Текст книги "Время грешить"

Глава 14

Кровь пульсировала в венах, страсть охватила с яростной силой. Ричард окаменел и до боли жаждал освобождения. Но смех Джульетты сотворил чудо: пробудил в душе радость и какое-то другое, не испытанное прежде чувство, названия которому он пока не знал.

Щеки жены горели. Скорее всего она горько сожалела о своей дерзкой выходке. Ничего удивительного. Он и сам испытал мгновенный шок: слишком откровенно, слишком смело, да еще во время танца, на глазах у всех. Но, честно говоря, ничуть не обиделся и не расстроился. Напротив, придя в себя и немного успокоившись, Ричард решил, что одобряет экстравагантную выходку прелестной супруги.

Очень хотелось сказать ей об этом, однако останавливало опасение: вдруг она еще больше смутится? Музыка зазвучала громче, торжественнее и закончилась жизнеутверждающим финалом. Джульетта отошла на два шага и склонилась в грациозном реверансе. Только сейчас Ричард заметил на стройной шее тройную нить жемчуга. Нежное ожерелье спускалось в глубокое декольте, но при этом выглядело по-девичьи скромно и невинно.

Бриллианты. Да, ей пристало блистать самыми дорогими украшениями, чтобы их сияние отражалось в глазах. Завтра же утром надо будет поручить мисс Харди пригласить в поместье лучшего лондонского ювелира и сделать выбор.

После вальса тетушка Милдред сыграла несколько контрдансов и кадриль. Смена партнеров вызвала немало смеха и шуток. И только Джульетта осталась сидеть рядом с мужем. Ричард самодовольно отметил, что она притопывает ногой в такт музыке, но танцевать не идет. Ему срочно необходимы уроки танцев. Мисс Харди наверняка сможет найти опытного, умеющего хранить секреты учителя, и в следующий раз Джульетта будет приятно удивлена возможностью танцевать все подряд… с ним.

Ричард наблюдал за гостями в надежде уловить у собравшихся первые признаки усталости. Наконец критический момент настал, и он тут же кивнул одному из слуг. Тот сразу все понял, незаметно вышел из комнаты и вскоре вернулся с заранее заготовленным реквизитом. Хозяин с радостью отметил, что все указания выполнены с безукоризненной точностью.

– Леди и джентльмены! – обратился он к веселой толпе. – Вы щедро делитесь со мной рождественскими традициями, а в ответ я хочу предложить вам свою любимую забаву «Поймай дракона»!

– Ха! – насмешливо воскликнул Джордж. – Эту игру придумали вовсе не в колониях, а здесь, в Англии! Стоит ли удивляться тому, что вы ее присвоили? Американские выскочки!

Он шутливо фыркнул, и все засмеялись.

– Не думаю, что сейчас «Дракон» все еще широко распространен, – продолжал критиковать лорд Моффат. – Если и сохранился, то только в семьях, начисто лишенных чувства юмора. Ну, или чрезмерно увлеченных игрой с огнем.

– С огнем? – с легким испугом переспросила Джульетта.

– Не пугай нас, Джордж. Речь идет не больше чем о легкой праздничной забаве, – требовательно проговорил Ричард.

– «Поймай дракона» – легкая забава? – Друг с сомнением покачал головой.

Ричард подошел и очень тихо произнес:

– А ты, случайно, не помнишь, кто настоятельно рекомендовал мне принять активное участие в рождественском веселье?

– В рамках разумного, дружище. – Лорд Моффат не скрывал недовольства. – Эта игра может оказаться опасной. Горящий бренди и все такое. Начинаю жалеть о том времени, когда ты напоминал Скруджа.

– Кого-кого? – нахмурился Ричард.

– Не важно. Поймешь, когда распечатаешь и прочитаешь мой рождественский подарок – книгу мистера Диккенса.

– Никогда о таком не слышал.

Джордж посмотрел на приятеля скептически.

– «Рождественская песнь» рассказывает о перерождении богатого, мрачного, одержимого накоплением джентльмена по имени Эбенизер Скрудж. Никого не напоминает?

– Вроде нет, – сухо отозвался Ричард.

– Многие считают, что именно эта книга положила начало восстановлению рождественских традиций, – пояснил Джордж.

– В таком случае твой мистер Диккенс отнесся бы к «Дракону» с одобрением, поскольку это как раз давняя традиция, – удовлетворенно заметил Ричард. – А поиграть, между прочим, просил Диксон.

