Текст книги "Царское прошлое чеченцев. Наука и культура"

П.И. Чайковский

В конце XIX столетия Тифлис становится на Кавказе значительным музыкальным центром; сюда стали приезжать крупные музыканты, артисты. М.М. Ипполитов-Иванов старался разнообразить музыкальную жизнь Тифлиса и наряду с итальянскими произведениями стал включать в репертуар театра русскую музыку. В 1885 году в Тифлис приехал П.И. Чайковский. Тифлисцы, знакомые уже с его произведениями, приняли его необыкновенно горячо³³⁸. В то время в Тифлис переехал на службу брат П.И. Чайковского Анатолий Ильич, который состоял членом дирекции Музыкального общества. Он и уговорил Петра Ильича приехать на Кавказ. П.И. Чайковский очень любил ландыши и в честь его приезда весь театр украсили ландышами, которых выписали из Кутаиса целый вагон. Праздник удался на славу и закончился блестящим банкетом. 25 апреля, в день рождения Петра Ильича, концерт и праздник в Тифлисском театре продолжился к всеобщей радости и одобрению.

Большим событием в музыкальной жизни Тифлиса был второй приезд П.И. Чайковского – уже в качестве дирижера симфонического оркестра. Программу он наметил из своих произведений. 20 октября 1890 года концерт прошел в бесконечных овациях любимому композитору и дирижеру. Петр Ильич провел в Тифлисе больше месяца. Тифлис, по словам Чайковского, напоминал ему его любимую Флоренцию. В Тифлисе у него зародилась «Спящая красавица», «Иоланта» и «Пиковая дама». «Иав нана» – кавказская колыбельная песня, послужившая темой для арабского танца в «Щелкунчике» Чайковского, очень красива и содержательна в музыкальном плане³³⁹.

С отъездом из Тифлиса его брата Анатолия Ильича на службу в Ревель порвалась та притягательная сила, что так крепко связала его с Кавказом. Петр Ильич Чайковский был лично знаком и преклонялся перед другим знатоком Кавказа, Л.Н. Толстым. Он считал его гениальным писателем, но очень мало ценил его разговоры об искусстве вообще и о музыке в частности, находя его рассуждения любительскими и поверхностными. Мнение Толстого, что Бетховен бездарен, глубоко возмущало Петра Ильича, спорить же с Л.Н. Толстым и доказывать обратное при упрямстве и настойчивости последнего, считал занятием бесполезным, поэтому всячески избегал беседовать с ним на эту тему, причем не раз, при встрече с Толстым на улице, пользовался проходными дворами, как он сам в этом признавался, чтобы избежать встречи и разговоров о музыке.

Тем временем Тифлис оставался притягивающей силой для многих известных людей России. С Саввой Ивановичем Мамонтовым Ипполитов-Иванов познакомился в Тифлисе, куда Мамонтов приезжал по делам. Будучи прирожденным меломаном, он был постоянным посетителем Тифлисской оперы. В Москве Мамонтов основал первую частную оперу. К постановочной части были приглашены лучшие художники – братья Васнецовы, Поленов, Серов и др. Савва Иванович одним из первых почувствовал в Ф.И. Шаляпине исключительное дарование и немедленно пригласил его в свою труппу. Театр С.И. Мамонтова в Москве процветал, принося любителям оперы истинное наслаждение³⁴⁰.

Культовая музыка чеченцев

Музыка традиционно играет значительную роль в жизни северокавказских обществ, осуществляя не только эстетические функции, но и магические, лечебные, коммуникативные и многие другие. Она практически не утеряла их и в исламское время. Празднества, в том числе и религиозные, сопровождались не только обязательными молитвами, но и песнями. Очень важной чертой музыкальной культуры Северного Кавказа может быть назван ее синкретический характер, т. е. неразрывность разных ее компонентов: инструментальной музыки, песни, танца. Якоб Рейнеггс описывал синкретический танец кистов, который, по его наблюдению, не сходен с танцами других народов Кавказа. Во время праздника присутствующие садятся в большой круг, поют и вызывают молодых танцоров звуками гобоев, волынок и флейт, чтобы они показали свою ловкость. В начале танца исполнители совершают различные прыжки, в ходе танца они часто впрыгивают в круг, разрывают и замыкают его и завершают танец теми же прыжками, какими начинали его. Взявшись за руки и образуя длинные цепочки, вместе с солистами танцуют и все присутствующие. Жены и дочери вайнахов предпочитали отыскать слепого музыканта и развлекаться под его музыку в удаленном от мужчин месте³⁴¹.

