Текст книги "Опыт современной философии познания"

Еще о несовпадении непрерывного и дискретного в двух типах реальности

В двух реальностях, хотя бы и одного содержания, не совпадает не только изучаемая материя (например, какая-то территория и ее картографическое представление), но и способы связей элементов, лишь гносеологически зависимые друг от друга и выведенные по правилам семиотики, которые не напрямую вытекают из их реального содержания (о последнем мы зачастую лишь догадываемся). Продолжая пример с географией, мы можем сказать, что представление круглого земного шара на плоской поверхности карт один к одному невозможно. Соответствия одного с другим мы добиваемся с помощью математических моделей и нашего психологического приспособления к ним. Даже и в этих случаях мы получаем лишь приблизительную картину, которая, однако, оказывается удовлетворительной для нас с точки зрения восприятия наших органов чувств.

Дело в том, что они (органы чувств) активно приспосабливаются к приблизительной картине объективной действительности, делая ее в нашем мозгу как бы «законченной и единой». Так, доказано, что глаза ребенка поначалу показывают перевернутую картину окружающего мира, но очень скоро приспосабливаются к тому, чтобы увидеть «настоящую» картину и наше «реальное» в ней положение. Так же нами воспринимается и «непрерывное» движение объектов на экране, если оно воспроизводится со скоростью 24 в секунду дискретно расположенных на ленте кадров.

Несоответствие объектов рассмотрения и направления нашего анализа, о чем я писал выше, приводит в ряде случаев к невозможности их совмещения в двух параллельных плоскостях – объективного мира и его семиотического отражения. Мы различными способами пытаемся нивелировать эту диспропорцию, но не всегда удачно. Впрочем, после многочисленных усилий ученые обычно находят выход из положения. Так, в начале XX столетия физики потерпели фиаско, пытаясь выразить в математических формулах ньютоновской механики движение субатомных частиц. Но благодаря открытию квантовой механики и принципа дополнительности, эта задача была вскоре решена.

Проблему совмещения онтологической и семиотической реальностей я считаю одной из самых важных в теории познания и посвящаю ей ниже специальную главу (см. главу ю).

Несовместимость двух типов реальности и философские парадоксы

Наш подход к вопросу о неполной совместимости онтологической и отражающей ее семиотической реальности позволяет разрешить загадки некоторых философских парадоксов, которые издавна мучили человечество и наиболее показательно были представлены в апориях Зенона. Напомню хорошо известную апорию об Ахиллесе и черепахе. Они соревнуются в беге. Ахиллес дает черепахе фору и начинает ее догонять. По истечении какого-то времени он покрывает половину разделяющего их расстояния, но и черепаха проходит некоторый участок пути. Затем Ахиллес еще раз оставляет за собой половину дистанции, а черепаха снова удаляется от него на энный промежуток, и так может длиться до бесконечности… Но только в математике, постулирующей бесконечную делимость пространства и времени. В жизни мы наблюдаем противоположное: Ахиллесы непременно догоняют и перегоняют черепах.

Почему “две такие разницы”? Потому что математические системы исчислений работают по своим алгоритмам, а реальные события – по своим. И их постоянно приходится подгонять друг к другу. Однако спешу успокоить читателей – всегда обнаруживаются алгоритмы, которые устанавливают максимальное соответствие двух подходов – надо только подобрать правильный путь решения. Вот что пишет о философских парадоксах Вилли Креймер: «Давние и новые парадоксы Зенона, Рассела, Бергсона, кажущиеся неприступными с точки зрения логического позитивизма, лишаются смысла, если анализировать их методом разделения реальностей. Рассмотрим для примера парадокс Б. Рассела, который он сформулировал в статье “Почему я не христианин” в виде вопроса: “Может ли Бог создать камень, который не сможет поднять?”. Здесь использованы понятия из онтологической реальности: мочь, создать, камень, поднять и понятие Бога, которому теологически приписывается свойство всемогущества. Оно отсутствует в онтологии, что позволяет отнести его только к семиотической реальности. Соединение понятий из двух реальностей в вопросе делает ответ невозможным. Из невозможности ответа логически следует недействительность вопроса»[22]22
  Вилли Креймер. Психология и символы еврейского народа. В: https://pe0ples-peace.bl0gsp0t.c0m/2010/07/ (июнь 2018).


