Текст книги "Психика, сознание, самосознание"

Для теории уровней психики, в частности, подсознательной сферы, важным является вопрос о том, каковы конкретные формы существования психических содержаний на подсознательном уровне. Это проблема микроструктуры психики. Ряд психологов (как, например, А. Н. Леонтьев и Б. В. Зейгарник) указал на то, что психика оперирует триедиными комплексами: значение-образ-слово. Эту идею можно положить в основу обсуждения данной проблемы.

Другие авторы утверждают, что подсознательны только значения, а образы и слова возникают исключительно в сфере сознания, и их появлением и конструированием управляют именно эти значения, действующие из подсознательного (К. Халл, Ян Освальд и др.). Данное утверждение противоречит ранее выдвинутому нами положению, согласно которому сновидения являются преимущественно подсознательными формами психической активности, следовательно, и образы (а не только значения) могут существовать на подсознательном уровне.

Однако приведенная выше мысль Я. Освальда и других исследователей вряд ли верна еще и потому, что в таком случае было бы непонятно (и необъяснимо), каким образом значение или слово сразу же порождают образ, откуда они его берут, если этого образа не было в долговременной памяти, т. е. в подсознательном. Логичнее считать, что и образы, и слова имеют подсознательное существование, а при необходимости воспроизводятся. Они не конструируются каждый раз актуально (это имеет место в творческом процессе). Они скорее реконструируются в процессе воспроизведения. Иначе, при принятии иной точки зрения, было бы непонятно, как при отсутствии реального предмета, только на основе значения слова, образуется представление (образ) этого предмета. Из чего он образуется, если в памяти не сохранился воспринятый образ предмета? Поэтому было бы неправильно утверждать, что подсознательное состоит только из значений, если даже под значением понимается установка.

Подсознательная сфера психики, онтогенетическая динамическая память человека состоит, по нашему мнению, из тех же триединых комплексов и ассоциаций, какими люди оперируют в сознательном состоянии. Значения как установки не исчерпывают объем подсознательного. Они направляют психическую жизнь, придают осмысленность игре психических содержаний на всех уровнях, в том числе в сновидениях. Они являются как бы организующими принципами, которым подчиняется психическая динамика.

Следует, однако, иметь в виду, что значения не всегда можно считать установками. Только часть самых общих значений можно отождествлять с установками различных уровней обобщенности или считать ценностными ориентациями. Это обусловлено тем, что каждый конкретный объект может приобретать для человека значение, а с помощью таких значений могут выражаться в поведении более общие значения и установки личности. Бесспорно, что для строгого решения этих проблем необходимо иметь четкие и однозначные определения понятий «установка», «значение», «смысл» и ряда других, так что теоретическому мышлению в этой области предстоит большая и тонкая работа.

Таким образом, можно считать вероятным подсознательное существование визуальных и других образов даже вне сновидений. Однако, как утверждают, опираясь на исследования целого ряда других авторов, Ян Освальд, Ю. Азерински и другие, у человека могут быть сновидения без образов (это имеет место в период «медленного» сна). Если это верно, тогда можно сказать, что в подсознательной сфере главной формой существования психического все же следует считать значения, т. е. расщепленные от образов мысли или очень обобщенные образы, отделенные от конкретных образов и слов.

Подсознательное мышление вне сновидений есть оперирование главным образом значениями и установками, которые не репрезентированы в виде образов и слов. Даже при сознательном безóбразном мышлении налицо динамика значений, установок и словесных символов, в то время как образы почти отсутствуют. Однако, как мы уже сказали, невероятно, чтобы каждый раз представления вновь создавались как психические феномены на основе образования соответствующих нейронных структур. Вполне логично поэтому допущение их существования в психической форме, вне сферы сознания и сновидений. Если значения, мотивы и установки могут существовать в подсознательной форме, то у нас мало основания для отрицания такой возможности и для образов. Ведь относительно зрительных образов многочисленными опытами доказано, что они могут образоваться на подсознательном уровне – при неосознанном восприятии различных раздражений в бодрствующем состоянии, в естественном сне или в гипнозе, а затем воспроизводиться или же обнаруживаться при узнавании (в частности, в виде известного феномена «уже виденного»), а также при «самопроизвольном» воспроизведении в сновидениях. Психические явления сохраняются в долговременной памяти со всей своей сложностью, всеми своими компонентами, хотя для использования образов сновидения сознание (а для вербализованных значений – главным образом сознание) более удобная сфера.

