Книга: Ланарк. Жизнь в четырех книгах - Аласдер Грей

Не зря издатель предлагал ему разделить истории Тоу и Ланарка: получилось бы 2 книги из 2 томов. Первую и вторую части бы читали все, они бы принесли успех. Третья и четвёртая остались бы на суд заумников и были бы тихо забыты. Не зря Грей отказался: и понял он, что это хорошо.

Твое выживание как персонажа и мое как автора зависит от того, удастся ли нам заманить в наш печатный мир живого человека и удерживать его там достаточно долго, чтобы похитить энергию воображения — она и дает нам жизнь.

Ланарк по своему банален и оригинален. Автор много читал, поэтому для сотрясания воздуха он воспользовался кладезями мировой литературы, вложив в уста героев монологи-плагиаты. А действительно, зачем плодить сущности? Грандиозная антиутопия, в которой объясняется, что как бы хорошо всё ни выглядело, общество пожирает само себя. Эта философия (читай, болтовня полкниги) - суть Ланарка, то, что должно было увидеть учителю литературы.

Нам, простым читателям, ближе приземлённые перипетии. В детстве героя это всё есть: поиск точек соприкосновения с обществом, первая (вторая, пятая...) любовь, друзья и враги, проблемы с учёбой и начальством. Следовательно, там всё нравится, потому что всё просто и понятно. Что же касается эфемерного Унтанка... Всё не так примитивно. Повествование напоминает неразмешанный кисель: вязкое от "мыслей(!)" о политике и цивилизации; мутное от аллегорий, маскирующихся под фантастическую составляющую; искажённое во времени и пространстве, как взгляд через студенистый комочек. Больше всего цепляет последнее. "Интеркалендарная зона" скрадывает всю жизнь героя: вот он встретил свою любовь, через пару недель у него уже сын, месяц - и Ланарк старик. Что это за фантасмагоричное Чистилище (хотя по второй части должно бы назвать это Адом)?

Отдельного внимания заслуживают персонажи.

Боюсь, читатель из более здравого века сочтет мою историю белибердой, а персонажей — гротескно-легкомысленными паразитами, как в произведениях миссис Радклифф, Толкина или Мервина Пика.

Пика я обожаю, к Толкину отношусь спокойно, о Радклифф не слышала. По-моему, герои Грея на их героев не похожи совершенно. Разве только тем, что они действительно легкомысленные паразиты в обществе, где занятость населения возникает не от необходимости в их труде, а в важности занять умы, пресечь свободомыслие. Каждый воплощает собой какие-то недостатки, кто-то пытается сделать мир лучше - общество. Возьмём, например, Оракула (понравился он мне): человек так усиленно игнорировал реальность, что та стала игнорировать его и не показывать "лишние" элементы. Слепота от невнимания превратилась в физическую слепоту. И так ли уж неважно, какого цвета автобус тебя вёз сегодня утром?

И самое забавное, что мне не понравился герой, сюжет, перегруженность умными речами, хронологическая муть, но в итоге-то... Замечательно!

Кстати, мне сильно повезло, что Тоу был художником. Нет, я не за то, что лампочки рисовать нет смысла, дали б мне лампочку — такое б зверство вместо лампочки нарисовал б, лампочку с оскалом… Но весь ход его мыслей горячо поддерживаю. Стрёмно становится лишь тогда, когда понимаешь, что всё-таки по большей части ты сам как раз такому и следуешь, а Тоу… Тоу кончил плохо… Сам автор говорит, что почти всё произведение (ну, эти две части) писал с себя, но позволил герою неистовствовать в тех вещах, где сам некогда приходил к компромиссам с окружающим миром, и это позволило ему выжить, а не утонуть в полубреду без гроша в кармане. Огромная благодарность автору за то, что не отпустил Тоу сладкой жизни и не прикончил роман приторным хэппи-эндом. Вышло непревзойдённо правдиво, и о таком человеке, о котором мне хотелось бы читать, а не о всяких там Ванечках-встанечках-Никитах-Багровых внуках, коими пухнет русская литература.

