Текст книги "Эхо далекой войны"

Глава 4. Крутые Анды

Париж, 25 августа 1944 года

Стрельба в городе ещё продолжалась, но взволнованные люди словно не замечали этого. «Боши сдаются! Они капитулировали!» – в один голос повторяли ликующие парижане, хотя подписание акта состоялось в отеле де Мёрис всего несколько минут назад.

Жюльетт, вместе с Мигелем неотлучно сопровождавшая танк Николя с того момента, как с ним встретилась, решила, наконец, что у неё неотложное дело.

– Прости, брат! – вздохнула она и улыбнулась. – Нам с Мигелем пора!

– Куда? – удивился Николя. – Битва за Париж окончена! Мы свободны!

– Не совсем так! – покачала головой девушка. – Нам срочно нужно к тюрьме гестапо! Там наши товарищи.

– Не волнуйся, её уже освободили!

– Я имею в виду другую тюрьму – в доме на улице де Курсель. Там живёт Паннвиц.

– Палач Лидице? – спросил Мигель.

– Он самый.

– Откуда ты это знаешь? – удивился Николя.

– Мне Жан Жильбер рассказал.

– А кто это?

– Адам Миклер, – улыбнулась девушка. – Он оказался советским разведчиком.

– Что? – поразился Николя. – Ты шутишь?

– Нисколько. Потом объясню. Сейчас мне надо туда!

– Погоди-погоди! – брат вылез из своего танка и бросился бегом к соседнему. – Я сейчас вернусь, не уходи пока!

Жюльетт неуверенно переглянулась с Мигелем: задерживаться не хотелось, но…

Через полминуты Николя вернулся, запыхавшись:

– Всё в порядке! – улыбнулся он. – Сейчас наш взвод едет на улицу де Курсель! Если боши там – мигом сдадутся!

Мигель понял замысел своего будущего родственника и улыбнулся: в самом деле, танки – лучший аргумент в переговорах с гитлеровцами. Только бы успеть…

Мигель и Жюльетт забрались на броню танка Николя, и грозный «Шерман» загрохотал по булыжнику. Следом за ним двинулась и остальная колонна. Вокруг суетились парижане, взволнованные, радостные. Они что-то кричали, приветственно махали руками танкистам. То и дело неподалёку раздавались выстрелы, напоминающие, что война продолжается, свистели пули. Пару раз другие танки колонны стреляли в невидимого Жюльетт и её жениху противника.

Вот и улица де Курсель, вон тот самый дом… Жюльетт, с бешено бьющимся сердцем, спрыгнула с брони, подбежала к дому… И остолбенела при виде плачущего человека:

– Жан! Это вы? Что с вами?

– Жюльетт… Мы опоздали… Их всех убили…

У девушки подкосились ноги, и она опустилась на землю. К разведчикам подошли Мигель и Николя, расслышавшие последнюю реплику.

– Вы уверены? – глухо спросил Мигель.

– Да… В ванной – кровь, там их пытали…

Наступила пауза. Никто не хотел верить, что случилось непоправимое, идти смотреть было страшно, а советский разведчик выглядел почти невменяемым от отчаяния. Вдруг Мигель спросил с сомнением в голосе:

– Вы тот самый Жан Жильбер?

Треппер кивнул. Слёзы катились из его глаз градом. Наступила тоскливая пауза.

Треппер начал понемногу успокаиваться, и Жюльетт, утирая слёзы, с трудом поднялась с земли.

– Как вас зовут на самом деле? – спросил разведчика Мигель, просто чтобы сменить тему.

– Я пока не могу сказать это, – со вздохом ответил тот. – К имени Жан Жильбер я успел привыкнуть, и вы можете звать меня так.

