Текст книги "Тысяча эпох. Искупление"

Глава 8
Фа

 
“I can’t say no
Though the lights are on
There’s nobody home
Swore I’d never lose control
Then I fell in love with a heart that beats so slow”
 

♫ Troye Sivan (feat. Alex Hope) – Blue

Мир пропадал постепенно. Сначала исчез свет, словно в глаза залили густые чернила, сквозь которые не проступало ни единого оттенка. Следом отключилось ощущение пространства, как в детской игре, когда завязывают глаза плотной тканью, берут за плечи и вертят вокруг своей оси, путают, а потом отпускают – и сложно понять даже, где пол и потолок. Затем померкли запахи.

Только боль оставалась до конца. Она заменила кровь в венах, воздух в легких, мысли в голове. Словно сломались поочередно все кости, треснули, раскололись, как тонкий лед от удара.

Сердце колотилось так быстро, что невозможно было сделать вдох. Откуда-то снизу из живота в один миг поднялась раскаленная волна, окутавшая каждую клеточку.

Так сгорают заживо.

Однако даже у того, что кажется вечным, есть окончание. В какой-то момент мучительный жар отступил, но темнота так и не рассеялась. Все погрузилось в звенящую тишину, вакуум. Стало ничем. Человеку сложно представить, что такое настоящая пустота, но это была именно она. Ни граней, ни чувств, ни способности хоть что-то осмыслить. Чистый лист, который начинается с попытки понять, что такое «я».

Попытки, оказывающейся провальной.

«Я готов поддержать тебя».

«Мне не за что оправдываться. Что бы про меня ни говорили, это уже не имеет никакого значения».

«Есть те, кто готов встать на твою сторону. Пойдем со мной к Старейшинам».

«Уходи!»

Вернись-вернись-вернись…

Внутри будто что-то щелкнуло, как вставшая на место кость или попавший в замочную скважину ключ.

Когда получилось, наконец, сделать вдох, Ван Цин подавился воздухом.

Мир включился снова. За секунду, как родился когда-то из полной пустоты. И его было слишком много.

– А-Цин! Ты меня слышишь?

– Юйлань, успокойся, не мешай мне.

Куан Ли? Это был ее голос. Звенел, расходясь в стороны эхом, как крик в пересохшем глубоком колодце.

Ван Цин снова вдохнул и на этот раз почувствовал отвратительный резкий запах, от которого к горлу подступила тошнота. Он попытался приподняться, но руки до сих пор ничего не чувствовали – не получилось даже нащупать пол или хоть что-то, на что можно было бы опереться. Вонь никуда не исчезала, так что все, что Ван Цин сумел, – это отвернуть голову, утыкаясь носом во что-то мягкое.

До виска осторожно дотронулись, а резкий запах наконец пропал. В голове немного прояснилось, и Ван Цин с трудом заставил себя открыть глаза. Перед лицом было что-то светлое.

– Как он?

– Ван Цин? Слышишь меня?

– «Скорая» будет только через полчаса, на дороге авария.

– А-Цин!

Ван Цин поморщился. Каждое слово впивалось в череп длинными иглами. Он почувствовал, как с его лба аккуратно, еле касаясь, убрали волосы. Пряди щекотно скользнули по коже. Осознание произошедшего проявлялось обрывками, толчками. На нем все еще был длинный костюм, но только нижний его слой – ткань была более тонкой и приятной на ощупь. Это Ван Цин понял, когда попробовал пошевелиться.

Первым, что он ясно увидел, оказалось бледное лицо над ним в обрамлении длинных волос. Сверху на него внимательно смотрели темные глаза. Лун Ань. Ван Цин понял, что лежит головой у него на коленях и по-прежнему ощущает прохладное прикосновение к лицу – Лун Ань продолжал держать руку у его виска, едва касаясь кожи кончиками пальцев. Светлая пелена, что маячила перед ним, когда он попытался отвернуться от какого-то резкого запаха, была просто его одеждой – Ван Цин осознал, что в тот момент утыкался ему лицом в живот.

– Снова здравствуйте, – послышался голос Куан Ли сбоку.

Ван Цин моргнул и осторожно, опасаясь, что вернется тошнота, перевел взгляд в сторону. Куан Ли сидела рядом на полу, держа в руке ватный тампон. Именно от него и шел этот отвратительный запах. Ван Цин содрогнулся от одного воспоминания о нем.

