Текст книги "Психика, сознание, самосознание"

А. Постановка проблемы. – Каким образом Я-концепция участвует в мотивации адаптивности человека? Проблема мотивации – центральная для современной психологии, и различные теории личности главным образом отличаются друг от друга по тому, как их создатели понимают потребности и мотивы человека.

Мы считаем Я-концепцию в целом важнейшим мотивирующим центром личности, имеющим в основном социогенный характер. Проблему наследственных или прирожденных предпосылок ее возникновения и формирования мы очень кратко рассмотрим в главе, посвященной онтогенетическому развитию самосознания личности. Однако независимо от того, в какой мере Я-концепция обусловлена наследственными факторами и в какой степени – социальными, ее мотивационная функция не подлежит сомнению. Это означает, что она вызывает потребность в каких-то объектах и в энергии, необходимой для их приобретения.

Чтобы конкретизировать эту проблему мы можем, опираясь на наше знание структуры Я-концепции, рассмотреть вопрос о мотивационной функции каждой из частных Я-концепций и Я-образов, входящих в общую структуру Я-концепции. Так, идеальное Я мы безусловно можем считать сложным мотивом и регулятором психических процессов и поведения личности, поскольку в нее входят представления о том, каким хотел бы стать человек в будущем, какое положение хотел бы занимать в обществе и т. п. Такой образ проецируется в будущее и как бы притягивает к себе человека, влечет к себе, заставляет человека прилагать усилия для его реализации. Именно поэтому идеальное Я является мотивом поведения. Много лет назад в психологии высказана точка зрения, согласно которой Я человека становится мотивом всякий раз, когда оно «вовлекается» в определенную деятельность[357]357
  См.: Sheriff M. and Cantril H. The psychology of ego-involvements. New York: Wiley, 1947.


[Закрыть].

Я – концепция как система представлений и оценок вызывает к жизни определенные процессы целеобразования, детерминирует уровень притязаний личности, сообщает ее поведению определенный стиль и тонко регулирует эту активность с помощью прямых и обратных связей.

Б. Два вектора мотиваций, исходящих из Я-концепции. – К чему стремится человек под воздействием (или, лучше сказать, по требованию) своей Я-концепции? Куда, к чему направлены мотивационные векторы самосознания личности? Мы можем указать по крайней мере на два таких вектора: 1) мотив самосохранения и самоутверждения Я-концепции; 2) мотив самозащиты Я-концепции». Вкратце рассмотрим их.

1) Мотив самоутверждения Я-концепции». – Личность стремится сохранить свою Я-концепцию, жить в согласии с ней, с той самооценкой и чувством собственного достоинства, которые уже имеются в структуре ее Я-концепции. Это стремление становится потребностью, удовлетворение которой необходимо для психического здоровья личности. Эту свою функцию самоутверждающееся Я реализует необязательно актуализируясь целиком. Я посылает на «передний край» психической жизни, на место ее встречи с внешним миром ситуативные Я-образы, которые и в каждой ситуации осуществляют эту функцию. Я-образы могут оказать влияние даже на базальные психофизиологические процессы организма, не говоря уже о поведении в каждой ситуации. Исполнение каждой социальной роли связанно с динамикой ситуативных Я-образов и является актуализацией в сфере сознания определенных аспектов Я-концепции.

Когда исследователи рассуждают о стремлении каждой человеческой личности к самовыражению и самоосуществлению, то всегда следует иметь в виду, что речь идет не только об осуществлении инстинктивных влечений и задатков интеллектуальных способностей. Речь во многих случаях идет о стремлении к утверждению и развитию своего самосознания. Причем утверждение Я-образа, а этим путем и Я-концепции в целом, одновременно является утверждением базальных психофизиологических возможностей человека. Все самосознание как сложный мотив сильно напоминает обобщенную установку – мотив, придающий активности личности направленность, выражаясь в общем стремлении к сохранению и повышению чувства собственного достоинства.

