Текст книги "Зелье"

Ксенобиолог ткнул пальцем в один из самых больших мониторов, на экране которого изображалась огромная прямоугольная выемка в морской глади, окруженная коралловыми рифами. Большинство рифов было изготовлено искусственно, руками наиболее опытных, ааннианских мастеров по части камуфляжа.

– Камера находится на дне коралловой шахты, – сказал Аррис Кармоту. – На той же глубине, на которой находится и наш центр управления исследованиями. Сейчас заканчивается прокладка кабелей, и я пока еще не вправе снимать предохранительную панель. Но по завершении работ мы сможем наблюдать прямо отсюда за всеми действия чудовища. Меня заверили, что с давлением и температурой все будет в полном порядке. Стенки нашего бункера изготовлены из чрезвычайно прочных сплавов и при необходимости могут быть мгновенно демонтированы. Точно так же, как и бутафорские рифы. Шахта, через которую чудовище введут в его камеру, опять-таки разборная. Едва только монстр попадет в свое новое жилище, рабочие растащат по блокам эту шахту. Животное окажется не только запертым в литом сферосе, но и вдобавок отделено от поверхности сорока тевверами морской воды. Будем надеяться, что и стенки камеры, и толща солевого раствора являются для него преградами… Остается выяснить только, нужно ли нам поддерживать в сферосе ту микросреду, которая окружала монстра на родной планете. Впрочем, уже сейчас понятно, что существо легко адаптируется к каким угодно условиям!

– Но об этом его свойстве мы имеем пока что только предварительные сведения, – напомнил Кармот.

– Верно, но в общем нам, конечно, повезло: ученые смогут производить свои наблюдения практически без применения громоздких аппаратов. Более того, даже защитные одежды многим не понадобится натягивать на себя. Нужно только обеспечить станцию значительным количеством баллонов со сжатым воздухом. В этом, по сути, и заключаются требования техники безопасности. Однако нужно помнить и о том, что чудовище, если верить показаниям датчиков, способно разлагать громадное количество соединений и в известной мере представляет собой двигатель внутреннего сгорания с необычайно высоким коэффициентом полезного действия.

– Пожалуй, уже одно это говорит о многом, – заметил Парквит и добавил, указывая на небольшой монитор: – А, вот они и появились наконец.

Ученые сгрудились у экрана, где видны были три быстро двигавшиеся рядком точки: наблюдатели очень скоро сумели различить в них два космических парома типа “Афон” и какой-то массивный предмет эллипсоидной формы, зажатый этими паромами, точно кусок ветчины – ломтями хлеба.

– Да здравствуют пилоты Его Величества, господин главнокомандующий, – в восторге вскричал Кармот, – великолепное маневрирование!

– Расстояние они выдерживают правильно, нагрузку между собой распределили весьма разумно, с поправкой на сопротивление нижних слоев атмосферы… Что ж, – согласился Парквит, – прекрасная работа! Уверен, что выполнение столь ответственного задания поручено наиславнейшему выводку молодых змей-пилотов!

– Можно только догадываться, с каким трудом выбираются эти наиславнейшие, – заметил Кармот.

– Да, – спокойно проговорил Парквит, не отрывая взгляда от монитора, – по эту сторону Отчей Ойкумены вовсе не существует космических паромов, способных транспортировать подобный груз. Слишком много времени для переброски в эти дикие края мощных ааннианских судов, да и гуманоиды непременно заинтересовались бы такой переброской: зачем, дескать, и для чего? Паромы же типа “Афон” уже достаточно примелькались, их эксплуатация не вызовет никаких подозрений. И все-таки… м-м… все-таки мы действуем слишком открыто!