– А-Цин.

Юйлань тоже была здесь. Ее лицо полностью побледнело настолько, что стали заметны маленькие, совсем светлые веснушки на верхней части щек. Ван Цин взял ее руку, когда она протянула к нему ладонь, и мягко сжал ее.

– Я в порядке, – сказал он. Даже от собственного голоса начинала сильнее болеть голова.

– Лучше тебе и правда быть в порядке, иначе я уложу тебя в больницу, – грозно произнесла Куан Ли. Несмотря на строгость, говорила она куда тише, чем обычно. Наверное, жалела его голову, которой будто успели поиграть в футбол.

Ван Цин улыбнулся, снова посмотрев на нее, но стараясь при этом не особо шевелиться.

– Зачем мне в больницу, когда есть ты?

Куан Ли поджала губы и сунула ватный тампон в маленький пакет. Справа от нее стояла раскуроченная аптечка, вокруг которой валялись упаковки с бинтами, таблетки и какие-то пузырьки из темного стекла. Пока Ван Цин осматривался, в поле зрения попал Фа Линь. Он стоял за спиной сидящей на полу Юйлань, поддерживая правую руку левой, и опять грыз излюбленный заусенец на большом пальце.

– Хватит объедать себе руки, – сказал Ван Цин и все же сделал усилие, чтобы приподняться. – Я в порядке.

Лун Ань придержал его за плечи и помог сесть. Голова кружилась, и Ван Цину пришлось снова опереться на него. Фа Линь тем временем стремительно багровел, хотя до этого тоже был бледным, как полотно.

– В порядке? Ты рухнул, как подкошенный! Голову мог себе расшибить!

– Не расшиб же, – Ван Цин поднял руку и прижал ладонь ко лбу.

Юйлань погладила его по плечу и перевела взгляд ему за спину.

– Хорошо, что Лун Ань был рядом.

– Да уж, – сварливо произнесла Куан Ли. – Все могло быть куда хуже.

Ван Цин нахмурился. Он чуть развернулся, чтобы посмотреть на Лун Аня. Только в этот момент тот позволил себе пошевелиться и сесть удобнее. Все это время Ван Цин чувствовал только его дыхание собственной спиной. Он поймал его, не дав ему упасть?

– Лун Ань… – не зная, что сказать, Ван Цин замолчал. – Извини, я не хотел срывать постановку.

Куан Ли тут же вмешалась:

– При чем тут постановка сейчас? Ты вообще ел сегодня, привидение? – Она дотянулась до его руки и прижала пальцы к запястью, прощупывая пульс. – О, уже лучше. Что там со «скорой»?

Фа Линь постучал телефоном по раскрытой ладони.

– Ждем.

Ван Цин помотал головой, несмотря на то что в виски тут же словно гвозди вбили.

– Не надо! Я правда не поел с утра. Сейчас замучаемся им объяснять все, зачем это нужно?

Юйлань встревоженно посмотрела на него.

– А-Цин, у тебя был обморок. Ты долго был без сознания.

Ван Цин вздохнул. Его уже перестало мутить, а головная боль не была чем-то новым – с ним уже случалось сотрясение. Разбираться со «скорой» и ехать в больницу ему точно не хотелось. Мысли напоминали море после кораблекрушения: уже все тихо, но вокруг куча обломков, и не поймешь, что нужное, а что – нет. Не получалось ухватиться ни за что.

– Я в порядке, – произнес он уже в третий раз, взглянув на сестру. – Юйлань, правда. Мне просто нужно отдохнуть. Куан Ли и сама сможет все проверить, когда захочет. Я полностью здоров.

Куан Ли с Юйлань переглянулись. Фа Линь посмотрел на них и тихо выругался себе под нос, затем поднес зазвонивший телефон к уху.

– Да! Нет, уже очнулся. Пока вы едете, можно отправиться к праотцам!

– А-Линь! – укоризненно произнесла Юйлань.

Фа Линь поморщился и отошел в дальнюю часть павильона, скрытую тенями, продолжая ворчать в трубку, видимо, общаясь с врачами «скорой». Ван Цин только сейчас решился нормально осмотреться. Они по-прежнему были среди старых деревянных стен. Свеча на столе, рядом с которым он очнулся, давно погасла, а успевший растаять воск застыл на ее боках бугристыми потеками. Уже не было никакого сквозняка, и это место снова начало выглядеть как простые декорации.

