Текст книги "Тот, кто пользовался вселенной"

7

– Поднимите это, – сказал мужчина.

Коренастый уродливый мальчик ковырялся с ложкой над чашкой с едой. Взгляды других ребят были направлены на него. Среди них глаза почти самого старшего в этом приюте для сирот. Помощник подождал, глядя вниз на двенадцатилетнем мальчика, а затем взял в руки палку.

– Я же сказал тебе, чтобы ты поднял это, – рука с палкой поднялась.

Мальчик по имени Киис медленно встал на колени. Старший мальчик, который поставил ему подножку и заставил уронить чашку, сел на свое место, злорадно скаля зубы. Его радости не было предела. Киис отвернулся от своего мучителя и посмотрел на разлитое тушеное мясо, которое образовало абстрактный рисунок на гладком полированном полу. Такие вещи случались и раньше, то есть это был не первый случай, а лишь одно из тех происшествий, которые делали его жизнь похожей на ад, после того как его мать отказалась от него несколько лет назад.

Тут что-то внутри у него лопнуло.

Он поднял чашку, как и было приказано, и швырнул ее прямо в лицо помощнику. От неожиданности и удивления мужчина вскрикнул, когда остатки горячей жижи и тяжелая чашка достигли его головы.

Киис поднял палку и дернул контрольную петлю до защелки. Пластиковая защелка затрещала. Затем Киис ткнул прозрачной палкой в горло помощнику.

Мужчина вскрикнул, споткнулся, неловко шагнул назад и растянулся на полу. В это время другие мальчики закричали от ужаса. Они не ожидали такого поворота событий. Они начали уговаривать Кииса не продолжать драку, а опустошить их тарелки, вылив их на голову несчастного помощника, на них самих, на стены, на пол.

Тут снова послышался стон помощника. На этот раз он получил удар в ухо. От боли он стиснул зубы и схватился за голову. Удовлетворенный Киис повернулся и посмотрел на происходивший вокруг него кавардак.

Старший мальчик, который поставил ему подножку, резко повернулся. Лицо его было очень бледным. Затем он бросился наутек, но тут же был настигнут летящим в него стулом и упал на пол, который был уже весь вымазан тем, что осталось от ужина.

Киис подбежал к нему и начал наносить удары палкой. Удары попадали в грудь, в спину, в пах, по ногам и голове… Киис зловеще кричал, в то время как остальная компания вопила от восторга. Палка громко трещала. Далеко на лестнице послышались шаги бегущих взрослых.

Старший мальчик попытался откатился по полу, но Киис подбежал к нему и стал уже не тыкать, а со всей силы бить его палкой. Он проделывал все это молча и с серьезным выражением лица. Нос старшего мальчика был сломан, и оттуда хлестала кровь. Затем хрустнула, сломавшись, скула. После этого вылетели несколько зубов. Кровь покрыла лицо мальчика, и он перестал визжать. Изумление его улетучилось, и сами крики скоро затихли. И теперь единственным звуком, который был слышен в комнате, стал звук работающей вовсю палки, крушащей и ломающей кости. И вдруг мальчик, лежавший на полу, перестал двигаться. Но Киис не останавливался и продолжал колотить его палкой, будто тот был из числа злобных и отвратительных воспитателей.

Другие мальчики нерешительно сделали шаг назад от их страшного в своей необузданной ярости товарища. Они пристально смотрели на него с разинутыми в детском испуге ртами как на человека, который преступил дозволенную черту.

Звуки шагов приближающихся взрослых становились все громче и громче.

В другом конце комнаты начал приходить в себя ошеломленный помощник. Он был крепким мужчиной и терять контроль над собой он больше был не намерен.

С большим интересом мускулистый мальчик по имени Киис, встав во весь рост рядом, осмотрел лежащую перед ним кровавую массу. Затем он оглянулся и посмотрел назад в ту сторону, где лежал и стонал помощник, затем на своих товарищей. Во взгляде его была ненависть, которая накапливалась в нем на протяжении всех лет его жизни в приюте.

Никто больше никогда не будет унижать его. Ему теперь больше не будут ставить подножки, его больше не будут бить. Теперь уже некому будет отпускать в его адрес язвительные насмешки по поводу его лица и фигуры. Ничего этого больше не будет! Как и не будет больше побоев от вездесущей палки помощника, которые унижали его достоинство. Больше никогда. Никогда, никогда, никогда!

