Текст книги "Психика, сознание, самосознание"

Согласно П. Секорду и К. Бакману, для устойчивости Я-концепции требуется согласованность следующих трех компонентов личности: 1) определенного аспекта Я; 2) интерпретации человеком своего поведения в этом аспекте; 3) представления о том, как другое лицо воспримет его в этом же аспекте и поведет себя по отношению к нему. Второй и третий компоненты согласуются с первым – с Я-концепцией, которая считается согласующей эти два фактора инстанцией[441]441
  См.: Secord P.F. and Backman. Social Psychology. New York, 1964, p. 584; эту точку зрения упоминает также И. С.Кон. См.: Кон И. С. Социология личности. М.: «Политиздат», 1967, с. 63–64.


[Закрыть].

Для увеличения степени этой согласованности индивид пользуется следующими механизмами: 1) избирательно включает лишь часть мнений людей в структуру собственного самосознания. Если ожидания других расходятся с самосознанием и, в частности, с самооценкой личности, то она нередко искажает их. Исследования показали, что «соответствие между представлением индивида о самом себе и тем, как, по его мнению, представляют его другие, точнее, чем действительное соответствие между его самооценкой и оценкой его окружающими»[442]442
  Кон И. С. Социология личности, с. 63.


[Закрыть]. – В этой связи следует отметить, что от этого общего (безусловно адаптивного) принципа имеются исключения: есть люди, которые приписывают другим более неблагоприятные представления о себе, чем они имеют на самом деле. Можно предположить, что эти люди имеют комплекс неполноценности.

2) «Индивид предпочитает общаться с теми людьми, чье отношение к нему наиболее близко к его самосознанию»[443]443
  Кон И. С., указ. соч., с. 63.


[Закрыть]. Если, например, человек придает большое значение своему интеллекту, то он чаще всего общается с теми, кто высоко оценивает данное его качество (высокий интеллект). Когда другой воспринимает человека максимально близко к его самовосприятию, то говорят, что он понимает его (с пониманием относится к нему). – Данное утверждение мы считаем весьма плодотворным: здесь затронут один из важнейших механизмов понимания людьми друг друга. Понимание, в свою очередь, порождает эмпатию, которая лежит в основе таланта педагога, родителя или лидера. На основе подобного эмпатического понимания происходит принятие роли другого, что способствует плодотворному ролевому взаимодействию людей.

3) Оценка человеком других людей часто зависит от того, как они его оценивают.

4) Свои собственные черты тоже личность оценивает по-разному в зависимости от того, насколько они важны для общей согласованности ее самосознания. – Мы считаем, что существование данного социально-психологического механизма необходимо учитывать, в частности, при исследовании уровней притязаний личности. Если в структуре Я-концепции (например, в ее идеальном Я-образе) ведущее место занимают определенные притязания, то более высоко должны оцениваться те черты собственной личности, которые способствуют достижению целей, соответствующих этим притязаниям.

5) Люди произвольно и сознательно или непроизвольно ведут себя таким образом, чтобы вызвать у окружающих действия и мнения, соответствующие своей Я-концепции. Такой результат достигается с помощью целого арсенала тактических приемов (имеются в виду различные приемы самоконтроля, форм поведения, особенностей речи и т. п.).

Нет сомнения, что описанные механизмы и тактические приемы в целом являются адаптивными. Поэтому их более подробное исследование может способствовать раскрытию новых адаптивных функций самосознания, а также для развития теории социально-психической адаптации личности, которую мы изложили в другой книге[444]444
  См.: Налчаджян А. А. Социально-психическая адаптация личности. Формы, механизмы и стратегии. Ереван, Изд-во АН Армении, 1988.


[Закрыть].

Почему форма обращения на «Вы», во множественном числе считается более вежливой, чем обращение на «Ты»? Еще И. Кант заметил, что такая плюралистическая форма обращения возникла в Европе, в частности в Германии, для обозначения высокого достоинства того лица, с кем разговаривали. С этой целью были придуманы также Er и Sie, а также выражения «Ваша милость», «Ваше высочество» и т. п. Таким образом говорящий добивался мнимого самоуничижения перед другим[445]445
  См.: Кант И., Соч., т.6, с. 361.


[Закрыть].

