Электронная библиотека » Алан Брэдли » » онлайн чтение - страница 2


  • Текст добавлен: 7 ноября 2016, 16:10


Автор книги: Алан Брэдли


Жанр: Современные детективы, Детективы


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Я спустилась обратно и сердито распахнула дверь.

Передо мной, глядя сверху вниз, стоял шофер в ливрее: светло-шоколадного цвета мундир, отороченный шнуром по краю, расклешенные книзу бриджи, заправленные в высокие желто-коричневые сапоги, фуражка и пара мягких коричневых кожаных перчаток, которые он с преувеличенной небрежностью держал в идеально ухоженных руках.

Он мне не понравился, и, по здравому размышлению, я ему тоже не понравилась.

– Де Люс? – спросил он.

Я не шевелилась, ожидая подобающего обращения.

– Мисс де Люс?

– Да, – неохотно ответила я, бросая взгляд за его спину, как будто в кустах могли прятаться еще такие, как он.

Фургон и грузовики уехали со двора. Путаница отпечатков шин подсказала мне, что их переставили на задний двор. На их месте, безмолвно растянувшись под порывами снежного ветра, стоял черный лимузин «даймлер», отполированный до нереального блеска, будто катафалк.

– Войдите и закройте дверь, – сказала я. – Отец не очень любит снежные заносы в вестибюле.

– Прибыла мисс Уиверн, – торжественно объявил он.

– Но… – выдавила я, – их не ждали раньше полудня.

Филлис Уиверн! Мысли в моей голове завертелись. В отсутствие отца наверняка никто не ожидает, что я…

Я видела ее на голубом экране, конечно же, не только в «Гомоне», но и в маленьком кинотеатре на задворках Хинли. И еще один раз, когда викарий нанял мисс Митчелл, управляющую фотостудией в Бишоп-Лейси, показать «Жену пастора» в приходском холле Святого Танкреда в надежде, я полагаю, что эта история пробудит сочувствие в душах нас, прихожан, к его крысинолицей – и с крысиной душой – жене Синтии.

Само собой, желаемого эффекта это не возымело. Несмотря на то что пленка была очень старая и поцарапанная и во многих местах склеенная встык, из-за чего изображение на экране временами прыгало, словно на веревочках, Филлис Уиверн была великолепна в роли отважной и благородной миссис Уиллингтон. В конце, когда зажегся свет, даже киномеханик был в слезах, хотя он видел этот фильм уже сотню раз.

И никто не взглянул на Синтию Ричардсон второй раз; я видела, как после этого она в одиночестве шла домой по кладбищу.

Но как говорить с богиней лицом к лицу? Что надо сказать?

– Я позову Доггера, – сказала я.

– Я займусь этим, мисс Флавия, – сказал Доггер, который уже был рядом.

Не знаю, как он это делает, но Доггер всегда появляется в самый нужный момент, как одна из тех фигурок, что выскакивают из дверцы в швейцарских часах.

И вот он уже идет к «даймлеру», шофер легко скользит перед ним, стремясь добраться первым, чтобы открыть дверь машины.

Доггер победил.

– Мисс Уиверн, – заговорил он, и его голос ясно донесся до меня в холодном воздухе. – От лица полковника де Люса приветствую вас в Букшоу. Это радость для нас. Полковник просил меня передать его сожаления, что он не может приветствовать вас лично.

Филлис Уиверн оперлась на протянутую руку Доггера и выступила из машины.

– Осторожнее, мисс. Сегодня утром довольно скользко.

Я отчетливо видела каждый ее выдох в холодном воздухе, когда она взяла Доггера под руку и поплыла к парадному входу. Поплыла! Нельзя было назвать это другим словом. Несмотря на скользкую дорогу, Филлис Уиверн плыла ко мне, как привидение.

– Мы ожидали вас не раньше полудня, – говорил Доггер. – Сожалею, что дорожки еще не полностью расчищены и не везде натоплено.

– Не беспокойтесь об этом, мистер…

– Доггер, – подсказал Доггер.

– Мистер Доггер. Я обычная девушка из Голдерс-Грин. Хаживала по снегу и раньше, и, полагаю, мне доведется делать это и впредь. Ой! – Она захихикала, сделав вид, будто поскользнулась, и уцепилась за его руку.