Но как я его понимаю, чорт! И дело не только в сходстве суждений и характеров. Я понимаю его как человека с экземой в принципе, ибо и меня из-за экземы долбали соседи, вынуждая чувствовать себя недочеловеком каким-то, изгоем общества по внешнему, далеко не приметному признаку, и уж тем более заведомо никому не вредящему. Понимаю его одновременную неприязнь и тягу к компаниям, в которые собираются его друзья-приятели. Да уж, попадись мне живой Тоу, непременно бы его полюбил.

Что касается обрамления… ну, института здоровья и пребывания Ланарка в Унтанке… оно попросту не такое сильное. Если я буду советовать кому прочитать эту книгу, то непременно с указанием определённых частей, а не всю. Впрочем, есть ещё светлое место в романе — где герой встречается с автором. Автор! Какой же ты хороший автор! Ты не пощадил себя, и скорей изничтожил, чем приукрасил! Перед нами обрюзгший старик, подвластный воле времени, тенденций и т. п. Даже в некоторой степени — воле персонажей. Ланарк бежит своего автора, честно предупредившего его, что «хорошо» не будет. Не будет в том смысле, в котором приемлет Ланарк, вот Тоу бы такая жизнь вкатила. Ланарку чужд Тоу, несмотря на то, что он был Тоу — как он, однако, резко и непонимающе судит о том, что Тоу не умел наслаждаться, — да что он знает вообще, ничем не занятый, об упоении работой, своим делом, которое по душе, да все эти терзания, о том как, где и что нарисовать — уже наслаждение! Тоу расписал церковь, а чего достигла серость в лице Ланарка? Экстракт обыденности жизни: пару раз перепихнуться, водрузив рядом с собой далёкую от себя и непонятную женщину, истерящую всякий раз без повода, и сбежавшую вместе с сыном, чуть ли не из утробы начавшим рассуждать, к человеку, более близкому ей по складу и понятиям — я одобряю это её решение, но не совершенно глупое стремление Ланарка из кожи вылезти, чтобы быть рядом с ней.

Могу ещё сравнить оригинальность построения романа с композицией «Облачного атласа»: если в «Атласе» всё было как нельзя более связано, и смысл был в самой связи, и ни одна история не уступала другой, то здесь середина просто затмевает края. И не нужно было делить на две части рассказ о Тоу, там, в сущности, нет логической границы. Это просто рассказ в рассказе, не более того. Поэтому части о Тоу — безапелляционно в излюбленные произведения, а всё остальное даже до десятки, увы, не дотягивает.

Потом был огромный рот – символ похоти и обжорства, сиречь смертных грехов.

Потом были преисподняя, а в ней дракон и взрывы, всем заведовали черти.

И тут появился Тоу, а Ланарк стал его оболочка, но больше, чем оболочка…

«Проснись! Почему ты дрожишь?» Аласдер Грей замахнулся очень широко. Он ловил бабочек сачком, но его сачок растянулся на полнеба, и в него угодила хвостатая комета. Он писал не по порядку, в творческом, стало быть, беспорядке, очень так по-посмодернистски, да вы, верно, и сами увидели.

Книга третья, а за ней книга первая! А между ними оракул, самый сладенький в серединке, эдакий бутерброд. Потом вторая, потом сразу четвёртая, спасибо хоть, что не пятая! А там и до конца недалеко, но перед этим мистер Грей просунет-таки между прутьями решётки повествования свою волосатую башку, и даже скажет что-то по делу. Впрочем, он всегда говорит по делу, но иногда его дела лишены смысла, а зачастую – дальше слов дело-то и не идёт.

Ланарк много говорит и движется, а мы движемся вместе с ним. Семь кругов – не понятно только, ада или рая. Но библейские аналогии очевидны.

Вообще, Грей, как писатель-постмодернист, многие вещи обыграл иронично и небанально, хитро так, с заковыркой. «Ланарка» он вынашивал, как дорогое дитя.

На пути у романа пролегли многие преграды, но именно благодаря этим трудностям «Ланарк» стал единым целым с самим собой, а мог бы распасться на пару книг поменьше. Вот, например...