Что происходит с поведением человека, когда его Я-концепция активизирована аудиторией, зеркалом или под воздействием других факторов? Исследования показали, что у человека поднимается общий уровень психофизиологической активности, а это приводит к активизации усилий и большей продуктивности при решении задач; внимание человека направляется главным образом на себя и собственная личность для него становится объектом внешнего наблюдения. Это приводит к тому, что человек начинает острее обычного переживать несоответствие между своим идеальным Я-образом, реальным ситуативным Я-образом и представляемым Я, т. е. тем, как, по его мнению, его воспринимают другие[358]358
  См.: Wicklund R.A. Objective self-awareness. – In: «Advances in Experimental Social Psychology», 8, 1975, pp. 233–275; Duval S. and Wicklund R.A. A Theory of Objective Self-Awareness. New York: Academic Press, 1972.


[Закрыть].

Это означает, что в подобных ситуациях человек актуально фрустрируется и становится чувствительным и менее толерантным к новым фрустраторам. А поскольку это так, то у него должны активно работать какие-то защитно-адаптивные механизмы. Изучение человека в таких экстремальных социальных ситуациях – интересный объект исследования как для теории фрустрации и защитных механизмов, так и для психологии самосознания. Приведенные данные показывают также, что изложенная в настоящей книге концепция механизмов интроспекции подлежит дальнейшему развитию.

С. Дювал и Р. Уиклунд выяснили, что испытуемые, осознавшие несоответствие между вышеупомянутыми Я-образами, а затем приведенные к зеркалу, удалились от зеркала с возможной поспешностью. В других экспериментах этих авторов выяснилось, что, находясь перед зеркалом, испытуемые имеют более низкие самооценки. В социальных ситуациях человек в первую очередь озабочен реакциями других людей, а эти реакции можно до некоторой степени контролировать соответствующей презентацией Я. О том, каким образом люди осуществляют самопрезентацию, мы обсуждаем отдельно.

2) Мотив самозащиты Я-концепции. – Психологи, изучающие Я-концепцию разных людей, заметили, что это образование, как психологическое приобретение, так дорого человеку, что он стремится любой ценой защищать, поддерживать, обогащать и усиливать его[359]359
  См.: Murphy G., Personality: A biosocial approach to origins and structure. New York: Harper, 1947.


[Закрыть]. Ведь Я-концепция – это сам человек с его собственной точки зрения. Она должна быть защищена от позора и вредных влияний, исходящих как из действий других, так и от самого организма. Д. Сниг и Ф. Комбс подчеркивают, что поддержание и усиление Я-концепции является одной из основных человеческих потребностей[360]360
  См.: Snygg D. and Combs A.W. Individual behavior: A new frame of reference for psychology. New York ….


[Закрыть].

При фрустрациях, как уже сказано выше, угрозам подвергается не Я человека (его подлинное или реальное Я), а его Я-концепция, хотя другие думают, будто они свой удар направляют против подлинного Я человека (как они его воспринимают).

Вышеуказанные авторы в своих работах поднимают, в числе других, следующую важную проблему. Есть люди, которые, по мнению внешних наблюдателей, живут вполне удовлетворительной психической жизнью. Но они сами осознают необходимость быть подвергнутыми психотерапии. Иногда их описывают как выдающихся, удачливых и хорошо приспособленных, достойных быть примером для подражания. В процессе психотерапии оказывается, что эти люди чувствуют себя под угрозой и несчастливы. И совсем неважно, как воспринимают их другие. Главное здесь – восприятие личностью угроз, направленных против своей Я-концепции. Когда такой человек узнает, что, по мнению других, он не ощущает наличия никаких угроз, то его субъективное переживание угрозы не становится слабее. Просто выясняется, как плохо понимают его люди.

В связи с этим мы хотели бы предложить несколько новых проблем. 1) Подобных описанному случаев очень много. Поскольку такие люди постоянно фрустрированы, то интересно исследовать те специфические защитные механизмы и их комплексы, которые используются для ослабления ожидания угроз, страха и тревоги. Мы полагаем, что сублимация должна играть важную роль, и среди выдающихся деятелей таких личностей должно быть много. Было бы весьма поучительно изучить жизнь нескольких крупных деятелей именно с этой точки зрения. 2) Поскольку наши Я-концепции в принципе недоступны другим, то возникает вопрос о возможности проникновения в чужое сознание вообще.