Оба парома спустились чуть ниже прежнего и приблизились к горловине коралловой шахты. Со дна последней тотчас поднялась гидравлическая платформа-лифт, и на нее груз был опущен без всяких проволочек. Сложная, очень сложная операция! Размотаем клубочек…

Вся трудность предприятия заключалась в том, чтобы сбросить транспортируемый предмет в ту самую минуту, когда платформа достигнет венчика шахты и мягко примет тяжелую ношу. Если поднятие платформы и ослабление крепежных зажимов на паромах не совпадут по времени, то последствия такого просчета будут просто катастрофические!

Оба “Афона” разлетелись в разные стороны, а затем врубив ускорители, устремились ввысь, к ракете-носителю, кружившейся на орбите Реплера. Если все пойдет так, как задумывалось, без отклонений, то никто не узнает об операции, поскольку экраны радаров в Реплер-Сити останутся мертвы. Не то, чтобы гуманоиды могли воспрепятствовать осуществлению проекта (ааннианцы диктовали свои права всюду, где им удавалось появиться), но все-таки лучше было не связываться с реплерианскими – и не только! – бюрократами, склонными портить самые прекрасные начинания. Но слава ЯЙЦУ и его непорочным жгутикам, в радиусе действия детекторов находилось всего несколько охотников и собирателей, едва ли располагавших какими-нибудь приемниками. Никто и ничего не заметит!

Операторы гидравлического лифта умело опустили контейнер на дно шахты. Басовитый и несколько скрежещущий звук, донесшийся из глубины “колодца”, возвестил об окончании спуска. Горловину шахты тотчас затянули толстые металлические панели, образовав теперь уже постоянную крышу над опасным контейнером. Буксиры с дистанционным управлением мигом растащили в разные стороны бутафорские рифы. Над оправленным в металлический куб сферосом не осталось ничего, кроме мощного слоя морской воды.

– Ну вот и все, – облегченно вздохнул Парквит, посасывая кончик своего хвоста. – Пусть теперь над этой водной гладью летают все, кому не лень.

– Выходит, с воздуха наше сооружение не может быть обнаружено? – полюбопытствовал Кармот.

– Не может, – кивнул головой Парквит. – Сверху камера ничем неотличима от обычного валуна на морском дне. Для пущей правдоподобности, на крыше контейнера действует станция юннатов, занимающаяся разведением рыбок. – Тут главнокомандующий перегнулся через перильца наблюдательной площадки и заорал в соседнюю комнату: – Эй, кто там на связи?

Из лабиринта мониторов выбежал стройный техник и, задрав голову, доложил:

– Все чисто, господин главнокомандующий!

– Ну и чудненько! – Парквит повернулся к Аррису и Кармоту. – Остается только выпустить животину из сфероса и приступить к проведению научного эксперимента. Хочу, будучи вараном военным, лично убедиться в том, что чудовище способно без вреда для себя выдерживать мощнейшее лазерное излучение…

***

Вом отдыхал внутри своей металлической раковины. Его сверхчувствительные органы восприятия фиксировали сигналы, поступавшие извне. Все еще чувствуя невыразимую усталость, Вом был в состоянии проводить различие между микросредой непосредственно в сферосе и микросредой за его пределами. Было совершенно ясно, что за толстыми металлическими стенами бункера – какая-то жидкость. Содержание кислорода в этой жидкости необычайно велико, но кислород перемешан с водородом. Над жидкой средой опять начиналась среда газообразная. Очевидно, на данной планете существуют обширные водоемы.

Вом обнаружил целое сонмище разумных существ, выделявших огромное количество энергии. Неразумные существа пребывали в состоянии спячки. Исследовав близлежащие районы океана, Вом сделал потрясающее открытие: жидкость буквально кишела живыми организмами! Сие изобилие не столько восхитило Вома, сколько изумило – так давно он не ощущал присутствие рядом с собой носителей биоэнергии, поставщиков питания. Густая населенность здешних мест озадачила Вома. Анализаторы подсказали пятну, что разумная деятельность туземных организмов находится на крайне невысоком уровне и столь же невысока степень излучаемой ими сытой энергии. Впрочем, количество в настоящем случае вполне компенсировало качество.