Лорд Моффат саркастически хмыкнул:

– Если уж вы с Диксоном впали в детство, то, может быть, лучше сыграть в перышко? Уверен, что в легких твоего гостя столько ненужного воздуха, что перо будет летать целый час.

Ричард подавил желание ответить резкостью и оглянулся, желая убедиться, что будущий партнер не слышал язвительных комментариев. Только что родившееся взаимопонимание с Уолтером оставалось еще настолько хрупким, что вряд ли могло выдержать испытание грубой шуткой. К счастью, гость в этот момент с увлечением следил за действиями лакея.

– Я тоже хочу поиграть в «Поймай дракона»! – неожиданно заявила тетушка Милдред и проворно поднялась из-за фортепиано.

– Может быть, не стоит? – заволновалась Джульетта. – Выглядит затея весьма опасной.

– Не бойся, – уверенно успокоила пожилая леди. – Когда-то я запросто обыгрывала братьев. Весь секрет в быстроте и ловкости пальцев. – Она подняла руку и продемонстрировала узкую сухую ладонь.

Однако с каждой минутой Джульетте становилось все страшнее. Гости проявили живой интерес и обступили выдвинутый на середину комнаты стол. Лакей уже поставил большую неглубокую миску, до краев наполненную подогретым бренди, а рядом – тарелку с изюмом. Ричард взмахнул рукой, и слуги задули почти все свечи. Гостиная погрузилась в полумрак.

– Не окажете ли честь? – обратился Ричард к деловому партнеру.

Надувшись от сознания собственной важности, мистер Диксон бросил в бренди изюм и поднес зажженную спичку. Над миской тут же вспыхнуло голубое пламя.

– Ах! – воскликнула миссис Диксон. – Подумать только, до чего же красиво!

– Кто съест больше изюма, тот и победит, – провозгласил Ричард. – Ну, кто первый?

В этот момент он почувствовал, что сзади кто-то настойчиво тянет его за рукав. Оглянулся и увидел жену.

– Ты действительно намерен попытаться выловить из горящего бренди изюмины и сунуть в рот? – шепотом спросила она.

– Не просто попытаться, – гордо возразил Ричард, – но и победить.

– А может быть, имеет смысл уступить первенство мистеру Диксону?

Ричард решительно покачал головой:

– Ни за что. Все мы стремимся сотрудничать с теми, кто лучше нас.

– Потому ты на мне и женился?

Харпер почувствовал, что краснеет. Он понимал, что Джульетта шутит, однако вопрос попал почти в точку. Супруга действительно во многом его превосходила: в родословной, воспитании, глубоком знании правил светской жизни. Сколько бы денег он ни заработал, какого бы успеха ни достиг, некоторых важных обстоятельств все равно не изменишь.

Джульетта испуганно прикрыла рот рукой.

– О, Ричард! Поверь, я вовсе не хотела тебя обидеть… честное слово, даже не думала…

– Ну что, начнем? – послышался голос Диксона.

Ричард подавил смущение и подошел к столу. Тетушка Милдред играла первой. С удивительным, неожиданным в ее возрасте проворством она опустила пальцы в чашу и вытащила изюмину. Не обращая внимания на голубое пламя, смело, без тени сомнения отправила горящий шарик в рот.

Вокруг раздались восхищенные возгласы, а потом и дружные аплодисменты. Ричард заметил, как невольно напряглось лицо гостя. Кажется, они думали об одном и том же: проиграть почтенной по возрасту даме будет стыдно.

Следующим подошел мистер Беркли. С целеустремленным, сосредоточенным выражением лица он храбро сунул в миску руку и тут же вскрикнул от неожиданности и боли. Ричард отреагировал немедленно: дернул секретаря за рукав и быстро бросил ему мокрую тряпку.

Раздались сочувственные возгласы, причем громче всех сокрушалась мисс Харди. Она заботливо обвязала обожженную ладонь и ободряюще похлопала неудачника по плечу. Теперь, после того как пострадавшему была успешно оказана первая помощь, ничто не мешало продолжить веселое соревнование.

Час спустя возле стола остались только три игрока: Харпер, Диксон и тетушка Милдред. Большого и указательного пальцев правой руки Ричард уже не чувствовал. Пропитанные бренди изюмины прожигали желудок. Но самым тяжелым испытанием оказалась изнуряющая тошнота.

– Нам нужна новая порция изюма! – жизнерадостно объявила тетушка Милдред. Глаза пожилой леди сияли неподдельным азартом.

