Текст книги "Психика, сознание, самосознание"

После краткого рассмотрения путей формирования подсознательной сферы психики следует определить состав этой сферы, т. е. те различные виды психических содержаний и процессов, которые в нее входят. Если иметь в виду, что психические явления, обычно именуемые бессознательными, по существу входят в сферу подсознательного в том смысле, в котором мы ее понимаем, то в психологической литературе можно найти немало данных о содержании подсознательного[82]82
  При изложении данного параграфа мы опираемся на следующие работы: Жане П. Психический автоматизм. М., 1931; Фрейд З. Введение в психоанализ. Лекции. М., «Наука», 1989 и другие работы Фрейда; Бассин Ф. В. Проблема бессознательного. М., 1968; Спиркин А. Г. Сознание и самосознание. М., «Мысль», 1972; Тугаринов В. П. Философия сознания. М., «Мысль», 1971; Шорохова Е. В. Проблема сознания в философии и естествознании. М., 1961; Сб.: «Проблемы сознания», М., 1966; Сб.: «Сознание». М., 1967 и др.


[Закрыть].

А. Психические содержания подсознательного. – В сферу подсознательного, если следовать ходу исторического становления взглядов на неосознаваемые формы психической жизни человека, входят, во-первых, подсознательные восприятия (по Лейбницу – малые или неощутимые восприятия). Это означает, что неосознаваемое, подпороговое восприятие как один из путей формирования подсознательной сферы психики, как процесс и как результат – образ, входит в эту же сферу. Каждый уровень психической активности включает как познавательные и иные психические процессы и переживания, так и их результаты.

Известно, что о проблеме неосознаваемых психических процессов определенные высказывания имеются уже в трудах одного из основоположников психологии В. Вундта[83]83
  См.: Wundt W. Beitrage zur Theorie der Sinneswahrnehmung. Leipzig und Heidelberg, 1862. В.Вундт, в свою очередь, опирался на труды Г. Гельмгольца по физиологической оптике. О взглядах Г. Гельмгольца на подсознательные восприятия см. в книге: Грегори Р. Разумный глаз. М., «Мир», 1972.


[Закрыть]. Позитивное содержание этих высказываний сводится к тому, что восприятия и сознательные процессы основываются на неосознанных логических процессах, «ибо восприятия имеют неосознаваемый характер и только результаты их становятся доступными сознанию»[84]84
  Цит. По кн.: Бассин Ф. В. Проблема бессознательного. М., «Медицина», 1968, с.19. В этой работе Ф. В. Бассин дает оценку взглядов В.Вундта на бессознательное. См. также: Ярошевский М. Г. История психологии. М., «Мысль», 1966.


[Закрыть]. В указанной работе В. Вундт со всей определенностью говорил о реальности неосознаваемого мышления (неосознаваемых логических процессов) и даже о логической необходимости его допущения для создания возможности простого и непротиворечивого обобщения наблюдаемых психологических фактов. Вундт вместе с тем считал, что неосознаваемые познавательные процессы отличаются качественным своеобразием и принимают форму логического вывода лишь будучи переведены на язык сознания[85]85
  См.: Вундт В. введение в психологию. СПб.: «Питер», 2002.


[Закрыть].

Из идей В. Вундта для нас, таким образом, особенно важна мысль о том, что почти все подготовительные фазы познавательных процессов имеют неосознанный характер, в сфере же сознания появляются главным образом их результаты. Эта идея должна быть ассимилирована современной теорией архитектоники психики. Вышеизложенные взгляды Лейбница и Вундта положительно оценены целым рядом других авторов, которые приводят новые факты, подтверждающие истинность их идей[86]86
  См., например: Спиркин А.Г. Сознание и самосознание, с. 172, 174, 185–186 и др.


[Закрыть].