Был момент, когда Вом надумал потратить на исследование непривычной среды немного энергии. Где-то на периферии органов восприятия у него еще оставался один (а может, целых два?) заряда высококачественной жизненной силы!

Вом колебался. Ему все еще достаточно трудно было мыслить четко и ясно. Долго ли еще дожидаться того момента, когда процесс регенерации завершится и можно будет приступить к полномасштабной экспансии? Для этого следовало немедленно перекусить разумными существами, а не бессмысленными протеиновыми соединениями!..

Около десятка ааннианских техников, забравшись в небольшие ныряющие блюдца и снабдившись бензопилами, устремились в глубину моря к металлическому сферосу. Облепив железяку, рептилии приготовились распилить ее на куски. Ученые полагали, что существо, выйдя из импровизированной раковины, примется с удовольствием плескаться в бетонной вольере, отгроханной прямо на грунте. В самом деле, не находилось оснований для того, чтобы предположить какую-нибудь иную модель поведения этой твари.

Вом размышлял, но чувство голода заметно одолевало доводы разума.

До слуха пятна донесся скрежет разрезаемого металла и визг пил. Сферос лопнул сразу в нескольких местах. Из трещин полезло черное Нечто и мгновенно поглотило техников вместе с их ныряющими блюдцами. Все произошло так быстро, что несчастные подводники даже пикнуть не успели. Пятно пожрало и металл, и живую плоть. Вом стремительно растекался на все четыре стороны, заполняя собою бетонную вольеру, больше походившую на склеп.

***

Двое биологов вели наблюдения неподалеку от массивной двери камеры. Они задали хорошего тягуна, как только сообразили, что за опасность им угрожает, и едва успели ускользнуть от густо-черного пятна, которое ударилось с силой в водонепроницаемую дверь через секунду после того, как ее захлопнули за собой ученые. Вом сообразил, что вставшая у него на пути преграда – дело рук вполне разумных тварей, и мигом произвел детальный анализ барьера, за коим находилась столь вожделенная пища. Довольно несложный сплав металлов, Вому более чем хорошо известный. Оценив сопротивляемость и плавкость сплава, пятно выбросило вперед нечто вроде пары тончайших щупалец, вырабатывавших тепло. Дверь раскалилась добела и потом потекла, как воск.

Первым на это происшествие отреагировал Парквит. У всех присутствующих молнией промелькнула мысль о том, что они столкнулись с воплощенным голодом в лице некоего невиданного космического чудовища. На какое-то мгновение мысли и чувства рептилий оказались разбиты параличом.

– Закрыть все двери и задраить все люки в трубе, ведущей в склеп! – раздался крик минуту спустя после трагических событий. – А также двери и люки в отсеках шесть, семь, девять!

Все немедленно пришли в себя, и помещение сделалось похоже на осиное гнездо. Команды Парквита вынудили техников действовать быстро и решительно.

Металлическая дверь растаяла, и Вом получил доступ в первый отсек трубы-туннеля. Алчный, требовавший мощной и неотложной подпитки разум чудовища отыскивал, чем бы поживиться. И вот еще две молодых игуаны вместе со скафандрами для работ в открытом море оказались в текучем чреве Вома. Эти две не успели проскочить в двери второго отсека: приказ Парквита опередил их! Однако энергия, полученная Вомом, была значительно меньше ожидаемой, так как в ту самую минуту, когда он прорвался сквозь преграду и потек к игуанам, одна ящерица успела умертвить свою товарку и затем направила тонкий луч лазера непосредственно в собственное сердце. Да, в рассуждении калорийности смерть этой парочки сильно отличалась от той, которая прибрала отважных подводников вместе с их крохотными батискафами.

Парквит судорожно отдавал приказы работникам шестого, седьмого и девятого отсеков.

– Включить энергию! – ревел он. Физик Пьорн перевел растерянный взгляд с приборной доски на главнокомандующего.

