Текст книги "Тысяча эпох. Искупление"

– На крышах?

– Не-ет, – лукаво протянул Ван Цин. – В пещерах.

– Ван Цин…

– Я серьезно! В ста пятидесяти километрах от города есть целая сеть пещер! Я давно обещал своим подписчикам снять там видео.

В трубке снова послышался вздох. Ван Цин улыбнулся еще шире.

– Ну так как? Ты согласен? Обещаю, никаких медитаций. Только свежий воздух и приятная компания! Не накроет же нас прямо посреди улицы?

– Нет, – сказал Лун Ань.

– Вот и прекрасно! – Ван Цин спрыгнул с подоконника. – Тогда… спокойной ночи? Или пожелать тебе приятного просмотра моих видео?

– Спокойной ночи, Ван Цин.

* * *

При ярком солнечном свете все мрачные мысли отступают, как рассеиваются с рассветом ночные сумерки. В воскресенье уставшие за рабочую неделю люди вылились большими толпами в парки и скверы, наводнили магазины и торговые центры. Долгожданная весна и теплая погода радовали всех.

А-Юн тоже широко улыбался и вертел головой по сторонам. Будь его воля, он бы вращал ею по кругу, как сова, чтобы успеть рассмотреть абсолютно все. Он отвлекался на голубей, на других ребят, засматривался на яркие машины и каждый цветущий куст. Как раз буйным цветом распустились сливы, и от малейшего порыва ветра с них слетали нежно-коралловые лепестки.

Ван Цин проснулся утром все с той же тревожностью, которая никуда не делась, просто будто затаилась, чтобы в любой момент снова начать пожирать изнутри. Он проспал всего пару часов, но не ощущал усталости – только это странное беспокойство. Такое состояние было ему совершенно не свойственно – он не привык постоянно думать об одном и том же. Ван Цин всегда либо предпринимал какие-то активные действия, чтобы справиться с ситуацией, какой бы она ни была, либо просто выбрасывал из головы то, что не требовало внимания. Теперь же у него получилось отвлечься, только когда он наконец встретился с Лун Анем и А-Юном.

Лун Ань был одет в легкую синюю куртку, которая издали выглядела как удлиненный пиджак. Ван Цин понятия не имел, что так угадает с цветом, когда утром, забирая А-Юна из «Тысячи эпох», натягивал на него такого же оттенка толстовку. Теперь эти двое выглядели как настоящая команда. Ван Цин посмеивался над ними и жалел, что сам не надел что-нибудь в той же цветовой гамме. Хотя он не привык так кутаться – было жарко даже в футболке.

Они прогулялись по скверу, покатали А-Юна на качелях, когда смогли впихнуть его в свободные, так как детей на площадке собралась целая очередь. Настроение постепенно становилось намного светлее. Лун Ань не заводил тему, которую они обсуждали ночью, и Ван Цин решил, что им действительно не помешает отвлечься от всего этого. Реальный мир был куда более знакомым, понятным и уютным, чем все эти… сны.

А-Юн с удовольствием поглощал мороженое, которое ему купил Лун Ань, пачкая липкими руками щеки. Они подходили к торговому району, в котором Ван Цин планировал заскочить в магазин фототехники. Ему надо было забрать заказ.

– Подождете меня? – спросил он, когда они дошли до нужного здания. – Я быстро, всего десять минут. Туда нельзя с мороженым, – он ущипнул А-Юна за нос.

Лун Ань кивнул. Он был молчаливым, как обычно, но в солнечном свете и держа за руку ребенка казался не таким холодным и отстраненным. Ветер слегка колыхал его волосы, в которых путался лепесток сливы. Ван Цин улыбнулся, засмотревшись на него.

– Лун-гэгэ, пойдем! – весело закричал А-Юн, указывая куда-то в сторону. Ван Цин увидел там уличную лавку, где продавали какие-то украшения, поделки и игрушки. Круглолицая торговка с ярким румянцем на щеках как раз общалась с молодой парой с маленьким ребенком.

Ван Цин перевел взгляд на Лун Аня и подмигнул ему.

– Не скупи здесь все вокруг, пока меня не будет, Лун-гэгэ.

А-Юн уже тащил его туда, где было интереснее, так что Ван Цин развернулся и направился в магазин. Он пробыл там всего пятнадцать минут – на пять больше, чем обещал, потому что разговорился со знакомым менеджером. Когда он снова вышел на улицу, не увидел ни Лун Аня, ни А-Юна.

