Текст книги "Психика, сознание, самосознание"

Образ «ментальной сцены» (или «психологической сцены»), наряду с образом «сфера сознания», неплохо отражает мысль о существовании верхнего слоя психики человека. Сознание сравнивают также с «титульным листом» книги или газеты, или с «айсбергом», бóльшая часть которого находится под водой. Когда говорят о психологической сцене, сразу же возникает представление о кулисах психики (т. е. о бессознательном и подсознательном). Причем, поскольку вне человека, – в природе, нет ни цвета, ни вкуса или звука, то психологическую сцену каждый человек создает сам для себя, однако же преимущественно спонтанно. Внешний мир – это мир атомов и молекул, и там, согласно современным представлениям, нет психических явлений – цвета, звука, вкусовых ощущений и других психических образов. Это мы сами создаем звуки из колебаний воздуха, восприятия различных цветов и цветных предметов, превращаем воздействия химических элементов на язык и нëбо в ощущения вкуса или запаха и т. п. Названные и другие ощущения и восприятия – это измерения человеческого опыта, а не измерения внешнего мира[197]197
  См.: Ornstein R. The Psychology of Consciousness. New York, Penguin Books, 1986, p. 37.


[Закрыть]. Психическая сцена – это спонтанно возникающая иллюзия, но такая, которая нам нужна для выживания. Причем мы в своих психических образах «схватываем» лишь небольшую часть мира, внешнего спектра: огромная часть воздействий внешнего мира мы не отражаем ни в какой ментальной сцене, она остается для нас неузнаваемой, пока естественные неуки с помощью приборов не раскрывают их свойства.

Мозг человека – орган, не столько способствующий познанию мира, сколько ограничивающий доступ в наш организм огромного количества воздействий мира, которые нам, с точки зрения адаптации и выживания, не нужны. Образно говоря, наша нервная система создала для нас, для нашего тела, своеобразную тюрьму, и мы смотрим на мир через щели в стенах этой тюрьмы. Эти «щели» – наши органы чувств.

Если это так, то с большой вероятностью можно предположить, что смерть есть освобождение от этих ограничений и умирающий человек будет иметь те переживания, которые описываются в исследованиях клинической смерти[198]198
  См.: Моуди Р. Жизнь после жизни. М., 1990; Налчаджян А. А. Загадка смерти. Ереван, «Огебан», 2000; Москва, СПб.: «Питер», 2004.


[Закрыть]. Свидетельства воскресших людей показывают, что восприятия пространства и времени умирающих людей претерпевают изменения, становятся шире, конкретнее, острее, пространство как бы приближается или удаляется от человека при сосредоточении внимания или его отвлечении.

Когда же человек жив и должен адаптироваться к окружающему миру, чтобы выжить, у него узкая психическая сфера, такая, которая нужна для выживания. Но потенциально человек имеет возможность отразить более широкий мир, иметь более широкую психику.

Соотношение языка и сознания в данном аспекте таково, что языки созданы для описания того, что происходит в узкой сфере сознания, для описания его потока. Обучаясь языку, каждый из нас учится видеть лишь эту узкую сферу и ее содержание и начинает верить, что это – единственно возможное сознание. Хотя язык полезен в том смысле, что помогает нам усвоить опыт других в деле описания содержания сознания и в описании того, что мы сами осознаем, все же он фиксирует эти иллюзии и предубеждения. Язык способствовал и способствует тому, что мы остались в той «тюрьме», которую создают для нас наш мозг и органы чувств.

Следовательно, возможны иные миры, и с ними мы лишь время от времени устанавливаем неустойчивый, эпизодический контакт. Эти потенциальные психические миры стали бы реальностью, если бы у нас были другие органы чувств, отражающие иные измерения находящегося вне нас физического и (возможно) духовного мира.

