Текст книги "Царское прошлое чеченцев. Наука и культура"

В своих письмах П.К. Услар отзывался с большой похвалой о деятельности лиц, интересовавшихся образованием горцев, но в силу чрезвычайной скромности, умалчивал о своих заслугах. Барон Пётр Карлович Услар родился в деревне Курово Тверской губернии 20 августа 1816 года. Прадед Услара – уроженец Ганновера⁹⁶⁵. П.К. Услар получил образование в инженерном училище, в 1835 году был произведён в прапорщики корпуса военных инженеров. В 1836 году он отправился на службу на Кавказ, в 1838 году был переведён в кавказский сапёрный батальон. За боевое отличие в Дагестане он был произведён в поручики. В 1840 году поступил в академию Генерального штаба, в 1844 году её закончил. В 1850 году принимал участие во многих экспедициях в Чечне. А уже в 1858 году Пётр Карлович был причислен к Главному штабу Кавказской армии, где на него был возложен обширный и важный труд по составлению истории Кавказа. Изучение древнейшей истории края привело его к лингвистическим исследованиям. П.К.Услар при жизни не был оценён по достоинству. Он скончался у себя на родине, после продолжительной и тяжёлой болезни, на 58 году жизни. Генерал-майор Генерального штаба, барон П.К. Услар являлся почётным членом Императорской Академии наук⁹⁶⁶.

Рассказы, песни, и пословицы, записанные П.К. Усларом, позволяют ознакомиться с плоскостным чеченским диалектом середины XIX века. Вместе с тем надо сказать, что им первым дана подробная характеристика звуков чеченского языка и сравнение их с другими языками мира. В 1862 году П.К. Услар написал «Чеченский язык», объём книги составлял 30 печатных листов. Впервые работа была издана в Тифлисе в 1862 году, а затем переиздана в 1888 году. «Чеченский язык» – первая капитальная работа по чеченскому языку, которая с точки зрения лингвистической, является чрезвычайно ценным трудом, не утратившим своего значения и по сей день. Удачно уловив и изучив структуру чеченского языка, талантливый учёный со всей серьёзностью и глубиной исследовал собранный им обильный фактический материал и оставил нам очень ценную грамматику⁹⁶⁷.

Философ Ж. Деррида утверждает в своей работе «О грамматологии»: «Нет бесписьменных человеческих сообществ, потребность фиксировать, записывать, оставлять след есть общечеловеческий феномен, и если бы была наука, изучающая его, то это и была бы не столько конкретная дисциплина, но наука о письме вообще и о различии форм, в которых реализуется эта способность»⁹⁶⁸. В начале XVI века, в связи с проникновением в Чечню ислама заимствуется арабский алфавит. Первые попытки приспособить его к чеченскому языку делаются ещё в период Кавказской войны, но передать богатую фонетическую систему чеченского языка арабским алфавитом было трудно. Поэтому первый чеченский алфавит на основе арабского насчитывал всего 29 букв⁹⁶⁹. В конце XIX века в Чечне делаются попытки приспособить арабский алфавит с довольно значительными изменениями к чеченскому языку в количестве 31 буквы. Так, в 1910 году Сугаип Гайсумов выпускает книги, используя этот алфавит, которые печатались в Буйнакске. Этот алфавит с изменениями (в него было добавлено ещё 8 букв) просуществовал до 1925 года. В основном преподавание на чеченском языке с арабским алфавитом велось в мусульманских школах. В1862 году в Тифлисе был издан на чеченском языке букварь Кеди Досова, а в 1911 году Т. Эльдарханов выпустил также чеченскую азбуку и первую книгу для чтения⁹⁷⁰. Эльдарханов Таштемир Эльджуркаевич был депутатом Государственной думы первого и второго созывов от Терской области, входил в мусульманскую фракцию⁹⁷¹.

