Текст книги "Зелье"

Расс усадил Киттен в свой аэромобиль “Фаэтон-Марк-13А”. Расс гордился этой тачкой и всегда радовался, когда другие тоже восхваляли ее на все лады. Киттен, однако, ни словом не обмолвилась о чудесном “Марке” – последнем писке аэромобильной моды! “Ну хоть бы разочек ахнула или охнула! – подумал задетый за живое Кингсли. – Ладно, посмотрим еще, кто кого…”

Проверив, плотно ли закрыты дверцы, страстный любитель баб и воздухоплавания врубил двигатель на полную катушку, и дивный снаряд мигом взмыл в воздух, обмахнув веером песка и гравия горстку зазевавшихся пешеходов.

Атмосфера Реплера была теплой и влажной, вот и сегодня небо опять заволокли густые облака. Тем не менее, когда речь шла о том, чтобы завязать знакомство с хорошенькой девушкой, для Рассела Кингсли всякая погода являлась априорно летной.

– Ты надолго к нам? – осведомился Расс.

– Пока сказать трудно, но вообще-то у меня, как правило, гибкий график.

– Дела?

– Самая малость. Я приволоклась сюда скорее для того, чтобы как следует отдохнуть.

– Правильно! Работа не волк и прочая, прочая, прочая… Нужно сначала развлечься на всю катушку, а уж потом пускаться в хлопоты. Я всегда так и поступаю.

Расс резко крутанул штурвал вправо и направил аэромобиль к лагуне, оставив позади невзрачные пригороды Реплер-Сити.

Киттен напряженно молчала, вертясь на мягком сиденье и беспрестанно прикладываясь выпяченными губками и мочкой носа к поляроидному стеклу кабины: куда это мы, дескать, летим?

– Не пройдет и получаса, как мы уже будем в Тауэре, на Уэтплейсе, – как бы невзначай обронил Кингсли. – У нас есть свой собственный остров. В этом вроде бы и не углядишь ничего необычного, тем более памятуя о том, что весь Реплер – куча островов, в сущности. Однако Уэтплейс – местечко особенное!

– Уэтплейс? Тауэр? Гм, разве мы не в гостиницу направляемся?

– Поверь мне, дорогуша, в Тауэре тебе понравится! Там для гостей припасены такие сюрпризы, какие и не снились администрации “Зеленого острова”, гостиницы более чем заурядной, надо сказать. На Уэтплейсе, милочка, покой и волшебное уединение – тебе гарантированы. Туда без особого разрешения не может проникнуть никто. Вообрази, чудесный вид на лагуну, отделанная красным деревом опочивальня. – Тут Расс довольно гадко захихикал: – Все, кто посещал Тауэр, неизменно приходили в восторг от него!

– Можно не сомневаться, – довольно сухо заметила Кай-Сунг.

– Между прочим, в своих почти царских палатах я установил кое-какие штучки, от которых ты просто обвалишься! Готов душу прозакладывать, что ничего подобного тебе видеть еще не приходилось. Эти штучки – совершенно уникальны!

– Охотно верю. Слишком нетрудно представить, к чему эти твои “штучки” предназначаются… Итак, назад повернуть ты не желаешь, я правильно поняла тебя?

– Да, твоя правда, киска, – осклабился Расс, – я не поверну назад, потому что бросать начатое дело на полпути не входит в мои привычки!

Он включил автопилот и потянулся к девушке. В его движениях страсти не было пока что ни на волос: так, исключительно в порядке ознакомления с телом – щипки, тычки да пальпация. Виртуозно зачерпнутая пригоршнею грудь приятно поразила донжуана: на славу сформована, что и говорить! Однако Расс ожидал от своей спутницы хотя бы слабенького протеста, и полное отсутствие такового несколько даже расстроило его. Киттен сидела смирно и ласки принимала с каким-то устрашающе невозмутимым видом.

– Отлично, – сказала она вдруг. – Я думаю, нам пора спускаться. Давай сядем… м-м-м… ну вот, хотя бы на этом островке. По левому борту, сюда смотри! Хочешь? Ах, какая там дивная растительность!