Психическая структура. Мы только что обсудили главным образом вопрос микроструктуры психических содержаний. Но многие психические содержания после их восприятия структурируются, составляя более крупные блоки. Так что если подняться на ступень выше, то можно сказать, что психика состоит из более или менее структурированных блоков содержаний. Но что собой представляют подобные психические подструктуры? Чтобы не «изобретать велосипед», примем за основу то определение, которое еще в середине 20-го века психической структуре давали Д. Рапапорт и М. Джилл: «Структура – это такие конфигурации с низким уровнем изменения… внутри которых, между которыми и с помощью которых осуществляются психические процессы… Структуры упорядочены иерархически… Качество процесса зависит от того, на каком уровне структурной иерархии он имеет место»[118]118
  Rapaport D. and Gill M.M. The points of view and assumptions of metapsychology*. – “International Journal of Psychoanalysis”, 1959, 40, pp. 157–158.


[Закрыть].

Когда происходит деавтоматизация навыков, знаний и других содержаний психики, то происходит, скорее всего, снижение иерархического уровня, а не исчезновение психической структуры вообще.

Очевидно, что вышеизложенные рассуждения носят дискуссионный характер. Но они основываются на значительном эмпирическом материале и, на наш взгляд, создают реальную основу не только для понимания подсознательного и целого ряда сложнейших психических явлений (в частности, творческого процесса и интуиции), но и содержательного обсуждения ряда теоретических проблем психологии (психофизиологической проблемы, проблемы генезиса уровней психики и другие).

Здесь, завершая обсуждение проблемы подсознательного уровня жизни психического, следует упомянуть еще один вопрос. Для сознательного воспроизведения подсознательных содержаний необходимо активизировать определенные установки, для чего используется, в частности, механизм сознательного внимания. Но что из себя представляет этот механизм и как он переводит в сферу сознания подсознательные содержания, не совсем ясно. Если внимание как направленность психической активности, считать особой интеллектуальной установкой, то это позволит несколько углубить анализ подсознательного воспроизведения психических содержаний. Поскольку установка, придающая направленность психической деятельности, несет признаки внимания, и ее в некотором смысле можно было бы назвать подсознательным вниманием (имея в виду, что установки «живут» преимущественно на подсознательном уровне), то процесс сознательного воспроизведения содержаний подсознательной сферы можно рассматривать в качестве результата взаимодействия установок. Успешность такого воспроизведения во многом зависит, как можно предположить, от взаимной направленности этих установок.

Имея в виду иерархическую организацию содержаний психики человека, можно задать вопрос: из каких секторов состоит подсознательное? Мы считаем, что исходя из природы сохраняемых знаний, следует выделить, по крайней мере, следующие секторы или блоки подсознательной сферы психики человека: 1) впечатления как эмоциональные комплексы; 2) автоматизированные действия – навыки и привычки; 3) систематизированные специальные (профессиональные) знания; 4) ролевые знания (системы и структуры повторяемых, наиболее устойчивых социальных ролей личности и связанные с ними социальные и иные навыки; 5) вытесненные из сферы сознания содержания, совокупности которых З. Фрейд в свое время давал название «бессознательное»; 6) различные логические схемы мышления; 7) психо-логические схемы мышления; 8) структура самосознания (Я-концепции) и связанные с ней различные отражения «Я» как в собственной психике личности, так и знания об отражений в психике других людей. Сама Я-концепция, как мы увидим, имеет чрезвычайно сложную структуру; 9) защитные механизмы, их комплексы и защитно-адаптивные стратегии, которые тесно связаны с «Я», служат для его защиты и адаптации.

