– Мы получили заявление от гражданки Бондаревой Ксении Алексеевны. Ваш супруг прибыл к ней по вызову и изнасиловал её.

При этих словах следователя, Алине показалось, что это дурная шутка из сферы чёрного юмора.

– Простите, это как? Она его вызвала, он напал и изнасиловал её?

– Да, именно так.

– Извините! А она действительно больна?

– Гм… Мы можем это выяснить, но зачем?

– А вот зачем, – с холодной злостью пояснила Алина. – Если она здорова, то, вполне возможно, пригласила врача, чтобы таким способом познакомиться с мужчиной. Однако мой муж – а я, поверьте, хорошо его знаю, – не ответил ей взаимностью. От злости она написала на него заявление.

– У нас нет никаких оснований подвергать сомнению её слова!

– А как же презумпция невиновности?

– При чём здесь это?!

Алина остолбенела. Следователь прокуратуры спрашивает у неё, при чём здесь презумпция невиновности?! Может, ослышалась? Или это действительно шутка?

– А вот при чём: я настаиваю, чтобы вы проверили эту самую Бондареву. Я ей не верю.

– Но вы даже не говорили с ней!

– Отлично, дайте мне её адрес, я встречусь и поговорю.

Следователь издал странный хныкающий звук.

– Алина Сергеевна! Умоляю вас! Я и так нарушил инструкцию, не должен был вам рассказывать все эти подробности!

– Отчего же? Раз вы их рассказали, значит, для чего-то это понадобилось.

Ковейников застонал.

– Очень прошу вас! Не предпринимайте никаких самостоятельных шагов!

– Вы хотите сказать, что я не должна обращаться к адвокату?

– Ну, хотите – я дам вам поговорить с мужем? Это не положено, но ради вас…

– Хочу. – Алина постаралась сдержать эмоции, вызванные этим предложением.

– Хорошо, тогда завтра приезжайте ко мне.

Алина повесила трубку и снова приказала себе не волноваться. В том, что никакого изнасилования не было, она не усомнилась ни на секунду – не только потому, что полностью доверяла Саше, но это было ясно ещё и по тону Ковейникова. Зачем это понадобилось таинственной Бондаревой? Саша наверняка сразу сказал ей, что женат. Так разозлилась на него, что не захотела попытать счастья с другим, а просто решила напакостить?

Неожиданно в голову полезли другие мысли. А вдруг дело не в Бондаревой? Вспомнились зловещие реплики Ромашова. В том, какие планы он питает в отношении её самой, Алина не испытывала иллюзий. И, разумеется, в Саше видный деятель партии и правительства видит помеху своим матримониальным намерениям. Рассчитывает, что обвинением в супружеской неверности вызовет в ней, Алине, неприязнь к мужу? Не боится вызвать выкидыш? А может, к этому и стремится? Ну нет, подумала женщина, не дождётесь, товарищ Ромашов. Наш ребёнок родится здоровым и весёлым, когда придёт пора. А пока надо попробовать найти адвоката, да подготовить на завтра мужу вещи, которые ему наверняка понадобятся.

Теперь, когда она всё решила, Алина действовала холодно и расчётливо. Прежде всего – звонок знакомому депутату:

– Алло, Максим Иванович? Это говорит Алина. Спасибо за комплимент, я надеюсь, этот фильм неплох. Максим Иванович, у меня к вам просьба: вы не могли бы порекомендовать хорошего адвоката? Как – по каким делам? Нет, не развод. Моего мужа обвиняют в преступлении, которого он не совершал. Мне кажется, хороший адвокат без труда докажет его невиновность. Как это – не нужно? Простите, я не поняла. Почему адвокат не возьмётся? Он обязан!

Оглушённая, она положила трубку: её собеседник словно знал заранее, что она скажет, и приготовил возражения. Одно непонятно: почему в начале разговора он подумал, что речь пойдёт о разводе?

Наверное, адвоката лучше всего искать через коллегию. Сейчас всё закрыто. Значит – завтра утром…

Едва увидев утром мужа, Алина не сдержала крик: лицо Саши распухло, губы разбиты, под правым глазом кровоподтёк, руки в ссадинах.

– Милый, тебя били?!

– Нет, я упал с лестницы, – с трудом ворочая языком, проговорил муж, опуская взгляд.

– Неправда! Я не слепая!

Алина опомнилась: да, конечно, Сашу били, но также ясно, что прямо об этом он сказать не может, иначе ещё хуже станет.

– Аля, милая, прости… Я развожусь с тобой…

Муж закашлялся, а Алина с изумлением посмотрела на него. Разводится? И при этом называет любимой?! Впрочем, нетрудно догадаться, откуда ветер дует: разумеется, от товарища Ромашова. Очень возможно, что Саше угрожают смертью здесь, в этом каменном мешке, где неоткуда ждать защиты.