Я не верила своим глазам, какая же она маленькая, ее голова едва достигала его плеча.

На ней был надет облегающий черный костюм с белой блузкой и черно-желтым шарфом из «Либерти»[5]5
  «Либерти» – дорогой магазин в Лондоне на Риджентстрит.


[Закрыть]
, и, несмотря на серость дня, ее лицо напоминало цветом сливки на залитой летним солнцем кухне.

– Привет! – сказала она, остановившись передо мной. – Я уже видела это лицо. Ты Флавия де Люс, если не ошибаюсь. Я надеялась, что ты здесь.

У меня остановилось дыхание, но мне было наплевать.

– Твоя фотография была в «Дейли миррор». Это ужасное происшествие со Стонепенни или Бонепенни, или как там его звали.

– Бонепенни, – сказала я. – Гораций Бонепенни.

Я оказала помощь полиции в этом деле, когда они зашли в абсолютный тупик.

– Точно! – Она схватила меня за руку, будто мы сестры. – Бонепенни. Я оплачиваю подписку на «Полицейскую газету» и «Настоящее преступление» и не пропускаю ни единого выпуска «Всемирных новостей». Просто обожаю читать о великих убийцах: утопленные жены[6]6
  Имеется в виду дело британского серийного убийцы Джорджа Джозефа Смита (1872–1915), утопившего трех своих жен в ванной ради получения страховки.


[Закрыть]
, излингтонский убийца[7]7
  Излингтон – район в Лондоне. Филлис немного запуталась. Излингтонский убийца – это доктор Харви Криппен (1862–1910), американский врач, убивший свою женуактрису и так изуродовавший тело, что его долго не могли опознать. Дело доктора Криппена было очень нашумевшим, легло в основу ряда художественных произведений (в том числе «Излингтонской загадки») и даже мюзикла.


[Закрыть]
, майор Армстронг[8]8
  Герберт Р. Армстронг (1869–1922) – английский солиситор, осужденный за убийство жены (отравил ее мышьяком). Также пытался с помощью мышьяка избавиться от своего конкурента.


[Закрыть]
, доктор Криппен… Это так драматично! Заставляет задуматься, не так ли? Чем была бы жизнь, в конце концов, без озадачивающей смерти?

«Именно!» – подумала я.

– А теперь, думаю, нам надо войти и не держать бедного мистера Доггера на морозе.

Я бросила взгляд на Доггера, но выражение его лица можно было сравнить разве что с мельничным прудом.

Когда она прошла мимо меня, я не смогла удержаться от мысли: «Я дышу одним воздухом с Филлис Уиверн!»

Внезапно мой нос наполнился ее духами – ароматом жасмина.


Вероятно, они были сделаны в какой-нибудь парфюмерной лавке, подумала я, из фенола и уксусной кислоты. Фенол, припомнила я, был открыт в середине XVII века немецким химиком Иоганном-Рудольфом Глаубером, хотя его смог выделить только почти двести лет спустя его земляк, Фридлиб-Фердинанд Рунге, получивший его из угольной смолы и окрестивший «карболовой кислотой». Я синтезировала это весьма ядовитое вещество с помощью процесса, включавшего неполное окисление бензола, и с удовольствием припоминаю, что это самое мощное бальзамирующее средство, известное человечеству, его используют, когда тело должно храниться долго-долго.

Также оно встречается в некоторых сортах шотландского виски.

Филлис Уиверн прошелестела мимо меня в вестибюль и теперь с восторженным видом описывала по нему круг.

– Какой мрачный старый дом! – сказала она, хлопая в ладоши. – Он идеален! Совершенно идеален!

К этому времени шофер принес багаж и теперь составлял его аккуратной горкой рядом с дверью.

– Оставь вещи тут, Энтони, – распорядилась она. – Кто-нибудь о них позаботится.

– Да, мисс Уиверн, – ответил он, устраивая целое представление из выполнения приказа. Только что каблуками не щелкнул.

В нем было что-то смутно знакомое, но я никак не могла сообразить, что именно.

Он стоял там довольно долго, совершенно неподвижно, будто ожидал чаевых, – или он ждал, что его пригласят выпить и выкурить сигару?