– Сойдет, – согласился Расс, хотя по собственному опыту знал, что далеко не самое приятное занятие барахтаться нагишом в зарослях какого-нибудь осота или бодяка, отбрыкиваясь от всяческих зловредных букашек, страшно завидующих простому человеческому счастью и потому неизбежно кусачих. Ну да уж ладно. Если ей так хочется начать именно здесь – пускай…

– Твое желание – закон для меня, – сказал Кингсли, круто повернул руль и одновременно пошел на снижение.

– Ты прямо на глазах меняешься, Расс, – едко заметила Кай-Сунг, но юноша сделал вид, что не раскусил язвительности ее слов. Ничего, скоро будет целая пропасть времени, чтобы посчитаться с этой зазнайкой.

Аэромобиль завис над небольшой рощицей и затем стал плавно опускаться. Расс включил тормозные двигатели, и “Марк” мягко шлепнулся на песок.

– Вылезай, приехали, – сказал Кингсли и подождал, пока девушка выберется из салона; да, милостивые государи, вид ее туго обтянутых материей ягодиц просто прекрасен!

Четверть минуты спустя Кингсли уже доставал из багажного отсека “Марка” какой-то огромный сверток.

– Думаю, крошка, вот этот надувной домишко покажется тебе вполне экзотичным, потому что там имеется…

– Не трать попусту сил, – оборвала Рассела Кай-Сунг.

– В чем дело? – удивился тот, пялясь на дерзко улыбавшуюся девчонку.

– Надеюсь, ты правильно поймешь меня. Конечно, твоя внешность бесподобна, но, видишь ли, как ни старались хирурги, некоторые следы операции все же сохранились у тебя на лице. Признаться, эти шовчики отнюдь не пробуждают во мне желания. Кроме того, первичный психологический анализ твоего поведения указывает на вопиющее несоответствие интеллектуального развития – превосходным физическим данным.

– Как ты сказала?

– Как слышал. Короче, я от тебя не завожусь, парень. – Тут Киттен сделала шаг в сторону аэромобиля, явно намереваясь занять водительское сиденье. – Понимаешь, Расс, – сказала она, – мне давно уже пора находиться в своем гостиничном номере.

– Обожди, милашка. Знаешь ли ты, что это такое?

Все попытки быть галантным кавалером немедленно свелись к нулю. На ладони Рассела лежал какой-то небольшой и, по-видимому, очень опасный предмет. Киттен усмехнулась.

– Это вибронож “Секан”, – пояснил Кингсли. – На батарейках работает, между прочим! Он может резать все что угодно, включая камни и металлы. Только керамика и пара-тройка особых сплавов не подвластны ему. Ты соображаешь, к чему я клоню, а?

Кай-Сунг, уперев руки в боки, весело смотрела прямо в глаза оплошавшему ловеласу.

– Ну и смешная же ты, – несколько сконфуженно фыркнул Кингсли. – Ладно, скоро по другому запоешь! Думаю, физиономия у тебя не из керамики, так что я смогу достаточно изящно исполосовать ее своим ножичком. Мне, право же, хотелось обойтись без насилия, но ты до того трудно поддаешься убеждению…

– О'кей, о'кей, дорогой, я всего лишь пошутила. Тебе удалось убедить меня.

Киттен подошла к Рассу и обняла за шею обеими руками. Ее губы, несколько задрожав, приблизились к его губам.

Кингсли удивился, придя в сознание после секундного обморока. Почему он лежит на спине? И неужели эта голубая бездна над ним – небо? Да, небо, с пухлыми белыми облачками.

В затылке ощущалась какая-то странная ноющая боль. Расс сел на песке и с силой потер шею. “Фаэтон” висел над его головой всего в нескольких, не больше десяти, ярдах.

– Прошу прощения, мистер Кингсли, – прокричала Киттен, высовываясь из кабины. – На брелке к ключу зажигания выгравировано несколько телефонных номеров. Не беспокойтесь, я пришлю кого-нибудь за вами еще до наступления сумерек.

– Черт тебя побери! – прокричал Расс и попытался встать, но тут же острая боль высверлила ему затылок, и он вновь рухнул на песок. – Мерзавка, – застонал бедный ловелас, – что ты со мной сделала?