Ван Цин дотронулся до своих волос. С него успели снять парик, но собственные пряди спутались. Верхняя часть костюма лежала рядом темной грудой. Чуть поодаль на сером дощатом полу валялся пояс, словно его в какой-то момент отшвырнули в сторону. А подле него…

Флейта отражала гладким корпусом искусственный свет. Начертанные на ней линии в виде белых змей были тусклыми и матовыми.

От одного взгляда на эту вещь по спине Ван Цина прошелся холодок. Он едва сдержал дрожь, прошившую все тело. В этот момент запястья руки, которой он упирался в пол, осторожно коснулись. Ван Цин повернул голову, встречаясь взглядом с Лун Анем. Тот успел только слегка раскрыть губы, чтобы что-то сказать, когда к ним снова подошел Фа Линь.

– Если ты в порядке, хватит сидеть! Я отвезу тебя домой.

– Только чтобы завтра отзвонился мне! – наставила на него палец Куан Ли. – Или я вызову тебе психбригаду!

Юйлань бросила на нее взгляд, а потом ласково улыбнулась Ван Цину.

– А-Цин, давай поедем сегодня ко мне? Я приготовлю что-нибудь вкусное. Отдохнешь. Ты переутомился.

Ван Цин улыбнулся в ответ. Если ей так будет спокойнее; к тому же он давно не был у сестры в гостях, это куда лучше, чем больница. Да и чем его собственная квартира, если честно. По каким-то непонятным причинам ему очень не хотелось оставаться одному.

Фа Линь подобрал с пола флейту. Юйлань придержала Ван Цина за локоть, помогая ему встать на ноги. Пальцы Лун Аня скользнули по запястью, и их прикосновение исчезло, оставив лишь призрачное ощущение на коже.

* * *

Ван Цин не мог ни на чем сосредоточиться, ни о чем думать. Он видел через окно машины улицы города, дороги, автомобили, парки, прохожих, но все превращалось в голове в безликие цветные пятна, пока они ехали к дому Юйлань. Сестра молчала и время от времени поворачивалась к нему, чтобы ободряюще улыбнуться или вопросительно поднять брови. Ван Цин, как заведенная кукла, отвечал «я в порядке», пока не потерял для себя смысл и этих слов.

Он не ожидал, что, едва присядет на диван в гостиной Юйлань, сразу провалится в глубокий сон. Это произошло как по щелчку выключателя. Возможно, он действительно устал. За это объяснение очень хотелось цепляться, и Ван Цин старался не слушать доводы внутреннего голоса, который твердил ему, что дело не в этом.

Он слышал шаги брата и сестры, то, как они тихо переговаривались между собой, но не мог открыть глаза, а после звуки и вовсе отдалились, пока не превратились в пульсирующую тишину. К счастью, ему ничего не снилось.

Когда Ван Цин проснулся, в комнате уже было темно. Он лежал на диване, укрытый пледом. Живот что-то грело, и он приподнял голову, чтобы увидеть на себе тихо сопящую белую кошку Юйлань. Улыбнувшись, он погладил Шанжи по пушистому боку. Та вытянула и растопырила передние лапы.

Рядом что-то зашуршало. Это оказался Фа Линь, который уснул в кресле и теперь пытался устроиться на нем поудобнее, потому что не помещался нормально на сиденье со своим ростом. Ван Цин усмехнулся, глядя на него. Почему он не на работе? Или не дома? Сколько вообще времени?

Будто почувствовав, что на него смотрят, Фа Линь открыл глаза и осоловело моргнул. В зал из кухни и коридора проникал рассеянный свет, на фоне которого Ван Цин хорошо видел его всклокоченные волосы.

– Эй, – позвал он. – Ты чего не едешь домой?

Фа Линь повернулся к нему.

– Проснулся наконец? – прохрипел он, садясь ровно, и прочистил горло.

– Сколько времени?

– А похоже, что я знаю? – недовольно пробурчал Фа Линь, начав искать свой телефон. Он оказался у него под бедром. Брат поморщился от яркого света экрана: – А… еще только девять.

Ван Цин нахмурился.

– Ты так рано ушел с работы?

Фа Линь посмотрел на него, как на полоумного. Он, конечно, часто одаривал таким взглядом Ван Цина, так что было не привыкать.