Ричард поморщился, а когда слуга принес новую тарелку, отвернулся, чтобы не видеть отвратительных приторных ягод, однако успел заметить, что Диксон тоже взглянул на них без восторга.

– Вы готовы провозгласить победителя? – с трудом произнес он, обращаясь к товарищу по несчастью в надежде, что тот проявит хотя бы каплю здравого смысла.

Гость, который собрался в очередной раз опустить руку в огонь, остановился, с трудом сглотнул и хрипло ответил:

– Это было бы джентльменским поступком. Вполне согласен с вами.

– Игра продолжается! Мне не нужно снисхождение этих нахальных парней, – заявила тетушка Милдред с откровенной обидой в голосе.

– О снисхождении речь не идет, – убежденно успокоила ее Джульетта. – Победа принадлежит вам по праву, так что сжальтесь над соперниками и примите почести, которые вы вполне заслужили.

Азартная пожилая особа недовольно поджала губы. Ричард подавил очередной приступ тошноты и поклялся, что если Диксон продолжит сражение, он не отстанет. Не уступит пальму первенства ни за что.

– Что ж, полагаю, на этом можно и остановиться, – наконец решила тетушка Милдред. – Мои оппоненты выглядят подозрительно бледными. Отлично помню, что может произойти, если заставить ослабевших игроков продолжить состязание.

– Поздравляю! – первым воскликнул Ричард и начал аплодировать. Проигрыш, конечно, не радовал, однако замечание о возможных последствиях опасной забавы выглядело вполне реалистичным. Испытывать судьбу совсем не хотелось.

– Браво, Милдред! – с энтузиазмом приветствовал почтенную даму дядюшка Хорас. – Рождество становится по-настоящему интересным. Еще бы немного снега, чтобы можно было прокатиться на санках, а больше и мечтать не о чем!

– Какой там снег? – сурово отозвалась тетушка Милдред. – Боль в коленях предсказывает типично английскую погоду: резкий холодный ветер и проливной дождь.

– Но ведь твои коленки точно так же могут иметь в виду снегопад, – не сдавался Хорас.

– Вряд ли! – отрезала Милдред. – Будет так, как я сказала.

Ричард отвлекся от содержательного спора и повернулся к Диксону.

– Хочу поздравить с великолепной игрой, – произнес он в надежде, что противник сознает комичность ситуации, и протянул руку.

После мгновенного колебания Диксон ответил крепким пожатием.

– Совсем забыл, что терпеть не могу изюм.

– Не буду переживать, если больше никогда в жизни не только его не попробую, но и не увижу, – поддержал Ричард. – Не хотите ли испытать удачу в бильярде?

Диксон вытер ладонью мокрый лоб.

– А дамы приглашены?

– Ни в коем случае!

– Тогда пойдемте.

Джульетта, конечно, мечтала, чтобы муж поднялся наверх вместе с ней, и все же обрадовалась, увидев, что Ричард, мистер Диксон и еще несколько джентльменов скрылись в бильярдной. Она уже давно оставила попытки понять постоянную тягу мужчин к состязаниям любого рода. Проще было принять эту особенность как объективное свойство сильного пола.

Дебаты между тетушкой Милдред и дядюшкой Хорасом относительно возможного снегопада продолжались. Наивный, почти детский спор напомнил об Эдварде и Джеймсе, а потому, прежде чем отправиться в спальню, Джульетта решила проведать детей. Она попрощалась с самыми стойкими из гостей и поднялась наверх.

Коридор был хорошо освещен, а в детской на подоконнике горела лампа. Джульетта подошла, проверила, надежно ли закреплено над фитилем защитное стекло, и беззвучно открыла дверь в спальню сыновей.

Огонь в камине уже иссяк, и в комнате ощущалась легкая прохлада – в такой температуре приятно спать, завернувшись в теплое одеяло.

Эдвард уютно устроился и сладко сопел во сне, а Джеймс, как всегда, раскидался и теперь лежал раздетым – явный признак импульсивной, чересчур активной натуры. Младший из братьев даже ночью не мог вести себя спокойно.

Джульетта заботливо поправила одеяла и по очереди поцеловала сыновей. В комнате Лиззи пришлось задержаться дольше: вид спящей дочки заставил глубоко задуматься. Она нежно провела ладонью по шелковистым локонам. Как быстро девочка выросла!

Элизабет уже далеко не младенец. А если не удастся переубедить Ричарда, то других детей у нее не будет. Сердце сжала острая тоска. Можно сколько угодно игнорировать очевидное, но правда остается правдой: категорический отказ мужа завести своих детей серьезно омрачал отношения. Сейчас, глядя в милое невинное девичье личико, Джульетта особенно ясно поняла, что смириться с решением мужа будет мучительно трудно.