Но есть люди, которые способны в определенной мере выходить за узкие границы того осознаваемого мира, который создается нашим мозгом, и увидеть то, что недоступно другим. Психический мир у человека расширяется также в сновидениях, в период клинической смерти (умирания), под влиянием гипноза, а также некоторых химических веществ (drugs). Исследование указанных путей расширения сознания и всей психики, открытия перед мысленным взором того, что обычно либо подсознательно, либо совсем не существует (т. е. возникает лишь в указанных особых условиях психической активности) – путь создания более широкой и адекватной психологии. Мы думаем, что талант психолога в значительной мере состоит именно в этом – в восприятии и осознании того, что недоступно обычным людям, руководствующимся лишь узкопрактическими целями.

Но возникает вопрос: что такое то умственное зрение, которое у одаренного психолога развито больше, чем у обычного человека. Почему у него умственный взор шире, чем у других? Почему психолог, например, видит больше взаимных связей психических явлений друг с другом, чем другие? Почему одаренный психолог раскрывает (открывает) качественно новые явления, а другим подобная творческая активность недоступна?

Сфера сознания или «ментальная сцена», «титульный лист» психики в течение дня многократно меняется. Это чрезвычайно динамичная сфера психики. Изменения происходят как спонтанно, так и под влиянием преднамеренно употребляемых средств.

А. Спонтанные изменения сознания. – Спонтанные изменения происходят, в первую очередь, при переходе от сна к бодрствованию[199]199
  См. Налчаджян А. А. Ночная жизнь. М., СПб., «Питер», 2004, гл.1; см также исследования Яна Освальда и др.


[Закрыть]. Но сфера сознания меняется и при непроизвольном обращении внимания на разные предметы окружающей среды: чем шире охват внимания, тем шире сфера сознания. Верно и обратное утверждение: сфера сознания сужается и приобретает большую четкость, когда мы сознательно исследуем определенный предмет или решаем какую-либо задачу.

Сфера сознания и по объему, и по другим параметрам меняется под влиянием наших потребностей и мотивов, их чередования во времени. Например, голодный человек внимательно ищет пищевые продукты и ясно осознает их, но после утоления голода становится безразличным к ним и переносит внимание на другие предметы.

Бодрость или усталость также оказывают влияние на ширину и содержание сферы сознания. Состояние сферы сознания различно в зависимости от того, предается ли человек своим грезам или решает задачу с помощью целенаправленного мыслительного процесса. Если в первом случае в сфере сознания в основном представлены образы, их ассоциации и эмоции, то во втором случае в ней главное место занимают словесно или символически выраженные логические суждения и умозаключения, избирательно воспроизводимые из памяти специальные знания, необходимые для решения задачи.

Наконец, кардинальные изменения сферы сознания происходят также при переходе от бодрствования ко сну, при засыпании. В какой-то момент, в конце этого процесса, сфера сознания исчезает, и человек целиком оказывается в подсознательном состоянии. Причем мы хотели бы еще раз подчеркнуть, что нельзя всю психику назвать сознанием и утверждать, будто происходит переход от одного вида сознания к другому. В самой сфере сознания такие изменения, переходы от одного состояния этой сферы к другому происходят, но под порогом сознания начинаются подсознательная и бессознательная сферы. Например, нельзя думать, будто спящий и видящий сны человек находится в «сновидном сознании», как нередко пишут в литературе о сновидениях. Нет сновидного сознания, есть особая сфера и вид подсознательных процессов. Есть качественные различия между сознанием и подсознанием, об этих различиях в настоящей книге сказано уже достаточно.

Можно утверждать, что начало психической болезни – это перерыв нормального потока сознания. Эта закономерность особенно четко проявляется в тех, хотя и редких случаях, когда человек ложится спать нормальной личностью, а просыпается (обычно с парадоксального сна) как психически больной. У него прежний нормальный поток сознания прекращается и начинается новый – сновидческо – шизофренический, патологизированный поток сознания. Подсознательный поток психики поднимается на уровень сферы сознания (или, наоборот, личность полностью погружается в подсознательное). Происходит отрыв личности от своего сознательного прошлого.