– Я отменил на сегодня все встречи.

– А как же тот заказчик? Господин… Чжан? – еле вспомнил Ван Цин.

– Для них готовят павильон. Он приедет только завтра.

Послышались шаги, и в комнату медленно вошла Юйлань. На ней был светло-розовый домашний костюм, а волосы были забраны почти на самой макушке скрученным пучком, по бокам от которого торчали кончики заколки. Ван Цин уже давно не видел ее такой, и губы сами собой растянулись в улыбке.

– А-Цин, – заметив, что он уже не спит, Юйлань подошла ближе, поставив по пути на стол две принесенные кружки, и села на край дивана. – Ты проснулся? Как себя чувствуешь?

– Хорошо. Похоже, мне и правда надо было выспаться, – Ван Цин приподнялся и подтянул к себе ноги, чтобы сестра могла удобнее устроиться. Шанжи недовольно забурчала, когда ей пришлось сменить положение, и уползла на руки к Юйлань. – Извини, что напугал тебя.

Сестра погладила его по согнутой коленке и покачала головой:

– Ничего. Все в порядке.

Долго они еще будут делать вид, что темы, которая маячила прямо перед ними, не существует? Днем Ван Цину легко удавалось не думать об этом и не задавать себе все эти вопросы, потому что мысли расползались, как муравьи. Но теперь в голове немного прояснилось, и все лежало прямо на поверхности, однако ни он сам, ни Юйлань, ни Фа Линь не касались этого разговора, словно боялись того, к чему он может привести.

Ван Цин не солгал, сказав, что чувствует себя хорошо. Тело на самом деле отдохнуло, а череп больше не сдавливало металлическими тисками. Однако в груди клубилось непонятное ощущение, которое невозможно было никак назвать. Оно было тяжелым и походило на отчаянную беспричинную тревогу или даже… тоску?

Решив не волновать лишний раз сестру, Ван Цин спросил первое, что пришло на ум, и сам удивился этому вопросу:

– Я не испортил флейту? Ну… когда уронил.

Фа Линь покосился на него, устало поддерживая голову вжатыми в висок пальцами.

– Нет. Ее хрен испортишь, раз она до наших дней дожила.

Это в каком это смысле? Ван Цин обнял колени руками, притиснув их к груди. Юйлань тоже посмотрела на Фа Линя и вздохнула.

– А-Линь, нельзя было ее брать. Если бы бабушка узнала, она была бы в ужасе.

– Так не будем ей говорить, – поморщился Фа Линь, – что мне еще было делать?

Ван Цин окончательно запутался и решил вмешаться:

– Стоп-стоп. О чем вы? Как бабушка Лин связана с флейтой?

– Да другая бабушка, – мрачно произнес Фа Линь, потирая ладонью лицо. – По отцу.

Ну, разумеется, теперь все стало в разы понятнее. У Ван Цина появилось ощущение, что он и правда при падении приложился головой. С бабушкой Бию – мрачной женщиной, которая больше всего после смерти мужа любила тишину и одиночество, они почти не общались. Она жила за городом и крайне редко куда-то выбиралась.

– Если вы мне ничего не объясните, я поверю Куан Ли, что мне нужна психбригада, – в замешательстве произнес Ван Цин.

– А я давно тебе это говорю! – указал на него пальцем Фа Линь.

– Мальчики, – одернула Юйлань, – ну хватит.

Фа Линь взлохматил волосы еще сильнее и подался вперед, упираясь локтями в колени. Ван Цин вопросительно посмотрел на него.

– Го Юн сломал твою флейту, пока носился с ней, – сказал Фа Линь. – Ты на ней не то что сыграть ничего не смог бы, ее и в руки взять было страшно. Бамбук треснул во всю длину.

– Чего? – переспросил Ван Цин. – А-Юн? Но она была как новая, когда вы подсунули мне ее во время постановки.

– Угу, – буркнул Фа Линь, роняя подбородок на сложенные домиком ладони. – Потому что это была другая флейта.

Пальцы мелко закололо от воспоминания о гладком, твердом бамбуковом корпусе, о прикосновении к коже холодного змеиного узора на нем. В голове пронесся звук пронзительной плачущей ноты – Ван Цин успел сыграть ее, когда только поднес к губам эту флейту, прежде чем все тело окутала боль. В каком смысле она была «другая»?