Данный вопрос имеет непосредственное отношение к психологии самосознания. Человек, выступая как «Я», обращается к другому как с «Вы», да еще отмечая какие-то сословные преимущества. Получается, что он сам создает отношения неравенства, предоставляет и приписывает собеседнику преимущества (иногда мнимые). Генезис подобного обращения безусловно связан с социальным и иным (например, возрастным) неравенством. Но оно сохранилось как признак вежливого и уважительного отношения к собеседнику. И теперь, когда кто-либо обращается к нам на «ты», не имея права на такую интимность, мы оскорбляемся. Чувство оскорбления означает, что такое обращение воспринимается нами как попытка принижения нашего достоинства.

И. Кант заметил, что подобная форма обращения возникла при феодализме и выражает неравенство классов… Но в психологическом аспекте вопрос актуальный и в наши дни, поскольку эта привычка распространяется и в среде других народов и сохраняется. Создается впечатление, что люди желают неравенства. Каждый, даже вне зависимости от социального статуса, считает себя уникальной личностью и желает, чтобы другие хотя бы формально признали эту неповторимость.

Каждая личность имеет многие сходства с другими, но в каких-то аспектах своеобразна. И каждый стремится быть в чем-то уникальным, особенно с положительной стороны. Здоровое чувство собственной уникальности – признак хорошей социально-психологической адаптированности личности.

Однако нередко представление об уникальности собственной личности может быть ложным. Эта возможность мы не только чувствуем в реальных взаимоотношениях людей: она уже доказана экспериментально. Эксперимент проводится следующим образом: собирают группу испытуемых, которым предлагают посмотреть на «рисунки» теста Розенцвейга. Затем просят каждого посмотреть на эти рисунки и описать все, что там видят. При завершении работы собирают их рассказы и сообщают, что через некоторое время на их основе будут даны их личностные характеристики. Но всем дают одно и то же описание, которое было подготовлено заранее и не имело никакого отношения с данными опыта. Вот эта характеристика: «Некоторые из ваших стремлений довольно нереалистические. Бывают моменты, когда вы экстравертированы и общительны, но иногда вы интровертированы и необщительны. Вы не считаете разумным искреннее самораскрытие перед другими. Вы горды тем, что являетесь независимо мыслящим человеком и без достаточных доказательств не принимаете мнения других людей. Вы предпочитаете, чтобы происходили некоторые изменения, и было разнообразие, и недовольны, когда скованы ограничениями и запретами. Иногда вы сомневаетесь, приняли ли вы правильное решение и правильно ли поступили. Внешне аккуратны и сдержанны, но внутренне вы беспокойны и не уверены в себе. В вашей сексуальной жизни были проблемы. Хотя у вас имеются некоторые личностные недостатки, но вам удается компенсировать их. У вас довольно значительные способности, но вы их не использовали в свою пользу. У вас имеется склонность к самокритике. У вас сильно желание, чтобы другие любили вас и восхищались вами».

После того, как испытуемый читает это описание («своей личности»), психолог просит его, чтобы он оценил себя по следующей шкале: 5 – отлично, 4 – хорошо, 3 – посредственно («ничего себе»), 2 – неудовлетворительно (плохо) и 1 – очень плохо. После того, как он дает свою оценку, как бы между прочим спросите, в какой мере данная характеристика правильна и для других (он должен оценить других по той же самой шкале). После этого испытуемому необходимо сообщить секрет эксперимента. Объясняют, что целью исследования было показать, что представление человека о собственной уникальности – это иллюзия, и предложенная для оценивания характеристика не имеет связи с тем, что он написал в связи с тестом С. Роршаха.

Испытуемые обычно продолжают утверждать, что предложенная характеристика касается их в большей степени, чем других. А это еще раз показывает, что все люди склонны думать, что являются уникальными личностями.

Оказавшись в проблемных, в том числе фрустрирующих и стрессовых, ситуациях, люди вынуждены совершать адаптивные действия. Последние в значительном большинстве случаев совершаются под управляющим и регулирующим воздействием Я-концепции и даже путем ее гибких, большей частью временных, изменений.

Однако бывают и такие трудные – кризисные и фрустрирующие – ситуации, в которых Я-концепция личности претерпевает резкие и существенные изменения. В таких случаях перед нами, по существу, процессы конверсии личности, которые представляют исключительный интерес для различных областей психологии.