Он побежал вперед и вскочил на спинку стула, который затрещал под его тяжестью. Затем он подтянулся и взобрался на подоконник. Два удара палкой – и стекло вылетело. Еще два удара – и куски стекла со звоном посыпались в комнату. Пара осколков порезали лицо мальчика, но он не обратил на это никакого внимания.

– Что… эй… вот он! – закричал только что вбежавший другой помощник. За ним в комнату ворвались еще несколько человек. И сразу же, как только они вошли, то с ужасом увидели хаос, царивший в комнате, где обедали приютские ребята. Затем они уставились на окно.

Киис повернулся и швырнул в них палку. Это дало ему необходимые две или три секунды. Затем он выпрыгнул в окно, оставляя за собой обломки произведенных разрушений, как и тогда, в его раннем детстве.

Это был единственный момент в его жизни, когда он совершенно потерял контроль над собой.

Теперь его волосы были уже седыми, но память о тех страданиях, унижениях, об острой палке помощника была все еще свежа. Бедный Кэанз так никогда и не понял, что же послужило причиной неистовства Лу-Маклина в тот день на Кью-и-ди. Не понял этого и Бестрайт.

Лу-Маклин пока не проявлял интереса к какому-либо из восьмидесяти трех миров ОТМ.

Решения, которые он принимал как глава Кью-и-ди, были вызваны нововведениями в развлекательных программах, которые то и дело сотрясали индустрию, занимавшуюся их выпуском. Деньги, которые он получал, находили хорошее применение, помогая расширению других областей коммерции.

Мало что из этого было известно наблюдателям: так тщательно скрывались желания Лу-Маклина и детали операций его финансовой империи; так разбросаны были его многочисленные интересы. Только сам Лу-Маклин и три его главных ассистента знали, как были связаны все сорок четыре его компании, как они зависели друг от друга. Даже операторы, занимавшиеся финансовыми делами на компьютерах, которые держали в руках экономику каждого мира в ОТМ, лишь догадывались, что из сотни крупнейших компаний та, что числится под номером «тридцать три», в действительности была первой по значимости.

Когда компания вошла в десятку сильнейших, она поставила цель покорить конкурентов, компании поменьше, которые время от времени объединялись, чтобы вместе попытаться ослабить Лу-Маклина, или хотя бы повлиять на него. Многие из этих огромных объединений разваливались под тяжестью своего собственного веса, потому что было достаточно трудно заниматься разнообразными видами бизнеса.

Ни у кого, кроме Лу-Маклина, не было таких способностей и возможностей для обмана людей и извращения фактов. Никто не обладал и такими, как у него, гениальными организаторскими способностями, и даже в компьютерной магии ему не было равных. Информация соединяла вместе все его секретные интересы, а ее носитель был в состоянии обеспечить такую умственную деятельность, которую не в состоянии обеспечить никакие компьютеры.

В гигантах индустрии и в правительстве был только один человек, который изучил операции Лу-Маклина, бывшие под подозрением. Это был Советник Момлент, но теперь Советник Момлент находился в отставке. Он и до сих пор превосходил Лу-Маклина в опыте, но и только. В опыте, только в опыте, и больше ни в чем.

Момлент никому ничего не сказал о своих подозрениях. Он хранил молчание и наблюдал, улыбаясь. Он был уже далеко не молодым человеком. Его возраст приближался к ста годам, но он был по-прежнему полон сил и энергии, полон жизни. Хотя он и держался в стороне, но его все еще занимали прежние интересы, что объяснялось больше любопытством, чем желанием действовать активно.

Советник, точнее говоря, уже ушедший на пенсию Советник Момлент многое повидал на своем веку. И, конечно, за это время он успел приобрести большой жизненный опыт. От многого он устал, а ко многим вещам был равнодушен еще в молодости. Его мало что волновало. Из всех многочисленных новых видов развлечений, которые производило для населения предприятие Лу-Маклина, ничто не доставляло ему такого удовольствия, как нечестные махинации самого Лу-Маклина.

От солидной базы в шоу-бизнесе и транспортировок, коммуникаций и легкой промышленности, руки Лу-Маклина протянулись к таким отраслям, как производство пищевых продуктов, кораблестроение, образование и даже декоративное садоводство. На его заводах производилось оборудование, необходимое для обеспечения его великих компьютерных сетей, производились принадлежности и различные приборы, с помощью которых освещались города двух миров, города, жители которых помогали в свое время строить конструкторские корпуса Лу-Маклина. В его школах обучались операторы и программисты.