– Господин Парквит, нельзя ли немного подождать, ведь магистральный кабель еще не прошел испытаний. Теоретически все еще существует возможность…

– Да пошел ты в клоаку, куда открываются мочевые протоки матушки Бибитур! – гаркнул на физика Парквит. – Мне начхать на твои теоретические предположения, сопляк! Время испытаний настало, вот оно! Если твои опасения существуют только в гипотетическом виде, то наша смерть – уже почти реальность. Включай установку на полную мощность, и не вздумай занижать выброс энергии…

– Слушаюсь, сэр! – пробормотал Пьорн и разом щелкнул двумя тумблерами: желтым и коричневым. Крутя ручки, физик заклинал демонов пыли не разрушать недавно смонтированную установку.

Каждая клеточка Вома содрогнулась от жутчайшей боли. Пятно подверглось воздействию электротока в несколько миллионов вольт. Стенки туннеля находились под напряжением. Ослабленный организм Вома не смог вынести подобной атаки, его клетки не сумели перераспределить энергию. Он начал двигаться, сокращаясь и сжимаясь, в сторону того участка стального пола, который не был под напряжением. Организм Вома находился в состоянии агонии. “Просчитался, просчитался!” – вопила каждая клеточка и отключалась, стараясь избежать окончательной гибели. Те клетки, которые пытались перераспределить электрический ток, погибли немедленно. Первыми же пали те, которые помещались на периферии.

И все-таки Вом не погиб!

– Постепенно снижайте вольтаж! – скомандовал спустя несколько минут Парквит.

Вом давно уже находился в неподвижном состоянии, но главнокомандующий решил, что не грех и перестраховаться. Пьорн, исполняя приказ, выключил установку и принялся внимательно следить за показаниями приборов.

– Все отсеки выдержали! – радостно доложил физик.

– Спасибо, спасибо всем вам, ребята, – сказал Парквит, а двум биологам крикнул: – Следуйте, пожалуйста за мной, почтенные жители пустынь!

Все трое спустились в рубку. Острый глаз Парквита выделил из множества обслуживавших мониторы рептилий нужного ему сотрудника. Это было пожилое пресмыкающееся, нечто вроде геккона, сидевшее на стульчике в окружении тысячи стеклянных коробочек со стрелками.

– Ну что, Амостром, дуэль окончена?

– Не могу пока сказать ничего определенного, господин главнокомандующий. Если верить показаниям компьютера, это гнусное пятно все еще живет!

– Невероятно, – беззвучно прошептал Аррис.

– Довольно странно слышать такие слова от ксенобиолога, – ухмыльнулся Парквит.

– Но право же, я не припомню, чтобы где-нибудь во Вселенной существовал организм, способный выдерживать хотя бы десятую часть поданного в вольеру вольтажа в течение более чем пяти-семи миллисекунд! Думаю, что наше пятно, вне всяких сомнений, утратило способность здраво рассуждать.

– А оно обладало таковой способностью? – облизнулся Парквит.

– Не кощунствуйте, сэр! – с укоризной проговорил Аррис. – Ведь столько наших братьев погибло! Не вовсе же безмозглое создание пожирало их с такой настойчивостью, а? Но теперь чудовище парализовано и никогда уже не сможет возобновить свою прежнюю деятельность. Регенерация в настоящем случае абсолютно немыслима! Так что, незачем спорить о том, насколько живо или насколько мертво животное. Это споры, скорее, из области языкознания (раздел “Семантика”), нежели из области биологии.

– Вероятно, вы правы, – насупился Парквит. – Но если нет, то в биологической науке назреет необходимость серьезных реформ! – Главнокомандующий воззрился на экран: – Если монстр жив, то почему он не двигается?

– Всякие “если” отпадают, – заметил Амостром, – так как приборы ясно свидетельствуют о том, что чудовище живо! Конечно, оно ослаблено, даже искалечено, но… наступления смерти констатировать не приходится!

– И в какой же степени ослаблено существо? – полюбопытствовал Парквит.