Куда они могли пойти? Ван Цин приблизился к лавке и спросил у женщины, продававшей игрушки:

– Не видели парня и мальчика в синем? Они только что были здесь…

Торговка закивала головой.

– Да-да. Тц, – щелкнула языком она. – В таком юном возрасте уже пятилетний сын. Неудивительно, что он совсем не умеет его успокаивать.

Ван Цин почувствовал, как округляются собственные глаза. Что успело произойти, пока его не было? Он бы и хотел посмеяться над тем, что Лун Аня все-таки записали в папы А-Юна, но слова женщины о том, что ребенка надо было успокаивать, его взволновали. Мальчик доверял Лун Аню, тот не мог чем-то его расстроить. Это у Ван Цина он бы скорее начал плакать, потому что он не был готов покупать ему все, на что падал взгляд.

Поудобнее перехватив пакет из магазина, Ван Цин вытащил из кармана телефон, сразу набирая Лун Аня. Он продолжал озираться по сторонам в надежде увидеть его высокую стройную фигуру.

– Ван Цин, – послышалось на другом конце связи. На фоне громко плакал ребенок.

– Что случилось? Лун Ань, где вы?

– Сверни направо от магазина.

Ван Цин, не выпуская из руки телефон и продолжая слышать громкие всхлипы А-Юна, побежал в указанном направлении. Он свернул с главной улицы и оказался в переулке, где было чуть меньше народу. Прохожие оборачивались и перешептывались. Две шедшие навстречу девушки бурно общались между собой:

– Он такой красивый!

– И уже с ребенком. Повезло его жене.

– Не сказала бы! Ты слышала, как мальчик плакал? Хоть бы на руки его взял, успокоил как-то.

Ван Цин проводил их взглядом и направился дальше. Долго идти ему не пришлось – А-Юна стало слышно не только в трубке. Перед ним возникла странная картина: Лун Ань стоял, опустив руки вдоль тела, а за его рукав цеплялся рыдающий на всю улицу А-Юн. Он так громко плакал, что на нижних этажах зданий начали выглядывать с балконов люди. Ван Цин остановился. Он впервые видел Лун Аня таким растерянным. Ему нужна была помощь еще больше, чем А-Юну.

Мальчик заметил его первым.

– Ван-гэгэ! – закричал он, но еще крепче вцепился в Лун Аня.

Ван Цин все же подошел к ним и сразу взял его на руки.

– Что случилось? Эй! – Пакет больно врезался в запястье, но Лун Ань будто очнулся и забрал его, чтобы Ван Цину было удобнее держать А-Юна. – Ты чего? Что за слезы? Нам же было так весело!

– Я бо… боюсь! – проикал А-Юн, обхватив его руками за шею и уткнувшись лицом в воротник.

– Кого?

– Старшего б… брата!

Ван Цин удивленно вскинул брови. А-Юн всех называл «гэгэ»: и Фа Линя, и Лун Аня, и его самого. Невозможно было понять, кого он имеет в виду на этот раз. Не мог же он неожиданно испугаться Лун Аня, с которым провел уже несколько часов.

– Ты чего, глупый? – усмехнулся он. – Это же твой любимый Лун-гэгэ!

А-Юн быстро помотал головой, размазывая слезы по его плечу.

– Речь не обо мне, – Лун Ань смотрел куда-то в сторону главной улицы, откуда Ван Цин и прибежал в поисках их двоих. Его взгляд был очень странным и напряженным.

– Что? Он кого-то увидел?

Лун Ань кивнул.

– Кого? – недоуменно спросил Ван Цин, тоже оборачиваясь назад.

– Старшего брата.

Ван Цин покрепче прижал к себе мальчика, который никак не мог успокоиться, и погладил его по спине. Такой истерики у него не было, даже когда Фа Линь говорил, что вызовет полицию, в тот день, когда нашел его в «Тысяче эпох».

– Но у него же нет семьи, – растерянно произнес он, снова посмотрев на Лун Аня.

Тот тоже перевел на него взгляд.

– Похоже, все-таки есть.

Глава 9
Бессонница

 
“Rien n’est perdu
Tant qu’on rêve encore
Que jamais personne s’endorme
Et ne rêve plus, jamais plus”[5]5
«Еще ничего не потеряно,Но, пока мы еще мечтаем,Пусть никто не засыпаетИ никогда не видит снов».  (Пер. с фр.)