– Поостынь, поостынь, дружочек! – захохотала Киттен, без труда покрывая своим хохотом мощный рев мотора и стрекот винта. – Ничего страшного с тобой не случилось. Боль скоро пройдет. Но впредь будь осторожнее и не лезь своими косматыми лапищами куда не следует!

Тут дверца захлопнулась, и аэромобиль, сделав, издевки ради, круг над опростоволосившимся волокитой, резко взмыл в небо. Спустя минуту лишь небольшая рябь у берега напоминала о его недавнем присутствии. Чувствовалось, что аппарат попал в умелые руки.

“Фаэтон” давно уже скрылся в облаках, а Расс все сидел на песке и смотрел на небо, держась рукой за затылок. Стоны перемежались отборнейшими ругательствами. В кроссовках водица хлюпала, в штанах похрустывал все тот же несносный песок…

***

– Миссис Киттен Кай-Сунг? – в восхищении пробормотал клерк.

– Ну да.

Долговязый юнец, оторвавши взор от регистрационной книги, попытался сосредоточиться исключительно на личике гостьи и не слишком выпученными зенками на прочие соблазнительные участки. Это ему не удалось: не так-то легко зажмуриться и перемахнуть этаким отчаянным скоком через сладчайшие груди мисс Киттен! Девушка вздохнула. Да, ей давно уже пора привыкнуть к подобным взглядам – то наглым, то спотычливым. Но неужели этот сосунок – Кай-Сунг определила возраст клерка приблизительно в восемнадцать лет – никогда не видал красивой бабы? Ну разве можно столь беззастенчиво пялиться на приличную женщину?!

– Так вы говорите, – улыбнулась Кай-Сунг, – что из моего номера открывается прелестный вид?

– О да, мэм! Из вашего окна вся лагуна как на ладони. Во всем отеле не найдете больше такого номера! Там, помимо оговоренных красот, существует еще совершеннейшая система звукоизоляции, так что вы почувствуете себя вполне спокойно и уютно. Шум космопорта и доков туда не проникает. – В этом месте своей речи клерк как-то вдруг сник, потупился и наконец, снова скосив глаза в регистрационную книгу, проблеял: – Если вам что-нибудь понадобится, мисс Кай-Сунг, то… то кликнете Роя. Рой – это я.

Крошечный пластиковый бокс, в котором желторотый портье добровольно заточил себя, не позволял ему со всей церемонностью раскланяться, но попытка, пусть и неуспешная, все же была произведена: знай, мол, наших!

Киттен просунула руку в маленькое окошко бокса и нежно схватила юнца за кончик носа.

– Я буду обязательно иметь это в виду, – сказала она, причем голос, для пущей проникновенности, понизила чуть не на целую октаву против обычного.

– О, мисс Кай-Сунг!

– Зови меня просто Киттен, – бросила Киттен, уже поднимаясь вверх по лестнице. “Ну и шлюха ты!” – сказал ей один внутренний голос. “Поступай так, как тебе нравится!” – шепнул другой.

– В номере вас ожидает гость! – крикнул вдогонку портье. – Он мне предъявил дипломатический паспорт, так что выставить его вон не удалось. Говорит, что он ваш старый друг. Брешет, наверное, ведь он не человек.

– Все правильно, – на минутку остановилась Кай-Сунг. – Его-то я и ждала. Он представился Порсупахом, не так ли?

– Да, его имя Порсупах, – удивился парнишка. – Выходит, вы его знаете?

– Ну конечно! Вот уже пять лет, как мы спим вместе. Ах, мой дорогой друг, что творят эти томианцы в постели, если бы вы только знали!..

Киттен изобразила крайнюю степень восторга, томно закатив глаза. В эту минуту спустился лифт, девушка перемахнула несколько ступенек одним прыжком, нажала кнопку и, под надсадный рев допотопных лебедок, уплыла наверх. Клерк еще долго не мог прийти в себя и какая-нибудь пронырливая ворона могла бы преспокойно свить у него гнездо во рту. Но в холле гостиницы вороны не водились.

