Текст книги "Русская нация в ХХ веке (русское, советское, российское в этнополитической истории России)"

Новая Конституция уже не рисовала перспективы превращения СССР в будущем в мировую республику. Она исходила из представлений об отечестве, суженном до реальных границ государства. Отношение к его прошлому резко менялось. Этот поворот был явно обозначен в год принятия Конституции. В начале 1936 года Н. И. Бухарин, живописуя в «Известиях» блеск большевистских достижений в перестройке страны, привычно пытался усиливать их сопоставлениями с позорной отсталостью дореволюционной России, темнотой и убогостью ее народов. «Нужны были именно большевики… чтобы из аморфной, малосознательной массы в стране, где обломовщина была самой универсальной чертой характера, где господствовала нация Обломовых, сделать ударную бригаду мирового пролетариата!»[585]585
  Известия. 1936. 21 января. С. 2.


[Закрыть]

Упражнениям такого рода, начатым в свое время с легкой руки Ленина[586]586
  См.: Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 45. С. 13.


[Закрыть], было решено положить конец. Бухарина поправили так, будто решили провести через строй перед всей страной. Приговор, предрешавший судьбу этого политического деятеля, был вынесен на страницы центральной партийной газеты. Передовая статья редактировавшейся Л. З. Мехлисом «Правды» от 30 января 1936 года гласила: «Только любители словесных выкрутасов, мало смыслящие в ленинизме, могут утверждать, что в нашей стране до революции “обломовщина была самой универсальной чертой характера”, а русский народ был “нацией Обломовых”. Народ, который дал миру таких гениев, как Ломоносов, Лобачевский, Попов, Пушкин, Чернышевский, Менделеев, таких гигантов человечества, как Ленин и Сталин, – народ, подготовивший и свершивший под руководством большевистской партии Октябрьскую революцию, – такой народ называть “нацией Обломовых” может лишь человек, не отдающий себе отчета в том, что он говорит»[587]587
  Правда. 1936. 30 января. С. 1.


[Закрыть]. Бухаринская статья была отождествлена с фашистской писаниной «в доказательство того, что русские даже не люди», и с ненавистью, которая «в первую очередь направляется на русский народ» именно потому, что клеветники великолепно понимали реальную роль этого народа в борьбе за превращение России в «великую пролетарскую державу»[588]588
  Правда. 1936. 1 февраля. С. 1.


[Закрыть].

В свое оправдание Бухарин писал Сталину: «Я понимаю хорошо, что ты ведешь огромную большую политику, готовишь страну к великой победе, хочешь опереться на все достойное – в том числе и на великие национальные традиции. Поэтому особенно тебя резанула “нация Обломовых”. Я же, как объяснял, хотел особо подчеркнуть и национально-освободительную роль большевизма и рабочего класса. Нехорошо сделал»[589]589
  Последние письма Н. И. Бухарина И. В. Сталину // Исторический архив. 2001. № 3. С. 57.


[Закрыть]. Однако, пытаясь исправиться, он уже не мог сойти с наезженной колеи. В новой передовой статье редактируемой им газеты звучали старые мотивы: «Еще недавно имя “русский” было равнозначащим имени жандарма, попа, карателя, купца-обиралы, было нарицательным именем политики, несущей голодную смерть, болезни и вымирание, гибель национальной культуры», и только теперь оно «стало близким и братским именем передового отряда борцов за социализм»[590]590
  Известия. 1936. 2 февраля. Незадолго до этого, извещая читателей о заседании Совета национальностей в Георгиевском зале Кремля, газета не преминула отметить, что история зала была якобы только «историей царских завоеваний, колониального грабежа и угнетения десятков народов», на его стенах еще сохранялись вызолоченные на мраморе «названия лейб-гвардии жандармских эскадронов и конно-гвардейских батарей, батальонов, полков и бригад, приносивших “под ноздри царя” рабов и колонии в Средней Азии и на Кавказе, на севере Сибири и в степях Таврии» (Там же. 12 янв. С. 4).


[Закрыть]. «Правда» снова вознегодовала: «Разве “русский” вообще (русский народ?) был для трудящихся других народов “равнозначащим имени жандарма”», разве он не боролся против жандармов? Утверждалось, что «в таком тоне о русских (вообще, в целом) говорили петлюровцы, дашнаки, грузинские меньшевики и федералисты, мусаватисты, алаш-ордынцы и т. п.»[591]591
  Правда. 1936. 10 февр. С. 3.


[Закрыть]

«Правда» призывала преодолеть «”левацкий интернационализм”, непонимание того, что коммунисты отнюдь не должны отгораживаться от положительной оценки прошлого своей страны»[592]592
  Там же. 1 февр. С. 2.