Таня

Она проснулась, открыла глаза и осмотрелась. В отличие от предыдущего пробуждения, на этот раз голова не болела. Молодая женщина лежала на большой кровати, сверху которой свисал тёмно-синий, с золотом, балдахин, под лёгким одеялом. В комнате с красноватыми обоями не было окон, но мягкий свет поступал от нескольких ночников, расставленных вокруг кровати. На стене справа виднелось огромное зеркало, а слева – красивые большие часы. Таня приподняла одеяло и вскрикнула – на ней ничего не было. «Где моя одежда? Где я? Как сюда попала? Меня, наверное, усыпили газом и сонную привезли сюда… И Веру, конечно, тоже схватили…»

Безрадостные мысли контрастировали с роскошью и элегантностью убранства комнаты. Таня решила встать и осмотреть комнату. А может, и дверь не заперта? Тут она почувствовала, что на неё кое-что надето – на шею. Она пощупала. Колье? Таня поднялась и заглянула в зеркало. В полутьме было видно не очень хорошо, она сдвинулась к краю кровати и опустила ноги…

Только теперь она ощутила, как что-то мешает двигаться. Провела рукой по правой ноге: браслет на щиколотке. И такой же на левой. А между ними – тонкая цепочка. Кандалы? Очень лёгкие, почти невесомые, наверное, алюминиевые, но короткие и достаточно прочные, чтобы не позволить пленнице бежать. Таня глубоко вдохнула и выдохнула, стараясь прогнать неприятные мысли, вызванные зловещим открытием. Подошла к ближайшему ночнику, включила его поярче и заглянула в зеркало: что там на шее? Ещё неприятная новость: ошейник. Тонкий, узкий, золотистый, ни дать ни взять – ювелирное украшение, но закрыт на маленький замочек. «Что это значит? Меня похитили, чтобы сделать рабыней? Напрасно надеются». Однако поднимать бунт выглядело преждевременным, следовало хотя бы разобраться в происходящем. Таня легла обратно в постель, силясь справиться с ворохом мыслей. Однако прежде чем она придумала какой-либо план, свет ярко зажёгся, дверь открылась, и в комнату вошли три девушки – полуголые, но с прикрытыми тонкой синей тканью лицами. Таня не сдержала испуганный возглас:

– Кто вы? Что происходит? По какому праву меня здесь держат?

Девушки словно и не расслышали её гневный протест – подошли с разных сторон к кровати, разложили одежду из тонкой красной ткани, поставили на пол две пары обуви – лёгкие тапочки-шлёпанцы на невысоком каблуке и туфли на шпильках. Одна из девушек мягко взяла Таню за правую руку, другая – за левую, третья остановилась у двери. Детектив без труда высвободила руки:

– Значит, так! Ничего с собой делать не позволю, пока не объясните, что происходит!

– Не кричи! – услышала она повелительный возглас, и в комнату вошла ещё одна женщина – лет тридцати, высокая, стройная, темноволосая, в чёрной кожаной одежде до самой шеи, в сапожках на шпильках, с тонкой палочкой в руке, вроде тех, которыми пользуются жокеи, чтобы подгонять лошадь.

– Кто вы такая?

– Ты не должна задавать вопросы!

– Я никому ничего не должна!

Женщина в чёрном подошла ближе:

– Ты должна слушаться, иначе будешь наказана! И никаких вопросов, пока тебе не разрешат!

Тане стало не по себе, но она пересилила страх.

– Вы хотите сказать, что будете бить меня? Можете даже убить, рабыней стать я не согласна.

– Тебе сделают очень больно, и ты сдашься!

– Если и сдамся, то потом всё равно постараюсь отсюда вырваться!

Темноволосая смерила Таню высокомерным взглядом, и пленница заметила у собеседницы такой же ошейник, как у ней самой.

– Вы тоже рабыня, не так ли?!

– Да, но я старшая рабыня! Я распоряжаюсь всем тут, и тобой тоже!

– Послушайте, не делайте глупости! Я догадываюсь, что ваш хозяин заплатил за меня, но не сомневаюсь, что могу вернуть ему деньги. Передайте ему, что я готова внести за себя выкуп. Но если вы меня пальцем тронете – можете разорвать на куски, ни копейки не получите! И рабыней я никогда не стану!

Темноволосая неожиданно вздрогнула, как-то осунулась, её лицо утратило надменную уверенность.

– Хорошо… Я скажу нашему хозяину… – пролепетала она и повернулась к выходу.