В исламе нет своей культовой музыки, хотя известно, что музыка – источник самого сильного, эмоционального и психического воздействия на человека. В суфизме этот пробел восполнен: музыка введена в арсенал средств, используемых для общения с Богом, она является ритуальной частью зикра. В обрядовый ритуал зикра Вис-Хаджи в дополнении к барабану ввёл музыкальный инструмент, напоминающий скрипку. Висхаджинцы считают, что игра на скрипке во время зикра услаждает их слух, что и ангелы прислушиваются к её мелодии. Поэтому они с умилением слушают музыку, считая это особой благодатью Аллаха, ниспосланной им, чтобы смягчать и очищать чувства и мысли верующих.

Суфии всегда смотрели на музыку, как на самое лучшее средство при постижении гармонии души. Руководитель суфийского братства муалавийа Джалал-ад-дин Руми, известный как Муалана (Наш господин), ввёл музыку в свой орден, как обязательное занятие. Слушая музыку, прославляя блаженную память своих учителей, считал он, ученики испытывают высокое наслаждение. В сурах Корана отсутствовал прямой запрет на музыкальное исполнительство. Факихами были созданы положения, разрешающие музыцирование, суть которых сводилась к следующему: «Вполне допустимо слушать музыкальные инструменты, если они не используются для развлечения и если это не ведёт к греховности». Таким образом, музыкальное исполнительство прочно внедрилось в коллективное радение суфиев кадирийа и других братств³⁴².

Философия и эсетика суфизма влияли на музыку. В отличие от ортодоксального ислама суфии уделяли музыке много внимания, но также как ортодоксы подходили к ней дифференцированно. Музыка подразделялась ими на развлекательную, гедонистическую и экстатическую. Первую они упрекали в «возбуждении плотских чувств» и, если не запрещали ее (как это делали представители ортодоксального ислама), то и не уделяли ей значительного внимания. Вторую, к которой относилась вся обрядовая культура, суфии считали способной доставить эстетическое удовольствие, но лишенной божественной красоты. Поэтому данный тип музыки использовался суфиями ограниченно. И, наконец, экстатическая музыка, входящая в суфийские радения зикр, считалась наиболее соответствующей требованиям красоты и гармонии. Зикр обычно включает в себя речитацию Корана и хадисов, специальные танцевальные и песенные, сольные и ансамблевые инструментальные виды музицирования. Целью зикра всегда является достижение экстатического состояния, в котором человек может воспринимать сверхчувственный мир. Музыкальная часть зикра называется «сама». На Востоке она включает в себя чаще образцы классической музыки; специально сочиняемые музыкально-религиозные поэмы; духовные песни.

Исторически сложилось так, что именно культовые формы музыки лучше всего сохраняются среди памятников музыкальной культуры, зачастую оставаясь для потомков единственными ее представителями. Обладая высоким социальным статусом в обществе, культовая музыка становится своего рода эталоном, образцом для подражания в целом ряде пластов музыкальной культуры, особенно в обрядовой музыке, эпосе, духовных песнях. В различных направлениях и толках ислама, существует определенная разница и в музыкальной их стороне. Наиболее свободно музыкальные традиции используются в суфизме; шиитский ислам интересен своими музыкально-театральными формами; суннитский толк выглядит на его фоне строже, выделяя стержневую исламскую музыку и культуру как главного репрезентанта религиозной культуры.

Музыка является одним из ярких репрезентантов национального характера и темперамента, будучи одним из самых эмоциональных проявлений человеческой психики. Музыкальный ритм, часто являющийся единым с поэтическим, определяет не только своеобразие национальной музыки, но и поэзии, а также рифмованной прозы (садж – в Коране); можно говорить и о музыкальности речи, языка (ритмика обыденной речи тоже имеет музыкальные корни). Вопреки расхожим мнениям об интернациональном языке музыки, она вовсе не является общепонятным явлением, имея свои музыкальные языки и диалекты. Их своеобразие определяется всем контекстом культуры, а также способностями народа. Музыка закрепляет важнейшие для национального самосознания моменты существования народа. Музыкально озвучиваются исторические события (эпос, историческая песня, легенда); религиозные догмы (речитация Корана); важнейшие моменты повседневной жизни народа³⁴³.