Мы уже указали на то, что подсознательное по существу является онтогенетической динамической памятью человека. Если это так, то к нему применимы те динамические признаки, которые обнаружены при исследовании памяти. В этом отношении представляют интерес исследования Ф. Бартлетта. Этот психолог указал на то, что в результате неупотребления некоторые матрицы памяти, развитые у человека в результате обучения, могут деградировать. Создание новых и деградация, разрушение старых матриц – это перманентные психические процессы. Могут иметь место также другие динамические изменения матриц памяти, а именно: упрощение, сгущение, разложение, развитие и обогащение путем добавления новых материалов. По словам Бартлетта, «схематы» памяти являются живыми, постоянно развивающимися, находятся под влиянием каждого бита вновь поступающей информации, чувственного опыта. Прошлое постоянно переделывается настоящим.

Бартлетт справедливо писал, что воспроизведение не является новым (повторным) раздражением многочисленных, фиксированных, безжизненных и разрозненных следов. Воспроизведение есть имагинативная реконструкция или образование (конструирование), осуществляемое на основе нашей активной установки по отношению к активной массе организованных прошлых реакций или опыта[119]119
  См.: Bartlett F. Remembering. Cambridge Univ. Press, 1961, p. 200, 213; его же: Thinking. London: Allen and Unwin, 1958.


[Закрыть]. Те случаи, когда в результате воспроизведения осознаются неизменные образы и другие содержания, не очень важны для психической жизни человека.

Хотя накопленные в течение жизни образы сохраняются в глубоких слоях подсознательного, они не всегда доступны для воспроизведения в неизменных своих формах. При запоминании происходит, если использовать термин А. Кëстлера, процесс департикуляризации воспринятого (т. е. его обобщение, схематизация). Для того, чтобы воспроизвести образы в их конкретной живости и богатстве, нужен обратный процесс репартикуляризации. Это иногда имеет место, но остается неизвестной природа его механизмов. Для того чтобы в неизменной форме сохранить живые зрительные, слуховые и другие образы, нужны многие частные мозговые механизмы. Например, для точного воспроизведения какой-либо песни необходимо иметь механизмы сохранения для таких аспектов первоначального переживания, как мелодия, тембр, слова и др. Для воспроизведения из памяти зрительных переживаний нужны специфические механизмы для формы, движения и других признаков образов. Возможно, что идея голографии позволит объяснить такие явления[120]120
  См.: Прибрам К. Языки мозга. М.: «Прогресс», 1975.


[Закрыть].

Существует очень интересное явление, которое можно назвать «негативным узнаванием». Например, я захожу в комнату друга, где давно не был, и говорю ему: что-то здесь изменилось, но не могу сказать, что именно. Это свидетельствует о том, что воспринятый в прошлом образ существует в моей психике (в подсознательном) и оказывает влияние на новое восприятие. Происходит подсознательное (неосознанное) воспроизведение и сравнение, результат которого – обнаруженное несоответствие сравниваемых образов – смутно осознается, сопровождаясь чувством неуверенности.

Существование активной подсознательной сферы, а в ней – активных психодинамических механизмов – доказывается некоторыми экспериментальными фактами. Исключительный интерес представляет обнаруженное Шиндлером в 1927 году явление перехода внушения в конверсию, подтвержденное позже Леоном Шертоком, который писал: «… мы находим в истерической конверсии ту же психосоматическую «пластичность», что и в гипнозе. Можно сказать, перефразируя Шарко, что истерия спонтанно вызывает то, что гипнотическое внушение вызывает экспериментально. Наблюдение Шиндлера (1927) с необычайной яркостью иллюстрирует родственность этих двух механизмов. Испытуемая в опыте Шиндлера была истеричкой, главным симптомом которой были кровоподтеки, спонтанно и постоянно возникавшие на всех частях тела. Автор провел с ней много экспериментов, приводивших к образованию пузырей под воздействием гипнотического внушения. Спустя несколько дней было обнаружено, что сходные пузыри начали появляться спонтанно на всем теле испытуемой точно так же, как и кровоподтеки. Внушение перешло в конверсию»[121]121
  Шерток Л. Непознанное в психике человека. Москва: «Прогресс», 1982, с. 79.


[Закрыть].

Это преобразование (или переход?) внушения в конверсию осуществилось на подсознательном уровне и с помощью специфических механизмов, которые, вполне возможно, действуют только на подсознательном уровне, т. е. неосознанно. Но что собой представляет такой переход и как он происходит, из какого центра управляется и регулируется?