Киттен расхохоталась тотчас же, как только двери лифта сдвинулись перед ее носом. Наверняка к вечеру о ней будут знать все служащие отеля. Вот, дескать, какая скандальная бабенка въехала нынче в тридцать шестой номер!

Между тем, этот номер находился на восьмом этаже гостиницы, в самом конце коридора. Киттен вложила свой указательный палец в небольшую выемку на специальной металлической пластине, прибитой у самой дверной ручки. Устройство мигом считало ее дактилоскопический код, сличило с кодом, заложенным в компьютерную память, и тотчас пневматическая дверь зашипела, въезжая по направляющим каткам в косяк и потом собственно в стену.

Покои Кай-Сунг были достаточно экстравагантны для того, чтобы ни у кого не возникало сомнений относительно огромных заработков постоялицы. У громадного окна, в котором, действительно, винелась лагуна, стоял большой мягкий диван. На этом диване восседало какое-то странное существо, чье присутствие вносило диссонанс даже в довольно необычную обстановку комнаты.

Сие почтенное создание, не мигая, глядело на Кай-Сунг. Роста в нем было не более… четырех футов. Существо до крайности походило на осанистого енота, почему-то разъевшегося до неслыханных размеров. Впрочем, не только размерами отличался этот енот от своего земного собрата, но также и тем, что на передних конечностях его не было когтей, а были самые обычные человеческие пальцы – только не пять, а шесть. На мохнатой голове торчали остроконечные уши (одна пара), разумеется, превосходившие своей величиной одноименные приспособления животинки с земли. Пальцы на ногах соединялись перепонками.

– Где ты шляешься? – завизжал тоненьким голоском сей, с позволения сказать, квазиенот, как только Киттен вошла в номер. – В каких местах тебя носило? Чтоб тебе превратиться в дерьмо дендронотуса!

Девушка швырнула свою сумку на маленький журнальный столик, где валялись реплерианские газетенки и стояла ваза с ирисами.

– Дерьмо дендронотуса? Хм, мне нравится это выражение, постараюсь запомнить… Вот только, что такое “дендронотус”?

– Моллюск такой. Очень противный. Голожаберный.

– Люблю ругательства, смысл которых ускользает от того, на кого они обрушиваются.

Киттен прошлась по комнате и заглянула в спальню.

– О чудо из чудес! Мой багаж прибыл в целости и сохранности. Ты, Порсупах, наверное опять не поскупился на чаевые дураку-посыльному?

– Ошибаешься, меня тут вообще не было, когда вносили твое барахло. Впрочем, не сомневаюсь, что транспортировка производилась при помощи самых современных перевозочных средств.

– Теперь ты ошибаешься, Порс! – улыбнулась Кай-Сунг и принялась расплетать косу. – Порой мне кажется, что на этой планете все еще используется мускульная сила рабов… Порс, перестань буравить меня своими глазенками. Я опоздала только потому, что один из здешних повес, убежденный в своей неотразимости, попытался похитить меня. Вдобавок он восхотел совершить какие-то гадкие манипуляции с моим белым рассыпчатым телом!

На пол слетела последняя золотистая лента. Киттен тряхнула головой, и роскошные густые волосы самым живописным манером разметались по ее хрупким плечам.

Порсупах продолжал молча разглядывать Кай-Сунг. Та игриво пощекотала ему влажную мочку носа.

– Скажи, ты огорчился бы, если бы этому проходимцу удалось добиться желаемого?

Порсупах чихнул и попытался шлепнуть Киттен по руке, но девушка обладала замечательной реакцией и вовремя ее отдернула.

– Я начинаю думать, что не был бы особенно потрясен, если б означенный проходимец сумел покрыть тебя!

Кай-Сунг шлепнулась на диван и прильнула к еноту, поглаживая ему мех на спине.

Лейтенант Порсупах проявлял терпимость во многих отношениях, но когда его рассматривали, как вещь, на которую можно опереться, терпимости приходил конец. С этим он мириться отказывался!

– О скверная женщина! Ты потеряла остатки стыда! Одумайся, мы же принадлежим к разным биологическим видам!

Киттен еще нежнее принялась ерошить Порсупаху холку.