– Как его зовут? – немедленно спросила Таня, стараясь развить свой маленький успех. Однако старшая рабыня ничего не ответила – быстро вышла из комнаты, цокая шпильками сапожек. Следом за ней удалились и другие девушки. Дверь захлопнулась. Таня тотчас соскочила с кровати, сунула ноги в тапочки, накинула на себя первую попавшуюся тряпку – кажется, платье, но разбираться некогда – и бросилась к двери. Потянула на себя. Толкнула – ничего, заперто. Окинула взглядом комнату в поисках хоть чего-либо, пригодного для самообороны. – увы… Если только ночником огреть злополучного хозяина…

С той стороны двери послышались шаги, Таня поспешно юркнула в кровать и отложила в сторону тряпку, которой прикрывалась. Снова открылась дверь, и на пороге показался мужчина лет сорока, крепкого сложения, одетый в домашний халат.

– Кто вы такой?

Мужчина белозубо расхохотался:

– Вот это – детектив! Восхищаюсь! Даже став рабыней, проводишь расследование.

Неизвестный говорил с сильным южным акцентом и внешне напоминал выходца из Средней Азии или с Кавказа.

– Я не рабыня и не надейтесь, что стану ею. Однако я готова заплатить за себя выкуп.

Незнакомец подошёл ближе, присел на кровать, протянул руку, погладил через одеяло ноги Тани. Женщина сжалась.

– Ты мне нравишься, девочка. Знаешь, я всегда хотел иметь дело с такой, которая готова умереть, лишь бы не стать рабыней. Что за интерес в этих дурах, которые встают на колени при одном щелчке плети?!

– Вы меня отпустите за выкуп?

– Ну что ты, зачем мне твои деньги? У меня своих хватает. Давай-ка с тобой поиграем!

– Я не хочу играть. Я предложила вам выкуп. Если не согласны, можете убить меня, но тогда потеряете деньги.

Мужчина расхохотался:

– Зато сколько удовольствия получу! Не отказывайся от игры, если выиграешь – обещаю, отпущу тебя.

Таня задумалась. Она не надеялась, что похититель просто так отпустит её, но принятие его условий позволит выиграть время, разобраться, что это за место, а возможно, действительно убежать.

– И каковы условия игры?

– Вот это по-нашему! Условия просты: если на каком-то этапе ты сдаёшься, становишься окончательно рабыней.

– Я не сдамся.

– Не спеши, игра ещё не началась.

– Хорошо, я принимаю ваши условия. Для начала – можно мне одеться в нормальное платье? Или вы потребуете, чтобы я играла нагишом?

– А если бы потребовал, ты бы сдалась? Не волнуйся, не буду. Сейчас тебе принесут другую одежду.

– И кандалы снимут, и ошейник?

– Они тебе не нравятся? Такие красивые, я лично выбирал для тебя. Их я сам сниму, если ты меня обыграешь. А пока придётся тебе побыть в них.

– Как вас зовут?

– Зови меня Хозяин.

– Ну нет, так к вам пусть обращаются рабыни. Я пока не одна из них. Итак – как мне к вам обращаться?

Мужчина покачал головой, в его глазах проступило уважение:

– А ты молодчина, даже в мелочах уступать не хочешь. Что же, зови меня Чингис.

Таня отметила про себя, что это, возможно, не имя, а прозвище. Но не так важно.

– Хорошо, Чингис. Мы можем начать прямо сейчас?

– Да, конечно. Подожди минуту.

Чингис вышел из комнаты, а Таня задумалась. Хоть она и приняла условия игры, это было скорее для виду. Что, если под предлогом игры Чингис поручит пронести куда-нибудь бомбу? Разумеется, придётся отказаться, и это наверняка будет истолковано как капитуляция. А значит, играть следует до того момента, когда это станет невозможно или просто появится шанс сбежать.

Дверь снова открылась, и на пороге появились четыре девушки, которых Таня видела перед этим. Две из них несли платье – то самое, в котором Таню похитили, только теперь оно было выстирано и выглажено – а третья шла позади них. Шествие замыкала старшая рабыня.

– Помогите ей одеться!

Таня в помощи подобного рода не нуждалась. Она мгновенно и с удовольствием нырнула в своё платье.

– Наденьте туфли!

Белые туфельки на шпильках, стоявшие рядом с кроватью, выглядели симпатично, но Таня встревожилась:

– Как же я буду ходить в кандалах на шпильках?

– Не волнуйтесь, мы вам поможем! Главное – не спешите.