[Закрыть].

Вывод, который следует из вышесказанного, таков: рассуждения по поводу онтологической и соответствующих частей семиотической реальности часто не совпадают друг с другом и должны производиться по отдельности с использованием разных алгоритмов. Их смешение приводит к серьезным ошибкам. Приведу еще один пример – кругосветное плавание Магеллана. Оно состоялось в 1519–1522 гг.; при этом путешественники впервые обогнули земной шар, доказав, что Земля круглая. Плыли они на восток, а к конечной (которая была и начальной) точке приблизились с запада. Оказалось, что количество дней, зафиксированное моряками на «Виктории» (из пяти суден только этот парусник завершил экспедицию), не совпадало с количеством дней по календарям на суше – получалось, что они сэкономили целые сутки. Это обстоятельство поставило всех в тупик; тогдашняя наука не могла его объяснить. Лишь позже, когда выяснилось, что Земля вращается вокруг своей оси, двигаясь с востока на запад, смогли составить правильное представление о причине несовпадения. Суточная добавка в «сухопутный» календарь возникла из-за смещения Земли на запад. Это же несовпадение использовал впоследствии Жюль Верн в романе «Вокруг света за 80 дней». Таких нестыковок между данными в онтологии и их отражением в продуктах семиотического плана набирается достаточно много, и они должны приниматься в расчет заранее, если, конечно, они известны пользователям систем. Каковы же законы семиотики – науки о знаках, знаковых системах и знаковой реальности в целом, законы, которые мы можем выделить на сегодняшний день?

Глава 4
Парадигма семиотики и логики знаковых систем

В 1962 году вышла книга Томаса Куна «Структура научных революций», впоследствии переведенная на русский язык.[23]23
  Цитируется по http://pe0ples-peace.bl0gsp0t.c0m/2010/07/bl0g-post_13.html (сентябрь 2010)


[Закрыть] Центральным концептом его теории, вокруг которого вращается все остальное, является концепт научной парадигмы. Под ней понимается целостный взгляд на мир и его устройство, дающий выход тем или иным конкретным выводам в какой-либо научной области. Именно приверженность одной и той же парадигме позволяет группе ученых говорить одним и тем же языком, одинаково понимать текущие и более отдаленные проблемы своей науки, налаживать совместные работы, готовить кадры будущих исследователей.

Кун настойчиво подчеркивает, что ни одна отрасль знания не может существовать без общепринятой научной парадигмы. Любая отрасль знаний, по его мнению, начиналась с допарадигматического периода, но всегда завершалась в конечном счете принятием единой точки зрения на лежащую в основе этой науки господствующую теорию. Иначе те или иные взгляды или гипотезы просто не предоставляли бы ученым базу для совместного их изучения, базу, которую Кун называет нормальной наукой. Так он называет только ту науку, деятельность которой протекает в русле определенной парадигмы. На некоторых переломных этапах в науке возникает ситуация, когда собранные факты больше не укладываются в схему ранее принятой парадигмы. Тогда начинается научная революция по ломке старой и утверждению новой теории. Книга Куна посвящается деталям таких научных катаклизмов.