Б. Активность сознания и ее проявления. – Под «активностью сознания», разумеется, следует понимать активность личности, ее «Я», одну из форм этой активности, а именно – сознательную. Каким образом выражается такая активность на уровне сознания? Можно указать на следующие проявления такой активности: 1) Избирательность психических процессов человека, его восприятий, процессов памяти, мышления и т. п.; 2) Целенаправленность является другой особенностью сознательных психических процессов; 3) Формой активности сознания является также выбор целей под влиянием ценностных ориентаций личности. Осознанность целей, мотивов и возможных последствий деятельности – характерные особенности сознательной деятельности человека. Названные явления входят в содержание сознания, одновременно детерминируя характер его активности во времени.

4) Сознательность психической активности характеризуется также осознанным выбором средств и способов ее осуществления. При их выборе человек сознательно руководствуется различными нормами поведения.

5) Можно считать, что наиболее высоким уровнем осознанности отличаются те разновидности деятельности человека, целью которых является творческое преобразование мира и собственной личности.

6) Исходя из целей и уровня осознанности психической деятельности человека, мы предлагаем выделить два вида сознательной активности: а) адаптивную сознательную активность, целью которой является сознательная адаптация к среде обитания, к условиям социальной жизни; б) творческую сознательную активность, главной целью которой является преобразование мира, активное создание новой ситуации, в которой возможно удовлетворение ведущих потребностей личности.

В. Намеренные изменения сферы сознания. – Когда мы намеренно меняем направление и предмет своего сознательного внимания, происходят изменения и в сфере сознания. Но здесь мы рассмотрим те специфические случаи, когда у человека динамическая сфера сознания меняется не в связи с другими познавательными задачами и действиями, а специально, вследствие прямого воздействия на сознание. В этом случае рассматриваются три основных случая[200]200
  См. в следующих работах: Ornstein R. The Psychology of Consciousness. New York, Penguin Books,1986; Huxley A. The Doors of Perception. New York: Harper and Row, 1954.


[Закрыть].

1. Медитация как средство изменения сферы сознания. С помощью медитации обычное состояние сознания можно превратить в нечеткое, смутное состояние; под влиянием последнего меняется также психофизиологическое состояние организма. В таком особом состоянии психика личности становится более восприимчивой. Медитация используется для внедрения в психику специальных знаний и убеждений.

2. Гипноз. При применении гипноза в дело включается другой человек, который устанавливает контроль над психикой субъекта. Сфера сознания последнего сужается, превращаясь как бы в «точку», узкое окошко, через которое в психику проникают внушения гипнотизера. Происходят процессы подсознательного воспроизведения давно забытых впечатлений и знаний.

3. Влияние наркотиков и других химических веществ (drugs). Имеются в виду спиртные напитки, наркотики, кокаин, LSD и другие. Они производят существенные изменения в психике человека, в том числе в сфере его сознания. Ниже мы рассмотрим эти изменения на примере воздействия мескалина.

Многочисленные энзимы регулируют и координируют нормальную работу мозга. Некоторые из них регулируют поступление глюкозы в мозг, к его нейронам.

Мескалин подавляет производство этих энзимов, таким путем уменьшая количество глюкозы для органа (мозга), который постоянно нуждается в сахаре. Что же происходит, когда в мозгу создается дефицит сахара? Олдос Хаксли, анализируя результаты осуществленных к его времени опытов (в том числе собственный опыт переживаний под влиянием мескалина), пришел к выводу, что у большинства этих людей имеет место следующее: 1) мыслительные способности сохраняются; 2) зрительные восприятия интенсифицируются, восприятия как бы освобождаются от концептов (словесно обозначенных понятий), становясь более «невинными», как это было в детстве; 3) претерпевает изменение воля человека; обычные причины и цели, ради которых мы действуем в повседневной жизни, теряют свою значимость, становятся неинтересными. Обычные мотивы и поступки его не волнуют просто потому, что перед человеком открываются более интересные явления; 4) эти «более интересные» вещи переживаются «там» (out there) или «здесь» (in here), или одновременно в двух мирах – и «там», и «здесь» (или последовательно – то «там», то «здесь»). То, что возникающие под влиянием мескалина переживания лучше, чем обычные переживания, – непосредственно очевидно.