– Можешь идти, – объявила она довольно резко, и чары были нарушены. Вмиг он превратился в не более чем хориста в «Шоколадном солдате»[9]9
  «Шоколадный солдат» (1908) – оперетта Оскара Штрауса по пьесе Бернарда Шоу. В 1941 году по ней был снят одноименный фильм.


[Закрыть]
.

– Да, мисс Уиверн, – ответил он, и, когда он отвернулся от нее к двери, я заметила на его лице выражение… Что это было? Презрение?

3

Здесь больше солнца, – говорил Доггер. – Если не возражаете, мы разместим вас здесь, пока предназначенная вам спальня не будет готова.

Мы осматривали спальни и наконец зашли в комнату Фели.

Поскольку это время года не баловало нас солнцем, я предположила, что Доггер думает о днях минувших.

– Она прекрасно подойдет, – сказала Филлис Уиверн, подплывая к окну. – Вид на маленькое озеро – есть… Романтические развалины – есть… Видно фургон с гардеробом. Что еще может желать ведущая актриса?

– Могу я помочь распаковать ваши вещи? – спросил Доггер.

– Нет, благодарю. Бан об этом позаботится. Она сейчас придет.

– Мне не сложно, уверяю вас, – сказал Доггер.

– Очень мило с вашей стороны, Доггер, но нет, я вынуждена настаивать. Бан – большая собственница. Она будет рвать и метать, если подумает, что кто-то притрагивался к моим вещам.

– Понятно, – сказал Доггер. – Что-нибудь еще? Могу я попросить миссис Мюллет принести вам чайник чаю?

– Доггер, вы бесценное сокровище. Это именно то, чего я хочу. Надену что-нибудь поудобнее и погружусь в ужасный сценарий Вэла. Чего стоит жизнь, если я не буду знать его в совершенстве к тому моменту, когда включат огни?

– Благодарю, мисс, – сказал Доггер и ушел.

– Забавный сухарь, – заметила она. – Он с тобой всю жизнь?

– Отец и Доггер вместе служили в армии, – сказала я, слегка ощетинившись.

– А, братья по оружию. Обычное дело сегодня, я понимаю. Друг за друга. Ты спасаешь мою жизнь, а я спасу твою. Может быть, ты видела меня в «Окопе в гостиной»? Примерно тот же сюжет.

Я покачала головой.

В этот момент распахнулась дверь и влетела Фели.

– Что, черт побери, ты вытворяешь? – заорала она. – Я тебе уже говорила, что будет, если я снова поймаю тебя в моей комнате!

Она не заметила, что у окна стоит Филлис Уиверн, и попыталась схватить меня.

– Нет!

Фели резко обернулась, чтобы посмотреть, кто говорит. Поднятая рука упала и безвольно повисла вдоль тела.

Секунду они стояли, уставившись друг на друга, Фели – будто столкнулась с ужасным привидением, Филлис Уиверн выглядела так же, как в последних кадрах «Стеклянного сердца», когда она непокорно цеплялась за шпиль собора.

Затем нижняя губа Фели задрожала и глаза наполнились слезами.

Она развернулась и убежала.

– Значит, – сказала Филлис Уиверн после продолжительного молчания, – у тебя есть старшая сестра.

– Это Фели, – ответила я. – Она…

– Нет нужды объяснять. Старшие сестры всего мира очень похожи: полчашки любви, полчашки презрения.

Я сама не могла бы дать лучшего определения!

– У меня такая же сестра, – добавила она. – На шесть лет старше?

Я кивнула.

– Моя тоже. Вижу, у нас намного больше общего, чем любовь к ужасным убийствам, Флавия де Люс?

Она пересекла комнату и, подняв мой подбородок, заставила меня посмотреть ей в глаза. И обняла меня.

Она действительно обняла меня, и я вдохнула ее жасмин – искусственный или нет.

– Пойдем на кухню за чаем. Избавим миссис Мюллет от необходимости нести его наверх.

Я радостно улыбнулась ей и чуть не взяла за руку.

– А также, – добавила она, – воспользуемся шансом узнать свежие сплетни. Кухни – очаги скандала, знаешь ли.

* * *

– О-о-о! – сказала миссис Мюллет, когда мы вошли в кухню. Если не считать этого и изумленного взгляда, она справилась неплохо.