Общий ребенок… что может быть естественнее для любящих друг друга родителей? Разве можно отрицать эту очевидную истину?

Джульетта тихо вышла из детской и направилась в спальню. Ричард все еще не вернулся. Скорее всего снова будет полночи развлекать гостя. Ну что ж, сейчас для него это важно. Она надела ночную сорочку, сверху накинула атласный пеньюар и присела перед зеркалом, чтобы вынуть из прически шпильки и расчесать волосы. Привычная процедура неизменно успокаивала.

Внезапно дверь открылась, и Джульетта удивленно вскинула голову. Увидела мужа и быстро поднялась. Он остановился на пороге и улыбнулся:

– Не помешал?

Глубокий мягкий голос взволновал, однако формальность обращения не могла не насторожить. Вполне естественно, что супруги должны проводить ночь в одной спальне, а не спрашивать разрешения войти. Очевидно, и эту особенность мужа придется принять без обсуждений.

– Мистер Диксон пошел спать? – поинтересовалась Джульетта, намеренно оставляя вопрос без ответа.

– Да, только что. Я решил последовать твоему совету и позволил ему выиграть партию в бильярд.

Продолжая разговаривать, Ричард непринужденно снял черный вечерний сюртук и бросил в кресло. Туда же отправились галстук и серебристый жилет. В полумраке мужественный профиль супруга выглядел классическим.

В дверь постучали. Ричард стоял ближе и потому открыл. На пороге застыла горничная с завернутой в тряпку сковородкой в руках.

– Не нужно ли согреть постель, мэм?

Ричард повернулся спиной и выразительно уставился в потолок, а Джульетта с трудом удержалась от улыбки.

– Спасибо, Мери, но сегодня грелка не потребуется.

– Хм. Чувствую себя обязанным как-то отреагировать на ситуацию, – заметил Ричард, как только дверь за служанкой закрылась.

– Уместное замечание, – пошутила Джульетта. – Хотя и немного вульгарное.

Муж посмотрел серьезно, почти строго.

– А разве вульгарность – не то качество, которое англичане ожидают от неотесанного, грубого американца?

Она собралась сказать что-нибудь легкое, нейтральное, однако взгляд мужа ясно показывал, что обойти препятствие не удастся.

– Никогда не считала тебя ни неотесанным, ни грубым, – искренне заверила супруга Джульетта. – Возможно, найдутся скептики, которые скажут, что, выйдя замуж, я принесла себя в жертву ради будущего детей. К сожалению, доброжелатели не понимают, что наш брак заключен по доброй воле и вполне искренне. Правда заключается в том, что предложение я приняла из-за собственного эгоизма. Потому что хотела тебя. Да, очень хотела. Но ведь ты не осудишь меня за это?

– Понятно, вечная дилемма желания и обладания. – Ричард слегка покачнулся, словно потеряв равновесие: кажется, ноги держали его не слишком уверенно. – А теперь, когда имеешь, обнаружила, что больше не хочешь?

– Разве можно сказать, что я тебя имею? Наверное, это преувеличение.

Ричард удивленно вскинул брови, и Джульетта пояснила:

– Да, в физическом смысле, наверное, действительно имею. Но мы оба знаем, что отношения не ограничиваются постелью.

– Я стараюсь.

– Неужели? – Внезапный душевный порыв заставил высказать то, о чем в спокойном состоянии она предпочла бы смолчать. – Порой нам удается достичь некоторой близости, но иллюзия тут же рассеивается, как дым, и мне приходится заново начинать поиски.

– Преувеличиваешь.

– Ничуть. Постарайся быть честным хотя бы с собой. Ты от меня все время закрываешься, прячешься. Не всегда, но достаточно часто, чтобы обидеть. – Голос предательски задрожал, и усилием воли Джульетта заставила себя успокоиться. – Почему ты так решительно настроен против ребенка?

Ричард тяжело опустился в кресло возле камина.

– Слишком стар.

– Что за нелепость! Кто это придумал?

– Я.

– Мне не до шуток. Пожалуйста, не говори ерунды.

– Ты сама не знаешь, о чем просишь.

– В таком случае объясни. Буду очень признательна.

Усталое лицо потемнело и словно окаменело. Джульетта терпеливо ждала, но молчание продолжалось бесконечно долго: тяжелый отсутствующий взгляд, плотно сжатые губы не обещали ничего хорошего.