[Закрыть]. Дело изображалось таким образом, будто «партия всегда боролась против каких бы то ни было проявлений антиленинской идеологии “Иванов, не помнящих родства”, пытающихся окрасить все историческое прошлое нашей страны в сплошной черный цвет»[593]593
  Там же. 10 февр. С. 3.


[Закрыть]. Однако тут же переносился акцент на предстоящую фазу этой борьбы: «Мы разгромим все гнилые, антиленинские концепции, клеветнически извращающие наше прошлое». Концепция, которую предстояло создать и утвердить, должна была отражать «богатый, полный глубокого содержания исторический путь, вписавший столько славных страниц в историю человечества»[594]594
  Правда. 1936. 10 февр. С. 3.


[Закрыть]. Хорошо знать «замечательную», как подчеркивалось, историю страны было необходимо, чтобы «со всей сознательностью любить свою великую Родину»[595]595
  Там же. 22 мая. С. 1.


[Закрыть].

История – великое оружие в борьбе за государственные интересы

Противостояние «Известий» и «Правды» в трактовке истории русского народа приобретало особое значение, поскольку вплеталось в контекст решения более масштабной задачи об исторической науке и историческом образовании в стране. 27 января 1936 года газеты напечатали постановление ЦК ВКП(б) и СНК СССР о создании специальной комиссии под руководством Жданова «для просмотра, улучшения, а в необходимых случаях и для переделки уже написанных учебников по истории». Были опубликованы также «Замечания» Сталина, Жданова и Кирова по поводу конспекта учебника по истории СССР от 8 августа 1934 года. Передовица «Правды», разъяснявшая смысл этих документов, призывала историков к борьбе «с антиленинскими традициями школы Покровского и в методе и в конкретной картине русской истории», к ликвидации присущих этой школе «полуменьшевистских полуцентристских идей и троцкистской контрабанды»[596]596
  Преподавание истории в нашей школе // Правда. 1936. 27 янв. С. 1.


[Закрыть]. СНК и ЦК указывали, что «задача преодоления этих вредных взглядов» имела «важнейшее значение для дела нашего государства, нашей партии и для обучения подрастающего поколения»[597]597
  Там же. С. 2.


[Закрыть]. «Пришло время… – писал в том же номере газеты один из членов конкурсной комиссии, – чтобы мы дали нашей молодежи учебники истории, готовящие ее к предстоящим великим боям на международной арене. История в руках большевиков должна быть конкретной наукой, объективной правдой и тем самым великим оружием в борьбе за социализм»[598]598
  Радек К. Значение истории для революционного пролетариата // Правда. 1936. 27 янв. С. 3.


[Закрыть].

Обнародование в январе 1936 года одобренных еще в 1934 году замечаний Сталина, Кирова и Жданова по конспектам учебников истории открыло радикальную перестройку всего фронта исторической науки. На прежней интерпретации истории в духе скончавшегося в 1932 году «академика в буденовке» и «профессора с пикой» М. Н. Покровского требовалось поставить крест. Одновременно менялось отношение к историкам дореволюционных школ. К. Б. Радек, один из проводников новой государственной линии в отношении истории в должности заведующего информационным бюро ЦК ВКП(б) в 1932–1936 годах, в феврале 1936 года писал Сталину: «исторический фронт» возглавлявшийся Покровским «загнил», академик в последней из своих опубликованных статей[599]599
  См.: Историческая наука и борьба классов. М., 1933. Т. 1. С. 285–304.


[Закрыть] сам признает «банкротство его школы, хотя пытается смягчить это признание. Но разработки ленинских установок, проработки их на большом материале не было, и поэтому не могло быть и ликвидации ошибок Покровского. Теперь вы дали основные указания. Нужно время, чтобы люди это переварили и применили». Однако Радек не видел среди учеников Покровского «ни одного способного это сделать самостоятельно». Он полагал также, что задачу не удастся решить наметившимся переводом ряда комакадемиков в АН СССР. «За малым исключением, наши комакадемики очень мало знают. Понятно, что они хотят въехать на белом коне. Но это не выйдет. Если они хотят действовать на стариков, сидящих в Академии наук, то им надо подучиться, подготовить конкретные доклады, а не щеголять только тем, что Маркс и Ленин были умнее всех буржуазных ученых». В резолюции на письме, адресованной В. М. Молотову и А. А. Жданову, Сталин написал: «По-моему, т. Радек прав»[600]600
  Записка К. Радека И. Сталину 2 февраля 1936 г. / публ. А. Степанова, А. Короткова и С. Мильчина // Родина. 2008. № 6. С. 26.


[Закрыть].