В связи с проблемой мотивации можно сказать еще и следующее: если есть люди, оставляющие впечатление вполне адаптированных, причем даже до такой степени, что их ставят другим в пример, то возникает вопрос: в какой мере их поведение регулируется собственно Я-концепцией? Или же внешнее наблюдение не такое зоркое, чтобы обнаружить тревогу в действиях и экспрессивных сдвигах личности? Какую подлинную мотивирующую силу имеет подлинное Я личности? Возможно ли, чтобы Я-концепция и подлинное Я мотивировали личность диссонантно или даже конфликтно, в противоположные стороны? Вот некоторые из тех вопросов, на которые следует искать ответы при психологическом исследовании личности и ее самосознания.

А. Что такое намерение? – Хотя мы уже изложили свои представления о природе намерения, здесь вновь, но с несколько иной точки зрения рассмотрим это важнейшее для психологии личности и социальной психологии явление.

Что такое намерение и как оно образуется? Бывают ли у людей подсознательные намерения? Что следует понимать под сознательным (и актуально осознаваемым) намерением? В психологии сознания и самосознания, а также в социальной и юридической психологии мы обязательно должны иметь ответы на данные вопросы.

Для анализа содержания осознанного намерения можно начать с примера. Человек может подумать или произносить вслух следующее: «Я намерен в сентябре поехать в город П. и начать переговоры с фирмой Д. для решения вопроса В». Ясно, что у человека есть определенное намерение, и он осознает, что это именно намерение, а не нечто иное (например, только желание, мечта и т. д.). Из чего состоит это намерение? Если это наше намерение и оно доступно для интроспекции, то в нем мы можем обнаружить следующие элементы: 1) в нем или около него присутствует наше Я: намерение принадлежит нашему Я, создано этим центром личности, Последний присутствует в сфере сознания хотя бы только в роли наблюдателя; 2) важным элементом или психологическим блоком намерения является цель (образ, а иногда и место цели в воображаемом пространстве): в городе П. человек ведет переговоры с руководством фирмы Д (правда, ведение переговоров может быть лишь промежуточной целью, ведущей к другой цели); 3) в состав намерения как сложной психологической структуры входят осознанные образы тех условий, в которых индивид желает поехать, вести переговоры и добиваться осуществления своей окончательной цели (например, заключения договора о совместном производстве какого-то изделия). Из этих условий осознанно и даже словесно представлены: а) время (в сентябре); б) место: в городе П.; в) еще более конкретная локализация места переговоров: в здании фирмы Д; 4) Осознанное представление о тех действиях и их последовательности, которые индивид желает осуществить: поехать и вести переговоры. Это фактически план – одна из важнейших подструктур намерения.

Но под этими основными компонентами (блоками) намерения лежит огромное подсознательное содержание, которое при необходимости (т. е. при наличии такой мотивации) может быть осознано и вербализовано. В такое подсознательное содержание входят мотивы личности (для чего, ради чего ехать и вести переговоры); это дополнительные знания о том, каким образом добираться до города П., как устроиться в гостинице, как назначать встречу с представителями фирмы Д, как туда поехать и о чем говорить, в какой последовательности и т. п. Да и сама осознанная часть намерения, состоящая из описанных выше блоков и элементов, не находится все время в сфере сознания индивида. Когда он занят другими делами, когда он спит и т. п. – его намерение целиком переходит в подсознательную сферу его психики.

Цель (или группа целей), план и условия – стержневые компоненты намерения, и они в любой момент могут осознаваться личностью под руководством ее Я. В течение жизни у человека появляются и исчезают тысячи намерений, важных и второстепенных. Они структурируются в сфере сознания, осуществляются или отбрасываются, видоизменяются в зависимости от того, есть ли у личности силы и средства для их осуществления.

Мы полагаем, что генезис намерения всегда начинается с подсознательных процессов. Затем наступает этап целеобразования и целеполагания. Когда мотивы порождают цели (выбирая их из определенных множеств ценностей), наступает этап осознания условий осуществления целей. После этого составляется план (не обязательно письменный, а в уме, и в первую очередь, – в уме), по которому можно осуществить поставленную цель.