О. Хаксли предположил, что при дефиците глюкозы в мозговых клетках обычное «я» человека становится слабее (the undernourished ego grows weak), и его перестают интересовать обычные пространственные и временные явления, которые так важны в обычных условиях. Появляются биологически бесполезные феномены. В некоторых случаях это экстрасенсорные восприятия; перед другими открывается новый прекрасный мир. (“Other persons discover a world of visionary beauty”). Перед другими людьми открываются бесконечная ценность и слава «голого существования», неконцептуализированного события. На последней стадии эго-лишенности (egolessness) появляется смутное знание того, что все есть все, что все в действительности есть каждый (“that All is all – that All is actually each”)[201]201
  См. в книге: Ornstein R. The Psychology of Consciousness. New York, Penguin Books, 1986, pp. 54–55.


[Закрыть]. Затем О. Хаксли замечает, что в таком состоянии человек близок к тому, чтобы воспринимать все, что происходит где угодно во вселенной.

Все это очень интересно. Но возникает важный вопрос: ослабляется ли «Я» или превращается в более сильную инстанцию, способную воспринимать все, что есть во Вселенной?[202]202
  Huxley, Aldous. The Doors of Perception. New York: Harper and Row, 1954.


[Закрыть]

Мысль в психике человека образуется, как правило, раньше тех понятий, суждений и умозаключений, с помощью которых выражается эта мысль. Образование мысли – в значительной степени подсознательный процесс. Язык же, соединяясь с мыслью, позволяет выразить, объективировать и осознать мысль, а затем и развить ее.

Для определения уровней и широты развития сферы сознания человека, важно определить, каково у него соотношение между мышлением и языком: а) когда мысль значительно богаче, чем те языковые средства, которыми обладает человек, бедность языка не позволяет полностью осознать и развить мысль. Человек может понимать, но не уметь выразить понимаемую мысль; б) нередко же человек может иметь развитую и богатую речь, но отличаться бедностью мысли. Болтливость именно в этом и состоит: нечего сказать, а человек все говорит и говорит. И в этом случае сознание человека бедно содержанием. Наиболее богатое сознание имеется у того человека, у которого богатство мысли сочетается с богатством языка.

Надо считать спорным утверждение, будто человек может знать и понимать многое, но не уметь выразить свои знания и содержания мысли. Бедная речь – помеха на пути развития мышления.

Актуальная и динимичная сфера сознания состоит из различных образов, мыслей, переживаний и других содержаний, которые сменяют друг друга. Значительное место в сознательной активности человека, как уже сказано, занимает символическая, главным образом речевая активность. Использования языка – одно из основных средств осознания психических содержаний. Иначе говоря, речь (язык) является одним из основных механизмов формирования сферы сознания и его потока во времени.

Однако исследование осознанной речи имеет важное значение еще в одном аспекте: речь структурирует сферу сознания, следовательно исследуя структуру сознательной речи мы можем многое узнать о структуре сознательного состояния человека. К пониманию данного обстоятельства был близок уже У. Джеймс: полемизируя с теми философами, которые считают, будто в сфере сознания нет ничего кроме ощущений, утверждал: 1) ритм и структура речи выражают ритм и структуру потока сознания; 2) в сфере сознания представлены не только образы предметов, но также связи между предметами. Буквально же он писал следующее: «Нет союза, предлога, наречия, приставочной формы или перемены интонации в человеческой речи, которые не выражали бы того или другого оттенка или перемены отношения, ощущаемой нами действительно в данный момент. С объективной точки зрения, перед нами раскрываются реальные отношения; с субъективной точки зрения, их устанавливает наш поток сознания, сообщая каждому из них свою особую внутреннюю окраску. В обоих случаях отношений бесконечно много, и ни один язык в мире не передает всех возможных оттенков в этих отношениях»[203]203
  Джемс У. Психология. М. «Педагогика», 1991, с. (с.11 интернетовского материала).