– Служащие отеля не поверят в это, как бы ты не убеждал их. Кроме того, виды видами, но класс-то один! Мы оба – млекопитающие.

Порс не смог сдержать улыбки.

– Пожалуй, это единственное, в чем мы похожи.

– Как бы там ни было, – хрипло зашептала Киттен, – мы, надеюсь, сможем преодолеть условности и в конце концов займемся этим…

Порсупах взвизгнул и отскочил за овальную кушетку.

– О Кай-Сунг, ты безнадежно испорченная женщина!

– Ах, это самые приятные слова, которые кто-либо говорил мне за последние четыре дня.

Томианец едва слышною скороговоркой произнес несколько исключительно емких ругательств на родном языке, после чего к нему немедленно вернулась способность рассуждать трезво и изъясняться благопристойно.

– Майору Орвеналиксу пришлось отменить уже запланированное совещание, в котором помимо нас с тобой должен был принять участие сам губернатор Уошберн. Согласно последним информационным сводкам он сидит у себя в кабинете и буквально дымится от злости. Я настоятельно рекомендую тебе привести себя в порядок, и как можно скорее, чтобы мы успели убраться отсюда до прихода полиции, – а ее уже, возможно, послали за нами, – и скрыться где-нибудь. Иначе мы будем отведены под конвоем в места не самые приятные!

– Фу, какая чушь! – Киттен соскочила с кушетки, подошла к бару, встроенному в стенку, взяла оттуда стакан с коктейлем и отхлебнула немного. – Я сумею договориться с майором. Кстати, не хочешь ли выпить чего-нибудь?

– Тебе же прекрасно известно, сколь пагубное воздействие оказывает алкоголь на организм томианца! У меня, например, после бокала невиннейшего сухача шерсть начинает лезть, а с иными еще и не то случается. Видишь ли, особый фермент, вырабатываемый в…

– Да заткнись ты, трепло! – весело оборвала Порсупаха Кай-Сунг. – Вижу, что врешь. Сам, небось, пропойца еще тот! На вот, выпей яблочного крюшона. Думаю, отвратительным он тебе не покажется…

– На службе – и капли в рот не возьму.

– Э, да ты просто невыносим… А насчет Орви-Дорви не беспокойся. Я его старая подруга, как-нибудь поладим!

– Верю. Однако согласись, что особой пунктуальностью ты не отличаешься, хотя, бесспорно, вовсе не лишена достоинств. Да, не называй майора Орви-Дорви в моем присутствии.

– Попробую, – пообещала Киттен, беспечно потягивая изжелта-бурую жидкость, взбитую миксером. – И все-таки, если погладить у тебя одно мягонькое местечко, чуть ниже лобка, то…

– О, ужас! – томианец в жесточайшем смущении закрыл лицо руками. – Какое бесстыдство! Какое кощунство! Подлинное попрание всех и всяческих моральных норм! Клянусь, я не в силах вообразить такое создание, с которым бы ты не пожелала вступить в половую связь. Дай тебе волю, так ты, наверное, и с камнями изловчишься как-нибудь совокупляться!

– Тоже мне, нашелся блюститель нравственности, – беззлобно огрызнулась Киттен. – Думаешь, я не видела, как ты, подлый щекотун-потаскун, кувыркался с этой молоденькой…

– Хватит! – Порсупах заткнул себе уши. – Немедленно прекрати! Не хочу тебя слушать!

– Перестань тереться своей шкурой о мою чудесную мягкую мебель, – спокойно заметила Кай-Сунг, – не то на тебе аккумулируется такой заряд статического электричества, что первый же дипломат, которому ты вскоре должен будешь пожать руку, обуглится! Можешь трепать мне нервы сколько угодно, дорогой, но, пожалуйста, сиди смирно на одном месте, понял?

Порсупах сложил ручонки на живот и решил изменить тактику. Он сделал вид, что вовсе не замечает Киттен, и принялся ломать голову над тем, как бы поправдоподобнее объяснить майору, скорому на расправу, причину своего опоздания. Однако на ум еноту ничего путного не шло. Или нет, кое-что наклевывалось, но тут вдруг из ванной комнаты донеслось пронзительное: “А все-таки, Порс, и у меня есть определенные устои!” – и все мысли томианца полетели в тартарары.