Общеизвестным примером подобной революции является пересмотр взглядов на устройство Солнечной системы, принятых до появления теории Коперника, и утверждение основ нового подхода. Другой пример – смена ньютоновского видения мира на утверждения, принятые после появления теории относительности Эйнштейна. Кун пишет, что когда новые концептуальные схемы становятся несовместимыми с прежними, в свете новых теорий люди видят мир совсем иначе. Что и позволяет им ставить задачи на иной, чем прежде, основе, и глубже освещать старые, казалось бы, уже решенные вопросы. Самый процесс ломки старых взглядов является революционным, а эпоху, в течение которой эта ломка происходит, Кун обозначает как кризисную для данной науки. Научная революция – длительный и болезненный процесс, но он позволяет выводить ту или иную отрасль науки на новый, более высокий виток осмысления изучаемого предмета. Такой взгляд на развитие науки противопоставляется прежним представлениям о том, что наука движется по непрерывной восходящей линии путем простого накопления все большего количества фактов и теорий, их объясняющих.

Появление книги Т. Куна вызвало многочисленные дискуссии. Многие ее положения справедливо оспаривались, по другим выдвигались альтернативные решения. Особенное недоумение вызывал тот факт, что центральный концепт его теории, вокруг которого строились все выводы, – научная парадигма, – не получил в книге достаточно детального обоснования. Было подсчитано, что в своей книге Кун определяет парадигму с различных позиций двадцать два раза. И хотя интуитивно каждому читателю было ясно, что имеется в виду, четкое определение научной парадигмы в книге действительно отсутствовало. После долгих размышлений по существу дела я пришел к выводу о том, что в состав парадигмы любой науки должны входить восемь разделов, схематически показанных мной в виде круга.

Парадигма зрелой науки

Эти восемь частей парадигмы дополняют друг друга и развиваются параллельно, хотя первая часть – философская – является начальной и отправной для всех остальных. Более-менее подробный анализ содержания схемы будет дан ниже.

Я думаю, что для обоснования любой науки как особой области знания, разрабатываемой специфическими методами, следует прежде всего выбрать предмет изучения и сформулировать к нему философский подход. Затем там, где это возможно (а возможно это далеко не всегда, особенно на начальных стадиях исследования), определяются аксиоматические исходные положения для данной науки, что позволяет наметить ее перспективные направления. Теперь уже можно перейти к классификации ее основных понятий. При этом они обрастают, так сказать, “мясом” – многочисленными характеристиками и отличительными чертами, позволяющими рассматривать их отдельно и/или в разных сочетаниях. Данный процесс естественным образом завершается таксономиями и классификациями объектов рассмотрения. На этом же этапе определяются методы, специфические для изучения этих объектов, включая сюда создание инструментов изучения и правила пользования ими. В процессе такого рассмотрения создаются термины, необходимые для обсуждения проблем науки, и составляется ее приблизительный (он все время пополняется) тезаурус терминов. Наконец, в создаваемом метаязыке науки фиксируются алгоритмы действия с ее концептами, понятиями и символами; эти правила представляют собой инструктаж для практической деятельности ученых внутри данной области знания и для тех, кто готовится вступить на эту стезю. Кроме всего прочего, создаются возможные методы проверки правильности полученных результатов – разные для различных наук.

Следует особо подчеркнуть, что парадигма науки развивается не последовательно – часть за частью. Все ее слагаемые, указанные выше, развиваются параллельно, взаимодействуя друг с другом. В качестве начального звена, дающего толчок к возникновению некоей области научного знания, выступают обычно философские рассуждения общего плана, но и они не остаются неизменными, постоянно уточняясь и конкретизируясь по мере взросления науки. Кроме того, они расщепляются на части, когда предшествуют не науке в целом, но ее отдельным составляющим. Скажем, если физика распределяется по отраслям (механика, оптика, электричество и др.), то каждой из них достается своя доля философских обоснований.

И еще одно обстоятельство. На схеме можно показать только сиюминутное состояние научной парадигмы, но каждая ее часть находится в непрерывном движении и развитии. Она постоянно изменяется, что ведет к изменению всех остальных слагаемых схемы. Вслед за каждым изменением модифицируются, оформляются и уравновешиваются между собой все остальные части научной парадигмы. Таковы некоторые философские проблемы, о влиянии которых на семиотику я хотел рассказать.