Для того чтобы найти ответ на эти вопросы, мы должны точно описать: 1) что такое конверсия и как она протекает как процесс? 2) Каким образом внушение может превращаться в конверсию? Или, может быть, это переход от механизма внушения к механизму конверсии, который под влиянием внушения приходит в активное состояние в психике человека? Возможно также, что никакое внушение не может действовать на человека, особенно на его соматику, без того, чтобы к процессу внушения не присоединилась конверсия? Наконец, является ли конверсия самостоятельным механизмом психики или же она всегда вызывается и действует под влиянием внушения и (или) самовнушения? На эти вопросы нет еще ответов, а между тем они касаются самой сущности психического и механизмов взаимодействия психического и физиологического (телесного вообще).

Итак, в первую очередь следует описать: а) структуру, функции и динамику конверсии; б) структуру, динамику и функции внушения; в) раскрыть связи между ними и выяснить, каким образом структура внушения может преобразоваться в структуру конверсии, вызывая психосоматические последствия (в виде ожогов кожи, обезболивания органов, изменения в дыхательной системе и т. д.).

Здесь мы в свете новых достижений психологии рассмотрим представления Фрейда о бессознательном, которые некоторыми представителями психоанализа до сих пор принимаются в практически неизменном виде.

Вытесненные психические содержания, полагал З. Фрейд, составляют лишь часть бессознательного. Сущность вытеснения состоит не в уничтожении идеационного представления инстинктов, а в устранении их из сознания. Если психические содержания не осознаются, то говорят, что они находятся в бессознательном состоянии. Причем имеются неоспоримые доказательства того, что и в бессознательном состоянии они вызывают такие последствия, которые проникают в сознание.

О бессознательном, утверждал З. Фрейд, мы что-либо узнаем с помощью осознанных психических явлений, которые представляют собой измененные и переведенные на язык сознания бессознательные содержания. Для того чтобы в процессе психоанализа имело место такое осознание, индивид должен преодолеть сопротивление тех сил, которые раньше осуществили вытеснение[122]122
  Здесь взгляды З. Фрейда на бессознательное изложены на основе следующего его труда: Freud S. The Metapsychology of Instincts, Repression and the Unconscious. – In: “Theories of Psychopathology. Essays and Critiques”. Ed. By Theodore Millon. Philadelphia and London, 1967, pp. 140–152.


[Закрыть].

З. Фрейд считал, что предположение о существовании бессознательного является необходимым и законным, и имеются многообразные доказательства его существования. Бессознательное существует, поскольку данные сознания являются крайне неполными: как у здоровых, так и у больных людей психические действия обычно составляют отрывки таких процессов, которые можно объяснить, лишь предполагая другие действия, о которых сознание не дает никаких свидетельств. Сюда относятся не только ошибки речи, засовывание предметов и другие явления из сферы «психопатологии повседневной жизни», сновидения здоровых людей, но также все симптомы больных. В каждодневном опыте мы неожиданно получаем такие идеи, об источнике которых ничего не знаем.

Все эти сознательные действия, утверждал З. Фрейд, остаются разрозненными и непонятными, пока мы твердо придерживаемся положения, согласно которому все психические действия переживаются нами сознательно. Но когда мы предполагаем существование бессознательных действий, то между сознательными действиями устанавливается связь, которую можно демонстрировать. И поскольку, продолжает З. Фрейд, предположение о существовании бессознательного позволяет создать эффективный метод влияния на сознательные процессы (имеется в виду психоаналитический метод), то существование бессознательного можно считать доказанным. Поэтому нельзя считать состоятельным взгляд, согласно которому все, что происходит в психике, сознательно.

Далее З. Фрейд выдвигает очень важную мысль о том, что лишь небольшая часть психического содержания «обнимается» сознанием в каждый момент времени, поскольку большая часть того, что мы называем сознательным знанием, в течение долгих периодов времени может существовать в латентном, т. е. бессознательном состоянии. Когда принимаются во внимание все наши латентные воспоминания, становится непонятным, как можно отрицать существование бессознательного.