Б. Принятие решения об осуществлении плана. – Принятие личностью решения об осуществлении намерения – важный этап в его психической активности. Если даже у человека на данном этапе его жизненного пути имеется только одно намерение (что бывает очень редко), должен наступить этап принятия решения о начале его осуществления. Если же у него в психике одновременно имеются (сосуществуют) два или большее число намерений, то он должен осуществить выбор между ними (это его первое решение), после чего решить, когда и как начать осуществление избранного варианта (намерения). Это уже его второе решение.

Принятие решения почти всегда вызывает в психике личности диссонанс, как это для более простых случаев убедительно показал Леон Фестингер[361]361
  См.: Фестингер Л. Теория когнитивного диссонанса. СПб.: «Речь», 2000.


[Закрыть]. Поэтому в психологии намерения, на том этапе, когда у человека еще имеются два или большее число намерений, мы должны исследовать: а) этап конфликта намерений (вид внутриличностного конфликта); б) этап принятия решения (выбора наиболее актуального для личности намерения); в) этап диссонанса; г) этап осуществления намерения, в ходе которого Я регулирует свои действия на основе прямой и обратной информации, осуществляет коррекцию, регулирует процесс осуществления плана.

В. Этап фрустрации. – Фрустрации могут сопровождать весь описанный процесс, начиная с этапа генезиса намерения и до завершения всего процесса его осуществления. Но особенно часто фрустрация наступает на этапе диссонанса. (Мы уже знаем, что Фестингер назвал диссонанс разновидностью фрустрации). Многие процессы, связанные с фрустрацией личности в ходе выбора и осуществления ее намерения, протекают в сфере ее сознания. В этой связи возникает также вопрос о том, в какой мере защитные процессы могут быть осознанными.

Г. Намерение и подсознательное. – Уильям Джеймс, говоря о намерениях («сказать что-то»), очень верно связал их с сознанием, но по существу остановился на полпути и не углубил свою точку зрения. Он считал подобное «намерение сказать то-то» предварительной схемой мысли, не облеченной в слова. Но это лишь первый этап рождения в сознании (или перехода в сознание) зарождающегося намерения, когда оно еще в значительной мере невербально, бессловесно. Как только начинается вербализация намерения, активизируются грамматические конструкции языка и намерение структурируется в виде предложения или ряда высказываний. На основе грамматики происходит даже предчувствование, предвосхищение той словесной формы, в которую облекается намерение.

Каждое намерение, как осознанная психическая структура, погружено в «море» подсознательного, глубинных психических содержаний и процессов. Отсюда, из этого моря, оно берет свое начало и свое значение.

Д. Новые проблемы. – Мы наметили лишь общие контуры психологии намерения с определенной целью его локализации в психической сфере личности. Но психология намерения должна включить в свой состав еще много других вопросов. Вот некоторые из них: 1) Какие виды намерения существуют? Ведь, например, намерение сказать что-то кому-либо и намерение поехать куда-то, добиваться каких-то ценностей и т. п. – это не совсем одно и то же. Нужна классификация человеческих намерений с учетом той этнической культуры, в сфере которой живет человек.

2) Какое место занимают в структуре намерения различные варианты предвидений и прогнозов, предугадывания и т. п. Намерение всегда содержит предвидение будущего. Данный процесс еще предстоит описать со всей подробностью.

3) Намерения различаются по своей мотивации. Уже в народной психологии различаются добрые и злые намерения. Поэтому и данный мотивационный аспект намерений и их осуществления необходимо исследовать с должной глубиной. 4) Осуществление намерения – это процесс, требующий определенного отрезка времени. На этом пути могут появляться фрустраторы. Вполне понятно, что блокада преднамеренной активности может иметь место в разные моменты этого пути (от t₀ до t_n). Когда же фрустрация всего сильнее? В начале, в середине или же когда блокада появляется близко к концу процесса? Можно ли считать, что замысел и намерение – одно и то же? Активность без намерения и преднамеренная активность – чем они отличаются? Одно ясно: преднамеренность повышает уровень осознания совершаемых действий. Требуется исследование.