***

Майор Орвеналикс, командовавший национальной гвардией Реплера, производил впечатление крайне погруженной в самое себя личности. В действительности же он обладал поистине взрывным темпераментом, хотя и старался сдерживать себя. Парламентариям Реплера, в общем-то, не следовало знать, до каких степеней может доходить упрямство майора. Они и не старались об этом узнать, как, впрочем, и о том, что командующий является сотрудником разведывательного управления Вселенской Церкви, в каковом качестве располагал куда более весомой властью, нежели в качестве майора, пусть и национальной гвардии.

Поскольку на Реплере находился Анклав Империи Аанн, местные власти не возражали против тех акций, порою негласных, которые проводились на планете Вселенской Церковью. Анклав по сути являлся рудиментарным органом в государственной машине, наследием тех далеких времен, когда Содружество Гуманоидов и Империя Аанн вели между собой частые войны за новые земли и рынки сбыта. Впрочем, Империя едва ли нуждалась в такой завалящей планетишке, каковой являлся Реплер, однако правители рептилий попросту перестали бы уважать себя, если б вдруг отказались от вмешательства во всякую галактическую склоку и не оспаривали бы больше справедливость притязаний той или иной расы.

Однако в настоящей схватке изворотливее и сильнее оказался Иоганн Реплер. Империи Аанн предоставили в суверенное владение лишь небольшой клочок земли к югу от теперешней столицы. На это реплерианцы отважились исключительно с целью ускорить колонизацию планеты и обеспечить ее гармоническое развитие. Содружество, надо сказать, поначалу возражало против подобных шагов, а Церковь все медлила с окончательным решением, но рядовые гуманоиды и транксы сумели-таки прийти к согласию, ибо Аанн в любом случае могла бы создать себе секретную базу, потому что большая часть планеты оставалась неисследованной. Почему же не проявить великодушие и не дать им, рептилиям, того, что они и так рано или поздно возьмут? Впрочем, правителей самой Аанн идея не больно восхитила. В пользовании космопортом Реплер-Сити ее переселенцам было отказано, а каменные основания островов Анклава были недостаточно прочны для возведения хотя бы на одном из них паромной станции. Рептилии собрались уже было тогда отвергнуть в припадке благородного негодования самую идею Анклава, но потом поняли, что такой поворот событий грозит им полным крахом. Дипломаты Анн, готовившие договор, неизбежно были бы выставлены в смешном свете, а по кое-каким силам внутри самой Империи пришлось бы справлять панихиду. Однако эти силы, разумеется, таинственные, позаботились о создании в рамках Анклава современной исследовательской станции для изучения морских глубин. Ах, как радовались этому событию океанологи Аанн, которых весь свет долгое время считал непререкаемыми кретинами. Центральная планета Империи, метрополия, так сказать, сильно походила, как и многие колонии, между прочим, на пустыню, а посему большинство приверженных к жаркому климату рептилий рассматривали назначения на работу в реплерианском Анклаве, как своего рода ссылку. Исключением из этого правила были, как водится, ученые, во все века рвавшиеся в неведомое, в незнаемое…

Майор Орвеналикс сидел в, похожем на гигантский совок, кресле и с неудовольствием разглядывал наконец-то явившихся Киттен и Порсупаха. Майор пользовался своей серединной парой конечностей, как руками и, подражая привычке гуманоидов, барабанил по столу пальцами. Двенадцатиперстный стук производил бесподобное впечатление на гостей. Для взрослой мужской особи транкса майор Орвеналикс был относительно невысок, нечто среднее между Порсупахом и Киттен в рассуждении роста. Зато он имел чрезвычайно широкую и мощную грудную клетку. Черная расшитая серебром накидка скорее отражала род занятий Орвеналикса, нежели личные пристрастия в одежде, которые вне службы, надо сказать, не отличались излишним консерватизмом. Хитиновый покров майора преждевременно побагровел, но бравые усища все еще сохраняли прежнюю упругость. Энергичному, почти задорному блеску больших черных глаз мог бы позавидовать любой молодой и резвый транкс.