Основным возражением, которое выдвигается противниками психоанализа против этих идей, следующее: латентные воспоминания вряд ли являются психическими содержаниями, они являются лишь материальными следами, из которых можно вновь вывести психическое. З. Фрейд решительно настаивал, что воспоминания являются психическими процессами. Он считал, что вышеприведенное возражение основано на неявной идентификации сознания с психикой. Но такое отождествление не может быть принято, поскольку оно практически бесполезно, нарушает непрерывность психики, создает неразрешимые трудности, связанные с психофизиологическим параллелизмом. Без всякого на то основания это предположение преувеличивает роль сознания и требует от нас отказаться от психологического исследования новых областей, не будучи способным предложить какую-либо компенсацию.

О физиологических, а также физических и химических основах бессознательного, согласно З. Фрейду, мы ничего достоверного не знаем. (Сегодня положение несколько, хотя и нерадикально, изменилось). Но бессознательные явления имеют многочисленные точки соприкосновения с сознательными психическими процессами. Определенными методами они могут быть преобразованы в сознательные процессы или заменены последними, и к ним могут быть применены все категории, которыми мы пользуемся при описании сознательных психических действий (идей, целей, решений и т. п.). О многих подобных латентных состояниях, утверждал З. Фрейд, мы можем сказать, что они отличаются от сознательных состояний только отсутствием осознанности.

Это очень важная идея. Однако ее критикуют на том основании, будто она дает лишь отрицательную характеристику бессознательного. Но ведь З. Фрейд говорит не о всех бессознательных и подсознательных состояниях и действиях, а лишь «о многих из этих латентных состояний»[123]123
  Указ. Соч., с. 150.


[Закрыть]. Такая оговорка частично снимает критику. Однако остается все же неразрешимым вопрос: каким трансформациям подвергаются содержания потока сознания в ходе и после перехода в подсознательное? (Читатель без труда заметит, что мы фактически включаем фрейдовское «бессознательное» в наше представление о подсознательном). (Частично, а именно, – в случае вербализованных содержаний, – решению этой проблемы, как мы полагаем, поможет гипотеза Н. Хомского о различных уровнях языка и о порождающих грамматиках). Такие подсознательные содержания, которые отличаются от сознательных только отсутствием осознанности, согласно З. Фрейду, можно без колебаний подвергнуть психологическому изучению в их тесных связях с осознанными психическими действиями.

Упорное отрицание психического качества за латентными умственными процессами иногда основывается на том, что эти явления вне психоанализа не исследованы. Однако, как справедливо указал З. Фрейд, многочисленные патопсихологические факты, грубые ошибки нормальной психики, постгипнотическое внушение были известны задолго до создания психоанализа: они указывают не только на существование, но и на формы действия бессознательной психики.

Согласно З. Фрейду, предположение о существовании бессознательного является законным, если, конечно, при этом мы не выходим за рамки наших обычных способов мышления. С помощью сознания каждый из нас осведомляется только о своих психических состояниях. К выводу, что и другой человек обладает сознанием, мы приходим с помощью логического вывода на основе наблюдения за его поведением и речью, и только тогда его поведение становится понятным для нас. (Фактически здесь у Фрейда имеется догадка об атрибуции: только с помощью атрибуций мы убеждаем самих себя, что у другого тоже имеется психика). По существу мы бессознательно приписываем другим наше устройство и сознание, и такая идентификация является основой понимания. (Мы же считаем, что понимание другого является результатом совместной работы восприятия, логического и атрибутивного мышления, идентификации и, возможно, ряда других механизмов). В древности, отметил З. Фрейд, люди такую идентификацию осуществляли с неодушевленными предметами, а также с животными и растениями, т. е. были мистиками.

Исследования показывают, что такой мистицизм и магический образ мышления есть и у современных людей. На основе анализа, в частности, подобных фактов автор настоящих строк развивает психо-логику). Но предположение, что и другие обладают сознанием, является основой понимания других людей, и оно есть выводное знание, поскольку мы не имеем прямого доступа к чужому сознанию.

Психоанализ, согласно З. Фрейду, требует применить данный метод вывода не только к другим, но и к себе. Но люди «конституционально» плохо предрасположены к такому действию. Совершая подобное действие, мы должны сказать, что все те действия и выражения, которые я замечаю у себя и не знаю, каким образом сочетать с остальной частью психической жизни, должны оцениваться как принадлежащие другому. Опыт показывает также, что мы хорошо знаем как истолковать (т. е. связать с контекстом их психической жизни) те же самые действия других, которые мы не считаем психологически детерминированными в нас самих. Какая-то специальная помеха, очевидно, отвлекает наше последовательное внимание от нас самих и не позволяет получить о нас достоверное знание.