[Закрыть]
 

♫ Le roi soleil – Tant qu’on reve encore

Камешек пролетел, ударившись о воду плоским боком дважды, пока не исчез под ее поверхностью. Пруд был гладким, как серебряное блюдо, и в нем отражались цветущие в парке деревья.

Лун Ань наблюдал, как Ван Цин поднимает с земли гальку и задумчиво крутит ее в пальцах. Го Юн, который уже немного успокоился, гонял в траве серокрылых мотыльков и запрокидывал голову каждый раз, когда они высоко взлетали. Вокруг было так тихо, что можно было расслышать, как переговариваются между собой прохожие на основной аллее или как то и дело резко выдыхает Ван Цин, погруженный в свои мысли.

Брошенный им камень не отскочил от воды, как до этого, а рухнул в нее плашмя, подняв брызги.

– Поверить не могу, – сквозь зубы произнес он, и Лун Ань знал прекрасно, что его досада связана вовсе не с неудачным броском.

Он взглянул на Го Юна, быстро крутившего головой в попытках уследить за мотыльками, и снова посмотрел на Ван Цина. Тот выпрямился и вплел пальцы в волосы, прикрыв глаза.

Лун Ань вздохнул и подошел к нему. Галька на берегу пруда прошуршала под ботинками. Ван Цин обернулся на звук.

– Прости, – сказал он. – Я просто в бешенстве. Это как-то помогает успокоиться, – он кивнул на водную гладь, по которой до сих пор шла тревожная рябь, покачивая падавшие в нее лепестки.

Лун Ань кивнул.

– Не извиняйся.

Ван Цин скривился и потер ладонями лицо, потом резко опустил руки, сжав пальцы в кулаки.

– Понятия не имею, что с этим делать. Нужно было еще тогда сообщить в полицию.

– Он боится полиции, – произнес Лун Ань, снова бросив взгляд на игравшего в траве Го Юна. – И у этого есть причины.

Ван Цин повернул голову, чтобы тоже увидеть мальчика. Тот казался совершенно беззаботным, как будто между ними не было никакого разговора.

Как будто Го Юн не рассказал им всего час назад, как именно оказался в «Тысяче эпох» в тот день, когда его нашел в коридоре Фа Линь.

Человек, которого он так испугался на улице, ничем не отличался от других прохожих. Лун Ань увидел его лишь мельком, потому что не успел сразу понять, что так расстроило Го Юна. Он запомнил лишь черную кожаную куртку с каким-то ярко-красным узором на спине и выбритые виски. Молодой мужчина шел очень быстро и исчез скорее, чем Лун Ань смог добиться от мальчика объяснений. Тот лишь повторял «старший брат, старший брат» снова и снова, захлебываясь слезами и пытаясь слиться с его рукавом, так сильно он в него вцеплялся.

Позже, когда Ван Цин нашел их и смог немного успокоить Го Юна, у него получилось и разговорить его. Оказалось, что мать мальчика умерла около двух месяцев назад, и его забрал к себе дядя.

У него все же была семья, но лучше бы ее не было совсем.

– Тогда куда обращаться? – спросил Ван Цин, покачав головой и опустив взгляд. Подул ветер, и волосы упали ему на глаза. Он убрал их резким взвинченным движением. – В службу защиты детей? Они его в приют заберут! И они не имеют права не сообщить этим…

– Ван Цин, – перебил его Лун Ань. Он уже слышал, как Ван Цин умеет выражаться, чем очень в определенный момент напомнил собственного двоюродного брата. Если это начнется снова, его будет не остановить. – Не стоит принимать поспешных решений. Нужно сначала разобраться и выяснить все до конца.

– Мы уже не докажем побои, – сказал Ван Цин, будто не слыша его. – Если бы мы сделали это в первый же день…

В этом он был прав. Го Юн признался, пусть и не сразу, что на самом деле не воровал на улицах, как сказал им до этого. Синяки и ссадины на его теле – дело рук его двоюродного брата. Даже объясняя им это, мальчик боялся, что они позвонят в полицию, и тогда его вернут обратно в дом, из которого он сбежал.

Ван Цин нервно сковыривал едва успевшую засохнуть кровь с костяшек, из-за чего выступала свежая. Лун Ань, заметив это, достал из кармана упаковку бумажных салфеток, открыл ее и вытащил одну. Подумав, взял и вторую.