Действительно, когда детектив обулась, две девушки мягко взяли её за руки и повели. Это походило больше на конвой, чем на поддержку, но Таня не стала спорить. Они вышли из комнаты в длинный, хорошо освещённый коридор, пол и стены которого были выполнены из белого мрамора, а потолок покрыт странными рисунками в арабском стиле. Цокот каблучков перемешивался с колокольным звоном цепочки на ногах Тани. Они прошли метров двадцать, и старшая рабыня открыла дверь направо:

– Это ваше первое испытание!

Таня огляделась, и ей стало не по себе: судя по всему, это было нечто вроде камеры пыток. Зловещие столбики, с потолка свисает крюк на цепи, на стенах – разнообразные кандалы и наручники, в одном углу стол, на котором разложены плети, иглы, зажимы и хлысты, в другом – нечто похожее на дыбу. Если бы ноги женщины были свободны, она попыталась бы вырваться, противницы – всего-то три слабые девушки, но в таком положении трудно драться. Таню подвели к двум столбам, подняли её руки и привязали ремнями. Послышались шаги. Таня обернулась: это был Чингис. В руках он держал бич.

– Ну, Танечка, держитесь! Ваше первое испытание – болью! Но не бойтесь: одно ваше слово – и испытание прекращается.

Таня ничего не ответила, только сжала зубы. В воздухе свистнул бич…

Она очнулась в постели, от лёгкого прикосновения. Рядом на кровати сидел Чингис, он мягко гладил Таню через одеяло. Женщина глухо застонала и отодвинулась.

– Больно? – участливо спросил мучитель. Таня прислушалась к себе: раны, нанесённые бичом, едва ощущались. Саму пытку она еле помнила: от первого удара закричала и лишилась сознания. Её обливали холодной водой, Чингис бил снова и снова, но пленница почти не выходила из обморока.

– Зачем вы так поступили со мной? Вам нравится причинять боль?

– Вы очень красивы, Таня. И ваше страдание под бичом тоже невыразимо красиво. Однако обещаю, что такого испытания больше не будет.

– А что будет?

– Всему своё время, узнаете. Сначала придите в себя. Альбина смазала ваши раны целебной мазью, и они быстро затянутся.

– Альбина – это кто?

– Старшая рабыня.

– Это её кличка, не так ли? А настоящее имя какое?

– Зачем вам это знать? На своё прежнее имя она всё равно не имеет права откликаться. Пока продолжается испытание, она для вас Альбина. Когда сдадитесь, будете называть её «хозяйка».

– А если не сдамся?

– Сдадитесь, поверьте моему опыту. И не бойтесь этого. Вас с детства приучили к тому, что рабство – это нечто страшное, унизительное. На самом деле, рабство – это единство души с хозяином, готовность понять его желание, отдать себя ради него…

– Это игра в одни ворота. Хозяин разве готов отдать себя ради раба?

– Нет, но только потому, что рабов слишком много.

– Вот я и не хочу создавать излишек.

– Вы меня прервали, а я как раз хотел сказать, что хороший хозяин стремится понять раба, а тем более красивую рабыню, доставить ей удовольствие…

– Бичом.

– И бичом тоже, милая Танечка. Страх перед болью так же надуман, как и неприятие рабства.

– Вы меня удивляете. Если боль доставляет радость, почему же она используется для наказания?

– Хорошие рабы, которые научились радоваться боли, этого наказания не знают.

– Не получится из меня хорошая рабыня. Я опять предлагаю вам обойтись выкупом.

– Всё-таки давайте попробуем ещё. Я не теряю надежды.

– Я тоже, только надежда моя выглядит иначе.

– Напрасно вы так. Многие сознательно хотят в рабство.

– Альбина, да?

– Вы угадали. Она пришла ко мне добровольно.

– По объявлению?

– Напрасно вы иронизируете. Альбина выросла в детском доме. Не смогла поступить в институт, устроиться на работу. Её дорога вела в проституцию. Я и встретил её случайно на улице – она была на всё готова. Я ей предложил рабство, и она согласилась. Сегодня вы видели её. Если бы знали её прежний облик, вы бы сказали, что тогда она была рабыней, а теперь, наконец, стала свободной.

Таня ответила не сразу. Проклятие тому обществу, в котором человек желает для себя рабства только оттого, что не знает выбора. Но также позор тому человеку, который сам отказывается от выбора.