В качестве типичной ситуации такого рода обычно описывается тюремная жизнь. Взятие под стражу. насилие и унижения, презрительное отношение нередко приводят к глубоким изменениям личности заключенного. Социальные психологи интересовались уже этой проблемой, но более непосредственно – Филипп Зимбардо, Э. Гофман и некоторые другие. Можно привести сколько угодно примеров того, как повседневная жизнь в тюрьме, поведение служащих, роль заключенного, приводят к существенным изменениям его личности. Как правило, Я-концепция заключенных в процессе исполнения этой роли становится отрицательной[446]446
  См.: Zimbardo P.G. The human choice: Individuation, reason, and order versus deindividuation, impulse, and chaos. In W.J.Arnold and D.Levine (Eds.). Nebraska Symposium on Motivation (1969). Lincoln (NE): University of Nebraska Press, 1970; Goffman E. The inmate world. – In: Gordon C. and K.Gergen (Eds.). The self in social interaction. New York: Wiley, 1968, pp. 267–274; Налчаджян А. А. Агрессивность человека. Москва, СПб.: «Питер», 2007, с. 402–406.


[Закрыть].

Ф. Зимбардо приводит воспоминания одного бывшего заключенного о том, как с ним обращались, когда он был арестован в подозрении в воровстве. Изолированная камера, цементный пол, требование сохранять абсолютную тишину; запрещалось говорить даже шепотом; телесные наказания за нарушение этих требований, взбрызгивание химических растворов на лицо, перевод в карцер, требование раздеваться и голым спать на цементном полу и другие жестокости и унижения.

Размышляя обо всем этом и переживая такие унижения, человек приходит к выводу, что больше не будет воровать, но готов убивать тех людей, которые его унижали. У него формируется Я-концепция убийцы.

Унижения начинаются с момента ареста. Все личные вещи человека конфискуются. Его заставляют купаться, подвергают обыску (проверяют даже анус и экскременты), берут дактилоскопические следы пальцев, вручают тюремную одежду и порядковый номер. С помощью подобных дегуманизирующих действий человеку предоставляется специфический низкий социальный статус – статус заключенного. Когда у человека отнимаются все те средства, с помощью которых он обычно выступает на социальных сценах и переживает гордость, то это его чувство сильно страдает и начинает ослабляться. Особенно тяжелые переживания бывают у людей с физическими недостатками – с некрасивыми органами, с лишним весом и т. д. Для положительной Я-концепции внешний вид, как мы уже знаем, имеет существенно значение. Вспомним, как Ф. М. Достоевский описывает переживания своего героя Дмитрия из романа «Братья Карамазовы», когда его раздевают и обыскивают.

Повседневная тюремная жизнь разлагает личность человека. деградирует его. В этих условиях человек не может иметь личную жизнь, он все время находится под наблюдением других людей. Даже двери туалета не закрываются, и заключенного могут видеть в самых интимных ситуациях. Обычными являются проверки камер и осмотр личных предметов заключенных. Камеры, как правило, переполнены. За каждую мелочь требуется просить разрешения. Поведение всех – как надзирателей, так и заключенных – хамское. Всегда следует ждать оскорбительных высказываний и физического нападения. До крайности сужена возможность свободного выбора и принятия собственных решений. Каждый должен уметь защищать себя. Человек вынужден все время остерегаться раздражать других, а для этого вынужден подавлять свои эмоции. Это вызывает постоянное недовольство, агрессивность, и они принимают такой вид, как будто переживают трагедию.

Каждый новый заключенный должен найти свое место в уже существующей иерархии взаимоотношений (в «порядке клевания», in «pecking order»). Он должен найти себе партнеров и внушить им чувство доверия.

Уже ставший классическим эксперимент Зимбардо, проведенный в Стэнфордском университете (США, Калифорния), показал, что даже театральная (экспериментальная) тюремная жизнь в течение нескольких дней меняет людей, в частности – их Я-концепции. Меняются даже те люди, которые до эксперимента имели, казалось бы, устойчивую положительную самооценку, были эмоционально устойчивыми и физически здоровыми людьми.

Таким образом, исследование реальных и экспериментальных условий тюремной жизни показало, что в трудных психологических условиях Я-концепция людей может подвергаться существенным изменениям.

То же самое наблюдается и в других областях жизни. Так, исследования Р. Мертона показали, что когда человек долгое время выполняет бюрократические роли, он становится безличностным и компульсивным[447]447
  См.: Merton R. Social theory and social structure. (Rev. ed.). Glencoe (Ill.): Free Press, 1957.