Историко-героические, лирические песни, илли, религиозные назмы

Каждый из жанров фольклора выполнял свою функцию и нес определенный объем информации о создателе. Наиболее информативными являются историко-героические песни и сопровождающие их историко-героические сказания, прославляющие знаменитых воинов, сражавшихся за свою землю. Именно в них получили отражение факты политической и социальной истории. Превалирование героической тематики закономерно для общества, в котором главным достоинством мужчины считалась воинская доблесть. Главными функциями историко-героических песен и сказаний являются фиксация, хранение и трансляция информации. При этом надо учитывать, что фиксация событий происходит выборочно, т. е. не каждое событие остается запечатленным в фольклоре. Информация, содержащаяся в песне или сказании, может быть как локального, так и всеобщего характера; произведения фольклора имеют разный жизненный срок: одни закрепляются в памяти народа, другие быстро забываются. Исторической песне в ряду фольклорных жанров больше всего подходит определение «исторической памяти» народа³⁴⁴.

Особого внимания заслуживают героико-эпические илли (песни) чеченцев, сложившиеся как жанр в XVI–XVIII вв. – в период роста и утверждения национального самосознания чеченского народа. Лейтмотив эпоса илли – гимн человеческому разуму, предотвращающему вражду между людьми, приносящему им равноправие и свободу, реализующему стремление чеченского народа жить в мире и дружбе с другими народами. Следует отметить, что сложные по исполнению героико-эпические песни-илли вызвали появление профессиональных «илланчи», живших за счет исполнения песен и передававших тексты от отца к сыну. Их надо отличать от «пондарчи», также профессиональных музыкантов, но исполнявших танцевальные и лирические мелодии, а также шуточные песни³⁴⁵.

Чеченцы, создавая свои героико-эпические песни, незамедлительно откликались на проявление у своих соседей дружеских чувств. В песне и сказании «Ахмат Автуринский» поется о том, как перед смертельном поединком станичный казак предлагает чеченскому юноше свою дружбу. Еще более выразительно воспевается дружба в песнях – сказаниях «Эли, сын Умаров из Акки», «О русском и чеченском юношах», где русский молодец отбивает у царских властей горца, помогает своему чеченскому другу в его женитьбе³⁴⁶. Горская поэзия по восточному тонкая, мудрая, философичная как бы сама ложилась на музыку, непроизвольно «заставляя» создавать лиричные произведения³⁴⁷.

Интерес представляет и песенный жанр, в котором на смену героико-эпическим, историческим песням приходят другие жанры – религиозные назмы, лирические песни, песни тюрем, каторги, ссылки. Если традиционные песни отражали типические явления в образе одного или нескольких персонажей, то песни тюрем, каторги, ссылки чаще всего не воспроизводили непосредственно общественные конфликты, а показывали их отражение в индивидуальной человеческой судьбе. Они строились на сюжетных ситуациях, характерных для жизненного пути лирического героя: ссылка в Сибирь, причины ссылки, отношение ссыльного к Сибири:

 
«Не зная вины, я томлюсь
в этой мрачной Сибири
Звенят кандалы на ногах,
Я навеки в безрадостной шири»³⁴⁸.
 

Первая публикация чеченской народной песни в нотной записи состоялась в «Азиатском музыкальном журнале», выходившем под редакцией Ивана Добровольского в 1816–1818 годах в Астрахани. В этом издании также были помещены напевы чеченцев, для исполнения на фортепиано в две руки³⁴⁹. На страницах «Азиатского музыкального журнала» было опубликовано более 30 нотных записей кавказских песен и музыкальных мелодий. В 1885 году по дороге в Сванетию С. Танеев останавливался у балкарского просветителя И. Урусбиева, знатока и исполнителя северокавказского музыкального фольклора, с уст которого он записал 20 чеченских, кабардинских, балкарских, осетинских песен и инструментальных наигрышей, и на этой основе опубликовал статью «О музыке горских татар»³⁵⁰.

С появлением фонографа, давшего возможность более точно фиксировать и сохранять музыкальные записи длительное время, начинается новый этап в изучении и документировании музыкального фольклора. Фонографические записи в конце XIX века производились в Хасав-Юрте и Темир-Хан-Шуре кавказоведом А. Диррером.