В психофизиологии и физиологии высшей нервной деятельности классическим можно считать взгляд, согласно которому многие условные рефлексы образуются на подпороговые раздражения. Эти раздражители, будучи внутриорганическими или внешними, не вызывают осознанных ощущений, т. е. с психологической точки зрения опять-таки речь идет о подсознательных ощущениях и восприятиях[87]87
  Соответствующие факты можно найти в уже упомянутых трудах И. П. Павлова, Ф. В. Бассина, А.Г. Спиркина и др.


[Закрыть].

Содержание подсознательного, образованного подсознательными же восприятиями, не исчерпывается только простыми познавательными процессами. Многочисленные наблюдения и эксперименты позволяют прийти к выводу, что человеком подсознательно накапливаются и более сложные содержания (как это имеет место во время гипнопедических опытов), которые затем оказывают регулирующее влияние на поведение[88]88
  См.: Бассин Ф.В., указ. соч., с. 22 и др.


[Закрыть].

Интересные мысли о путях образования подсознательной сферы, близкие к нашим, высказаны А. М. Халецким[89]89
  См.: Халецкий А. М. Уровни психической деятельности, с. 47–48.


[Закрыть]. Однако этот автор нигде четко не указывает на связь содержания подсознательного с памятью. Он пишет, что ассоциативные связи, эмоциональные связи, влечения и их направленность, мотивация проходят сложный и долгий путь формирования, причем определенную роль играют и неосознанные влияния. Интересы человека формируются тысячами впечатлений, которые могли быть и осознанными, но позабылись. А. М. Халецкий критикует фрейдовское понимание бессознательного (Оно) как враждебной сознанию сферы. «Сознание и, условно говоря, подсознание составляют единую систему, во всех своих частях подчиняющуюся законам обычной психологии»[90]90
  Халецкий А. М., указ. соч., с. 48.


[Закрыть]. Далее он пишет, что жизненные цели и установки взрослого человека закладываются еще в период детства и юности (следовательно, преимущество спонтанно и подсознательно), претерпевая затем значительные изменения, усложняясь и заполняясь новым содержанием. Пережитое, по мнению А. М. Халецкого, не остается в неподвижном состоянии за пределами сознания в определенном месте. Оно включается в новые связи, способствует образованию нового сплава. Все это свидетельствует о том, что А. М. Халецкий хорошо понимает динамический характер подсознательного, что очень важно для психологической теории[91]91
  Интересные мысли о содержании подсознательного, соотношениях сознания и подсознательного имеются также в другой публикации этого автора. См. в сборнике: Проблемы сознания. Материалы симпозиума. М., 1966, с. 280–293.


[Закрыть].

Вопрос о необходимости включения в сферу подсознательного автоматизированных действий, на наш взгляд, также следует решить положительно. Во-первых, критерии стройности и логической последовательности теории требуют, чтобы мы считали психологическими как восприятие ситуации, так и внутрипсихические процессы и действия человека. Автоматизированные действия, имея свои физиологические механизмы, являются психическими феноменами. При последовательном мышлении следует предположить, что все осуществляющиеся в данное время автоматизированные действия имеют за собой подсознательно актуализированные прошлые ситуации их выработки, а также соответствующие переживания. В принципе можно сказать, что если бы в нашем распоряжении были соответствующие методы исследования, то мы, исходя из автоматизированных действий, всегда могли бы за ними вскрыть «образы» соответствующих ситуаций и переживаний.

Невербализованные навыки как содержания подсознательного. – Многие навыки образуются как совокупность сознательно автоматизируемых действий. Это означает, что обучающийся с самого начала знает, какой план действий ему следует усвоить. После автоматизации такие навыки (их планы и цели) становятся содержаниями подсознательного.

Однако: «… вполне возможно выработать навык, не вербализуя его стратегию, таким же образом, как обучается ребенок»[92]92
  Миллер Д., Галантер Ю., Прибрам К. Планы и структура поведения. М.: «Прогресс», 1965, с. 107.