– Мы решили спуститься в командную рубку, – объявила Филлис Уиверн. – Могу я чем-нибудь помочь?

Я увидела, что она полностью обезоружила миссис Мюллет – так запросто.

– Нет-нет-нет, – задыхаясь, ответила она, – присаживайтесь, пожалуйста, мисс. Вода почти закипела, и пирог с салом[10]10
  Пирог с салом (lardy cake) – праздничный пирог или хлеб, популярный на юго-западе Англии. Ингредиенты – мука, сахар, специи, изюм и свежевытопленное сало, которое должно все хорошенько пропитать.


[Закрыть]
поспевает в духовке.

– Пирог с салом! – воскликнула Филлис Уиверн, закрывая лицо ладонями и бросая лукавые взгляды сквозь пальцы. – Господи боже! Я не ела его со времен, когда ходила с косичками!

Миссис Мюллет просияла.

– Я пеку его на Рождество, как делала моя мать и еще раньше ее мать. Пирог с салом объединяет семью, так сказать.

Он и правда объединяет, но я не пророню ни слова на эту тему.

– И вот, – сказала миссис Мюллет, доставая пирог из духовки с помощью пары прихваток и помещая его на подставку. – Посмотрите! Почти можно есть!

Старая шутка, слышанная раз сто, но я послушно засмеялась. В ней больше правды, чем думает Филлис Уиверн, но я не хочу испортить ей удовольствие. Кто знает? Может, она найдет эту гадость съедобной.

Если бы готовка была игрой в дартс, стряпня миссис Мюллет редко бы попадала в цель.

Миссис Мюллет разрезала пирог на двенадцать частей.

– По два кусочка на нос, – объявила она, бросив взгляд на Доггера, вошедшего в кухню. – Вот чему учили нас у леди Рекс-Уэллс: два кусочка на нос сберегут вас от дыры. Она имела в виду «от могилы», конечно. Старая леди говорила, что это относится к каждому, от нее самой до помощника садовника. Натуральная фурия, вот кто она была, но дожила до девяноста девяти с половиной лет, так что в ее словах что-то есть.

– Что вы об этом думаете, Доггер? – поинтересовалась Филлис Уиверн у Доггера, который скромно пил чай, стоя в углу.

– Хорошее сало помогает вырабатываться желчи. Хорошая желчь способствует пищеварению, что удлиняет жизнь, – неуверенно сказал Доггер, глядя в чашку. – Так я слышал.

– И все благодаря двойной порции пирога с салом! – воскликнула Филлис Уиверн, радостно хлопая в ладоши. – Что ж, за вторую сотню лет!

Она взяла вилку и поднесла маленький кусочек ко рту, остановившись на полпути, чтобы одарить миссис Мюллет улыбкой, должно быть, стоившей тысячу гиней.

Она задумчиво пожевала.

– О мой бог! – сказала она, кладя вилку на тарелку. – Боже ж ты мой!

Даже ее великолепное актерское мастерство не помогло подавить тошноту.

– Я знала, что вам понравится, – прокукарекала миссис Мюллет.

– Но я должна быть жестокой и держать себя в узде, – сказала Филлис Уиверн, небрежно отодвигая тарелку и вставая из-за стола. – Я толстею, как свинья, от пирога, а уж когда речь идет о пироге с салом, достаточно дня, чтобы он изо рта перебрался на бедра. Уверена, вы понимаете.

Миссис Мюллет убрала тарелку и поставила ее за раковину немного чересчур аккуратно.

Я не сомневалась, что она унесет этот кусок домой, завернет в подарочную упаковку и поставит в горку между фарфоровыми солонкой и перечницей в виде собачек с надписью «Подарок из Блэкпула» и изящной стеклянной птицей, двигавшейся вниз-вверх и пьющей воду из трубочки.

Когда в гости придет ее подруга миссис Уоллер, миссис Мюллет почтительно развернет заплесневевшие останки. «Никогда не догадаешься, кто откусил этот кусочек! – шепотом скажет она. – Филлис Уиверн! Взгляни, еще видны следы ее зубов. Смотри, только быстро, а то зачерствеет».

Зазвонил дверной звонок, и Доггер отставил свой чай.