Амостром пожал чешуйчатыми плечами.

– По общепринятым меркам, пятно находится на грани смерти. Не исключено, что животинка и впрямь никогда уже не оправится, как об этом говорил нам глубокоуважаемый Аррис. Но вот только дело осложняется тем, что наши стандарты не приложимы к данному созданию, тем более в вопросах жизни и смерти. Кто знает, чем закончится вся эта катавасия…

Парквит терпеливо выслушал геккона и, хмыкнув несколько презрительно, устремил взгляд на экран монитора. Телекамеры были сфокусированы на черной отвратительной массе.

– Ну что же, попробуем проверить все эти рассуждения опытным путем, – заявил главнокомандующий. – Для монстра необходим сильный внешний раздражитель… Кармот, Аррис – за мной!

– Прошу прощения, ваше превосходительство, – изумился консультант, – куда это мы собрались?

Парквит оглянулся на Кармота через покрытое броней плечо.

– Разумеется, в камеру к чудовищу. О каком же еще раздражителе, как не о нас с вами, может идти речь?

– Мне кажется, – холодно заметил консультант, – это не самое лучшее решение.

– Зато с точки зрения практической выгоды вполне целесообразное… Неужели в тесно сплоченных рядах пресмыкающихся появился трус?

Кармот зарделся.

– Это не трусость. Это благоразумие. В худшем случае – несколько обостренный инстинкт самосохранения!

– Понимаю, понимаю. И отнюдь не настаиваю на том, чтобы вы шли со мною!

– Не настаиваете? Ну, значит я иду!

Тяжелые и довольно громоздкие костюмы, покрытые броней, сильно сковывали свободу движений, и бойцы едва ползли вперед. Все это происходило оттого, что снаряжение предназначалось для работы в условиях невесомости, в открытом космосе. Использование же подобных бронированных шмоток на поверхности планет создавало массу неудобств для пользователей. Заказывая жесткие скафандры, Парквит в глубине души сомневался в их эффективности, особенно если гадкая скотинка снова надумает кушать ящериц. Анализы, сделанные Амостромом, оставались по-прежнему довольно неясными, и уже эта неясность сама по себе наводила на мрачные мысли. В создавшемся положении броня имела скорее чисто психологическую значимость: она могла придать смелости таким мямлям, как Кармот. В общем-то, природа и без того снабдила рептилий своего рода естественной броней, а посему любые искусственные щитки, чешуйки и латы вызывали в пресмыкающихся почти что священный трепет.

Освещение внутри камеры было необычайно ярким и интенсивным. Его врубили тогда, когда заработала аварийная система энергопитания станции. Все предметы приобрели сероватый оттенок. Кругом валялись гнутые обломки металла – остатки сфероса, в котором транспортировалось чудовище. В иных местах прочнейший сплав растянулся, точно резина, и лопнул.

Загадочное существо покоилось в самой середине помещения. Громадное немое пятно поблескивало иссиня-черным блеском, производя близкое к гипнотическому, воздействие на тех, кто еще недавно сделался свидетелем его необычайной мощи. В этом существе таились ответы на великое множество вопросов.

Парквита, Кармота и Арриса сопровождали помимо до зубов вооруженной охраны, еще несколько добровольцев из числа станционных смотрителей.

Впереди всех шел солдат. Он медленно приближался к черной массе. Все остальные рептилии наблюдали за ним, затаив дыхание. Солдат не спеша обогнул пятно, постукивая по нему прикладом лазерной винтовки, после чего энергично взмахнул хвостом, точно успокаивая наблюдателей.

Издав звук, одновременно походивший на писк, и на шипение, ученые разбрелись по камере, испытывая и облегчение, и любопытство. Показалось, что температура внутри склепа повысилась. Двое специалистов затеяли по этому поводу бурную дискуссию у останков водонепроницаемой двери.

Несколько ученых зашныряли вдоль самой кромки монстра, а другие бросились исследовать обломки металлического сфероида, в котором транспортировалось пятно.