– Эта флейта принадлежит бабушке Бию, – произнесла Юйлань. Она встала и дошла до низкого столика в центре гостиной, чтобы вернуться с двумя кружками: для Фа Линя и Ван Цина. Отдав их братьям, она села на место и продолжила: – Дедушка до самой смерти очень берег ее. Вы его не помните, он умер, когда вы были еще совсем маленькими.

Ван Цин обхватил кружку ладонями, но не мог заставить себя отпить чай, хотя в горле пересохло. У него не получалось уловить суть разговора и хоть как-то сопоставить все, что объясняли брат с сестрой.

– То есть… – сказал он, – та флейта, которую мне показывала утром Минако…

– Была испорчена этим несносным ребенком, которого ты, между прочим, и разбаловал! С Лун Анем заодно! – рявкнул Фа Линь, едва успев проглотить набранный в рот чай, прежде чем начать говорить. – До постановки оставалось мало времени, и мне пришлось решать вопрос так, как я умею!

Так вот что имела в виду Минако, говоря, что у них произошла заминка, когда Ван Цин встретил ее в коридоре по дороге в павильон? Приготовленную флейту сломал А-Юн, и Фа Линь пытался найти ей замену?

Юйлань дотянулась до брата в кресле и сжала его плечо.

– А-Линь, тебя никто не винит. Но флейта, которую ты взял у бабушки, очень древняя. Как ты вообще попал в дедушкин кабинет?

– У меня есть ключи, забыла? – вздохнул Фа Линь. – Бабушки не было дома – соседка сказала, она ушла за травами, а это на целый день. Мне некогда было дожидаться ее или искать в лесу, чтобы спрашивать разрешения! А флейту эту я помню с детства. Это единственный выход, который пришел мне на ум в тот момент.

Юйлань улыбнулась и снова взяла на руки свою кошку, которая настырно ластилась к ней.

– Я знаю, как ты серьезно относишься к своей работе. И к моему исследованию тоже. Спасибо, А-Линь.

Ван Цин, который все это время переводил взгляд то на брата, то на сестру, произнес:

– То есть вы хотите сказать, что было проще смотаться к бабушке Бию за флейтой, чем найти ее в магазине?

Фа Линь сверкнул в полумраке глазами – свет они так и не включали, и единственным освещением оставались лампы в коридоре и на кухне. Он крепче сжал в ладонях кружку с чаем и едва не выплеснул его на пол, когда подался вперед.

– Где ты видел в магазине флейты с такими узорами?! Это тебе не кофе пойти купить! Ту, что тебе принесла Минако, сделали на заказ! Единственная похожая была у бабушки!

Ван Цин примирительно поднял вверх одну руку, потому что во второй так и продолжал держать чай.

– Извини-извини. Но откуда она у бабушки Бию? Я никогда не слышал о том, чтобы она или дедушка играли на каких-то музыкальных инструментах.

– Они и не играли, – перевела на него взгляд Юйлань. – Эта флейта передается в семье Фа из поколения в поколение строго по мужской линии уже много столетий.

– Сто… столетий? – запнувшись, переспросил Фа Линь. – Да она выглядит как новая!

– Потому что ее правильно хранят. Дедушка завещал ее отцу, но тот так и не забрал. Бабушка Бию говорила мне, что передаст ее сразу тебе.

Фа Линь сделал такое лицо, что Ван Цину стало смешно, несмотря на весь этот абсурдный разговор. Наверное, у него было такое же, потому что он впервые слышал о чем-то, что передавалось в семье Фа из поколения в поколение. И это была флейта? Что же в ней такого?

– А мне она зачем? – спросил Фа Линь. – Я не коллекционер. У меня в квартире только все самое необходимое для жизни. Не люблю то, что просто лежит и собирает пыль.

О, это была чистая правда. Дома у Фа Линя не найти ни статуэток, ни мягких игрушек, ни сувениров, – ничего из того, что хоть как-то бы захламляло жилое пространство. Или делало бы его не таким скучным, как всегда, добавлял про себя Ван Цин. Сплошной минимализм.

Юйлань вздохнула и покачала головой:

– Это семейная ценность.

– Сколько же ей лет? – спросил Ван Цин, чувствуя, что кружка перестала греть пальцы, потому что чай полностью остыл, а он так и не сделал ни глотка.

Сестра пожала плечами:

– Не знаю, А-Цин. Около тысячи. К сожалению, до нас она дошла почти без истории. Наверняка с ней что-то было связано.