Эти фонограммы, хранящиеся в архиве Пушкинского дома, до сегодняшнего дня не нотированны. Там же хранятся и другие записи кавказской народной музыки из коллекции Георга Шюнемана: аварские, кумыкские и одна лезгинская песня. Это копии из Берлинского архива фонограмм³⁵¹.

В архиве русского писателя, критика, музыканта и фольклориста Владимира Федоровича Одоевского сохранились нотные записи шести чеченских песен, сделанные И.А. Клингером. Сама рукопись И.А. Клингера была посвящена описанию его пребывания среди чеченцев, в ней было много этнографических материалов и наблюдений талантливого исследователя над жизнью и бытом чеченцев ³⁵². Российский боевой офицер капитан И.А. Клингер, проведя в плену два года в чеченском селении Осман-Юрт, выучил чеченский язык, составил нотную запись чеченских песен, а также сделал несколько акварельных зарисовок из жизни чеченцев³⁵³. В XIX веке вышел в свет сборник «Чеченские мелодии», записанный (1847–1850 гг.) штабс-капитаном Клингером³⁵⁴. В 1916 году А. Д. Шерипов подготовил к изданию собранные им чеченские народные песни. Этот горский общественный деятель, краевед родился в 1897 году в чеченском селении Сержень – Юрт в семье офицера русской армии. Учился он в Полтавском кадетском корпусе, из которого в 1915 году перевелся в Грозненское реальное училище³⁵⁵.

В самые тяжелые для себя минуты чеченцы начинали петь, так было и в годы Кавказской войны. В 1831 г., во время восстания, 3 000 чеченцев оборонялись в Герменчуге. Когда артиллеристы обстреляли село гранатами и подожгли его, чеченские мужчины запели предсмертную песнь, сначала громко, а затем все тише и тише, по мере того, как число поющих умирало от огня, выстрелов и дыма³⁵⁶. Европейская публика очень интересовалась всем, что происходит на Кавказе, и очень сочувствовала горцам в ходе Кавказской войны. В Европе узнавали о музыкальных способностях горцев не только из произведений российских композиторов, использовавших фольклорные мотивы, но и из лекций, публичных чтений. 20 января 1904 года В.Д. Корганов на заседании берлинской секции Интер национального музыкального общества прочитал доклад под названием «Музыка на Кавказе». Позже он был опубликован в берлинских и парижских изданиях³⁵⁷

Роль музыки в различных сферах деятельности чеченского народа

Очень неординарной у чеченцев была музыка народных маршей, исполняемая в темпе кавалерийских маршей. Для инструментальной народной чеченской музыки характерны небольшие перерывы – короткие паузы, поэтому звучание ее отличается от исполнительной манеры других народов Интересными, оригинальными по своему философскому содержанию и напевности были лирические песни чеченцев. Приведем для примера слова одной старинной чеченской песни, сохранившейся до наших дней:

 
«Если бы мир, где живем мы с тобою,
Старою мельницей был водяною,
Если бы он совершал аккуратно
В год по два круга – туда и обратно,
Если б вращеньем огромных камней
Он бы давил вероломных людей,
Если б утративших честь безвозвратно
Жернов давил бы, вращаясь обратно…»³⁵⁸
 

Музыка применялась чеченцами и в народной медицине. Резкие боли успокаивали игрой на балалайке специальной музыкой. Мотив этот под названием «Мотив для облегчения нарыва на руке» был записан композитором А. Давиденко и нотная запись его дважды публиковалась (1927 и 1929 гг.)³⁵⁹. Чеченцы много и с удовольствием танцевали. По мнению известного в Ингушетии специалиста национальных боевых искусств М.-Г. Сукиева, танец – трансформация древнейшей системы боевого и физического тренинга воинов, а также комплекса различных приемов и упражнений³⁶⁰.

Традиционные виды спортивных состязаний чеченцев

Чеченцы, как и другие народы, считали здоровье самым большим богатством, истинным счастьем. Одновременно они были глубоко убеждены в том, что здоровье, физическая сила не приносят подлинного счастья, если они не соединены с духовной культурой, высокой нравственностью. По традиционным представлениям чеченцев сущность человека состоит из трех начал: физического, душевного и умственного. Гармоничной может быть лишь та личность, у которой все три начала занимают соответственно отводимые им по иерархии места, дополняя друг друга³⁶¹.