Парквит не мог поверить, что в черной аморфной массе теплится еще какая-то жизнь. Краткие минуты взрывной деятельности чудовища казались теперь чем-то вроде дурного сна и понемногу отступали на периферию памяти.

Главнокомандующий повертелся немного около одного из ученых, пялившегося на пятно и часто-часто бормотавшего в свой диктофон какую-то чушь. Оказалось, старикан исследовал ком расплавленного металла, покоившегося почти в центре Вома. Что это за ком, угадать было нетрудно: из металла торчало предплечье ящерицы-агамы, еще не переварившееся в алчной утробе монстра. Конечно же, агама была техником с ныряющего блюдца и высвобождала инопланетного гостя из его металлической раковины.

Парквит заметил, что Аррис внимательно приглядывался к тем местам, где пятно касалось пола вольеры. Ксенобиолог весело махнул главнокомандующему лапой.

– Ну что, – церемонно осведомился Парквит, – удалось вам сделать какие-либо предварительные выводы?

– Н-не знаю, – промямлил ксенобиолог, – я все никак не приучу себя к мысли, что перед нами действительно живое существо, а не куча грязи. Какое-либо личное отношение в этой мрачной штуковине мне выработать пока что довольно трудно.

– О, тут все наверняка разделяют ваши чувства. Но если можно, расскажите о самых первых впечатлениях…

– Если о первых разве что… гм… Предположим, приборы Амострома необычайно точны. Тогда следует думать, что пятно способно на какие угодно поступки в какое угодно время. Однако, сдается мне, что мы нанесли животине ничем уже не поправимый урон. Регенерация тут не поможет. Но нужно не забывать и то, что объем и уровень организации непосредственно мыслительного аппарата существа нами еще не выяснены. А ведь это самая важная деталь…

– Неужели вы считаете, что данная субстанция настолько разумна, что сумеет научиться чему-нибудь на собственном же опыте?!

– Да, именно в силу этого чудовище так пассивно сейчас. Оно набирается ума-разума, хотя я и не уверен, что приписывать характер разумного действию, которое очевидно было спровоцировано чисто физиологическими возбудителями! Впрочем, не думаю, что скотина захочет еще разок отведать угощения Пьорна. Особенно после столь мощного электрического шока. – Ксенобиолог поскреб когтем чешуйчатый затылок. – Мне бы хотелось с вашего, господин главнокомандующий, разрешения проследить за тем, чтобы все наши эксперименты проходили в строгом соответствии с распорядком!

– Да, конечно. Начинайте немедленно! Внезапно Парквит увидал Кармота и подошел к нему. Консультант видимо трусил и жался к стенкам вольеры, боясь даже коснуться черного пятна на полу.

– Что-то вы попритихли, мой друг! Озабоченное лицо Кармота нисколько не удивило главнокомандующего.

– Попритихнешь тут, – громким шепотом проговорил консультант. – Я вижу, что недавние выходки этого монстра, гибель товарищей, громадный материальный ущерб не насторожили нас. Мы по-прежнему недооцениваем инопланетного изувера в образе пятна! Конечно, инженеры сконструировали замечательную установку, в считанные секунды обуздавшую прыть чудовища и произведшую на меня лично сильнейшее впечатление! Конечно, мы наверняка исчерпали запас энергии зловредного уродца, и первый всплеск его разрушительных эмоций безусловно окажется последним перед заточением и неминуемым расчленением. И все-таки, – добавил. Кармот после некоторой паузы, – мне не хотелось бы, чтобы нами овладело самодовольство! Уверен, еще не конец драмы, вот увидите…

Парквита пессимизм Кармота не слишком поразил. Скорее, следовало удивляться тому, что в речах консультанта явно скрыты были намеки на некомпетентность и зазнайство некоторых официальных лиц. Нет, ученому, состоящему на службе Его Величеству, такие выпады решительно не к лицу!