Стукотня прекратилась, и Орвеналикс, выдержав паузу, тихо проговорил:

– Итак, великолепная, неподражаемая лейтенант Кай-Сунг соблаговолила почтить нас своим присутствием!

При этих словах майор игриво поклонился, то есть попросту накренил головогрудь. Ни один транкс, забранный жестким хитином и спеленатый несколькими слоями бронеподобной чешуи, не смог бы сделать это более элегантно.

– Да будет тебе, Орви!

– Попрошу обращаться ко мне по всей форме, – зарокотал майор в ярости и рубанул по столу лапой. – Не забывайте, что перед вами – старший по званию. И по занимаемой должности!

– Слушаюсь, сэр, – рявкнула в ответ Киттен, нагло прикидываясь исправным воякой, – майор Орви!

– Ах так? Вы будете…

Орвеналикс не договорил. Он вдруг внезапно умерил свой гнев, глубоко вздохнул и откинулся в своем кожаном совке.

– Ладно, пусть будет по-твоему. Вижу, что ты ни капли не изменилась!

– А если серьезно, сэр, – улыбнулась Кай-Сунг, – в чем дело? Я на видела вас уже больше года, с того самого момента, как закончилась ваша преподавательская деятельность у нас в Академии. Конечно, многое могло перемениться, но… ручаюсь, что вы уже давно не были так сильно разгневаны чем-либо, как минуту назад – моей смехотворной непочтительностью. Неужели пребывание на этой затхлой сонной планетишке так перекалечило вашу душу?

– Думаю, что прежде чем заводить разговоры о моей душе, тебе необходимо усвоить кое-что. Итак, я попросил приехать тебя для выполнения чрезвычайно важного задания. Ты должна будешь сыграть роль крайне деятельной, но в то же время не слишком разговорчивой особы. Понимаешь, для нашего дела нужно разыграть некую молодую леди, со средним, никак не низким, достатком, независимой, в меру испорченной и в меру капризной, любящей совать свой длинный нос в такие дела, которые сулят массу захватывающих приключений, возбуждают чувственность. Помни, милочка, что ты прибыла сюда только затем, чтобы круглые сутки отдыхать: загорать, купаться, удить рыбу, покупать в бешеных количествах различные безделушки, дабы осталась память об экзотическом Реплере.

– Э-э, майор, да ты, – Киттен вновь перешла на “ты”, – ходячий рекламный проспект. Тебе б зазывалой работать!

– Что делать, в нашем ремесле порой приходится прибегать и к таким вот банальностям. Надо полагать, моему отчему гнезду впору стыдиться меня, но Эурмет, к счастью, находится слишком далеко от этой непотребной планеты, несколько парсеков. Но и ты хороша, Киттен. Тебе следовало бы не привлекать здесь к своей персоне излишнего внимания, но ты, прямо в битком набитом всякого рода зеваками космопорте, завязываешь шашни с самым знаменитым реплерианским бабником и преспокойно летишь с ним в одном аэромобиле. Конечно, твоему спутнику далеко до тех прощелыг, которыми наводнены Армела, Трикс и Перт, но все же в этих краях он – личность заметная. Далее, ты оказываешься в его родовом поместье и швыряешь ключи от “Марка” прямо в лицо слуге Кингсли. Заказав такси, ты прощаешься с этим несносным трепачом и сплетником, как бы невзначай упомянув о том, что его хозяин торчит на островке с такими-то и такими-то координатами и наслаждается одиночеством. Наконец ты возвращаешься в город и легче ветра врываешься в гостиницу, будучи уверена, что здешние жители ни сном ни духом не ведают о твоих подвигах.

– Прошу прощения, сэр, – покаянным тоном объявила Киттен, – но откуда мне было знать, что слуга раструбит о моих, как вы изволили выразиться, подвигах, по всему городу? Я даже не понимала, кто он такой, пока наш разговор не зашел уже слишком далеко. Сначала мне хотелось засунуть ключ под дверь, присовокупив записку, где объяснялось бы…

Тут Кай-Сунг внезапно осеклась и умолкла. Орвеналикс с неудовольствием покачал головой.