– Перестань, – тихо сказал он. Ван Цин снова его не слушал, так что пришлось взять его за запястье. – Опять кровь идет.

– Да черт с ней.

Лун Ань уже в который раз за этот вечер вздохнул и приложил к разбитой коже сложенные в несколько раз салфетки. Ван Цин молча смотрел, не предпринимая попыток вырвать руку.

– Ты этим лучше не сделаешь, – сказал Лун Ань. – И нужно снова обработать.

Ван Цин поморщился, но перестал так крепко сжимать пальцы в кулак, расслабив их в его руке. Его ладонь была очень холодной. Вечерело, и на улице становилось прохладно. Ван Цин был в одной футболке, но, казалось, совершенно не ощущал изменения температуры.

Лун Ань ни разу не видел его таким злым и серьезным. Даже взгляд изменился – стал острым, пронизывающим. Когда Го Юн перестал плакать, они отвели его в кафе, чтобы напоить чаем и купить что-нибудь вкусное. Мальчик выбрал сладкий суп с рисовыми шариками и имбирным сиропом. Как выяснилось, это блюдо часто готовила его мама, пока была жива. Когда он закончил есть, Ван Цин стал задавать вопросы. И ответы поразили их обоих. Выслушав ребенка, Ван Цин вышел на несколько минут, а вернулся с разбитыми костяшками. Лун Ань не стал спрашивать – видел в окно, как он ударил кулаком по стене.

– Успокойся, – произнес Лун Ань, понимая, что от этих слов лучше тоже не станет. Он и сам злился, хоть и не мог показать это так, как Ван Цин. Слишком привык держать эмоции под контролем – сложно отучиться от этого, когда в семье часто приходилось скрывать свои истинные чувства.

Ван Цин поднял на него взгляд. Лун Ань чуть плотнее прижал салфетку к его руке.

– Не говори пока никому, – сказал он. – Фа Линь психанет. Он и так несколько раз спрашивал меня, что ему делать с А-Юном. Любая проверка – и появятся вопросы, что в «Тысяче эпох» делает ребенок без документов. Только в сказках можно забрать понравившегося малыша и опекать его как семья. А мы ему никто.

Лун Ань кивнул.

– Хорошо. Но рано или поздно мы должны сообщить о том, что знаем.

Ван Цин усмехнулся.

– Куда, Лун Ань? – спросил он. – В полицию? Он уже рассказал, что было, когда в последний раз приходила полиция. Поговорили и ушли.

Го Юн действительно упомянул об этом. Лун Ань сделал вывод, что полицию вызвал кто-то из бдительных соседей, но никаких мер за этим не последовало. Мальчик продолжал жить с дядей и двоюродным братом, который бил его и заставлял исполнять любую свою прихоть.

Ван Цин хотел сказать что-то еще, но к ним подбежал Го Юн.

– Ван-гэгэ, смотри! – он встал на цыпочки, протягивая ему раскрытую ладошку, на которой покачивал крылышками мотылек.

Взгляд Ван Цина потеплел, и он улыбнулся. Лун Ань испытал иррациональное облегчение, увидев его улыбку. Таким он и привык его видеть за все время с самого первого дня их знакомства. Когда Ван Цин сильно злился, все вокруг будто меркло вместе с ним и темнело на несколько тонов.

Лун Ань отпустил его ладонь, и тот взял Го Юна на руки.

– Поймал все-таки? – усмехнулся он.

– Угу, – мальчик обнял его за шею, отпустив мотылька. – Ван-гэгэ, ты холодный. Я тебя согрею!

Ван Цин рассмеялся и положил подбородок на его плечо.

– Мне уже теплее. Ты так набегался, что от тебя стало даже жарко.

Уже почти стемнело. Небо, отражавшееся в воде пруда, стало насыщенного сапфирового цвета – такое редко можно увидеть в крупном городе. Лун Ань вызвал ко входу в парк такси, чтобы отвезти Го Юна в «Тысячу эпох», и поднял с земли пакет из магазина фототехники.

Го Юн задремал у Ван Цина на руках еще до того, как они дошли до ворот и сели в машину. Лун Ань видел, как прохожие с улыбками смотрят на такого молодого парня с мирно спящим ребенком. Водитель такси, взглянув в зеркало заднего вида, тоже усмехнулся, когда они забрались на заднее сиденье, и сделал музыку потише.