Все заводы, фирмы, школы, конечно, были отделены друг от друга. Все они в той или иной степени обладали самостоятельностью. Перед работниками каждого из предприятий ставилась только одна задача – высокое качество выпускаемой продукции. Ничего другого им знать не полагалось.

Лу-Маклин был не единственным в индустрии, кто практиковал такую систему организации бизнеса с целью избежать нападок конкурентов. Он был самым искусным и хитрым в изобретении необычных методов работы, хотя со временем некоторые из его отраслей стали такими сильными, что на них приходилось тратить много нервов и обращать самое пристальное внимание. При этом не всегда применялись законные методы. К каким только уверткам не прибегал Лу-Маклин, чтобы завладеть тем, что было в его интересах… Иногда он пользовался услугами других заведений, обладающих плохой репутацией. При этом Лу-Маклин не считался с моральным кодексом. Ему даже не было необходимости оказывать на них какое-либо давление, ибо общества с различными моральными нормами позволяли безнаказанно проделывать такие операции. Для него это были просто виды сервиса, снабжением которых он занимался. Только спрос и предложение были его совестью и судьей.

По его представлениям, каждый мыслящий индивидуум имеет право выбирать свой собственный путь в ад. И у него не было намерений стоять у кого-либо из них на пути. Фактически, не считая выдаваемых довольно редко кредитов, он никогда не занимался тем, чтобы помогать кому-либо из них на этом выбранном ими же самими пути, независимо от того, была эта дорожка спасительной или пагубной. Большинство граждан вошли в жизнь, имея при себе гораздо больше преимуществ, чем он. Поэтому он не считал нужным давать советы, что им следует делать, а что нет. Нет, нет, от Кииса ван Лу-Маклина вы этого не дождетесь. Нет, никогда. Только не от Лу-Маклина.

Его предприятия пользовались свободой, и это шло им на пользу. Они сами принимали решения, как им поступать в том или ином случае. Он не создавал искусственного дефицита в чем-либо, чтобы обеспечить работой различные отделения своей индустрии, он просто удовлетворял спрос так же, как и в те времена, когда он выпускал соленые орешки, заказываемые из шести миров Орисцианов, или гигантские грузовые корабли, которые были необходимы для перевозки объемных товаров таких гигантов, как «Три кольца».

Для него не было разницы, производили его заводы орехи или грузовые корабли. Для него все это было товаром. Секспродукция или сталь, хлеб или строительный материал… Потребность во всех товарах широкого потребления удовлетворялась им с одинаковым хладнокровием.

Время от времени отдельные индивидуумы внутри организации Лу-Маклина выступали против его нерасположенности к четкому разделению легального и нелегального, нравственного и безнравственного. Но очень скоро эти люди тихо и мирно оказывались пониженными в должности, как они это неожиданно для себя обнаруживали. Их переводили на какие-нибудь второстепенные посты. В любом случае они оказывались там, где их никто не замечал, а там они могли высказываться, сколько влезет. У Лу-Маклина не было ни времени, ни кабинета для таких людей. Он держал свой персонал под надзором так же осторожно и пристально, как он делал это, работая со своими компьютерными сетями.

По правде говоря, он не видел никакой разницы между теми и этими. Все они, и люди, составляющие персонал на его заводах, и машины были лишь частью его производства. Различие заключалось только в том, что если люди не сходились с ним характерами, он их просто увольнял.

Не все решения, которые принимал Лу-Маклин, были правильными, не каждое приобретение начинало приносить выгоду. Были крушения, случались и задержки. Иногда он шел против советов своих подчиненных, а они оказывались правы.

В этих случаях такие работники, наделенные даром предвидения, всегда получали повышения. Лу-Маклин ничто не вознаграждал так щедро, как правильные решения, и ничто не наказывал так сурово, как промахи. Само собой разумеется, что ему не нравилось, когда выяснялось, что он был не прав, а кто-то другой – прав. Нет, конечно, нет. Кому же такое понравится, но и эгоистом он никогда не был. Оказался правым – хорошо, значит, думал в нужном направлении. И такому человеку всегда надо было отдать должное, независимо от того, кто при этом ошибался.

Он не стремился к показухе, к демонстрации своих достижений. Он никогда не проявлял радости при осознании своего богатства и силы.