Логики в знаковых системах

Логика в моей интерпретации – это не только наука о правильном построении непротиворечивых рассуждений, но и соответствующая им организация последующей человеческой деятельности. Целью подобной организации является нахождение таких алгоритмов действий, которые позволили бы разным категориям людей достичь поставленной цели наиболее быстрым и эффективным способом. Такой подход позволяет нам применить логику к любым человеческим начинаниям и вычленить четкую последовательность шагов, которые позволяют построить цельную и последовательную цепочку логически оправданных поступков в любых конкретных обстоятельствах. При таком подходе логика выступает не только как система рассуждений, но и как система планирования любой практической деятельности с помощью рассуждений. Логически обоснованная последовательность рассуждений рассматривается лишь как один из компонентов конкретной деятельности и тесно привязывает наши умственные усилия к тому, как они преображаются в практической реализации планов вне нашего сознания.

Эта цепочка представляется мне в очень приблизительном виде таковой: для любого предприятия, каким бы простым оно ни казалось, требуется предварительное обдумывание и создание логически обоснованного плана будущих действий. Предпринимать какие-либо практические шаги без их предварительного оформления в мыслях сопряжено с риском, и такой подход большей частью заканчивается неудачей, что хорошо выражено в русской пословице “Не зная броду, не лезь в воду”. На стадии обдумывания и планирования мы опираемся на известные нам знаки и на их прогностическую силу, позволяющую нам заглядывать вперед.

Логика присуща не только сложным системным действиям, складывающимся в серии последовательных шагов в привычное поведение, но и одиночным поступкам, которые тоже подлежат предварительному обдумыванию. Аналогично, не только создание знаковых систем подлежит логическому обоснованию, но также и построение отдельных знаков. В результате обдумывания все предстоящие действия разбиваются на этапы, которые последовательно сменяют друг друга. Строгая последовательность этапов на этой стадии играет решающую роль. Для каждого этапа выбираются свои способы воплощения и орудия, которые для этого потребуются. В число орудий входят людские ресурсы, а также и те человеческие возможности, навыки и умения, которые необходимы для выполнения предлагаемых шагов. Здесь уже появляется конкретный материал, с которым предстоит работать, а, следовательно, и специфические методы, которых следует придерживаться (см. ниже главу «Лестница познания»).

Для создания логического плана действий на этой стадии требуются специальные знания и сопутствующий им предварительный опыт. Также и при создании знаковых систем для отдельных контингентов потребителей требуются специалисты особого профиля: знаковые системы для биологов следует создавать биологам, для математиков – математикам и т. д. Но при этом все они должны придерживаться общих логических и семиотических принципов. Мои последующие рекомендации будут касаться именно таких общих принципов, а рассмотрение специальных проблем для большинства практических и исследовательских ситуаций мне, попросту, не по силам. Однако логические принципы для построения знаковых систем в их общесемиотической оболочке я рискну предложить в качестве примера реализации представленных выше теоретических выкладок.

Я особо подчеркиваю, что в каждой создаваемой системе следует учитывать потребности людей, которые будут ею пользоваться. В зависимости от этого будут изменяться методы анализа и способы презентации одного и того же обрабатываемого материала, и он в результате примет неповторимый в каждом конкретном случае вид. Тот же материал и способы работы с ним будут подаваться иначе для специалистов в данной области знания, для «чайников»[24]24
  Прошу прощения за вульгарность, но это слово стало обычным даже в серьезном теоретическом дискурсе.


[Закрыть], для взрослой публики, для молодежной либо детской аудитории и пр. Среди всех видов логики, которые будут использованы при планировании схемы действий, ведущее место всегда займет так называемая формальная логика, основы которой заложил еще Аристотель. Она в огромном большинстве случаев гарантирует нам нужную последовательность выполнения умственных операций и является их началом и фундаментом. Но формальная логика направляется и получает свое содержание из того, о чем мы рассуждаем. Поэтому я ввожу в мою систему логику соответствия (см. ниже) и ставлю ее на первое место.