[Закрыть]. Когда человек в течение длительного времени выполняет определенную роль, происходит его идентификация с этой ролью. Поскольку ролей несколько, то у индивида может образоваться несколько «Я» и соответствующих им Я-концепций. Примеров много и в реальной жизни, и в художественной литературе.

Особое «обострение» самосознания наблюдается в тех ситуациях, в которых имеется опасность для жизни человека. В некоторых из таких ситуаций все внимание человека направляется на собственную персону. К. Ясперс и другие обратили внимание на то, что обострение самосознания имеет место и в такие моменты жизни человека, когда возникает непосредственная опасность для жизни человека. В таких ситуациях, считал Ясперс, у человека обостряется личностное мышление, которое освобождает его от «шелухи коллективного опыта» и «навязанных моделей поведения». Эта проблема требует специального психологического исследования. В частности, представляют значительный интерес те последствия, которые после подобных переживаний остаются в психическом складе личности.

Когда у человека «срывают маску», он буквально ощущает, как его лицо стало голым. Появляются стыд, смущение, обострение Я-образов, в которых преобладают элементы реальной Я-концепции.

Это позволяет заключить, что когда человек надевает маску, у него физически меняется лицо. Отсюда ясно, что его социальные Я-образы тесно связаны с его физической Я-концепцией. Во всяком случае эти подструктуры общей Я-концепции теснейшим образом взаимодействуют. Социальная маска как бы актуализирует ту часть схемы тела человека, которая является отражением его головы, особенно лицевой стороны.

Когда срывают маску и человек переживает стыд, тогда для того, чтобы продолжать оставаться в этой ситуации, человек должен надевать новую маску, т. е. презентировать новый социальный Я-образ. Этот новый образ должен соответствовать изменившейся ситуации. По существу имеет место адаптация личности путем изменения или смены Я-образов, а, может быть, в определенной степени – также всей Я-концепции. В ходе такой адаптации происходит актуализация новых элементов Я-концепции. Если это ему не удается, ему приходится выбирать стратегию ухода из ситуации.

Некоторые писатели очень близко подошли к осознанию существования подобных процессов. Так, Альберто Моравиа в романе «Я и он», описывая неприятную ситуацию, в которую попал его герой Рико, передает его устами: «Сидящие в зале хлопают Маурицио одновременно и в строго определенном ритме: два хлопка – пауза. Они хлопают Маурицио за то, что он «сорвал с меня маску», а я и вправду чувствую себя «без маски», то есть с обнаженным, беззащитным лицом, так. словно до сей поры защищал и прятал его под некой маской»[448]448
  Моравиа А. Я и он. – «Иностранная литература», № 4, 1994, с. 185–186.


[Закрыть].

Итак, смена масок есть психофизиологический процесс, происходящий под влиянием и контролем Я-концепции. Хотя возможна также потеря такого контроля.

Отсюда можно прийти к еще одному фундаментальному выводу: выбор стратегии и механизмов адаптации личности зависит от того, каким образом «Я» человека и его Я-концепция справляются с ситуацией, удается ли актуализировать подходящий социальный Я-образ («маску»). Фактически от выбора такого Я-образа зависят дальнейшие действия человека: уход, наказание или же приспособление к ситуации без попыток ее изменения.

Эти выводы в значительной мере уточняют механизмы выбора личностью адаптивной стратегии в определенной ситуации и в процессе ее изменения или смены новой ситуацией. Это динамический подход, который позволяет более правильно отражать психодинамику адаптирующейся личности.

Глава 7. Я-концепция и психологические основы теории воли

Проблема воли в определенной мере является традиционной в философии. Ряд крупных мыслителей (Ф. Ницше, А. Шопенгауэр и др.) обсуждали проблему воли и их вклад в разработку этой области самопознания человека еще предстоит оценить с позиций современной науки, в том числе психологии.

Проблема воли важна и для психологии. Обсуждая, например, вопросы, связанные с самосознанием, его формированием и функционированием, мы очень часто едва не уступаем соблазну употреблять понятие «воля» и производные из нее слова, чтобы как-то объяснить свое и чужое поведение. Но объяснить нечто непонятное с помощью другого неизвестного – дело непродуктивное. Подобные объяснения остаются на интуитивном уровне: мы «ощущаем», что существует какая-то связь между действиями человека и неким внутрипсихическим фактором, получившим название «воля», но не можем точно сказать, о чем идет речь. Поэтому и такое объяснение остается на уровне догадок и в строгом смысле является псевдообъяснением.

Следует учесть и другую, для психологов чрезвычайно важную сторону дела. Многие годы назад видный психиатр Гарри Салливен высказал интересную мысль о том, что понятия «воля», «выбор» и «решение» являются функционально очень важными, поскольку служат в качестве мощных средств рационализации[449]449
  См.: Sullivan H.S. Conceptions of Modern Psychiatry. New York, 1947, pp. 190–191.


[Закрыть]. В целом мы теперь знаем, что познавательные способности человека в его филогенезе и онтогенезе возникают не только для приобретения объективного знания о мире и о себе, но и для самооправдания, самоутверждения, в целом – для осуществления психологической самозащиты. Следовательно с уверенностью можно предположить, что многие понятия и обозначающие их слова создавались народами с целью употребления в процессах психической самозащиты индивидов и групп. Объективное значение этих слов зачастую неизвестно. Они лишь кажутся понятными. На самом же деле никто толком не знает, что они означают. Есть также много других слов, обозначающих мифологические, фантастические представления людей, психологические функции которых ясны, но которым в объективном мире ничего реального не соответствует. Можно предположить, что слово «воля» принадлежит к числу таковых. Кроме того, с целью рационализации, а также в других процессах психической защиты, могут участвовать и такие слова, которые обозначают реальные явления и процессы. В психологическом смысле слова (понятия) полифункциональны. Но ясно одно: пока мы не объяснили, что такое «воля», мы будем употреблять его для «объяснения» других явлений без понимания, что приводит к увеличению количества искаженных представлений. Многие подобные «объяснения» являются рационализациями и сочетаются с другими защитными процессами. Когда человек добивается успеха, мы говорим, что у него «сильная воля», по существу не понимая, что это такое. Мы используем механизм атрибуции воли и создаем себе представление, будто уже понимаем движущие силы поведения другого человека. Широко распространены также самоатрибуции такого рода.

Прежде чем перейти к изложению нашей концепции воли, вкратце рассмотрим один из современных психологических подходов к проблеме свободы человека, который окажет нам полезную услугу при попытках понимания того, каким должен быть подход человека к проблеме воли и ее свободы.

Человеку очень приятно ощущать и осознавать, что обладает личной свободой и может принимать самостоятельные решения. Приятно, когда человек чувствует, что осуществляет контроль над ситуацией и способен в определенной мере предвидеть события будущего. Но когда мы чувствуем, что нас заставляют совершать какие-то действия, у нас возникают неприятные переживания, и мы стремимся восстановить свою свободу.

(Здесь с целью углубления понимания мотивации стремления к свободе следует использовать психологические теории конфликтов и диссонанса: когда нас заставляют делать что-то «против нашей воли», в нашей психике возникает когнитивный диссонанс. Мы не хотим делать что-то, но мы делаем это. И есть еще два вопроса: «воля» психологически выражается в виде желания (хотения) или нежелания?).

Более того, когда мы начинаем какое-то дело по собственному желанию и оно для нас приятно, как только кто-либо устанавливает над нами контроль и заставляет делать это дело, оно сразу же теряет для нас значительную часть своей привлекательности. Это касается многих наших выборов: вы бы хотели жениться на А, но как только другие начинают настаивать, чтобы вы поступили именно таким образом, А начинает терять часть своей привлекательности; многие виды деятельности тоже неприятны для людей, поскольку их выполнение – это не их выбор. Эта проблематика связана, как нетрудно видеть, с проблемами авторитарного и демократического правления обществом и его организациями.

В подобных случаях нетрудно видеть, что прежде желательные объекты и поступки не просто становятся менее привлекательными: у человека в условиях принуждения возникает желание поступить противоположным образом. У негативистов – детей данное явление давно замечено и описано, но оно касается всех людей и требует исследования и учета во многих ситуациях жизни.

Итак, когда человека заставляют что-либо делать, наблюдается следующее: 1) это дело теряет свою привлекательность для человека; 2) человек переживает чувства неудовольствия и неудовлетворенности, недовольства собой и своим поведением, что уже является признаком фрустрированности; 3) совершая это дело под принуждением, человек не вовлекается в него как личность, и его мотивация остается слабой и преимущественно внешней; вследствие этого страдает качество исполнения; 4) наконец, у него появляется желание действовать противоположным образом.