Арабский язык, с влиянием которого пришлось столкнуться России, являлся для мусульман отражением их духовной жизни. Язык Корана связывал в единый конгломерат субкультуры Кавказа и весь мусульманский мир. Ислам принёс письменность, и через неё проникали все достижения культуры Ближнего Востока. С окончательным вступлением территории, населённой чеченцами, ингушами, кабардинцами, осетинами, ногайцами, кумыками под управление Российской державы, в роли межрегионального языка стал активно утверждаться русский, являвшийся государственным языком империи. В результате этой политики в основу местного административного управления, издания периодики и книг, создания письменности кавказских народов, системы школьного и профессионального образования был положен русский язык. Со временем русский язык активно вытеснил арабский, сведя область его использования только к религиозной сфере, фактически перекрыв ему дорогу в просвещение и печать. Печать на Кавказе являлась немаловажной областью бесправия родного языка. Отсутствие прав у языков коренного населения Северного Кавказа являлось оскорблением национального самолюбия и официальным признанием приниженности данной народности в глазах русского населения, кроме того, порядок этот фактически лишал население всякой судебной и административной защиты. На месте судьи и закона становился пресловутый писарь и профессиональный переводчик, для которых открывались большие возможности для вымогательства и произвола. Очевидцы тех событий свидетельствуют: «Достаточно видеть беспомощного инородца, выслушивающего резолюцию начальника или получающего копию решения на непонятном ему языке, чтобы понять обиду и злобу, загорающуюся в его душе»⁹⁷². Чтобы успешнее повлиять на смягчение горских сердец, кавказское руководство предложило посылать на воспитание не только местных мальчишек, но и горянок. Император заметил на это, что «…для девушек будет трудно приискать, куда их помещать». После этой резолюции вопрос больше не поднимался⁹⁷³.

Чеченцы были хорошо знакомы с русским языком ещё до Кавказской войны. В чеченском языке обнаруживались специфические диалектные (терские) русские формы, усвоение которых осуществлялось при контактах с русским населением Притерской полосы. Также было характерно и обратное языковое влияние. В дореволюционных лексических материалах по терским русским говорам фиксировались вайнахские (чеченские и ингушские) слова⁹⁷⁴. Употребление терскими казаками в качестве средства общения с соседними чеченцами и ногайцами и даже между собой «татарского» (кумыкского) языка нашло последовательное отражение в повести Л.Н. Толстого «Казаки»⁹⁷⁵. Царизм не был заинтересован в просвещении народных масс. В то время, не могло быть и речи о развитии среднего и высшего образования, науки на Северном Кавказе. В результате в духовной жизни горца господствовало религиозное образование⁹⁷⁶.

Опыт российских властей в деле развития образования на территории Кавказа отличался гибкостью и терпимостью. Еще в 1838 году в рапорте военному министру Чернышеву командующий отдельным Кавказским корпусом генерал Головин писал, что «необходимо везде, где только возможно, устраивать школы мусульманские для воспитания духовенства, через которые можно действовать на умы народа». Кавказские руководители не спешили закрывать мусульманские школы, пытаясь воспользоваться ими как очагами распространения образования. По инициативе князя М.С. Воронцова в Тифлисе еще в 1847-48 годах открываются два мусульманских училища. Третье такое же училище, как было сказано, «для детей мусульман», появляется в городе Дербенте, которому суждено было превратиться впоследствии в реальное училище. И.С. Воронцов довел количество таких училищ до восьми. Ему же было разрешено использовать необходимые на их содержание средства и суммы, находившиеся в распоряжении наместника. С 1849 по 15 января 1855 года правительство израсходовало на Дербентскую мусульманскую школу 13 404 рубля⁹⁷⁷.

В 1849 году правительство создает восемь духовных школ для мусульман Кавказа, в том числе три школы для суннитов. Российские власти полагали, что в стенах этих учебных заведений им удастся подготовить новое поколение горских мусульманских мулл, которые будут способствовать проведению государственной политики среди горских народов «…с большим ручательством в успехе, нежели муллы иноплеменные, местным обычаям чуждые…»⁹⁷⁸. Ученикам было предоставлено право заниматься русским языком по их усмотрению. В то же время, в целях привлечения учеников к изучению русского языка, учитывались преимущества, даруемые окончившим курс по уставу тифлисских школ. Это оказало определенное воздействие. В короткий срок некоторые учащиеся научились читать по-русски довольно свободно⁹⁷⁹. Перед выпускниками школ была поставлена негласная задача «внушать горцам доверие к русским».

Конфессиональные учебные заведения на Кавказе

Наряду с русскими школами во второй половине XIX века продолжала действовать широкая сеть конфессиональных школ, открываемых при мечетях. В 1859 году Н. Августович замечал: «Тот, кто знаком с бытом горцев на Кавказе, знает, что выстроить в ауле мечеть – не стоит ничего; при общей работе жителей она поспевает в несколько недель, а в Чечне и, в несколько дней…»⁹⁸⁰. Во все времена в вайнахском обществе большим почетом пользуются те, кто обладает знаниями, и учат свой народ. Не случайно вайнахская этика учит, что знающие – наследники пророков, они заслуживают большого уважения. С давних времен учитель и духовное лицо в селе пользуются заслуженным уважением, как у старших поколений, так и среди младших Никто не имеет право перейти им дорогу или же не уступить место в соответствующих условиях. Эти нормативные акты закреплены в семейном Кодексе вайнахов. Вайнахская этика учит, что ученые на земле как звезды: по ним находят путь во мраке, на суше и на море. Если они скрываются, то вскоре люди теряют верный путь. Вайнахская этика учит, что стремление к знаниям является обязанностью каждого человека. Аллах направил к людям своего Посланника с тем, чтобы он научил их Священной Книге, мудрости, закону и ликвидировал их неграмотность. Коран говорит о важности чтения и побуждает к изучению наук⁹⁸¹.