– Пожалуйста, – наконец прошептала она почти жалобно, – не закрывайся так от меня. Ты же мой муж!

Он продолжал упорно молчать. Тишину спальни нарушал только звук напряженного дыхания. Нет, ничего не скажет. А ведь она уже начала наивно верить в зарождающееся чувство… Куда же оно подевалось?

– Много лет назад я был женат.

Голос прозвучал глухо, каждое слово потребовало очевидного усилия. Должно быть, он еще никогда и ни с кем об этом не говорил. Джульетта замерла.

– И что же случилось с твоей женой? – тихо спросила она, со страхом ожидая ответа. Рассказ о смерти всегда требует огромного мужества, а судя по реакции Ричарда, его история отличалась особым трагизмом.

– Она умерла в мучительных попытках подарить жизнь нашему сыну.

У Джульетты подкосились ноги. Можно было ожидать чего угодно, но только не такого страшного поворота событий. Значит, у Ричарда растет ребенок? Но почему же он до сих пор об этом молчал?

– И где же мальчик?

Боль в глазах стала еще острее.

– Похоронен в общей могиле для бедняков. Я просил положить его рядом с матерью, но то место уже заровняли, а на перезахоронение не было средств. Он и прожил-то всего несколько дней.

У Джульетты перехватило дыхание. Трудно было представить безмерную глубину горя, доставшегося на долю этого человека. Поистине Господь воздает нам по силе нашей.

Не произнеся ни единого слова, Джульетта подошла, опустилась на ковер рядом с креслом, склонила голову мужу на колени и крепко обняла.

Как всегда при воспоминании о жене и сыне, Ричард погрузился в мрачное оцепенение. Но минуты сменяли одна другую, и постепенно тепло Джульетты, ее тихое ласковое бормотание начали проникать сквозь ледяную оболочку.

Нежное сердце не осталось безучастным к его горю, но Ричард даже предположить не мог, что искреннее сочувствие принесет ему облегчение, поможет укрыться от вечного, неистребимого одиночества.

– Во всем виню себя, – тихо признался он. Жестокое безысходное чувство не покидало ни на миг и давно превратилось в привычный груз. – Поклялся заботиться, защищать, охранять, но так ничего и не сделал.

– Нет, ты не виноват в их смерти. Несправедливая, ужасная судьба, но на то была воля Божья.

– Неправда! – Ричард вздрогнул. – Если бы я смог обеспечить жене благополучную жизнь, трагедии не случилось бы. Она ведь была совсем юной, хрупкой, очаровательно наивной. Я ее обожал. Она уговаривала не спешить со свадьбой, предлагала подождать до тех пор, пока я твердо встану на ноги, но я сгорал от нетерпения и убедил ее пожениться как можно скорее. Беременность настала сразу – тяжелая, изнуряющая. А вскоре на фабрике произошла забастовка, и я потерял работу. Денег не было ни на еду, ни на медицинский уход. Ребенок родился на несколько недель раньше срока. Бедняжка промучилась два дня и отдала ему последние силы.

– О, милый!..

Сам того не замечая, Ричард осторожно положил ладонь на теплые шелковистые волосы.

– Мальчик появился на свет невероятно крошечным и вряд ли смог бы выжить. Повитуха сказала, что если бы жена нормально питалась, он оказался бы больше и крепче. Бог мой! Теплый уютный дом, сытная пища, спокойная жизнь – всем этим я должен был обеспечить супругу. Но не смог из-за собственной глупости и беззаботности.

– Ты был молод и влюблен; вряд ли кто в этом возрасте способен заглянуть в завтрашний день, все трезво обдумать и взвесить.

– В моем случае необдуманное поведение стоило двух жизней, – едва слышно пробормотал Ричард.

Джульетта подняла голову и с нежностью посмотрела на мужа. В лунном свете было видно, что глаза его полны слез.

– После смерти Генри я сначала оцепенела, а спустя некоторое время тоже начала испытывать мучительное чувство вины. Почему я живу? Почему он заболел и умер? Почему это не случилось со мной? – заговорила она.

Застывшее в глазах раскаяние оказалось до боли знакомым: сколько лет Ричард изо дня в день встречал его в зеркале? Она все понимает. К горлу подступило рыдание. До чего же позорная, недостойная мужчины слабость! Только огромное напряжение воли позволило сдержать проявление чувств.

– Я тоже постоянно твердил себе, что умереть следовало мне, а не им.