К решению новых задач, поставленных Сталиным, рекомендовалось привлечь именно «стариков», сидящих в РАН, а для начала – вернуть в повседневный обиход гуманитариев «ряд наиболее ценных по фактическому материалу немарксистских работ русских и западноевропейских историков». Отдел печати и издательств ЦК ВКП(б) наметил к выпуску в 1937–1938 годы 17 «наименее устаревших работ». В их числе: «Курс русской истории» В. О. Ключевского (в 5 т.), «История России с древнейших времен» С. М. Соловьева (в 12 кн.), «Феодализм в удельной Руси» Н. П. Павлова-Сильванского, «Очерки по истории Смуты» С. Ф. Платонова, «Всеобщая история» немецкого историка О. Иегера (в 4 т.)[601]601
  Записка Б. Таля И. Сталину 4 февраля 1937 г. // Там же. С. 27.


[Закрыть].

В апреле 1937 года Б. М. Таль (заведующий Отделом печати и издательств ЦК в 1935–1937 гг.) доложил Сталину о готовности к печати первых томов курса русской истории Ключевского. На документе появилась резолюция: «Можно немедленно приступить к изданию Ключевского (рус. история) и Иегера (всеобщ. история)… И. Ст.». В августе Таль доложил о готовности к сдаче в производство курса Соловьева. Выпуск разрешен А. А. Ждановым[602]602
  Записки Б. Таля И. Сталину от 13 апреля и 20 августа 1937 г. // Там же. С. 28.


[Закрыть].

Что касается наследия М. Н. Покровского, то до 1934 года его критика носила в основном эпизодический характер, не затрагивая ни господствующего положения в науке и политике самого Покровского, ни основных представителей его школы. Открытая стадия критики началась с постановления о преподавании гражданской истории в школе. Школа Покровского, не вписавшись в новый идеологический поворот, критиковалась теперь и партийными, и научными кругами без права ответа на критику. Ее апогеем стал выход двух сборников: «Против исторической концепции М. Н. Покровского» (1937) и «Против антимарксистской концепции М. Н. Покровского» (1940). В сборниках проводилась мысль о том, что научные ошибки несли в себе потенциал для политических ошибок, в результате которых они стали базой для вредительства со стороны врагов народа, разоблаченных органами НКВД троцкистско-бухаринских наймитов фашизма, вредителей, шпионов и террористов, ловко маскировавшихся при помощи антиленинских концепций Покровского. Кампания по критике Покровского и основных представителей его школы закончилась после того, как в конце 1930-х годов основоположником советской исторической науки был признан Сталин. После этого практически до начала 1960-х годов наступил период забвения имени, основных трудов и научных постулатов Покровского[603]603
  Как вернули Соловьева и Ключевского. Переворот в исторической науке, устроенный товарищем Сталиным / публ. А. Степанова, А. Короткова и С. Мильчина // Родина. 2008. № 6. С. 26.


[Закрыть].

В ходе «переворота в исторической науке, устроенного товарищем Сталиным», были ликвидированы Коммунистическая академия[604]604
  Правда. 1936. 8 февраля.


[Закрыть], Институт красной профессуры[605]605
  Дубровский С. М. К истории Института красной профессуры // Исторический архив. 1958. № 6; Соловей В. Д. Институт красной профессуры: подготовка кадров историков партии в 20–30-е годы // Вопросы истории КПСС. 1990. № 12; Артизов А. Н. 1937 год. Институт Красной профессуры // Отечественная история. 1992. № 2; Козлова Л. А. Институт красной профессуры (1921–1938 годы): историографический очерк // Социологический журнал. 1994. № 1; Пихоя Р. Г. Востребованная временем история. Отечественная историческая наука в 20–30-е годы XX века // Новая и новейшая история. 2004. № 2; и др.


[Закрыть], возглавлявшиеся ранее Покровским. К преодолению ошибок его школы были привлечены ранее осуждавшиеся как «великорусские националисты» историки дореволюционной школы (С. В. Бахрушин, Ю. В. Готье, Б. Д. Греков, В. И. Пичета, Е. В. Тарле, А. И. Яковлев и др.). Выученики «школы Покровского» (Н. Н. Ванаг, А. Г. Пригожин, С. Г. Томсинский, Г. С. Фридлянд и др.), не сумевшие правильно сориентироваться в новых условиях, были репрессированы[606]606
  См.: Брачев В. С. Указ. соч. С. 3, 98; Литвин А. Л. Указ. соч. С. 20; Артизов А. Н. Судьбы историков школы М. Н. Покровского (середина 30-х годов) // Вопросы истории. 1994. № 7; и др.