– Мне очень жаль Альбину. Она никогда не видела альтернативу. Если бы ей чуть больше повезло в жизни, думаю, она бы к вам в услужение не пошла.

– Возможно, вы правы, Таня. Поэтому для меня важно убедить вас. Принимать одних только неудачников неинтересно.

– Что будете делать, если не убедите меня? Отпустите или забьёте насмерть?

– Моего слова вам недостаточно?

– Не знаю. Я согласилась на эту игру, потому что иного пути к свободе не вижу. Но первое же испытание, которому вы меня подвергли, это одно из проявлений рабства. Если бы это не игра была, а усмирение непокорной рабыни, вы бы поступили точно так же, не правда ли?

– А вы как думали – будем играть в шахматы? Кстати, как вы относитесь к этой игре?

– Гораздо лучше, чем к испытанию бичом. Только играю так себе.

– Не хотите партию?

Таня невольно рассмеялась от неожиданности: после избиения бичом – шахматы, игра для равных. А почему бы нет?

– Если мой проигрыш не будет означать поражение в испытании, то можно.

– Не будет, обещаю вам.

– Тогда согласна.

Чингис широко улыбнулся, вышел из комнаты, но через минуту вернулся, неся белую с золотом шахматную доску. Он раскрыл её, и тут же оказалось, что все фигуры уже расставлены. Белые – вроде из слоновой кости, но с золотыми вкраплениями, чёрные – словно из чёрного дерева. У ферзей и королей – короны, очень похожие на настоящее золото.

– Какая красота! – вырвалось у Тани. Действительно, такими фигурами хотелось не играть, а праздничный стол украсить или на новогоднюю ёлку повесить. – Кто играет белыми?

– Разумеется, вы, моя принцесса!

Комплимент был бы приятен, если бы не ошейник, недавняя порка и кандалы. Таня недолго думала над дебютом: разумеется, королевский гамбит, который она неплохо знала. Если удастся втянуть Чингиса в вариант Муцио, можно форсировать ничью…

Однако чёрные не приняли жертву коня, вместо этого начали атаковать на ферзевом фланге. Таня не сразу обратила внимание на прозрачную пластинку с правой стороны доски – там выплывала запись ходов. Ошеломлённая роскошными шахматами, детектив, и без того не обладающая способностями Каспарова, начала терять пешки и фигуры одну за другой, и тут уж гамбит был ни при чём. После потери второй ладьи она уже открыла рот, чтобы сказать «сдаюсь», но вовремя спохватилась, что эта реплика может быть истолкована совсем не в шахматном смысле. Нет уж, лучше играть до мата.

Очень возможно, что и Чингис предложил Тане эту игру в порядке ловушки. Во всяком случае, он, хотя и расставил уже матовую сетку, предпочитал не доводить немедленно дело до конца, а гонять белого короля, подхлёстывая его шахами, как час назад бичом Таню. Со своей стороны, женщина решила сосредоточиться на игре, чтобы хоть финальную её часть сдать без позора. Внезапно она заметила нечто совершенно неожиданное.

В погоне за белым королём, почти все чёрные фигуры собрались на половине противника. Их собственный король остался под охраной нескольких пешек и ладьи, а неподалёку стояли одинокие белые ферзь и конь. Таня смело двинула ферзя в центр:

– Шах!

Чингис негромко рассмеялся, кивнул и убрал короля в угол, словно говоря: доставлю вам, милая, это удовольствие напоследок. Тотчас белый конь прыгнул на поле неподалёку:

– Ещё шах!

Чёрному королю пришлось вернуться на прежнее место, и лицо Чингиса выразило озабоченность: запахло вечным шахом. Таня убрала коня на ладейную вертикаль:

– Двойной шах!

Чингис покачал головой, будто сожалея о своём великодушии. Но выбора не было, оставалось вернуть короля в угол.

– Шах!

Ферзь прыгнул вплотную к чёрному королю, но…

– Сожалею, Танечка, тут моя ладья. Вам лучше было удовольствоваться вечным шахом, ничьёй.

Белый ферзь исчез с доски, его место заняла чёрная ладья.

– Мат!