Стремление к знанию, помимо земных соображений – выделиться из общей массы, поднять личный социальный статус и материальный достаток, – было обусловлено, в гораздо большей степени, тем, что знание в мусульманской цивилизации приравнивается к самой вере или сказать точнее, знание рассматривается как необходимое следствие веры. Не случайно в Коране понятие «верить» и «знать» выступают в качестве синонимов. Знание понималось, прежде всего, как результат обучения. Функцию распространения знаний в обществе призваны были нести мусульманские школы. Когда ученик заучивал наизусть определенную часть текста (суру, половину Корана), его родители устраивали своеобразное застолье, в знак благодарности учителю, в котором принимали участие и ученики.

Кораническая школа, мектебе, медресе

Чаще всего детей в мусульманские школы приводили в возрасте семи-восьми лет, низшей возрастной границей для начала обучения было пять лет. Сроки обучения не были регламентированы. Способные ученики могли окончить школу за 3–4 года, менее способные тратили на прохождение курса до 8 лет. Одним из средств обучения в древнем Востоке считалось наказание розгами, хотя однозначного мнения по этому поводу не было. Детям из богатых семей нанимали репетиторов, которые обучали их канонам религии. В домашних коранических школах, как правило, обучались девочки. В основном в таких школах преподавали грамотные родители или родственники, которые считали своим священным долгом дать образование своим детям. В домашней школе обучались арабской азбуке, молитвам и чтению Корана⁹⁸². Частные занятия могли проходить не только на дому у ученика, они также имели место в гостиницах, которые входили в комплекс крупных мечетей. Они содержались за счет вакфа, а также арендной платы, которую платил учитель, имея в своем распоряжении отдельную комнату для занятий.

Девочкам разрешалось обучаться Корану. «Не обучайте дочерей своих письму, и не читайте им стихов; обучайте их только Корану…» – говорилось в одной из священных мусульманских книг⁹⁸³.

Основными звеньями мусульманской системы образования являлись кораническая школа, мектебе и медресе. Первой ступенью была кораническая школа. Главной её функцией было обучение детей чтению Корана. Второй ступенью мусульманской школы был мектеб. В мектеб отдавали наиболее способных мальчиков в возрасте от 8 до 10 лет. По содержанию образования это была начальная школа, где детей учили читать, писать, считать. В дореволюционной русскоязычной прессе звучала резкая критика мектебов, которых упрекали за отсутствие преподавания русского языка, арифметики и других предметов, принятых в русской начальной школе того времени. Медресе ругали еще голословнее, обвиняя их преподавателей в «фанатизме» и «ненависти ко всему русскому и не мусульманскому». Русские критики просто не могли ничего понять в программе среднего и высшего исламского образования. Существует тезис об отсталости средневекового Кавказа. В представлении многих людей мусульманская школа, как сложилась в X веке, так и не менялась до XIX века, а затем неожиданно устарела и с тех пор медленно умирает. Но даже поверхностное знакомство с источниками показывает, что мусульманского образования на Кавказе испытывало немало взлетов и падений, связанных, в том числе и с политической ситуацией в крае. В зависимости от эпохи и района менялись значение исламской школы, ее специализация и формы обучения⁹⁸⁴.

Во время Кавказской войны, в имамате Шамиля большое значение уделялось образованию. Часть средств от закята шло на содержание религиозных школ. В пользу учителей и содержание образовательных учреждений шла пятая часть военной добычи и трофеев (при благополучном состоянии казны). Глава имамата считал, что горские дети должны, прежде всего, в совершенстве изучить Коран, а затем и другие религиозные книги. Военное дело при Шамиле стало одним из составных частей системы образования. В Ведено было создано несколько школ, где молодежь проходила военную подготовку и становилась важным дополнением армии имамата⁹⁸⁵.