– Это, должно быть, Бан, – с хитрой улыбкой сказала Филлис Уиверн. – Скажет, что опоздала на пересадку на Паддингтоне. Она всегда так.

– Я приготовлю ей чашечку доброго чаю, – сказала миссис Мюллет. – От поезда в желудке всегда нехорошо, по крайней мере у меня. – И прошептала мне на ухо: – Проблемы по задней части.

Через секунду вернулся Доггер, за которым следовала кругленькая маленькая женщина в очках в железной оправе и с волосами, собранными сзади в большой тугой узел, словно хвост Аякса – коня, когда-то принадлежавшего одному из моих предков, Флоризелю де Люсу. Они оба, Флоризель и Аякс, увековечены в масле и висят рядком в портретной галерее.

– Простите за опоздание, мисс Уиверн, – сказала новая гостья. – Такси свернуло не туда, и я опоздала на пересадку на Паддингтоне.

Филлис Уиверн торжествующе окинула взглядом всех нас, но ничего не сказала.

Мне стало жаль коротышку, суетившуюся, как пушечное ядро.

– Кстати, меня зовут Бан Китс, – представилась она, кивнув каждому из нас. – Личная помощница мисс Уиверн.

– Бан – моя костюмерша, но у нее есть даже более великое призвание, – произнесла Филлис Уиверн надменным театральным голосом, и я не смогла определить, шутит ли она. – Поспеши, Бан, – добавила она. – Одна нога тут, вторая там. Мой гардероб ждет, когда его распакуют. И если мое розовое платье снова помялось, я с радостью удушу тебя.

Она произнесла это довольно мило, однако Бан Китс не улыбнулась.

– Вы имеете отношение к поэту, мисс Китс? – выпалила я, стремясь разрядить обстановку.

Даффи однажды читала мне «Оду соловью», и я навсегда запомнила ту часть, которая касалась употребления болиголова.

– Отдаленное, – ответила она и ушла.

– Бедняжка Бан, – сказала Филлис Уиверн. – Чем больше она старается… тем больше она старается.

– Я помогу ей, – вызвался Доггер, двинувшись к двери.

– Нет!

На миг – но только на миг – лицо Филлис Уиверн превратилось в греческую маску: широко открытые глаза и искаженный рот. И почти сразу же ее черты смягчились беспечной улыбкой, как будто ничего и не было.

– Нет, – спокойно повторила она. – Не надо. Бан должна получить маленький урок.

Я попыталась поймать взгляд Доггера, но он отошел в сторону и начал переставлять банки в кладовой.

Миссис Мюллет усердно занялась полировкой плиты.

Когда я потащилась наверх, дом показался мне холоднее, чем раньше. Из высоких, не прикрытых занавесками окон лаборатории я взглянула на фургоны «Илиум филмс», столпившиеся, словно слоны на водопое, вокруг красных кирпичных стен кухонного огорода.

Члены съемочной группы делали свою работу, словно хорошо слаженный балет, – поднимали, передвигали, выгружали перевязанные веревкой коробки: всегда в нужном месте в нужное время оказывалась пара рук. Легко заметить, что они делали это много раз.

Я согрела ладони над приветственным пламенем бунзеновской горелки, потом вскипятила в мензурке молоко и добавила хорошую ложку «Овалтина»[11]11
  «Овалтин» – вкусовая добавка из сахара, какао, солода и яиц в виде порошка. Кладется в молоко. Изобретена была в Швейцарии, в 1909 г. была привезена в Англию, где, собственно, и получила свое название и стала пользоваться популярностью.


[Закрыть]
. В это время года, чтобы держать молоко охлажденным, холодильник не нужен: я просто хранила бутылку на полке, в алфавитном порядке, между магнезией и морфием, бутылочка которого была подписана аккуратным почерком дяди Тара.

Дядю Тара отчислили из университета при таинственных обстоятельствах прямо накануне последних экзаменов. Его отец в целях компенсации построил выдающуюся химическую лабораторию в Букшоу, где дядюшка Тар провел остаток дней, занимаясь, как говорили, сверхсекретными исследованиями. В его бумагах я нашла несколько писем, давших понять, что он был одновременно другом и советником молодого Уинстона Черчилля.