Они молчали. Ван Цин какое-то время задумчиво смотрел в окно, а потом тоже заснул. Еще через пару кварталов он положил голову Лун Аню на плечо. Го Юн продолжал сладко посапывать между ними. От Ван Цина пахло свежим воздухом, на котором они сегодня провели почти весь день, и кофе.

Водитель такси опять бросил на них взгляд в зеркало заднего вида. Потом – снова, и на этот раз Лун Ань тоже посмотрел на него. Мужчина чуть приподнял голову и улыбнулся ему.

– Не знал, что у него есть сын, – сказал он, совсем вырубив музыку, чтобы Лун Ань расслышал.

Он нахмурился.

– Простите?

Водитель перехватил руль, входя в поворот.

– Это же Ван Цин? Ну, у него блог еще, да?

Из приоткрытого окна слегка дуло. Волосы Ван Цина щекотали шею, и Лун Ань подавил желание пригладить их ладонью. От слов таксиста снова вернулось напряжение.

– Да, – осторожно ответил он. – Но это не его сын.

– Ох, понятно. Братик? – мужчина смотрел на дорогу, но продолжал улыбаться. Лун Ань видел часть его лица со своего места. – Я-то не в курсе, дочка его часто смотрит. Нравится он ей.

Лун Ань не знал, что ответить. У Ван Цина действительно были очень захватывающие видео, да и сам он производил впечатление человека веселого и светлого, каким в действительности и являлся. Он не замечал, чтобы Ван Цин как-то распространялся в Сети о своей личной жизни, лишь пару раз упоминал маму, рассказывая шутки из детства. Имеет ли право Лун Ань говорить что-то посторонним людям, если они задают о нем вопросы?

– Это мой младший брат, – сказал он, опустив глаза на хмурившегося во сне Го Юна. Мальчик спал на Ван Цине, при этом держался пальчиками за рукав куртки Лун Аня.

– А, вон оно как! – произнес водитель. – А вы тоже видео снимаете?

– Нет.

– Я так, мельком, видел парочку. Парень убьется когда-нибудь по таким местам лазить. Осторожнее надо, молодой совсем.

Лун Ань тихо выдохнул. Ван Цин пошевелился, удобнее укладываясь на его плече, и он старался не двигаться, чтобы не потревожить его. Хотелось побыстрее приехать на место и избежать лишних вопросов. Обдумывать последние фразы водителя тем более не было никакого желания.

К счастью, мужчина больше ничего не говорил до самого прибытия к павильонам «Тысячи эпох». Когда машина затормозила, Лун Ань слегка потряс Ван Цина. Тот открыл глаза и медленно моргнул, а после так резко вскочил, что чуть не задел его подбородок затылком.

– Ох, прости! – воскликнул он. – На меня дорога так действует, я часто вырубаюсь, когда не за рулем.

Лун Ань покачал головой:

– Все в порядке.

– Извините, – вмешался водитель, поворачиваясь к ним. – Ван Цин, верно?

Ван Цин поудобнее перехватил Го Юна, чтобы выйти вместе с ним на улицу, но, услышав таксиста, замер и нахмурился.

– Да.

– Напишете что-нибудь для моей дочки? Она ваша подписчица.

В замешательстве улыбнувшись, Ван Цин взял протянутый рекламный буклет и покосился на Лун Аня.

– Что произошло, пока я спал? – еле слышно спросил он.

Лун Ань достал из внутреннего кармана ручку и передал ее ему.

– Я думал, ты к этому привык.

– Да не очень, если честно, – выразительно вскинув брови, признался Ван Цин, расписываясь поверх ярко-голубого неба на фотографии какой-то частной лечебницы. Лун Ань подставил руку, чтобы ему было удобнее с Го Юном на коленях, которого тоже нужно было придерживать. – Вот, – Ван Цин вернул буклет водителю.

– Спасибо! Осторожнее там! Хорошего вечера.

– Вам тоже, – вежливо ответил Лун Ань, дождался, пока Ван Цин выйдет из машины, и поспешил покинуть ее сам.

От разговора осталось странное ощущение. Зато Ван Цин, казалось, немного успокоился. Он снова улыбался, пока они шли к павильонам, неся Го Юна, который висел на нем, как коала, обхватив руками за шею и ногами за талию.