– Бред какой-то, – буркнул Фа Линь. – Что с ней может быть связано? Просто старая вещь. Ладно, очень-очень старая и хорошо сохранившаяся вещь.

Юйлань с улыбкой взглянула на него.

– Может, тебе стоит поговорить с бабушкой Бию?

Фа Линь выставил перед собой раскрытую ладонь.

– Ну уж нет, спасибо! Я вернул флейту на место до того, как она пришла домой, пока он тут дрых! – он кивнул на Ван Цина. – Мне некогда заниматься этим и дальше.

Между ними воцарилось молчание. Тихо мурлыкала Шанжи на коленях Юйлань, и это был единственный звук, наполнявший комнату. Именно в этот момент живот Ван Цина решил напомнить о голоде, на который он и свалил причину своей отключки на постановке. Юйлань повернулась к нему и рассмеялась.

– Ты уснул, я так и не успела тебя покормить. Я приготовила ужин. Давайте поедим?

Фа Линь, вытянувшись, отставил кружку на край столика и поднялся.

– Прости, я поеду в офис. Мне нужно уладить пару вопросов до завтра.

Юйлань ахнула.

– А-Линь, уже почти десять!

– А куда деваться? Весь день из-за тебя насмарку! – сказал Фа Линь, грозно глянув на Ван Цина.

– Я положу тебе с собой. Я быстро, – с этими словами Юйлань передала недовольную этими переменами кошку Ван Цину и поспешила на кухню.

Шанжи дернула хвостом и ткнулась ему в подбородок. Фа Линь со вздохом забрал у него кружку и поставил в компанию к своей. Покачал головой:

– Подумать только… Не знал, что в нашей семье есть что-то подобное. Наши предки не могли оставить нам что-то более дельное?

Ван Цин усмехнулся, почесывая кошку между ушек.

– Ты же историк. Разве тебе не интересно?

Фа Линь скривил губы.

– Наверняка на ней играл какой-нибудь мой пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра…

– Ну хорош! – Ван Цин пнул его и снова устроился на диване. – Все равно тебе не хватит «пра», чтобы перечислить на тысячу лет назад. Не думал, что род Фа такой древний.

Фа Линь пихнул его в ответ.

– Сам ты древний! Тебя надо брать на постановки балов – будешь красиво падать в обмороки вместе с дамами в корсетах!

Ван Цин вздохнул.

– Не хотел тебя пугать.

– Вот еще, – фыркнул Фа Линь. – По-моему, ты больше всех напугал своего партнера. Он и так белый, как штукатурка, а когда ты упал, у меня появилась мысль, что он рухнет рядом.

В груди больно дрогнуло. Ван Цин сглотнул, пытаясь подавить это тяжелое чувство, которое снова напомнило о себе. Лун Ань… Они ведь даже не поговорили после всего этого. Что, если ему тоже стало нехорошо? Все эти медитации, как оказалось, огромная нагрузка. Ван Цин до этого случая лишь два раза что-то слышал и видел, а Лун Ань занимался этими погружениями регулярно. Где он сейчас? Как он?

В гостиную вернулась Юйлань с пакетом для Фа Линя. Она поцеловала его в щеку и пожелала хорошей дороги, попросив не засиживаться допоздна. Пока сестра провожала его, Ван Цин отпустил Шанжи и встал с дивана. Он плохо помнил, как сменил костюм на свою одежду еще в «Тысяче эпох», и не был уверен, что не забыл свой телефон. К облегчению, тот все же нашелся в кармане джинсов, но полностью разряженный. Ван Цина, наверное, за это время уже потерял весь белый свет.

* * *

Уснуть не получалось. Наверное, Ван Цин восполнил все мыслимые и немыслимые запасы сна еще днем, так что теперь это был гиблый номер. Он три раза пересмотрел всю ленту в Weibo, даже ответил на бо‎льшую часть комментариев подписчиков под своими постами, хотя до этого редко доходили руки. Было уже два часа ночи. Юйлань уговорила его остаться у нее, а не ехать домой, и Ван Цин согласился, чтобы еще больше не беспокоить сестру.