Потягивая «Овалтин», я устремила взгляд на картину, висящую над камином: прекрасная молодая женщина с двумя девочками и младенцем. Девочки – мои сестры, Офелия и Дафна. Младенец – я. Женщина – конечно же моя мать, Харриет.

Харриет заказала эту картину тайно, в качестве подарка отцу, незадолго до путешествия, оказавшегося для нее последним. Картина пролежала десять лет, почти забытая, в студии художницы в Мальден-Фенвике, пока я не обнаружила ее там и не вернула домой.

Я строила радостные планы повесить портрет в гостиной: срежиссировать неожиданное торжественное открытие портрета для отца и сестер. Но моему заговору воспрепятствовали. Отец застиг меня, когда я пыталась контрабандой пронести портрет в дом, отобрал его и унес в кабинет.

На следующее утро я нашла портрет в своей лаборатории.

Почему? – думала я. Отец решил, что это слишком тяжело – смотреть на свою разрушенную семью?

Нет сомнения, что он любил – и до сих пор любит – Харриет, но иногда мне казалось, что сестры и я не более чем вездесущие напоминания о том, что он потерял. Для отца мы, как однажды сказала Даффи, трехголовая гидра, каждое лицо которой – туманное зеркало минувшего.

Даффи – романтик, но я знала, что она имела в виду: мы – мимолетные копии Харриет.

Возможно, именно поэтому отец проводил дни и ночи среди почтовых марок: окруженный тысячами дружелюбных, успокаивающих, не задающих вопросов лиц, ни одно из которых, в отличие от лиц его дочерей, не дразнило его с утра до ночи.

Я думала на эту тему, пока у меня мозги не начинали кипеть, но я так и не поняла, почему мои сестры так меня ненавидят.

Букшоу – некая мрачная академия, куда меня низвергла Судьба, дабы я изучила законы выживания? Или моя жизнь – игра, правила которой я должна угадать?

Требуется ли мне определить, каким загадочным образом они меня любят?

Я не могу придумать ни одной причины для жестокости моих сестер.

Что я им сделала?

Ну, конечно, я их травила ядом, но несильно и только в отместку. Я никогда, или почти никогда, не начинала ссору первой. Я всегда не виновна…

– Нет! Осторожно! Осторожно!

Снаружи донесся стон, сначала резкий и мучительный, потом быстро оборвавшийся. Я подскочила к окну и выглянула посмотреть, что происходит.

Рабочие столпились вокруг человека, пришпиленного к боку грузовика опрокинувшимся ящиком.

По красному платку на шее я опознала Патрика Макналти.

Я слетела по лестнице, через пустую кухню выбежала на террасу, даже не побеспокоившись накинуть пальто.

Нужна помощь. Из съемочной группы никто не знает, куда обратиться.

– Не подходите! – сказал водитель, хватая меня за плечи. – Несчастный случай.

Я вырвалась из его рук и протолкалась ближе.

Дела Макналти были плохи. Его лицо приобрело оттенок сырого теста. Глаза, в которых блестела влага, встретились с моими, и губы шевельнулись.

– Помогите, – мне показалось, он прошептал.

Я сунула указательный и безымянный пальцы в рот и издала пронзительный свист: трюк, которому я научилась, наблюдая за Фели.

– Доггер! – закричала я и опять свистнула – изо всех сил, молясь, чтобы Доггер оказался в пределах слышимости.

Не отводя от меня глаз, Макналти испустил болезненный стон.

Двое мужчин тянули ящик.

– Нет! – сказала я громче, чем намеревалась. – Не трогайте!

Я слышала по радио – или читала где-то? – о жертве несчастного случая, истекшей кровью, когда от его ног слишком быстро отодвинули железнодорожный кран.

К моему удивлению, тот из двоих, который крупнее, согласно кивнул.

– Перестаньте, – сказал он. – Она права.

И тут появился Доггер, проталкиваясь сквозь собравшуюся толпу.

Вокруг Доггера есть аура, которая не терпит глупостей. Она не всегда ощутима, на самом деле в большинстве случаев ее не воспринимаешь.

Но не думаю, чтобы когда-либо я чувствовала эту его силу, чем бы она ни была, так мощно, как в этот конкретный момент.

– Возьмите меня за руку, – Доггер обратился к Макналти, просовывая ладонь между грузовиком и ящиком, который теперь опасно потряхивало.