[Закрыть]. Итак, каждый язык частично структурирует сферу и поток сознания своих носителей.

Речь и онтология сознания. – То обстоятельство, что существительные выражают субстанцию, в том числе психологическую, достаточно понятно. Но, участвуя в структурировании сферы сознания, как показал еще У. Джеймс, речь выражает не только образы предметов, но также их отношения. Являются ли отношения субстанциальными?

Касаясь данного вопроса, У. Джеймс высказал важные мысли, которые, насколько нам известны, до сих пор все еще не реализованы в полной мере. «Как мы говорим об ощущении синевы или холода, так точно мы имеем право говорить об ощущении «и», ощущении «если», ощущении «но», ощущении «через». А между тем мы этого не делаем: привычка признавать субстанцию только за существительными так укоренилась, что наш язык совершенно отказывается субстантивировать другие части речи»[204]204
  Джеймс У. Психология. М., «Педагогика», 1991.


[Закрыть].

Сюда можно добавить следующее: все логические связи, участвующие в порождении предложений, суждений и умозаключений, участвуют также в структурировании сферы сознания и даже подсознательного.

Восприятие причинности в сфере сознания. Мы считаем, что одной из характерных особенностей сознательной психической активности является, наряду с восприятием наблюдаемых признаков явлений, также отражение их причинных связей. Восприятие причинных связей – важный аспект сознательной психической активности. Между тем до сих пор при описании сферы и потока сознания на этот важный аспект сознания не было обращено внимания.

Данный вопрос о восприятии причинности или причинных связей явлений, автор настоящих строк рассмотрел в монографии «Атрибуция, диссонанс и социальное познание» (Москва: «Когито-Центр», 2006, гл. 1). Но еще до этого в психологии французский исследователь А. Мишотт проводил очень интересные опыты восприятия физической причинности[205]205
  См.:Michotte A.E. La perception de la causalité. Paris, 1946.


[Закрыть]. Мы считаем, что полученные им результаты следует использовать в психологии сознательной активности человека.

А. Знак, сигнал и уровень осознания. – На уровне сознания, среди тех когнитивных процессов, которые в этой сфере совершаются, можно выделить специфический процесс превращения знака в сигнал, т. е. процесс сигнализации.

В сознательном состоянии мы употребляем языковые знаки, математические символы, формулы, ноты, световые волны и т. п., которые обычно служат в качестве средств передачи информации. Они имеют значение (обозначают что-либо). Например, когда я читаю газету, я получаю информацию о том, что обозначают слова, их сочетания и другие знаки, которыми пользовались авторы статей.

Но в процессе употребления знаков может иметь место другой процесс, возможно, процесс более высокого уровня осознания (локализованный на верхнем слое сферы сознания): превращение знака (символа) в сигнал. В качестве примеров такого процесса могут служить следующие: а) я читаю книгу и получаю информацию, но вдруг я встречаю там мысли, которые подсказывают мне, что я неправильно живу или что страна, в которой я живу – опасное место для жизни и т. п. Эти слова и отрывки превращаются для меня в сигналы. Автор как бы сигнализирует мне об опасности; б) когда я вхожу в свою комнату и зажигаю электрическую лампочку, я просто освещаю комнату, Но если я договорился с кем-то ожидающим меня на улице, что зажигание света будет означать, что я беспрепятственно попал к себе домой – тогда это уже сигнал; вспышка света получает иной, дополнительный смысл как для меня, так и для другого. Сфера сознания обогащается новым смыслом. Поэтому мы считаем, что превращение знака в сигнал добавляет ему новый смысл и, тем самым, поднимает уровень работы сферы сознания. Передача информации превращается в сигнализацию. Обычно сигнализация касается опасностей, поэтому у двух индивидов – передающего сигнал (Р₁) и принимающего (Р₂) – уровень бодрствования повышается, что приводит к повышению уровня осознания воспринимаемой и посылаемой информации.