Они поужинали, даже посмотрели какой-то фильм, из которого он не запомнил ни слова, ни кадра. Ван Цин ловил себя на том, что просто зависает, глядя в пространство, и не понимал даже, о чем именно думает в эти моменты. За ужином он спросил Юйлань о Лун Ане, и сестра сказала, что он в порядке и тоже поехал домой еще днем. Казалось бы, этого должно было быть достаточно, чтобы не волноваться, но тревожность не отступала, а к ночи стала совсем мучительной.

Ван Цин со вздохом скинул с себя одеяло, встал с кровати и подошел к окну. Юйлань жила в спальном районе, так что снаружи было абсолютно тихо. Над городом сияла полная луна, от которой было светло, как днем. Ван Цин усмехнулся, глядя на нее, – прямо как тот прожектор, нависавший над ними с Лун Анем на первой постановке.

Теперь у него появилось время подумать обо всем, что случилось. Очень удобно и комфортно было считать, что он потерял сознание из-за усталости и голода. Проблема заключалась в том, что он в тот момент совершенно не хотел есть, а про усталость и говорить нечего – у Ван Цина всегда было полно энергии, девать некуда. Куан Ли писала ему в WeChat, чтобы спросить, как он себя чувствует, ругала за низкое давление. Да оно у него всю жизнь было низким. Он бы и не знал об этом, если бы Куан Ли его при каждом удобном случае не мерила. Казалось, все вокруг просто ухватились за эту спасительную ниточку, чтобы не думать о другом.

Чтобы не копаться в причинах, у которых не было объяснений.

Ван Цин прижался лбом к прохладному стеклу и глубоко вдохнул. В груди продолжало сжиматься. Он и рад был бы не помнить, какая боль растекалась от солнечного сплетения по всему телу в момент, когда он отключился, но его память, на которую все постоянно сетовали, в этот раз оказалась отменной. Он помнил каждый свой вдох, ввергавший все его естество в настоящую агонию.

Почему это случилось именно в момент постановки? Чьи голоса он слышал? Это был спор. Двое кричали друг на друга, и Ван Цину казалось, что он сам ощущает эти сокрушительные эмоции: обиду, недоверие, злость, горечь. Столько горечи…

«Пойдем со мной к Старейшинам».

Телефон в руке коротко провибрировал. Ван Цин специально поставил его на беззвучный, чтобы не будить Юйлань, – ему часто кто-то писал по ночам. Он открыл WeChat и так и застыл, глядя на экран.

«Как ты себя чувствуешь?»

Он несколько раз перепроверил, хотя отправитель был подписан. Лун Ань. Ему писал Лун Ань. Он и сам десятки раз за этот вечер набирал ему сообщение и не отправлял, потому что не знал, с чего начать разговор. Третий час ночи. Ему тоже не спится?

Ван Цин уже собрался напечатать ответ, но пальцы словно сами перелистнули на журнал вызовов. И вот он уже слушал гудок, поднеся телефон к уху.

Лун Ань взял трубку сразу.

– Ван Цин.

От его голоса внутри будто стянулся узел, который тут же и ослаб, разлив по телу приятное тепло. Ван Цин даже не представлял, насколько был напряжен, пока не почувствовал это. Он уперся рукой в подоконник и длинно выдохнул.

– Лун Ань.

– Я разбудил тебя сообщением?

– Нет, я не спал, – Ван Цин поднял взгляд на висевшую в небе безмолвную луну. Хотел рассмеяться, но получилось только улыбнуться. Ему вдруг показалось, что он слышит на другом конце связи собственный веселый голос: – Лун Ань? Это… Ты что, смотришь мое видео?

Голос оборвался. Ван Цин теперь улавливал только дыхание Лун Аня, а потом и его тихое «угу», которое означало «да».

– А какое? – Ван Цин взобрался на высокий подоконник. Возвращаться в кровать не хотелось, а у оконного стекла было прохладно.

– Как ты себя чувствуешь? – вместо ответа спросил Лун Ань.

– Ох уж эта твоя привычка задавать вопросы, игнорируя мои, – проворчал Ван Цин. – Все… нормально. Я в порядке. А ты?

– Я не падал в обморок.

– Лун Ань, это не ответ.

– Тоже в порядке.

Ван Цин прижался затылком к стене. Они все теперь будут игнорировать правду? И даже Лун Ань?

– Ты врешь, – послышалось в трубке.

Первый и единственный человек, который осмелился сказать ему об этом прямо. Ван Цин вздохнул и вытянул ноги, упираясь пятками в противоположную стенку оконного проема.