[Закрыть]. Можно сказать, что значительное место в объеме подсознательного занимают наши невербализованные навыки, относящиеся почти ко всем областям знаний, в которых мы разбираемся. На проблему невербализованных навыков обратил внимание М. Полиани, который также описывает границы, в которых люди могут слепо принимать инструкции (планы), правильность которых невозможно установить при овладении навыком[93]93
  Polianyi M. Personal Knowledge. Chicago: University of Chicago Press (Chapter 4); см. об этом также в вышеупомянутой книге Д.Миллера и др., с. 107.


[Закрыть].

Значение невербализованных навыков отмечается также А. Кëстлером и другими авторами[94]94
  См.: Koestler A. The Act of Creation. New York, 1973.


[Закрыть]. Подробное изучение этих подсознательных структур (планов) и их динамики значительно обогатит наши знания о механизмах поведения. Д. Миллер и соавторы справедливо пишут: «К счастью, правила, которые могут быть установлены при наличии большого опыта, не обязательно должны быть с самого начала известны в рациональной форме: если бы это было так, немногие из нас были бы способны сидеть в колыбели»[95]95
  Миллер Д. и др., указ. соч., с. 107.


[Закрыть]. Это означает, что в формировании подсознательного всегда первейшее значение будет иметь подсознательное накопление опыта (через восприятие, повторение действий, формирование планов деятельностей с многочисленными обратными связями, т. е. с саморегуляцией и т. п.). Когда обучающемуся последовательно даются невербализованные указания и действия демонстрируются непосредственно, то со временем он начинает «схватывать» принцип или «чувствовать», как надо действовать правильно. Эта интуиция является результатом действия подсознательного (и в основном через подсознательные же восприятия сформированного) навыка, который в соответствующей ситуации актуализируется. Это, конечно, не интуиция в подлинном смысле слова, поскольку не порождает новых результатов, т. е. не носит творческого характера).

Выполнение планов и уровни психики. – В динамической памяти человека, т. е. в подсознательном, хранится определенное количество планов. Одновременно возможно исполнять только небольшое число планов. Д. Миллер и соавторы полагают, что когда принимается решение исполнить какой-либо план, то с ним происходят важные перемены. Такой план оказывается в центре внимания, отчетливо осознаются и хорошо запоминаются те его части, которые находятся в процессе осуществления. «Если мы решили приступить к выполнению какого-либо определенного Плана, он, вероятно, переходит в какое-то особое состояние или место, где он может удерживаться в памяти в течение своего выполнения… Мы хотели бы назвать память, которой мы пользуемся для выполнения наших Планов, быстрой, «рабочей» памятью… Когда План переносится в рабочую память, мы обозначаем особое состояние его незавершенных частей, называя их «намерениями»»[96]96
  Миллер Д. и др, указ. соч., с. 82.


[Закрыть].

Очевидно, что под «рабочей памятью» здесь имеется в виду тот уровень, который в настоящее время называют оперативной памятью. С другой стороны, проводя аналогии между уровнями памяти и уровнями психики, мы показали, что оперативная память соответствует верхнему, пограничному с сознанием слою подсознательной сферы, т. е. предсознательному. Вполне понятно, что все эти планы для того, чтобы оказаться в сфере оперативной памяти, в динамическом состоянии готовности к реализации, должны стать содержаниями процессов подсознательной актуализации (воспроизведения). Когда же части плана для выполнения осознаются, имеет место дальнейшая сознательная актуализация.

Подлежащие исполнению осознанные Миллер и соавторы части плана называют намерениями. Поскольку, с нашей точки зрения, всякое намерение содержит цель, то, по-видимому, образование намерений и целей происходит в динамическом пограничном слое «предсознательное – сознание», но уже после образования эти содержания (как и планы и знания вообще) могут сохраниться в более глубоких слоях подсознательного. Когда план остается невыполненным, как и любая другая незавершенная задача, как показали исследования Б. В. Зейгарник и К. Левина, еще некоторое время может остаться на предсознательном уровне. Во всяком случае, такой незавершенный (нереализованный) план оказывается в большей готовности к подсознательной актуализации и осознанному воспроизведению, чем уже выполненные планы. Все эти динамические переходы и состояния планов личности важно знать для понимания тонких изменений объективно наблюдаемых действий людей.