В годы Кавказской войны российское правительство старалось проводить среди мусульман такую политику, которая вызывала бы симпатии не только среди простого населения, но и у образованной мусульманской элиты общества, дабы «перетянуть» ее на свою сторону. 18 декабря 1848 г. Николай I утвердил «Положение о Кавказском учебном округе и учебных округах, ему подведомственных», по которому в Екатеринодарской войсковой гимназии начал работу учитель «Магометанского закона». В 1853 г. воспитанники-мусульмане военно-учебных заведений империи получили официальное право на освобождение от учебных занятий в дни религиозных праздников и постов. Приказом военного министра за № 260 от 15 июля 1869 г. было утверждено «Положение о постоянных военных госпиталях», в котором не только прописывались права и обязанности православного госпитального священника, но также отмечалось, что «для больных иноверцев духовные требы исполняются по возможности, духовными лицами их исповеданий, по назначению их духовного начальства». Во втором издании постановлений о военно-врачебных заведениях находим уже правила для погребения больных, умерших в госпиталях, в том числе и в соответствии с религиозными нормами мусульман. В продолжение вышеизложенного, в 1870 г. выходит приказ по военному ведомству за № 368 «Об отпуске вещей и денег на погребение нижних чинов разных вероисповеданий, умерших в госпиталях»⁹⁸⁶.

Но вернемся к системе мусульманского классического образования. Какого-то точного времени начала занятий в мектебах не было. Ученик мог прийти и записаться на учёбу, когда ему заблагорассудится. Кроме того, среди преподавателей существовала своего рода конкуренция: ученики имели право переходить к более известному или знающему преподавателю и пользовались этой возможностью. В течение дня занятия проходили с раннего утра, после утреннего намаза вплоть до вечера, когда уже невозможно было разобрать письмена в книгах. Все ученики находились в одном помещении, но обучались они индивидуально: учитель задавал каждому мутаалиму уроки в день три раза. Тот, кто не успевал приготовить их, лишался перерыва и снова должен был возвращаться к невыполненному заданию. Поэтому кто-то заканчивал курс обучения в мектебе за 3–4 месяца, а кто-то задерживался на год – два – три⁹⁸⁷.

В медресе, школу повышенного типа, поступала незначительная часть окончивших мектеб и стремящихся углубить свои знания в богословских и общеобразовательных науках. В основном это были дети мусульманского духовенства и состоятельных горцев. По некоторым данным, в конце XIX века в медресе шли только 5 % тех, кто окончил мектебе. Открывались медресе в основном при главных мечетях политических и административных центров и в домах известных учёных. Вслед за правилами чтения и правописания изучали логику. За логикой изучалась риторика, объясняющая правила красноречия арабского языка. В медресе изучали толкование Корана и жизнеописание пророка Мухаммеда. Изучались в медресе и предметы общеобразовательного цикла.

Основной целью исламского образования на первой ступени было освоение Корана и правил религии, и все прочие предметы должны были в этом помогать. Например, арабская грамматика изучалась для того, чтобы верно понимать смысл религиозных текстов, не искажать его; география – для точного определения сторон света и направления на Мекку, куда следовало обращать лицо во время молитвы; астрономия – для верного вычисления времени молитв, начала и окончания постов; математика была нужна при решении наследственных вопросов. Следующие ступени уже давали более широкие знания и призваны были способствовать погружению учащегося в исламские науки⁹⁸⁸.

Окончившие медресе горцы играли весьма видную роль в жизни населения и имели на него большое нравственное влияние. Они также занимали духовные посты – мулл, кадиев; общественные и государственные должности. Судя по документу 1912 года, из 27 мулл, официально действовавших на территории Назрановского округа Терской области, 16 обучались в мусульманских учебных заведениях в Чечне⁹⁸⁹. Отдельные выпускники продолжали учёбу в высших мусульманских учебных заведениях Сирии, Йемена, Дамаска, Багдада⁹⁹⁰. Рассмотрим биографию одного из чеченских религиозных, общественных деятелей. Митаев Али родился в 1890 г. в селе Автуры, Шалинского участка Введенского округа Терской области. Он был сыном известного религиозного мыслителя, шейха Баммат-Гирея-Хаджи. А. Митаев окончил Грозненскую горскую школу и медресе; прошел курс высшей мусульманской школы. Али Митаев после окончания обучения основал в Автурах медресе и «русскую» (светскую) школу. После смерти отца, в 1914 году возглавил религиозную общину последователей Кунта-Хаджи в Чечне⁹⁹¹.