[Закрыть]. Основание «национальной» школы советских историков связывается с именем ученика В. О. Ключевского академика Б. Д. Грекова, возглавлявшего институт истории АН СССР в 1937–1953 годах. Институт образован 15 февраля 1936 г., объединил три института: Институт истории Коммунистической академии и два академических учреждения – Историко-археографический институт и Институт книги, документа и письма АН СССР[607]607
  См.: Горская Н. А. Борис Дмитриевич Греков. М., 1999.


[Закрыть].

Новизна «подлинной» концепции была связана с трактовкой места и роли русского народа в отечественной и мировой истории. Уже первая статья-отповедь Бухарину утверждала: «Трудящиеся всех наций Советского Союза на деле знают, какую огромную помощь оказал им великий русский народ. Они идут с ним рука об руку по одному пути, к одной цели»[608]608
  Правда. 1936. 30 янв. С. 1.


[Закрыть]. Тема эта развивалась в последующих статьях: «Все народы – участники великой социалистической стройки – могут гордиться результатами своего труда; все они – от самых маленьких до самых больших – полноправные советские патриоты. И первым среди равных является русский народ, русские рабочие, русские трудящиеся, роль которых во всей Великой пролетарской революции, от первых побед и до нынешнего блистательного периода ее развития, исключительно велика»[609]609
  Там же. 1 февр. С. 1.


[Закрыть]. «Наш великий народ, давший такие блестящие образцы борьбы за освобождение человечества… занимает почетное место в братской семье трудящихся всех стран… На его богатейшей истории будут воспитываться многие поколения борцов за мировой коммунизм»[610]610
  Там же. 10 февр. С. 3.


[Закрыть].

Чем были нехороши «Богатыри» Демьяна Бедного

На протяжении 1936-го и последующих лет «Правде» и другим центральным изданиям приходилось не раз обращаться к русской теме и по другим поводам. В канун принятия новой Конституции СССР значимость новой исторической концепции была наглядно продемонстрирована в случае с постановкой А. Я. Таировым в Камерном театре Москвы пьесы Д. Бедного «Богатыри». Герои былинного эпоса были выведены в спектакле в карикатурном виде. В сниженных комедийных тонах изображался князь Владимир и его дружина. Шаржированно нарисованы княжеский двор и постоянно пьяные «застольные» богатыри из княжеской дружины, противопоставляемые богатырям настоящим – Илье, Добрыне. Положительными героями в комедии сделаны разбойники – Угар и его друзья из беглых крестьян. Интрига спектакля сводилась к приключениям витязя Соловья, который вместо княжны Забавы похищает княгиню Рогнеду, к сатирически изображенной женитьбе Владимира на болгарской княжне и к победе Угара с товарищами над Соловьем и богатырями из княжеской дружины. В духе антирелигиозных кампаний 1920-х годов в спектакле было представлено Крещение Руси. По тексту либретто, написанного Демьяном Бедным, князь только что крестил Русь. В отечественной истории это было несомненным шагом вперед в сравнении с язычеством. В спектакле же, согласно устоявшимся вульгарно-атеистическим канонам, событие подавалось в издевательском духе, как якобы произошедшее исключительно «по пьяному делу». Князь «винища греческого вылакал, спьяну смуту в народе сделал», только и всего. Что касается самой религии, то «старая вера пьяная была, / А новая и того пуще»[611]611
  Литовский О. «Богатыри»: Новая постановка Камерного театра // Советское искусство. 1936. 29 окт. С. 3.


[Закрыть].

Спектакль был поспешно представлен отдельными театральными критиками как «восхитительная вещь» и даже как некая «русификация» Камерного театра, проведенная «с большой сдержанностью и вкусом»[612]612
  Там же.


[Закрыть]. В рецензии на спектакль отмечалось: подлинные богатыри (удалые разбойники во главе с Фомой) – это народ; Владимировы богатыри ничтожны и жалки, именно они олицетворяют слабую и отсталую Древнюю Русь; получилась подлинная народно-комическая опера; рабочий зритель приветствовал автора и участников спектакля от имени его первых зрителей.

Казалось, что постановку с использованием музыки великого русского композитора А. П. Бородина ожидал бо́льший успех в сравнении со спектаклем «Крещение Руси», однако реакция на «Богатырей» оказалась совершенно иной. На премьере спектакля был председатель СНК СССР В. М. Молотов. Посмотрев один акт, он демонстративно встал и ушел. Режиссеру передали его возмущенную оценку: «Безобразие! Богатыри ведь были замечательные люди!»[613]613
  См.: Дубровский А. М. С. В. Бахрушин и его время. М., 1992. С. 87.


[Закрыть].