Важно также знать нейрофизиологическую локализацию этих процессов. Отметим, что прерванные простые и монотонные действия не сохраняют тенденцию к возобновлению. Этим свойством обладают лишь прерванные задачи. Однако если использовать замещающие задачи, то тенденцию прерванной задачи можно будет ослабить.

Б. Подсознательные содержания и подсознательные процессы. – Уже из вышеизложенного видно, что на подсознательном уровне психические содержания не просто хранятся, а включаются в различные психические процессы. Исследование подсознательных психических процессов связано с огромными трудностями, но представляет принципиальную важность для психологии. Достаточно вспомнить ту роль, которую они играют в творческом процессе, в появлении интуитивных решений различных задач. Благодаря различным конвергирующим подсознательным психическим процессам мы нередко приходим к новым, творческим решениям и даже открытиям и изобретениям, к таким выводам, которые мы можем обосновать только с помощью длительных индуктивных и дедуктивных рассуждений.

Подсознательны не только мыслительные процессы, но также динамика наших мотивов, темперамента, потребностей и чувств, представлений и т. п. Многие наши семантические подсистемы активны на подсознательном уровне, оказывают влияние на наши сознательные действия, речь и т. п., хотя и остаются неосознанными.

В то время, как подсознательные психические содержания могут осознаваться, подсознательные процессы обычно так и остаются неосознанными. Более того, для того чтобы психическая активность человека была эффективной и быстрой, необходимо, чтобы психические процессы протекали преимущественно подсознательно. Психологи давно пришли к выводу, что мышление – это подсознательный процесс, хотя и на первый взгляд это может показаться невероятным. Но это утверждение нетрудно проверить эмпирическим способом. Мы задаем человеку вопрос (например, о том, что он думает о каком-то событии), и он немедленно отвечает. Осознается результат его мышления, а не сам мыслительный процесс, который привел к образованию этого ответа. Ответ появляется в сфере сознания быстро и даже неожиданно. Содержание сознания в виде решения задачи или ответа на вопрос не дает нам ответа на вопрос, как оно получилось, откуда и в результате каких процессов. В сфере сознания спонтанно появляется результат мышления, а не сам его процесс.

Эти положения легко проиллюстрировать на примере осмысленного восприятия. Все операции по формированию перцептивного образа подсознательны. Еще во второй половине XIX века Герман Гельмгольц пришел к выводу о существовании бессознательных выводов, которые имеют место в процессе восприятия. Об этом очень тонко писал Гордон Олпорт в книге «Pattern and Growth of Personality». Только тогда, когда мы предлагаем человеку создать такую воспринимающую машину, которая могла бы действовать так, как действуют органы чувств человека, он начинает осознавать и понимать, какую сложнейшую работу выполняет его психика при восприятии различных объектов.

То, что верно для восприятия и мышления, верно также для психической жизни вообще. Некоторые психологи доходят даже до утверждений следующего характера: «Никакая активность психики не является сознательной»[97]97
  См.: Miller G. Psychology. The Science of Mental Life. New York, 1969, p. 72.


[Закрыть]. Связанная с нашими желаниями и чувствами психическая активность никогда не бывает сознательной. Только конечные результаты этих мотивационных процессов, осознаваясь, становятся доступными для интроспекции. Об импульсах, которые лежат в основе нашего поведения, мы можем судить только по нашим действиям и осознанным психическим содержаниям.

Для ряда областей современной психологии, особенно для развития психологической теории о структуре и динамике психической сферы человека, исследование сновидений, на наш взгляд, имеет существенное значение. В деле изучения и истолкования сновидений уже достигнут значительные прогресс[98]98
  См. нашу обобщающую работу: Налчаджян А. А. Ночная жизнь. Личность в своих сновидениях. М., СПб., «Питер», 2004.