Другой важной проблемой является следующая: какая существует связь между намерением и ответственностью личности? Мы полагаем, что при совершении намеренных и ненамеренных действий у человека уровни ответственности также разные. (Речь идет не о приписываемой ему ответственности, а о той ответственности, которую он сам чувствует и приписывает себе). По-видимому, при разных уровнях осознанности намерения и процесса его реализации атрибуция ответственности также различна. Вполне понятно, что все эти вопросы представляют интерес как для социальной, так и для юридической психологии.

А. Я-концепция как установка. – В тех случаях, когда Я-концепция человека целостна и не содержит в себе серьезных и устойчивых конфликтов, можно сказать, что она является обобщенной установкой к себе самому, т. е. готовностью определенным благоприятным или неблагоприятным образом действовать по отношению к самому себе. Когда описывают аспекты самосознания, в нем выделяют самопознание, эмоционально-ценностное отношение к себе и саморегулирование[362]362
  См.: Чеснокова И. И. Проблема самосознания в психологии, с. 90; Кон И. С. Социология личности. М., «Политиздат», 1967, с. 55). Эти три аспекта очень близко напоминают описание структуры социальных установок. (Например: Шихирев П. Н. Современная социальная психология в США. М., «Наука», 1979, с. 86–103; Майерс Д. Социальная психология. СПб.: «Питер», 1997, и др.


[Закрыть], что и дает основание для утверждения об установочной природе самосознания. Например, И. С. Кон полагает, что самосознание содержит познавательный, эмоциональный (например, самолюбие и т. п.) и оценочно-волевые компоненты. Под последним он понимает самооценку и соответствующее отношение к собственной личности. Но тут следовало бы говорить о мотивационном или конативном аспекте (блоке) Я-концепции.

Такой подход однако полезно конкретизировать, поскольку структура Я-концепции очень сложна, и непродуктивно ограничиться общим утверждением, что она является установкой. Мы считаем, что Я-концепция содержит целый ряд установок человека к самому себе, каждая из которых может быть положительной, отрицательной или амбивалентной. Эти частные установки содержатся в различных подструктурах Я-концепции.

Что нам дает такой подход? Помогает ли он лучше понять Я, его защитные механизмы и процессы самозащиты личности, да и всю ее активность? Польза от такого подхода все же есть. Если в состав Я-концепции входят установки, тогда нет сомнения, что она в целом и ее подструктуры являются мотивами поведения. Другой полезный вывод состоит в том, что, как известно из теории установки, любая более или менее устойчивая («фиксированная» – как говорил Д. Узнадзе) установка, как психологическая система оказывает сопротивление тем силам, которые заставляют ей измениться[363]363
  См.: Узнадзе Д. Н. Психологические исследования. М., 1966.


[Закрыть]. Это порождает некоторую консервативность психики личности в целом и ее представлений о себе в частности. Причем до такой степени, что подобная устойчивая Я-концепция становится преградой на пути развития личности. Она оказывает сопротивление даже собственным сознательным усилиям личности что-либо изменить в себе, когда это необходимо для более продуктивного решения новых задач.

Но в таком случае подобная слишком устойчивая установка перестает выполнять возложенные на нее функции адаптивного объединения, интеграции всего опыта и своих действий[364]364
  См.: Erikson E.H. Childhood and Society. 2nd ed., New York, 1978, p. 15. См. также русский перевод этой книги: Эриксон Э. Детство и общество. СПб.: «Речь», 2002.


[Закрыть]. Устойчивая Я-концепция усиливает, конечно, чувство идентичности человека, т. е. его способность переживать собственное Я как нечто непрерывное во времени и тождественное. Подобное здоровое ощущение сообщает личности и ее переживаниям устойчивость и уверенность, тогда как у невротиков эта способность нарушена[365]365
  См.: Erikson E., op. cit., p. 42.


[Закрыть]. Но всякая крайность вредна. Чрезмерная устойчивость Я препятствует развитию личности и ее самосовершенствованию.

Сходство подструктур Я-концепции с социальной установкой усиливается еще и тем, что все эти психические образования актуально подсознательны: в каждый момент бодрствующей жизни осознается лишь небольшая часть структуры Я-концепции, а остальная подсознательна и скорее всего, интуитивно ощущается человеком, он «в курсе» того, что его самосознание несравненно шире того, что он в данный момент осознает.