Пьеса Д. Бедного никак не соответствовала изменившемуся отношению к истории, и она была незамедлительно осуждена специальным постановлением Политбюро ЦК от 14 ноября 1936 года, которым утверждался проект постановления, принятый накануне Комитетом по делам искусств. В постановлении отмечалось, что опера-фарс «а) является попыткой возвеличения разбойников Киевской Руси, как положительный революционный элемент, что противоречит истории и насквозь фальшиво по своей политической тенденции; б) огульно чернит богатырей русского былинного эпоса, в то время как главнейшие из богатырей являются в народном представлении носителями героических черт русского народа; в) дает антиисторическое и издевательское изображение Крещения Руси, являвшегося в действительности положительным этапом в истории русского народа, так как оно способствовало сближению славянских народов с народами более высокой культуры». Было решено: «Пьесу “Богатыри” с репертуара снять как чуждую советскому искусству»[614]614
  Постановление Политбюро ЦК ВКП(б) о запрете пьесы Д. Бедного «Богатыри». 14 ноября 1936 г. // Власть и художественная интеллигенция. Документы ЦК РКП(б) – ВКП(б), ВЧК – ОГПУ – НКВД о культурной политике. 1917–1953 гг. М., 1999. С. 333; О пьесе «Богатыри» Демьяна Бедного. Постановление Всесоюзного комитета по делам искусств при СНК Союза ССР от 13 ноября 1936 г. // Против фальсификации народного прошлого. М.; Л., 1937. С. 1–2.


[Закрыть]. Главе Комитета по делам искусств при СНК Союза ССР П. М. Керженцеву предложено написать статью для «Правды» в духе принятого решения[615]615
  Власть и художественная интеллигенция. Документы ЦК РКП(б) – ВКП(б) – ВЧК – ОГПУ – НКВД о культурной политике. 1917–1953 гг. М., 1999. С. 333.


[Закрыть]. Уже на следующий день статья была опубликована. Спектакль был подвергнут в ней подлинному разгрому[616]616
  Керженцев П. Фальсификация народного прошлого (О «Богатырях» Демьяна Бедного) // Правда. 1936. 15 нояб. С. 3; Литературная газета. 1936. 20 нояб.


[Закрыть]. Официальная реакция на постановку, усиленная многочисленными собраниями творческой интеллигенции, воочию демонстрировала серьезность намерений власти отбросить негодные традиции в изображении «замечательной» истории русского народа.

При обсуждении постановки на многочисленных собраниях деятелей театра, в СМИ звучала резкая критика искажения в пьесе Демьяна Бедного древнейших, отраженных в эпосе и летописях пластов русской истории[617]617
  См.: Совещание деятелей театра: работники искусств одобряют постановление о пьесе «Богатыри» / Советское искусство. 1936. 17 ноября. С. 1; Собрание в Камерном театре / Советское искусство. 1936. 23 ноября. С. 4; Совещание деятелей искусств / Советское искусство. 1936. 29 ноября. С. 4; IV пленум ЦК Союза работников искусств // Советское искусство. 1936. 17 декабря. С. 2; и др.


[Закрыть]. И действительно, по позднейшим оценкам, спектакль был, если мыслить о нем в булгаковских образах, как бы совместной стряпней Швондера и Шарикова, которая переходила все границы в оплевывании Родины[618]618
  См.: Кожинов В. К спорам о «русском» // Литературная газета. 1990. 12 сентября. С. 4. Ср.: Эвентов И. С. «Баснописец четвертого сословия» (Демьян Бедный) // Эвентов И. С. Давние встречи: Воспоминания и очерки. Л., 1991. С. 214–291.


[Закрыть]. Поэтому вряд ли можно удивляться, что новый опус Д. Бедного был осужден как «печальная отрыжка» вывихов, отмеченных Сталиным еще в декабрьском (1930) письме поэту[619]619
  См.: Сталин И. В. Соч. М., 1951. Т. 13. С. 23–27.


[Закрыть]. И автор пьесы, и Камерный театр во главе с Таировым, по словам руководителя Всесоюзного комитета по делам искусств П. М. Керженцева, своей новой постановкой «радовали» не народы Союза, а «только наших врагов», поскольку героика русского народа, богатырский эпос дороги большевикам, как дороги «все лучшие героические черты народов нашей страны»[620]620
  Керженцев П. Фальсификация народного прошлого (О «Богатырях» Демьяна Бедного) // Правда. 1936. 15 нояб. С. 3.


[Закрыть].

Наиболее резкая критика прозвучала, пожалуй, со стороны литературных собратьев незадачливого автора пьесы. Выступая на бюро секции поэтов Союза советских писателей, А. А. Сурков говорил: «Вся пьеса Демьяна Бедного проникнута вульгарным отношением к вопросам истории. Фашистская литература говорит, что в России нет народности, не имелось и государственности. В связи с такой трактовкой вся концепция Демьяна Бедного имеет политически вредное направление». В таком же духе отзывался о «Богатырях» и А. А. Фадеев. В пьесе, по его мнению, автор «вольно или невольно, но твердо проводил идеологию фашистов, пытался опорочить народных героев прошлого, дал неверное описание русской истории»[621]621
  Выступления А. А. Суркова 21 ноября 1936 г. и А. А. Фадеева в июле 1938 г. цит. по: Дубровский А. М. Как Демьян Бедный идеологическую ошибку совершил // Отечественная культура и историческая наука XVII–XX веков. Сб. статей. Брянск, 1996. С. 150.


[Закрыть]. О сознательном проведении фашистской идеологии говорить, очевидно, не стоило. Однако осудить очередное русофобское искажение отечественной истории было не только справедливо, но и необходимо.

Критика русофобии в работах Н. И. Бухарина, Д. Бедного и др. явно направлялась из высших кремлевских сфер. Однако она отнюдь не говорила о переходе Сталина и всего его окружения на националистические русофильские позиции. Интернационализм – доктрина, предполагающая, в конечном счете, преодоление национальных различий, иначе говоря, доктрина национал-нигилистическая, нациофобская по своей природе. Русская нация в силу своей многочисленности и устойчивости могла вызывать у интернационалистов наибольшие опасения насчет осуществимости их замыслов. Освободиться от русофобии большевики-интернационалисты так просто не могли. Вопреки доктрине им приходилось маскировать свой генетический порок, постепенно выходить на путь уступок русским национальным чувствам, использовать русский национализм для достижения тактических целей, в частности, для того, чтобы умерять чрезмерные притязания националистов иных национальностей. Русофобия имеет не только нравственно-этические и социально-психологические измерения. В историческом плане ее можно определить как политику, с большим трудом совершающую переход от национального нигилизма к признанию благотворной роли национальной идеи, национального и национально-государственного патриотизма. В наибольшей степени национальный негативизм в истории нашей страны в XX веке сказался и сказывается на русской нации. Отсюда – русофобия как игнорирование и боязнь русского национального фактора при решении политических судеб России и решении русского национального вопроса.

Как троцкисты и бухаринцы были национал-шовинистами

По Сталину, Троцкий, Зиновьев, Каменев, Бухарин и их последователи исходили из того, что «при победе социализма нации должны слиться воедино, а их национальные языки должны превратиться в единый общий язык», что «уже пришла пора для того, чтобы ликвидировать национальные различия»[622]622
  Сталин И. В. Соч. М., 1949. Т. 12. С. 362.


[Закрыть]. В заключительном слове по докладу на XVI съезде партии (1930) Сталин демонстративно подчеркнул: «Теория слияния всех наций, скажем, СССР в одну общую великорусскую нацию с одним общим великорусским языком есть теория национал-шовинистическая, теория антиленинская», а будущий общий язык не будет великорусским[623]623
  Сталин И. В. Соч. М., 1951. Т. 13. С. 4, 5.


[Закрыть].

Сопоставление положений цитируемого доклада и написанной несколько ранее его же статьи обнаруживает: отличие И. В. Сталина от «уклонистов» заключается лишь в том, что последние были готовы форсировать процессы слияния наций уже в обстановке начала 1930-х годов, а Сталин эту же задачу выносил в неопределенное, но, по-видимому, не столь уж отдаленное будущее. Форсирование по рецептам «уклонистов» могло сопровождаться и гораздо большей степенью насилия над национальностями, чем при Сталине. Причислявшийся в недавнем прошлом к гуманистам Н. И. Бухарин в своем труде «Экономика переходного периода» (1920) «теоретизировал» на сей счет отнюдь не с гуманистических позиций: «Пролетарское принуждение во всех формах, начиная от расстрела и кончая трудовой повинностью, является, как парадоксально это ни звучит, методом выработки коммунистического человечества из человеческого материала капиталистической эпохи»[624]624
  Бухарин Н. И. Экономика переходного периода. Часть первая: Общая теория трансформационного процесса. М., 1920. С. 146. Отметим, что глава «Внеэкономическое принуждение в переходный период», содержащая приведенный «постулат», была удостоена особой похвалы В. И. Ленина: «Вот эта глава превосходна» (Ленинский сборник. 2-е изд. М.; Л., 1931. С. 396).


[Закрыть]. Г. Е. Зиновьев призывал в 1918 году коммунистов Петрограда во имя торжества социализма пожертвовать каждым десятым россиянином. «Мы должны, – говорил он, – увлечь за собой 90 миллионов из ста, населяющих Советскую Россию. С остальными нельзя говорить – их надо уничтожать»[625]625
  Зиновьев Г. Е. Речь на первом заседании Седьмой общегородской конференции коммунистов 17 сентября 1918 г. // Северная Коммуна. 1918. 19 сент. С. 2.


[Закрыть].

Отмежевываясь от «шовинистов», И. В. Сталин в начале 1930-х годов посчитал целесообразным выступить в роли правоверного интернационалиста и сполна получить дивиденды за осуждение политических противников и прислуживающих им «теоретиков» в известном уклоне, обнаружить каковой у каждого из них не составляло особого труда. Скажем, заявил А. И. Рыков в 1919 году, что «термин “независимость” по отношению к советским государствам распространяется главным образом на национально-культурную жизнь этих государств»[626]626
  Рыков А. И. Избранные произведения. М., 1990. С. 92.


[Закрыть]. Разве на этом основании нельзя осудить его за выдвижение концепции ограниченного национального суверенитета и великодержавие? Можно!

Реестр прегрешений такого рода у бывших соратников И. В. Сталина в начале 1930-х годов был составлен моментально. Стоит полистать 3–4 номера выходивших тогда журналов, и обнаружишь следующее. Выступавшему на VIII съезде партии (1919) Л. Б. Сунице припомнили его заявление о том, что пролетарская революция может победить только в том случае, если игнорировать национальные моменты, и что «принцип права наций на самоопределение должен быть отвергнут самым решительным образом»[627]627
  Цит. по: Диманштейн С. Сталин как теоретик большевизма в национальном вопросе // Вестник Коммунистической академии. 1930. Кн. 37–38. С. 41.


[Закрыть]. М. П. Томский заблуждался, утверждая: к самоопределению и национальному движению «мы относимся как к неизбежному злу»[628]628
  Там же.


[Закрыть]. Роза Люксембург, Г. Л. Пятаков, Е. Б. Бош, Н. И. Бухарин, вместе взятые, виноваты, поскольку под их левой фразой «для пролетариата не существует национального вопроса» скрывается, по сути, «самый явный великодержавный шовинизм»[629]629
  Готфрид Л. Октябрьская революция в Средней Азии и контрреволюционный троцкизм // Революционный Восток. 1932. № 3–4. С. 30.


[Закрыть]. Бухарин в отдельности уличался еще в том, что выступал против требований Сталина о необходимости борьбы с националистами на двух фронтах. Какое значение, спрашивал он, имеет узбекский шовинизм в международном масштабе? Другое дело – русский. Оказывается, «в этой недооценке значения “мелких” народностей и заключается, по существу, великодержавный подход, несмотря на антивеликодержавную фразеологию»[630]630
  Там же. С. 43.


[Закрыть]. Троцкист В. А. Ваганян был обвинен в забвении того, что лозунг национальной культуры является буржуазным только в условиях буржуазного государства и что он становится пролетарским под эгидой Советской власти. «Забыв об этом, Ваганян скатился к махровому великодержавничеству, прикрываемому крылатыми фразами об интернациональной культуре»[631]631
  Рецензия на кн.: Гирчак Е. Ф. На два фронта в борьбе с национализмом. М.; Л., 1930 // Революция и национальности. 1930. № 6–9. С. 151.


[Закрыть]. Г. Е. Зиновьев «солидаризировался с ваганяновским отрицанием лозунга строительства национальной по форме и пролетарской по содержанию культуры», за что лично Сталиным уличен как «сторонник колонизаторства»[632]632
  Готфрид Л. Октябрьская революция в Средней Азии и контрреволюционный троцкизм // Революционный Восток. 1932. № 3–4. С. 43.


[Закрыть]. Он же, Зиновьев, выступал с пресловутой великорусско-шовинистической теорией борьбы двух культур, в соответствии с которой допускал, что на Украине при свободном развитии языков «через ряд лет победит тот язык, который имеет больше корней, более жизненный, более культурный»[633]633
  Там же. С. 42.


[Закрыть] – русский, значит. Ему же, Зиновьеву, поставлена в вину констатация «чересполосицы» в государственном строительстве: «Единая централизованная партия и рядом с этим федерация государств. Тут одно должно уступить другому. Я думаю, не надо быть пророком, чтобы предсказать, что элементы федерации в государственном строительстве в будущем уступят чисто пролетарской тенденции к единству»[634]634
  Цит. по: Диманштейн С. Сталин как теоретик большевизма в национальном вопросе // Вестник Коммунистической академии. 1930. Кн. 37–38. С. 42.