[Закрыть]. Полученные данные следует использовать для развития представлений о подсознательных психических процессах и об уровнях психической активности вообще. У нас нет сомнения в том, что сновидения представляют собой особый вид именно подсознательной психической активности. Мы эту на первый взгляд очевидную мысль подчеркиваем здесь потому, что как в старой, так и в новой психологической литературе нередко встречается такое выражение, как «сновидное сознание»: это явно указывает на незнание сущности сознательной активности и ее отличий от активности бессознательной и подсознательной. Ф. В. Бассин постоянно употребляет выражение «сновидно измененное сознание»[99]99
  См.: Бассин Ф.В. Проблема бессознательного. М., 1968; о подобных ошибках см.: Фрейд З. Толкование сновидений4 Вольперт Е. Сновидения в обычном сне и гипнозе. Л., 1966 и др.


[Закрыть]. Очевидно, что правильный тезис о подсознательном характере сновидений нуждается в более солидном и убедительном научном обосновании, чтобы предотвратить подобного рода ошибки.

Например, то обстоятельство, что некоторые сновидения после просыпания вспоминаются индивидом, вовсе не является доказательством осознанности сновидения. Ведь любое содержание подсознательного в принципе может осознаваться в определенных благоприятных условиях. Для нас наиболее важным представляется следующий аргумент, свидетельствующий о том, что в сновидениях сознание отсутствует: сновидения в актуальном процессе их протекания переживаются индивидом как неоспоримые объективные реальности. Это означает, что образы сновидений во время парадоксального сна объективируются таким же образом, как и при восприятии в сознательном состоянии. Только в редких случаях имеющий сновидение человек одновременно понимает, что спит и видит сон, что воспринимает не реальные предметы, людей и их действия, а галлюцинаторные образы. Такие сновидения получили название «светлых»[100]100
  См., например: LaBerge S. Lucid Dreaming. Ballantine Books. New York: 1985.


[Закрыть]. В этих частных и довольно редких случаях можно говорить о каком-то участии сознания в сновидной психической жизни индивида. Во всех остальных случаях сновидения протекают на собственно подсознательном уровне, поскольку в них отсутствует, по крайней мере, одна из характерных особенностей сознательных переживаний: выделение собственного «Я» и противопоставление внешней реальности, проведение различия между психическими образами как отражениями и соответствующими отражаемыми явлениями.

Если бы сновидения были сознательными феноменами, то у человека всегда была бы с той или иной ясностью выраженная идея (или «чувство») нереальности всего того, что происходит перед его взглядом. Но этого, как известно, нет. Нет того, что, говоря словами С. Л. Рубинштейна, выражается как знание о чем-то, что как объект противостоит познающему субъекту[101]101
  См.: Рубинштейн С. Л. Бытие и сознание. М., 1957.


[Закрыть].

Подчеркивание подсознательного характера сновидений позволяет не только избегать путаницы в психологической теории, но и создает предпосылки для изучения специфических особенностей тех психологических механизмов, которые свойственны только подсознательному. Поскольку подсознательная психическая активность ни в коей мере не исчерпывается сновидениями, то последние должны служить как средства проникновения в те слои подсознательной сферы, которые феноменального и непосредственно воспринимаемого существования не имеют. Не исключено, что некоторые механизмы образования сновидений («сгущение», «часть вместо целого» и др.), реальность которых подтверждена многочисленными исследованиями, являются характерными для всей подсознательной психической активности.

Более подробно проблема сновидений и значение их исследования для развития теории уровней психической активности рассматривается в главе 7 первой части настоящей книги.

В настоящее время можно считать общепринятым, что одной из основных форм подсознательных психических образований следует считать установки. Эти образования, даже не осознаваясь, оказывают регулирующее влияние на поведение человека[102]102
  См.: Узнадзе Д. Н. Психологические исследования. М., «Наука», 1966; Бассин Ф. В., указ. соч. и др.


[Закрыть]. Хотя о структуре установок, тем более социальных, уже известно многое, тем не менее, можно надеяться, что исследование их проявлений в сновидениях позволит углубить наши представления об этих, несомненно, важных психических явлениях.