Но соматическая сигнализация может быть подсознательной или полуосознанной.

Сигнал – это предуведомляющая информация. Сигнализация – это процесс предуведомления. Знак, превращаясь в сигнал, несет в Миллер и соавторы себе, в имплицитном виде, понятия и суждения, которые должны быть интерпретированы и поняты воспринимающим (реципиентом).

Итак, психосемантические исследования позволяют нам обнаружить новые слои психики (в данном случае – новые подслои сферы сознания), связанные с знаковой и сигнальной активностью психики. Поэтому одним из направлений развития психологической теории уровней психики и, в частности, сознания может стать именно психосемантическое направление. При развитии этого направления психология должна опираться на семиотику[206]206
  См.: Ветров А. А. Семиотика и ее основные проблемы. М., 1968.


[Закрыть].

Б. Сигналы – образы и сигналы-коды в психической активности человека. Сигналы-образы в психической деятельности играют значительную роль. Психический образ становится сигналом, если предуведомляет о чем-то[207]207
  См., напр.: Тугаринов В. П. Философия сознания. М., «Мысль», 1971, с. 164.


[Закрыть]. Но чтобы использовать эту идею в теории уровней психической активности, надо показать, что предуведомляющие психические образы могут быть как непосредственными восприятиями, так и образами, воспроизведенными из памяти; а) воспринимая какой-либо предмет или событие, я могу получить сигнал о чем-то опасном, радостном и т. п. Например, внимательный взгляд интересной для меня женщины может стать для меня сигналом о том, что я для нее небезразличен. Это мое восприятие сразу же превращается в достояние моей памяти, и когда я, спустя несколько часов, вспоминаю этот образ, он уже изнутри сигнализирует мне о чем-то важном; б) внутренние образы, например образы воспоминаний, воображения, грез, сновидений и галлюцинаций – также могут иметь сигнальное значение. Например, символы сновидений могут сигнализировать о каких-то латентных признаках (например, об агрессии, развитии установок, о болезнях и т. п.).

Таким образом, сигналы-образы играют значительную роль в психической активности человека, в том числе на подсознательном уровне.

Сигналы-коды у человека играют важную роль на биологическом уровне (например, нервные импульсы). Но человек создает и иные сигналы-коды, например телеграфные, торговые и т. п.

Отражаются ли нервные коды в психических переживаниях человека, в частности – в психических образах? Например, когда я воспринимаю автомашину, то у меня в нервной системе, особенно в головном мозгу, происходят сложнейшие процессы, благодаря которым возникает психический образ автомобиля. Вопрос следующий: есть ли в этом психическом образе следы (структуры и т. п.) тех нервных процессов, благодаря которым возник данный образ? Этот же вопрос можно сформулировать иначе, на «языке кодов»: содержит ли сигнал-образ хотя бы часть тех сигналов-кодов мозга, на основе которых сам возник?