На самом деле, он лично не был так богат, как мог бы быть. Среди персонала, работающего на его заводах, было очень много высококвалифицированных работников, которые имели гораздо большее, чем у самого Лу-Маклина, состояние, которого они добились благодаря своим усилиям. И многие из них имели оклад, во много раз превышающий доход Лу-Маклина.

Богатство как таковое не привлекало Лу-Маклина. Огромные суммы, которые он получал от производства, снова возвращались в производство. Или же заработанные им деньги шли на те или иные развлекательные программы. Иногда эти вложения не приносили дохода, тогда деньги практически не возвращались. Но, несмотря на то, что чистых доходов не было, этих денег было более чем достаточно для увеличения капиталов предприятий и развития производства.

Лу-Маклин очень редко уделял внимание тому, что касалось его самого. Он целиком отдавался бизнесу, осуществлению раскола, который он задумал много лет тому назад. Хотя иногда находилось нечто такое, что возбуждало его интерес. Но, в любом случае, такое случалось довольно редко.

После того дня он долго не встречался с Бестрайтом. Оба были слишком заняты, чтобы поддерживать между собой личный контакт. По большей части они общались при помощи машин, той сложной электронной коммуникационной системы, которую разработал Лу-Маклин, чтобы иметь возможность вести частные разговоры с людьми, общение с которыми было для него наиболее важным.

Приехав, Бестрайт был сильно удивлен, когда увидел, как мало изменился офис на Ивенвейте. Когда-то очень впечатляющий, теперь он казался пустым и заброшенным. Его собственный офис на Реставоне был куда более внушительных размеров, а оборудование куда более современным и солидным. Увидев два этих офиса и сравнив их, посторонний наблюдатель имел полное основание заключить, что это Бестрайт является хозяином, а Лу-Маклин – наемным работником.

– Что случилось? – спросил Лу-Маклин своего ассистента.

– Я занимался бизнесом в Некролиоусе, что находится на южном континенте… – начал Бестрайт.

– Я знаю.

– …и я думаю, что нам следует поговорить об этом с глазу на глаз, – и Бестрайт положил на стол перед Лу-Маклином лист, отпечатанный на принтере. – Это телекс, получен недавно из бюро по операциям на Терре, точнее говоря, из секции социальных переписей, занимающейся также социальными статусами, – и Бестрайт повернул лист бумаги. – Посмотрите вот здесь, в шестнадцатой колонке под увеличителем.

Лу-Маклин засунул лист в увеличитель. Каждая точка на листе содержала тысячи буковок, а на листе таких точек были тысячи и тысячи.

– Посмотрите вот здесь, под буквой "Л", – настойчиво советовал ему Бестрайт.

Там, под этой буквой, было его, Лу-Маклина имя в окружении легальных, находящихся на высоте восьмого класса.

– Вы поднялись выше черты, отделяющей верхнюю десятку, сэр. Примите мои поздравления в связи с вашими достижениями.

Лу-Маклин вынул лист и отдал от обратно Бестрайту. Затем он вновь сосредоточил все свое внимание на компьютерном дисплее. Там была выведена информация, изучением которой он занимался, когда вошел Бестрайт.

– Это ничего не значит для меня.

– Ничего, сэр? Вы уверены? – Бестрайт провел с Лу-Маклином достаточно много времени и хорошо знал его, можно сказать, слишком хорошо знал, чтобы настаивать. Хотя, как он знал, это, скорее всего, вряд ли произвело бы на босса какое-бы то ни было впечатление. Тем не менее это не помешало ему попытаться.

– Я сомневаюсь, есть ли другой такой гражданин в ОТМ, который поднялся бы из нелегального статуса в восьмой класс легального за такой короткий срок. Ведь вам потребовалось на все это лишь двадцать лет, сэр.

– Двадцать лет, – Лу-Маклин оторвал свой взгляд от компьютерного экрана и посмотрел в сторону. – Неужели прошло уже двадцать лет?

– Да, сэр, – ответил Бестрайт несмотря на то, что знал, что вопрос был риторическим.

Лу-Маклин повернулся и уставился на него. При этом его глаза были широко открыты. Бестрайт научился выдерживать этот взгляд. Но больше никому это было не под силу.

– Мы сделали довольно много за эти двадцать лет, не так ли, Бестрайт? – спросил Лу-Маклин, глядя на своего ассистента.

– Нет, сэр. Не мы сделали. Это вы сделали. А я здесь не при чем.