В коридорах уже было практически пусто, только уборщики выносили какой-то хлам из третьего павильона и домывали пол. Ван Цин сказал, что у Минако выходной, так что он пообещал сам уложить Го Юна спать.

Они прошли в комнату, которая когда-то была гримерной. Теперь в ней стояла маленькая кровать, а на полу валялись игрушки и раскрытые детские книжки. Фа Линь ругался, что простаивает целое помещение без дела, но и сам периодически что-то докупал, чтобы Го Юну было уютнее. За мальчиком присматривал весь персонал, так что даже ночью он всегда мог пойти к кому-то из охраны или к сотрудникам, которые круглосуточно что-то готовили к постановкам.

Мальчик проснулся, когда Ван Цин уложил его на кровать. Лун Ань подал ему сбитое к изножью одеяло.

– Спи, – улыбнулся Ван Цин. – Хорошо погуляли, да?

– Да, – сказал Го Юн. – Вы уходите, Ван-гэгэ, Лун-гэгэ?

Поймав взгляд Ван Цина, Лун Ань кивнул.

– Побудем тут немного, – Ван Цин закутал мальчика в одеяло. – Тебе здесь не одиноко ночью?

Ребенок помотал головой, прошуршав губами по краю покрывала.

– Линь-гэгэ часто заходит. Он очень хороший.

Ван Цин усмехнулся.

– Ну да, когда спит зубами к стенке.

Го Юн насупился:

– Он просто устает. Мина-чан сказала, что он добрый. Мне нравится Линь-гэгэ.

– Что, даже больше меня? – надул губы Ван Цин.

Мальчик задумался, глядя на него блестящими черными глазами.

– Я не знаю, – сказал он наконец. – Ван-гэгэ тоже хороший.

– И А-Юн хороший, – смилостивился Ван Цин, положив руки на его бока и смяв одеяло. – Засыпай. Я пока разберу оборудование.

– Хорошо, – уже сонно отозвался Го Юн и закрыл глаза.

Ван Цин погладил его по волосам и забрал у Лун Аня свой пакет, усевшись с ним в центре комнаты, где лежал детский разноцветный коврик, усеянный игрушками. Лун Ань подошел и опустился напротив него, убрав в сторону стопку книжек. Ван Цин распаковал маленькую камеру и повертел ее в руках.

– С ночным, – гордо сказал он, улыбнувшись Лун Аню. – Должно быть хорошее качество в темноте. А эту я поставлю у входа в пещеру. Так, а где телефон? – Ван Цин заглянул в пакет, как в колодец, а потом извлек оттуда мобильный старой модели.

– Зачем тебе это? – спросил Лун Ань.

– Положу в контейнер и оставлю рядом со входом с включенным секундомером. Такие трубки очень долго держат заряд, – объяснил Ван Цин. – Это для чистоты эксперимента. Когда вернусь, проверю, сколько прошло времени со старта и сколько я провел в пещерах.

Лун Ань сглотнул, глядя на телефон в его пальцах и на его разбитые костяшки.

– Ты пойдешь туда один?

Ван Цин кивнул.

– Ну да. У меня нет команды. Я думал взять с собой Фа Линя, но он там распугает всех летучих мышей своими воплями. Однажды мы с ним ездили на пикник и забыли средство от насекомых. Он так бесился на москитов, что бегал за ними вокруг стоянки и матерился на весь лес.

Лун Ань промолчал. Ван Цин снова вернулся к рассматриванию своих покупок. Го Юн крепко спал в той же позе, в которой они его уложили. Умаялся за весь день на свежем воздухе.

«Парень убьется когда-нибудь по таким местам лазить», – всплыли в голове слова водителя такси.

Лун Ань сцепил пальцы в крепкий замок.

– Когда ты планируешь туда идти?

– А? – Ван Цин вскинул голову и сдул с лица прядь волос. – Послезавтра. У нас все равно перерыв в постановках, так что… Стоп-стоп, Лун Ань! – он снова улыбнулся и скрестил ноги, садясь поудобнее. – Ты что, хочешь пойти со мной?

Лун Ань не ответил, но не стал прерывать зрительный контакт. Ван Цин какое-то время смотрел на него, потом радостно усмехнулся, похоже, сделав для себя какой-то вывод. Он снова вел себя так же, как обычно, и от этого становилось спокойнее. Разумеется, ни он, ни Лун Ань не могли выбросить из головы то, что рассказал им Го Юн, но нервничать и злиться не было смысла.