– Милый, я всё понимаю. Сделаем так, как ты скажешь. – Она понизила голос. – А потом, когда захочешь, поженимся снова.

– Аля, я очень люблю тебя… Береги нашего ребёнка, пожалуйста.

– Не волнуйся, Саша. – Алина положила ему ладонь на руку и мягко погладила. – Береги себя. Скажи им всё, чего от тебя требуют.

Когда она вышла из следственного изолятора, ей захотелось позвонить товарищу Ромашову, пригласить его на свидание, остаться наедине и задушить эту номенклатурную гадину. Женщина взяла себя в руки: вряд ли это путь к спасению Саши, а главное – сейчас всё должно быть подчинено будущему их общего ребёнка.

Сашу выпустили через два дня: гражданка Бондарева забрала своё заявление. В тот же день Саша подал на развод. Мотивировал своё заявление тем, что они с Алиной якобы не сошлись характерами и жена часто отсутствует дома. Алина спокойно дала согласие, и посторонним оставалось только догадываться, чем вызвана её хладнокровная реакция: то ли остыванием чувств к бывшему мужу, то ли игрой обоих супругов. Ещё через два дня Алине позвонил Ромашов, пригласил её в ресторан. Молодая женщина отказалась, сославшись на занятость. На следующее утро ей предложили на студии уйти досрочно в декретный отпуск – мотивировали это тем, что якобы такова новая политика правительства в отношении будущих матерей. Аля отказалась. Ещё через день её встретил в одном из коридоров киностудии известный режиссёр, лауреат Государственной Премии СССР, создатель документального сериала о Брежневе:

– Аля, мне нужно срочно поговорить с вами. Сейчас можно?

Молодая женщина пожала плечами:

– Если коротко, то можно. У меня минут десять перерыва.

Режиссёр схватил её за руку и отвёл в угол. Посмотрел в глаза:

– Алина, я знаю, что с вами происходит. Ромашов не отвяжется, пока не получит вас. Такие как он ни перед чем не останавливаются. Если он поймёт, что ваш развод фиктивен, вашего мужа могут не только отправить за решётку, но и убить – естественно, под видом несчастного случая.

Актриса посмотрела на собеседника растерянно:

– Что же делать?

– Я вам предлагаю выйти за меня замуж. Извините, что делаю это впопыхах, без ухаживания. Вы сможете видеться со своим бывшим мужем, только делайте это осторожно, чтобы Ромашов не пронюхал.

– Фиктивный брак?

– Да. Алина, вы достойны самой лучшей участи, с вашей женственностью, благородством и талантом, но сейчас не тот момент, когда следует руководствоваться велением сердца. Главное сейчас – безопасность ваша, вашего мужа и ребёнка.

Алина вздохнула:

– Вы уверены, что Ромашов в этом случае прекратит преследование?

– Да. Я близок к Андропову и его людям в Политбюро, и моего влияния вполне хватит, чтобы утихомирить зарвавшегося донжуана.

– Извините, мне нужно подумать.

– Разумеется. Переговорите также с мужем – вдруг у него есть идея получше.

Она решилась:

– Вы меня любите?

Странная тень пробежала по лицу этого немолодого человека:

– Аля, не бойтесь, что я вас обману. Я сделаю всё, чтобы вам было хорошо. Рассматривайте мою любовь к вам как отцовскую.

На следующее утро, когда Саша вернулся из ночной смены, Аля позвонила ему. С первых же её слов муж оборвал:

– Это не телефонный разговор. Я сейчас приеду.

Саша приехал через полчаса. Вид у него был какой-то затравленный. Аля подошла к нему, обняла и поцеловала. Он ответил, но как-то вяло.

– Милый, что-то не в порядке?

Он вздохнул:

– Наверное, у меня паранойя. В последние дни мне постоянно мерещатся товарищи с одинаковыми лицами, которые ходят следом, проверяют каждый мой шаг, подслушивают телефонные звонки…

Аля опустила голову и села в кресло. Глухо сказала:

– Если бы это была паранойя, на тебя бы никто заявление не подал. Что там на самом деле вышло, с этой Бондаревой?

– Милая, клянусь тебе – ничего! Она вызвала машину по поводу гриппа, а я за три минуты установил, что она здорова, как бык.

– Примерно так я себе это и представляла. Симулянтка. Может, она в отместку тебе так поступила?

– Не знаю.

– А я знаю. Глупость это, никакой отместки. Слишком хорошо это всё использовал Ромашов. Могло быть так, что его люди точно знали, кто приедет по её вызову?

Саша шумно вздохнул, мотнул головой и сел на табурет:

– Понятия не имею. Если только…

– Ну?

– Они договорились с нашим диспетчером.

– Значит, договорились. Знаешь, я всегда была хорошим октябрёнком, потом пионеркой, комсомолкой, верила всему, что мне рассказывали про родную партию, про ужасы капитализма, а сейчас думаю – может ли быть в Америке хуже, чем у нас? Неужели и там какой-нибудь миллионер может заказать себе приглянувшуюся женщину, как порцию антрекота? Разрушить семью, устроить уголовное дело мужу…

– Не думаю, милая. Там же две большие партии, постоянные политические скандалы. Каждая партия норовит поймать другую на нарушениях прав человека. Если бы нечто такое случилось, об этом бы сразу узнал весь мир.

– А у нас одна партия, никаких скандалов, всё тихо, мирно и благопристойно, и поэтому мерзавцы, отведавшие власти, творят что хотят.

– Аля, милая! Пожалуйста, не предпринимай никаких опрометчивых шагов! Ты отвечаешь не только за себя!

– Знаю, мой хороший. Не волнуйся, я буду очень осторожна. Я ведь позвонила тебе, чтобы поговорить об одном странном предложении…

Последующие пять минут Аля длинно и путанно излагала Саше предложение режиссёра. Когда закончила, вопросительно посмотрела в глаза мужа. Тот вздохнул и сгорбился:

– Да, вот так, значит…

– Если ты боишься, что я тебя разлюблю – откажу ему.

– Нет, милая, я верю тебе, и этот человек мне кажется вполне достойным, порядочным.

– Кто порядочный – он, сделавший льстивый бред про Брежнева?!

– Да. Аля, милая, ты не знаешь жизни. Вот скажи: если бы я был режиссёром и для спасения нашей семьи потребовалось сделать подобную «брежневиану», я должен был бы отказаться?

– Не знаю, милый. Ты же не режиссёр.

– Аля, я поступил гораздо хуже: предал свою любовь, тебя, нашего ребёнка. Развёлся. Ещё месяц назад я бы скорее согласился умереть. Но…

– Любимый, я всё понимаю. Догадываюсь, что за условия у тебя были в тюрьме. И твоё решение я вовсе не рассматриваю как предательство. У тебя просто не было выбора.

– А сейчас? Милая, хотя бы теперь мы с тобой можем выбирать? Или тот вариант, который тебе предложил режиссёр, является единственным?

– Мне бы не хотелось так считать. Давай подумаем вместе.

Они замолчали, с тоской глядя то друг на друга, то по сторонам, словно надеясь, что кто-нибудь предложит им выход. Минута за минутой, час за часом уходили, а они так и не додумались ни до чего. Наконец, Алина поднялась с места:

– Ладно, милый. Я приму предложение этого человека. Надеюсь, он выполнит своё обещание.

Свадьба восходящей кинозвезды со знаменитым режиссёром состоялась через месяц. Гостей оказалось на удивление мало, учитывая популярность молодожёнов. Самыми видными среди гостей были глава КГБ Юрий Владимирович Андропов и его перспективный протеже Михаил Сергеевич Горбачёв. Положение невесты ни для кого не было секретом. Её печаль, неуверенно скрытая фатой, также находила молчаливое понимание. Молодых поздравляли, за них поднимали тосты, но обстановку за столом трудно было назвать весёлой. Часа через два после начала гости начали понемногу расходиться.

Назавтра новый муж Алины уехал на съёмки нового фильма на Кубу. Ещё через несколько дней Андропов оказался назначен секретарём ЦК КПСС – мало кто догадывался, что это лишь подготовка к его триумфальному восхождению на пост главы государства. Через несколько дней после этого Ромашов погиб в автокатастрофе. А затем у Алины родилась Света. Родители не скрывали, кто на самом деле её отец, и девочка стала носить его фамилию. Вскоре Саша женился. Алина замкнулась, ушла на некоторое время в домашнее хозяйство, через год у неё родился мальчик, а пару лет спустя муж уговорил талантливую супругу вернуться в кинематограф, причём в двойном качестве – не только актрисой, но также попробовать силы на поприще режиссуры.

– Простите меня, – тихо сказала Люба. Рогова грустно улыбнулась:

– За что? Никаких секретов вы у меня не выпытали, а рассказывать о случившемся иногда возникает желание. Мне с вами хорошо.

– Вы очень приятный человек, – серьёзно сказала Люба. Алина погладила её по руке:

– Приходите сниматься! В следующий раз я дам вам роль поинтереснее, чем принцессы, которую пожирает дракон.

Люба рассеянно кивнула. Из всего рассказанного она сделала один вывод, касающийся расследования: Светлана, судя по всему, очень привязана к матери. Возможно, этим объясняется её нежелание уезжать за границу. Да, но…