Странная штука, почти библейская. Возможно, дело в его спокойном голосе.

Окровавленные пальцы Макналти шевельнулись и переплелись с пальцами Доггера.

– Не так сильно, – сказал Доггер. – Вы раздавите мне руку.

Болезненная неловкая улыбка скользнула по лицу Макналти.

Доггер расстегнул верхнюю часть толстой куртки Макналти, потом медленно просунул ладонь в рукав. Его длинная рука скользнула вдоль руки Макналти, ощупывая дюйм за дюймом пространство между опрокинувшимся ящиком и грузовиком.

– Вы говорили, что вы мастер на все руки, мистер Макналти, – сказал Доггер. – Что вы умеете, к примеру?

Странный вопрос, но глаза Макналти медленно переместились с меня на Доггера.

– Плотник, – произнес он сквозь стиснутые зубы. Легко понять, что он испытывает ужасную боль. – Электрик… водопроводчик… чертежник…

Холодный пот крупными каплями выступил у него на лбу.

– Да? – уточнил Доггер, без остановки что-то делая между тяжелым ящиком и грузовиком. – Что-нибудь еще?

– Немного слесарь… – продолжил Макналти, потом добавил почти извиняющимся тоном: – У меня дома токарный станок…

– Неужели! – удивился Доггер.

– …чтобы делать модели паровых двигателей.

– А! – сказал Доггер. – Паровые двигатели. Железнодорожные, сельскохозяйственные или стационарные?

– Стационарные, – ответил Макналти сквозь стиснутые зубы. – Я снабжаю их… маленькими медными свистками… и регуляторами…

Доггер снял платок с шеи Макналти и быстро и плотно затянул его вокруг верхней части придавленной руки.

– Сейчас! – резко скомандовал он, и, казалось, сотня жаждущих помочь рук внезапно ухватилась за ящик.

– Давай! Давай! Держи! – говорил один другому не потому, что слова нужны, а словно потому, что они просто были частью ритуала перемещения тяжелого предмета.

И потом довольно неожиданно они отодвинули ящик с такой же легкостью, словно это игрушечный домик.

– Носилки, – потребовал Доггер, и их тут же принесли. Должно быть, они всегда возят их с собой, подумала я.

– Отнесите его на кухню, – скомандовал Доггер, и через считаные мгновения Макналти, закутанный в тяжелое одеяло, опирался на здоровый локоть и потягивал горячий чай из чашки, которую держала миссис Мюллет.

Он подмигнул мне.

– А теперь, мисс Флавия, – сказал Доггер, – не будете ли вы так добры позвонить доктору Дарби…

– Гм… – протянул доктор Дарби, выуживая мятный леденец из бумажного пакетика, который он всегда носил в кармане жилета. – Давайте-ка отвезем вас в больницу, где я смогу хорошенько вас осмотреть. Рентген и всякое такое. Я сам отвезу вас туда, поскольку в любом случае собираюсь ехать в ту сторону.

Макналти с трудом поднялся со стула около кухонного стола, на котором сидел, его рука висела на перевязи, забинтованная от плеча до костяшек.

– Я сам, – проворчал он, когда множество рук протянулись, чтобы помочь ему.

– Положите руку мне на плечо, – сказал ему доктор Дарби. – Добрые люди поймут, что в этом нет ничего такого.

Столпившиеся в углу кухни члены съемочной группы громко расхохотались, как будто доктор превосходно пошутил.

Я наблюдала, как Макналти и доктор Дарби осторожно идут по вестибюлю.

– Ну вот, – пробормотал один из мужчин, когда они ушли. – И как мы будем без Пэта?

– Его заменит Латшоу, верно? – сказал другой.

– Думаю, да.

– Помоги нам Бог, – сказал первый и на самом деле плюнул на кухонный пол.

До этого момента я не осознавала, насколько замерзла. Я запоздало задрожала, что не скрылось от глаз миссис Мюллет, торопливо вышедшей из кладовой.

– Иди-ка наверх, дорогуша, и прими ванну. Полковник будет очень зол, если увидит, что ты шатаешься по снегу почти голая, так сказать. И оторвет нам с Доггером уши. Так что иди наверх.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 | Следующая
  • 4.2 Оценок: 5

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации