Текст книги "Психика, сознание, самосознание"

Мы уже неоднократно отмечали, что для развития самосознания ребенка существенное значение имеют оценки, даваемые окружающими взрослыми его характеру, способностям, внешности и т. п. Чем шире сферы общения ребенка и его ролевого поведения, тем больше таких оценок он получает. Но в литературе справедливо отмечается: «Дифференциация сферы деятельности ребенка и увеличение числа «значимых других… умножая количество углов зрения, под которыми эти разные люди рассматривают ребенка, неизбежно порождают противоречия и конфликты, стимулирующие развитие автономного самосознания и переориентацию его с «внешних» оценок на самооценку»[539]539
  Кон И. С. Открытие «Я». М., 1978, с. 266.


[Закрыть].

Отсюда ясно, что эти конфликтующие оценки, порождая внутренние конфликты, в свою очередь дают толчок развитию автономных самооценок и всей структуры Я-концепции. Поэтому развитие автономной Я-концепции можно считать адаптивным процессом, в ходе которого разрешаются вышеназванные конфликты. Если это так, то и всю структуру Я-концепции можно считать адаптивным образованием, способствующим автономной адаптации личности в новых проблемных социальных ситуациях. Эти ситуации могут быть, в частности, вышеназванного типа: двое или больше значимых людей дают всей личности или ее отдельным сторонам противоречивые оценки, но, имея свою относительно автономную Я-концепцию, индивид разрешает этот конфликт независимым образом, воспроизводя свои самооценки. В таких случаях могут быть непредвиденные совпадения самооценки с оценкой одного из значимых лиц.

Очевидно что приобретение автономной Я-концепции более адаптивно, чем ситуативные ориентации на разные, порой совершенно случайные и неадекватные оценки.

Поскольку Я-концепцию можно рассматривать в качестве иерархии установок (кроме автора этих строк и ряда западных авторов, такого взгляда придерживаются российские авторы Ядов, И. С. Кон и др.), то его формирование как адаптивный процесс есть по существу процесс формирования установок с адаптивными (в частности – защитными) функциями.

В современной психологической литературе, как мы показываем в настоящей книге и как можно узнать из других трудов[540]540
  См., Например, работы В. В. Столина, Р. Бернса и др.: Столин В. В. Самосознание личности. М., Изд-во МГУ, 1983, гл.1; Чеснокова И. И. Проблемы сознания в психологии. М., 1977.


[Закрыть], есть немало описаний сроков и этапов возникновения Я-концепции. Однако почти ни один из этих авторов не ставит с достаточной четкостью вопрос о том, для чего ребенку нужно самосознание, какие функции оно выполняет? Исходя из этого в настоящей книге мы много внимания уделяем функциям самосознания, особенно подчеркивая его адаптивную роль.

Еще И. Кант, которого, как мы видели, можно считать одним из родоначальников современной теории самосознания, отметил следующий примечательный факт: ребенок, уже умеющий говорить, лишь очень поздно (примерно через год) начинает говорить от своего лица, т. е. с употреблением личного местоимения «я». Сначала он говорит о себе в третьем лице («Карл хочет есть, гулять, …»). Затем Кант замечает: «когда же он начинает говорить от первого лица, кажется, будто он прозрел. С этого дня он никогда не возвращается к прежней манере говорить. – Прежде он только чувствовал себя, теперь он мыслит себя. – Объяснить это явление антропологам довольно трудно»[541]541
  Кант И. Сочинения, т.6. М., 1966, с. 357.


[Закрыть].

Это действительно трудная задача, и здесь мы обсудим ряд ее аспектов. 1) Есть взрослые, которые произвольно или непроизвольно возвращаются (регрессируют) к этому уровню развития самосознания. Эти два случая следует различать: если взрослый человек или ребенок более продвинутого возраста под воздействием каких-то факторов возвращается к данному уровню и начинает говорить о себе в третьем лице, то перед нами подлинная психическая регрессия. 2) Но есть взрослые, которые эту форму говорить о себе используют произвольно, осознанно, исходя из каких-то целей и сознательных намерений. Находясь на вершине своей власти, И. В. Сталин нередко говорил о себе в третьем лице: «Товарищ Сталин считает, что…» и т. п. Регрессия ли это? Мы считаем, что в подобных случаях регрессивная форма самоосознания и самопознания используются с целью отчуждения от себя той социальной роли, с позиций которой в данной ситуации человек желает выступить. Говоря «Товарищ Сталин считает…», вождь хотел дать понять, что он выступает как официальное лицо (например, генсек), а не как личность, которая свободна от обязанностей, связанных с этой ролью.

Такое расщепление самосознания близко к тому состоянию, которое переживает человек, когда объясняет другому: «Как человек (Петр…) я сочувствую Вам, но как должностное лицо я не могу оставить Вас без наказания».

Если у детей и у переживающих подлинную регрессию лиц это инфантилизм, то у здоровых взрослых людей это политика. Но при этом важно иметь в виду следующее: мы считаем, что склонность говорить о себе не в первом лице («Я хочу…»), а в третьем («Петр хочет…») сохраняется в психике человека в виде особой разновидности фиксации, которая в любой момент последующей жизни может воспроизвестись и стать фактором переживания и поступков.

В этой связи мы предлагаем еще одну гипотезу: когда в сновидениях человек видит себя вне себя, как объективированное в пространстве другое действующее лицо, как действующий двойник, не является ли это образным выражением инфантильного состояния, когда ребенок, ощущая свое подлинное «Я», одновременно говорит о себе в третьем лице? Иначе говоря, в сновидениях имеет место регрессия самосознания.

3) Однако вернемся к поставленной Кантом кардинальной проблеме: действительно, почему ребенок, однажды назвав себя «Я» и выступая от первого лица, в сознательной своей жизни больше не возвращается к прежней форме описания своих действий и переживаний? Что он «прозрел»? – если говорить словами Канта? Чем плоха форма выражения в третьем лице?

Можно предложить следующую гипотезу: с того момента, как в первый раз ребенок говорил о себе в первом лице (используя личное местоимение «я»), он, по-видимому, обнаружил в себе центр собственной личности. Слово «я» соединяется с психическим содержанием этого центра, причем устанавливается такая неразрывная связь, которую разрушить удается только в исключительных случаях. Центр личности, осознаваясь с помощью слова «я», присоединяет к себе все то, что личность (ребенок) уже знает о себе в виде третьего лица. Т. е. мы хотим сказать, что к тому моменту, когда ребенок впервые говорит «Я», в его психике уже существовали разрозненные элементы его будущей Я-концепции. Теперь же, благодаря осознанию центра личности («Я») эти разрозненные элементы физического и психического самоотражения и самоосознания объединяются, структурируясь вокруг Я, составляя его (пусть элементарную) Я-концепцию. Эти элементы самознания частично приобретены с помощью характеристик, данных взрослыми, частично же – в результате самопознания ребенка. (Это особенно справедливо относительно его желаний).

Как только происходит соединение местоимения «Я» с центром личности и образуется Я-концепция ребенка, его психическое развитие принимает еще более бурный и направленный характер. Эта закономерность позволяет также заключить, что самосознание действительно является развивающейся системой, какие бы наследственные психофизиологические основы оно не имело.

Соединение Я с центром личности означает психологическую внутреннюю локализацию «Я», вместо внешней локализации, которая имела место до этого «момента». Если до этого, зная свое имя (Петр), ребенок локализовал это имя на своем физическом теле, т. е. во внешнем мире, то в момент соединения Я с центром личности имеет место внутренняя локализация. Теперь уже Я находит свое подлинное место и больше не теряет его.

Но с этого момента характер локализации тела также меняется. Тело ребенка как бы насыщается психикой и ставится в зависимость от «Я» – психического центра личности. Тело психологизируется. Теперь это уже не просто «Петр» или «тело Петра»: оно теперь тело «Я». Спросите достигшего такого уровня развития ребенка, касаясь его тела: «Чье это тело?» и он ответит: «Мое» или «Это мое тело». Его тело уже подчинено самосознанию, центру личности, и в значительной мере управляется из этого центра. Это начало развития воли.

Но можно ли считать момент перехода речи о себе с третьего лица на первое (появление Ichheit, как сказал бы Кант) также началом мышления о себе и саморефлексии? В какой-то мере это именно так. Но мы бы сказали, что этот момент является началом сознательного внутреннего самовосприятия, т. е. интроспекции. Очевидно, что интроспекция сопровождается самоанализом, т. е. мышлением о себе. У развивающейся личности уже имеется Я (ощущение центра своей личности), «Мое» (т. е. Я-концепция, которая принадлежит «Я») и элементарные познавательные способности. Поэтому у него уже начинаются направленные процессы активности воли и самопознания (интроспекции и объективного самовосприятия) и познания мира вообще.

И еще одно замечание в виде гипотезы: в принципе с этой поры – с появления самосознания – восприятия ребенка приобретают систематизированный (структурированный) характер и поэтому они позже, в зрелом возрасте, уже становятся доступными для вспоминания.

Тот факт, что у разных людей детские воспоминания начинаются с разных возрастов, мы предполагаем, что это обусловлено тем, что у них появление «Я» и Я-концепции имело место в различные «моменты» индивидуального психического развития. Если у индивида А осознанное «Я» появляется в 1,5 года, а у В – в 2,5 года, то у них начальные моменты воспоминаний будут совпадать с этими датами и, естественно, будут различны. По-видимому, можно утверждать, что пока нет «Я», нет и осознанных воспоминаний.

Ниже, в ходе обсуждения точки зрения Г. С. Салливена на самосознание, мы выскажем ряд новых идей, которые в какой-то мере являются продолжением того, что было сказано в данном параграфе.

Начало появления у ребенка простейшей Я-концепции можно считать установленным: это интервал между от 1,5 до 2-х лет. Мы полагаем, что новый этап развития Я-концепции наступает тогда, когда ребенок начинает различать свое физическое Я от внутрипсихических аспектов Я-концепции.

Исследование 3–4–5-летних детей позволили получить данные, свидетельствующие о том, что в интервале от 3 до 4 лет происходит еще один крупный сдвиг в развитии личности и ее самосознания: дети этого возраста начинают различать свое физическое Я (образ тела) от внутреннего, психического Я, которое невидимо для других[542]542
  См.: Бернс Р., указ. Соч., с. 106–107.


[Закрыть]. Это было доказано, например, экспериментами Джона Флейвелла, известного специалиста в области возрастной психологии и знатока теорий Ж. Пиаже.

Это означает, что, во-первых, сама личностная структура, в том числе структура самосознания, стала более дифференцированной, т. е. в ней выделились относительно независимые Я-концепции (физическое Я, реальное Я). Во-вторых, сам ребенок воспринимает эту дифференциацию. Мы уже высказали идею о том, что можно выделить этапы развития Я-концепции исходя из факта появления все новых ее подструктур (частичных Я-концепций и Я-образов). С этой точки зрения возраст от трех до пяти лет – период коренных изменений в психике ребенка, дифференциации Я-концепции и понимания того, что другие не видят, чем и как человек думаем и переживает (в своей голове). Правда, дети этого возраста думают, что если бы в их головах было отверстие (окно), другие могли бы узнать его мысли. Такая концепция «скрытого Я» примитивна, но она – начало развития собственно психической Я-концепции.

Мы считаем, что по критерию дифференциации Я-концепции следующий этап наступает в 8 – 10 лет, когда у ребенка появляются зачатки идеального Я.

Итак, по этому критерию три этапа развития Я-концепции мы фактически уже выделили:

1) 0–2 года: в конце этого этапа появляются зачатки Я-концепции (один блок, слитный, недифференцированный);

2) 2–5 лет: разделение физического Я от психического Я и появление у ребенка знания о своем психическом Я (это реальное Я; вся Я-концепция имеет два блока: физическое и реальное Я);

3) 5–8 лет: появление первых зачатков идеального Я; в результате Я-концепция состоит из трех блоков: физического, реального и идеального Я.

Мы думаем, что это удачный подход к проблеме периодизации возрастного развития Я-концепции. Предварительно можно выделить также последующие этапы:

4) 8–16 лет: этап выделения новых воображаемых Я-концепций (согласно нашей точке зрения идеальное Я – одна из возможных воображаемых Я-концепций личности); смена целого ряда идеальных Я в зависимости от смены идентификаций;

5) 17–22 года: интеграция и создание независимой и дифференцированной Я-концепции с той сложной структурой, которую мы описали на предыдущих страницах настоящей книги. Это этап интенсивного психического созревания личности, однако с большими индивидуальными различиями.

Мысли, высказанные еще в 40-х годах прошлого века известным психиатром Г. Салливеном, не потеряли свою важность и в наши дни[543]543
  См.: Sullivan H.S. Conceptions of Modern Psychiatry. New York, 1947, pp. 20–21 etc.


[Закрыть]. Он считал, что динамизм Я (self-dynamism) личности вырастает из переживаний одобрения и неодобрения со стороны других. Особенностью динамики Я является то, что его рост сопровождается его функционированием (as it grows it functions) в соответствии с уровнем своего развития. Одобрения других становятся источником удовольствия, а неодобрение, наоборот, вызывает тревогу. Поэтому Я приобретает исключительную важность. Оно становится как бы микроскопом, который позволяет подробно отражать те действия ребенка, которые вызывают одобрение или неодобрение окружающих его людей. Однако, по мнению Г. Салливена, такое сильное Я препятствует восприятию остального мира. Личность сосредотачивает свое внимание на действиях со значимым другим. Подобная особенность динамики «Я», сопровождаясь тревогой, сохраняется всю жизнь.

Это приводит к тому, считает Салливен, что только данному «Я» (т. е. тому, что мы подразумеваем, когда говорим «я») приписывается бдительность, только оно замечает то, что происходит в собственной сфере личности. Остальная часть личности вытесняется из сознания, ее импульсы и действия не осознаются.

Эти замечания касаются тех психических содержаний, которые воспринимаются интроспективно. Вывод заключается в том, что интроспективно воспринимаются содержания самого Я (мы бы теперь сказали – содержания Я-концепции). Впрочем, вопрос о том, что воспринимается интроспективно и кто осуществляет такое восприятие, мы подробно обсудили в изложенной в настоящей книге концепции интроспекции. Однако вопрос о том, что же воспринимает Я-образ сверх вытесняемого содержания предыдущего осознанного Я-образа, все еще требует исследования. Следует также описать интроспективно воспринимаемые эмоции, которые возникают в зависимости от содержаний актуализированных Я-образов.

В результате одобрений и неодобрений социализаторов, по мнению Салливена, у ребенка формируется система-Я, включающая три раздела: а) хорошее Я (the good-me), б) плохое Я (the bed-me), в) не-Я (the not-me). Это фактически упрощенное представление того образования, которое сегодня называется Я-концепцией. В первую подструктуру входят те черты, переживания и т. д., которые получили одобрение со стороны родителей и других референтных лиц. Плохое Я состоит из тех черт, качеств и переживаний, которые подвергались критике и осуждению со стороны родителей и других значимых людей. Наконец, в не-Я, согласно Салливену, входят болезненные и травмирующие черты. Не-Я отделяется от остальной части личности и продолжает свое существование, сохраняя в себе желание отомстить. Как только новые события напоминают старые травмы, не-Я активизируется, в результате чего личность переживает тревогу, в определенной мере теряет способность продуктивного мышления, у нее наблюдаются нарушения чувств и поведения. Эта упрощенная концепция предложена на основе отношения субъекта к содержаниям своей психики в качестве критерия, однако необходимо иметь в виду, что структура Я-концепции, как мы видели, несравненно более сложна и подразделена на различные частные Я-концепции и Я-образы.

Салливен считает, что все те события, которые «не приветствуются» со стороны «Я», вызывают тревогу, которая постепенно становится инструментом изоляции Я внутри личности. (Отсюда ясно, что Салливен употребляет психоаналитическое понимание Я, это надо иметь в виду при оценке его точки зрения). Тревога постепенно ограничивает сферу осознаваемого для личности. По мнению этого психоаналитика, в Я входят только те переживания, которые отмечены одобрением или привацией (лишением), вызываемой со стороны значимых лиц). Контролируя личное сознание, Я с самого начала облегчает или ограничивает его дальнейший рост. Поэтому Я, по мнению Салливена, является самоподдерживающим, оно стремится строго сохранить то направление и характеристики, которые в нем были заложены в детстве.

Отсюда – неизбежный консерватизм самосознания. Когда человек говорит: «Я не хочу», «Я не могу», «Я не желаю», «У меня нет никакого желания вмешиваться в эти события» и т. п., то он фактически с помощью своего «Я» ограничивает собственное расширение, сохраняя уже взятое направление функционирования и развития.