Если, вопреки этому внутреннему сопротивлению, применить метод вывода к нам самим, то это приведет не к открытию бессознательного, а к предположению о существовании в нас второго сознания, которое объединено с первым (известным нам) сознанием. Однако это второе сознание отличается от сознания другого, и если оно лишено своего основного качества – осознанности – то вряд ли достойно дальнейшего обсуждения. Так, кто отвергает бессознательное, вряд ли согласится с существованием бессознательного сознания. Кроме того, как показывает анализ, латентные психические процессы в высшей степени независимы друг от друга, так что они, кажется, не связаны друг с другом и ничего не знают друг о друге. Надо быть готовым, утверждал З. Фрейд, для предположения о существовании второго, третьего, …бесконечного числа таких сознаний. Психоанализ показал, что некоторые из этих латентных процессов представляются отчужденными от нас или невероятными, противоположными хорошо известным атрибутам сознания.

Исходя из всех этих аргументов, З. Фрейд приходит к выводу, что в нас нет второго сознания, а есть психические процессы, лишенные осознанности. Но необходимо иметь в виду (как это убедительно показывают исследования феномена «множественной личности»), что подсознательные психические содержания и процессы составляют систему или несколько относительно независимых друг от друга систем. Сам Фрейд справедливо полагал, что случаи «двойного сознания» или «расщепления сознания» (splitting of consciousness) означают расщепление психических процессов на две группы, которые сменяют друг друга. Такие случаи не противоречат гипотезе о существовании бессознательного и подсознательного в том их понимании, которые представлены в настоящей книге.

З. Фрейд считал термин «подсознательное» (subconsciousness) неправильным и вводящим в заблуждение. Но с этим вряд ли можно согласиться, о чем свидетельствует то, что нами сказано о подсознательном на предыдущих страницах.

Итак, еще раз отметим, что все суждения З. Фрейда относятся к определенной подсистеме подсознательного в том его понимании, которое представлено в настоящей главе нашей книги. Поэтому нет сомнения, что концепции Фрейда и исследования его последователей до сих пор остаются одними из источников идей и сведений, необходимых для развития теории уровней психической активности человека. В этом отношении представляют интерес, например, некоторые идеи И. Сарнофа, который предпринял попытку экспериментально доказать справедливость идей З. Фрейда. Говоря о мотивах человека, этот известный психоаналитик отметил, что под влиянием культуры и воспитания каждый индивид старается держать в секрете часть своих мотивов, причем не только от других, но также от самого себя. Подобные мотивы становятся подсознательными. (Сарноф и другие современные психоаналитики, следуя фрейдовской традиции, продолжают говорить о «бессознательном» там, где следовало говорить о подсознательном). Но становясь подсознательными, эти мотивы не перестают оказывать влияние на поведение человека. Наоборот, они вызывают напряжение, которое требует разрядки. Эти мотивы остаются мощными по той причине, что человек старается не осознать их существование. Для защиты от таких неприятных мотивов с детских лет у человека начинают формироваться защитные механизмы. Эти механизмы не позволяют человеку по-новому взглянуть на свои подсознательные мотивы. В виде бессознательных мотивов во взрослом человеке продолжает жить ребенок.

Однако бывают периоды жизни, когда, при особых обстоятельствах, индивид начинает осознавать свои до сих пор неосознанные мотивы, новые пути уменьшения того напряжения, которое они вызывают. Но для этого личность должна вновь переживать те неприятные эмоции, которые в свое время являлись стимулом для развития защитных механизмов. Даже те взрослые, которые добровольно желают с помощью психотерапевта добиться лучшего понимания корней своего поведения, оказывают сопротивление исследованию своих бессознательных мотивов. Это обстоятельство многократно и убедительно показал еще З. Фрейд[124]124
  См.: Фрейд З. Лекции по введению в психоанализ; Sarnof I., op. cit., p.33, etc.


[Закрыть]. Но защитные механизмы и трудности самопознания нами подробно обсуждаются в других монографиях.