*страница удалена*

... А в конце Грей будет долго и обстоятельно перечислять, у кого и что он позаимствовал, как будто это такая жизненно необходимая информация! Вот, лучше стишок послушайте:

Мужики-стервецы, В основном наглецы. У обжорства жрецы, И у лени жнецы.

Мужики-стервецы, Вы хитры, как дельцы. Дряблые холодцы Вам мечи-кладенцы.

Мужики-подлецы, Вы большие глупцы, Продувные льстецы, Записные лжецы.

Мужики-стервецы, Иногда молодцы, Иногда храбрецы, Как мудрец Лао Цы.

Смысл улавливаете? Нет? Ну и правильно! Так вот, в «Ланарке»-то смысла куда как больше, он пропитан смыслом, как человечество – грехом. А это... небольшое лирическое отступление, реверанс Генриетте. Пусть растает её сердце, а из талых вод потечёт ручеёк, превратится затем в бурлящий поток, а поток вырастет в океан, а в том океане взметнётся большая волна, и накроет она – и небо, и землю, и город, и последнее слово – ЛАНАРК.

Итак, у нас есть две истории. Одна из них – история Ланарка, вторая – история Тоу. По авторскому замыслу, последняя находится как-бы внутри первой, хотя лично по моим ощущениям более важной и главной была жизнь Тоу, а уже за ее рамки вылился Ланарк. Хотя кто я такая, чтобы спорить с автором, давшим книге имя последнего.

Не могу определиться, как говорить о персонажах книги: то ли мысленно расставить главы по порядку и рассуждать о жизни одного героя, или оставить так, как это есть у автора и разделить одного героя на двух. Наверное, мне ближе второй вариант – я так и не смогла воспринимать Ланарка и Тоу как одну личность.

Ланарк – первый, с кем мы встречаемся. Представьте: кафе, полумрак, балкон, на котором стоит человек и вглядывается вдаль в поисках солнечного света. Какое многообещающее, интригующее и несколько романтичное начало. Почему же он ищет этот свет? Может быть уже вечер, может быть наоборот ждет рассвета… И тадам! Все теории обламываются, особенно для личностей типа меня, кто как-то вот повестись на аннотацию умудрился, а подумать, что она обозначает, нет. Ланарк ждет света не потому, что он какой-то там романтик, а потому, что он живет в городе, в котором этого самого солнечного света нет вообще. Да и сам город странный такой, серый, бесцветный, прибыл он туда в одном вагоне, был единственным пассажиром, не помня, откуда едет и кто он такой. В странном заведении ему присвоили имя (эх, звался бы ты каким-нибудь Чупакаброй, товарищ Ланарк, если бы не поезд), отметили экзему на локте, дали денег, сказали, если кончатся – приходите еще. А потом, потом его поглотил большой рот, в который надо прыгать исключительно голышом… А потом институт, а потом доктор, драконы и музыка, какой-то осовременненый ад с дьяволами и чертями в белых халатах, и если где-то там на стадии ртов я еще немножко недоумевала (кстати, женщина со ртом на ладони мне потом еще несколько дней снилась, это какой-то мой персональный кошмар, как и глаза на тех же ладонях), то вот после института перестала. Просто начала воспринимать книгу не как какую-то упоротую наркоманию, а как достаточно интересную фантастику, и все встало на свои места. Хотя я понимаю, что, наверное, не настолько это фантастика, как мне показалось, и все гораздо глубже, но я воспринимала это именно так.

Продолжу Тоу, о котором шла речь дальше. Ланарк, познакомься, это Тоу. Тоу – это ты, только не там, где ты оказался сейчас, а там, где ты жил и существовал до этого странного унылого города. Там ты был сначала мальчишкой, потом юношей, потом даже мужчиной, художником, на мой взгляд, достаточно талантливым, только с каждым годом все больше и больше замыкающимся в себе. Ты писал картины, а когда они были почти готовы, осознавал, что они тебе не нравятся и это все совсем не то. Ты не верил в Бога, но твоя жизнь оказалась как-то очень тесно на нем завязана. Ты прокручивал в голове необычные сексуальные фантазии, потому, что тебя никто не любил, и хоть ты и делал вид, что тебе все равно, ты хотел этой любви, нещадно хотел. Ты болел, очень сильно болел, не мог дышать, ненавидел этот мир, захлебывался сам собой, и никто не мог тебе помочь. Ты взялся за большую работу, но в порывах перфекционизма и в состоянии собственного тотального одиночества так и не смог ее закончить. Ты много чего не смог, и вот ты в Унтанге, и ты теперь Ланарк.