Те явления личностного характера, которые не одобряются или не подвергаются отрицательным санкциям, не допускаются в сферу сознания, диссоциируются, а их экспрессивные выражения не замечаются личностью, – утверждал Салливен. Это повторение фрейдовской концепции. Мы же полагаем, что для правильного понимания этих сложных процессов, следует всегда иметь в виду различие между Я-концепцией и Я-образом. Подсознательные импульсы, желания и другие психические содержания могут быть в составе Я-концепции, поскольку она актуально всегда является преимущественно подсознательным образованием.

Представляет интерес идея Салливена о том, что «…ограничения и особенности Я могут блокировать удовлетворение биологически необходимых потребностей. Если это имеет место, то в соответствующей степени человек психически болен. Точно так же они препятствуют обеспечению личной безопасности, и в этой степени тоже человек психически болен (and to that extend also the person is mentally ill)»[544]544
  Sullivan H.S., op. cit., p. 22.


[Закрыть]. Это очень интересный и специфический психологический подход к определению психической болезни. Можно сказать, что моральная сверхзрелость, при которой самосознание губит организм, является признаком психической болезни. Она приводит к крайнему самоограничению личности. Чересчур развитая совесть является болезнью (или вызывает болезнь).

Я состоит из отраженных оценок, соглашается Салливен. Если эти оценки главным образом носят унижающий, оскорбительный характер (как у нелюбимого ребенка), то и динамизм Я становится унижающим: человек начинает недооценивать не только себя, но и других, проявляя враждебность как к себе, как и к другим. Это означает, что фрустрации самосознания в детстве создают особую (унижающую) концепцию Я, причем самооценка и оценка других взаимно коррелируют положительно. У других человек находит то, чем обладает сам. Это результат проекции и эмпатии.

Низкая самооценка обычно вытесняется из сознания и сферы прямой коммуникации. Человек обычно хранит молчание о своей низкой самооценке, но последняя выражается в оскорблении других, в процессах воображения, где усиливаются, драматизируются противоположные (положительно оцениваемые) свои качества, подчеркиваются собственные права.

В этом Салливен видит одну из больших тайн человеческой жизни, когда несчастливые люди выдерживают явно неодолимые трудности, тогда как другие терпят крах при сравнительно незначительных событиях, – размышляют о самоубийстве или даже совершают его. Огромные различия в реакциях людей на сравнимые жизненные ситуации можно объяснить лишь различиями их Я, которое сформировалось под воздействием значимых других.

Уже слово «самоубийство» подсказывает нам, что данный саморазрушающий акт исходит из «Я» и его Я-концепции как из мотивирующих центров. Поэтому мы полагаем, что психологическую теорию самоубийства необходимо построить на основе современной теории самосознания. Здесь мы подобную теорию развивать не будем, а лишь обсудим ряд идей, высказанных еще Г. Салливеном и представляющимися нам актуальными в данном контексте.

Самоубийство Салливен считает типично человеческим и в достаточной степени мистическим явлением. Он объясняет его потерей надежды и направлением враждебности на самого себя. Немало людей размышляет о возможности самоубийства, но у некоторых это желание приобретает большую силу. Во многих своих фантазиях люди воображают саморазрушающие действия. Салливен замечает, что интроспектирование саморазрушения в фантазиях не является самоцелью. События в фантазиях развиваются так, что человек, размышляющий о бессмысленности жизни и желательности смерти, переходит к сценам, в которых другие люди подвергаются разрушающим воздействиям, а также к тому, какое влияние окажет их самоубийство на других людей. Рассчитываются и предвосхищаются вероятные последствия этого акта, уровень опасности. Согласно Салливену, подобные фантазии предотвращают самоубийство и саморазрушение вообще, но эта их цель не осознается субъектом. В таких фантазиях люди часто приходят к выводу, что саморазрушение не является нужным выходом из положения. Затем следуют более конструктивные фантазии.

Неудачные попытки самоубийства очень часто происходят следующим образом: продумываются все детали, желание имеется, но какой-то «глупый» случай предотвращает акт самоубийства. Согласно Салливену, в таких случаях вмешивается бессознательная, «диссоциированная» часть личности, которая не питает ненависти к личности своего носителя. Имеется конфликт между ненавидящим себя «Я» и бессознательной частью личности.