– Ты тоже, Лун Ань. Ты слышал что-нибудь, когда я взял в руки флейту? Голоса… Кто-то спорил.

– Мы.

От одного этого слова по коже прошелся холод: от шеи и до поясницы, заставляя волоски на теле вставать дыбом. Предплечья покрылись мурашками, и Ван Цин обхватил себя руками, склонив голову вбок, чтобы зажать и не уронить телефон.

– Мы оба знаем, что это не мы, – шепотом произнес он. – Это даже не наши голоса.

Лун Ань несколько мгновений молчал, но потом все же произнес:

– Не наши. Но в эти моменты ими говорим мы. Ван Цин…

– Что?

– Тебе нужно прекратить участие в эксперименте.

Ван Цин вскинул голову, забыв, что держит телефон только плечом, и тот поехал по футболке к животу. Он непослушными руками поймал его и снова поднес к уху.

– Почему? Лун Ань, ты говоришь мне это теперь, когда сам признавал, что вдвоем у нас получается лучше?

– Угу. Тебе становится плохо. Продолжать нельзя.

– Ну уж нет! – Ван Цин оттолкнулся спиной от стены и сел ровно, крепко сжав телефон пальцами. – Я готов был услышать это сегодня от кого угодно, но только не от тебя! Неужели… черт, неужели тебе не интересно, с чем мы имеем дело? Ты же ученый!

– Я не могу объяснить происходящее наукой, – спокойно отозвался Лун Ань.

Ван Цин от досады испытал желание укусить свой смартфон. Вот, значит, как? Малейшее препятствие – и назад? Какая еще наука, если все это с самого начала было похоже на бред? А теперь, когда они начали получать подтверждение того, что это действительно работает, Лун Ань хочет все закончить?

– Я хочу понять, что это. Разобраться. Лун Ань, ты же больше знаешь об этом! Все эти медитации и все такое! Ты давно этим занимаешься и можешь научить меня. Это просто с непривычки!

– Ты сам знаешь, что это не так. Реакция твоего мозга слишком непредсказуема.

– Ага, ясно, теперь проблемы в моем мозге. – Ван Цин снова откинулся на стену и вплел пальцы в волосы, сильно потянув за пряди. – Я… Лун Ань, ты единственный, с кем я могу говорить об этом прямо, – признался он. – Ты один видишь то же, что и я! И тебе не интересно, кто эти люди и почему мы слышим их? Ты не хочешь узнать эту историю целиком?

Вот оно. Не так давно Ван Цин сам с недоверием относился к этому слову, когда его произносила Куан Ли. «История». Тогда ему это казалось просто чужими снами. Отблесками фантазии.

Пока не появилось в его собственной голове.

– Хочу, – спустя целую вечность, отозвался Лун Ань. – Но я не хочу, чтобы кто-то пострадал.

– Никто не пострадает!

– Ты потерял сознание.

– А-а-а! – Ван Цин покосился на дверь, побоявшись разбудить сестру. – Что ты предлагаешь? – уже тише продолжил он. – Просто закончить эксперимент? Жить дальше, будто всего этого не было?

– Тебе – да.

Прекрасно. Просто чудесно. Юйлань тоже за ужином старалась аккуратно, в силу своего кроткого и мягкого характера, выяснить у Ван Цина, не кажется ли ему, что его недомогание связано с влиянием этих неконтролируемых провалов в медитацию. Пришлось врать на свой страх и риск, надеясь, что это не испортит научную картину эксперимента. Лун Аню врать было бессмысленно.

– А если я не согласен?

Лун Ань вздохнул. Ван Цин прикрыл глаза и сильнее прижался щекой к телефону.

– Я не хочу, чтобы ты пострадал, – тихо раздалось в ответ.

До этого было «кто-то».

– Я буду осторожнее. И не в таких передрягах бывал, Лун Ань.

– Я видел.

– Вот именно. Если… если хочешь, можно сделать перерыв. Юйлань предлагала взять недельную паузу. Говорила, что ты тоже очень устал. У тебя еще и диссертация. О! – Ван Цин улыбнулся и прищурил глаза, снова поднимая взгляд на луну. – У меня идея. Не хочешь взять А-Юна на прогулку завтра? Просто подышим воздухом, сходим куда-нибудь. Как раз выходной. И мне нужно прикупить кое-что для следующего видео.