– Вы бы, разумеется, предпочли, чтобы таинственное существо было немедленно расчленено именно сейчас, не так ли? – скривился главнокомандующий, окидывая Кармота презрительным взглядом. – Сейчас, когда во имя науки положили свои животы многие наши товарищи?!

– Да! – почти прокричал Кармот с таким выражением лица, какого Парквиту еще не доводилось видеть у консультанта. – Именно сейчас! – провизжал в какой-то яростной решимости Кармот. – Немедленно! Иначе оно вновь наберет силы, и тогда уже всем нам не сдобровать! Сделайте это, причем в силу вами же приведенных обстоятельств!

– Мною? – ошеломленно выдохнул Парквит.

– Вами! Или вы уже забыли о погибших? Добейте тварь, добейте! Вам не скрыть вашей робости и растерянности, Парквит!

– Вы правы, – тихо проговорил главнокомандующий. – Но нам следует изучить черное пятно. Не ради ли этого изучения гибли агамы? Способность поддерживать жизнедеятельность организма после немыслимых перегрузок слишком уникальна, грешно упускать такой шанс. Мы должны разгадать механизм выживания, скрытый в чудовище. И я не отступлюсь от этой задачи только из-за гнусных личных страхов и опасений!

– Что ж, – разом обмяк Кармот, – будем надеяться, что страхи останутся необоснованными…

Закручинившийся консультант вернулся к своим занятиям. “Да, нас предают инстинкты!” – мысленно ухмыльнулся он, когда поймал себя на том, что подумывает отведать кусочек монстра. Впрочем, странные мысли входят в голову, когда случаются странные события.

***

Вом полностью расслабился и отдыхал, причем сознавая, что рядом находятся мириады разумных существ, из каковых многие ударяют его чем-то и больно колют. Он сознавал также, что наличие многочисленных приборов, отслеживающих функции его организма, излучает значительное количество энергии. Вом не сопротивлялся ничему, хотя почти инстинктивно искажал всю ту информацию, которую позволял собирать о себе всем этим агрегатам. Он не оказал никакого сопротивления даже тогда, когда его принялись вполне натуральным образом расчленять, то есть два каких-то ухаря оттяпали здоровенный кусище драгоценного Вомова тела. В недавнем прошлом изуверы поплатились бы за свой проступок жизнью. Но нынче Вом был добр и все терпел. Правильно, нужно покаяться. Совершил ошибку – расплачивайся!

Ну и прекрасно! Вом сделается воплощенная покорность и послушание. Он будет податлив как труп (если, конечно, труп податлив!). Да и поразмыслить надлежит об очень и очень многом…

Итак, прежде всего: Вом недооценил своих противников. Что и говорить, при определенных условиях громадная толпа более или менее разумных созданий становится могущественнее одного сверхгиганта. Даже его, Вома, смогли одолеть на время эти козявки! Не следовало, не следовало так надеяться на свою сказочную силу! Вот она, расплата… Хотя выжить ведь удалось-таки! Разве это не удача? Неслыханная удача! Надо же, тысячи лет торчать на пороге смерти и не подыхать от жесточайшего истощения и вдруг – чуть не свалиться от атаки неких высоколобых букашек! А все неосторожность. Одна оплошность – и чуть было не вырубился на веки вечные.

Вом почувствовал, что полонившие его твари сбились в одну кучу где-то за границей первого контейнера. Пятно еще не было в силах читать мысли, но интерпретировать те или иные эмоции животных – уже могло. Вом заприметил длинные трубы, приваренные к каркасу вольеры с той стороны, где находилась помпа. Ага, похоже, собираются подавать жратву. Для чего бы еще понадобился им насос? Ну что ж, пускай накачивают: наверняка какие-нибудь паршивые органического происхождения отбросы… Вом принялся высчитывать время, которое понадобится ему на восстановление прежнего самочувствия. Оказалось, довольно немного времени потребуется… К тому же, существуют определенные энергетические отстойники, где скапливается необходимая для нормальной регенерации жизненная сила!