Следует сказать, что в настоящее время предложена даже теория рассматриваемого явления: это теория психологического реагирования[450]450
  См.: Brehm J., A theory of psychological reactance. New York: Academic Press, 1966.


[Закрыть]. Речь идет, по существу, о работе особого варианта защитного механизма формирования обратной реакции. Защитный характер такой реакции, по нашему мнению, не подлежит никакому сомнению: желая действовать противоположным образом, человек защищает свою независимость, гордость и чувство собственного достоинства, а в целом – свою Я-концепцию.

Подобное реагирование можно наблюдать как в повседневной реальной жизни, так и во время лабораторных экспериментов. К сфере этих явлений относится, по-видимому, то, что давно зафиксировано народной мудростью: «Запретный плод сладок». В таких случаях наблюдается другой вариант явления: когда человека что-либо не привлекает, но его заставляют отказаться от этого, у него возникает желание иметь это запретное (предмет, действие, занятие и т. п.). Приведем два случая этого явления: а) есть пища, которая не очень нравится человеку и когда кто-то запрещает пользоваться этим продуктом, этот продукт как бы приобретает для человека привлекательность; и это даже в том случае, когда демонстрируют его вредность; б) запретная зона (территория) приобретает особую привлекательность, даже таинственность; в) когда запрещается что-либо привлекательное, оно становится еще более привлекательным (здесь уместно помнить о «феномене Ромео и Джульетты»).

Описание все новых сходных феноменов не представляет трудности. Главное – иметь их обоснованное объяснение. Теория психологического реагирования, по нашему мнению, скорее является описательной концепцией. Чтобы приблизиться к подлинному пониманию этой категории явлений, следует иметь в виду следующее: а) всякий запрет вызывает фрустрацию; б) фрустрируется в первую очередь Я-концепция личности, которая и обращается за помощью к защитным механизмам; в) особенно активным в таких ситуациях оказывается механизм формирования обратной реакции, который выступает в различных вариантах. Из этих вариантов отметим следующие: 1) если запрещается приобретение того, что нежелательно, оно (это нечто) приобретает привлекательность и становится желательным; 2) когда запрещается приобретение чего-либо желательного, оно становится еще более желательным и привлекательным; 3) когда человека заставляют делать что-либо против его воли, у него появляется желание действовать противоположным образом.

Еще один феномен, также принадлежащий к рассматриваемому классу явлений, мы бы хотели описать Начнем с примера: у вас есть книга, которую вы бы хотели почитать, но до сих пор не было времени. Вы о ней даже забыли. Но как только кто-либо просит у вас эту книгу, у вас возникает желание именно сейчас начать ее чтение; одновременно возникает сопротивление удовлетворению просьбы этого знакомого. Во всех подобных случаях следует видеть активность «Я», которое осуществляет самозащиту. Причем, в последнем случае книга, которую у вас просили, по-видимому, является частью вашего «расширенного Я», если использовать термин У. Джеймса. Расставание с этой книгой ущемило бы личность владельца. Когда человека обвиняют в «скаредности», нежелании оказать помощь другим и т. п., следует иметь в виду, что во многих подобных случаях речь идет об ущемлении самого дорогого психического образования личности – ее Я-концепции. Деньги, собственность – части, блоки расширенной структуры личности, их образы составляют часть ситуативных Я-образов, которые и непосредственно фрустрируются, когда кто-либо пытается отнять их.

Отсюда нетрудно прийти к выводу в связи с еще одним «пластом» переживаний людей, лишенных родины и имущества вследствие межэтнических и межрелигиозных конфликтов, природных катастроф и других бедствий. Тот, кто ничего ценного не потерял, плохо понимает тех, кто потерял многое или все, чем обладал. Это беженцы, перемещенные лица, заключенные тюрем и другие категории несчастных людей. Можно понять и тех, кто старается иметь как можно больше: так они расширяют свои Я-концепции, формируют свое достоинство. Так они компенсируют то, что желательно, но отсутствует в их Я-концепциях. Здесь можно предложить психологическую гипотезу о природе счастья: это то состояние (и процесс), когда успешно расширяешь и обогащаешь свою Я-концепцию, ничего ценного из нее не теряя.