Да, мы снова вернулись к Ланарку, только вот уже он покидает Институт, и идет обратно в серый город, потому, что все-таки хочет увидеть солнце. Нет, Унтанг не стал солнечным за время его отсутствия, просто через некоторое количество дней ему придет конец и Ланарк легко окажется там, где светит солнце. Дорога вне времени и даже вне пространства, политика, политика, снова политика, и это немного портит мне впечатление, корпорации, махинации, проблемы, съезд – побольше бы фантасмагории да поменьше бы реализма. Однако здесь произойдет одна очень интересная встреча, которая вызвала у меня улыбку – люблю такие штуки. А дальше… Дальше финал истории. Да, даже этому сумасшествию придет конец.

В мастерстве автора просто не приходится сомневаться. При всем этом нагромождении форм, сюжетов, переплетений, эпилогов и вообще кучи сложностей, роман читается на удивление легко и увлекательно. При всем же при том, он интересен не только своим каким-то внешним эпатажем, если можно так выразиться по отношению к книге, а еще и конкретно внутренностями, смыслом, самим содержанием. Сколько проблем поднято в отношении Тоу? А в отношении Ланарка? А если учесть, что это один и тот же человек? В общем, замысел автора удался сполна – это действительно целая жизнь. И выходит, что даже чуточку больше.

Странное дело, но о других героях говорить совершенно не хочется. Не потому, что они плохие, а потому, что главный герой настолько заполняет собой все, что остальное в принципе не важно. Поэтому буквально в паре фраз, заметка на память. Вокруг Тоу герои все такие осязательно-ощупывательные, совершенно реалистичные, выверенные до мелочей, до фразы, жеста, легкого поворота головы или случайно оброненного приветствия. Возможно, сработала биографичность и все это действительно очень близко автору и пережито им самим. Не углубляясь в подробности – идеально. Вокруг Ланарка же все какие-то… неубедительные, что ли. Как вся обстановка отдает определенной неестественностью, так и герои какие-то ненастоящие. Вот как раз от окружающих Ланарка меня прямо подергивало, и вообще не отпускало странное чувство тревоги, что вот сейчас рррраз! - и что-нибудь этакое случится. Опять же, наверное, так и задумано, но там даже Рима с Сэнди не выдали мне ощущения надежности, и даже неизменившийся Сладден или меняющий форму Глоппи не убедили в какой-либо стабильности.

Сложный роман, объемный, масштабный, глобальный. Чтобы его осмыслить, мне надо приобрести пару дополнительных извилин к базовой комплектации моего мозга да перечитать когда-нибудь эту историю в четырех книгах.

Вставки с "плагиатами" мне не понравились совсем. Забавно, что в тексте есть упоминание Бриана де Буагильбера, из романа В. Скотта "Айвенго", а самого Вальтера Скотта в списке авторов, у которых взяты персонажи, не числится. Было интересно прочитать приложения к роману - беседу 1981 года с Аласдером Греем и комментарии Сидни Уоркмена.

И все-таки, несмотря на мое весьма прохладное отношение к написанному, я бы переиздала эту книгу. Охота (я люблю читать книги в бумаге, а не электронке!) показала, что данное издание является редкостью, и бумажный экземпляр есть даже не во всех библиотеках.

Мне бы хотелось увидеть экранизацию книги, а в самой книге - развитие темы института ("области ада", как назвал его А. Грей в приложении), ещё много-много драконов, и всего, что связано с драконами. Более внятную тему времени, наверное, тоже. В романе она оказалась выражена весьма неплохо, даже придумана замена отсутствию часов - время отсчитывали по биению пульса, а потом нашли часы со стрелками и кукушкой. Но чего-то все равно не хватает. Герой взрослеет (стареет) скачками, а сам как был в душе ребенком, так и остался.