– Нет, я не смог бы сделать это без тебя, Бестрайт, – одобрительным тоном промолвил Лу-Маклин.

– Нет, сэр, вы смогли бы. И причем, довольно легко, мне кажется.

– Я не льщу себе и наполовину, как делаешь это ты, – и он сделал указательный жест на лист, усыпанный мелкими точками. – Мне всего этот не нужно. Я никогда не гнался за статусом. Мне все равно, в восьмом я классе или нет. Я не обратил бы никакого внимания, даже если бы попал в первый класс.

– Я знаю это, сэр, но все-таки мне казалось, что вам будет интересно это узнать, – Бестрайт нарочно говорил таким голосом, будто был слегка задет.

– Я предполагал, что обладаю таким статусом, – сказал Лу-Маклин умиротворяюще. – Мы не зря работали, – и он откинулся назад на спинку стула и стал размышлять вслух.

– И-ди. Усадьба. Президент и главный пайщик в производстве инструментов Полпокузла. Он имеет семь больших заводов в Зулонге. Он отказывается разговаривать с кем бы то ни было ниже десятого класса и совсем не разговаривает с представителями. Старый проницательный ум. Вот почему я никогда не пытался купить его раньше. Да, статус восьмого класса может доказать, какую пользу он способен приносить, этот статус. Спасибо, что сообщили мне об этом.

– Добро пожаловать в восьмой класс. – Ассистент, который был старше Лу-Маклина, постоял в ожидании еще минуту, а затем развернулся и вышел из комнаты. У него были кое-какие дела. Его присутствие требовалось в Некролиоусе, а затем в Реставоне и Мэтриксе. Ему приходилось по делам службы много ездить и он, признаться, устал от этих постоянных передвижений. Но эти путешествия были необходимы. Кроме него, некому было поручить эту деликатную работу с персоналом. Не все можно было сделать при помощи компьютеров. Все-таки в некоторых областях люди были еще незаменимы.

Он оглянулся и посмотрел на Лу-Маклина, снова вперившего взгляд в небольшого размера компьютерный экран. И Бестрайту стало ясно, что он так и не понял этого большеголового с нежным голосом манипулятора миров. Так же далек он был от понимания и того мужчины, каким Лу-Маклин был двадцать лет назад.

Земля была чистой и свежей. Лу-Маклин получал наслаждение от прогулок по паркам, которые были расположены вокруг труб Кларии. Он получал так же много удовольствия от желанных усовершенствований, которые способствовали очищению пейзажа и атмосферы, как от одиночества и физических упражнений.

Хотя много лет прошло с тех пор, как его компания взяла на себя инициативу по очистке Кларии от загрязнений, среди граждан города до сих пор было много таких, которые не привыкли к мысли, что можно гулять за пределами города без защиты. Они до сих пор носили противогазы и защитные очки, которые были прикреплены к одежде специально предназначенными для этого ремнями.

Среди идущих ему навстречу прохожих были в основном молодые, то есть дети и подростки, которые выросли без врожденных страхов и не испытывали никаких сомнений по поводу качества очистки.

Они не узнавали, конечно, Лу-Маклина, хотя хоть сколько-нибудь внимательный взрослый должен был бы узнать его. Но такое положение вещей вполне устраивало самого Лу-Маклина. Оно давало ему возможность изучать всегда вызывавшее у него интерес молодое поколение, чья легкомысленная деятельность, как он с огромным интересом для себя обнаружил, никогда не была чертой его собственного характера. Лу-Маклин, в сущности, никогда не был молодым.

С иронией он снова начал думать про себя. О, сколько медалей и призов, какая слава посыпалась на него после того, как компания под его руководством произвела очистку окружающей среды! Спаситель хорошей жизни, очиститель Кларии, – вот как звали его. Мужчина, благодаря благотворительности которого огромный индустриальный город превратился в цветущий луг, спокойно прошелся по парку еще раз. Он прошел там, где и следует прогуливаться человеку, там, где теперь не было ни пластика, ни металла.

Конечно, его действиями двигала отнюдь не благотворительность и далеко не милосердие.

Он вспомнил ворчание и сердитые послания, которые получал от своих коллег, гигантов индустрии Кларии. Никто из них не представлял себе, как велики его интересы во внешних мирах. Лу-Маклин заставил провести определенное количество обширных и дорогих изучений миров, таких, как Терра и Реставон, где загрязнение было ликвидировано или, на худой конец, хотя бы взято под контроль. Результаты исследований получились очень интересными.