[Закрыть]. К. Б. Радек, «один из видных руководителей люксембургианства», после решений Х – XII съездов партии не просто уклонялся, а по-буржуазному извращал учение партии по национальному вопросу. Он утверждал, что территории всех национальных советских республик «не имеют условий для самостоятельной жизни. Но если мы сегодня откажемся от Туркестана, то завтра он сделается английским… Поэтому окраины, которые мы имеем, мы должны удерживать в своих руках»[635]635
  Диманштейн С. Письмо тов. Сталина и борьба с люксембургианством в национальном вопросе // Революция и национальности. 1931. № 1. С. 23.


[Закрыть]. Здесь – «ясное слияние люксембургианства с великодержавничеством»[636]636
  Там же. С. 11.


[Закрыть].

Оказалось также, что А. И. Рыков, будучи председателем Совнаркома, якобы избрал его трибуну для того, чтобы «издеваться над национальной политикой партии». При обсуждении союзного бюджета он возражал против значительно более быстрого роста бюджетов остальных национальных республик по сравнению с ростом бюджета РСФСР и заявлял, что считает «совершенно недопустимым, что туркмены, узбеки, белорусы и все остальные народы “живут за счет русского мужика”». Хотя руководитель правительств СССР и РСФСР и не осмеливался выносить этот вопрос в ЦК партии, его выступление в Совнаркоме было расценено как воспитание своей группы на основе «великодержавности, составлявшей часть рыковской политической физиономии»[637]637
  Межлаук В. И. Выступление на февральско-мартовском пленуме ЦК ВКП(б) 1937 года // Вопросы истории. 1992. № 10. С. 20.


[Закрыть]. Действительно, А. И. Рыков выделялся среди российских политических деятелей своим стремлением различать в конкретных регионах конкретные виды шовинизма, вовсе не обязательно великорусского. Например, он заявил на объединенном пленуме ЦК и ЦКК (июль – август 1927 г.), что РСФСР является наиболее отсталой из республик по оплате культработников. Так сказать, «великодержавная» народность была в этом отношении наиболее отсталой, отметил он. Наиболее передовыми в данном случае были Украина и Закавказье. Попытка выровнять положение была расценена украинскими товарищами как великодержавный шовинизм. «Было правильно, – замечал Рыков, – когда в Тамбовской губернии получали на 40–50 рублей меньше, это было в интересах национального самоопределения, а когда получают на 2–3 рубля больше, то это великорусский шовинизм»[638]638
  Цит. по: Национальная политика России: история и современность. М., 1997. С. 302.


[Закрыть]. Показательно также высказывание председателя Совнаркома о том, что термин «колониальная политика» может употребляться «только в том смысле, что колониальная политика, например, Великобритании заключается в развитии метрополии за счет колоний, а у нас колоний за счет метрополии»[639]639
  Там же. С. 303.


[Закрыть].

Авторов обвинений «уклонистов» в великодержавничестве и великорусском национализме совершенно не смущало противоречие, игнорируемое при выстраивании своих инвектив. Зачастую оказывалось, что «великодержавники» (от Троцкого до Бухарина и Рыкова) были готовы к расчленению «великой державы» и раздаче ее по частям своим возможным зарубежным союзникам. С. М. Диманштейн, например, прежде чем самому попасть в число уклонистов, утверждал в своей книге «За ленинско-сталинский интернационализм», что организации вредителей – группа Л. К. Рамзина, меньшевистская группа В. Г. Громана и многие другие – имели в своем контрреволюционном идеологическом арсенале такое оружие, как великодержавный национализм, что контрреволюционная «Промышленная партия» пыталась назвать себя русской национальной партией. При этом обвинитель клеймил обвиняемых за то, что они якобы «предлагали мировым империалистам в уплату за интервенцию уступить Украину, Закавказье, Белоруссию и т. д.»[640]640
  Диманштейн С. М. За ленинско-сталинский интернационализм. М., 1935. С. 8.


[Закрыть].

Статья И. В. Сталина «Национальный вопрос и ленинизм» (1929) тоже неубедительно представляла оппонентов его национальной политики великодержавными националистами. Однако ко времени публикации становились актуальными другие положения этого «классического произведения». Приметы «второго этапа всемирной диктатуры пролетариата», на котором только якобы должны складываться зональные экономические центры «для отдельных групп наций с отдельным общим языком для каждой группы»[641]641
  Сталин И. В. Соч. М., 1949. Т. 11. С. 349.


[Закрыть] начинали угадываться в Союзе ССР, поскольку зональный экономический центр (иначе говоря, всероссийский рынок) существовал здесь уже более века. Обвинений в уклоне к великодержавному национализму самому Сталину в 1949 году ждать было неоткуда.