Белый конь прыгнул на то же поле, где был перед этим, но на сей раз отступать чёрному королю некуда. Мат от удушья! Чингис оторопело посмотрел на доску, а Таня залилась тихим радостным смехом: у неё остались только король, две пешки и конь, но последний нёс победу. Небольшой, но приятный реванш за удары бичом. Её мучитель вздохнул и вынужденно улыбнулся:

– Как хорошо, что мы не играли на вашу свободу.

– А сделать принцессе подарок?

– Конечно! Эти шахматы – ваши!

При других обстоятельствах, Таня очень обрадовалась бы такому очаровательному подарку, но не взамен свободе.

– Скажите, почему вам так важно держать меня в неволе? Ведь наверняка найдётся много таких желающих, как Альбина.

– Мы уже говорили об этом и побеседуем ещё не раз, но потом, – улыбнулся Чингис, вставая с кровати и направляясь к двери. – А сейчас пора завтракать!

Только теперь Таня ощутила, что и желудок давно просит об этом.

– Погодите! Мне нужно сделать зарядку! Не в кандалах же!

– Я скажу Альбине. До встречи на завтраке!

И Чингис вышел. Таня покачала головой, словно проверяя, не сон ли всё это. В комнату вошла Альбина:

– Госпожа, мой господин пожелал, чтобы я показала вам спортивный зал.

Таня немного удивилась, что старшая рабыня назвала её госпожой, но, видимо, в этом была своя логика.

– Снимите, пожалуйста, с меня кандалы. И мне нужен спортивный костюм.

– Да, госпожа.

В комнату вошли две девушки в ошейниках. Одна несла синий спортивный костюм и кроссовки, а другая приподняла одеяло Тани и вынула из передника ключик.

– Секунду! Госпожа, прошу вас не нападать на нас, иначе мне придётся сделать вам больно!

Таня удивлённо уставилась на Альбину:

– Что это значит?

– Ошейник, надетый на вас, – поспешно принялась объяснять Альбина, – электронный. Он управляется вот этим пультом, – она показала чёрную плоскую продолговатую коробочку и опасливо отошла к двери. – Если вы попытаетесь убежать или ударить кого-нибудь из нас, мне придётся дать сигнал, и ошейник направит специальные волны в ваш мозг. Вам станет очень больно.

– Понятно, – недовольно ответила Таня. – Не волнуйтесь, Альбина, я не собираюсь бунтовать.

Она невольно дотронулась до злополучного ошейника: оказывается, это не только украшение и символ рабства, но и средство усмирения. Служанка проворно освободила ноги пленницы, и та потёрла покрасневшие щиколотки.

– Позвольте, я помогу вам одеться, госпожа!

Таня удивлённо посмотрела на служанку, покачала отрицательно головой и оделась сама. Вопросительно посмотрела на Альбину:

– Куда теперь?

– Следуйте за Мальвиной, госпожа!

– А кто это?

– Я! – поспешно отозвалась девушка, которая принесла Тане одежду. Она вышла из комнаты, Таня за ней, а следом, шагах в пяти, Альбина. Судя по её виду, она всё-таки боялась, что Таня нападёт. Так бы детектив и поступила, окажись на месте Альбины Чингис, и пусть бы даже стало очень больно. Однако бить слабую женщину Таня не могла. Они вышли в знакомый уже коридор, миновали злополучную комнату пыток – Таня невольно бросила на эту дверь сердитый взгляд – и прошли дальше. Запахло водой, и Таня, вслед за Мальвиной, вошла в огромный зал, где первый же взгляд упал на чуть плещущуюся воду бассейна. Следующий взгляд – вокруг – промчался по стеклянным стенам этого помещения, за которыми виднелось нечто очень похожее на пустыню, залитую солнцем. Мгновенно пронеслась мысль: значит, не Москва. Юг России, а то и Средняя Азия. Если не дальше…

Печальная мысль оказалась вытеснена видом гаревой дорожки вокруг бассейна – не очень рационально, идущие к воде пловцы будут мешать бегунам, но, скорее всего, тех и других здесь немного. Таня ступила на дорожку, понемногу ускоряя шаг, и вскоре помчалась, как ветер. Сделав десяток кругов – каждый примерно по четыреста метров – замедлила шаг и подошла к Альбине:

– Купальник дадите? Я плавать хочу!