– Лун Ань?

– Мне нужно закончить часть диссертации.

Ван Цин хмыкнул и положил небольшой фонарь с боковым креплением в коробку, из которой только что его вынул, чтобы проверить. Лун Ань наблюдал за ним какое-то время, потом все же добавил:

– Я никогда не принимал участия в чем-то подобном.

– Если не хочешь, я не буду тебя снимать и вообще не скажу, кто ты. Останешься моим тайным компаньоном, – сказал Ван Цин. – Правда, в кадр ты, скорее всего, все же попадешь, а потом подписчики настроят миллион догадок, но так даже веселее.

Лун Ань вздохнул. Нельзя было сказать, что ему все это было совсем не интересно, но куда больше ему не хотелось, чтобы Ван Цин шел туда один. В памяти все еще оставались очень яркие воспоминания о том, как он кричал от боли, прежде чем потерял сознание во время последней постановки. Внутри тогда смешались все эмоции. С одной стороны, Лун Ань чувствовал растерянность, страх, непонимание, сокрушительную тоску той части себя, которая всегда становилась с ним единым целым во время медитаций, с другой – ощущал собственное бессилие, волнение за Ван Цина. Все это было неотделимо одно от другого, а в какой-то момент превратилось в настоящую волну, накрывшую с головой. Он даже сказать ничего не мог, только держать Ван Цина на руках, не в силах ему помочь. Именно тогда Лун Ань подумал, что ему нельзя больше участвовать в эксперименте, что он не позволит человеку, который случайно оказался его партнером в постановках, проходить через такое.

Но было ли это случайностью?

Был тот болезненный страх, что он испытал, частью эмоционального фона медитации или его собственным чувством?

Ван Цин вскинул голову и посмотрел на него. Он перестал улыбаться и нахмурился.

– Лун Ань? Ты чего? Эй, – он отодвинул от себя пакет и, протянув руку, взял Лун Аня теплыми пальцами за запястье. – Фух, я уж испугался, что с тобой опять… это все.

– Со мной никогда не происходили неконтролируемые медитации до того случая, – сказал Лун Ань, когда Ван Цин отпустил его, снова садясь ровно.

– Зато со мной происходили, и это не самое приятное, что со мной было в жизни, – со смешком произнес он. – Хотя… бывало и похуже.

Лун Ань выжидающе посмотрел на него. Ван Цин, встретившись с ним взглядом, одернул вниз свободный ворот своей футболки. По его бледной коже слева под ключицей шел короткий белесый шрам с точками от швов.

– Это… произошло во время съемок? – тихо спросил Лун Ань.

– Не, – Ван Цин отпустил футболку и поправил ее. – Не поверишь, но нет. Это еще со старших классов, – он постучал пальцем по груди, глядя куда-то в пространство. – Мою одноклассницу постоянно задирали, потому что она была тихоней. Но очень умной, кстати, мне она всегда давала списывать домашку, да и вообще начитанная была девчонка. Она пела в школьном хоре. Один придурок решил порезать ей костюм прямо перед выходом на сцену, даже нож с собой притащил. Мы с Фа Линем учились в параллельных классах, и учитель попросил нас помочь подготовить зал. Ну и… я увидел, что ей портят платье. В результате случайно попортили меня, – Ван Цин рассмеялся. – Для парня шрамы все равно ничего не значат: одним меньше, одним больше. А девчонка потом сгорела бы со стыда, если бы вышла на сцену с разрезанной юбкой.

Лун Ань слушал его, не перебивая, но, даже когда он замолчал, ничего не сказал.

– И почему людям так нравится задирать тех, кто им ответить не может? – произнес Ван Цин, повернувшись к кровати, на которой спал Го Юн.

– Это человеческая природа, – сказал Лун Ань. – По той же причине люди бросают вещи в пылу гнева.

Ван Цин покачал головой:

– Дерьмовая это природа, Лун Ань. Фа Линь тоже постоянно все пинает и швыряется телефонами, но он никогда не обижал девчонок. Детей – тем более. Разве это честно: когда ты пытаешься продемонстрировать силу на том, кто заведомо слабее тебя?

– Нет. Нечестно.

– Меня это всегда бесило. Куан Ли говорит, что у меня обостренное чувство справедливости. А еще комплекс героя, чуть не забыл, – Ван Цин снова перевел на него взгляд и усмехнулся.