До 1870 года правительство России пассивно относилось к медресе и мектебе. В. Череванский в своей работе «Мир ислама и его пробуждение» так описывал данный принцип невмешательства: «Не страдая, подобно католическим странам религиозной навязчивостью, Россия счастливо избежала прекрасного в теории, но опасного на практике, миссионерского давления на умы и сердца населения…. Не вступая на этот скользкий путь, Россия должна изыскать иные средства, чтобы ввести в замкнутую среду мусульманских училищ зачатки европейских знаний и культуры»⁹⁹².

В 1870 году наместник Кавказа разрешил некоторые льготы для мулл при обложении их налогами. Согласно «Положения о начальных училищах» от 20 ноября 1874 года мусульманские конфессиональные школы стали подчиняться органам Министерства Народного Просвещения⁹⁹³.

Правилами 26 марта 1870 года во всех открываемых мектебе и медресе должны были быть классы русского языка, учителя их содержались за счёт мусульманских обществ⁹⁹⁴. В мае 1877 года Министерство внутренних дел внесло в Гос. Совет предложение о мерах по распространению русского образования среди мусульман, в том числе – требование знания русского языка от назначаемых мулл. Гос. Совет решил, что лучше не вызывать смущение среди мусульман и отложить дело⁹⁹⁵. В пореформенный период в Терской области желающие открыть школы грамотности для обучения детей местным языкам или молитвам должны были представить начальнику по учебным вопросам удостоверение о нравственном поведении. Эти школы открывались с ведома местной полиции⁹⁹⁶. С 1897 года учебное начальство Кавказского учебного округа стало добиваться перевода в его ведение мусульманских школ. Возник вопрос об их бюджетном финансировании. Весьма оригинальной была аргументация против расхода бюджетных средств на мусульманское образование. Было сказано о том, что мусульмане не пьют, а, следовательно, и не платят питейных сборов, в связи с чем казна не досчитывается 70 млн. рублей, а, следовательно, не стоит расходовать средства, полученные с христиан, на приверженцев ислама⁹⁹⁷. Несмотря на все создаваемые администрацией преграды, в Терской области насчитывалось большое количество мусульманских школ. Только в одном Веденском округе при аульных мечетях было 28 школ.

После водворения в областях распространения ислама русской государственности повседневный образ жизни мусульман не претерпел резких изменений. Была сохранена традиционная система образования (мектебе и медресе). Более того, поощрялось открытие новых исламских духовных школ. На Кавказе их насчитывалось до 2000. По количеству открывавшихся мусульманских учебных заведений Россия тогда, пожалуй, опережала даже зарубежные мусульманские страны. Тенденция эта замедлилась лишь при нарастании государственно-политического кризиса в начале XX века, но, в общем, сохранилась до 1917 года⁹⁹⁸.

В 1910 г. в Кизляре открылись две небольшие светские школы для мусульман «Хаят» (жизнь) и «Гумет» (энергия). В них было по два учителя и примерно 40 учащихся в каждой. Дети обучались русскому, тюркскому, фарсидскому, арабскому языкам и некоторым общеобразовательным предметам. Обе школы содержались главным образом за счет родителей. Дисциплина в этих школах была особенно строгой. Правила поведения учащихся школы «Хаят» включали пункт: «За проступки ученику делаются замечания до 8 раз, а на девятый он исключается из школы»⁹⁹⁹. Знание восточных языков высоко ценилось на Кавказе в XIX веке. Многие чеченцы достигли высокого уровня в обучении арабскому языку. Ученый-востоковед А. Барабанов похвально оценил деятельность ученого-арабиста Сапи из чеченского аула Энгеной – за первый и наиболее верный перевод с арабского на русский язык «Хроники Мухаммеда Тахира Аль – Карахи». Литературное дарование чеченца-переводчика благотворно сказалось на популярности этого крупного исторического произведения¹⁰⁰⁰.

Именной указ от 18 июня 1860 г. «О дозволении обращать в Христианство Магометан и язычников в Кавказском и Закавказском крае» открывал возможность к миссионерской деятельности не только православному духовенству, но и представителям «терпимых в России Христианских церквей иностранных исповеданий»¹⁰⁰¹. Но, не смотря на это разрешение, ведущее место в христианизации края занимало православие – государственная религия Российской империи. В 1868 году Обществом восстановления Православного христианства на Кавказе был издан букварь на чеченском языке, в количестве 1200 экземпляров¹⁰⁰². В 1869 году в «Журнале Министерства Народного просвещения» была опубликована статья Я.М. Неверова «К вопросу об образовании инородцев». В своей работе автор выступил против миссионерского направления школьной работы. Неверов заявил, что на Кавказе существует 40 христианских школ для горцев с обязательным обучением на русском языке¹⁰⁰³.