В каждом случае исследования обнаружили, что производительность труда любого из рабочих там была гораздо выше, чем в таких отравленных мирах, как Ивенвейт и Фотонер. Исследования открыли следующую простую закономерность: чистый воздух и чистая вода дают более высокую производительность труда, а следовательно, и гораздо большую выгоду.

Поэтому большая работа по очистке окружающей среды, которую он затеял, была произведена отнюдь не от того, что он горел желанием сделать из Кларии более подходящее для нормальной жизни место и не из-за каких бы то ни было гражданских чувств или филантропических интересов. Просто Лу-Маклин стремился повысить доход, который он получал от своих предприятий через повышение производительности труда рабочих, которые были заняты на его заводах. Ведь, как показывает статистика, здоровый и благополучный рабочий трудится намного лучше. Со временем прибыль, полученная за счет большей продуктивности, с лихвой покроет все затраты, понесенные при очистительных работах.

И все было не так, как он говорил, выступая на ежегодном собрании общества журналистов Кларии, где у него брали интервью. И не так, как он сказал в расчете на славу и призы на собрании, где присутствовала официальная публика и разнообразные организации гражданского толка, не дававшие ему покоя. В сочетании с ранее проводимой им работой в области контроля за преступлениями это новое достижение должно было прочно укрепить его во мнении публики как силу, способную творить добро, воплощенное, к примеру в парках, которые к данному моменту были обильно и по справедливости распределены меж провинциями Ивенвейта.

Те немногие гиганты индустрии, которые знали, в чем дело, скрывали свой цинизм и присоединялись к получению призов. Они восхищались двуликостью Лу-Маклина все больше и больше, потому что они все понимали лучше, чем публика. Некоторые из таких промышленников не растерялись и начали разворачивать свои подобного же рода программы по очистке других миров, получая от этого выгоду.

Несмотря на все это, Лу-Маклин старался держаться так тихо, насколько это было возможно. Он так же хитро и свободно использовал свой имидж, как если бы брал взаймы в каком-нибудь банке. Или, к примеру, когда ему нужно было законодательство, если оно в данном случае работало ему на пользу; или уступка на обладание правами в горнодобывающей промышленности. Но он, к сожалению, не мог повлиять на компьютеры и даже на членов операторского отделения. Зато всегда мог надавить на людей, которые влияют на операторов, а те, в свою очередь, на компьютеры и программирование.

Для Лу-Маклина все это было грандиозной игрой. Он обошел вокруг цветущего дерева белой акации и пристально посмотрел вниз, где протекал его любимый ручеек. Лу-Маклин получал удовольствие от того, что мог наблюдать за детьми. Эти прогулки очень нравились ему, потому что здесь он находился вдали от города, подальше от людей.

Его благосостояние и слава сделали из него мишень для тех, чей бизнес состоял из выпрашивания содействия для различных нужд и организаций.

И дело было не в том, чтобы он отказывал очередному просителю, а ведь речь иногда шла о довольно значительных суммах. Нет, он бывал очень великодушным и щедрым, когда кто-нибудь беспомощный нуждался в его поддержке. Кроме того, что от этих подачек получала удовлетворение общественность, начинавшая еще больше превозносить его в глазах населения, его действия делали некоторые сильные и влиятельные просто его должниками. Когда ни предложения кредитов, ни определенная тактика не помогали в давлении на какого-либо политика, то одно слово, исходящее из уст таких высокоуважаемых компаний, могло совершить чудо.

Стремясь к очередной цели, он знал твердо, что с помощью физического насилия или уговоров, взяток или политического давления, можно достигнуть всего, только надо умело выбирать средства для достижения этой цели. Незримые рычаги, как известно, управляют Вселенной, и Лу-Маклин научился мастерски пользоваться ими.

Достигнув ручья, он остановился и в задумчивости стал наблюдать за движением водяных жуков, обитавших в этом ручье. Маленькие с переливающимися черно-зелеными спинками насекомые кишели в воде. Они шныряли в воде в поисках более мелких насекомых, служивших им пищей. Иногда на воде можно было увидеть странную точку, вернее сказать, как бы отверстие, через которое дышат птицы очень редкой разновидности, живущие под водой. Вода вокруг отверстия, как правило, усыпана перьями этих необычных птиц. Перья имеют красивую окраску и располагаются вокруг дыхательных органов этих речных обитателей. Завидев добычу, жука или другое насекомое, птица стремительно выскакивает из засады и хватает свою жертву. Все это происходит в считанные мгновения, и опять тишина, слышно лишь журчание воды. И только маленькая темная точка выдает внимательному наблюдателю присутствие вновь затаившейся птицы. Как раз одну из таких сцен и наблюдал Лу-Маклин.