Лун Ань взял в руки лежавшую рядом в неровной стопке книжку, открытую на середине. На картинке был нарисован воин с боевым луком. Тетива была натянута – казалось, что стрела вот-вот сорвется с нее и полетит быстро, как молния. Вряд ли Го Юн понимал то, что описывала эта сказка, так как еще был слишком мал.

– Это правильно, что мы не сообщаем никуда, Лун Ань? – спросил Ван Цин, когда он снова поднял на него глаза. – Об А-Юне. Я не хочу, чтобы его отправили в детдом. Я там был, меня как-то приглашали к ним на благотворительный праздник. Нет там ничего хорошего.

– Я знаю.

– Знаешь?

– Я жил в детском доме около месяца после смерти матери.

Ван Цин заметно вздрогнул и округлил глаза.

– Ты жил в детдоме? Но… ты упоминал отца, я думал…

– Отец был не в себе после того, как умерла мать, – ответил Лун Ань. – Он забрал меня, когда смог.

Ван Цин растерянно смотрел на него.

– Сколько тебе было лет? – тихо спросил он.

– Шесть. Но я хорошо все помню.

– Прости, – пробормотал Ван Цин. – Я не хотел тебе напоминать об этом. Мне очень жаль.

– Все в порядке.

Лун Ань не врал – это действительно давно в прошлом. Их отношения с отцом были прохладными, и он привык к этому. Они даже не созванивались в дни рождения.

Ван Цин прочистил горло и снова зашуршал коробками.

– Ну вот, теперь мы знаем друг о друге чуточку больше. Это же хорошо, верно, Лун Ань?

– Угу.

Он уже много лет никому об этом не рассказывал, но Ван Цину сказать оказалось легко. Он располагал к себе; от него не ощущалось ни фальши, ни жалости. Только теплое сочувствие и открытость. Лун Ань закрыл книгу, которую все еще держал в руках, и положил ее на место. Го Юн пробубнил что-то во сне и перевернулся на другой бок, сбив одеяло.

Ван Цин поднялся на ноги и подошел к кровати, чтобы его поправить.

– Ох, уже почти полночь. Похоже, бессонница входит у нас в привычку, – сказал он, достав из кармана джинсов телефон. – Тебе еще не нужно домой?

Лун Ань покачал головой. Ван Цин вернулся на коврик, но сел не напротив, как до этого, а рядом. От его плеча шло тепло.

– Я тебе кое-что покажу, – продолжая улыбаться, Ван Цин копался в телефоне. – Если это не убедит тебя пойти со мной в пещеры, я крайне удивлюсь. Смотри.

Он повернул к Лун Аню экран с фотографиями подземных ходов и туннелей с неровными каменистыми сводами. Ван Цин перелистнул галерею снимков, показывая еще один – с озером, вода в котором была похожа на густую черную смолу из-за неподвижности и отсутствия солнечного света.

– Красиво?

– Угу.

– Вот еще, – Ван Цин наклонил голову, чтобы тоже смотреть в экран. Его волосы касались щеки Лун Аня. От них по-прежнему пахло чем-то свежим и одновременно теплым, как от августовского поля в погожий день после дождя.

– Как ты хочешь туда добираться? – спросил Лун Ань.

– На машине Куан Ли. Она разрешила, но обещала прибить, если я ее поцарапаю.

– Если хочешь, я поведу.

Ван Цин изумленно посмотрел на него, будто даже не ожидал, что он согласится. В следующее мгновение он просиял и обнял его за плечи.

– Лун Ань, ты все-таки согласен! Надо сделать пост в Weibo! – Ван Цин отпустил его, чуть отстранился и с бешеной скоростью начал что-то печатать.

– Ван Цин.

– Я только скажу, что готовлю новый выпуск! Я не буду писать, кто ты! Может, сфоткаемся?

– Ван Цин!

* * *

Минул год с момента, как Мастер Лун и двое его старших детей покинули земли семьи Фа и вернулись домой. Ван Сяоши неоднократно отправлял письма через посыльных, когда они с Фа Шэньхао наведывались в город, но Лун Байхуа не отвечал ни на одно. Либо они не доходили, либо старший ученик не считал необходимым на них реагировать. Лучше бы так и оставалось, потому что новости, достигшие Старейшины Фа и его учеников, оказались хуже любого холодного молчания.