Вначале замечу, что в любой знаковой системе я различаю не одну логику, а целых четыре. Во-первых, я выделяю логику соответствия системы той части реальности, которую семиотическая система пытается отразить и исследовать. Во-вторых, все наши действия, предпринимаемые с системой, повинуются формальной логике человеческого мышления, обеспечивающей нам элементарный контроль над обоснованностью выводов на каждом этапе принимаемых решений. В-третьих, действия эти зависят от особенностей используемой знаковой системы. Этот тип логики я называю логикой системы. Орудия производства оказывают решающее воздействие на ход операций и на их результат. Сравним это с ловлей рыбы: наша цель – поймать как можно больше рыбы определенного сорта. Соответственно, мы используем необходимые для этого орудия. Но это моментально отсекает иные варианты лова, и нам приходится приспосабливаться к тем орудиям, которые мы используем. Аналогичная картина вырисовывается при пользовании той или иной знаковой системой, которая выступает как орудие наших действий. Наконец, четвертым видом логики служит логика приложения системы. В зависимости от нее мы по-разному интерпретируем свои выводы и результаты, вернее, по-разному их демонстрируем.

Наличие четырех видов логики при работе со знаковой системой является кардинальным отступлением от обычного и обобщенного вывода, говорящего «это нелогично». Приходится рассматривать вопрос о том, «нелогично с какой стороны, какой вид логики при этом нарушен». Неудачи системного анализа могут объясняться тем, что неправильно были выбраны внесистемные ориентиры, что система обрабатывала не те объекты либо делала акценты на неверных связях между ними. Возможно, при этом были нарушены требования формальной логики. Или же сама система была использована не по правилам и была интерпретирована неправильно. Иначе говоря, мы вынуждены в любом случае применять многофакторный анализ. Рассмотрим каждый вид логики по отдельности. Вопрос этот сложный и совершенно не разработанный. Между тем, он фокусирует в себе нервный центр наших взаимоотношений с семиотической реальностью.

Логика соответствий

Логика соответствия дает нам основные направляющие будущей знаковой системы, поскольку она показывает, что именно мы должны рассматривать по законам системы и по каким векторам. Иначе говоря, в знаковой системе, представляющей тот или иной срез действительности, мы должны адекватно отразить реальную картину в том виде, как мы ее понимаем. Философы издревле задавались вопросом, что является причиной того, что человеческий разум во многих случаях оказывается успешным инструментом в осознании окружающей действительности и самого себя, и давали на этот вопрос разные ответы. Великий Платон считал, что каждая вещь и ее свойства имеют идеальные воплощения, собранные в одном месте где-то на небе. Этот идеальный образец является исходным для его клонирования в земной жизни. Человеческая бессмертная душа до своего помещения в земную оболочку, странствуя по небесам, обозревает эти идеальные формы и потом в ходе своего очередного существования в теле их вспоминает. Эта точка зрения получила в философии название идеализма. Противоположная, материалистическая позиция считает, что человек сам разгадывает тайны природы в ходе общения с ней и путем приспособления к ее капризам. Наши успехи в этом направлении многократно возросли, когда люди приобщились к научному подходу в своих попытках понять природные и социальные закономерности.

Что касается того, как логика соответствий отражает ту или иную реальность, то она стремится по мере возможности отразить ее наиболее близко к тому, что мы наблюдаем в жизни либо в лаборатории, подчеркивая каждую деталь и отношение. Однако при наблюдении и восприятии реальности нас ограничивает позиция наблюдения и способы нашего восприятия. Наблюдения, разумеется, всегда могут быть расширены, а выводы углублены и модернизированы. Но в каждом случае мы стремимся передать наши впечатления от познаваемого наиболее полным образом. Это касается любых знаковых систем. Впрочем, это же касается и формальной логики, о которой мы поговорим в следующем разделе.