Установки и ценностные ориентации, являющиеся компонентами самосознания, как верно отмечается психологами, осознаются как личные интересы и склонности[366]366
  См.: Кон И. С. Социология личности, с. 56.


[Закрыть]. Отсюда можно заключить, что основные компоненты Я-концепции, проникая в сферу сознания, преобразуются и выступают в виде особых психических явлений: установок – в виде осознанных интересов, а ценностные ориентации – в качестве склонностей. В ситуативных Я-образах» представлены не установки и ценностные ориентации, а их осознанные выражения – интересы и склонности. Мы полагаем, что констатация данного обстоятельства важна для понимания различий между подсознательным и сознанием, а также тех процессов, в результате которых содержания первого преобразуются в содержания второго. Процесс осознания, таким образом, является процессом преобразования психических содержаний, в том числе элементов и подструктур Я-концепции. Самооценка и самоуважение также входят в структуру Я-концепции и частично вербализуются. В связи с этим следует еще раз отметить, что Я-концепция влияет на то, как человек воспринимает и оценивает свои действия и окружающий мир.

Б. Я как установка и ее защитные тенденции. – Почти все другие установки личности в той или иной форме подчинены Я как обобщенной, интегрирующей установке. Как и остальные установки, Я также может быть в различной степени негативным или позитивным. Но одним из основных стремлений личности является желание иметь позитивный Я-образ и в целом позитивную Я-концепцию. Исследования показывают, что когда в отношении человека к самому себе имеется нечто ниже положительной установки, то этот неблагоприятный элемент сочетается с другими симптомами эмоционального нарушения.

Нельзя сказать, конечно, что реалистическое признание своих недостатков несовместимо с психическим здоровьем. Психически здоровый индивид может быть толерантным к некоторому негативному отношению к себе, это даже необходимо для психического развития. Автор настоящих строк в прежних своих работах высказал идею о том, что есть уровень оптимальной фрустрации, которая способствует психическому росту личности, стимулирует ее развитие.

Однако в качестве общей закономерности можно утверждать, что для сохранения и укрепления психического здоровья, обобщенная установка к собственной личности, а также ее выражение в виде общей самооценки должны быть преимущественно позитивными. Поэтому и фрустрация, способствующая развитию здоровой и психически зрелой личности, должна быть только оптимальной. Правда, есть серьезные личностные различия в том, какую фрустрацию считать оптимальной. Уровень толерантности к фрустраторам имеет индивидуальные различия. Мы считаем, что сочетание теории самосознания и теории фрустрации позволит развить представления об оптимальной фрустрации, ее последствиях и сделать их более точными.

Если установки каждой личности к собственному Я в основном положительны, то следовательно установки к ней других людей будут конгруэнтными с собственными только при условии их положительности, и неконгруэнтными, когда они негативны. Из этого принципа возможен целый ряд заключений, важнейшим из которых является следующий: индивид будет стремиться иметь позитивные установки к тому человеку, кто имеет позитивные установки к нему самому, к его Я. Наоборот, он будет иметь негативные установки к тому человеку, который оценивает его, как он предполагает, негативно.

Я имеет социальную природу. На основе оценок других мы составляем собственный образ и установки к нему, а затем эти установки уже сообщают направленность и стиль нашему поведению. С центром личности наиболее тесно связываются те установки, которые имеют защитное значение. Причем часто подобными «включенными в Я» становятся установки к тем нашим способностям, которые сравнительно слабо развиты. Осознание их слабости фрустрирует человека, и он неосознанно прибегает к помощи защитных компенсаторных механизмов. Например, Т. Ньюком рассказывает, что Александр Гамильтон (писатель, политический деятель и финансист) имел много способностей, которые развивались у него без особого труда. Но он больше всего гордился своими способностями дуэлянта, в чем в действительности был слаб. Эта гордость играла в его жизни защитную роль. (А. Гамильтон погиб в дуэли).

Наиболее сильные, базальные защитные реакции возникают в том случае, когда новая информация противоречит содержанию положительных установок к собственному Я. В таких случаях даже явно истинная информация отвергается. В крайних случаях индивид психологически изолируется, что уже содержит элементы патологизации психической жизни.