Итак, установки мы считаем важными компонентами (блоками) подсознательной сферы психики человека. Если под установками имеются в виду только образованные в онтогенезе психические явления, то нет сомнения, что они входят не в структуру бессознательного, а в подсознательную сферу. Хотя и бессознательные инстинктивные влечения, как мы видели на предыдущих страницах, в определенном аспекте можно считать своеобразными базальными установками, предопределяющими основные линии избирательного восприятия и других форм психической активности, присущими всем индивидам вида «человек разумный». Однако проблема соотношения установок и подсознательного требует особого рассмотрения.

Следует добавить, что в подсознательную сферу, как это уже понятно в свете того, что сказано о путях ее формирования, входят все систематизированные знания и случайные впечатления человека, его жизненный опыт в широком смысле слова, его мотивы и цели, программы и планы поведения, когнитивные схемы и мыслительные процессы, которые также могут протекать на подсознательном уровне.

Поскольку нашей задачей здесь является не столько описание микроструктуры психики (ее обсуждение нам еще предстоит), сколько описание ее макроструктуры, то ниже мы добавим еще несколько общих соображений об этом предмете.

Есть еще один путь формирования подсознательной сферы, который стал предметом психологических исследований только в последнее время.

Исследования показывают, что восприятие речи у плода начинается еще до рождения. «Родившись, ребенок выражает предпочтение голосу своей матери, определяя его по тем особенностям, которые узнал(а) еще внутриутробно. В действительности малыши не только предпочитают тот голос, который чаще всего слышали до рождения, но и проявляют больший интерес к длинным, сложным интонациям (особые истории, которые матери читают вслух), впервые услышанным в теплой и влажной темноте матки. Эта ранняя способность к анализу элементов произносимых звуков – необходимое условие для овладения речью. Дети младше четырех месяцев различают все 150 фонем (базовых звуков, составляющих слова) человеческой речи… В то время как человеческие дети спонтанно разбивают человеческую речь на фонетические категории, у обезьян, как выяснилось, эта способность отсутствует…»[103]103
  Палмер Дж., Палмер Л. Эволюционная психология. СПб.: «ПРАЙМ-ЕВРОЗНАК», Москва: «ОЛМА-ПРЕСС», 2003, с. 201.


[Закрыть].

Отметим, что дети воспринимают не просто фонемы «человеческой речи», но речи представителей своего этноса. По-видимому, избирательное отношение к родному языку имеет место сразу же после рождения в результате того, что уже в период внутриутробного развития дети воспринимают родную речь. Материнский способ обучения языку начинает применяться еще до рождения ребенка[104]104
  См. об этом также в книге: Крайг Г. Психология развития. СПб.: «Питер», 2001, с. 163–165.


[Закрыть].

В результате подобного бессознательного восприятия родной речи и голоса матери обеспечивается развитие тех центров мозга, которые отвечают за восприятие и понимание речи. Следует иметь в виду, что мозговые механизмы восприятия речи не совпадают с теми механизмами, которые порождают речь самого ребенка. Это видно и на поведенческом уровне: каждый нормальный человек, в том числе дети дошкольного возраста, без труда воспринимает и понимает речь других (если она не посвящена специальным и сложным вопросам), но может затрудняться при попытках выражения собственных мыслей. Слушать и говорить – это различные, хотя и тесно взаимосвязанные процессы, и они осуществляются различными мозговыми механизмами. Именно поэтому дети до трехлетнего возраста неплохо понимают речь взрослых, хотя не умеют выражать собственные мысли.

В связи с такими фактами возникает вопрос о наследственно-бессознательных предпосылках развития речи и речевого мышления, о том, в какой мере в филогенетической памяти человека содержатся сведения о языке. Может ли индивид вывести язык, синтаксические структуры языка из глубин своего мозга (из филогенетической памяти)? В какой мере исследование процесса приобретения ребенком языка в первые годы жизни позволяет понимать механизмы и закономерности происхождения языков в истории человечества? Действует ли на психологическом уровне биогенетический закон, которому мы присвоили название «психогенетический закон»)?