– Увы, выбор не в нашей воле, и в этом заключается еще одна жизненная несправедливость. – Джульетта взяла мужа за руку. – Но в мире все равно остаются радость и счастье. И даже любовь, если мы готовы впустить ее в сердце.

Ричард медленно покачал головой. Он еще не до конца верил, что имеет право на новую жизнь, в которой возможна любовь.

– Я без устали работаю, чтобы стать состоятельным человеком и уже никогда не позволить прозябать в бедности родным и близким. И все же никакой даже самый убедительный финансовый успех не способен облегчить страшное чувство вины.

– Возможно, так и должно быть. Боль, печаль, раскаяние составляют неотъемлемую часть твоей жизни. Возможно, эти чувства и сделали тебя таким, каков ты сегодня. Но ты никогда не казался мне человеком, способным принять мученический венец. Одинокое безрадостное существование не изменит прошлое, а главное, не вернет жену и сына. Поверь, милый, уж это я знаю точно.

Разве не так он жил все это время? Чтобы заглушить силу своей печали, с головой ушел в деловую сферу и добился финансовой независимости – больше того, процветания. Конечно, успех принес удовлетворение и приятную уверенность в собственных силах. Но счастье? Нет, счастье всякий раз обходило его стороной. Или он просто отказывался его принять? Как знать, как знать…

– Расскажи о своей жене, – мягко попросила Джульетта. – Как ее звали?

– Лилиан. – В голосе послышалось рыдание. – Лили.

Болезненные воспоминания облегчили душу. Ричард заговорил не спеша, позволяя мыслям облекаться в связную речь. Время остановилось и потекло вспять. Голос звучал приглушенно, как будто с трудом пробивался сквозь пелену чувств.

Прошлое напоминало старый сундук, с которого медленно, осторожно сняли крышку. Среди пыли, грязи, неприятных запахов хранились драгоценности: бриллианты первой любви и изумруды юношеского восторга.

Ричард не знал, сколько продолжался рассказ. Может быть, час, а может быть, не больше десяти минут. Закончив, он глубоко вдохнул и медленно, протяжно выдохнул. Веки отяжелели, в голове стоял туман.

– Кажется, с бренди сегодня вышел перебор.

Он смущенно улыбнулся и попытался встряхнуться. Несколько секунд супруги сидели молча, крепко держась за руки, а потом Джульетта поднялась с колен и прижалась губами к губам мужа.

Поцелуй получился осторожным, нежным, заботливым. Почти бесплотным и совсем бесстрастным. Она не пыталась ни соблазнить, ни распалить воображение мужа – просто хотела успокоить его, вернуть к жизни. Искренне и совершенно бескорыстно. Это было удивительно: где-то в глубине существа родилось желание, о существовании которого Ричард даже не подозревал.

И все же Джульетта доказала, что оно есть и имеет право на жизнь.

– Пойдем в постель, милый.

Он склонился к ней и бережно поцеловал.

– Боюсь, слишком много выпил и вряд ли окажусь хорошим мужем.

Джульетта поправила упавшие на лоб волосы и мягко погладила по щеке.

– Ты отослал горничную с грелкой, а в спальне холодно. Так что ничего не поделаешь: придется тебе согревать постель. Больше от мужа ничего и не требуется.

– Насколько помню, дражайшая супруга, служанку отослала ты, а вовсе не я.

Джульетта слабо улыбнулась:

– Только потому, что надеялась на твою близость.

Ричард улыбнулся и прижался лбом к прохладной ладони.

– В жизни не встречал замены любопытнее.

– А что, по-моему, в самый раз.

Ричард потерся о ладонь щекой. Прикосновения жены всегда казались жадными, волнующими, но сейчас хотелось тихой теплой ласки, способной проникнуть сквозь коросту боли и принести облегчение.

Они легли, и матрас просел от тяжести двух тел. Ричард чувствовал близость жены и спрашивал себя, что мешает немедленному чувственному отклику с его стороны. Может быть, чрезмерное количество бренди? Или колоссальное эмоциональное напряжение?

Он никогда и никому не рассказывал о Лили и ребенке. Никогда. И все же признание Джульетте далось без особого труда, хотя теперь он чувствовал себя непривычно открытым, незащищенным. Как бы лишенным не только одежды, но и самой кожи. На мгновение ему стало не по себе, однако она лишь уютно устроилась рядом и доверчиво положила ладошку на грудь.

После пережитых потрясений ночь должна была бы пройти без сна, однако, едва обняв жену, Ричард погрузился в туман, а вскоре уснул спокойно и крепко.