Северному Кавказу принадлежит важное место среди отдельных историко-этнографических областей Российской Федерации, имеющих богатые традиции в области народного спорта. История и этнология народов Северного Кавказа свидетельствует о большом разнообразии средств физического воспитания, которые, однако, до сих пор еще полностью не выявлены и не изучены³⁶². Чеченцы уже в глубокой древности занимались спортом. Об этом свидетельствует старейший на Кавказе стадион, находящийся на земле общества Пешха (пешхой). Древнейший стадион предназначался для военных и спортивных игр³⁶³.

Особенно популярной у чеченцев была «конная борьба». А.И. Краснов писал: «…в Чечне и Ингушетии широко была распространена борьба на лошадях – так называемый «поединок». Всадники старались стащить друг друга с лошади или же крупом своей лошади свалить с ног другую лошадь. Эта борьба требовала от всадника умения в совершенстве управлять лошадью и самому прекрасно держаться на ней. История возникновения этого «поединка» относится к далёкому прошлому»³⁶⁴. Содержание коня, уход за ним, его внешние признаки описываются очень подробно в вайнахских илли, что свидетельствует о привязанности и любви горцев к коню, о знании ими правил ухода за конем. В большинстве героико-эпических песен высокий, гнедой (или серый), коротковолосый, тонконогий конь обгоняет ветер, топчет копытами врагов, подставляет во время боя свой бок под свинцовый дождь вражеских пуль, защищая тем самым своего хозяина. По мнению Р.С. Липец, конь в эпосе является не только участником походов, помогающим своему хозяину добиться победы. Он еще и «покровитель и руководитель своего хозяина, превосходящий его в даре предвидения, быстроте реакции в сложных ситуациях, обладающий твердой волей, подчиняющий себе всадника в минуты, когда тот проявляет слабость»³⁶⁵. Широко известно, что у многих народов мира воспитание будущего наездника начиналось в раннем детстве. Первым и наиболее серьезным испытанием было знакомство с необъезженной лошадью, на которую сажали 7–8 – летнего мальчика. Такой способ воспитания ребенка помогал преодолевать страх, развивал терпение, сноровку, силу воли и усердие, готовил горца к дальнейшим жизненным испытаниям³⁶⁶.

О распространении лазанья на столб у чеченцев и ингушей А.И. Краснов пишет: «Это состязание проводилось главным образом по национальным праздникам и предназначалось для подростков 13 – 16летнего возраста. В землю вкапывали толстый столб, гладко обструганный и намазанный сверху салом. На верху столба прикрепляли корзину, наполненную различными предметами. Наиболее догадливые мальчики набирали в карманы, а иногда и за пазуху песок и золу, обтирали ими столб и руки, добирались до корзины и забирали себе ее содержимое. Еще долго после праздника вокруг столба шумели, спорили, толкая друг друга, ребята, оспаривая первенство в лазании по столбу»³⁶⁷.

Особенности физического воспитания мужчин и женщин

В прошлом физическое воспитание женщин и мужчин мало, чем отличалось, так как им наравне с мужьями приходилось скакать на лошади, метко стрелять, охотиться, выполнять тяжёлые работы с поднятием тяжестей. Обри Де-Ля-Мотре, иностранный путешественник, посетивший Кавказ в начале XVIII столетия, писал о том, что горянки «…такие же хорошие всадники, как горцы, настоящие джигиты»; они «…подобно мужчинам ходили на охоту и не менее ловко стреляли из лука… Это достаточно подтверждает истинную или ложную историю амазонок…Действительно, в дальнейшем я видел множество всадниц с колчанами за плечами и с луком в руке или с хищными птицами на руке. Всадницы мчались галопом, сидя верхом, как мужчины». Есть также сведения, что чеченские женщины участвовали в скачках вместе с мужчинами³⁶⁸. Подросших девочек учили верховой езде и умению обращаться с оружием, но во втор. пол. XIX в., после окончания многолетней войны, это уже выходило из обыкновения.³⁶⁹. Издревле вплоть до XIX века ежегодно горянки на один день уходили, оставив семьи и даже неотложные дела, в безлюдную местность. Там, собравшись в круг, избирали самую мудрую, благочестивую и авторитетную своей царицей. Выделяли ей из числа юных, красивых, сильных девушек свиту и охрану. Одетые во все мужское и при полном вооружении предавались далеко не женским делам: пиршествовали, плясали, по-мужски, состязались в стрельбе, джигитовке, проводили скачки и т. д.³⁷⁰.