Несколько взрослых, в основном парочками, прогуливались по противоположному берегу. Они не обращали на Лу-Маклина никакого внимания, точно так же, как и дети.

Его ближайший советник продолжал протестовать против прогулок Лу-Маклина в одиночестве в парки, расположенные между трубами. Это было опасно для мужчины с таким статусом, как у него, считал Бестрайт. Такой важный человек не мог позволить себе столь долгие прогулки в пригородной зоне.

– Ну в самом деле, сэр, – взывал к нему постоянно Бестрайт, – вы могли бы хотя бы иметь охрану, которая состояла бы всего из нескольких телохранителей. Они сопровождали бы вас, следуя повсюду за вами на некотором расстоянии. Они следили бы за тем, что происходит вокруг вас и не прерывали бы ваших медитаций. Вы их даже не замечали бы.

– Это, конечно, очень мило с твоей стороны, что ты заботишься обо мне, старина, – отвечал Лу-Маклин, – но находиться вне поля зрения еще не значит находиться вне мыслей. Я ведь знал бы, что они следуют за мной, и это раздражало и отвлекало бы меня, – и он окинул взглядом крошечный офис. За последние годы он не намного увеличился, но компьютерные сети, которые заполняли все здание, выросли до таких размеров, что было даже построено новое здание за пределами стены, чтобы разместить там необходимое для компьютеров обеспечение. Лу-Маклин обвел рукой помещение и продолжал.

– Время от времени мне надо уходить от всего этого хотя бы физически, если не мысленно. Я делаю это, уходя за трубы и отвлекаясь от всего, что могло бы напомнить мне о делах, – и он улыбнулся, посмотрев на Бестрайта, – от всего, включая и телохранителей.

– Я все прекрасно понимаю, сэр, но, в конце концов, вы должны знать, что все, чего вы достигли, все, что вы построили за последние двадцать лет, все это может быть потеряно за одну секунду из-за какого-нибудь сумасшедшего или маньяка, который убьет вас, потому что ему нужна мелочь в ваших карманах!

Лу-Маклин заворчал.

– Этот тон мне не привычен, Бестрайт.

– А я вообще не привык быть легальным, сэр. Это ваша заслуга.

– Ты что, разочарован? После стольких лет, проведенных в пороке, когда мы занимались мелкими кражами?

– Нет, сэр. Я никогда и не мечтал быть таким, каким я стал сейчас. Я достиг большего, чем мечтал.

– И все это – результат твоей тяжелой многолетней работы, Бестрайт. Тебе никто ничего не давал, тебе не помогали. Ты сам всего добился.

– Спасибо, сэр.

– Ты отблагодарил бы меня больше, – сказал в ответ Лу-Маклин, – если бы не стал простирать дальше свои заботы о моей персоне. Не мешай моему единственному личному наслаждению. И на случай, если ты забыл, то я хотел бы напомнить тебе, – при этом Лу-Маклин сжал свои массивные руки, – что я нахожусь еще в хорошей форме для того, чтобы позаботиться о себе.

– Я никогда не сомневался в этом, сэр. Просто мне представляется не более чем капризом, что вы рискуете столь многим единственно ради того, чтобы вновь погрузиться в свое одиночество.

– Ну, а мне не кажется, что я сильно рискую, Бестрайт. В парке, в конце концов, не так-то уж много преступников. В городе для нелегалов гораздо безопаснее проворачивать свои грязные делишки. А деревья – плохое место для того, кому надо спрятаться. И, кроме того, даже если предположить, что я умру… большой беды из этого не будет. Подумаешь! Тоже мне, потеря. Я думаю, мало кто будет оплакивать меня.

– Я буду, сэр.

– Я знаю, Бестрайт. Но меня это уже не будет волновать, – и Лу-Маклин пожал плечами. – Я никогда не задумывался особо о смерти. Все мы в конце концов смертны. Все на свете смертно. И люди, и звезды… даже скалы. Я был готов к смерти и двадцать лет тому назад. И сегодня я готов к ней не меньше, чем тогда.