Купальник быстро нашёлся, за ближайшей дверью в коридоре оказалась раздевалка, и через пять минут Таня с удовольствием окунулась в прозрачную воду. Увы! На этот раз ошейник мешал, вес его, пусть и небольшой, ощущался. Судя по всему, по этой причине среди рабынь не было много охотниц до купанья. Всё же Таня проплыла сотни две метров, но устала – куда больше, чем от пробежки. Однако зарядка освежила, боль от ран, нанесённых бичом, почти не ощущалась, и пленница осталась довольна. Когда она вошла в раздевалку, Мальвина подала ей новое платье – бежевое, с кружевами. Таня критически осмотрела его, но не стала спорить и оделась. Затем вторая служанка принесла белые туфельки на шпильках, и всё было благопристойно, пока не появилась Альбина с кандалами:

– Простите, госпожа, я должна надеть их на вас!

– Зачем? Я и так в ошейнике.

– Такова воля господина.

Таня не стала сопротивляться, но хорошее настроение мигом слетело. Хуже того, боль от недавней порки вдруг укусила спину. Альбина встала на колени перед Таней и защёлкнула браслеты на фигурных щиколотках пленницы. Как и в первый раз, служанки мягко взяли Таню за руки и повели вдоль по коридору. Напротив комнаты пыток оказалась столовая. Столы были покрыты белоснежными скатертями, на которых разложены позолоченные приборы и расставлены вазы с фруктами и прозрачные кувшины с соками. Мигом к Тане подбежал чернокожий официант:

– Что желаете, госпожа?

Парень говорил на ломаном русском, но понять его было нетрудно.

– Меню.

– Вот, пожалуйста!

Меню оказалось на двух языках – английском и каком-то другом, неизвестном Тане, из чего пленница заключила, что находится не в России. Молодая женщина выбрала салат, рыбу и творог.

– Куда мне сесть? – обратилась она к Альбине.

– Сейчас придёт господин и скажет.

Таня только рот раскрыла от возмущения: ну и джентльмен, заставляет женщин ждать! Однако долго возмущаться не пришлось, в залу вошёл Чингис в тёмно-сером костюме. С порога он поклонился Тане, подошёл к столу, рядом с которым она стояла, и любезно предложил даме стул.

– Спасибо, – ответила Таня и села. Она была сбита с толку, не знала, сердиться или нет. Чингис сел рядом, и тотчас рабыни заняли места. Пока Таня размышляла, как реагировать на не вполне джентльменские порядки в этом доме, появился заказ. Аппетит после зарядки был хороший, и молодая женщина быстро справилась с едой.

– У нас хорошо готовят? – с улыбкой обратился к ней Чингис.

– Да.

– Вот видите, как много у нас достоинств!

– Очень много. И только один недостаток: я не могу уехать отсюда без вашего дозволения.

– Вы очень любите своего мужа?

– Разумеется, и детей тоже.

– Сдайтесь, и у вас будут ещё дети.

Таня ахнула:

– Чингис, что вы говорите?! Я хочу быть со своей семьёй! А что касается вашей роскоши – извините, вы меня не так уж ею удивили. В Париже и Москве мы по выходным ходим в бассейн, и у нас небольшой спортзал. Вся разница – что дома мне не приходится плавать в ошейнике.

Чингис вздохнул:

– Хорошо, Таня, значит, испытания продолжатся.

– Понимаю. Когда следующее?

– Сейчас, после завтрака.

Таня вздохнула. Итак, через несколько минут нечто новое…

Чингис встал с места, и тотчас все рабыни поднялись, словно их укололо снизу. Чингис любезно помог Тане встать.

– Итак, новое испытание!

Снова служанки подхватили Таню за руки и повели в соседнюю комнату. Таня вздрогнула:

– Чингис! Вы обещали, что не будете больше бить меня!

– Конечно, не буду. Садитесь, милая Танечка!

В углу этого жуткого места оказались два кресла с позолоченными спинками. Таня села в одно из них, Чингис устроился рядом. Альбина подвела Мальвину к знакомым Тане столбикам и привязала. Сдёрнула с девушки платье.

– Мальвину будут бить? – недоумевающее обратилась Таня к Чингису. – За что?

– Почему обязательно бить за что-то? Вас, например, я высек не за какую-то провинность, а потому что таково было ваше испытание. А Мальвина будет наказана потому, что вы не хотите сдаться.

Таня не поверила своим ушам, но Альбина взяла бич, а Мальвина покорно склонила голову набок, отчего её чёрные волосы закрыли левое плечо.

– Погодите! Чингис, что же это такое? Разве Мальвина виновата в том, что я хочу вернуться домой?

– Конечно! Она не сделала так, чтобы вы захотели остаться. Но вы можете сейчас же остановить это, если сдадитесь.

– А если не сдамся? Мальвину будут бить до смерти?

– Это как получится.

Альбина взмахнула рукой, бич просвистел, и связанная девушка вскрикнула от боли.

– Чингис, прошу вас! Прекратите, это отвратительно!

– Таня, сдайтесь!

Однако ярость уже овладела молодой женщиной. Не помня себя, она бросилась на Чингиса, чтобы расцарапать ему физиономию, но страшная боль вдруг ударила в голову, сдавила, обдала кипятком. Окружающий мир поплыл и растворился в белёсой дымке.

– Танечка, как вы себя чувствуете?

Она ощутила на лице холодную влагу и открыла глаза. Огляделась: она снова была в своей постели, Чингис сидел рядом и держал у её лица мокрый платок. У двери стояли Альбина и обе служанки, Мальвина плакала. Таня сердито оттолкнула руку Чингиса и отвернулась. Он вздохнул:

– Мне очень жаль, что пришлось сделать вам больно. Вы не должны были поступать так.

– А чего вы от меня ожидали? Что я попрошусь в рабство? Или позволю забить девушку до смерти?

– Таня, вы не прошли испытание.

– Мне это уже безразлично. Я не верю, что вы намерены играть честно – значит, и я прекращаю игру. Я отказываюсь подчиняться вам. Можете меня убить.

– Таня, вы хорошо понимаете, что никто вас не убьёт. Но вы должны играть по моим правилам или сдаться.

– Чингис, чего вы от меня хотите? Чтобы я отказалась от своих детей и мужа? Или чтобы я мило улыбалась, глядя, как при мне убивают человека?

– А вам самой разве не приходилось убивать?

Таня удивлённо посмотрела на Чингиса. О том, что с ней произошло несколько лет назад, в самом начале знакомства с Андреем, её похититель вряд ли мог знать.

– Можете не верить, но я никогда не причиняла вреда беспомощному человеку.

– Хорошо, верю. А ваш муж? Насколько мне известно, он не церемонится, когда нужно получить показания.

– От преступников. Или вам всё равно?

– Вы правы, мне всё равно. Вы называете преступником того, кто с моей точки зрения невиновен. Я, по-вашему, преступник?

Таня задумалась, и не только потому, что опасалась правдивым ответом рассердить Чингиса.

– Вы меня похитили, это преступление.

– То есть если бы вам пришлось применить против меня силу, вы бы не стали колебаться?

– Смотря какую силу. Убивать вас я бы не стала. Арестовать, чтобы передать милиции – возможно.

– А вас не смущает, что в этом случае Альбина и другие девушки, многие люди, которых вы здесь видели, окажутся безработными?

– Смущает, – вздохнула Таня. – Скажу правду: если бы вы отпустили меня и я была уверена, что вы больше никого не похитите, я, возможно, не стала бы добиваться вашего ареста.

– Спасибо за «возможно», – улыбнулся Чингис. – Нет, милая принцесса, я предпочитаю определённость в этом вопросе. Пока ваши прелестные ножки закованы в кандалы, я чувствую себя гораздо безопаснее.

– То есть вы с самого начала не собирались меня отпускать, когда устроили испытание. Тогда зачем оно? Вы рассчитывали, что я его проиграю и должна буду признать себя вашей рабыней?

– Но вы его действительно проиграли!

– Ничего подобного: по вашим же условиям, я должна была сдаться. Я не сдалась.

– Но и не прошли испытание!

– Которое состояло в том, что вы у меня на глазах забили бы насмерть девушку?

– Я был уверен, что вы не допустите этого.

– Как видите, не допустила, хотя и иначе, чем вы того желали. Что будете делать теперь со мной? Возобновите испытание? Убьёте? Или, может, всё-таки отпустите? Если вы меня отсюда вывезете с завязанными глазами, я не смогу потом найти это место, а значит, вашу безопасность никто не нарушит.