– Было бы гораздо проще, – сказал он, – совершить с Расселом акт нерепродуктивного спаривания и вернуться все в том же “Марке” в отель. Поверь, ты бы не светилась так…

– В святом писании сказано, – прошептала Киттен, – что из яйца, снесенного до положенного срока, никогда не вылупится здоровый детеныш!

– Думаю, что ты просто кривляешься. Но возможно, что твой нечаянный ухажер вел себя и впрямь отвратительно, с него станет… Помнится, ты всегда заводилась только от своего ненаглядного Садуриквила, проныра несчастная!

– Орви! Ты еще не забыл моего прозвища? Ты назвал меня “пронырой”? Что за умница… Но теперь ты уже выпустил пар. Пора рассказать и о том, какая нужда заставила тебя вызвать двух аспирантов в это дикое место, где водятся только какие-то страшенные рыбы и уже совсем отвратительные недочеловеки-рыболовы?

– Уважаемый господин губернатор едва ли пришел бы в восторг от таких слов, – усмехнулся Орвеналикс.

Тут вмешался Порсупах.

– Послушай, – набросился он на Кай-Сунг, откуда тебе известно, что я тоже учусь в аспирантуре?

– Еще в гостиничном номере я дала себе труд ознакомиться с содержимым твоих карманов перед тем, как отправиться в ванную. Я обнаружила справку из аспирантуры, а также какие-то записи, очевидно, материалы для диссертации. Ах, все это явно противоречит твоей легенде!

– Ты не только распутная баба, – вскричал донельзя разозленный томианец, – но еще и воровка. Видно, совести у тебя и на вот столько нет, раз ты так запросто шаришь по чужим карманам.

– Зря ты поливаешь меня грязью! Ведь твой кошелек на месте, не так ли?

Порсупах немедленно запустил лапу (или руку – по желанию) в болтавшуюся на поясе сумку, желая удостовериться в том, что его не обманывают.

Орвеналикс украдкой поднес какую-то бумажку со стола ко рту, чтобы скрыть сильное подрагивание нижней челюсти, означающее у транксов смех.

– Ну хорошо, – заговорил майор, когда Порсупах убедился наконец в целости своих денег, – давайте перейдем к делу и вместе поразмышляем над ним. Реплер, бесспорно, планета отсталая в очень многих отношениях. Населения – кот наплакал. И в то же время здесь имеется первоклассное оборудование, позволяющее выходить на связь с самыми удаленными уголками галактики, а также выстроен прекрасный космопорт. Бесспорно, инопланетный туризм и выращивание экзотических растений приносят солидный доход казне, однако этот доход несравним с тем, который приносит космопорт, являющийся едва ли не самой крупной перевалочной базой на стыке более чем двухсот космических трасс. А между Флювой и Праксилицем наш Реплер – вообще единственная обитаемая планета, находящаяся к тому же недалеко от центра Галактики.

– Неплохое местечко для торговли, – заметил Порсупах.

– Да просто замечательное, особенно если вспомнить о тех фантастических суммах, которые удается сэкономить благодаря здешним невысоким тарифам. Конечно, дела наши ведутся не с таким размахом, с каким ведутся они на Терре, скажем, Хайвхоме или Дралларе, однако и тут коммерсанты умудряются получать значительные прибыли. Их оборот растет день ото дня, растет прямо на глазах!

– Как по писаному говоришь, – скривилась Киттен, – прямо прирожденный инструктор!

– Очень хорошо…

Орвеналикс порылся в ящике стола и вынул оттуда небольшой стеклянный, или нет, скорее кварцевый флакон с гипертрофией металлической пробки и в черного дерева оплетке. Кай-Сунг и Порсупах мигом подсели к майору. Орви откупорил сосуд и с чрезвычайной осторожностью высыпал на ладонь себе несколько белых кристалликов.

– Может быть, вы объясните мне, – спросил майор, – что это такое?

Томианец осторожно принюхался к порошку.

– Запаха не имеет. Кристаллы – вещества беловатые, но прозрачные, ромбовидной формы.

Порсупах взял гранулу побольше и растер ее в мелкую пыль в своих ладонях. Стараясь не втягивать эту пыль в ноздри, он снова понюхал вещество.