Когда Вом окончательно оклемается, действия его будут носить куда более разрушительный характер, чем прежде. Теперь он станет придерживаться четкого плана. Мысль о том, что он в плену, тяготила Вома, почти что вызывала отвращение. Однако читать мысли своих тюремщиков было еще гаже: все они, как один, мнили себя победителями! Вом решил относиться к своему пленению, как к заслуженному наказанию за ошибки. Но скоро он наберется сил и… Конечно, до максимума потенциальной энергии весьма далеко покуда (слишком много органики пожирает ненасытная память!), однако для акта мщения хватит с лихвой! Время… главное немножко подождать. В ожидании – сила!..

***

Маленькой-маленькой девочке никак не могло быть более девяти-десяти лет. В страхе она нырнула в лесную чащу и спряталась, присев на корточки, за обомшелым валуном. Шел дождь. Капли теплой воды, стекая с древесных листьев, падали на рыхлую землю. Кроме шума валившейся с неба воды ничто не нарушало мертвенной тишины леса. Повсюду буйно и невоздержанно произрастали папоротники, хвощи, плауны.

В правой рученьке девчушечка сжимала малюсенький бластер. Юная особа немного привстала и высунула голову из-за камня, напряженно всматриваясь в дальние дали. Все было спокойно. Кругом стеной стояли высокие стройные деревья, а в подлеске шумели ветвями бриоксиды и ютились по стволам мистифиты с грибами и лишайниками, яркими пятнами то огненно-рыжего, то лилового цвета, выделявшимися на зеленом фоне чащобы.

Вдруг девочка заметила, как по левую руку от нее между двумя гигантскими грибами проползло нечто изжелта-коричневое. Оружие в нежной ручке забрыкалось и выстрелило. Раздался глуховатый взрыв, разметавший во все стороны клочья темной плоти, от которых немедленно повалил зловонный пар и полилась зеленоватая жижа. Куски мяса, пошлепавшись на землю, судорожно задергались, как бы представляя в лицах (которых не было) извечную борьбу Жизни и Смерти.

Девочка выползла из-за валуна, не сводя дула с останков по-прежнему неопознанного, но зато уже обезвреженного существа. Поросшие шерстью куски ошметка потрепыхались еще немного и затихли. Девочка опустила бластер.

К сожалению, малышка не удосужилась задрать свою чудесную головку и посмотреть наверх, а потому и не заметила громадного злющего питона, свесившегося с ветки. И, конечно, не заметила она кривых коричневых зубов, впившихся в ее шею…

Киттен зажмурилась, выйдя из полутемной кабинки на яркий свет, и потерла немного за левым ухом свою головенку: контактные пластины аппаратуры были довольно жесткими.

– Ну что? – осведомился несколько фатовато Порсупах, сидя на скамье с подсветкой и жуя резинку. – Как тебе понравилось?

– Довольно скучно, – ответила Киттен, выговаривая слова с намеренно аристократическими интонациями: этот странный выговор, как и щегольской наряд Порсупаха, предназначался для тех любопытных отдыхающих, что взад-вперед бродили по влажным от недавнего дождя аллеям луна-парка. – Да, скучно, хотя сделано все достаточно профессионально. Смерть выглядит более чем убедительно. Мне уже давно не приходилось испытывать ничего подобного: надо же, сзади напал! Однако кора головного мозга у питона функционировала столь бледно и невзрачно, что я не почувствовала никакого удовольствия, не сумела проникнуться ощущением удачной охоты. Понимаешь ли ты, Порс, о чем я толкую?

– Понимаю, но лучше бы нам, – раздраженно проговорил Порсупах, – было заняться рыбной ловлей. Разве ощущение того восторга, который тебя охватывает при хорошем клеве, сравнимо по силе и интенсивности с идиотскими треволнениями, захватывающими тебя в кабинке стереовидюшника? Все подделка!