До последнего времени ответ был однозначно отрицательным: нет, психический образ отражает лишь структуру и признаки того объекта, который воспринимается. Но в связи с открытием в мозгу группы специализированных нейронов, воспринимающих линии различных ориентаций, углы, движения и т. п. (См.: Хьюбел, Визел и др.), мы должны пересмотреть приведенный выше однозначный и категорический вывод. Мы предлагаем следующую гипотезу: каждый психический образ является сигналом как признаков соответствующего предмета, так и тех мозговых структур, которые участвуют в восприятии этого предмета. Отражение в психических образах нейронных комплексов и их структур имеет смысл хотя бы потому, что эти структуры отражают лишь часть внешнего мира, определенные его аспекты и признаки. Очень многое остается вне сферы деятельности наших органов чувств и мозга. Это ограничение уже отражается в содержании нашей психики. Кроме того, если мозг распознает лишь группу признаков физических объектов, то наши психические образы ограниченны: в каждом образе содержится лишь то, что мозг смог отразить. Наконец, на уровне признаков, конкретизируя, можно задать вопрос: вот перед нами предмет с острым углом. Мы именно так его видим. Но был бы у предмета (и его образа) этот острый угол, если бы в моем мозгу не существовали специализированные нейроны для его восприятия? Мозг создает этот острый угол, или же только отражает его так, как он есть? Мы считаем, что одновременно имеет место и то, и другое. Поскольку мозг воспринимает избирательно только то, что умеет, то очевидно, что в психических образах отражены как способности мозга, так и его ограничения. Другое животное с иным мозгом (имеющим отличающиеся от человеческих способности), будет отражать данный предмет по-другому: его психический образ будет другим. В этой области необходимы новые исследования[208]208
  См.: К. Прибрам и др.; см. также: Веккер Л.М. Восприятие и основы его моделирования, и др.


[Закрыть].

Проблема отражения структуры и процессов мозга – крупная научная проблема и нельзя ее проигнорировать. Приведу факт, который очень ясно показывает, что физиологические процессы могут отражаться в психических явлениях. Например, органические болезни, как известно, отражаются в сновидениях. Так, болезнь кишечника вызывает образы труб, канализации и т. п.[209]209
  См. в публикациях Касаткина, Вольперта и др. специалистов.


[Закрыть]

Еще более серьезным можно считать следующее: высшие, наиболее абстрактные формы математического знания отражают не внешний мир, а структуру мозга, логику связей нейронов.

Для каждого человека его мозг создает для него психический мир, используя все перечисленные и другие механизмы перехода от физиологического к психическому.

В. Значение, смысл, атрибуции и уровни сознания (новая концепция). – Начнем наше обсуждение с рассмотрения некоторых терминологических вопросов. Разделение значения и смысла определенного действия или символа позволит нам предложить ряд идей о видах атрибуции, связывая с ними соответствующие уровни сознания.

Значение – это то, что обозначается данным словом, действием или символом. Смысл же касается того, какое отношение имеет данное слово, действие или символ к интересам и потребностям человека. Наконец, причина и следствие касаются того, что порождает данное явление и, какое новое явление оно, в свою очередь, может породить. Осмысление чего-либо означает не только раскрытие его подлинного смысла для меня, но и атрибуция этому явлению определенного смысла (исходя из моих потребностей, целей и т. п.). Осмысление жизни – это в значительной мере атрибутивный процесс, осуществляемый в сфере сознания.

Исходя из сказанного можно заключить, что, во-первых, атрибуция является одним из механизмов осознания воспринимаемых и умопостигаемых содержаний психики; во-вторых, различные виды атрибуции вызывают (и обеспечивают) различные уровни осознания: а) атрибуция значения определенному знаку (символу, слову, действию, предмету) раскрывает содержание обозначаемого или создает представление об этом содержании; это первый уровень осознания; б) далее идет процесс атрибуции смысла знаку и обозначаемому (которые теперь уже выступают в паре, ассоциативно), что повышает уровень осознанности этих психических содержаний; это второй уровень осознания, уровень сознательного осмысления; в) если бы мы в таком процессе атрибутировали обозначаемому явлению также статус причины или следствия (или целостной причинно-следственной связи), то мы поднимались бы на еще более высокий уровень осознания, сочетающегося с пониманием. Как нетрудно понять, в таком случае высший (третий) уровень осознания обеспечивается с помощью каузальных атрибуций. Если подобные атрибуции соответствуют реальности, мы добиваемся подлинного понимания явлений, если же нет, наше понимание будет ложным, иллюзорным.